Эту восьмиматчевую серию западные журналисты еще тогда окрестили «матчами века». И, как показало время, были правы. Именно с Суперсерии 1972 года началась новая эра мирового хоккея.

После Суперсерии-1972 границы, разделявшие хоккеистов-профессионалов и хоккеистов-любителей, были размыты. Именно после этих поединков советская сборная развеяла миф о недосягаемости и непобедимости канадских хоккейных профессионалов. «Наше поколение игроков первым скрестило клюшки с энхаэловцами. Знаю, что таких матчей, как в серии 1972 года, больше не будет. Будут другие – лучше, хуже, но не такие. Мы делали историю. Во всяком случае, историю хоккейную», – считает Александр Мальцев.

В Канаде об этой серии снято несколько документальных фильмов, написаны десятки книг, а ролики или фрагменты матчей время от времени до сих пор показывают даже в канадских аэропортах.

Споры о том, нужно ли советским хоккеистам мериться силами с канадскими, велись задолго до проведения этой серии. Говорили, что Тарасов и Чернышев, зная об особой грубости некоторых игроков НХЛ, якобы не изъявляли особого желания бросать своих ребят в сражение с канадскими профи. Впрочем, в этой ситуации объективнее будет взгляд самих игроков, тех, кто первыми скрестил клюшки с профессионалами.

«К началу семидесятых годов канадцы стремились к поединкам с советскими хоккеистами на высшем уровне. Встреча с профессионалами из НХЛ была мечтой Аркадия Ивановича Чернышева и Анатолия Владимировича Тарасова, – писал Борис Михайлов в своей книге «Такова хоккейная жизнь». – Последний беседовал на этот счет с президентом НХЛ Джоном Зиглером еще в 1968 году. Но убедить Спорткомитет СССР и ЦК КПСС в том, что серия СССР – НХЛ не так страшна, как ее малюют, было сложно. Проходило много различных совещаний, все время возникали какие-то сложности. За океаном, казалось, проблем не было. Но у нас тогда не знали, что и в НХЛ согласиться на серию было не просто. Ее президент Джон Зиглер мог спокойно высказаться за проведение серии. Но ему требовалось, поскольку НХЛ была коммерческим предприятием, подумать и о финансовой стороне вопроса».

Несомненно, что и рядовые советские болельщики, и любители хоккея за Кремлевской стеной жаждали зрелищ и побед над маститыми профессионалами. Окончательному решению, давшему зеленый свет ледовому противостоянию, во многом поспособствовал генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев – заядлый хоккейный болельщик. Во время чемпионата мира 1972 года в Чехословакии были оговорены все нюансы проведения предстоящей серии. По соглашению, подписанному весной того же года, за канадскую сборную должны были выступать только профессионалы из НХЛ.

Подготовка к матчам проходила под руководством нового тандема наставников: старшим тренером был назначен Всеволод Михайлович Бобров. Его помощником стал Борис Павлович Кулагин, который вскоре вместе с Аркадием Чернышевым вылетел в Северную Америку с тем, чтобы изучить будущих соперников.

У Всеволода Боброва складывались сложные отношения с Тарасовым. Бобров был самостоятельным, свободолюбивым человеком и игроком, предпочитая оставаться «свободным художником» вне строгих тактических схем. И эта его своеобразная неуправляемость никогда не нравилась Тарасову. Более того, армеец Бобров в пику Тарасову как-то заявил, что он является учеником Аркадия Чернышева. «На смену Чернышеву и Тарасову пришел Всеволод Михайлович Бобров. Он производил огромное впечатление. Это был редчайший знаток хоккея. Бобров был достаточно мягким человеком. С ним, в отличие от Тарасова, можно было обсуждать какие-то хоккейные вещи, – полагает Борис Михайлов. – При этом Бобров не давил на нас своим колоссальным авторитетом. Он умел прощать, и не было случая, чтобы кого-то в сборной при нем крепко наказывали за различные нарушения. У него было потрясающее чутье на игроков, он знал, что именно нужно сказать в конкретный момент или промолчать. К тому же мы преклонялись перед ним как великим игроком».

Советские спортсмены, как это обычно происходило перед самыми ответственными и главными стартами года, были заблаговременно отправлены на тренировочный сбор, где постарались забыть обо всем, кроме хоккея. В Канаде профессионалы приступили к тренировкам на полтора месяца позже русских. Канадские звенья комплектовались не по клубному принципу, как в советской сборной. Это был набор индивидуально сильных игроков, которые имели статус состоявшихся звезд.

Тем временем вся страна, от рядового рабочего до премьер-министра Пьера Трюдо, спорила, стоит ли брать в сборную легендарного Бобби Халла, который немногим ранее принятого решения переметнулся в созданную Всемирную хоккейную ассоциацию – ВХА (о ней речь позже). Просьбы как рядовых, так и влиятельных болельщиков, включая самого премьера Трюдо, не увенчались успехом. В итоге двери канадской команды для Бобби Халла и других звезд ВХА в сборную Канады оказались закрыты. Кроме того, в составе канадцев из-за травмы не играл легендарный защитник Бобби Орр. Его в те годы западные специалисты и средства массовой информации называли лучшим хоккеистом мира.

В советской сборной неожиданно не оказалось одного из лучших форвардов в истории отечественного хоккея Анатолия Фирсова. Лишь позже выяснилось, что Фирсов бойкотировал это турне, в знак протеста против исключения из тренерского штаба многолетнего тандема Тарасов – Чернышев. Спартаковец Вячеслав Старшинов прямо признавался в одном из интервью, что Фирсов отказался «играть по этическим соображениям, он принял сторону Анатолия Владимировича Тарасова».

Но вернемся к предматчевой подготовке сборных. В Москву «на разведку» от канадцев полетели Джон Малеллан и Боб Дэвидсон из «Торонто Мэйпл Лифс». Их отчеты из СССР стали приятным откровением для всей Канады. Канадцев искренне удивляло то, как же долго советские спортсмены могут находиться на сборах, лишенные возможности пообщаться с родными. Тогда в СССР тренеры были убеждены, что с учетом особенностей русского национального характера долгие сборы перед короткими турнирами были единственной формой держать советских спортсменов в надлежащем тонусе. «Многие сильные на льду хоккеисты были достаточно слабыми в жизни. И что делать тренеру, если у него есть 15 человек, которых можно смело отправлять в семью и знать, что они не напьются до потери пульса, и 10 других, для кого не существует ничего невозможного? Поэтому всех скопом и держали, чтобы никому не было обидно», – признавался в одном из интервью известный отечественный судья Виктор Домбровский.

Русские хоккеисты не умеют пасовать и забивать, а их основной вратарь Третьяк и вовсе «пускает бабочки и ловит мышей» – образно говоря, в таком духе были составлены отчеты «канадских разведчиков». Канадские наблюдатели в августе 1972 года попали на, возможно, худшую игру Владислава Третьяка в жизни. Сборная СССР играла товарищеский матч с ЦСКА, и Третьяк получил в свои ворота девять «пробоин». Сам он позже объяснял, что его голова в тот день была забита «чем угодно, только не хоккеем» – на следующий день вратарю предстояла свадьба.

«Еще не родилась та команда, которая будет учить наших профессионалов. От разгрома русских спасет только чудо или сверхвдохновение», – писала одна из канадских газет, требуя победы своих любимцев над русскими в серии с сухим счетом. В довершение всего по канадскому телевидению в августе 1972 года показали документальный фильм с простым и броским названием «Все о советском хоккее». Его снимали в СССР с разрешения советской хоккейной федерации канадские документалисты. Выставили они советский хоккей в сугубо комическом ракурсе. Из репортажей выходило, что лед на хоккейных площадках в Советском Союзе заливают простым шлангом, а клюшки мастерят в обычных заводских мастерских – в подтверждение этого демонстрировались соответствующие кадры с обычной дворовой площадки и из какого-то слесарного цеха.

Потом эти клюшки показали лежащими на прилавках обычных универмагов, чтобы канадский зритель сделал для себя вывод: дескать, какие же они мастера, если и советские команды, и обычные болельщики играют одними и теми же «палками». Словом, у рядового канадца должно было сложиться впечатление, что русские если не являются полными «профанами» в хоккее, в отличие от профи, то уж никак не переступают его любительский порог. Канада ликовала в предвкушении разгрома русских в серии со счетом 8:0. И сами канадские хоккеисты перед суперсерией были настроены «порвать русских». Настрой у них был самый что ни на есть боевой, но бравурный и шапкозакидательский.

Интересно было узнать, о чем докладывали в Москву Чернышев и Кулагин. Их впечатления, по сути, были схожими с наблюдениями канадских коллег: как те с широко открытыми глазами открывали хоккейную Страну Советов, так и советские специалисты – родину хоккея. Особенно поразило двух тренеров то, что после игр и тренировок канадские хоккеисты не оставались на базе, а уезжали куда вздумается, и не на автобусе, а все, как один, на своих личных автомобилях. Чернышева и Кулагина удивило то, сколько времени на тренировках канадцы отводили отработке бросков и силовой борьбе. Они, впрочем, отзывались о канадцах с уважением и говорили игрокам о том, насколько те сильны. Наставники сборной СССР отмечали тот факт, что канадцы практически не тратят время на бросок, «стреляя» без подготовки при первой же возможности, даже из самых неудобных положений.

