Археологические находки булгарского периода

Из всех регионов Центральной России история ислама в Рязанской области наиболее изучена и проработана исследователями. Это вполне логично, поскольку именно здесь находилось знаменитое Касимовское ханство (конец XV–XVII вв.). Несмотря на то, что среди историков долгие десятилетия идет спор о том, можно ли считать его полноценным государством, бесспорно одно – ханы в нем были, причем они были законными наследниками различных чингисидских домов, и на протяжении долгих лет Касимов являлся культурным центром мусульман центральных уездов и губерний Российской империи. Здесь в почти нетронутом виде сохранилась золотоордынская архитектура. И сам по себе тот факт, что все это великолепие бытует сегодня в каких-то двухстах километрах от Москвы, заслуживает превращения Касимова в один из ведущих туристических центров страны.

Но на самом деле связи Рязанской земли с тюрко-мусульманским миром начались гораздо раньше. Обнаруженные здесь тюркские памятники восходят ко времени Тюркютского каганата (VI в.), т. е. они гораздо древнее славянских артефактов. В более позднее время населявшие современную Рязанщину финские племена вошли в периферию Волжской Булгарии. Интерес представляет и тот факт, что переселявшиеся сюда под давлением киевских князей славяне-вятичи также поддерживали дружественные связи с булгарами, а последние из непокорившихся вятичей ушли в Волжскую Булгарию.

Исследователи дореволюционного периода, опиравшиеся на данные летописных источников, обращали внимание исключительно на конфронтационный характер отношений между северо-восточными русскими княжествами и государством волжских булгар. Рязань в них упоминается в контексте политики владимиро-суздальских князей, совершавших карательные походы на территорию Волжской Булгарии. В частности, практически все летописи отметили участие в походах Мстислава Андреевича, сына Андрея Боголюбского в 1172 г., и Всеволода Юрьевича Большое Гнездо в 1184 г., воинских подразделений, возглавляемых рязанскими князьями. Большая часть этих сведений содержится во владимирских летописях, составители которых тенденциозны и не щадят красок для описания злонравия рязанских князей, буйного высокомерия рязанцев. Можно не сомневаться в том, что эти сведения не имеют никакого отношения к рязанским первоисточникам.

Местные записи, попавшие в общерусские своды и, очевидно, заимствованные из утраченных при Батыевом погроме рязанских летописей, частично все же дошли до московского сводчика 1409 г., а также до составителей Никоновской и Воскресенской летописей. В летописных материалах самостоятельная восточная политика рязанских князей выделяется только в контексте непрекращающейся борьбы с половцами, что отмечено в «Похвале рязанским князьям». Одновременно летописи, не говоря напрямую о мирных рязано-половецких отношениях, повествуют о том, что отдельные рязанские князья выезжали к половцам и подолгу проживали у них, а также неоднократно приглашали половецких союзников для решения своих военных задач.

Откровенно удивляет молчание летописей о связях Рязанской земли с Волжской Булгарией, которая со второй половины X в., став правопреемницей Хазарского каганата, начинает контролировать Волго-Окский торговый путь. Любопытные сведения о рязано-булгарских отношениях, отсутствующие в известных летописях, имеются на страницах «Истории Российской» В. Н. Татищева. Например, подробный рассказ о столкновении рязанцев и булгар у Кадома; повествование о булгарском набеге на Муромскую и Рязанскую земли; детальное освещение событий 1088 г., когда булгары на некоторое время захватили Муром; упоминание о торговом договоре 1006 г., который мог иметь непосредственное отношение к Рязани.

Кроме русских письменных источников, важное значение имеют известия арабских путешественников и географов. Довольно много сведений о мордве, буртасах, волжских булгарах, хазарах мы находим у Ибн Русте и ал-Масуди. Сделанные ими записи косвенно подтверждают, что торговый путь из стран Востока в Западную Европу проходил по Волге и Оке. Об этом свидетельствуют и многочисленные находки восточных (куфических) монет на территории Рязанской области. На основании этих данных можно утверждать, что Ока, являясь частью Великого Волжского торгового пути, имела существенное значение в становлении связей между странами Европы и халифата.

Находки куфических монет известны на всем протяжении Оки в пределах территории, занимаемой вятичами, от ее верховьев до Старой Рязани. Кроме этого, обнаружено немало вещей булгарского производства. В составе рязанских кладов встречаются волжско-булгарские подражания дирхемам, что говорит о пути попадания куфического серебра на Русь через Булгар по Оке. В Рязанском музее хранится и собственная булгарская монета X в. с именем булгарского эмира Мумина ибн ал-Хасана, найденная в 1952 г. в составе клада дирхемов в окрестностях с. Борки (ныне в черте Рязани).

Арабский путешественник Абу Хамид ал-Гарнати в 1150–1153 гг., следуя из Булгара в Киев, проплывал по Оке и оставил свои впечатления о проделанном путешествии. В своем сочинении «Нухбат ал-азхан фи аджаиб ал-булдан» («Выборка воспоминаний о чудесах стран») он рассказывает о Булгаре, где прожил несколько месяцев, о «Славянской реке», под которой есть все основания полагать Оку, об обычаях славян. Любопытным представляется рассказ о народности, живущей у большой реки среди деревьев и бреющей бороды: «…Я оставался у них с караваном длительное время, страна их безопасна. Харадж они платят булгарам».

Практически нет сомнений, что под этим загадочным народом подразумевается какое-то мордовское племя, проживавшее на берегу р. Оки. Факт выплаты хараджа (поземельный налог) говорит о его вассальной зависимости от Волжской Булгарии. Из летописей известно, что в начале XIII в. часть мордовских племен во главе с Пурешем выступила союзниками русских князей, а другая во главе с Пургасом – булгарских. Ротнические (союзнические) отношения между некоторыми мордовскими племенами и булгарами вполне закономерны, т. к. последние еще в X в. (если не раньше) включили регион Волго-Окского междуречья в зону своего политического и экономического влияния.

На основании археологических данных исследователи приходят к выводу о существовании в г. Муроме в X в. торговой булгарской фактории. Важнейшим косвенным условием, стимулирующим быстрое развитие ремесла и промыслов муромской деревни, было торговое движение по Оке, основными агентами которого являлись булгарские купцы. Муром был лишь транзитным пунктом на пути из Булгара в Рязань, что, в свою очередь, позволяет говорить о возможности существования и в Рязани аналогичного поселения.

В 1888 г. краеведом и археологом А. В. Селивановым на Старорязанском городище при раскопках фундамента Спасского собора была найдена небольшая бронзовая статуэтка, которая в наши дни хранится в фондах Рязанского историко-архитектурного музея-заповедника. Она имеет специфические черты – части ее тела изуродованы: лишена одной руки, одной ноги и одного глаза. В археологии категория подобных артефактов называется «уродцами». В Рязанской области была найдена еще одна статуэтка этого типа. Изучение их позволило сделать вывод о том, что бронзовые статуэтки связаны между собой как техникой исполнения, так и своим ритуальным назначением. Возможно, они близки и по времени изготовления, и по принадлежности к одному и тому же этнокультурному кругу. Кроме этого известны находки в Узбекистане, Казахстане, Крыму, на Алтае, на юге Украины, в верховьях Северского Донца, но самая внушительная подборка «уродцев» обнаружена археологами в районе Среднего Поволжья и Прикамья. Таким образом, все эти предметы локализуются с местами расселения и маршрутами перемещения раннетюркских племен. Находки в регионе Среднего Поволжья могут с высокой долей вероятности указывать, что основными носителями этих памятников были булгары, начавшие освоение Средне-Волжского региона после гибели Приазовской (Великой) Булгарии. Большинство современных исследователей придерживаются версии тюркского происхождения означенных артефактов. Вероятнее всего, они были связаны с культом тотемной генеалогии тюркских племен и являются отголосками легенд происхождения тюрков.

После создания своего государства и освобождения от протектората Хазарского каганата Волжская Булгария становится гегемоном на Волжском торговом пути. Русь представляла для нее обширный рынок сбыта товаров собственного производства и привозимых с Востока. В свою очередь, и Русь была заинтересована в Булгарии в неменьшей степени, о чем говорит существование в булгарской столице русской колонии.

Таким образом, взаимные контакты между государством булгар, со второй половины X в. владевшим срединной магистралью Великого Волжского пути, и Рязанскими землями, занимавшими большую часть бассейна Оки, не просто активно развивались, но и играли важную роль в системе международных отношений Восточной Европы.

 

Касимов: образцы золотоордынской архитектуры, Старопосадское кладбище, Кастровское медресе

Новый этап во взаимоотношениях Руси с миром ислама начался в ордынское время. На территории нынешней Рязанской области он ознаменовался образованием Касимовского ханства. По мнению некоторых историков, спорным остаются вопросы: насколько оно было независимым, и можно ли называть его государством? Так или иначе, Касимовское ханство, первыми правителями которого были наследники Улуг-Мухаммеда, являлось своеобразным зеркалом ханства Казанского. После захвата поволжских татарских государств именно в Касимовском ханстве в наиболее полном виде (насколько это было возможно) сохранялась и воспроизводилась татарская городская культура. Выходцы из Касимовского ханства и после его ликвидации входили в наиболее высокие и привилегированные страты татарского общества.

Касимов, раньше носивший наименования Городец-Мещерский, Новый Низовый Городок, Царевичев Городок, а в татарских источниках упоминаемый как Хан-Керман («Царская крепость»), – ныне является районным центром Рязанской области. По традиции считается, что город был основан в 1152 г. ростово-суздальским князем Юрием Долгоруким как восточный форпост княжества. С этим следует не согласиться, поскольку здесь, по-видимому, произошла ошибка. Известно два Городца – Мещерский и Поволжский, и приведенная выше дата относится к Городцу-Поволжскому. Очевидно, то же можно сказать и об утверждении, что именно в Городце-Мещерском скончался князь Александр Невский.

Городец-Мещерский возник в XI–XIII вв. Первоначально он располагался на городище Земляной струг в 1,9 км к востоку от современного Касимова, на удлиненном мысе правого берега р. Бабенки (версия о первоначальном основании города при слиянии рек Ока и Бабенка не подтверждается археологическими данными). Данное поселение древнерусского времени возникло на месте более раннего городища, вероятно, основанного племенем мещера. Это был опорный пункт, контролирующий дорогу по р. Оке и соединяющий север и юг Муромо-Рязанского княжества. Впоследствии здесь появилась собственная княжеская династия, отделившаяся от муромского или рязанского княжеского родов.

