Страницы истории: отражение восточной торговли в археологических коллекциях, Суздальская битва, мугреевские татары
Владимирскую область можно смело назвать колыбелью России. Москва на протяжении веков входила в состав Владимирского великого княжества. И именно здесь издревле происходили одни из самых интересных межэтнических контактов. В течение длительного времени на этих землях соседствовали восточные финны, балты, славяне, тюрки, норманны. И во всем этом разнообразии территория современной Владимирской области представляет собой миниатюрный слепок всей России. С сожалением приходится констатировать, что ученые только приступают к изучению проходивших в те далекие времена процессов, в том числе связанных с историей ислама.
Примером продолжительного взаимодействия могут служить контакты Владимиро-Суздальских земель, составляющих значительную часть современной Владимирской области, с Волжской Булгарией, где в 922 г. в качестве государственной религии был принят ислам. Тесные и разносторонние отношения протекали непросто: оживленная торговля постоянно чередовалась с военными походами. В X – XI вв. булгарские купцы вели активную торговую деятельность среди финского населения Верхнего Поволжья, в том числе Окско-Клязьминского междуречья. Территория нынешней Владимирской области служила мусульманским купцам транзитной дорогой, в том числе в Московские земли. Это подтверждают клады куфических монет IX–X вв.: 11 обнаружены по р. Оке и 4 – в среднем течении Москвы-реки. Отношения волжских булгар с окскими финнами (меря, мурома), населявшими эти земли до втягивания Северо-Восточной Руси в орбиту русской государственности, носили дружественный характер. Доказательством чего является факт массовой миграции финского населения на территорию Волжской Булгарии в X – XI вв. В «Сказании о царстве Казанском» говорится: «Наполни такими людьми землю ту еще ина черемиса, зовемая отяки, тое же глаголют ростовская чернь, забежавши та от крещения русского в болгарских жилищах». Известный казанский археолог Е. П. Казаков связывает исход части мери и веси как с бегством от христианизации, так и с волнениями, вспыхнувшими в Суздальской земле в конце XI в.
В XI в., с образованием русских княжеств на территории современной Владимирской области, наступает летописный период фиксации русско-мусульманских (булгарских) связей. В первом летописном упоминании о Суздале (1024 г.) говорится о голодном бунте волхвов: «… бе мятеж велик и голод по всей той стране, идоша по Волзе вси людье в Болгары и привезоша жито и тако ожиша». Тогда зерновой хлеб из Булгарии помог населению преодолеть последствия неурожая, охватившего районы Северо-Восточной Руси.
В татарской общине Владимирской области бытует мифологический сюжет о постройке Андреем Боголюбским в г. Владимире мечети для своей жены-булгарки. Исходя из этого, мусульмане Владимирской области возводят свое появление здесь к периоду основания города.
Многочисленные находки дирхемов на территории верхневолжских областей относятся к доордынскому периоду. Дирхем – серебряная монета восточных правителей – нередкий археологический предмет в финских и древнерусских поселениях Волго-Клязьминского междуречья. Наряду с другими восточными товарами в X – XI вв. сюда поступало большое количество серебра. Оно использовалось для изготовления ювелирных изделий, но чаще всего, видимо, в качестве универсального товара – денег. Деньги были «весовыми», о чем свидетельствуют найденные разрезанные кусочки монет, весы и гирьки для взвешивания. В этой связи следует упомянуть, что на южной оконечности русских земель также была в ходу денежно-весовая система, основанная на дирхеме. Вышеупомянутые археологические свидетельства были выявлены в ходе проведения раскопок поселений Введенское, Усть-Шексна, Клочково и других, а также в многочисленных грунтовых и курганных захоронениях региона.
Курганные материалы указывают, что подвески из монет-дирхемов стали в этом регионе составной частью финского и древнерусского костюма: даже в XII – начале XIII в. восточные монеты с прикрепленными к ним петлями-ушками присутствовали в ожерельях, выступая (из-за своей круглой формы) в качестве символа солнца.
В XII в., по свидетельству летописей, булгарские купцы были частыми гостями в Северо-Восточной Руси: «Болгары волские, имея с Белой Русью непрестанный торг, множество привозили яко жит, тако разных товаров и узорочей, продавая их в городех руских по Волге и Оке». Повествуя об убийстве Андрея Боголюбского в 1174 г., летописец упоминает среди других иностранных купцов, бывавших в Боголюбове, гостей булгарских. В 1195 г. булгарские купцы «с узорочными богатыми товары» прибыли во Владимир по случаю женитьбы старшего сына князя Всеволода Большое Гнездо – Константина.
Оживленная торговля чередовалась с военными кампаниями. В течение XII – начала XIII в. была совершена серия военных походов. Основная борьба велась за мордовские земли, лежавшие между соперничавшими сторонами. В 1107 г. булгарская рать дошла до Суздаля и разорила городские окрестности. В 1117 г. на Булгарию произвели набег половцы хана Аепы, тестя Юрия Долгорукого. В 1120 г. Юрий Долгорукий возглавил успешный поход на Волжскую Булгарию, по итогам которого был заключен мирный договор. Отношения обострились при Андрее Боголюбском. В его правление были предприняты два похода против булгар: в 1164 и 1173 гг. Через 10 лет, в 1183 г., значительную победу одержала огромная рать Всеволода Большое Гнездо. В 1219 г. булгары захватили Устюг. На следующий год князь Юрий Всеволодович взял булгарский город Ошель. И в 1220 г. воевавшие стороны подтвердили мирный договор, заключенный еще при Всеволоде и Юрии Долгоруком. В 1221 г. на бывших булгарских землях был основан Нижний Новгород – опорный пункт владимирских князей на Волге (по другой версии, город существовал уже в булгарское время). В 1228 г. Юрий Всеволодович организовал серию мордовских походов, а в 1229 г. с правителями Волжской Булгарии вновь был заключен мирный договор.