Хотя канадские нападающие мало маневрировали и не закладывали такие же виражи на скорости, как Мальцев, Харламов или Якушев, они были очень сильны индивидуально и хорошо обучены технике владения клюшкой. Впечатлило Кулагина и Чернышева умение канадцев играть корпусом, особенно у бортов и на пятачке.

Сказать, что присутствие «русских разведчиков» на тренировках не вносило дискомфорт в работу внешне невозмутимых и хладнокровных канадских наставников, было бы неверным. Скорее, наоборот. Вратарь Кен Драйден вспоминал, что, видя, как Чернышев и Кулагин что-то постоянно пишут в блокнот, он опасался одного, что по возвращении в Москву эти отчеты будут засланы в некий сверхмощный компьютер. А тот, дескать, разложит по полочкам все аспекты игры непобедимых профи…

Сейчас эти «зарисовки» друг о друге кажутся немного забавными. Вместе с тем они лишний раз демонстрируют, насколько разными в начале 1970-х годов были и недоверие друг к другу «двух систем, двух образов жизни», и методики подготовки русских и канадских хоккеистов, и философия этих двух совершенно противоположных хоккейных стилей. С одной стороны, канадский хоккей: с неуемной жаждой гола, порой безрассудными бросками, с чересчур напористыми действиями нападающих, мощными щелчками, стремительными прорывами к воротам нескольких «игроков-коршунов» и желанием буквально внести шайбу в ворота. С другой стороны, советский стиль игры: с кружевами комбинаций, поисками партнера, открываниями, скрытыми пасами, желанием вывести своего товарища на удобную ударную позицию, а не тупо щелкнуть по воротам и насесть на вратаря…

Итак, советские хоккеисты прилетели в Канаду 30 августа. По прибытии в Монреаль их ждал неприятный сюрприз. Один из чехословацких эмигрантов, осевший в Канаде, подал в канадский суд иск. Он требовал от Советов возмещения материального убытка в размере 1889 долларов. В такую сумму он оценил свой раздавленный советскими танками автомобиль во время ввода советских войск в Прагу в 1968 году. Суд Квебека удовлетворил это прошение, постановив опечатать хоккейное снаряжение советской команды до факта уплаты денег. К счастью, ситуацию разрешил один из руководителей канадской сборной Алан Иглсон, который достал чековую книжку и выписал на имя назойливого чешского эмигранта требуемую им сумму.

Уже на следующий день после прибытия советские хоккеисты провели тренировку в Монреале. Они, благодаря тонкому психологическому ходу Боброва, «выглядели» этакими увальнями на коньках, действительно не умеющими пасовать и бросать, в противовес непобедимым профи. Защитники, пытавшиеся совершить какой-нибудь маневр, и вовсе едва не падали на лед. «Теперь мы точно порвем этих русских!» – пронеслось в голове некоторых из хозяев, которые и не догадывались, что советские тренеры и хоккеисты откровенно их дурачат.

«Советские хоккеисты пустились в неизведанное. Мы все хотели сыграть с канадцами, но совершенно не представляли, как будем это делать, – признавался в беседе со мной Валерий Шадрин. – Когда мы приехали в Канаду, то нас повели посмотреть на тренировку канадцев и посадили на верхний ярус трибун. Это была своего рода психологическая атака, поскольку все казалось мощным: и щелчки невероятной силы, и силовые приемы, и эта неимоверная их самоотдача. Когда канадцы пришли к нам на тренировку перед первым матчем, то сидели, развалившись в креслах на трибуне, чуть ли не курили сигары, показывали всем своим вальяжным видом, что не считают нас за соперников. Конечно, мы отдавали должное их силе и мощи, но наш тренер Всеволод Бобров призывал обратить внимание на слабую игру канадцев в пас и частые, неосмысленные, прямолинейные броски по воротам».

Объективности ради, заметим, что многое, увиденное советскими игроками на местной ледовой площадке, было для русских парней действительно в диковинку. Начиная от более узких размеров самой коробки и заканчивая меньшей «площадью ворот», что до предела обостряло игру на пятачке и позволяло, не нарушая правил, почти вплотную накатываться на голкипера. Да и ворота крепились на льду гораздо жестче, чем на европейских площадках. Необычными для советских хоккеистов были и борта – гораздо выше, почти на метр по сравнению с отечественными коробками из-за того, что над деревянным настилом борта крепилось 70 сантиметров прозрачного пластика.

Билеты по восемь долларов на первый матч в Монреале уже не продавались, поскольку слишком много было желающих посмотреть на «разгром» загадочных русских. Организаторы, смекнув о возможности разбогатеть, устроили лотерею, выпустив лотерейные билеты ценой в три доллара. Причем из ста таких билетов счастливый – входной билет на матч был один. В результате выручка с каждого зрительского места на трибуне составляла целых 792 доллара! Зрители шли в «Форум» с цветами в руках, нарядно одетые, готовясь праздновать победу над Советами!

Второго сентября 1972 года в 19 часов по местному времени началась та самая битва, которая стала первой и одной из самых впечатляющих оплеух в истории игр канадских профессионалов с советской сборной. По словам Мальцева, увиденное советскими хоккеистами на канадском льду перед матчем произвело на них очень сильное впечатление. Их поразил весь антураж перед первым вбрасыванием и началом поединка: появление игроков на поле под восторженный рев болельщиков, исполнение национального гимна, а также негодующие свистки, гул, трещотки в адрес разминающихся гостей. Участник суперсерии, спартаковец Евгений Зимин вспоминал потом, что волнение перед матчем было таким, что сдали нервы даже у железного Третьяка. «У всех наших ребят были бледные лица от сверхнапряжения, особенно у Владика Третьяка. Он спешил надеть вратарскую маску, словно хотел скрыть от окружающих свое волнение», – признавался Зимин.

Наконец после приветствий, исполнения гимна премьер-министр Канады Трюдо самолично произвел символическое вбрасывание и игра началась. Канадцы навалились на ворота Третьяка и буквально смяли защиту русских. Уже через полминуты после начала игры гол Фила Эспозито заставил завестись от восторга весь переполненный «Форум». Подобная тактика – ошеломить противника с первых секунд, которая сегодня часто применяется командами – хозяевами поля, тогда в 1972 году стала настоящим откровением для советских хоккеистов. Канадцы не давали советским игрокам даже прикоснуться к шайбе, обрушивая ураган атак на ворота Третьяка. Надо же такому случиться, что через 38 лет, уже в четвертьфинале Олимпиады в Ванкувере, сборная Канады повторит свой фирменный трюк уже в игре со сборной России и попросту сомнет ее оборону в первые десять минут игры.

А тогда казалось, что избиение младенцев только начинается и стены ледового дворца «Форум» вот-вот рухнут от многотысячного крика и бурных аплодисментов. Еще через шесть минут Фил Эспозито выиграл борьбу на «пятачке» в типично канадском стиле, продавив защитников, а Хендерсон поразил ворота Третьяка резким кистевым броском. «Теперь, парень, ты понял, куда попал!» – по легенде именно такие слова Эспозито бросил Третьяку в лицо. Канадские болельщики были в восторге, а сами хоккеисты упивались своим преимуществом в счете, снисходительно, «по-барски», улыбаясь. Вдобавок ко всему, во время музыкальных пауз, которые советским игрокам были тоже в новинку, похоронная мелодия сменила «Подмосковные вечера».

Но вскоре советским хоккеистам удалось совладать с нервами. «Потом мы быстро взяли себя в руки и с каждым днем все больше чувствовали этот накал, эту атмосферу, которая проникла во все наши поры», – вспоминал Александр Якушев. На двенадцатой минуте шайба попала к Якушеву, перед которым находился один защитник. Форвард двинулся на канадца, и когда их разделяли считаные сантиметры, защитник не выдержал и рванулся навстречу. В это мгновение Якушев искусно переправил шайбу Шадрину, который, увидев Зимина, отпасовал шайбу последнему. Зимин бросил в нижний угол. Гол! Вскоре Владимир Петров сравнял счет.

И вот тогда настал звездный час связки Мальцев – Харламов, двух друзей по жизни, получивших в Канаде шанс сыграть в одном звене против местных профи. «Отправляясь в раздевалку, я начинаю понимать, что игра будет долгой и трудной, более трудной, чем мы могли вообразить. Сомневался ли кто-нибудь в том, что мы легко преодолеем сопротивление русских? – писал в своей книге Кен Драйден. – В этом усомнился Валерий Харламов. Он играл на левом крыле первой тройки советской команды и двигался с неимоверной быстротой. Находясь у противоположного борта, он получил шайбу от Александра Мальцева. Ушел от Рода Джилберта, обыграл Дона Оури. Совершенно неожиданно шайба проскакивает у меня между ног и влетает в ворота».

В «Форуме» стих гул и замолкли трещотки, когда через восемь минут ситуация повторилась. Снова последовал пас Мальцева на Харламова и армеец произвел неожиданный для Кена Драйдена выстрел. Канадский вратарь среагировал на бросок с опозданием – от его ловушки шайба влетела в створ ворот. Уже 4:2. В третьем периоде канадцы сократили разрыв в счете. Но в последние семь минут матча они получили еще три пробоины от русских. Михайлов, Зимин и Якушев довели счет до неприличного для канадских профи.