В ходе татарского похода 1376 г. город был сожжен и разорен, но вскоре возродился на его нынешнем месте. Тогда же появилось и другое название – Новый Низовый Городок. Покупка мещерских земель у местного князя Александра Уковича произошла до 1327 г., однако оформили сделку только в конце века.

Между 1449 и 1456 гг. город превратился в резиденцию царевича Касима б. Улуг-Мухаммеда и, возможно, его брата Якуба с их двором и военным отрядом. С этого момента Касимов стал столицей одноименного ханства, где соблюдалась почти непрерывная 250-летняя традиция правления Чингисидов. Царевичи первоначально получали доходы с городского посада, кабаков и таможни, ясак с местного населения и ежегодные денежные дачи. За это они брали на себя обязанность нести военную службу. До конца XVII в. в городе было зафиксировано 13 правителей – султанов и ханов – из 5 династий чингисидского происхождения. Начиная с 1552 г. Чингисиды владели значительными поместьями в Касимовском и Елатомском уездах.

Впоследствии власть Чингисидов была ограничена представителями Москвы: с 1542 г. вплоть до 1560-х гг. в городе находился воевода в ранге окольничего. Затем их сменили осадные головы. На рубеже XVI–XVII в. в Касимове вновь появились воеводы, которые следили за внешними контактами мусульман, в первую очередь Чингисидов, и осуществляли управление уездом и отдельными районами города.

В середине XVI в. Касимов начинает играть роль курука – места сосредоточения родовых гробниц тюрко-мусульман и обслуживания династического некрополя. Здесь стремились быть похоронены все служилые Чингисиды, оставшиеся верными исламу. В городе стали возводиться каменные сакральные сооружения: Ханская мечеть с минаретом, текие Шах-Али и Ханский дворец. Простые жители также придавали городу особое значение. Многие татары центральных губерний России хотели быть здесь похоронены.

Уникальная самобытная архитектура Касимова представляет особенный интерес. Как было сказано, столица небольшого осколка Золотой Орды в значительной степени сохранила образцы ее зодчества. Татарская община Хан-Кермана устойчиво воспроизводила свою городскую культуру в татарской части города – Татарской слободе (татар. «Бисти»). Именно она является наиболее древней частью города. В свою очередь, Татарская слобода сама состояла из Старого и Нового посадов. По форме заселения она относится к береговому типу: слобода располагалась на крутом берегу р. Оки, что имело значение при защите населения от нападения.

Старый посад, заселенный татарами в середине XV в., имел замкнутую форму. Там располагалась обширная Ханская площадь, мощенная местами белым камнем. По ее периметру были размещены дворы феодальной знати – касимовского хана и его приближенных (сеидов, мурз, беков, огланов). В середине XVII в. род сеидов Шакуловых занимал 3 двора, мурзы – 13 дворов.

Новый Посад был заселен позднее Старого Посада (в 1-й половине XVII в.) и отделялся от последнего Ямским Большим оврагом. В плане он имел уличную, двустороннюю форму расположения дворов. В Новом Посаде проживала часть духовенства, отпущенники и рядовые татары.

Согласно данным последних археологических раскопок Касимова, в XVII в. размеры города и численность его населения не уступали ханской Казани. Касимов становится одним из ведущих центров татарской городской культуры (наравне с г. Темниковом, татарскими частями Астрахани и Тобольска).

Жилые строения Татарской слободы XIX в. «почти все деревянные и наружным своим видом ничем не отличаются от обыкновенных мещанских домиков». Они ставились внутри двора и огораживались «тесовыми воротами, на которых ярко блестят на солнце посеребренные стеклянные белые шары». Довольно часто встречались двухэтажные кирпичные дома, выстроенные в стиле русского классицизма. Всего население Татарской слободы, в свете интенсивных миграционных процессов, тогда насчитывало 107 человек, в середине XIX в. – 841 душу, в конце XIX в. – 1126 человек обоего пола.

Памятники Татарской слободы привлекали внимание путешественников, оставивших ценные сведения о Касимове. Наиболее раннее упоминание о городе принадлежит Сигизмунду Герберштейну, посетившему его в 1526 г. Другой путешественник – Адам Олеарий, побывавший в Касимове в 1636 г., оставил описание ханского дворца, Ханской мечети и рисунок города, по которому можно представить общие контуры городских строений. В 1703 г. в Касимове побывал путешественник Корнелий ле Брен (де Бруин), упоминувший в своем труде о каменной мечети. Обстоятельное описание памятников было сделано в 1768 г. академиком П. С. Палласом. Иная картина предстала спустя десятилетия перед глазами другого путешественника – Иоганна Георги: Ханский дворец был разрушен, но остатки его фундамента с каменными, искусно вырезанными воротами, сохранялись вплоть до середины XIX в. Недалеко от Ханской мечети стояло многоярусное сооружение, напоминавшее башню Сююмбике в Казани. Его руины отчетливо видны на гравюрах Олеария и Н. Витсена.

Ханский дворец был построен около 1555 г. по распоряжению хана Шах-Али б. Шейх-Аулиара из местного известняка. Вероятно, он являлся двухэтажным. В мае 1609 г. в результате обстрела города из фальконетов (малокалиберных пушек) дворец был сожжен и вскоре отстроен заново. Можно предположить, что в это время у дворца появилась черепичная крыша. В окончательном виде он имел размеры примерно 23 × 6 м. На концах ханского дворца находились узкие пристройки по 5 м (остатки лестниц в подвал и палаты). Дворец был разделен на 2 неравные части. Под зданием находился подвал, куда вела снаружи каменная лестница. Рядом с ним находились каменные резные («готические») ворота с резной надписью на татарском языке. Точные сведения о местоположении ханского дворца и план одной из его палат представлены в чертежах местного архитектора И. С. Гагина (1771–1844). Первоначально планировка дворца повторяла основу жилого дома, расположенного в центре Суварского городища на территории Волжской Булгарии. Но после перестройки в XVII в. он имел типичные черты русской каменной архитектуры данного периода.

Дворец просуществовал до XVIII в. Незадолго до 1768 г. ворота пережгли на известь, разобрали верхнюю часть дворца и надстроили на фундаменте (высотой 5 футов) деревянное здание. Фундамент окончательно разобрали в 1840-х гг. для строительства нового дома по указанию дворовладельца помещика Д. Симонова. В настоящее время эта территория застроена зданиями городской психиатрической больницы. В окрестностях дворца проводятся археологические работы.

Как известно, от мусульманской архитектуры Средневековья в Поволжье, Приуралье и Центральной России почти ничего не осталось. Несколько минаретов, бани, хозяйственные постройки, административные здания.

Важным памятником культуры, дошедшим до наших дней, является Старопосадское кладбище – старинное татарское кладбище Касимова, расположенное в Старом Посаде. Кладбище возникло в XV в. Академик В. А. Гордлевский утверждал, что его площадь составляла 17 десятин (более 18 га). В XIX в. на нем уже не хоронили. В 1860 г. здесь имелось около 60 надгробных камней; к 1926 г. сохранилось 4 стоящих и покосившихся памятника, а также 29 упавших целых камней (также были замечены 2 каменных основания 1,5 на 2 м). Кроме того, несколько камней было взято в Касимовский краеведческий музей, один – в Рязанский и один – в Московский областной. Эпитафии с наиболее древних надгробий были приведены в сочинении В. В. Вельяминова-Зернова.

Главным же сохранившимся ее элементом остались мавзолеи, известные под названием текие или дюрбе (тюрбе). Они стали предметом пристального изучения ученых различного профиля – архитекторов, археологов, филологов. Надписи на них несут бесценную информацию, и, по сути, именно они являются наиболее мощным материальным подтверждением древней истории наших народов.

Одним из самых известных памятников татарской средневековой архитектуры, сохранившихся на Старопосадском кладбище, является текие Авган-Мухаммеда. Царевич Авган-Мухаммед являлся сыном хивинского хана Араб-Мухаммеда. С 11 лет и вплоть до своей кончины в 1648 г. он жил в Москве, пользуясь рядом привилегий со стороны московского престола. Этот мавзолей был построен в 1649 г. в период правления касимовского султана Сеид-Бурхана б. Арслана. Текие представляет собой кирпичный двухкамерный мавзолей приблизительно 10 × 6 метров, высотой более 4 метров, со сводчатыми перекрытиями, выполненными в традициях татарского зодчества. В здании имеется 6 окон: по два с длинных и по одному с коротких сторон. Наличники окон, фронтон, пилястры и карнизы оформлены в соответствии с канонами каменной архитектуры XVII в. и украшены цветными изразцами. Оно и другие здания татарской архитектуры имеют несомненное сходство с булгарским зодчеством и свидетельствуют о теснейшей связи с казанской культурой.

Над входом в текие, со стороны длинного западного фасада, возвышается фронтон, куда вмазан камень с надписью: «В 1058 году [1649 г. Р. Х.] благословенного месяца Рамазана в 9 день, в год мыши, сын Араб-Мухамед-хана Авган-Мухаммедсултан ушел из этого мира. Над ним соорудила это здание супруга его Алтын-Ханым, дочь Хаджим-султана». Кроме царевича, в мавзолее похоронена его супруга Алтын-сач (дочь сибирского царевича Азима б. Кучума и царицы Карачаци, падчерица касимовского хана Арслана б. Али), а также некоторые ее родственники.

В XIX в. архитектурные особенности текие и памятники, расположенные внутри здания были неоднократно исследованы. В начале 2000-х гг. текие было отреставрировано.

Другим памятником татарской средневековой архитектуры г. Касимова является текие Шах-Али (1555 г.) – мавзолей правителя Касимовского и Казанского ханств Шах-Али б. Шейх-Аулиара, расположенный около Ханской мечети. Он построен в XVI в. и представляет собой белокаменное, двухкамерное сооружение с позднейшими сводчатыми кирпичными перекрытиями и арочными дверными и оконными проемами; размеры здания – 13,5 × 8,5 м, высота – 5 м.

