****
Никогда Аркану не нравились города.
Ни те — старые — что высились многометровыми великанами, с разбитыми окнами и обвалившимися лестничными пролетами, ни эти — новые, двух, трех этажные, построенные по проекту "высшего разума", для смешных человечков.
Жаль, но… Только в старых можно было раздобыть что-нибудь нужное, а в новых, это самое нужное сбыть с рук и затариться необходимым.
Всего два десятилетия прошло от момента "Первой встречи" и до сегодняшнего дня, а человечество уже и помыслить себе не может жизнь без пресловутого "высшего разума", решающего самые сложные споры, оберегающего и заботящегося об остатках человечества.
Только старики прячут в самых дальних уголках своей памяти, то, что молодежь и не знает.
Это "высший разум" так сократил человечество, истребляя неугодных, строптивых, больных и умных.
Сократил, а теперь спохватился, всплеснул руками: "деградация"!
А Аркан еще отлично помнит, как прекрасно пахнет свежесваренный кофе, что такое свежая сдоба и почему соседский пес Тим так не любил гавкать.
Говорят, на соседнем континенте еще есть те, кого так боялись на этом, кого проклинали, на кого призывали идти крестовым походом, о ком снимали фильмы, над кем смеялись и не понимали.
Говорят, они не подписали "Договор"…
Аркан обшарил уже два старых города и нигде не нашел даже строчки, что на соседнем, через пролив, континенте, люди пошли на сделку.
Везде было одно и то же — "соседи игнорируют здравый смысл", соседи "рабы диктатуры", а затем — как отрезало.
Сперва отрезало электричество, и пропал нежно любимый интернет, горячая пища и горячая вода.
Следом стали пропадать люди, оставляя в квартирах лишь кровавые брызги…
Потом в квартирах стали находить людей без единой капли крови…
А потом пришли они, идеально красивые, логичные, утонченные и красноглазые, с острыми клыками и белыми лицами.
"Высший Разум".
Они привели своих домашних зверюшек, вечно голодных, сердитых, одетых в серые шубы и с желтыми глазами.
Аркан любовался утренней зарей, сидя на крыше самого высокого в этом городе, пятнадцатиэтажного, здания.
Не имеющее огромных окон, оно прекрасно сохранилось, сопротивляясь времени, разрастающемуся лесу, лианам и человеческим вандалам.
Бывший старший лейтенант морской пехоты Бенджамин Аркан, позывной "Стекло", сидел сейчас на крыше здания, в пластиковом кресле и потягивал из горла отличный виски, прощаясь с этим миром и готовясь встретится с другим. Сегодня у него юбилей. Красивая, круглая дата — 60 лет.
60 лет, из которых 20-ть последних он болтается, как цветок в проруби, без семьи и друзей, оставшихся там, на небольшом пятачке, плацдарме на подступах к новой жизни.
С 18 лет и до той атаки, он свято верил во все, что ему говорили, чему его учили, о чем показывали в кино.
И, вот теперь он один, хлещет виски…
От злости, Аркан отшвырнул бутылку прочь, перекидывая ее через полуразвалившийся бортик-ограждение.
Зеленое стекло блеснуло в лучах восходящего солнца, выплеснуло из горлышка янтарную струю и исчезло за обрезом крыши.
Еще совсем не давно, по космическим меркам так и вообще меньше мгновения назад, это был очень зажиточный город, окруженный двухэтажными виллами на окраинах и двумя десятками небоскребов — в самом центре, моллы, магазинчики — фирменные и ширпотребные — гордо сияли блестящими витринами с табличками "открыто". По широким центральным улицам неторопливо скользили длинные и черные автомобили, ухоженные полицейские взирали на мир через стекла солнцезащитных очков и наслаждались прохладой внутри патрульных "шевроле". Изредка, конечно, постреливали и по черным, и по белым. Чаще всего, разумеется, по "залетным" — "свои" законы чтили истово и тщательно, каждую неделю заходя в церковь и отстаивая, точнее — отсиживая, часовую проповедь и оставляя щедрое пожертвование, "для бедных и бездомных".
Шпиль церкви был виден с крыши и своей дырявой реальностью повергал Аркана в уныние.
Нашарив в ящике, рядом с креслом, еще одно горлышко бутылки, морпех сбил сургуч, выдернул зубами пробку и приложился, сделав добрый глоток.
И прыснул его наружу — сладкий ром пришелся ему совсем не по вкусу.