«Поразительно быстрый прогресс советского хоккея столь же впечатляющ, сколь и загадочен», – успел произнести один из лучших канадских хоккеистов Бобби Халл. С финальным свистком трибуны окончательно смолкли. Взмокшие от волнения именитые гости стали снимать галстуки и расстегивать воротники рубашек. Канадские игроки, быстро побросав на лед краги и клюшки, ушли с поля, и советские игроки остались одни. Но вот, после небольшой паузы, грянули аплодисменты. Искушенные канадские болельщики признали советских хоккеистов.

Тогда на хоккейных свитерах не указывались фамилии. Более того, болельщики не знали советских игроков в лицо, и диктор всякий раз, когда называл фамилии хоккеистов, неизменно «коверкал» их. Журналист Владимир Дворцов, в ту пору спецкорр ТАСС, освещавший серию, вспоминал, что из всего советского состава «более или менее правильно именовали лишь одного Анисина и то потому, что в Северной Америке было довольно распространено лекарство под названием “Энисин”».

«В “Форум” набилось почти двадцать тысяч ее (игры) живых свидетелей. Клянусь, что теперь они все до одного знают, что отчество Валерия Харламова – Борисович, а Владислава Третьяка – Александрович, – напишет позже в своей книге «Хоккей на высшем уровне» канадский голкипер Кен Драйден. – Все было подготовлено для великого торжества канадского хоккея. Но приехали русские и все испортили, показав 60 минут такой игры, какая нам никогда не снилась».

Именно после этой встречи канадцы прямо в раздевалке предложили Валерию Харламову, признанному лучшим игроком в составе советской сборной, контракт в НХЛ на один миллион долларов – рекордную сумму для чужестранцев по тем временам. При том, что самый высокооплачиваемый в ту пору игрок в Канаде Горди Хоу в год получал 800 тысяч долларов! После игры Кен Драйден сказал: «Именно Харламов надломил нашу могучую команду, снял вопрос о победителе. Я такой игры нападающего больше не видел».

В раздевалку сборной, по воспоминаниям игроков, действительно пришел один из богачей – хозяин клуба НХЛ «Торонто Мэйпл Лифс» и предложил миллион долларов в случае, если Харламов и его партнеры по тройке перейдут в его клуб. «Мы переглянулись, а потом ребята говорят: ты старший, вот и отвечай. Я поблагодарил канадца за приглашение и, естественно, отказался, подчеркнув, что мы советские миллионеры, нам и дома хорошо. Я сказал это искренне, а не потому, что за нашими спинами стоял человек, отвечавший за безопасность сборной СССР. Потом подобные предложения канадцы делали почти всем нашим ребятам – Владику Третьяку, Саше Якушеву, Жене Зимину, Саше Мальцеву», – вспоминает Борис Михайлов.

На следующее утро одними только заголовками, набранными «аршинными буквами», почти вся североамериканская пресса издевательски прошлась по сборной хозяев. Одна из газет писала о том, что у тренера канадцев Синдена, «любимчика Канады», теперь почти «не осталось друзей». Даже деловая газета «Уолл-стрит джорнэл», которая крайне редко публиковала спортивные материалы на первых полосах, окрестила матч «поражением канадцев в холодной войне на льду». «Русские играли в какой-то другой хоккей, но от этого голы, которые они забивали нам один за другим, не переставали быть голами», – писала одна из газет. Отдавая должное тактической выучке и мастерству русских хоккеистов, канадские журналисты не упустили возможность «побить своих». «Наши изнеженные любимчики – профессионалы играли так, как будто их только что познакомили друг с другом», – язвительно писала газета «Торонто стар».

В этом «хоре» крайне неприятных для канадцев статей неким диссонансом прозвучал лишенный истерических ноток материал газеты «Торонто стар»: «С тех пор как русские в последний раз посетили Канаду, им удалось добиться определенного прогресса: броски по воротам стали точнее и мощнее, они ведут себя на площадке заметно агрессивнее, хороши надежный вратарь Третьяк и нападающий Харламов, много забивавший в Саппоро, обладающий необычайно хитроумным дриблингом и великолепным пасом». Хотя надо отдать должное местным газетчикам, признавать полное превосходство русских над канадцами они отнюдь не торопились. Из выступлений специалистов выходило, что канадцы не ожидали увидеть продемонстрированный русскими совершенно другой хоккей, элегантный, изящный, отличный от того, в который они играли сами. И скорости у русских игроков были более высокими.

Первый и такой триумфальный для советских хоккеистов матч проходил глубокой ночью и его не показывали в прямом эфире, так как Центральное телевидение СССР в те годы не вещало в ночные часы. Игра была запланирована к показу в записи на следующий день. Более того, из аппарата ЦК КПСС на Старой площади в информагентства, на радио и телевидение под угрозой жестких кадровых санкций поступили четкие указания засекретить результат матча. Но благодаря нещадно глушимым «вражеским голосам» и сарафанному радио слух о выдающейся победе советской сборной над канадцами быстро облетел многие города. И накрывались столы на Сахалине и Кавказе, и еще до трансляции готовились советские болельщики праздновать эту, безусловно, выдающуюся победу…

Нельзя не упомянуть об одном любопытном эпизоде. Журналист известной торонтской газеты «Глоб энд мейл» Дик Беддос, который ранее поставил сборную СССР на третье место в рейтинге лучших хоккейных команд мира, перед началом всей серии заявил, что съест свою статью, если русские выиграют хотя бы один матч. К счастью для зрителей и к ужасу для своего желудка, Беддос оказался человеком слова. Газету ему пришлось употребить вовнутрь сразу после поражения канадских хоккеистов в Монреале. Репортер, как человек чести, пришел к зданию советского консульства в Торонто с родной газетой под мышкой и тарелкой борща. И действительно постепенно съел ее, макая в борщ, прямо на ступеньках советского представительства.

Однажды, повстречавшись с Анатолием Тарасовым (это был чемпионат мира 1968 года в Вене), один из лучших защитников НХЛ того времени Карл Томас Бревер поделился с советским тренером любопытным соображением. Бревер предположил, что когда советская сборная приедет в Канаду, то в первых встречах, несомненно, канадцы проиграют, но потом обязательно возьмут реванш. На лице Тарасова появилось недоумение, и он попросил хоккеиста развить свою мысль.

«Профессионалы, пока их не побьют, не принимают всерьез никакого противника, – объяснил свою позицию Бревер. – В дебюте обязательно скажется их неполная мобилизация на серьезную игру… Но, проиграв матч, другой, профи быстро перестроятся, примут контрмеры, и вот тогда ваши козыри, я думаю, будут биты».

Бревер попал в яблочко и оказался хорошим прорицателем. Во втором матче в Торонто хозяева площадки пошли на значительные перестановки в составе. У канадцев поменялась почти половина игроков. Были изменения и в советской команде. В тройке с Харламовым и Мальцевым в качестве центрфорварда на этот раз появился Вячеслав Старшинов.

Этот матч на арене «Мэйпл Лиф Гарден» в Торонто стал наиболее удачным для местных хоккеистов в канадской части серии. Они действовали крайне осторожно. Тактика канадцев была предельно проста: не задерживаясь в средней зоне, отправить шайбу к ближе к воротам Третьяка и нещадно биться на пятачке противника. В середине второго периода Фил Эспозито, которого советские болельщики оперативно нарекли «Филя», резко бросив со своей любимой точки в шести-семи метрах по центру ворот, открыл счет. А затем впервые за два матча в начале третьего периода канадцы реализовали численное преимущество. И хотя Александр Якушев через минуту и тоже при игре в неравных составах сократил разрыв в счете, вскоре благодаря шайбам, заброшенным братьями Маховличами – Питом и Фрэнком, канадцы закрепили свое преимущество, в итоге победив со счетом 4:1.

Именно в этой игре советские хоккеисты впервые столкнулись с тем, чего боялись больше всего – откровенной грубостью на льду местных игроков. Грязные силовые приемы, удары исподтишка, захваты клюшкой – канадцы задействовали целый арсенал своих излюбленных «неджентльменских» методов. При этом судившие встречу оба арбитра, приглашенные из США, не фиксировали все эти нарушения, что дало повод главе советской делегации, председателю Советской федерации хоккея Виктору Старовойтову заявить: «Американские судьи позволяли канадским хоккеистам действовать как шайке разбойников». Канадский вратарь Кен Драйден, оставшийся в запасе, позже отмечал: «Иногда наша игра становилась весьма пошлой. Не раз вверх угрожающе взлетали клюшки, намекая русским, что может произойти вслед за этим. Мне самому порой становилось неловко и даже стыдно за своих. На месте русских хоккеистов я бы наверняка подумал: “Эти канадцы, должно быть, настоящие звери, раз они позволяют себе такие выходки”».