В текие две комнаты: небольшая – предназначенная для поминовения и большая – место захоронений. Внутри мавзолея – сводчатый подвал. Здание имеет 4 окна и 2 входные двери. Над одной из дверей располагается каменная плита с высеченной рельефной надписью: «Строитель и собственник этого здания – Шах-Али-хан, сын Шейх-Аулиара-султана, 21 числа месяца рамазана 962 года» (9 августа 1555 г. Р. Х.) – т. е. мавзолей был выстроен еще при жизни хана Шах-Али (умер в 1567 г.). Рядом высечен также текст из Корана (айат из «ал-Курси», 2:256).

Активное изучение данного текие проводилось в XIX – начале XX в. Среди ученых, исследовавших архитектурные особенности мавзолея и памятников, расположенных в его помещениях, были В. В. Вельяминов-Зернов, Н. И. Шишкин, Х. Фаизханов и др. Тогда было установлено, что внутри усыпальницы похоронены не менее 9 человек: сам Шах-Али; его жена Буляк-Шах и воспитанницы ханской семьи Хан-Салтан и Маги-Салтан; астраханский царевич Гайбулла б. Аккубек и его дочь; Алтын-сач – мать касимовского хана Саин-Булата, его сестра и др.

Среди несохранившихся архитектурных сооружений известно текие – мавзолей касимовского хана Арслана б. Али. Оно было возведено на Старопосадском кладбище недалеко от текие Авган-Мухаммеда вдовой хана Фатимой-Султан, очевидно, в 1626 г. По легенде, в нем якобы находились чугунные висячие гробы. С высокой долей вероятности можно говорить о том, что в нем, помимо хана Арслана, также были захоронены сама Фатима-Султан, другие жены хана (Салтан-бике, Карачаца, Наг-Салтан), а также некоторые сибирские Чингисиды: последний сибирский хан Али б. Кучум, его братья – царевичи Азим б. Кучум, Молла б. Кучум, Канчувар б. Али, Янсюер б. Али, Хансюер б. Али, дочь хана Кучума – Тур-пача.

После ликвидации Касимовского ханства в 1681 г. Старопосадское кладбище постепенно пришло в упадок. Ныне его территория не огорожена; на нем не сохранилось ни одного памятника, за исключением недавно отреставрированного текие Авган-Мухаммеда.

В XVII в. в Касимове было основано новое мусульманское кладбище, захоронения на котором проводятся и сейчас. Его памятники также представляют исторический и искусствоведческий интерес, в т. ч. воздвигнутые на могилах представителей известных татарских купеческих династий: Шакуловых, Кастровых, Девишевых, Ишимбаевых, Янбаевых и др. Располагая значительными средствами, многие касимовские купцы строили в XIX – начале XX в. на мусульманском кладбище родовые текие по образцу ханских мавзолеев. Благодаря средствам, выделяемым ими, кладбище поддерживалось в образцовом порядке. В начале XX в. территория мусульманского кладбища была расширена и составляла 17 га, была сооружена кирпичная стена с величественными воротами и сторожка для смотрителя.

Ныне мусульманская община Касимова осуществляет большую работу по благоустройству кладбища; в ближайших перспективах общины – его электрификация. Важным представляется огораживание земельного участка бывшего Старопосадского кладбища.

Одним из немногих памятников храмовой золотоордынской архитектуры и единственным из них, эксплуатировавшимся по прямому назначению еще в начале ХХ в., была Ханская мечеть в Касимове. По общепринятой версии, она была построена в 1467 г. по указанию основателя Касимовского Ханства султана Касима б. Улуг-Мухаммеда. Однако, согласно Кадыр-Али бию – придворному летописцу хана Ураз-Мухаммеда б. Ондана, Ханская мечеть была сооружена в XVI в. при хане Шах-Али. Она получила свое название не только оттого, что была самой знаменитой и большой мечетью в ханстве, но и потому, что в ней происходил обряд возведения хана на престол. Имам-хатыбами Ханской мечети традиционно являлись сеиды из рода Шакуловых.

После ликвидации Касимовского ханства значение мечети несколько снизилось; она стала выполнять функции соборной мечети мусульман Касимова. С конца XVII в. и до 1760-х гг. в Касимове и в его окрестностях активно проводилась политика по христианизации татар, кульминацией которой стал приезд в 1702 г. в Касимов Петра I. Согласно широко распространенному преданию, проезжая по Оке, Петр I принял Ханскую мечеть за церковь и перекрестился, а затем в гневе царь приказал снести мечеть, что и было сделано. Однако уцелел и дошел до наших дней уникальный минарет мечети, выстроенный из окского камня. Минарет представляет собой массивную цилиндрическую башню с площадкой для муэдзина наверху, на которой возвышается малый цилиндр, покрытый сфероконическим куполом; его аналогами являются Большой и Малый минареты в Булгаре. В эпоху Касимовского ханства минарет выполнял также функцию смотровой военной вышки.

На рубеже XVII–XVIII вв. число мусульман в городе и уезде стало сокращаться. Этот процесс начался после принятия указов об отписке у некрещеных мирз и татар поместий и вотчин (16 мая 1681 г.) и об отписке и взятии в казну крестьян православной веры у землевладельцев-мусульман (12 июля 1715 г.). В результате, часть служилых татар крестилась, другая несколькими волнами покидала родные края, в основном переезжая на Урал и в Нижнее Поволжье, где религиозное давление было менее ощутимым.

Среди касимовских татар XVII в. были известны следующие фамилии: сеиды Шакуловы; князья и мирзы Алышевы, Кикичевы, Кугушевы, Момаевы, Семинеевы, Тенишевы; рядовые татары Байбулатовы, Байчурины, Бекбулатовы, Борундуковы, Карамышевы, Кошаевы, Кудашевы, Мальшовы, Мансыревы, Тобаевы, Тонкачевы, Тюгеевы, сыгравшие важную роль в возрождении религиозной и экономической жизни Касимова.

Несколько десятилетий мусульманам не дозволялось восстановить Ханскую мечеть. Лишь в эпоху Екатерины II касимовские татары получили необходимое разрешение. В 1768 г. на старом фундаменте рядом с уцелевшим минаретом по разрешению и именному указу императрицы была выстроена каменная одноэтажная мечеть. Сохранился текст указа Екатерины II о возрождении мечети. Быстрое восстановление мечети произошло благодаря усилиям сеида Бектемира и его сына Бурхана Шакуловых, мурз Ибрагима и Юсуфа Чанышевых, других мурз и сеидов Касимова.

Постепенное усиливавшееся малоземелье подтолкнуло развитие ремесел и промыслов. Так, татары занимались обработкой кожи, в частности сапожной, и мерлушки. Татарские касимовские купцы, разбогатевшие на мерлушках, занимали видное положение в Москве и Санкт-Петербурге. Развивались ювелирное ремесло (с. Болотце) и кирпичное производство. Татары основали ряд купеческих фамилий (Шакуловы, Мусаевы, Бостановы, Ишенбаевы, Танеевы, Девлеткильдеевы). Треть городских татар являлась мещанами. В конце XIX в. в городе издавались татарские газеты «Ан» и «Чалгы». Действовал татарский театр «Чулпан», на сцене которого ставили пьесы татарских и русских драматургов. Несмотря на это, на протяжении XIX–XX вв. продолжался выезд татарского населения, в первую очередь в столицу империи. Если в середине XIX в. известны 62 сельских поселения касимовских татар, то в конце века их осталось 38.

В XIX в. наметился процесс усиления ислама, особенно среди сплоченной общины касимовских татар. В 1835 г. на средства семьи Шакуловых был выстроен из кирпича второй этаж мечети с куполом в стиле классицизма. В целом Шакуловы продолжали руководить жизнью Ханской мечети. Так, богатый касимовский промышленник Хамза Шакулов длительное время являлся ее попечителем. Однако, активно занявшись еще в первой половине XIX в. предпринимательской деятельностью, они уже не становились имамами. Вскоре на долгие десятилетия утвердилась династия имамов Давле(и)камовых (среди членов этого рода имеются оба варианта этой фамилии). Первый представитель данной семьи, ставший имамом Ханской мечети, Абдулвахит Исмагилович, был уроженцем деревни Бастаново; он получил должность имам-хатыба и мударриса в 1800 г. Именно Абдулвахит Исмагилович, при поддержке Шакуловых, Максутовых и Давлетгильдеевых, основал в 1808 г. в Касимове медресе (впоследствии – Кастровское медресе).

Его сын Фазлулла Давлекамов, ставший вторым имамом Ханской мечети 19 октября 1827 г., помогал отцу в руководстве медресе. Он был удостоен звания ахуна и награжден серебряной медалью с надписью «За усердие» на Анненской ленте.

Имамам Давлекамовым удавалось на протяжении длительного периода успешно отражать нападки Касимовской противомаго-метанской миссии во главе с известным миссионером В. В. Доронкиным, которая в конце концов потерпела крах.

Поскольку позиции Давлекамовых в приходе к середине XIX в. сильно укрепились, а влияние Шакуловых падало, последние выдвинули в 1850 г. на должность муэдзина мечети бывшего муллу деревни Акашево Краснослободского уезда Пензенской губернии мурзу Тухватуллу Курамшевича Агеева. После смерти в 1855 г. Абдулвахита Давлекамова Шакуловы пытались сделать Агеева имам-хатыбом Ханской мечети, но Т. К. Агеев, уже получивший соответствующий документ, неожиданно отказался от этого поста. Хотя позднее Агеев являлся вторым имамом мечети, роль Давлекамовых в мусульманской общине Касимова усиливалась. 8 июля 1857 г. брат Фазлуллы – Изатулла Давлекамов стал имамом, а с 1866 г. – имам-хатыбом. Будучи ахуном г. Касимова, И. Давлекамов 5 августа 1876 г. направил обращение на имя муфтия С. Тевкелева с просьбой о ходатайстве перед правительством об освобождении мусульман от участия в работе суда по пятницам.

В 1870 г. вместо умершего Т. К. Агеева вторым имамом был избран Хасан Изатуллович Давлекамов (1847–1902). В 1878 г. должность имам-хатыба и мударриса получил Мухамедвали Изатуллович Давлекамов (22.10.1852–?), ставший в 1884 г. ахуном. Он активно участвовал в создании и становлении Касимовского мусульманского благотворительного общества. Последним имамом Ханской мечети, с 19 июля 1903 г., был Фатихиддин Хасанович Давлекамов (6.11.1875–?).

Значительный интерес для исследователей представляют впечатления дореволюционного историка Н. И. Шишкина, посетившего Ханскую мечеть в конце XIX в. Он отмечал, что михраб и стены мечети были мраморными; из здания мечети имелся заваленный подземный ход к текие Шах-Али.