Изучив этикетку, недрогнувшей рукой, запустил бутылку в полет, любуясь и загадывая, услышит звон стекла или нет.
Богатый ему достался дом, для мародерки. Многие квартиры оказались и вовсе закрыты на ключ, окна сияли, пусть и покрытыми за 20 лет пылью, но целыми, стеклами. И если на первом-втором этаже наблюдался небольшой кавардак, устроенный упавшим лифтом, не иначе, то вот уже с третьего наблюдался строгий, почти военный, порядок, видимый даже сквозь пыль, лежащую, на когда-то зеленых, ковровых дорожках. Перемножив все на бесчисленные горшки с пальмами, лианами и цветами, Аркан получил зримое подтверждение однажды услышанной на совместных с русскими маневрах, аксиоме: "нормально делай — нормально будет!"
Если бы не эти 60 лет!
"Улов" даже с двух квартир пятого этажа, предполагал вполне ощутимый навар, в ближайшем "недогородке". Теперь и вовсе недоступном.
60 лет — предел для существ, не признанных высшим разумом, полезными.
"Дома светлого пути", как поэтично назывались клиники эвтаназии на языке "высших", ожидали всех, кому исполнилось 60, гарантируя быструю и безболезненную, смерть.
Тел, правда, на руки родственникам не выдавали — кремировали там же, в клинике, каким-то странным, совершенно бездымным, способом.
Ну, а если ты не появлялся на пороге клиники в день 60-ти летия, то за тобой приходил один из младших "высших", зачастую в сопровождении одного или двух "питомцев". И, не так было противно, что тебя волокли на убой, как скотину, как противно, что это делали руками таких же людей-новообращенных!
Аркан специально смылся из поселка за две недели до дня рождения, в надежде отсидеться, затаившись в быстрорастущих джунглях.
А вот теперь сидел и ненавидел себя за малодушие.
И бросался с крыши бутылками с содержимым, стоимостью в пару недель вольготной и сытой жизни.
В квартире на 13 этаже, за веселой розовой дверкой с коняшками с радужными хвостами, нашел Аркан и толстый пакет марихуаны, заботливо спрятанный за фальшивой плиткой в туалете, и два десятка толстых сигар, упакованных в полиэтилен и уложенных ровными рядками в двойную — дерево и пластик — резную коробку. Выпивку он нашел раньше — на 11.
Вытащил сигару, развернул и принюхался, ожидая, что за 20-ть-то лет, сигара вполне могла превратиться в обычную солому.
Повезло. Не превратилась.
Откусив кончик, чиркнул спичкой по коричневому боку, найденного там же, спичечного коробка и с удовольствием раскурил вонючую сигару, пуская к небу синий дымок.
Была в коробке с сигарами еще и золотая зажигалка, тяжелая и инкрустированная красными и зелеными камнями. И тоже — рабочая!
Тихий шорох и едва слышное "п-п-пу-уф-ф-ф", возвестило, что все его попытки убежать от судьбы — тщетны. Аркан уже пару раз был свидетелем прибытия "высшего" в молочно-белой сфере, издающей именно такие звуки, при раскрытии.
— Бенджамин Аркан! — Молодой "Высший", бледный и красноглазый, в сопровождении двух питомцев, по длинной дуге обошел морпеха и теперь стоял напротив, демонстрируя всем своим видом тихую печаль. — Вы нарушили правила…
Аркан почесал лоб и тяжело вздохнул, втайне радуясь и даже гордясь, что по его душу отправили не человеческого отступника, а самого настоящего высшего. Да еще и с целыми двумя, питомцами!
— Вы принимаете свою судьбу? — Парень, судя по виду лет 22-х, 23-х, уставился в глаза морпеху и попятился, не взирая на собственные, очень не маленькие, силы.
— Нет. — Улыбнулся Аркан. — Не принимаю!
Парень размазанной тенью метнулся к мужчине и замер, почти вплотную, растянув рот в улыбке и демонстрируя тонкие иглы клыков.
— Тогда я хоть развлекусь!
Ответом высшему стал добротный выдох и "привет из глубины души".
— Свиньи… — Парень сделал шаг назад и сделал жест, натравливая питомцев. — Как свиньи живете, как свиньи и дохнете!
Аркан, так же демонстративно, набрал в рот бесцветной жидкости из здоровенной, двухлитровой бутыли, без этикетки.
Встал. И выплюнул все, в лицо парню.
Резкий спиртовый запах заставил питомцев сморщить черные носы и оскалить пасти, издав тихое "р-р-р-р-р", полное недовольства.