Военные столкновения не препятствовали проведению взаимовыгодных торговых сделок. В 1220-х гг. на Руси был сильный голод, вызванный неурожаем. По сообщениям В. Н. Татищева, во время двухлетнего голода булгары на Волге и Оке торговали житом, чем оказали русскому населению большую помощь. Булгарский князь прислал в дар владимирскому князю Юрию Всеволодовичу 30 кораблей с житом, а в обмен получил сукно, парчу и «рыбью кость» – моржовые клыки.
В 1236 г., в ходе татаро-монгольского нашествия, Волжская Булгария пала, а уцелевшие от татарского погрома и плена булгары бежали на запад, попросив убежища у владимирского князя. Юрий Всеволодович «повелел их развести по городам около Волги и в другие».
Контакты Владимирского великого княжества с Волжской Булгарией сопровождались взаимопроникновением предметов материальной культуры, о чем свидетельствуют археологические находки. Так, в ходе раскопок в Биляре была обнаружена вислая свинцовая печать конца XII в. с изображением святого Георгия на коне и Дмитрия Солунского, вынимающего меч из ножен. Такая же печать была найдена в Новгороде. Отечественный историк и археолог В. Л. Янин связал эту находку с князем Всеволодом Юрьевичем, ходившим в 1232 г. на мордву. Еще одна такая печать была найдена в Суздале. Археолог М. В. Седова считала, что печати принадлежали Всеволоду Большое Гнездо, осаждавшему Биляр в 1183 г. Актовая печать владимиро-суздальского князя попала в столицу Волжской Булгарии с каким-то важным государственным документом или торговой грамотой.
Отдельную группу археологических артефактов составляют т. н. «владимиро-суздальские петухи» – зооморфные привески в виде бронзовых плоских фигурок птицы с гребнем. Они были обнаружены в Биляре и Булгаре. Эти фигурки датируются 2-й половиной XII – серединой XIII в., а местом их производства считается Владимиро-Суздальская Русь.
О торговых связях с Волжской Булгарией также свидетельствуют находки булгарской керамики. Это гончарная посуда красного, коричневого или серого цветов, из тонкого, очищенного теста, хорошего обжига. Основной прием отделки – лощение. Большую часть ее форм составляли кувшины, которые могли использоваться как тара для каких-либо товаров. Встречаются также миски, горшки, кружки. Булгарская керамика, обнаруженная в Ростове, Суздале и Белоозере, на селищах Гнездилово и Весь под Суздалем относится к X–XI вв. Археологические материалы Ростова (первой столицы Северо-Восточной Руси) демонстрируют устойчиво растущий процент керамических изделий из Волжской Булгарии. Так, в общих коллекциях, относящихся к 990-м гг., она составляла 0,04 %, а к третьей четверти XI в. – уже 3 %. Находки булгарской керамики в слоях XII–XIII вв. отмечены во многих городах Северо-Восточной Руси: во Владимире, Суздале, Ярополче Залесском, Ростове, Муроме, Гороховце, на Сунгиревском городище, в Белоозере и Городце-на-Волге. В Окольном городе Суздаля, в домонгольском жилище вместе с восточным поливным кувшином найдены три целых булгарских сосуда: два кувшина и одна корчага. Вероятно, именно под влиянием гончарства Волжской Булгарии в XIV в. в Северо-Восточной Руси возникло производство краснолощеной керамики, очень похожей на булгарскую.
Предположительно из Волжской Булгарии во Владимиро-Суздальскую Русь попали и редкие образцы сфероконусов. Эти оригинальной формы сосуды предназначались для хранения и перевозки ценных жидкостей и ртути, использовавшейся в ювелирном деле и медицине. В Средневековье они были широко распространены по всему мусульманскому миру. В Древней Руси сфероконусы были довольно редки: единичные находки известны в Белоозере, Владимире, Городце и Москве. Все эти города находились на оживленных путях булгаро-русской торговли.
Заметное влияние на экономику и культуру Владимиро-Суздальской Руси оказали связи с Востоком, зародившиеся еще в финно-угорскую эпоху и получившие особенное развитие в X–XIV вв. Древними и оживленными были торговые отношения с далекими государствами Центральной Азии, Ираном, Египтом, Сирией, Индией и Арабской Испанией. Посредником в этих контактах выступала Волжская Булгария. Косвенным подтверждением значения восточной торговли, которая шла по Волжско-Каспийскому пути, является название городских ворот г. Владимира. Выходившие к речной пристани на берегу р. Клязьмы, они назывались не «Клязьменскими», а «Волжскими».
Определить интенсивность торговых контактов Северо-Восточной Руси со странами Востока в X в. довольно сложно ввиду отсутствия письменных источников. Известно, что посольство арабского халифа ал-Муктадира, прибывшее в 922 г. в Волжскую Булгарию из Багдада, насчитывало 5 тысяч человек, которых сопровождало 3 тысячи вьючных животных. Безусловно, какие-то караваны восточных купцов доходили и до Суздаля. В этой связи примечательна находка костей двугорбого верблюда в Суздальском кремле. Все же это единичный пример прямых контактов восточных купцов с Русью. Расстояния, разделявшие государства Европы и Востока были столь велики, что транзитная торговля осуществлялась не напрямую, а через посредников. Основными посредниками в восточной торговле Руси выступали Хорезм, города Южного Прикаспия, Хазарский каганат и Волжская Булгария.
В силу своего географического положения Северо-Восточная Русь, в свою очередь, также являлась торговым посредником между Западом и Востоком. Основа таких контактов была заложена еще в финно-угорскую (мерянскую) эпоху. Это подтверждает монетный (1274 целые и рубленые серебряные монеты – сасанидские драхмы и арабские дирхемы середины IX в.) и вещевой (15 оловянисто-свинцовых слитков-брусочков и браслеты) клады, обнаруженные на мерянском городище Выжегша в Юрьев-Польском районе Владимирской области. Близость обоих кладов позволяет считать их частями единого сокровища, являющегося примером встречи двух потоков импорта: западного (оловянисто-свинцовые слитки) и восточного (монетное серебро).