Количество прихожан Ханской мечети, несмотря на постоянные миграции татар в крупные города, быстро росло: если в 1870 г. к общине (махалле) Ханской мечети принадлежало 206 человек, то в 1902 г. – 1365 человек. При этом прихожанами Ханской мечети, помимо жителей самого Касимова, являлись также татары из деревень, расположенных в окрестностях города: Баишево, Сафоново, Кучуково и других.

Все это вызывало необходимость в образовании еще одной махалли, и строительстве мечети. В 1906 г. было возведено кирпичное здание мечети, названной официально «второй соборной», а в обыденной речи татар Касимова – «Новой». Оплату строительства Новой мечети полностью взял на себя касимовский купец Нигматулла Ибрагимович Дуймакаев. Имамом мечети 6 октября 1907 г. был утвержден Фаттахутдин Садретдинович Баширов (1871–?). Позже, 15 октября 1907 г., Рязанским губернским правлением была утверждена новая мусульманская община, в которую вошли 220 душ мужского и 225 душ женского пола.

Традиционно считается, что в самом Касимове до постройки Новой мечети в 1906 г. была только одна – Ханская мечеть. Однако доподлинно известно еще об одной, дворцовой, либо усадебной, каменной мечети в Татарской слободе. Она, вероятно, была возведена еще во времена Касимовского ханства. Законность этой, и многих подобных, мечетей была аннулирована указом от 22 июня 1744 г., согласно которому строить культовые сооружения разрешалось только общинам. Здание мечети было разобрано в 1767 г. новым владельцем участка Дмитрием Симоновым. Возникший конфликт между нанятыми строителями и хозяином, с одной стороны, и местными мусульманами – с другой, был разрешен не в пользу последних. Синод признал действия владельца недвижимости правомочными, предписав мечеть сломать, а «разобранный кирпич употребить на церковное строение».

В XVII в. в Касимове и его окрестностях могло быть гораздо больше мечетей: после крещения султана Сеид-Бурхана он «послал разрушить все мечети». По версии С. Г. Томсинского, в действительности это сделал, очевидно, рязанский архиепископ Мисаил, начавший насильственное крещение татар и мордвы, и убитый восставшими в ходе бунта в 1656 г. Видимо, с усилением христианизации в середине XVII в. следует связать появление касимовских служилых татар в Шацком и Керенском уездах, где они фактически влились в состав шацких татар. К середине XIX в. в Касимовском уезде насчитывалось 10 мечетей. Кроме Касимова, по одной мечети было в селах Царицыно, Подлипки, Коверское, Торбаево, Болотце, Собакино, Мунтово, Четаево, Темгенево.

К мечетям современной Рязанщины относится также большая часть мечетей Тамбовской губернии. В конце XIX в. в Шацком уезде было 2 мечети – в Тархани (возведена в 1833 г.) и Алёшине (прошение на постройку было подано в 1875 г.). До 1876 г. жители последней относились к приходу тарханской мечети. В Елатомском – 10: в селах Шилино, Толстиково (по одной), Азеево (6 мечетей) и Бастаново (2 мечети). Население Шилина и Толстикова, а также прилегавших деревень относилось к касимовским татарам, хотя сами деревни находились в Тамбовской губернии. В Темниковском уезде в границах нынешней Рязанской области уже в 1862 г. насчитывалось 3 мечети: в селах Иванково, Верки, Молочная Гора. Все мечети были деревянные, соборные. Трудно установить точные даты появления мечетей в этих селах, поскольку обычно в ведомости приходов указывалась дата последней постройки здания (часто на том же месте, вместо сгоревшей, обветшавшей и пр.). В Алёшине здание мечети не сохранилось. В Тархани практически развалилось некогда мощное здание мечети. В Иванкове мечеть не сохранилась, ныне там пустое место. Кирпичная мечеть с минаретом возвышается в деревне Чернышево Кадомского района в 10 км от Иванкова, однако, ныне она нежилая. Мечеть была построена здесь в 1911 г. Каюмом Бахтиозиным (Бахтиозины составляли большинство жителей деревни).

Во 2-й половине XIX в. в регионе развернулась активная деятельность по крещению касимовских татар, центрами которой были Миссионерское общество в Касимове и православные учреждения в татарской деревне Карамышево. Есть основания полагать, что отдельные группы касимовских татар, проживавших в Касимове и на селе, в тот период приняли крещение и впоследствии обрусели. Несмотря на проводимую политику, действовали старые и возводились новые мечети. К 1914 г., по данным краеведа А. М. Ишимбаева, к прежним добавились мечети в Барамыкове, а также Елатьме и Иванчине.

Важным элементом мусульманской социальной инфраструктуры являлись образовательные учреждения. В относительно небольшом Касимове со сравнительно малочисленной мусульманской общиной уровень преподавания в них был крайне высок.

Кастровское медресе – мусульманское учебное заведение, существовавшее в XIX – начале XX в. в Касимове. Как уже отмечалось выше, медресе было основано в 1808 г. по инициативе имам-хатыба Ханской мечети А. И. Давликамова. Оставаясь на протяжении более ста лет имам-хатыбами Ханской мечети, династия Давликамовых руководила деятельностью медресе. При первых Давликамовых медресе располагалось в их собственном доме.

Сын А. И. Давликамова Ф. А. Давликамов за 20 лет работы мударрисом обучил более 1000 молодых мусульман. Главной целью мударриса являлось, по его собственным словам, «…обучение полезным наукам юношества, которые остались бы без просвещения и познания необходимого для человечества, в отношении религии и благонравной жизни, но закосневали бы в невежде и безнравственности, без ясного познания Всевышнего Творца Вселенной, его творений и самих себя…». Кастровское медресе не являлось учебным заведением локального масштаба, а было хорошо известно среди татар, живших в различных частях Российской империи. Большинство шакирдов медресе составляли выходцы из татарских сел Рязанской, Тамбовской, Пензенской и Симбирской губерний, а также из Казани, Астрахани, Уфимской губернии. Среди наиболее известных выпускников – будущий имам-хатыб Московской соборной мечети Абдулла Шамсутдинов (1878–1937). В 1847 г. медресе состояло из трех отделений. На первом из них (тюркском) обучали азбуке, основам веры, Корану и шариату; здесь училось 27 шакирдов. На втором, арабском, отделении получали духовное образование 23 шакирда. На третьем (персидском) историю ислама, историю пророков, толкование Корана, географию и другие дисциплины изучало 6 человек. Медресе имело богатую библиотеку.

Название медресе происходит от фамилии попечителя, которым с 1868 г. стал представитель богатой татарской семьи Сайфулла Мурсалимович Кастров – владелец мерлушечного производства. В дальнейшем семья Кастровых продолжала содержать медресе, построила здание для него неподалеку от Ханской мечети, выплачивала жалованье преподавателям. Так, на полном пансионе Кастровых жил преподаватель медресе Хасан Шамсутдинов и его семья. Финансовую помощь оказывали и другие меценаты. Во второй половине XIX в. и особенно в начале XX в., в эпоху борьбы в татарском обществе двух идеологических направлений (кадимизма и джадидизма), попечители Кастровского медресе оплачивали поездки преподавателей для освоения опыта в знаменитые новометодные медресе Казани и Оренбурга. Однако в целом медресе, в связи с позицией Давликамовых, оставалось кадимистским. Кастровское медресе было закрыто в советское время. В 1935 г. его здание перешло к городской организации «Жилкомхоз».

Помимо Кастровского, еще два медресе действовало в окрестностях Касимова. Одно из них – «Баймурад» – находилось в деревне Четаево (тат. Чутай). Его выпускником был знаменитый татарский общественный и религиозный деятель, основатель Санкт-Петербургской мечети Атаулла Баязитов. Другое располагалось в деревне Болотце (тат. Джавбаш) и являлось джадидистским. Им руководил имам Мухаметгариф Биктемиров.

В регионе были и другие медресе и мектебы. Так, к 1900 г. мектебы работали в селах Собакино, Четаево, Мунтово, Темгенево, Коверское, Подлипки, а также в населенных пунктах, относившихся к Тамбовской губернии – Азеево (медресе и мектеб отдельно), Иванково, Верки, Алешино, Бастаново, Тархани и др.

Высокого уровня достигло и мусульманское женское образование. Так, Галимательбанат Биктемирова (1876–1906) в деревне Болотце открыла мектеб для девочек, получивший широкую известность среди татар. Сама Г. Биктемирова была автором сочинений, посвященных роли женщины в семье и методам воспитания осиротевших детей.

В 1910 г. общественный деятель и педагог С. Х. Булатова (1882–1950) открыла в Касимове первую светскую школу для девочек, деятельность которой была тесно связана с Кастровским медресе.

Еще одним образовательным центром мусульман Касимова являлась библиотека-читальня Касимовского мусульманского благотворительного общества (1906 – после 1917 гг.). Библиотека-читальня, располагавшаяся в помещении правления общества, являлась местом проведения различных культурно-просветительских мероприятий и местом общения мусульман г. Касимова. Устав библиотеки-читальни был утвержден рязанским губернатором В. А. Левашовым 24 июня 1906 г. В 1910 г. правление Касимовского мусульманского благотворительного общества на свои средства построило в городе на Хлебной площади (современная площадь Чижова) отдельное здание для библиотеки-читальни.

Библиотека-читальня предоставляла возможность мусульманам г. Касимова и его ближайшей округи пользоваться книгами, журналами, газетами и специзданиями на татарском и русском языках. Средства на ее содержание складывались из сумм, отпускаемых Касимовским мусульманским благотворительным обществом; пожертвований деньгами и книгами; из платы, взимаемой за чтение книг и журналов на дому; сборов с публичных чтений, концертов, спектаклей и других культурно-просветительских мероприятий, проводимых в помещении библиотеки. Чтение книг, журналов, газет и других изданий в помещении для посетителей было бесплатным. Желающие брать книги для чтения на дом платили ежегодный взнос не более 5 рублей и залог, равный стоимости книги. Все почетные и действительные члены Касимовского мусульманского благотворительного общества и годовые подписчики, внесшие полную годовую плату, считались членами библиотеки и имели права голоса на общих собраниях ее членов.

