Так как отряду не хватало средств, я внес предложение произвести экспроприацию в имении Шнейдера. Четырнадцать партизанов оделись офицерами. Двоих мы нарядили голодранцами. Окружив их тесным кольцом и взяв винтовки наперевес, мы двинулись через деревню Ай-Тодор. Здесь мы не утерпели, чтобы не зайти в местный кооператив. Как-раз тут находился старый знакомец —пристав из Каралеза. Он вытянулся перед моей флотской лейтенантской формой, а я спросил его, узнает ли он меня, и приказал отдать оружие. Протянув «Смитт-Вессон», пристав долго всматривался испуганными глазами в мое лицо и нерешительно признался:
— Не могу узнать, господин лейтенант.
— Поручик, я—Макаров, или, как вы называете меня, бандит. Но я не бандит.
В кооператив собралась, кажется, вся деревня. Я спросил татар:
— Что представляет собой пристав?
К счастью для поручика, татары дали самый хороший отзыв.
— Поручик, вы очень испуганы,—обратился я к приставу: — у вас жалкий вид. Но мы отпускаем вас, и горе вам, если будете причинять населению вред. От нас не уйдете. Возьмите ваш никуда не годный пистолет и идите куда угодно. Но предупреждаю вас, что за одно слово о нашем пребывании в этой деревушке вы понесете должное наказание. Очень благодарны за Каралез. До свидания!
Поручик, окруженный крестьянами, стоял, как статуя, с поникшей головой.
Отряд наш двинулся в первоначальном порядке.
— Поручик, — крикнул я на прощанье, — передайте всем, что власть генералов скоро кончится. Добровольно перешедшим в наши ряды гарантируем жизнь, а мерзавцев расстреливаем и будем расстреливать.
Через два часа ходьбы показалась экономия Шнейдера. Когда мы проходили деревню, симулируя конвоирование двух «сицилистов», какая-то старушка тяжело вздохнула, перекрестилась, на глазах ее появились слезы. «Господа офицеры» на нее накричали:
— Дальше, сторонись!
У помещика были гости. Хорошо одетый человек прикрикнул на расходившихся собак.
— Морская севастопольская контр-разведка, — отрекомендовался я: — прошу, господа, не шевелиться.
Все замерли.
Я приказал всем войти в помещение, строго спросил хозяина: почему он помогает красным и сколько раз был в имении Макаров?
Вытаращив глаза, помещик возбужденно забормотал:
— Что вы, господин лейтенант! Я буду помогать красным бандитам?! У меня племянник борется против краснозе-леных, а бандит Макаров у меня никогда и не был...
Я приказал Камову:
— Поручик, произведите тщательный обыск.
Через несколько минут тягостных вздохов и замешательства помещичьих гостей, Камов протянул мне наше же воззвание к рабочим и крестьянам, выпущенное подпольным комитетом.
— Господин лейтенант, вот посмотрите, — штучка интересная.
Как бы не зная, в чем дело, я пробежал воззвание и поднес его к носу помещика.
— А это что?
Он дрожащим испуганным голосом оправдывался:
— Не знаю, каким образом попало ко мне.
— Сколько у вас таких экземпляров в кассе? У меня о вас точные сведения.
Шнейдер совсем растерялся. Вынув ключ от несгораемой кассы, он бормотал:
— Посмотрите, кроме денег, там ничего не может быть.
Он, дрожа, открыл кассу, и мое сердце вспыхнуло радостью: денег было не мало. Я начал пересчитывать пачки.
Вошел Яша Гордиенко в форме поручика, протянул мне пакет:
— Господин лейтенант, пакет от князя Туманова.
Я быстро разорвал конверт и, как бы читая про себя, приказал развести арестованных по комнатам, а Гордеенко громко ответил:
— Поручик, доложите князю Туманову, что я сейчас поеду производить аресты и обыски в деревню Кара-Кубу. А со Шнейдером неважно.
Я вышел. Двери комнат были закрыты, и охрана порой открывала их, пресекая разговоры. Потом партизаны незаметно скрылись.
С деньгами, с двумя повозками, нагруженными всем необходимым, мы вернулись в балку. На енотовых помещичьих шубах мы отдохнули, как никогда.
Две трети забранных денег мы отправили с Камовым председателю подпольного комитета в Севастополе. В почтовом отделении Каралеза мы тоже поживились на 200 тысяч. Другого выхода у нас не было. Отряд рос, надо было довольствовать партизанов. Подпольный комитет тоже остро нуждался в деньгах. Не могло быть места мещанской морали там, где дело шло о развитии движения.
Вскоре в наш отряд влилась часть артиллерийской школы, состоявшая почти на сто процентов из бывших красноармейцев.
Не всегда наши экспроприации увенчивались успехом. Вместе с Артшколой, мы попробывали было «налететь» на имение Колбасниковых, в десяти верстах от Севастополя. Но хозяева забаррикадировались мебелью, и даже ружейный залп не привел их в повиновение. Из-за близости к Севастополю пришлось «отставить».