Монетные клады свидетельствуют об интенсивной торговле населения Волго-Окского междуречья с Востоком в IX–XI вв. В этом районе было обнаружено более 50 кладов серебряных монет: куфических, саманидских и аббасидских. Количество монет в них варьируется от нескольких штук до десятка тысяч. Одним из крупнейших является клад, обнаруженный в 1868 г. в Муроме. Общий вес клада, насчитывавшего только целых монет 11 077, составил 45,2 кг. Монеты датируются 715–939 гг. Во владимирских курганах и на Сарском городище А. С. Уваровым было обнаружено около 230 восточных монет из Сирии, Ирана, Омана, городов Багдада, Тбилиси, Мерва, Бухары и Самарканда. Подвески из арабских дирхемов найдены в Сунгиревском могильнике, на селищах Гнездилово и Весь под Суздалем. Около 500 куфических монет составляют Борковский клад.
С наступлением на рубеже X–XI вв. кризиса восточного серебра прекращается его ввоз на Русь. Однако это не пресекло восточную торговлю. Из знаменитых своим стеклоделием Египта и Сирии во Владимиро-Суздальскую Русь везли стеклянные украшения и посуду. Разноцветные стеклянные бусы (с прокладкой из золотой или серебряной фольги, лимоновидные двойные, лимоновидные полосатые, рубленый бисер и глазчатые бусы) найдены при раскопках Сарского городища, Ростова, Суздаля, Ярополча Залесского, селища Весь, в Сунгиревском и Мжарском могильниках. Два раритетных изделия восточных стеклоделов, условно называемых «гладилками», раскопаны в Ростове и Суздале. Редкие в Древней Руси массивные слитки темного стекла полусферической формы датируются X в. Местом их изготовления считается Египет и Ближний Восток в целом. Эти полуфабрикаты стеклянной массы, предназначенные для торговли, могли также служить эквивалентом ценности и выступать в роли драгоценного подарка. Фрагменты ближневосточных стеклянных сосудов с росписью золотом и цветными эмалями были найдены во Владимире и Суздале. Подобные стакановидные кубки изготовлялись в сирийском городе Ракка в XII–XIII вв. Из раскопок в Суздальском кремле происходит небольшой фрагмент бокала или лампады XIII–XV вв., изготовленного в стиле «мамлюк», с преобладанием орнаментально-декоративных элементов. В группу ближневосточных стекол входят найденные во Владимире фрагменты синих флаконов, покрытых белым «елочным» узором, и фрагменты ламп из синего и желтого стекла, орнаментированные накладными цветными нитями. Из раскопок во Владимире к продукции восточных стеклоделов относится и стеклянный перстень конца XII – начала XIII в. Он изготовлен из кобальтового стекла и отлит в форму. Щиток украшает благопожелательная резная арабская надпись, начинающаяся словом «Аллах» (далее неразборчиво).
Из стран Востока Древняя Русь импортировала драгоценные камни (чаще в виде готовых бус). Самоцветы, из-за их небольшого веса и стоимости были исключительно выгодным товаром для купцов, совершавших путешествия в несколько тысяч верст. Основными поставщиками самоцветов в домонгольскую Русь были Индия и Цейлон. Особенно широкое распространение в X–XII вв. на Руси получили бусы из горного хрусталя и сердолика. При раскопках на Сарском городище, в Ростове, Суздале, Владимире, Ярополче Залесском, на селищах Весь и Гнездилово, Сунгиревского могильника и Петушинских курганов были найдены бусы из сердолика и горного хрусталя, хрустальная подвеска. Имеются единичные находки бусин из халцедона и аметиста. Во Владимире на территории усадьбы начала XIII в., принадлежавшей священнослужителю, был найден золотой перстень с вставкой из драгоценного альмандина (наиболее распространенного ювелирного граната; его название связано с местностью Алабанда в Малой Азии).
Кроме того, с берегов Индийского океана привозили во Владимиро-Суздальскую Русь раковины каури, которые считались оберегами от дурного глаза. Ожерелья из них найдены в финно-угорских Пустошенском и Заколпском могильниках, а единичные находки – на селище Весь и в Суздале.
В восточном импорте Северо-Восточной Руси в домонгольское время значительный процент составляли шелковые ткани, производство которых было развито в Иране и Центральной Азии. Во владимирских курганах неоднократно (30 образцов из 10 курганных групп) находили фрагменты шелковых однослойных одноцветных тканей среднеазиатского производства, а иранские шелка входили в состав владимирского клада, открытого в 1865 г. Шелковая золототканая тесьма и великолепные материи поступали также из Арабской Испании: 11 экземпляров испанской тесьмы с геометрическим узором обнаружены во владимирских курганах, по 1 экземпляру – в некрополях Суздаля и Ярополча Залесского. К лучшим образцам испанского шелка относится ткань из великокняжеской гробницы XII в. во владимирском Успенском соборе. Ткань с арабской надписью входит в состав владимирского клада серебряных украшений домонгольского времени, найденного в 2008 г. На Русь испанская шелкоткацкая продукция доставлялась Волжским путем, в пользу чего свидетельствуют наличие колонии испанских купцов в дельте Волги, в г. Саксине, и концентрация большинства находок испанского текстиля на территории Владимиро-Суздальской Руси.
С XI в. в города Северо-Восточной Руси из стран Востока привозилась дорогостоящая нарядная посуда, покрытая разноцветной поливой. Более 20 фрагментов поливной керамики из Ирана, Хорезма и Золотой Орды и один целый сосуд были найдены в Суздале, более 30 фрагментов – во Владимире и один – в Юрьеве-Польском. Среди этих находок имеется иранская керамика, изготовленная в технике «рисовое зерно», с гравированным подглазурным декором и бирюзовой поливой, с росписью кобальтом и хромом, с белой росписью по глухой ультрамариновой поливе, с бирюзовой поливой и черной подглазурной росписью, с люстровой росписью и в технике «минаи». Уникальным является поливной кувшин с полихромным эпиграфическим орнаментом (надпись «Аллах – опора») из Суздаля. Интересна владимирская находка фрагмента фаянсового сосуда начала XIII в. с изображением головы мужчины монголоидного типа (иранское подражание китайской керамике).
