Главную роль в организации этого полка играл т. Надолинский. В г. Старом Крыму стояла 9-я кавалерийская дивизия, под командой генерала Драгомирова, и его штаб. Дивизия сорганизовалась из остатков войск киевского направления и в конце марта 1920 г. должна была выступить на Перекоп. Большинство в ней составляли пленные красноармейцы, а кадр — исключительно офицеры и добровольцы из аристократии и крупных землевладельцев.
Генерал Драгомиров прославился оргиями и кутежами, на которых он лично производил добровольцев в офицеры. Жители Старого Крыма отлично помнят, как генерал приказывал ставить столы на городской площади. Выкатывались бочки вина и спирта, на огромных вертелах жарились барашки. Под оркестры музыки начиналась повальная пьянка. Провозглашали бесконечные тосты. Генерал Драгомиров, пошатываясь, поднимался и пьяно говорил:
— Господа офицеры! Солдаты! Мы убедились в наших ошибках. Части войск, наступавших по московской дороге, занимались грабежами и плохо относились к населению. Нам дан хороший урок! Теперь этого не будет! Я твердо уверен, что скоро наступит время, когда мы с вами услышим гул московских колоколов и освободим святую Русь от насилия большевиков, которые несут русскому народу нищету и разорение. Я поднимаю высоко бокал и пью за нашу победу! Ура!
— Ура, ура! — подхватили офицеры, а солдаты, вместо «ура», протяжно кричали:
— Д-у-рак, д-у-рак!
После пьянки, вся дивизия, от генерала до кашевара, пускалась в пляс. Бывшие красноармейцы возмущались строителями «Единой Неделимой». А офицеры, размякнув от выпивки, всенародно жаловались:
— Чего большевикам нужно? Захватили почти всю Россию и лезут еще в Крым. Хоть бы тут оставили нас в покое!
Недоверие к такому командованию было всеобщее и не только среди населения и солдат: англичане самолично раздавали обмундирование 9-й кавалерийской дивизии, во избежание спекуляции и произвола.
Среди кавалеристов росло недовольство. Они услыхали, что в Феодосии готовится большевистское восстание, и возлагали на него большие надежды, но восстание не состоялось.
Три красноармейца: сидельник Тимофей Надолинский, бежавший из джанкойской тюрьмы, слесаре Игнатов и столяр Федоров, разагитировали 80 пленных красноармейцев и захватили городской арсенал. Перегруженный пулеметами, винтовками и патронами, маленький отряд двинулся в район Кизильташского монастыря. Здесь повстанцы связались с феодосийской организацией: тт. Николаем Краснобаевым, Алешей Цвалевым, Москатовым и Ганай. После многих злоключений, наиболее слабые отстали от отряда и сдались на милость наступавших белогвардейцев. По распоряжению полковника Грещенко, все «раскаявшиеся» были расстреляны на глазах населения.
Этот расстрел отрезвляюще подействовал на отряд: самые малодушные подтянулись, поняв, что возврата нет. Изувеченный белыми труп партизана Ромашко, найденный в лесу, его лицо, искаженное нечеловеческими муками, произвели сильное впечатление. Это немало способствовало сплочению отряда в боевую единицу.
В десяти верстах от Судака краснозеленые устроили засаду и захватили белый отряд. То ехал граф Капнист, отправлявшийся за границу для переговоров о дальнейшем снабжении армии. Краснозеленые расстреляли всех захваченных, в том числе двух сотрудников Освага.
С прибытием Мокроусова партизаны охотно ему подчинились; отряд получил наименование 2-го Карасубазарского полка и встал под команду т. Бородина, а впоследствии—Шулькевича. В районе Шах-Мурза Карасубазарский полк принял бой со 2-м конным полком белых. Красно-зеленые захватили много оружия, восемь лошадей, обмундирование и пленных. Часть пленных влили в полк.
Спустя некоторое время, полк, по заданию командующего, взял без выстрела кордон Якорной Бухты, в четырех верстах от Феодосии, и взорвал акмелесскую водокачку, но при наступлении на шубашскую водокачку партизан постигла неудача. Белые заставили отойти красно-зеленых; один партизан была захвачен в плен и расстрелян.