Делами библиотеки-читальни заведовали: 1) собрание ее членов и 2) комитет и избранный комитетом заведующий библиотекой, которого утверждал рязанский губернатор. Плановые собрания проводились в конце ноября или в начале декабря. На них рассматривались и утверждались смета расходов на следующий год и годовой отчет, представленный комитетом (один экземпляр документа передавался на хранение в правление Касимовского мусульманского благотворительного общества), выбирались члены комитета и ревизионной комиссии, рассматривались меры по улучшению деятельности библиотеки. Все дела решались простым большинством голосов. Комитет состоял из председателя, одного из членов правления Касимовского мусульманского благотворительного общества или особо избранного правлением лица. Библиотека имела свою печать установленного образца. Все ее имущество считалось собственностью благотворительного общества.

В советское время сфера религиозной жизни мусульман Рязанской области была ограничена. Обе касимовские мечети перестали функционировать. В Новой мечети находился городской клуб, затем цехи пищекомбината, а позднее – кинопрокат Рязоблкинофонда. В здании Ханской мечети с 1930-х гг. размещается Касимовский краеведческий музей (основан в 1922 г.). Мусульманской общины в городе официально не существовало, однако многие местные татары соблюдали религиозные обряды, проводили меджлисы. Единственным местом в советском Касимове, где допускалось публичное выражение религиозности, были мусульманские кладбища. Там проводились ритуалы мусульманских похорон, неофициальные муллы (пожилые люди, получившие религиозное образование в дореволюционных мектебах и медресе или в семьях) читали поминальные молитвы.

С конца 1980-х гг. мусульмане Касимова добивались у городских властей возврата мечети. Аргументом чиновников в отказе освободить мечеть было то, что у мусульманской общины не хватит финансовых средств на содержание старинного здания Ханской мечети – памятника архитектуры. В середине 1990-х гг. было принято компромиссное решение: мусульманам передавалось здание Новой мечети Касимова, а в здании Ханской мечети оставалась лишь экспозиция, посвященная истории и культуре касимовских татар.

Позиция нынешнего руководства мусульманской общины г. Касимова заключается в том, что у общины пока действительно нет возможностей содержать Ханскую мечеть. Однако, поскольку она является прежде всего культовым сооружением, построена самими мусульманами, имеет богатейшую историю, необходимо обратиться к положительному опыту взаимодействия РПЦ и учреждений культуры для совместного ведения мечетью со стороны мусульманской общины и краеведческого музея.

В настоящее время в Касимове и Касимовском районе проживает около 2,5 тысячи татар, в среде которых наблюдается возрождение исламской религиозной и татарской национальной жизни.

26 апреля 1996 г. было зарегистрировано мусульманское религиозное объединение г. Касимова и Рязанской области (нынешний председатель – Мукаддяс Сафиуллович Ахунов), и уже 1 сентября 1996 г. городские власти возвратили верующим здание Новой мечети (ул. Нариманова, д. 20). Первый намаз в мечети прошел в январе 1999 г. К настоящему времени мечеть полностью отреставрирована, в частности восстановлен большой молитвенный зал, поделенный в советское время на несколько комнат. В 2002 г. был реконструирован сломанный в советское время минарет, расширен купол мечети, сделана ограда. Мусульмане из Судана преподнесли касимовской общине ковры для мечети. Реставрация мечети и возрождение религиозной жизни мусульман Касимова проходило под руководством имама М. С. Ахунова, являвшегося затем долгое время имам-хатыбом Новой мечети; А. Р. М. Агжитова, занимавшего пост заместителя главы администрации Касимовского района Рязанской области; краеведа А. М. Ишимбаева. Большую роль в возрождении мечети сыграли также жители города Юлай Мустафин, Ренат Байгузин, Шаукат Ахметов, Равиль Терегулов, Ильдар и Энвер Бикуевы, Нурия Ковалёва и др.

Ныне в Новой мечети имеются два зала – большой молитвенный (мужской) и малый (женский). При мечети действует религиозный центр, комната для омовений, учебный класс, административный кабинет, кухня и столовая. Ныне имам-хатыбом Новой мечети является выпускник каирского университета ал-Азхар Рашид Амирович Бултачеев, а имамом мечети – М. С. Ахунов. Важным событием в жизни мусульман Касимова стало посещение в сентябре 1999 г. Касимовской мечети председателем СМР муфтием Р. Гайнутдином. В ходе торжеств, посвященных 100-летию Новой мечети в 2006 г., была установлена мемориальная доска, посвященная основателю мечети, меценату Нигматулле Дуймакаеву.

Весьма значимым для успешной деятельности мечети является позиция местных органов власти, всегда поддерживающих начинания общины: так, в 2002 г. мусульманской общине было передано в пользование старинное здание Кастровского медресе, расположенное по адресу ул. Большакова, д. 31 (бывшая Долгая улица). В здании полностью заменены крыша, полы, оконные и дверные блоки, заново смонтирована система отопления, проведена канализация, сделана пристройка площадью 120 кв. метров. 25 октября 2007 г. по распоряжению Касимовской городской думы здание медресе стало собственностью мусульманской общины. Здесь планируется разместить мусульманское образовательное учреждение.

В 2010 г. был зарегистрирован ЦРОМ «Мухтасибат Рязанской области» (сайт: ), председателем которого назначен Р. А. Бултачеев, также преподающий арабский язык в университете г. Рязани. Мухтасибат учрежден тремя местными религиозными организациями мусульман области: МРОМ Касимовского района (Подлипки), МРОМ города Касимова, МРОМ города Сасово и Сасовского района (Бастаново). Его целями является объединение мусульман, проживающих в Рязанской области, и создание условий для удовлетворения их религиозных нужд.

 

Татарские аулы Рязанщины

В ряду памятных мест мусульманской истории, необходимо упомянуть татарские села, располагавшиеся в окрестностях Касимова. Именно там протекала значительная часть культурной и общественной жизни местных мусульман. В них же сохранилось немало свидетельств старины, могущих пролить свет на жизнь российских последователей ислама ушедших эпох.

Преобладающая часть земель, розданных русским правительством служилым татарам, лежала за пределами Касимова. Как правило, это были небольшие поместья, принадлежавшие одному или нескольким владельцам. Часть землевладений находилась в районе Белого аймака. Так, например, в грамоте, выданной Булату Елегину в 1536 г., упоминается его поместье в Болотце, а в записи кн. Салтанглычева, датированной 1554 г., говорится о передаче касимовскому служилому татарину Каскею Карамышеву поместья в Подлипках. В записях о разделе земли между Кадриком Биманаковым и Даином Торгасовым и о наделении служилых татар поместной землей приводятся названия таких поселений, как Болотце, Старбаево и др. Другая часть земельных пожалований располагалась в безлюдных местах за Окой.

В середине XIX в. основная масса касимовских татар проживала в 62 поселениях сельского типа (сала, аул, иль). В них насчитывалось 4638 человек, что составляло почти 85 % общей численности татарского населения Касимовского уезда. Несколько населенных пунктов входили в состав Белого аймака (Ак əймə), большинство – в Черный аймак (Ара əймə). Их жители называли касимовских татар, живущих на противоположном берегу Оки, «Черные зыбыны (зипуны)» (Ара зыбыннар). Термин «аймак» употреблялся тюркоязычными народами для обозначения территориальных групп, касимовские татары использовали его для выделения различных частей поселений: «казак, мадьяр, курски аймаклары». Деление на белую и черную стороны, или на два больших отдела, было традиционным для тюркоязычных народов. Эпитет «белый» был связан с обозначением социальных верхов.

Поселения Белого и Черного аймаков размещались по левому берегу р. Оки недалеко от г. Касимова. В концу XIX в. в Белом аймаке (к северо-востоку от Касимова) насчитывалось 4 села, имевших одно общее название «дүрт сала»: Подлипки, Торбаево, Болотце, Царицыно; к ним примыкала маленькая деревенька Тебеньково. В состав Черного аймака, располагавшегося юго-восточнее г. Касимова, входило 30 небольших селений. К Черным зыбынам относили 7 поселений на правом берегу р. Оки.

У касимовских татар сохранились предания о том, что их предки жили поодиночке в поле и занимались земледелием. Жители дер. Колубердеево до сих пор помнят, что их деды были турецкими или крымскими пленниками, что нашло отражение в названии деревни (дословно «данная рабам»). Многие из малодворных поселений располагались в лесах, недалеко от трактовых дорог и, вероятно, первоначально выполняли функции сторожевых, дозорных пунктов, охраняя мещерские земли от внезапных набегов кочевников, о чем свидетельствуют предания и названия отдельных поселений. Так, татарское название дер. Карамышево – «Карамыш» означает «сторожевой пункт», а дер. Казаково – «Казаки» – поселение казаков. Название с. Собакино происходит от слова «суба», в основе которого лежит тюркский корень со значением: «сообщать, известие, вестник», и, видимо, свидетельствует о том, что когда-то там существовал дозорный пункт. По преданиям, Собакино являлось первым поселением татар в уезде. Некоторые поселения основывались переселенцами. В дер. Шилино (Тубəн аул) часть жителей являлись выходцами из Сибири (Тубеевы, Тугеевы, Бегловы). Их называли «табул халкы, турали». Внешне они отличались от других татар монголоидными чертами. Другие переселились в дер. Шилино из татарских населенных пунктов Пензенской, Тамбовской и Нижегородской губерний. В XIX в. произошла окончательная нивелировка этнокультурных отличий, и жители этой деревни стали считать себя касимовскими татарами. Постепенно, со временем, большинство мелких поселений разрослись в деревни (иль, аул) и села (сала). Вышеназванные 4 села (дүрт сала) Белого аймака были известны уже в XVI в. До последней четверти XVII в. там находились владения крупных феодалов. Так, в с. Царицыно (татарское Бием сала – сравните: «Бийим», титул жен крымских ханов) располагалась летняя резиденция ханши Фатимы-Султан. Село Торбаево (Татарбай) было местом жительства татарских баев. Татарское название с. Болотце (Жаубаш) переводится как «глава, начальник, власть»; возможно, там располагались владения представителей военных феодальных верхов. Со знатным родом князей Ширинских связано название с. Подлипки (Шорын). О том, что в селах размещались вотчины представителей социальных верхов татарского общества, говорит и тот факт, что в течение нескольких столетий татары Белого аймака и Старого Посада имели в г. Касимове одно общее кладбище. В процессе освоения новых лесных массивов, именуемого «топоровыми расчистками», возникали небольшие поселения – починки. Об одном из них, Татарском, расположенном в 3 верстах от Касимова, упоминал в своем травелоге А. Олеарий. Известны названия ряда других починков – Кудайберди, Чаукабаш, Джандай, Ярмаков, Баранаев.