Из стран мусульманского мира во Владимир попали редкие и ранее здесь неизвестные восточные предметы: упомянутый выше сфероконус, металлическое зеркало и каменный котел. Подобные котлы были распространены в Хорасане, Хорезме, Волжской Булгарии в XI – начале XIII в. Издревле во всем мире славились и высоко ценились пряности и благовония, сушеные фрукты и сладости. Эти категории восточного импорта археологически неуловимы. Редким исключением является находка ладана из Владимира. Небольшой кусочек благовония входил в состав клада культовых предметов, сокрытого во время штурма города войсками хана Бату (Батыя). После извлечения из земли ладан недолго источал приятный бальзамный аромат. Хозяин клада дорожил куском ладана наравне с церковными реликвиями. Настоящий ладан действительно является драгоценностью, которая с глубокой древности у разных народов ценилась дороже золота. На Руси ладаном называли различные ароматические смолы, использовавшиеся при богослужении. Настоящий же ладан – это ароматическая смола, затвердевший на воздухе молочный сок, вытекающий из надрезов в коре деревьев рода Boswellia, произрастающих в Северо-Восточной Африке (Сомали) и юго-западной части Аравийского полуострова (Йемен).
В последовавший после 1238 г. ордынский период мусульманское влияние в русских княжествах выходит за пределы торговых отношений и приобретает характер военных и политических контактов. Это связано в том числе и с присутствием в ряде городов представителей монгольских ханов-баскаков, и с наличием особых округов – тем (мн. ч. от тьмы). Некоторые исследователи указывают на существование подобной тьмы и в г. Муроме, где, по их мнению, находилась в те годы резиденция «великого баскака Владимирского». Об этом свидетельствует найденный в XIX в. в г. Муроме фрагмент баскаческой печати. В литературе (Г. В. Вернадский) упоминается также Владимирская тьма. Учитывая тот факт, что в ряде великокняжеских столиц размещались ханские подворья, можно предположить наличие подобной резиденции и в г. Владимире. Об активных торговых, культурных и политических связях Владимирской земли с Золотой Ордой и другими государствами Востока говорят многочисленные археологические данные.
Послы египетского султана к монгольскому хану отмечали, что в 1263 г. на Нижней Волге «постоянно видны плавающие русские суда». О продолжении восточной торговли в XIV–XV вв. свидетельствуют находки серебряных золотоордынских монет в Суздале. Среди них присутствуют монеты ханов: Узбека (Сарай, около 1317 г.), Орду-Малика (Азак, 1360–1361 гг.), Бердибека (Сарай ал-Джадид, 1357–8 гг.), Джанибека (Новый Гюлистан, середина XIV в.). Также найдено подражание саманидскому дирхему Наср ибн Ахмада (914 гг.), обрезанное в XIV в., и монеты, чеканенные в Новом Сарае в начале XV в. В Юрьеве-Польском обнаружена медная монета XIV в. с надписями на уйгурском языке. Для первичного взвешивания монет с целью проверки стабильности их веса в Золотой Орде употреблялись костяные рычажные весы. Находки деталей таких весов, свидетельствующие о присутствии восточных купцов в XIV–XV вв., известны в Суздале, Владимире, на Семьинском городище. Помимо монет, из владимирских раскопок происходит более десятка фрагментов золотоордынских сосудов с бирюзовой поливой, с полихромной росписью под бесцветной поливой и сосудов, подражающих китайским селадонам.
Археологические материалы позволяют определить состав восточного импорта и прийти к некоторым обобщениям. Находки условно можно разделить на две группы: предметы массового ввоза и предметы роскоши. К предметам массового ввоза относятся монетное серебро, бусы из стекла и драгоценных камней, раковины каури, недорогие однослойные и шелковые одноцветные ткани. Они обычно поступали на Русь по каналам торговли, имели широкий рынок сбыта и свидетельствуют о направлении связей и степени их интенсивности. Предметы роскоши (дорогая серебряная, хрупкая поливная и стеклянная посуда, дорогие узорные полихромные шелка) могли попадать в Русские земли как посольские дары или военная добыча, а также вместе с иностранными путешественниками и переселенцами. Роскошная утварь оседала в сокровищницах знати. Наряду с предметами торговли эти находки также являются вещественной иллюстрацией международных отношений.
Исторические данные, относящиеся к постордынскому периоду, обогащают нас знаниями о характере взаимоотношений Руси с мусульманскими соседями. В этой связи значительный интерес представляет место, где произошла Суздальская битва. Именно она сыграла ключевую роль в образовании института служилых татар в Московском княжестве и усилении последнего. Здесь же зародилось Касимовское ханство, и, возможно, это событие сыграло свою роль и в образовании ханства Казанского.
7 июля 1445 г. в окрестностях Суздаля произошло сражение отрядов сыновей хана Улуг-Мухаммеда, с одной стороны, и великого князя московского Василия II (1425–1462) – с другой. Это боевое столкновение, известное в истории как Суздальская битва, завершилось разгромом московских войск и пленением великого князя. Предыстория и ход битвы таковы… Весной 1445 г. казанский хан Улуг-Мухаммед послал на Русь своих сыновей Махмуда и Якуба, в состав войска которых входили черкасы. Возможно, целью вторжения были возобновление вассальных связей Василия II с Улуг-Мухаммедом и выплата дани. Архангелогородский летописец отмечает, что Махмуд (Мамутек) и Якуб пришли из Казани, однако в Москве заблаговременно узнали о движении татар, и по приказу великого князя полки русских князей стали стягиваться к Суздалю.