В третьей игре в Виннипеге тренеры сборной СССР снова пошли на перестановки в составе, приняв решение играть в шесть игроков обороны вместо семи и в одиннадцать нападающих. Канадцы прямо в начале встречи обрушили шквал атак на ворота Третьяка. Паризе забросил первую шайбу в матче, однако Владимир Петров, когда советская команда находилась в меньшинстве, сравнял счет. Вскоре Раттель и Фил Эспозито довели преимущество канадцев до двух шайб: 3:1. На 33-й минуте Харламов, получив в средней зоне пас от Цыганкова, вышел один на один с Тони Эспозито и сократил разрыв в счете до 2:3. Когда на 34-й минуте Хендерсон, забив гол необычным образом, в падении, восстановил привычную для этой игры разницу в две шайбы в пользу канадцев – 4:2, казалось, что те доведут этот матч до победы.

Но вскоре настал звездный час для молодых хоккеистов «Крыльев Советов», еще недавно игравших вместе в молодежной команде ЦСКА и впервые попавших во взрослую сборную. На первые роли в матче вышла тройка 21-летних Лебедева, Анисина и Бодунова. «Пусть поучатся, обкатаются» – такими словами обосновал присутствие в игре на виннипегской «Арене» хоккеистов «Крылышек» Всеволод Бобров. Лебедев на 35-й минуте, а спустя четыре минуты Бодунов сделали счет равным – 4:4.

Последние мгновения встречи стали бенефисом вратарей. Мальцев за 13 секунд до финальной сирены бросал хитро и наверняка, но Тони Эспозито умудрился отбить шайбу. Владислав Третьяк, показавший в этой игре свои уникальные способности, выручил советскую сборную после «не берущегося» броска Хендерсона с трех метров. «После игры мы пытались подсластить результат, заявляя, что упустили верный выигрыш. Мы не упустили его. Его у нас отняли русские. Мы твердили, что им везло и что они использовали все отрывы. Чепуха. Они проигрывали, но не растерялись, а отрывы были созданы их собственными действиями. Наверное, им приятно сознавать, что их трудно выбить из седла. Часто ли команды НХЛ дважды сравнивают результат, проигрывая по две шайбы?» – писал в своих воспоминаниях Кен Драйден.

Восьмого сентября 1972 года в Ванкувере прошла заключительная, четвертая встреча канадской части серии. На этот раз советская сборная решила не отдавать канадцам нити игры и уже через восемь минут после ее начала благодаря двум шайбам Бориса Михайлова, заброшенным, когда канадцы были в меньшинстве, вела со счетом 2:0. Во втором периоде Перро удалось сократить разрыв в счете, однако Блинов, игравший в тройке с Михайловым и Петровым, довел счет до 3:1. А затем Мальцев вместе с Харламовым подарили прекрасную возможность отличиться своему партнеру по звену – Владимир Викулов перед вторым перерывом сделал счет 4:1. «Играть дальше было бессмысленно», – напишет позже Кен Драйден в своих воспоминаниях. Лишь при счете 5:1 (шайбу в составе сборной СССР забросил Владимир Шадрин) канадцы подсластили горькую пилюлю себе и своим болельщикам, отквитав две шайбы.

Своих хоккеистов канадские болельщики провожали многотысячным гулом: «Бу-уу», который на местных стадионах выражает высшую степень недовольства игрой. Не этот счет 3:5 и два поражения за четыре первых матча серии мечтали увидеть местные зрители. Но результат ванкуверского матча и общий итог: две победы русских при одном поражении и одной ничьей были закономерными.

После этой игры Фил Эспозито дал очень эмоциональное интервью по национальному телевидению. «Мы делаем все, что можем, и выкладываемся до конца, и я хотел бы, черт побери, чтобы вы, люди, поняли это. Эти русские – великие хоккеисты. Почему бы вам не оценить их по достоинству и не прекратить осыпать нас обвинениями?» – вопрошал в интервью Фил Эспозито. Потрясающие по эмоциональности слова произнес форвард Фрэнк Маховлич, игрок, поражавший своими габаритами и не склонный к сентиментальности: «После того, что русские сделали с нами в нашей игре здесь, в Канаде, боюсь, в спорте не осталось ничего святого. Если их кто-нибудь познакомит с американским футболом, они через два года разгромят “Далласских ковбоев” и выиграют главный приз».

Подводя итоги первой части серии, известный хоккейный обозреватель «Спортс иллюстрейтед» Марк Мелвой писал: «…Теперь, по прошествии самой отрезвляющей недели в истории канадского спорта, хоккей стал русской игрой. За какие-то семь дней сборная СССР развеяла столетний миф о превосходстве канадского хоккея и покончила с легендой о непобедимости игроков НХЛ. Многие теперь задаются вопросом: смогут ли они вновь ходить на матчи “Торонто Мэйпл Лифс” с “Окленд силе”?»

Харламов, Якушев, Третьяк, Михайлов – эти фамилии советских игроков североамериканские специалисты, журналисты и зрители запомнили надолго. В этой части серии также блестяще зарекомендовала себя спартаковская тройка во главе с Якушевым, которого канадцы сравнивали с советским самолетом «МиГ-15» – передовым отечественным истребителем тех времен. Конечно, особенно поразил канадцев Валерий Харламов. В местной прессе его стали сравнивать с самим Бобби Орром, что являлось высшим мерилом в Канаде по отношению к мастерству хоккеиста. Но было и другое, что не красило хозяев. Владислав Третьяк вспоминал, что канадские игроки начали выходить на лед после первой игры в Монреале со специальной установкой: бить Харламову по ногам. Однако сам Валерий, часто с улыбкой на лице, проходил защитные редуты лучших игроков обороны НХЛ и продолжал забрасывать шайбы в «лукошки» знаменитым Кену Драйдену и Тони Эспозито.

Мальцев в этой серии остался немного в тени, хотя в последней игре канадской части серии ему досталась такая же бурная порция аплодисментов от местных зрителей, как Третьяку, Якушеву и Харламову. Можно сказать, что в серии 1972 года Александр Мальцев выступал большей частью в роли подающего снаряды для Харламова. Связка Харламов – Мальцев, которой по объективным причинам, к сожалению, так и не удалось заиграть в сборной впоследствии (из-за того, что привычными партнерами Валерия Харламова на долгие годы стали Михайлов и Петров), стала настоящим открытием серии.

Это был единственный сезон в сборной СССР, который Мальцев отыграл в одном звене со своим лучшим другом. И что символично, по окончании этого года разделил с Валерием Харламовым лавры лучшего хоккеиста Советского Союза. И хотя Александру Мальцеву во время первой в истории суперсерии в местных СМИ уделялось меньше внимания, чем Валерию Харламову, канадцы, начиная с этих встреч, «взяли его на карандаш». Тренер Синден, несмотря на скромные статистические показатели Мальцева в сравнении с другими советскими форвардами, тем не менее, считал его одним из лучших нападающих своего поколения.

«Саше было немного труднее, чем другим. Он техничный, быстрый игрок, любящий подержать шайбу. А в Канаде местные хоккеисты просто не давали ему как следует ее обработать и крайне жестко отбирали ее. Тем более если учесть, что Мальцеву с его габаритами было тяжело тягаться с впечатляющими по мощи защитниками», – рассказывал мне Владимир Шадрин. «Валера Харламов тогда был одной из самых ярких звезд серии. Но и Саша сыграл очень достойно. Немножко, мне показалось, стушевался в первых двух играх, поскольку для него совершенно неожиданной оказалась грубая и подчас хамская игра канадцев. Он потом признавался, что особенно ему больно было видеть, как канадцы откровенно били сначала по ногам, а потом по голеностопам Валеру Харламова, чтобы любой ценой вывести его из игры. А потом он адаптировался. Понял, что с ними надо действовать хитростью. Саша собрался, мастер есть мастер, и отыграл с ними достойно», – полагает брат Александра Мальцева Сергей.

«Наше поколение никогда не боялось канадцев и чаще у них выигрывало, чем проигрывало им. И когда мы играли с ними клубами, и со сборной. Не было никакой боязни и у наших главных надежд. Просто Харламов был более агрессивным, дерзким в игре с ними, а Саша – более мягким на льду, я бы сказал, элегантным. Ему с канадскими гренадерами приходилось значительно сложнее, чем другим», – признавался в беседе со мной Владимир Крикунов, имевший опыт выступления против канадцев в составе «Динамо» и сборной.

Валерий Харламов, вернувшись домой после канадской части серии, часто вспоминал о мультфильме, который появился тогда на советских телеэкранах. «Добрые, мягкие» игрушки играли в хоккей с «грубыми» деревянными. «Мягкие» были более техничными и играли в более корректный хоккей, что злило «деревянных», постоянно нарушавших правила. «Мы вызываем вас на бой», – говорилось в том мультфильме. «Валера, улыбаясь, любил по-своему переиначить эту фразу. Он говорил: “Они, значит, вызывают нас на бой?”, подразумевая грубых канадцев. “Ну и дураки, что вызвали, – выдерживал паузу, произнося с улыбкой. – Согласились на свою голову играть с нами и только потом поняли, куда на самом деле вляпались”», – вспоминает Сергей Мальцев.