Со временем, по мере увеличения населения, многие починки разрастались в малодворные деревни. Иногда это происходило путем объединения соседних починков. Так были основаны, судя по преданиям, деревни Танкачево и Поляны, с. Подлипки. Позднее починки вливались в состав уже существующих деревень. Например, в начале XIX в. починок Чаукабаш вошел в состав деревни Кадышево, хотя его жители продолжали хоронить умерших на своем родовом кладбище вплоть до начала ХХ в.

Особенности социально-исторических условий, в которых формировались поселения касимовских татар, оказали влияние и на размеры населенных пунктов. В 1868 г. 40 % сел представляли собой мелкие поселения с числом дворов не более 10, в 44 % находилось от 20 до 50 дворов. Лишь 4 % селений имело более 100 дворов. В конце XIX в. возросло количество деревень с числом дворов менее 10 и населенных пунктов со 100 и более дворами. Основная масса малодворных поселений приходилась на район Черного аймака, крупных – Белого аймака. К числу малочисленных относились и заокские поселения. Почти все они, за исключением дер. Ананьино, считались малодворными. К концу XIX в. многие села опустели, поскольку развитие капитализма ускорило процесс распыления поселений. Жители устремились в более крупные села и деревни с удобным расположением местности и благоприятной экономической ситуацией.

Можно предположить, что и в более ранний период села касимовских татар не отличались большими размерами так же, как и у большинства соседних народов. Объяснялось это пограничным положением Рязанского края, вследствие которого «крупному землевладению [было] трудно развиваться». Кроме того, их рост сдерживала лесистая местность, освоение которой представляло значительную трудность для местного населения. Уже в середине XIX в. произошло резкое сокращение числа средних и крупных поселений, особенно заметен этот процесс был в Черном аймаке. В то же время наблюдалось и снижение общей численности касимовских татар, что отражало процесс их миграции в другие города и губернии страны.

По типу заселения села делились на овражноречные или долинные. Для поселений Черного аймака был характерен притрактовый подтип заселения: их основная масса располагалась вдоль старинных трактов, связывавших между собой центры уездов Владимирской, Рязанской и Тамбовской губерний. Тип расселения касимовских татар был преимущественно гнездовым (Татарская слобода г. Касимова, Белый и Черный аймаки, Черные зыбыны). Внутри каждой из подгрупп гнездовой тип расселения наиболее ярко выражен в Черном аймаке и у Черных зыбынов, когда мелкие деревни разбросаны небольшими группами на значительном расстоянии друг от друга.

Сельские поселения имели различные формы, наиболее характерной являлась уличная форма. В этой местности преобладал один из ее вариантов – двусторонняя улица (авыл). Ее образовывали 2 ряда домов, фасады которых были обращены друг к другу. Встречался и вариант с односторонним расположением домов (например, в дер. Шегошаново). Некоторые поселения (дер. Алишево и др.) имели замкнутую или круговую форму. Особенно это было характерно для небольших поселений Черного аймака, на территории которого в далеком прошлом располагались дозорные пункты. С ними, возможно, и связано формирование данной формы поселений, наиболее удобной с точки зрения обороны. В Белом аймаке преобладала беспорядочная (кучевая) форма поселений. Возникновение ее могло быть вызвано тем, что семьи, принадлежавшие к одному роду, селились одна подле другой. Так, в сел. Подлипки рядом стояли 19 дворов, принадлежавших роду Ширинских, в сел. Торбаево – 6 дворов Ахматовых. Круговая и беспорядочная формы являются наиболее древними, бытовавшими до перепланировки селений. Они имели распространение на всей территории Поволжья. В результате перепланировки сел, осуществлявшейся в XVIII – 1-й половине XIX в., у касимовских татар появились смешанные формы поселений (дер. Собакино, Ахматово, Болотце и др.).

Кроме Касимова и окружавших его татарских сел в Средние века на территории современной Рязанской области проживал еще ряд этнолокальных татарских групп – михайловские, пронские, бордаковские, шацкие татары. Некоторые из них образовали свои самостоятельные городские центры. В Записной книге Полоцкого похода 1563 г. указано, что темниковских служилых татар насчитывалось 369 человек, цненских – 232, а кадомских князей, мурз и казаков – 825 человек.

Первое упоминание о мечетях на Рязанских землях относится к 1570 г. Русский посол в Стамбуле в указанный год, отговаривая султана от его намерения отвоевать Казань и Астрахань, говорил: «Мой государь не есть враг мусульманской веры. Слуга его Саин-Булат господствует в Касимове, царевич Кайбула [Гайбулла б. Аккубек] – в Юрьеве[-Польском], Ибак – в Сурожике, князья ногайские – в Романове: все они свободно и торжественно славят Магомета в своих мечетях… В Кадоме, в Мещере многие приказные государевы люди мусульманского закона….И в тех мещерских городах мусульманской веры люди по своему обычаю мизгити [мечети] и кошении [кладбища] держат, и государь их ничем от их веры не нудит и мольбищ их не рушит, всякий иноземец по своей вере живет».

После Смутного времени число темниковцев не изменилось, а вот кадомских татар значительно уменьшилось, причем появились арзамасские и алатырские татары. Впоследствии все кадомские татары проживали только в сельской местности вокруг Кадома – вероятно, по аналогии с ситуацией в Темникове, когда после прихода к власти династии Романовых их постепенно вытеснили за пределы города. Этот процесс был значительно растянут во времени: в сказках (сказками в те времена называли официальные документы) кадомских татар 1673 г. присутствуют указания на наличие в Кадоме мусульманского духовного лица – абыза. Дальнейшая судьба кадомских мечетей неизвестна; по утверждению Е. Тепловодской, на их месте были построены православные церкви.

Не сохранилось также никаких сведений о мечетях у пронских и михайловских татар на западе Рязанской области, бордаковских татар в ее центре. Однако тот факт, что последние крестились только в XVII в., свидетельствует в пользу существования до этого времени культовых сооружений.

К числу одного из городских центров, образованных служилыми татарами относится средневековый Андреев городок каменный. В последнее время исследователи отождествляют данный объект с единственным на востоке Рязанской области городищем с древнерусским культурным слоем XII–XV вв. в 0,8 км от с. Темгенева (ныне Сасовский район Рязанской области). Название «каменный» произошло не из-за каменной крепостной стены или церкви, а благодаря облицовке вала известняковыми плитами. Можно предположить, что некоторое время город являлся административным центром цненских (позднее шацких) татар. По преданию, здесь в 1298 г. принял крещение легендарный родоначальник князей Мещерских Беклемиш (Михаил) Усеинов, якобы происходивший из рода Ширин. По мнению П. Н. Черменского, Андреев городок – это «Новгород на Оце», он же г. Елатьма, пожалованный царевичу Муртазу б. Мустафе (очевидно, внук Улуг-Мухаммеда). В 1508 г. Андреев городок просил для своего отца сибирский царевич Ак-Даулет б. Аккурт. Город был разрушен объединенными крымскими и турецкими войсками с использованием артиллерии в 1515 г.

История мусульман Елатьмы совершенно не изучена. В. Н. Татищев, не указывая на свой, предположительно татарский, источник, отнес ее и другие города Мещеры к булгарским: «Месчора (очевидно, Городец-Мещерский, или Касимов. – А. М.), Елатьма, Кадом, Шатск и Елец, Темников, Ломов, Козлов, Танбов, митимдюди (тюркизированное устаревшее арабское «мутамаддуд» – «протяжение, пространство». – А. М.) болгары». Существует версия, что казанский царевич Муртаза, сын Мустафы б. Улуг-Мухаммеда, получил Елатьму в кормление в 1473 г., хотя в источнике упоминается «Новогородок на Оке». По некоторым данным, именно в Елатьме проживало наибольшее количество Чингисидов во всей царской России.

Достоверные данные о том, что здесь проживало мусульманское духовенство, относятся ко 2-й половине XVII в. О сеиде Якубе Шакулове (внучатый племянник касимовской царицы Фатимы-Султан) говорится, что он «был знатным лицом в г. Елатьме». По непроверенным данным, уже в 1789 г. в Елатьме действовала мечеть, однако ее история неизвестна.

В 1911 г., по данным словаря Брокгауза – Ефрона, из 9,3 тысячи человек населения Елатьмы было 350 татар, у которых имелась 1 мечеть. По некоторым предположениям, мечеть была деревянной. Ни фотографий, ни развалин, ни воспоминаний старожилов о месте ее нахождения не сохранилось. Около 1914 г. мечеть появилась в деревне Иванчино, которая примыкает с севера к Елатьме. Возможно, это та самая вторая елатомская мечеть, о которой упоминают современные краеведы. По данным на 1862 г., в Иванчине также имелась церковь.

Есть и другая версия, согласно которой одна из мечетей в Елатьме еще на рубеже XIX в. была реквизирована под пожарную команду, ее минарет при этом исполнял функции пожарной каланчи (сломан в конце 1980-х гг. ввиду его аварийного состояния). Елатомский краевед Н. Г. Зиновин категорически отвергает эту гипотезу, которая, по его мнению, не подтверждается ни архитектурой здания, ни изображениями на фотографиях XIX в., ни мемуарами елатомского гимназиста Ф. Чанышева. Для пожарной команды, считает он, было выбрано самое удобное место возле двух городских прудов. Этот вопрос требует дополнительного изучения и проведения археографической работы. Однако, на наш взгляд, именно своеобразная архитектура здания пожарной команды дала основу для «мечетской» версии. Каланча на фотографиях до пожара в XIX в. имеет полную аналогию с 3-ярусным минаретом с полусферическими окнами; в самом здании видны полукруглые декоративные арки над окнами и нишами. Все здание и отдельные его элементы выполнены в «кордовско-магрибинском» стиле и имеют отчетливые восточные элементы оформления.

В советскую эпоху мечети Елатьмы были разрушены, населения, исповедовавшего ислам, здесь не осталось.

Помимо сел собственно касимовских татар, в области находятся пункты, населенные представителями других мусульманских субэтносов и этнических групп, в том числе татар-мишарей.