Василий II вместе с князьями Иваном Андреевичем Верейским, Василием Ярославичем и другими воеводами 6 июля 1445 г. вышли к р. Калинке и остановились у Спасо-Евфимиева монастыря, в непосредственной близости от Суздаля. Во время проведенного смотра численность воинов составила 1 тысячу человек, что было явно недостаточно для боя. Ожидалось прибытие подкрепления. В тот же день поступило ложное известие о приближении татар. Когда ситуация прояснилась, последовал отбой, и, как отмечают многие летописи, вечером этого дня у великого князя был устроен пир: он «ужинал у себя со всею братьею из бояры, и пиша долго нощи». На следующий день воеводы и сам Василий II проснулись поздно, когда солнце уже взошло. С трудом отстояв заутреннюю службу, великий князь решил «еще поопочинути», но в тот момент пришло сообщение, что татары переходят бродами р. Нерль. Василий II разослал всем воеводам приказ о выступлении и сам пошел навстречу татарам. Расстановка сил была не в пользу московского князя. К началу сражения не успел подойти татарский царевич Бердедат с войском, находившийся в Юрьеве-Польском, и некоторые русские князья. Князь Дмитрий Шемяка не откликнулся на 14 обращений великого князя и не прислал свою дружину. Итоговое соотношение сил было следующим – у царевичей 3,5 тысячи воинов, у великого князя – 1,5 тысячи.
Начало сражения складывалось для московитов благоприятно, они выдержали атаку татарской конницы. Не добившись успеха, татары применили традиционный для степняков прием – имитацию бегства. Это оказалось роковым для русского войска, которое попало в ловушку. Суздальская битва свелась к сражениям отдельных полков. Отряды царевичей обрушились на расстроенные ряды противника, собрать которые и организовать должный отпор великому князю не удалось. В битве с сыновьями Улуг-Мухаммеда русское войско было полностью разгромлено, а сам Василий II, князь Михаил Андреевич Верейский и множество других князей, бояр и детей боярских попали в татарский плен. Все они были отвезены в Нижний Новгород к Улуг-Мухаммеду. Это был единственный случай в истории России, когда верховный правитель оказался в плену. Сам Василий II, по данным летописцев, мужественно сражался, возглавляя передовой отряд и преследуя противника. Князь был ранен в голову и получил многочисленные телесные повреждения. Данная тактика, при которой главный стратег рисковал личной безопасностью, а соответственно и всем командованием, являлась по сути своей ущербной. В татарской тактике военных сражений, напротив, полководец всегда руководил военными действиями на отдалении от поля битвы, не вступая лично в бой. Успех татар был впечатляющим и получил известность далеко за пределами Руси. Так, о поражении Василия II и его пленении знали в Литве и Польше. Катастрофу под Суздалем еще долгие годы помнили на Русской земле.
В Москве, после того как было получено известие о пленении Василия II, великокняжеский титул перешел к его сопернику – Дмитрию Юрьевичу Шемяке. Он стал старшим в роде Калиты и до тех пор, пока Василий II находился в плену, обладал престолом, согласно традиционному порядку наследования власти.
Одним из последствий Суздальской битвы был заключенный между Улуг-Мухаммедом и Василием II «Мирный договор 1445 г.» – документ-соглашение об условиях отпуска из татарского плена московского великого князя, существование которого не доказано. Спустя 3 месяца после пленения Василий II был отпущен ханом Улуг-Мухаммедом в Москву. Исследователь истории и культуры народов Поволжья М. Г. Худяков полагал, что при отпуске великого князя из плена хан составил с ним мирный договор об условиях освобождения. Однако он, как и другие историки, недоумевал, почему этот большой по значению межгосударственный акт не был юридически оформлен в письменном виде. Для понимания причин необходимо учитывать особенности международных правовых норм той эпохи, когда ордынские ханы являлись общепризнанными сюзеренами, а московские великие князья были их вассалами. Василий II при вступлении на великокняжеский престол в 1432 г. получил из рук Улуг-Мухаммеда ярлык на правление в Москве. После изгнания Улуг-Мухаммеда из Сарая и Крыма великий князь Василий II, желая воспользоваться смутой в Орде, решил переметнуться на сторону другого хана, то есть попытался восстать против своего прежнего сюзерена. Однако, потерпев в 1445 г. сокрушительное поражение от войск Улуг-Мухаммеда и оказавшись в плену, он, вероятно, признал законность и «незыблемость» своей вассальной зависимости от Улуг-Мухаммеда. Поэтому юридически не было никакой надобности оформлять мирный договор, происходило лишь подтверждение прежнего правопорядка: ярлык Улуг-Мухаммеда, выданный им Василию II на великое княжение, сохранил свою силу.
Для Василия II Улуг-Мухаммед был и оставался в 1445 г., как и прежде, ордынским ханом, а не только казанским правителем. Для Василия II Казань в то время не являлась центром самостоятельного государства, а продолжала оставаться частью Золотой Орды. Такое положение было выгодно как для Василия II, в условиях длительного противостояния с Дмитрием Шемякой, так и для Улуг-Мухаммеда, считавшего себя законным правителем всей Золотой Орды и, очевидно, мечтавшего возвратить утраченные владения. Признание Казани центром суверенного государства, а Улуг-Мухаммеда – главой этого нового ханства автоматически сделало бы великое княжение Василия II нелегитимным. Вот почему московские политики и отражающие их взгляды и устремления русские летописцы вели себя по отношению к фактическому основателю казанской династии и ханства очень корректно, не изображая его правителем лишь небольшой части великой империи. Поэтому мирного договора 1445 г. и не существовало, а была лишь, по всей видимости, устная договоренность (возможно, в форме приказа, как всегда и обращались ордынские цари к нижестоящим по иерархии великим князьям) о передаче некоторых русских городов «в кормление» татарам и выплате выкупа в обмен на освобождение великого князя.