— Думаешь, это остановит меня? Или тагриссов? — Парень запрокинул голову и весело рассмеялся. — Убогий! Это просто — спирт…
Воедино слились два щелчка — щелчок зажигалки и щелчок колпачка.
Длинная струя красно-фиолетового пламени, вылетающая из толстого, сине-розового флакона, прошлась по всем трем противникам, превращая их в славно горящие факелы. Уворачиваясь, от визжащих от боли тел, катающихся по крыше, Аркан продолжал поливать их огнем, пока флакон не опустел, а три фигуры не замерли горящими кучами тряпья, дурно пахнущего и чадно дымящего.
— А это — лак жесткой фиксации! — Аркан сладко потянулся. — Или ты думал, малыш, что я кинусь на вас с голыми руками?!
Отбросив 400 миллилитровый флакон из-под профессионального лака для волос, в пламя, морпех размял плечи и достал аккуратно присыпанную строительным мусором, сумку, длинную, в пятнах камуфляжа и железно бренчащую на весу.
Дороже выпивки, дороже драгоценных украшений и даже дороже всех наркотиков, оставшееся в живых человечество ценило… Энергоносители! Нет, речь идет не об аккумуляторах или бензине. Речь идет о газовых баллонах и баллончиках. Горелках и печах на твердом топливе. Обо всем том, что может отапливать жилье или на чем можно просто, быстро и безопасно приготовить пищу.
Сейчас в сумке Аркана звякали десяток мелких газовых баллончиков, для походных плиток, несколько упаковок сухого горючего и пять флаконов жидкости для разжигания костров.
И старая разгрузка с бронежилетом, аккуратно зашитые и подогнанные под фигуру морпеха. Разжиться привычным штурмовым "F-14W3" "Вдоводел", не удалось, зато нашелся в квартире на 13 этаже, здоровенный оружейный сейф, битком набитый раритетными русскими АК, сто лет как снятыми с производства, но не ставшими от этого менее смертоносными; и немецкими "Зиг Зауэрами" и уж совсем древними "Кольтами" — и револьверами и пистолетами.
Патроны в коробках и в промасленной бумаге, исчислялись тысячами штук!
Жаль, гранат не было…
С тихим звоном, испугавшим бывалого бойца до холодного пота, три горки горящих останков "исчезли" с крыши, рассыпавшись по ней крупными хлопьями жирного, черного пепла, разлетаясь от малейшего порыва поднявшегося ветерка по всей площади, забиваясь в трещины и вылетая через пролом в парапете.
Трижды повезло Аркану, что он залез в ванну и нашел там этот флакон с лаком — горящие капли лака это не горящие капли спирта… Температура совершенно другая — раз, да и консистенция, много чего значит… Совсем не зря гоняли их, по изготовлению взрывчатых веществ из подручных средств, седые инструктора, прошедшие все мыслимые и немыслимые войны и конфликты. Гоняли, вбивали в чугунные военные лбы премудрости химии и физики, математики. Кто освоил, тот и выжил.
Остальные пошли на корм кладбищенским червям.
"Стекло" выжил.
Попрыгав для порядку, Бенджамин еще раз прошелся по крыше, оглядывая ее хозяйским взглядом. Ничего ли не забыл? Сработают ли ловушки, приготовленные для тех, кто явится следом за "высшим", выяснять, куда тот пропал?
Лакированная черная коробка, лежащая в черном круге обгорелого бетона, привлекла его внимание — насторожила и заинтересовала — одновременно. В том, что она принадлежала врагу, сомнений не было. А вот была ли она ловушкой… Сомнения были.
Подкинув монетку, Аркан, чертыхаясь, трижды ткнул в коробку металлическим прутком, выдвигая ее за пределы горелого пятна и ожидая если и не взрыва, то подвоха.
Ничего.
Взяв в руки, обнюхав и общупав, Бен нажал на маленькую кнопочку, надеясь, что эта странная, чуть теплая, угольно-черная коробка именно откроется, а не взорвется, отправляя его любопытную душу на небеса.
Коробочка, с шелестом открылась, явив солнцу и голубым глазам морпеха, четыре огрызка свечи, и четыре же металлические стопки.
Или это были подсвечники, судя по каплям воска, прилипшим к металлу?
Уже собираясь захлопнуть крышку и убрать коробку в рюкзак, лежащий на стуле и ждущий своего хозяина раззявленной пастью открытой горловины, Аркан заметил белый уголок бумаги, торчащий из-под кроваво-красного бархата, устилающего дно коробки, запачканного воском и грязными отпечатками тонких, словно детских, пальцев.