Азеево (тат. Эже, Эзе) – татарское село в Ермишинском районе Рязанской области, расположено на правом берегу р. Мокши в 3–4 км от берега. Близ Азеево пойма р. Мокши богата заливными лугами, что в свое время способствовало развитию в селе скотоводства (особенно разведению лошадей). По некоторым данным, село было основано в XVI в. служилыми татарами. Согласно преданию, оно возникло на том месте, где умерла и была похоронена девушка-татарка, возвращавшаяся со своим отцом из хаджа. Таким образом, название села связывают со словом «хаджи» (человек, совершивший паломничество в Мекку); позднее произошла трансформация этого понятия в «азы» – «эже» – «Азеево».

Выходцы из Азеево стали основателями татарского села Малое Рыбушкино (ныне Краснооктябрьского района Нижегородской области). Территориально Азеево входило в состав Елатомского уезда Тамбовской губернии. В 1779 г. в селе насчитывалось 519 жителей. Село быстро росло, и в середине XIX в. здесь уже проживало около 3 тысяч человек. К тому времени в Азеево было волостное правление, существовало медресе, 3 канатных завода, 4 ветряные мельницы, имелось 50 белых и 145 курных изб (где печи топились по-черному), 20 бань, постоялый двор. В среднем у азеевских крестьян приходилось на хозяйство 1 лошадь, 2 коровы и 2 овцы. На канатных заводах, приносивших владельцам прибыль в размере 73 000 рублей, работало около 100 человек. Канатные изделия сбывали в Москву, Нижний Новгород и Рыбинск.

Согласно азеевским краеведческим записям, в 1803 г. в селе действовало 3 мечети, в 1827 г. при одной из них была открыта школа, первым учителем которой стал Тимер-Али Сафаров; в 1850 г. действовали 4 мечети и 2 школы, в которых два учителя обучали 80 учеников. В конце XIX в. была построена 6-я мечеть. Имам-хатыбы одновременно являлись и муаллимами – преподавателями приходских медресе. В с. Азеево имам-хатыбы 4-й и 6-й мечети имели звание мударриса, что свидетельствует о более высоком статусе медресе.

Особенно быстрыми темпами село стало развиваться после реформ императора Александра II. Так, если в 1861 г. в селе проживало 3457 человек, то в 1882 г. насчитывалось 669 дворов с населением 4420 человек.

К началу XX в. в Азеево действовало уже 7 мечетей, главной из которых считалась Ак-мечеть (характерная черта для Нижнего Поволжья, где главной мечетью каждого города была именно Ак-мечеть). При мечетях функционировали мектебы. В азеевском медресе готовили имамов и учителей для татарских сел, расположенных на территории современной Рязанской области и Мордовии. Квалификация азеевских имамов и учителей была очень высокой: так, здешний уроженец Ибрагим Урманов позднее продолжил образование в каирском университете ал-Азхар, знал Священный Коран наизусть. Другой уроженец Азеево, Шариф Бурнашев (1860–1944), окончивший местное медресе, также решил поступить на обучение в университет ал-Азхар. Родители были против его выбора, однако, со второй попытки, ему удалось уехать в Египет. По окончании учебы Ш. Бурнашев вернулся домой, где, как и И. Урманов, стал признанным Коран-хафизом. В Стамбульском университете учился будущий имам-хатыб и организатор медресе в г. Петропавловске М. Бегишев (1867–1937). В Стамбуле и каирском университете ал-Азхар получал духовное образование уроженец Азеево и шакирд (ученик) азеевского медресе, в будущем известный в Узбекистане и Таджикистане просветитель и педагог С. Маджиди (Мазитов, 1878–1956). В азеевском медресе готовили и женщин-учителей. Например, выпускница этого медресе Фазыля Хусаиновна Ширинская (1901–92) некоторое время преподавала в татарских селах нынешнего Темниковского района Мордовии.

Один из представителей династии имамов азеевских мечетей Сафаровых, Тухфатулла Сафаров (1822–1916), свыше 50 лет возглавлял мечеть в Татарской подгородной слободе Костромы, одновременно исполнял «духовные требы над нижними чинами из магометан во всех войсках Московского военного округа», служил имамом Нижегородского гарнизона. До наших дней дошли имена некоторых азеевских имамов, преподавателей медресе, муэдзинов: Мухамедшариф Абдрахманович, Мухамедхафиз Саджидинович, Мухаметшариф Мухаметшакирович, Камалитдин, Тазитдин, Мухамадкарим Габдрахманович, Нурмухамед, Салих Ибрагимович Сафаровы; Мухамедгирей Габдулнасырович Утяганов; Хасан Салихович Таиров и др.

Население Азеево активно занималось торговлей. До постройки в конце XIX в. железной дороги, проходившей через с. Сасово (в 70 км от Азеево), многие азеевские крестьяне после окончания полевых работ на собственных лошадях занимались извозом и курсировали между родным селом и Москвой. Продукцию натурального хозяйства они вывозили не только в Касимово (в 60 км от Азеево), но и в Москву. Также они нанимались к азеевским купцам, так, например, многие крестьяне вывозили в Москву обработанный козий пух с предприятия семьи Бурнашевых. Из Москвы они привозили на продажу своим односельчанам сахар, соль, керосин и т. д.

В самом Азеево долгое время проводились ярмарки, куда съезжались татарские и русские крестьяне из окрестных сел не только для купли-продажи, но и для найма на работу к богатым азеевцам.

Подобно касимовским татарам, многие жители села занималась обработкой и продажей меха (особенно каракуля) и среднеазиатского шелка. Другие уезжали на заработки в Андижан, Наманган, Бухару, Ташкент, Коканд, Самарканд, Хиву, а также в Москву, Санкт-Петербург, Оренбург, Петропавловск, Одессу. Там они служили приемщиками хлопка, приказчиками. Со временем открывали собственное дело и торговали каракулем, хлопком, шелком, сухофруктами.

Следует отметить, что переселяясь в крупные города, богатые азеевцы не теряли связи с родным селом. Предприниматели строили в Азеево двухэтажные дома, регулярно приезжали, владели скотом, их земли обрабатывали наемные работники. К примеру, семья Каиповых имела в Азеево земельный участок, на котором работали батраки, а в доме служила прислуга. Кроме того, Каиповы владели несколькими сотнями гектаров леса (Чумарский лес), хотя основной доход получали от собственности в казахских степях – многочисленного поголовья скота. Среди крупных землевладельцев были также Урмановы, имевшие хутор и несколько сот десятин земли в окрестностях Азеево. Урмановым принадлежал в селе канатный завод.

Из Азеево происходят известные и влиятельные в прошлом татарские купеческие династии – Ерзины и Бурнашевы. Так, Вяли Бурнашев владел имением близ Азеево, а так же, как и Каиповы, стадами овец в казахских степях. Многие уроженцы Азеево стали видными представителями мусульманской общины Москвы. Наиболее известный из них – Салих Юсупович Ерзин (начало 1830–1911), построивший в 1904 г. на свои средства Московскую соборную мечеть. Салих Ерзин не забывал и о родном селе – поддерживал местное медресе, мечети. Основным предметом его торговли были мерлушки. В Азеево родился и другой известный московский татарский предприниматель конца XIX – начала XX в. – Ариф Хусаинович Бурнашев, владевший собственным домом неподалеку от Московской соборной мечети и занимавшийся продажей каракулевых шкурок. Его отец Хусаин Сулейманович Бурнашев был экспертом по каракулю в московском отделении одной из немецких торговых компаний. Одновременно в Азеево Хусаин Бурнашев создал предприятие по очистке козьего пуха. Сырье закупалось преимущественно в Оренбургской губернии, перерабатывалось в Азеево, а затем оптом реализовывалось в Москве. Некоторые азеевцы (Абдулла Танеев и др.) имели свои магазины в самом селе, в основном бакалейных товаров.

Небольшую часть населения села составляли русские. Хотя они и жили на отдельной улице, но при этом знали татарский язык, работали на местных предприятиях или обрабатывали за деньги земельные участки богатых предпринимателей. Православного храма в Азеево не было, и русские жители посещали церковь в соседнем селе.

Показателем благополучия села являются сохранившиеся до наших дней двухэтажные дома, в которых первый этаж был выстроен из камня или кирпича, а второй – из дерева. Подобная застройка, характерная в большей степени для уездных и губернских городов дореволюционной России, была присуща многим татарским селам современной Рязанской области. В 1914 г. в Азеево жило 6838 человек. В селе имелось почтово-телеграфное отделение, торговые лавки, работали агенты страхового общества «Россия».

После 1917 г. в Азеево, как и во многих других населенных пунктах России, религиозная жизнь пошла на спад. Были закрыты медресе и мектебе, все мечети. Многие зажиточные крестьяне, торговцы, представители духовенства подверглись репрессиям в период коллективизации и в 1937–1938 гг. Однако, несмотря на все запреты, жители села продолжали соблюдать мусульманские обряды, отмечать религиозные праздники и проводить меджлисы. Функции неофициального имама до самой своей смерти в 1958 г. выполнял, в частности, вышеупомянутый И. Урманов.

С конца 1920-х до конца 1940-х гг. продолжалась массовая миграция жителей Азеево в различные города Центральной Азии, а также в Москву. В центральноазиатских республиках многочисленные выходцы из Азеево сыграли значительную роль в развитии местной системы образования, медицины и др. Так, известным и уважаемым учителем в узбекском Андижане была уроженка Азеево Саджида Хусаиновна Бурнашева.

Азеево было родиной известных деятелей татарской истории и культуры. Например, Захида Хусаиновна Бурнашева (1895–1977), печатавшаяся под псевдонимом «Гыйффат-туташ», стала татарской поэтессой. В 1928 г. здесь родился Фикрят Ахмеджанович Табеев, являвшийся в 1960–1969 гг. партийным руководителем Татарской АССР. Именно при нем в Татарстане активно проводились работы по освоению нефтяных ресурсов, были построены такие известные города, как Набережные Челны и Нижнекамск. Позднее, в труднейший период – в 1979–1986 гг., – Ф. А. Табеев занимал должность посла СССР в Афганистане, а затем заместителя Председателя Совета Министров РСФСР.