Московская часть советско-канадского противостояния начиналась через две недели. У обеих сторон было время, чтобы проанализировать ситуацию. Советские наставники, подводя итоги канадского отрезка, отмечали, что профессионалы выглядели уставшими и совершенно не поспевали за темпом, предложенным русскими игроками. Однако в Москве признали умение канадцев навязывать противнику силовую борьбу на всех участках поля, нацеленность на ворота, постоянное стремление овладеть шайбой и использовать малейшую возможность для ее добивания в сетку.

Канадские мастера и журналисты особенно отмечали сыгранность, яркий комбинационный стиль, командный дух советской дружины. «У них совершенно другие принципы игры, – писал один из канадских журналистов. – Они любят играть, запутывая соперника, комбинируя до верного гола. Четыре матча показали, что это будет посильнее напористости и настырности канадских хоккеистов».

«За счет чего мы почти всегда канадцев обыгрывали? За счет того, что мы выигрывали эти матчи всей командой. Мы девять месяцев жили вместе на сборах, у нас в советской команде были пятерки из ЦСКА, два звена, уже сыгранных, когда с закрытыми глазами знаешь, куда отдать пас. И самое главное, у нас были невероятные трудолюбие и дисциплина. Нам тренер всегда говорил: терпите, приедете без одного уха, без глаза – зашьем, заштопаем, вставим, но зато вы вернетесь с золотой медалью. Терпите. Мы терпели, они нас били, судьи удаляли – терпели, били – удаляли, мы им забивали. Главное была победа», – говорил автору этих строк о главном факторе тех легендарных побед над канадцами Владислав Третьяк.

Перерыв между канадской и российской его половинами составил две недели. Сборная Канады вылетела в СССР не сразу. Сначала она направилась в Стокгольм с тем, чтобы провести два товарищеских матча со сборной Швеции. Цель у заокеанских профи была одна – «почувствовать» незнакомый лед и опробовать в деле непривычно большие для них европейские площадки. Они сыграли с командой Швеции 4:1 и 4:4. Шведские хоккейные обозреватели, комментируя эти матчи, подметили, что заокеанские игроки предпочли «очень жесткую игру, выходя на лед крайне обозленными». Тонус «озверина», как в знаменитом мультфильме про кота Леопольда, в крови у канадцев был таким, что те после второй товарищеской игры даже устроили настоящее побоище у входа в раздевалку хозяев.

Советские хоккеисты вернулись в Москву и продолжали тренироваться дома. Тут позволю сделать небольшое отступление. В советской команде случилось то, что не могло быть при Чернышеве с Тарасовым. Всеволод Бобров не стал запирать команду на сбор, а дал хоккеистам несколько дней выходных. 23-летний Мальцев и 24-летний Харламов, находившиеся в превосходном, даже феерическом настроении, решили полететь на четыре дня на юг, в Сочи. Взяли с собой каждый две тысячи рублей (!) на четыре дня – годовую зарплату советского служащего. Думали угостить людей, рассказать им о перипетиях борьбы с канадцами. Едва они ступили на гостеприимную южную землю, как угощать стали их самих. Слух о том, что на юг наведались два всенародных любимца, говорят, долетел до отдаленных горных аулов. Сотни людей спешили увидеть прославленных хоккеистов и подарить им гостинцы с юга. К счастью, они убедили местных жителей, что «лайнер выдержит только их двоих, но никак не с грузом». Уже сидя в самолете, Александр Мальцев, хитро улыбаясь, обратился к другу: «Валерка, ну как, деньги целы?», Харламов проверил свои карманы и сказал: «У меня семь рублей». Мальцев ответил: «И у меня восемь». Нет-нет, речь шла не о тех деньгах, которые остались у них после поездки. А о тех из двух тысяч, что они потратили – 15 рублей за четыре дня поездки! «У Саши с Валерием Харламовым была такая всенародная слава, что во время той поездки, да и позже, хозяева и сотрудники южных ресторанов категорически отказывались брать у них деньги. Когда они на юге заходили куда-нибудь перекусить, рестораны и кафе тут же закрывались на спецобслуживание. Мне потом рассказывали, хозяева этих заведений держали всегда зарезервированным столик, за которым отдыхали Мальцев и Харламов, и говорили, что именно на этих стульях они сидели», – вспоминает друг Мальцева, Алексей Панфилов.

Вернувшись из Сочи, они, загорелые, вдохновленные, решили из аэропорта «Внуково» направиться поужинать в легендарный ресторан Дома кино, в котором любили отдыхать и общаться звезды эстрады, искусства, кино, спорта. Ресторан оказался забит под завязку. Метрдотель признался, что свободные места «пока еще есть за столиком у Высоцкого». «Володя, можно с тобой посидеть?» – спросил Мальцев у актера и поэта. «Конечно, присаживайтесь, мужики», – любезно пригласил их разделить с ними трапезу Владимир Семенович. «А чей тут столик рядом забронирован, не знаешь, Володя?» – спросил Харламов. «Не знаю, говорят, какой-то генерал армии должен со свитой прийти», – ответил Высоцкий. Не успели друзья рассказать своему приятелю из Театра на Таганке, как они славно отдохнули на юге, как Высоцкий, перестав улыбаться, тихонько одернул Мальцева: «Саша, обернись, только аккуратно».

Мальцев обернулся и увидел самую неприятную картину, которая могла предстать его взору. В зал в сопровождении генерала армии и еще трех генералов рангом пониже входил не кто иной, как Всеволод Михайлович Бобров! Когда Мальцев вжал плечи и обернулся назад, то Харламова уже не было за столом. «Где Валерка?» – быстро спросил Мальцев у Высоцкого. «Там! – едва сдерживая смех, показал под стол Высоцкий. – Похоже, и тебе, Саша, нужно лезть туда, другого выхода нет, в прямом и переносном смысле». Мальцев полез под стол, надеясь вместе с Харламовым придумать выход из положения.

«Привет, Володя, как дела?» – подходя к столу Высоцкого и здороваясь с ним, добродушно сказал Бобров. «Да ничего, Всеволод Михайлович, вот заехал поужинать после спектакля», – ответил Высоцкий.

«А это кто там у тебя ужинает? – показал великий игрок рукой под стол. – Сдается мне, что это ботинки Харламова. А ну, орлы, вылезайте!»

Через несколько секунд «на поверхности» показались виновато улыбающиеся Харламов с Мальцевым. К счастью, в этот момент у стола появился знавший их официант, который быстро сориентировался в ситуации и принес им вместо заказанного шампанского «детский» крюшон. «Вот, видите, Всеволод Михайлович, – начал заступаться за друзей Высоцкий, – они к матчам ответным с канадцами готовятся, крюшон безалкогольный пьют. Официант подтвердит». Официант утвердительно покачал головой. «Знаю я их крюшон, по их загорелым лицам вижу, – нахмурился Бобров. – Даю вам завтра день на восстановление, а послезавтра с утра чтобы были на базе».

«Но мы на полчасика заехали поужинать», – попытался оправдаться перед тренером Валерий Харламов.

«Никаких полчасиков. Езжайте домой, если не хотите, чтобы завтра вся Москва говорила о том, что Мальцев с Харламовым в кабаке гуляют, вместо того чтобы к играм с канадцами готовиться», – отрезал Бобров. Через минуту друзья уже выходили из ресторана…

Поездка канадских игроков в Москву 1972 года и ряд пикантных ситуаций, связанных с профи, сейчас вызывают аналогии с рязановской комедией «Приключения итальянцев в России». «Приключения канадских хоккеистов в Стране Советов» также вылились в весьма занятную и поучительную историю. Как и в фильме со счастливым для иностранцев финалом.

Двадцатого сентября хоккеисты сборной Канады прибыли в СССР. Приехав в Москву и расселившись в канувшей ныне в небытие легендарной высотке «Интуриста» у Красной площади, некоторые канадские хоккеисты принялись, «не отходя от кассы», искать в своих номерах сюрпризы от КГБ: «жучки» и прочие подслушивающие устройства. Особенно упорствовал неустрашимый Фрэнк Маховлич, тот самый, который переломил ход канадской части серии во втором матче в Торонто. Ожидая провокаций, он предлагал канадцам поселиться не в официальной гостинице, где «везде имеются уши КГБ», а разбить «ставку канадского командования» – палатки где-нибудь под Москвой. Прямо по Наполеону. «Идет холодная война. Советы могут сделать всё, что им заблагорассудится. Например, начать стройку в четыре утра возле гостиницы, чтобы мы не заснули. Для усиления своей пропаганды они должны выиграть и готовы на всё», – серьезно полагал Фрэнк Маховлич. В «Интуристе» он, зайдя в номер, начал тщательную проверку на предмет нахождения в нем подслушивающих устройств. Фортуна «улыбнулась» Фрэнку Маховличу, подарив ему неизвестное металлическое крепление под паласом, которое он, словно рыбак на подледной ловле, с наслаждением начал вынимать из пола. В том, что он открутил люстру в номере этажом ниже, Маховлич догадался по звону стекла и воплям соседей.

Второй канадец тоже был замечен в откручивании предметов гостиничного обихода. Уэйн Кэшмэн, наслушавшись рассказов о том, что советские агенты обычно следят за иностранцами сквозь некие камеры, расположенные позади зеркал, снял зеркало в своем номере и выбросил в окно, тем самым «удружив своей жене», лишенной возможности прихорашиваться перед выходом. В отместку до конца пребывания канадцев в Москве новое зеркало в номер буяна так и не поставили. В итоге супруга Кэшмэна ходила «наводить марафет» в номер жены Фила Эспозито.