Кроме того, вопрос о загадочном «отсутствии» письменного мирного договора 1445 г. следует рассматривать не в узколокальном смысле, как пример взаимоотношений Москвы с Казанью или Касимовом, а в контексте золотоордынско-русских отношений в целом. Сложившийся после Суздальской битвы статус-кво закрепил положение Касимовского ханства, а также ряда иных татарских владений в современной Центральной России.
К постордынскому периоду относят появление нескольких географических пунктов, где в течение длительного времени проживали многочисленные группы татар-мусульман.
В связи с ослаблением центральной власти в Орде часть татарских феодалов переходила на службу к русским князьям. В результате в различных районах современной Центральной России образовался ряд татарских анклавов, население которых впоследствии стало известно под именем служилых татар. Одним из мест поселения служилых татар явился участок на стыке Владимирской и Ивановской областей (Вязниковский, Ландеховский и другие районы), где в XV–XVI вв. проживала этнолокальная группа служилых татар, известная под названием «мугреевские татары». Их происхождение и история практически не изучены. По мнению исследователя Е. В. Кузнецова, в XV в., в условиях экономического кризиса и не прекращавшихся феодальных войн в Нижнем Поволжье, большие группы кочевников из Золотой Орды стали переселяться на север в более благополучную Русь. Так, в район будущего с. Мугреево (с 1791 г. – Мугреево-Никольское, ныне расположено в Южском районе Ивановской области) откочевал князь Мугрей-бей со своими людьми; именно они и образовали группу мугреевских татар. Однако в справочном издании «Атлас Tartarica. История татар и народов Евразии. Республика Татарстан вчера и сегодня» (М., 2006) местность Мугреево размещена на территории Стародубского княжества, существовавшего в XIII–XIV вв. в районе нынешнего поселка Мстера Вязниковского района Владимирской области. Возникнув как служилое сословие, со временем мугреевские татары перешли к земледелию и постепенно ассимилировались в русской среде. Тем не менее еще в XVII в. были известны служилые татары Мыцкого стана Суздальского уезда (ныне – Пестяковский, Верхнеландеховский и часть Лухского района Ивановской области).
Село Мугреево являлось вотчинной землей князей Пожарских, потомков стародубских князей. По одной из версий, в Мугрееве родился будущий военный и политический деятель князь Дмитрий Михайлович Пожарский, мать которого в девичестве носила татарскую фамилию Беклемишева. В Мугреевскую вотчину, где князь Д. М. Пожарский лечился после ранения, в 1612 г. из Нижнего Новгорода прибыло посольство, просившее его возглавить поход народного ополчения на Москву. Как известно, этот поход завершился освобождением Москвы от польских завоевателей.
В местности, где проживали мугреевские татары, имеется несколько значимых микротопонимов тюрко-мусульманского происхождения. В XVI в. было известно близлежащее к Мугрееву село Коченгир. В нескольких километрах севернее с. Мугреева-Никольского на объездной дороге, ведущей из Городца в Шую, Иваново и далее в Ростов, до сих пор сохранился кордон Татары – на месте старинной переправы через р. Лух. Возможно, этот микропотоним дает ключ к пониманию роли мугреевских татар в эпоху Средневековья, так как на основной дороге из Городца в месте переезда через р. Лух находится поселок Мыт (бывший центр Мыцкого стана). Мугреевские татары могли охранять эту дорогу и собирать налоги с купцов, провозивших свои товары из богатого торгового центра Городца в Центральную Русь.
Интерес представляет и другой неизученный топоним. Поселок Южский (ныне – Южа) был образован в 1922 г. путем объединения ряда населенных пунктов, в числе которых была Татарская слободка. К юго-западу от Южи, на территории современного Ковровского района Владимирской области, имеются Барское Татарово, Татарово и др. В духовной княгини Аксиньи Ромодановской от 1542/1543 гг. упоминаются находившиеся на землях бывшего Стародубского княжества луг Тотаровский и Нагаева сторона.
Мугреевские татары проживали и в городе Юрьев-Польский, ныне районный центр Владимирской области. Город неоднократно отдавался на кормление служилым Чингисидам. Так, в январе 1508 г. Юрьев-Польский был отдан казанскому хану Абдул-Латифу б. Ибрагиму. Здесь 29 декабря 1508 г. с ним был заключен договор (шерть). Этот документ позволяет реконструировать положение служилых Чингисидов в России. В этот же период хан и его родственники неоднократно просили передать Абдул-Латифу Каширу. В мае 1512 г. Абдул-Латиф был обвинен в содействии походу крымских татар на Россию и лишен своих владений.
В 1552–1570 гг. Юрьев-Польский был пожалован астраханскому царевичу Гайбулле б. Аккубеку с момента его переезда с семьей в Россию. В период его владения городом имеются доказательства существования в нем мечети, которая упоминается в московско-османской дипломатической переписке. В 1609 г. Юрьев-Польский пожаловали сыну касимовского хана Ураз-Мухаммеда б. Ондана – царевичу Мухаммед-Мураду.
В Юрьев-Польском районе Владимирской области сохранилось село Баскаки. Впервые оно упоминается в документе 1526 г. Территориальная близость к древнерусскому административному центру, Суздалю, позволяет предположить, что в какой-то период село могло принадлежать сборщику дани (тюрк. баскак), отчего и получило такое название.