Пришлось доставать мультитул, отрывать подкладку и недоумевать, каким образом умудрилась не сгореть эта коробка, почему не поплавился воск внутри коробки, что это за металл такой, похожий на латунь и что за знаки покрывают этот листок бумаги!
Буквы были незнакомы, а вот картинки, на бумажке, давали вполне понятную картину, что надо делать с подсвечниками и чего делать не надо, иначе будет очень больно падать вниз.
Ага. Четыре подсвечника были ничем иным, как устройством для полетов!
Расставив подсвечники с воткнутыми огарками, в виде прямоугольника со стороной два на три метра, Бен трепетно помолился всем небесным богам и запалил фитили.
Свечи сперва стреляли клубочками дыма, разбрасывали во все стороны искры и разгораться не желали совершенно, игнорируя чисто человеческий азарт и мужское неприятие слова "нет".
Через пяток минут танцев с бубном, армейской ругани и присядки, свечи соизволили "встать на ровное пламя" и от подсвечника к подсвечнику протянулись толстые, белые, лучи света, собираясь в слепящий глаза, периметр. Еще через пару секунд прямоугольник пересекли диагонали и ровный, матовый свет заполнил прямоугольник. Подсвечники, издавая чуть слышное жужжание, приподнялись над бетоном крыши и замерли, ожидая седока.
Судя по рисунку, на этом ковре-самолете, могло лететь двое взрослых и два животных, размером с волка.
Почесав затылок, Бен обвел глазами ковер-самолет, прикидывая, куда тут можно поместить двух взрослых, да еще и с волками… Получалось, либо взрослые — мелкие, либо он что-то не так понимает!
Поставив на ковер ящик с выпивкой, сверху уложил на него свой вещмешок и сел сам, опершись спиной в вещи. Огляделся. Вздохнул и положил на колени бумажку с инструкцией.
Он потерял на этой крыше уже 15 минут и можно было вполне спокойно ждать гостей, притаившись с автоматом и надеясь продать свою шкуру подороже.
Сложив ладони перед грудью, как было показано на рисунке, Аркан повел их вверх и сразу почувствовал, как потеет зад, и как на плечи ложится легкая перегрузка.
Ковер-самолет оторвался от крыши и воспарил на десяток метров вверх. Окутался серебристым свечением, защищая пассажира\владельца\водителя от встречного потока и, стоило морпеху двинуть сомкнутые ладони вперед, начал удаляться от места старта, все набирая скорость.
Через минуту его уже и разглядеть-то было нельзя в рассветных небесах, залитым ярким солнечным светом.
Следующие гости на этой крыше появились только через пять дней, дав "Стеклу" солидную фору оторваться от "высших" по "высшему разряду", затерявшись в море лесов и речных просторов.
Трое "высших", в сопровождении десятка питомцев, вышли из багрового портала и замерли, изучая обстановку. Они подозревали, что "молодой", посланный на отлов, сорвался и сожрал старика на живую, отлеживаясь теперь, от обжорства в укромном месте.
Это, конечно, было плохо, но не трагично — корма еще хватало, а проштрафившимся легче управлять. Но, если он не поделился с питомцами… Младшего ждал бы очень болезненный и долгий разговор.
А вместо этого — ничего!
Два прошедших дождя смыли пепел и следы, ветер сдул легкое кресло с крыши и присыпал пылью темные круги от горевших тварей.
Тишина и покой, с птичьим пением.
Ни "младшего", ни его питомцев, ни запаха человеческой крови. Лишь слабые эманации боли, не относящиеся к человеческому типу.
Кругом неправильность!
Старшие высшие пожали плечами — такое иногда все еще случается: слабые узы крови с Родителем или более сильные питомцы, да кто разбираться будет… Ну, подумаешь, будут бегать три неприкаянных зверя по новорожденным зеленым джунглям, с раскидистыми деревьями и развалинами человеческих городов. Побегают-побегают, да и сдохнут с голода — младшие и их питомцы без человеческой крови, внимания и заботы родителя, долго не живут. Месяц, самое жирное.
— Матт! Есть следы артефакта, низкокачественного и очень слабого. — Один из вампиров, а никем другим все эти "высшие" просто и быть не могли, окликнул своих спутников. — Думаю, именно из-за него у младшего крышу и снесло…
— Тогда… Пойдем отсюда. — Его спутники пожали плечами и прикоснулись к тяжелым амулетам с синими камнями.