Наконец, опасаясь низкого качества местной еды и угрозы пищевого отравления, канадцы привезли с собой в СССР массу провизии – от мяса до пива. Но эти запасы, помещенные на склад «Интуриста», таяли, по их мнению, не по дням, а по часам. Особенно заокеанские игроки обиделись на пропажу пива, которое «испарилось» из гостиницы сразу же по окончании первой игры в Москве. Позже один из канадских хоккеистов шутливо заметил, что именно после этого неприятного инцидента «они страшно разозлились и решили во что бы то ни стало выиграть всю серию».

Впрочем, не все так плохо складывалось для заморских гостей. Канадские хоккеисты сполна ощутили то радушие, с которым их принимали повсюду, несмотря на холодную войну и «железный занавес». Они встречались с простыми москвичами, посетили Кремль, Большой театр, знаменитые московские музеи.

Но вернемся к ледовым баталиям. Для победы в суперсерии сборной СССР было достаточно в четырех московских встречах не проиграть три раза. Первый матч прошел в заполненных под завязку «Лужниках» 22 сентября 1972 года. Ажиотаж превысил все мыслимые границы. На матч приехали члены Политбюро во главе с Брежневым. Но советских болельщиков больше удивило, насколько мощная группа поддержки последовала в Москву за канадскими хоккеистами. Брат Мальцева Сергей присутствовал на всех четырех играх московской суперсерии. На эти матчи каждому из хоккеистов сборной СССР давали только по четыре пригласительных билета для родных.

О том, чтобы выбить приглашения для других лиц, не могло быть и речи. Десятки начальников, заведующих базами, ресторанами, магазинами были готовы выполнить любую просьбу, поставить самый дефицитный товар, только бы получить заветный квиток. «Для меня это было в диковинку, когда я ждал кого-то, чтобы передать приглашения, и впервые увидел возбужденную толпу канадских болельщиков, одетых в свитера сборной и под присмотром милиции прошествовавших к Дворцу спорта», – признается Сергей Мальцев.

Один крайне любопытный эпизод, связанный как с канадскими болельщиками, так и с невероятным ажиотажем вокруг московских игр, описал в своей книге «Хоккейный репортаж» Владимир Дворцов. «Несколько советских болельщиков, которые, кстати, прилетали на игру даже с Камчатки, не имевших на руках билетов, подошли к канадским любителям хоккея с почти безнадежным в те дни вопросом: “Нет ли лишнего билетика?” Вдруг одна из канадских болельщиц, которая ради этих игр перелетела через океан, сказала скорее ради бахвальства: “Есть, но очень дорогие, по 80 рублей!” Надо сказать, что это было действительно дорого – по тем временам три четверти зарплаты советского инженера. Неожиданно один из советских болельщиков радостно воскликнул: “Беру!” На глазах десятков свидетелей иностранке пришлось выполнить свое обещание и отдать билет.

Когда она поняла, какую глупость совершила, было уже поздно. Через несколько минут она сама попыталась купить билет уже за гораздо большую сумму, чем выручила сама. Но все эти попытки оказались тщетными. Кто же продаст свое место, отказавшись наблюдать за тем, как творится история. Канадка разревелась, как девчонка, не уставая произносить: “Дура я, дура!”»…

Уже первый период первого матча показал, что канадцы извлекли уроки из поражений на родном льду. Игра заокеанских профессионалов в целом выглядела более разнообразной, они перестроились, стали играть строже в обороне и настырнее в атаке. К первому перерыву профи благодаря шайбам Паризе и «драчуна» Кларка вели со счетом 2:0, а на 32-й минуте встречи Хендерсон закрепил более чем достаточное преимущество 3:0 перед заключительным отрезком встречи.

Однако советская сборная отнюдь не впала в уныние, а наоборот, раскрепостилась, став играть в свое удовольствие. Блинов, Анисин, Шадрин, Гусев с интервалом в восемь минут провели четыре шайбы в ворота противника, который ответил лишь голом неутомимого Хендерсона. К окончанию 52-й минуты матча на табло была зафиксирована ничья 4:4. И тут на первый план вышло уже обкатанное в Канаде звено Викулов – Мальцев – Харламов. Разыграв многоходовую комбинацию, партнеры вывели на бросок Валерия Харламова, который закрепил окончательный счет матча 5:4 в пользу сборной СССР. «В нашей раздевалке стояла гробовая тишина. Состояние у всех было подавленное. Как это могло произойти? Все были расстроены, – писал Кен Драйден. – Еще бы, всего полчаса назад мы были полны энтузиазма, а сейчас проигрываем серию со счетом 1:3, имея впереди весьма сомнительную перспективу выиграть три оставшиеся встречи, а с ними и всю серию».

До общей победы советской сборной оставалось сделать не шаг, а маленький шажочек. Достаточно было сыграть с канадцами вничью в одном из трех поединков. Итак, перед второй игрой в «Лужниках» канадцы оказались в положении раненого зверя, припертого к стенке. Им нужно было выигрывать все три матча.

В шестой встрече канадцы наступили на горло собственной песне и выбрали игру «от обороны». Именно эта, как, конечно, и заключительная встреча суперсерии стали самыми напряженными по накалу страстей на льду и вне его. Судьба матча решилась во втором периоде, когда были забиты все голы. В ответ на гол Ляпкина канадцы умудрились за 83 секунды забросить в ворота Третьяка три шайбы. Предоставим слово Кену Драйдену. «Казалось, мы контролировали ситуацию. Всё, что от нас сейчас требовалось, – это вести умную, позиционную игру с четким контролем шайбы. Но мы играли глупо. Мы стали получать бесконечные штрафы. И вот в конце второго периода после броска Якушева счет вдруг стал 3:2. А грозило нечто еще более страшное, – вспоминал канадский вратарь. – Они (русские) волнами накатывались на нас. В какой-то момент мне показалось, что русские забросили шайбу… Слава богу, через несколько секунд период закончился. В раздевалке мы все дико переругались. Мы понимали, что теряем контроль над собой и проигрываем встречу».

Позже после этой серии немецкий судья Компалла выступил с неожиданным признанием в интервью одной из западногерманских газет: «Когда я вспоминаю об этих играх, у меня мороз пробегает по коже. Я искренне рад, что вернулся домой невредимым. Когда у канадцев не ладилась игра, то всю вину они сваливали на судей. Заокеанские профессионалы вели себя скандальным образом. Дело дошло до того, что они угрожали физической расправой моему коллеге Францу Баадеру».

Самым неприятным моментом второго матча в Москве для советской команды стала травма Валерия Харламова. Бобби Кларк нанес советскому игроку крюком клюшки рубленый удар в область лодыжки, чуть выше верхнего края ботинка. Повреждение оказалось очень тяжелое. «Мы шли параллельными курсами, и Харламов толкнул меня клюшкой, а потом развернулся и уехал. Я его догнал и тяпнул по ноге, совершенно не думая, куда и как бью. Я игрок жесткий и уважаю жесткость в других. Но если меня “трогают” клюшкой, я делаю то же самое», – оправдывался потом «беззубый забияка» Кларк.

Впрочем, как оказалось позже, он бессовестно лгал и ставил себе задачу непременно травмировать Валерия Харламова. Джон Фергюссон, тогдашний помощник старшего тренера сборной Канады, много лет спустя наконец-то решился признаться: «Харламов нас бил до смерти. Я сказал Кларку: “Мне кажется, что нам нужно стукнуть его по лодыжке”. Я ни на секунду не сомневался (в том, что это был правильный ход)». Позже Кларк хвастался: «Если бы я иногда не прикладывал их (русских) “двуручником”, я бы до сих пор куковал в деревне Флин Флон».

Валерий Харламов продолжить игру уже не мог и вынужден был покинуть площадку. Канадцы, разозлившиеся и агрессивные, сумели довести эту встречу до победы, несмотря на то, что за две минуты до конца матча оказались в численном меньшинстве. Все попытки армейского врача Белаковского вместе с главным советским спортивным травматологом Зоей Сергеевной Мироновой помочь Валерию вернуться в игру оказались тщетны. Харламов выбыл из борьбы, казалось, на оставшиеся два матча. «Многие путают и принимают трусость за отвагу. Некоторые канадские “патриоты” до сих пор считают Кларка героем встреч Канада – СССР 1972 года только за то, что он, орудуя клюшкой, как дубиной, выбил из игры лучшего советского форварда Валерия Харламова, после чего тот был отправлен с переломом в больницу. Не думаю, что подобное “геройство” сошло бы Кларку с рук, окажись на месте Харламова, к примеру, Лэрри Робинсон из “Монреаль Канадиенс”», – писал известный хоккейный боец Дэйв Шульц по прозвищу «Кувалда».

Гарри Синден позже признавал, что травма Харламова сыграла большую роль в итоговом результате. «Теряя свою “звезду”, команда становится не такой сильной, а мы просто не могли его удержать. Без Харламова Советы не стали лучше», – резюмировал Синден.