В постордынский период часть территории Владимирской области относилась к т. н. Казанской украине. Членам царских родов отдавались в кормление города, одним из которых был упомянутый Юрьев-Польский. Активно привлекались татарские феодалы и в качестве воевод. Так, в городе Владимире на воеводстве сидели: в 1537 г. Шах-Али хан б. Шейх-Аулиар (царь Шигалей), в 1541 г. – он же «шибанский царевич Шиалей (Шигалей Шиговлиарович) да Магмет мирза Камбар Мурзин (Мемет мирза Канбар Мурзин)»; в 1608 г. – князь Третья Сеитов. Воеводами в Муроме в 1505 г. служили «большого полка царевичи Салтаган да Зенай» (Дзенай, Янай). Царевич Янай был воеводой Большого полка в октябре 1506 г., а в ноябре того же года – передового полка. В июне 1520 г. в Муроме «в царев приход, как царь крымский Магмет-Гирей, Менгли-Гиреев сын, реку Оку перелез, а в те поры воеводы были по берегу: царевич Акдовлет Ахтуртов [Окдевлет Ахкуртаев, Охдевлет Ахкуртов] сын». Кроме того, в списке владимирских и муромских воевод упоминается ряд лиц, этноконфессиональная идентификация которых вызывает трудности (Мурза Ковалев, Омшан Бобоедов и т. д.).
До наших дней дошла грамота 1534 г. по спорному делу о сельце и деревне, проданных Шарапом Баскаковым Троицкому Махрищскому монастырю. Тюрко-мусульманские имена и фамилии фигурируют в документах, относящихся и к другим населенным пунктам современной Владимирской области. В источниках XVII в. сохранились упоминания о поместьях дворян-мусульман Кулчюмовых в Суздале, Семендеровых и Шейдяковых в Ростове, Тевкелевых во Владимирском уезде, Чегодаевых в Муромском уезде.
С этого времени сообщения о пребывании мусульманского населения в этом регионе прерываются вплоть до XIX в. В тот период мусульмане, главным образом татары, проживали в городах Владимир и Муром. По утверждению владимирского историка А. К. Тихонова, в районе современного Тракторного завода в г. Владимире вплоть до 1940-х гг. находилась Татарская слобода – компактное поселение татар. Известно также, что после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. в г. Владимире осели турецкие военнопленные. В 1886–1891 гг. начальником Муромского гарнизона являлся полковник Х. А. Туганов, осетин по происхождению. В целом, по данным всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., во Владимирской губернии, куда также входила большая часть современной Ивановской области, проживало 385 мусульман (353 мужчины и 32 женщины), что составляло 0,03 % всего населения губернии.
Мусульманская община на рубеже веков: динамика численности, социальная активность и религиозная жизнь
Основной приток мусульманского населения пришелся на советский период, когда татар Горьковской области, Чувашской АССР и Мордовской АССР вербовали на работу на промышленные предприятия Владимирской области. Известно также о существовании в указанное время незарегистрированных мусульманских общин в гг. Владимире и Муроме.
Определение точного времени появления мусульманской общины в г. Владимире связано с объективными трудностями. Прежде всего с отсутствием выделенных мусульманских участков на кладбищах города по крайней мере на протяжении XVIII– ХХ вв. В ходе полевых исследований удалось собрать сведения о мусульманских духовных деятелях послевоенного периода. Известны имя и происхождение неофициального муллы мусульманской общины г. Владимира. До 1946 г. им был Фаттях-хазрат (Фатах), уроженец Пензенской области (либо Мордовской АССР). Начиная с 1946 г. неофициальными имамами г. Владимира являлись члены семьи Сафиных – выходцев из села Татарское Маклаково Спасского района Горьковской области: Исмаил, Яхья Абдулла-углы, Шакер и Хамзя. Представители этой фамилии оказали значительное влияние и на институционализацию современной мусульманской общины г. Владимира. До 1992 г. молитвенные собрания проводились в доме Шакера Сафина по адресу: ул. Добросельская, д. 152. Позже ему как ветерану была выделена квартира. В дни религиозных праздников собиралось по 60–70 человек. Стоит отметить, что городские власти не препятствовали проведению встреч и мероприятий.
С конца 1980-х гг. в жизни мусульманской общины г. Владимира наступил новый этап. Согласно Всесоюзной переписи населения 1989 г., мусульмане Владимирской области состояли из татар (9,2 тысячи человек, или 0,56 % населения области, третье место из всех этносов), азербайджанцев (1,9 тысячи человек), казахов (1,2 тысячи человек) и узбеков (1,1 тысячи человек).
В межпереписной период произошло сокращение населения области на 124,7 тысячи человек, что составило 7,6 % от уровня 1989 г. Однако итоги Всероссийской переписи населения 2002 г. зафиксировали рост мусульман: общее число представителей мусульманских народов достигло 16,7 тысячи человек, что соответствовало 1,1 % населения области.
По-прежнему самым крупным мусульманским этносом области являлись татары, число которых, по данным переписи 2002 г., снизилось до 8,7 тысячи человек (хотя на фоне общей депопуляции в регионе доля татар чуть выросла – до 0,57 %). Суммарная численность вместе с близкородственными башкирами составила 9,4 тысячи человек. Наряду с этими данными существует также оценка председателя ДУМ Владимирской области («Владимирского муфтията») Вафы Сейтбатталовича Яруллина, который отмечает трехкратное занижение переписчиками численности татар. В числе факторов, повлиявших на увеличение татарского населения региона, он называет миграционный приток из Центральной Азии и районов Крайнего Севера.
Среди мусульманских этносов, проживающих на Владимирской земле, татары являются наиболее ранней и укорененной общиной. Как было отмечено выше, в Средние века на территории Владимирской области – в Юрьеве-Польском и на северо-востоке региона – проживали служилые татары (мугреевские татары), дальнейшая судьба которых не известна. Не позже XIX в. в регионе татарские анклавы сформировались в городах Владимир и Муром (в последнем, вплоть до недавнего времени, татары проживали в районе Фанерный). Однако, несмотря на длительный период пребывания татар на территории современной Владимирской области, история татарской общины до конца не изучена.