Камни осветились неприятным, холодным светом и… Больше ничего не произошло. Привычное окно портала открыться не пожелало, лишь затрещали, поднимаясь кверху от статики, длинные золотистые локоны вновь прибывших.
— Хм… Странно. Тогда, поступим так! — Один из кровососов, снял медальон с шеи и передал его своему компаньону, отошел к самому центру крыши и воздел руки к небу, повернувшись к солнцу спиной.
Постоял так пару минут и свел руки вместе, в жестком хлопке, спугнувшем сидящих на ближнем карнизе, диких голубей. Жирных и неповоротливых.
Стая сиганула в воздух, неторопливо расправляя крылья.
Самые быстрые осыпались вниз клочками окровавленных перьев, самые ленивые — иссушенными, до состояния египетских мумий.
Притопнув ногой, существо снова хлопнуло в ладоши, открывая свой собственный, неоново-голубой, портал, в который первыми заскочили питомцы. Из-за обреза свечения появилась ободранная рука и тут же исчезла, втянутая обратно.
— Это ты, Шаон, удачно портал открыл! Мои питомцы сегодня не успели позавтракать…
Пересмеиваясь, вампиры простояли на крыше еще минуту, пока из портала не выглянула вытянутая волчья пасть и, прищелкивая клыками, доложила, что стол накрыт и угрозы нет.
Шаон действительно очень удачно открыл портал, словно сама рука провидения направляла его, подправляя координаты. Только, удача у вампиров какая-то странная, совсем не удачная для окружающих и особенно для тех, кто на них горбатится, в меру собственных сил, понимания и совести.
Уже не раз и не два, питомцы кормились свежатинкой, что при жизни была верными слугами, продвигающими "Договор"; экспериментальные боевые заклинания разрывали самые высокие здания или обваливали самые глубокие бункеры, наполненные теми, кто больше всех радовался приходу всесильных хозяев, быстрых, прекрасных и совершенно не боящихся солнечного света, чеснока или святой воды.
Серебра нынешние вампиры боялись лишь отчасти — ровно точно так же, как обычный человек боится столового ножа.
Если и были у высших страхи, то человечество о них ничего не знало.
Поскуливающие люди, устроенные на мягких диванах и пять тел, ровным рядком уложенные на полу у их ног, встречали своих новых богов.
Трактирщик Бькманн, его шестеро взрослых дочек и две жены — старая и молодая, взятая всего полгода назад в надежде на рождение сына-наследника, с ужасом смотрели на то, что еще недавно было их слугами.
Иссушенные тела с открытыми в крике ртами.
— Мы чтим "Договор", Уважаймейшие! — Подпрыгнул трактирщик, едва через портал прошел первый нежданный гость. — Мы платим и сообщаем! Служим…
— Сядь, корм. — Шаон ткнул пальцем трактирщику в пузо и брезгливо вытер палец о расписную салфетку, лежащую на журнальном столике. — Ты послужишь нам еще лучше, когда замолчишь.
— А-а-а-ар-р-р-ргх! — Кашлянул один из питомцев, вышел в центр комнаты и потянулся, перетекая из волчьего обличия, в человеческое… Впрочем, не совсем человеческое — грубые черты лица, словно высеченные топором, длинные руки и клыки, все так-же торчащие из ротовой полости. Добавить сюда неестественный, зеленый цвет кожи и черные ногти-когти и портрет будет совсем завершен.
— Как же надоедает эта шкура… — Оборотень сладко зевнул и клыки стали стремительно уменьшаться, черты лица стали более человеческими, а кожа из зеленой стала совершенно белой. — Баб нам оставите?
— Всех забирайте. — Решил Шаон, переглянувшись с остальными высшими. — Не к чему корму знать, что и вы — разумны… а с их противными, длинными языками, наш секрет перестанет быть секретом быстрее, чем сдались их армии!
— Да и кровь у них вонючая. — Потянул носом другой вампир, стягивая свой распущенный волос в конский хвост, прихваченной из волос одной девушки, ярко-синей лентой. — Порченные они. Кто их только не пользовал…
— Фат, ты снова о своем… — Шаон весело рассмеялся, получая обратно свой медальон. — Все никак не навоюешься? Или не можешь простить того оскорбления?
Истошный женский вопль возвестил, что оборотни принялись за веселье и все трое вампиров, вышли за тяжелую деревянную дверь, подперев ее снаружи резным стулом и наложив плетение тишины — обычно оборотни очень любят, когда жертва хорошо, долго и очень громко кричит.