Возрождение религиозной жизни в Азеево началось в 1990-е гг. Сохранились некоторые здания мечетей, одни используются не по назначению, другие стоят бесхозные. В октябре 2004 г. в селе, где ныне проживает около 800 человек, была открыта новая, кирпичная мечеть, построенная по инициативе и на средства местного сельскохозяйственного предприятия ООО «Азеевское». Его руководитель Рустам Равильевич Бекбулатов по указу председателя Совета муфтиев России муфтия Равиля Гайнутдина был удостоен ордена «Фахр» II степени. Мусульманская община села входит в состав ДУМЕР. Близ села расположено большое кладбище.

Другим крупным мусульманским селом является Бастаново (тат. Бостан, Бустан). Оно расположено в Сасовском районе Рязанской области на р. Лея (приток Цны). По некоторым данным, село возникло в XV в. Вероятно, среди служилых татар, основателей Бастаново, было много выходцев из Ногайской Орды, смешавшихся с местным тюркоязычным населением. Значение ногайского компонента в момент основания села было выше по сравнению с другими окрестными татарскими поселениями, что подтверждается данными анализа особенностей лексики татар Бастаново, проведенного филологом Л. Т. Махмутовой.

В середине XIX в. Бастаново входило в состав Елатомского уезда Тамбовской губернии. В этот период в селе проживало около 300 жителей, имевших статус государственных крестьян.

Толчок к экономическому развитию Бастаново в конце XIX в. был дан строительством железной дороги, которая проходила через близлежащее большое русское село Сасово. Именно тогда многие жители занялись торговлей при сохранении традиционной для них сельскохозяйственной деятельности. К 1917 г. Бастаново считалось зажиточным селом и делилось на 2 части: Нижний аул и Новый аул. В каждой части села действовало по одной мечети (основаны в 1885 и в 1888 гг.). Жители поддерживали тесные связи с населением Касимова, с. Азеево и особенно татарами, жившими вблизи р. Цна (с. Алешино, Тархань, Теньсюпино, Бол. Студенец и др.). К примеру, было широко распространено заключение браков между юношами из Бастаново и девушками из дер. Тархань.

В советское время обе мечети были закрыты, здание одной из них разобрано. Многие жители в годы коллективизации и позднее переселились в различные города Центральной Азии. Неофициальными муллами в тот период были Закир Клеблеев и Ганы Канеев.

Несмотря на это, религиозная жизнь в селе сохранялась: выполнялись важнейшие обряды. При этом можно отметить ряд специфических моментов, отличающих Бастаново от жизни других татарских сел. Так, Л. Т. Махмутова отмечала широкое распространение поминального обряда джиен. Под джиеном в Бастаново, населенном татарами-мишарями, подразумевалось проведение ежегодного коллективного собрания – трапезы с приглашением имама, читавшего суры из Корана, с целью поминания умерших родственников. Для проведения джиена резали кур, уток, овец. Известно, что у татар-мишарей подобный обряд бытует под названием «меджлис», тогда как термин «джиен» был в прошлом распространен у казанских татар и обозначал светские праздничные собрания родственников и знакомых с приглашением жителей соседних сел. Сразу отметим, что в 1920–1930-е гг. джиен у казанских татар «растворился» в другом татарском светском празднике – сабантуе. Бытование поминального обряда под названием «джиен» в Бастаново наблюдалось и в конце 1990-х гг.

В настоящее время в Бастаново функционируют 2 мечети. В 1997 г. была отреставрирована и торжественно открыта мечеть, не действовавшая в советские годы и расположенная в Нижнем ауле. Первую молитву в ней провел имам-хатыб касимовской Новой мечети М. С. Ахунов. Восстановление мечети было проведено в основном на средства инженера Сасовского участка организации «Рязаньстрой № 5» Рахима Ганеевича Тынчерова, вернувшегося в родные края из Узбекистана. В ходе реставрации был также восстановлен минарет с полумесяцем. В 2008 г. была открыта деревянная мечеть в Верхнем ауле, возведенная на фундаменте разобранной в советское время мечети. На окраине села расположено старинное мусульманское кладбище.

В 2009 г. была зарегистрирована МРОМ Сасово и Сасовского района с фактическим адресом в с. Бастаново. Должность председателя занимает Ринат Хадиевич Алеев.

Сегодня вернувшиеся из Узбекистана бастановцы принимают наиболее активное участие в возрождении религиозной жизни. К примеру, важную роль в жизни мусульманской общины Бастаново в 1990-е гг. играла местная уроженка, многие годы прожившая в Узбекистане, Гульсум Алиевна Давликамова (Гульсум-эби), умевшая читать Коран, прожившая почти до 100 лет. Нынешний имам мечети Галимжан Фаритович Ибрагимов также происходит из числа татар – уроженцев Узбекистана; именно по его инициативе было начато строительство мечети в Верхнем ауле.

Подлипки (тат. Шорын, Ширин, Шерен) – татарское село в Касимовском районе Рязанской области. Вероятно, было основано в эпоху существования Касимовского ханства. До 1917 г. многие жители села занимались изготовлением овчин. Татарское название села связано с известным родом татарских феодалов Ширинских. Впоследствии именно Ширинские численно преобладали среди населения села. В конце XIX в. в Подлипках была выстроена мечеть из сосновых бревен, минарет которой увенчал высокий шпиль. В советское время здание мечети использовалось под склад и сильно обветшало.

В середине 1990-х гг. по инициативе жителей села и руководства мусульманской общины Касимова – А. Р. М. Агжитова и М. С. Ахунова – было решено отреставрировать и открыть старинную мечеть. Благодаря поддержке предпринимателей, а также суданской строительной компании «ал-Ихсан» проект реставрации был успешно реализован. 7 апреля 1997 г. в день праздника Курбан-Байрам в Подлипках была торжественно открыта мечеть. Впервые после многолетнего перерыва (не учитывая проведения ритуала похорон) в селе состоялось массовое религиозное мероприятие, в котором приняли участие все сельчане, жители других татарских населенных пунктов Касимовского района, гости из отдаленных мест. Праздничный намаз в возрожденной мечети провел будущий имам-хатыб Новой мечети Касимова М. С. Ахунов.

В настоящее время намазы в мечети читает имам-хатыб Новой мечети Касимова Р. А. Бултачеев. Большую роль в развитии мусульманской общины села Подлипки играет глава сельской администрации и председатель МРОМ Касимовского района Радик Шамшетдинович Шаяботдинов.

Карамышево (татар. Карамыш) – деревня в 6 км от Касимова, относившаяся в свое время к группе деревень Черного аймака. В Новое время жители села Карамышево одними из первых стали объектом миссионерской деятельности и крещения касимовских татар. Уже в 1778 г. здесь была построена церковь Воскресения Словущего. В совокупности с небольшой численностью населения (в 1859 г. – 314 жителей) это стало основой для полной христианизации и обрусения населения Карамышево. Тем не менее ислам сохранялся здесь, как минимум, до конца XIX в.

В начале 1874 г. Рязанский епархиальный комитет Православного миссионерского общества (ПМО) открыл в селе миссионерскую школу по образцу братских казанских школ для инородцев для «освобождения прихожан села от религиозного влияния татар и просветительского действия на самих татар». Первоначально учителем школы стал местный священник, с сентября 1874 г. – старокрещеный татарин Степан Петров Данилов (р. 1834), получивший полную отставку от военной службы. В свое время он работал учителем братской школы на пороховом заводе в Казани, организованной в его доме и просуществовавшей 6 лет. В том же 1874 г. Московский совет ПМО ассигновал на школу 800 рублей из сумм Рязанского комитета. В январе 1875 г. Комитет во главе с председателем – благочинным г. Касимова Н. К. Грациановым купил дом у вдовы священника Карамышева за 275 руб. и «употребил на приспособление его к школе 43 руб. 69 коп.». В школе обучалось 33 ученика и 10 учениц. Годовое жалованье учителя Данилова составляло 500 рублей, при этом он имел ряд льгот: «квартира и отопление даются ему от Комитета бесплатно», и его 14-летняя дочь обучалась в школе безвозмездно. Среди учеников миссионерской школы были жители и других населенных пунктов – например, упоминается татарин дер. Ахматовой (татар. Карлар, также входившей в Черный аймак) Абдул-Хаким Антонов, 22 лет, проживавший в доме Данилова.

В октябре 1874 г. «в целях обращения магометан в христианство» Рязанским епархиальным комитетом ПМО была основана Карамышевская 1-классная Свято-Владимирская церковноприходская школа, в библиотечный фонд которой входили и книги на татарском языке. Каменное двухэтажное здание школы было построено в 1876–1878 гг. на средства Рязанского комитета ПМО (всего было ассигновано 2850 руб.) и частных благотворителей – граждан г. Касимова, членов строительного комитета и протоиерея Грацианского. 1 сентября 1888 г. школа была преобразована в двухклассную. В 1891–1892 учебном году в ней обучалось 76 человек, в 1892/1893 – 89 учеников (76 мальчиков и 13 девочек). Содержание школы обходилось в 750 рублей, ежегодно отпускаемых из средств Рязанского комитета ПМО. Кроме общеобразовательного курса, в программу школы входили противомусульманские курсы: о божественном величии Иисуса Христа в сравнении с пророком Мухаммадом; магометанское учение о Боге и Божественном предопределении добра и зла; учение об ангелах и злых духах и сопоставление его с христианским учением; учение о последней судьбе мира и человека, кончине мира, воскресении мертвых, о рае и аде в связи с христианским учением; о происхождении Корана с раскрытием его содержания и «несравненном превосходстве перед ним Св. Библии».

Имамы пытались противодействовать политике христианизации населения, проводившейся ПМО. Так, по настоянию муллы перестал посещать школу, проучившись в ней 3 недели, 13-летний Закир Озимов из дер. Алькечево (татар. Алькис, также относилась к Черному аймаку). Несмотря на сопротивление местного населения морально-политическое давление, финансовые и административные ресурсы, имевшиеся в распоряжении ПМО, способствовали полной русификации Карамышево.

Все татарские села Рязанской области являются крайне интересными объектами для изучения и познания собственной истории. Например, их кладбища посещались известными татарскими эпиграфистами М. Ахметзяновым и Дж. Мухаметшиным для исследования намогильных надписей – эпитафий. Именно в этом регионе они отличаются едва ли не наибольшей самобытностью и информативностью.

Ханская мечеть

Текие (мавзолей) Шах-Али-хана

Текие (мавзолей) Афган-Мухаммад-хана

Новая мечеть г. Касимова

Намаз в Новой мечети Касимова