Конечно, можно говорить, что советские хоккеисты перегорели, переволновались, выступая на родном льду. Но надо признать тот факт: в Москве родоначальники хоккея показали такую грубую игру, которую до этого не видели ни советские хоккеисты, ни любые другие команды Старого Света. Якушев, Мальцев и в особенности Харламов, стоило им появиться на льду, сразу подвергались нещадным атакам канадцев. Те не скрывали, что Харламова просто «хотели сломать». Игра некоторых канадцев была прямо направлена на нанесение травмы советским игрокам. Беззубого светловолосого грубияна Бобби Кларка иначе как «фашистом» некоторые советские болельщики и не называли.

Беда была в том, что защитить Мальцева, Харламова, Якушева и их партнеров на льду тогда было некому: в сборной СССР не было таких «тафгаев» – «крутых парней», специализированных бойцов, которые долгие годы в НХЛ считаются «телохранителями» лучших игроков команды. Вдобавок сами ветераны признаются, что в те годы существовало категорическое указание тренеров под угрозой отчисления из команды не отвечать на провокации канадцев и не ввязываться с ними в драки.

…Но впереди у советской команды было еще две попытки.

Седьмой матч серии превратился в бенефис братьев Эспозито. Тони прекрасно стоял в воротах, а Фил забросил первые две шайбы в ворота Третьяка. В промежутке между ними благодаря усилиям Бориса Михайлова и Владимира Петрова советская сборная сначала сравняла счет, а затем вышла вперед. Роковым, по мнению специалистов, для советских хоккеистов стал третий гол канадцев, когда Джильберт, объехав ворота Третьяка, «пустил» ему шайбу между ног. И хотя вскоре Якушев с передачи Мальцева сравнял счет, психологическое преимущество было на стороне «Кленовых листьев».

За три с половиной минуты до финальной сирены произошла знаменитая стычка между Гарри Бергманом и Борисом Михайловым. Во время драки Михайлов несколько раз ударил Бергмана. Но оба в итоге поехали на скамейку штрафников отбывать наказание на пять минут.

Когда казалось, что матч так и закончится вничью, оборона советской сборной допустила ошибку. Хендерсон, пересекая синюю линию, обыграл Геннадия Цыганкова, вышел один на один с Третьяком и, уже падая, забросил шайбу в створ ворот, прямо под перекладину. Таким образом, паритет в серии восстановился: у хозяев и гостей было по три победы при одной ничьей. А это означало, что победитель заключительной, восьмой игры, как в той песне группы «АББА», «получал всё», выигрывая в итоге советско-канадскую суперсерию.

Решающий матч суперсерии прошел 28 сентября 1972 года. Гарри Синден в этой встрече сделал ставку на голкипера Кена Драйдена, что удивило специалистов. Советских тренеров волновал один вопрос – сможет ли выйти на лед Валерий Харламов? Несмотря на боль, мужественный хоккеист, которого об этом попросил лично Борис Кулагин, все-таки появился на площадке. И опять в уже наигранной и полюбившейся болельщикам связке с Владимиром Викуловым и Александром Мальцевым.

Канадцы поставили ультиматум: если, как во второй игре московской части серии, эту встречу будут обслуживать немецкие арбитры Компалла – Баадер, то они попросту не выйдут на лед. Канадцы настаивали на том, чтобы решающий матч судили Дальберг и арбитр с ласкающей ухо фамилией Батя. В результате благодаря вмешательству Андрея Старовойтова был найден компромисс. Каждая сторона выбрала по одному судье из этих пар – встречу довелось обслуживать немцу Компалле и уже упомянутому Бате. Последний сразу взял с места в карьер, удалив канадца Уайта. Спустя чуть более полминуты Компалла отправил на лавку Пита Маховлича. Советской сборной не составило труда реализовать такой численный перевес. Александр Мальцев бросил по воротам, Драйден отбил шайбу, однако первым на добивании оказался Александр Якушев, который открыл счет.

А затем произошел эпизод, фотографии которого облетели многие мировые газеты. Произошла стычка на льду с участием нескольких советских и канадских хоккеистов, которую спровоцировал Жан Поль «Джей-Пи» Паризе. (Кстати, его сын – Зак, выступающий в отличие от отца за сборную США, а не Канады, отличился в финале Олимпиады в Ванкувере, сравняв счет в матче с канадцами за считаные мгновения до конца третьего периода.) Неизвестно, какая муха укусила Паризе-старшего, но после того, как его обыграл Мальцев, канадец сначала попытался задержать советского хоккеиста клюшкой, а затем нанес ему откровенный, причем колющий удар ею в живот. На защиту Александра Мальцева бросились все хоккеисты сборной СССР, находившиеся на льду. К судьям подъехал капитан сборной Борис Михайлов. Лишь чудом не возникла массовая потасовка. Канадцы устроили разборки с арбитрами, принявшись откровенно хамить им.

«Помните этот скандальный эпизод?» – спросил я у Мальцева.

Александр Николаевич взял паузу, улыбнулся и неожиданно ответил: «Если честно, то не очень». А после того, как я напомнил, о чем именно идет речь, немногословно заметил: «Много там таких эпизодов было».

На самом деле выходка Паризе не ограничилась только провокацией в отношении Мальцева. Советские зрители тогда справедливо сравнили дальнейшее поведение канадца с повадками хвостатого обитателя зоопарка. Рассвирепевший Паризе бесновался на льду, сломал заградительное стекло на скамье штрафников, расколотил свою клюшку об лед. Судья Компалла выписал грубияну 10 минут штрафа, однако тот не успокоился, замахнулся клюшкой на него самого. К счастью и для арбитра, и для хоккеиста, тот остановился в последний момент. В итоге Паризе получил свое законное удаление до конца матча. Именно тогда стало окончательно ясно, что победы канадцы намерены добиться любой ценой.

После того как разбушевавшийся Паризе отправился в раздевалку, судьям еще несколько минут пришлось убирать со льда полотенца, клюшки, которые туда, со скамейки запасных, выбросили разъяренные канадцы. Наконец страсти улеглись и игра возобновилась. Как часто бывает в таких случаях, скандальная ситуация обернулась в пользу той команды, которая больше выпустила пар. Через несколько минут, воспользовавшись удалением Цыганкова, канадцы усилиями Эспозито сравняли счет. Правда, вскоре Лутченко восстановил перевес в одну шайбу, пробив Драйдена с дальней дистанции. Но за две с половиной минуты до конца первого периода теперь уже канадский защитник Парк восстановил равновесие в счете. 2:2 перед вторым периодом. Голевая феерия продолжилась с возобновлением свистка арбитра. Проходит всего 21 секунда после начала периода, как Владимир Шадрин после выстрела Якушева делает счет 3:2. Канадцы отвечают шайбой Уайта. Секундомер фиксирует прохождение половины встречи, и Александр Якушев снова выводит советских хоккеистов вперед. А вскоре, за две минуты до конца периода, Валерий Васильев, реализуя большинство, доводит преимущество сборной СССР до двух шайб – 5:3.

Если бы в конце отрезка реализовали свои шансы Шадрин и Блинов, то вопрос о победителе мог быть решенным. Но в итоге канадцы ушли на перерыв, имея шансы отыграться. Потом многие из профессионалов признавались, что вряд ли когда-нибудь еще они играли с таким остервенением, как в заключительном отрезке последнего московского матча. Выйдя на лед после второго перерыва, они обрушили на ворота Третьяка шквал атак. Наиболее свирепствовал «Филя» Эспозито, который особенно остро почувствовал «запах крови». На 43-й минуте он провел первую из двух необходимых родоначальникам хоккея шайб, делая счет 4:5. Еще через 10 минут последовал бросок Парка от синей линии. После серии рикошетов, удара Эспозито шайба отскочила к Курнуайе, который отправил ее в сетку.

Гол? Но советский арбитр за воротами не зажигает красный фонарь. Это начало нового акта хоккейной драмы. Данное решение буквально взбесило одного из руководителей канадской делегации Алана Иглсона, того самого, который внес залог за советских хоккеистов по иску чехословацкого эмигранта в Канаде. Он побежал за ворота, к советскому судье, требовать объяснений. Позже Иглсон сам признавался, что его первым желанием было как следует «надавать тумаков этому арбитру».

Благо в считаные мгновения вокруг несчастного судьи сомкнулось кольцо милицейского оцепления, а канадского гостя, несмотря на его чин и статус, буквально скрутили и, взяв под руки, повели в подтрибунное помещение. Несколько канадских профессионалов, моментально сорвавшись со скамейки запасных, отбили своего шефа у «московских копов». При этом Питер Маховлич открыто тыкал в милиционеров своей клюшкой, а один из канадских тренеров Джо Сгро и вовсе показывал средним пальцем руки непристойные жесты с канадской скамейки. Все это уже не веселило, а заставляло застыть в недоумении большую часть зрителей на трибунах. «Я сидел в трех рядах от того места, когда произошел памятный эпизод с Иглсоном, – вспоминает Сергей Мальцев. – Поразило, насколько быстро и профессионально, словно спецназовцы, канадские игроки взяли одного из руководителей своей делегации в кольцо и отвели обратно на скамейку».