Переговариваясь, вампиры спустились по широкой лестнице вниз, в общий зал трактира, странно пустой в столь ранее утро.
Впрочем, всему есть объяснение: первый же крик, раздавшийся сверху, не оставил никого из посетителей равнодушными. Все, в мгновение ока вспомнили о важных делах и покинули здание за те минуты, что оборотни наслаждались кровью слуг.
Такая постановка вопроса устраивала и кровососов, и простых смертных.
А не простых смертных ждала скорая и очень не простая смерть.
— Кад, Фат… Может быть, вина? Пока наши друзья развлекаются? — Шаон уже вовсю шуровал за стойкой, выбирая фигурные бутылки и читая этикетки. — Есть даже полусухое "Мерло"… Белое!
— Плюнь и не пей их химию. Лучшие вина делают далеко отсюда… Поищи, может есть наливка? — Кад с удовольствием уселся в удобное кресло и откинулся на его спинку. — Вина у них, конечно, говно, но вот в эргономике… Равных им нет…
— "Банановый ликер", настоянный на настоящем Ямайском роме! — Прочел, давясь от смеха, этикетку, Шаон. — А по запаху — вроде даже и ничего, кстати. И на вкус, приятно! Не понятно только, чего так далеко запрятал…
Поставив на стол две здоровенные бутылки и три толстостенных стакана, Шаон устроил свой зад на длиной скамье и разлил напиток по посуде.
— За сияние вечной Зелени, чистую кровь и нашего Господина!
— Что б ему еще 5000 лет спать спокойно! — Поддержал тост Кад и пригубил напиток. — Впечатляет.
— Нюх у тебя, на спиртное, лучше, чем на кровь. — Мрачный Фат допил до дна свою порцию. — А на жратву, у тебя вообще нюха нет!
— Не шелести, он голубей обожрался… Как тогда… — Кад улыбнулся, вспоминая их первый совместный поход. — Кошки у него в предках, что-ли? Кстати, Фат… Ты у нас единственный, кто трется рядом с высшими силами. Ничего о походе не слышно?
— Новый поход, новый поход… Заладили, понимаешь ли… А поведет-то кто? Ты? Или наш пожиратель голубей?
— А Априз? — Шаон отставил стакан в сторону. — А Лиелла? Урт, в конце-концов?
— Априз до сих пор проклинает ту пулю, что получил в шею и при каждом разговоре о походе в ту сторону, достает и дает всем рассмотреть…
— Здоровая, кстати, дура… — Сочувствующе вздохнул Кад. — С мой большой палец в диметре и с дикой винтовой нарезкой. Апризу сильно повезло, что досталось вскользь. Десять сантиметров вверх или вниз и нашего старейшего пришлось бы уносить в сердце Зелени!
— Урт собрал питомцев и отправился в поход на острова, два месяца назад. Недавно нашли шубы, сшитые из шкур его питомцев, но вытащить не удалось — сам помнишь, что там на островах творится и кто за этим стоит. А Лиелла… Погрязла в интригах и пробивается все ближе к Апризу, уже наступая на пятки… Еще год и Совет Старейшин сменит состав… И дай Зелень, чтобы не полностью. Иначе быть беде и войне, а мы и так, только-только начали жить.
— Вот умеешь ты все испортить! — Кад побултыхал бутылкой, проверяя содержимое. — Эх-х-х, а ведь так хорошо начиналось! Шаон! Твои питомцы, без тебя до дома доберутся?
— В легкую. Маррин уже давно может своим прайдом бегать, а силы у него…
— Может, он и наших прихватит? — Вскинулся Фат. — Надоело в клоповнике сидеть и пить мерзкое хлебово из грязных стаканов. Закатимся ко мне! Тилли откроет холодильник и позовет подружек!
— Я только "за"! Не часто старый друг приглашает к себе домой бывших собутыльников! — Блеснул красными глазами, Шаон.
— Надо только результаты осмотра\поиска сдать. — Напомнил уже изрядно пьяным друзьям, рассудительный Кад. — Иначе нас с "подружек", со спущенными штанами, поснимают. И по голым задам, раскаленным утюгом, пройдутся… Для улучшения памяти.
Коварная настойка на банановой кожуре делала свое подлое дело, развязывая языки и задурманивая мозги.
Ничто человеческое не чуждо прекрасной расе, вышедшей из глобальной тени. Люди сами творят свое будущее, но чаще — просто его разрушают.