Наибольший приток татар-мигрантов наблюдался в советское время. Причем переселенцы из одних областей старались оседать в одних и тех же населенных пунктах. Так, в татарской общине г. Мурома преобладают выходцы из Спасского района Нижегородской области и Чувашской АССР, в Камешковском районе – из Лямбирского района Мордовской АССР и с. Шигырданы Чувашской АССР. В 1950–1980-х гг. в татарской общине Владимира преобладали уроженцы Спасского района Нижегородской области. Татары сыграли ведущую роль в институционализации мусульманской общины. Кроме того, они занимают наиболее активную социальную позицию среди других мусульманских этносов.
Вторым по численности этносом в мусульманской общине являются азербайджанцы, число которых, по данным переписи 2002 г., составляло 3,1 тысячи человек (0,2 % населения). По оценке экс-председателя Общероссийского политического общественного движения «Нур» («Свет») В. С. Яруллина, в настоящее время эта цифра возросла в 3–4 раза, причем за счет азербайджанцев – граждан Российской Федерации. 70 % владимирских азербайджанцев исповедуют ислам шиитского толка (оценка В. С. Яруллина и Р. Ибрагимова). Лидером шиитской общины Владимирской области (представлена только азербайджанцами) является Хикмет Алиширин оглы Мамедов. В позиции шиитской общины наблюдается некоторая двойственность: сотрудничая с МРОМ «Махалля», она в то же время держится обособленно. Несмотря на тот факт, что шиитская община не смогла получить официальную регистрацию, это не мешает ей развивать активную деятельность в социальной сфере. Она является третьей в области мусульманской структурой после МРОМ «Махалля» и «Владимирского муфтията».
На сегодняшний день наиболее быстрорастущей является община выходцев из государств Центральной Азии. В 2002 г. ее численность достигала 2 тысяч человек, из которых 0,8 тысячи узбеков, 0,5 тысячи таджиков, 0,4 тысячи казахов, 0,2 тысячи туркмен и 0,1 тысячи киргизов. Однако все мусульманские лидеры региона, непосредственно работающие с населением, выразили сомнение в соответствии этих данных действительности (по крайней мере, по данным на 2008–2009 гг.). По мнению В. С. Яруллина, цифры постоянно проживающих во Владимирской области уроженцев Центральной Азии занижены как минимум втрое. Р. Ибрагимов более сдержан в своих оценках, указывая на преуменьшение показателей лишь по узбекам и таджикам. Кроме того, следует учитывать не зафиксированных по переписи условно временных и трудовых мигрантов, среди которых преобладают узбеки и таджики. Так, только на тракторном заводе трудятся более 300 узбеков, еще большее их число занято в системе ЖКХ и сельском хозяйстве. Выходцев из данного региона отличает высокая степень религиозности. Ввиду этнической и культурной близости узбеков и татар интеграция узбекского населения в российский социум значительно ускоряется в общинах с татарским доминированием, что наглядно иллюстрирует ситуация во Владимирской области.
Общая численность дагестанцев в регионе составляла 1,3 тысячи человек, из которых выделялись лезгины (0,4 тысячи), аварцы (0,3 тысячи), даргинцы (0,2 тысячи), и кумыки (0,1 тысячи). По утверждению В. С. Яруллина, среди местных лезгин преобладают выходцы из Азербайджана.
Вайнахская община в 2002 г. насчитывала 0,5 тысячи человек, из них 0,4 тысячи – чеченцев. В. С. Яруллин оспаривает эту оценку, ссылаясь на тот факт, что только в Коврове проживает около 0,1 тысячи вайнахов.
Община выходцев из Северо-Западного Кавказа немногочисленна (0,2 тысячи человек) и в религиозной сфере активности не проявляет.
Мусульман из стран дальнего зарубежья (турки, арабы) в регионе также немного – 0,2 тысячи человек.
По альтернативной экспертной оценке В. С. Яруллина, в настоящее время численность мусульманской общины приближается к 50 тысячам человек. Он приводит следующее распределение членов общины в различных населенных пунктах: во Владимире – 12 тысяч, в Коврове – 9 тысяч, в Камешкове – 4 тысячи, в Муроме – 3 тысячи, в городах Кольчугино, Вязники, Гороховец, Александров, Киржач, Юрьев-Польский и Гусь-Хрустальный – примерно по 1 тысяче человек. Немалое число мусульман также проживает в сельской местности. Мусульманская община имеет тенденцию к неуклонному росту, особенно в связи с сокращением в регионе местного трудоспособного населения.
Во Владимирской области действует несколько религиозных мусульманских организаций. В 1988 г. исламский культурный центр зарегистрировала мусульманская община г. Коврова; в то же время в качестве татарского общественного центра оформилась мусульманская община г. Владимира. Последняя уже в 1992 г. была зарегистрирована как МРОМ «Махалля» (ныне ею руководит Рафаиль Юсупович Хабибуллин). Одноименные Владимирская и Ивановская МРОМ прошли регистрацию в один год и стали первыми в Центральном федеральном округе за пределами Москвы и Московской области. С 2007 г. предпринимаются попытки зарегистрировать Духовное управление мусульман Владимирской области («Владимирский муфтият») во главе с В. С. Яруллиным. В 2007 г. прошла регистрацию МРОМ в г. Муроме. К началу 2009 г. во Владимирской области насчитывалось 3 официально действующие мусульманские религиозные организации (в городах Владимир, Ковров, Муром) и несколько религиозных групп, образованных по территориальному и этническому признакам (среди которых – шиитская азербайджанская). Мусульманская община прилагает усилия для успешной социализации. В феврале 2011 г. была официально зарегистрирована централизованная религиозная организация мусульман «Мухтасибат Владимирской области». Учредителями «Мухтасибата» выступили МРОМ города Владимира «Махалля», МРОМ города Гусь-Хрустальный и МРОМ города Покров. На должность имам-мухтасиба Владимирской области утвержден Ринат-хазрат Ибрагимов. 9 апреля 2011 г. в присутствии почетных гостей из Москвы и регионов состоялось торжественное открытие Соборной мечети г. Владимира, функционировавшей как молельный дом с 2007 г.
Мечеть в г. Владимире (2009 г.)