Тем временем арбитры на льду признали правоту забитого канадцами гола. Итак, ничья 5:5 за семь минут до конца встречи, которая приносила общую победу в серии советским хоккеистам. Канадцы заведены. Игра достигает своего апогея. Лед буквально трещит под скрежетом коньков канадцев, наседающих на ворота Владислава Третьяка.

И вскоре наступает момент, который до сих пор признан одним из самых величайших моментов в истории канадского хоккея и канадского спорта в целом. На последней, 60-й минуте канадцы входят в зону сборной СССР, вбрасывая шайбу. Первым на отскоке оказывается Курнуайе, который умудряется передать ее на пятачок. Карауливший ее там Хендерсон, которого сбивают с ног, ухитряется бросить по воротам Третьяка. Один бросок – вратарь на высоте, второй… и шайба все-таки влетает в ворота хозяев. «Я видел, как она вошла туда! Но красный фонарь за воротами русской сборной опять не зажегся. Однако теперь ни у кого из нас не было сомнений, что все свершилось. Оставшиеся 34 секунды мы оборонялись как одержимые, не дав русским ни разу как следует бросить по воротам. Конец. 6:5…» – писал в своей книге вратарь канадцев Кен Драйден.

Сам Пол Хендерсон неоднократно признавался, что когда он забивал решающую шайбу, ему «сделал подарок Всевышний». В этой связи не случайно, что, уйдя из хоккея, он стал глубоко религиозным человеком, одним из руководителей христианской благотворительной организации «Атлеты в действии». А в Канаде с тех пор популярна поговорка: «Любой канадец (теперь уже старшего поколения. – М. М. ) скажет вам, где находился и что делал в двух случаях: когда стреляли в президента Джона Кеннеди и когда забивал победную шайбу в Суперсерии-1972 Пол Хендерсон».

Едва закончился матч, как три тысячи канадских болельщиков дружно запели «О, Кэнэда!». Некоторые канадские игроки, празднуя победу в матче, а с ней и в серии, не скрывали своих слез. По признанию Мальцева, советские хоккеисты долго не могли поверить в происходящее. В то, что не использовали ни один из трех предоставившихся им шансов во второй половине серии.

«Валерий Харламов и Саша признавались, что если бы канадцы вели себя как джентльмены и не грубили, не хамили на льду, то это поражение не переживалось бы так остро и болезненно самими хоккеистами и всеми советскими болельщиками. Просто выиграли те, кто показал не лучшие свои качества поведения на льду, – убежден Сергей Мальцев. – Саша неоднократно потом говорил, что мы не уступили канадцам. У него была большая уверенность в правоте, в том, что советская сборная как минимум оказалась не хуже канадцев. Валерий и вовсе говорил, когда кто-то пытался поставить под сомнение успехи сборной СССР: “Посмотрите, как мы сыграли на их льду и всё поймете”. Ни спортивной злобы, ни какой-то обостренной обиды на канадцев не было. Как не было и зависти к их заработкам, к той атмосфере шоу, которое сопровождало матчи на канадском льду».

Итоговое поражение от канадцев (4 победы, 3 поражения, 1 ничья) никак не вписывалось в советские пропагандистские установки. Москва вела постоянное и непримиримое идеологическое соперничество с Западом, в особенности с государствами Северной Америки, в котором крайне болезненным был каждый разящий укол противника. Поражение любимых народом хоккеистов, да еще от североамериканцев, воспринималось наверху как провал.

Но в целом эффект от этих игр был архиважным для обоих совершенно противоположных стилей мирового хоккея. Вместо «пасующих дураков», которыми до этого иногда называла советских хоккеистов западная пресса, Канада увидела подлинных эстетов на льду, отдав должное мастерству Харламова, Мальцева, Якушева, Михайлова, неуступчивости Рагулина и Васильева, стойкости Третьяка. Едва ли не половину состава советских хоккеистов мечтали увидеть в своих рядах боссы клубов НХЛ. А фраза: «Советские хоккеисты развеяли миф о непобедимости канадских профессионалов» и вовсе стала расхожей на долгие годы. Пожалуй, с наиболее точным и емким комментарием по итогам серии выступила немецкая газета «Ди Вельт»: «Одной из легенд мирового спорта о сверхмогуществе канадских профессиональных хоккеистов больше не существует. Как оказалось на поверку, высшие гонорары игроков еще не обязательно гарантируют высшее мастерство на льду».

После этой серии игр болельщики в Канаде стали еще больше уважать советских хоккеистов. «Динамо» в конце 1972 года полетело на одном самолете со сборной СССР в Северную Америку. В Нью-Йорке, где приземлился лайнер, их пути разошлись. Сборная, с динамовцами Васильевым и Мальцевым в составе, отправилась в турне по Соединенным Штатам, «Динамо» же – на встречи с канадскими клубами.

Первой остановкой в этом вояже значилось Торонто. «Мы приехали на торонтскую “Арену”, туда, где еще недавно играла сборная СССР, на тренировку. Мне не терпелось выскочить на лед и ощутить атмосферу канадской площадки, той самой, где еще недавно играли Харламов и старший брат, – вспоминает Сергей Мальцев. – Оделся я первым и, восемнадцатилетний, мигом помчался на лед. Приближаюсь к выходу на площадку, отгороженную занавеской, и слышу гигантский гул. Рядом в проходе молча стоит Аркадий Иванович Чернышев и хитро улыбается. Приоткрыл я чуть-чуть эту занавеску и остолбенел. Думаю, что-то напутал. Зал забит под завязку. И это чтобы посмотреть обычную тренировку одной из лучших советских команд? Чернышев подмигнул мне и говорит: “Чего застеснялся, иди, оправдывай на льду великую фамилию Мальцев”. Тренировка прошла на ура. Болельщики аплодировали, особенно когда мы отрабатывали комбинации с перепасовкой при входе в чужую зону».

Спустя годы главные участники тех игр и ее очевидцы вспоминают, что серия продвинула хоккей на годы вперед. «Энхаэловцы сегодня не те, с которыми мы играли в 1972 году, что и наотмашь били, и позволяли недозволенные приемы, после чего их надо было постоянно гнать на скамейку штрафников. Это был совершенно грязный хоккей, – признавался в беседе с автором этих строк Владислав Третьяк. – Сейчас вы НХЛ не узнаете. В Лиге проповедуется абсолютно европейский стиль игры. Даже если у них на льду проходит кулачный бой, то это нужно для шоу, а не для грубого выяснения отношений. А раньше как было? Канадцы играют, одно у них в голове: перешел красную линию, борт, проброс и беги, дави, лови на пятаке, жми и добивай. Сейчас почти нет таких бездумных пробросов. Сейчас все идут в зону соперника пасом, как мы в свое время, тактика поменялась. И сегодня скорости намного выше, чем когда мы играли. Я даже до сих пор не пойму, как они, циркачи, принимают без остановок эту шайбу. На лету. Если посмотреть, хоккеисты не останавливаются вообще. Они не тратят силы на остановки, они все время в движении, все на больших скоростях».

Именно игру в пас, ту самую, что так кропотливо ставили на изнуряющих и мучительных сборах хоккейные дирижеры Аркадий Чернышев и Анатолий Тарасов, игру скоростную, коллективную, когда один из партнеров на два-три хода знает то, как будет развиваться атака, переняли у русских канадцы. Сборная СССР потому и покорила взыскательного канадского болельщика, что была сплоченным, маневренным коллективом звезд, которые благодаря четким установкам тренеров знали, чего они действительно могут и чего хотят добиться на площадке.

Канадцы, родоначальники хоккея, которым, казалось, на роду было написано самим обучать хоккею новичков, не постеснялись учиться у русских после осенних матчей 1972 года. «Они узнали хоккей в исполнении Валерия Харламова, Александра Мальцева, Владимира Петрова, Валерия Васильева, Бориса Михайлова, Александра Якушева, Владислава Третьяка. Когда канадцы в 1972 году проиграли нам серию матчей в родных стенах, они тут же задумались, почему русские их обыграли. Вроде бы и катаются они несуразно, и бегут медленней; тем не менее, у них своеобразная школа катания, их тяжело сбить с ног. Что есть у русских? Коллективная игра, ее понимание, дисциплина и очень неплохая техническая оснащенность. Канадцы все это быстренько начали брать на карандаш», – писал в своей книге воспоминаний Виктор Коноваленко.

Отдельный вопрос в том, что привнесли эти матчи в хоккей советский. Здесь советские ветераны менее оптимистичны, чем их заокеанские коллеги.

«Канадцы увидели, что Европа тоже умеет играть в классный хоккей, и открыли свою лигу для легионеров. Теперь при взгляде на НХЛ иногда появляется ощущение, что их хоккей похож на тот, что был в Советском Союзе. В пас, с головой, с умными комбинациями, только все это дополнено традиционными канадскими козырями. А мы разбавили свой стиль заокеанской грязью. В суперсерии научились зацепам, подножкам, толчкам руками. После 1972 года невольно отошли от своего фирменного хоккея и “поселили” эту грязь в свой чемпионат», – полагает Александр Якушев.

Об этой игре еще напишут книги. Благо теперь появилась возможность посмотреть матчи суперсерии и скачать их в Интернете. Наслаждайтесь, друзья!