Зима 1536 ‑ 1537
Манометр для контроля парового двигателя строил по мембранной схеме. Мембрана кожаная, с латунной центральной пластиной. Сделанный заедино с ней центральный стержень снабжен ограничителем хода и поджат пружиной. Точный прибор, в душу его... А без него никак, индикаторная диаграмма для паровичка нужна, соответственно, и давление замерять надо. Иначе ‑ пар в свисток. И без паровика остается один лишь вариант ‑ ветряная мельница. Вот только с её конструкцией я не знаком, и принципы проектирования не продумывал. Нет, на 'дачном участке' присутствует приличного размера речка, Упа зовется. Проблема в том, что она довольно далеко от поместья, то есть цех, на ней стоящий, надо охранять отдельно. Никаких денег у меня на это не хватит. Так что вперед, либер фройнд, выпускник 'ракетен колледжа', создаем двигатель прогресса. Стопами братьев Черепановых, с матерной песней по жизни ‑ коя песня, как всякому известно, нам строить и жить помогает. Погорячился я с большой водяной мельницей, когда с воеводой общался. А для кованого стального пушечного ствола ‑ мощность нужна, и стволы уже обещаны. Впредь урок ‑ умеешь считать до десяти, остановись на восьми.
Василий дорвался, наконец, до серийного производства ‑ пришлось останавливать, чтобы не отлил пушек больше обещанного. Ничего, перенаправил на детали лафетов ‑ лютует на заводике так, что из поместья слышно. Кстати, у нас тут самородок образовался ‑ Игнат, четырнадцатилетний отрок деревенский. Как‑то поставил его на обдирку вала, очень уж парень голодными глазами на токарный станок глядел. Понятно, за старый поставил, его запороть сложнее. И выдает мне этот отрок ‑ мол, повели, боярин, чтобы мне Савва передний угол на резце поправил, мягче резать будет. Ага, бронзовый винт мы резали, под большой токарный станок, а резцы‑то под сталь заточены. Старые износились, заказов на часы до зимы я не ждал ‑ вот и отложил немного производство новых резцов. И нашелся, считай, новый Грановский ‑ на пустом месте, на обдирке. Уговорил его продаться на тех же условиях, что и Савву. Иначе из‑под власти отцовской не выдернуть, а мне думающий работяга сейчас ‑ подарок господень.
Вообще весной деревенского мужика нанять ‑ задачка непростая. Пашут они, сеют, и на барские прихоти времени нет, хотя бы и за деньги ‑ их по осени в муку не смелешь. И ученики мои разъехались ‑ дворяне тульские в дозоры и патрули пошли, и холопы с ними. Не многих чему‑то выучить удалось, ну да кто живым вернется ‑ продолжим.
'Нарисовать', да и построить, в общем, паровой движок несложно, если под рукой есть справочники и мерительный инструмент. Тут всё на коленке, даже прикидки выгодности вида действия цилиндров ‑ в обе стороны пар давать, или нет? О крейцкопфах забыл сразу, как вспомнил ‑ не тянем по времени. До середины лета обычный двухцилиндровый движок собрать бы ‑ уже успех.
Собрал, оно даже работает ‑ на большом молоте работяги не враз сообразили муфту отцепить, так пришлось концы тросов сращивать. Крестятся, зовут машинку всяко разно ‑ но как провел лекцию на счет подпрыгивающей крышки котелка, вроде успокоились. Или это доля в увеличившейся выработке подействовала?
А стальные пушечки получились хороши. Из хулиганских побуждений отстрелял в октябре опытную длинностволку. Обычным ядром чугунным, литым и слегка ободранным от корки. Точность, прямо скажем, не фонтан ‑ зато с полутора сотен шагов двухслойный бревенчатый щит ядро прошило, даже не заметив. Во всяком случае, выходное отверстие ненамного более лохматое, чем входное. Пока это штучное изделие, но только пока. Коротышки стальные в сентябре воеводе с Епифаном показал. Вроде как на выбор ‑ или эти стволы, или чугунные. Лафеты одинаковые, и кстати, 'дробеплюйки' можно хоть на крепостной, хоть на полевой ставить, по выбору. Дробь, вернее картечь ‑ чугунная, вроде кубиков. Результат отливки в 'вафельную' форму, и последующего дробления. Зато куда веселее работает на ближних дистанциях, чем каменный жребий. Пожертвованную воеводой трофейную европейскую кирасу с сорока саженей порвала, как Тузик грелку ‑ в клочья. Ну и на восьмидесяти неплохо себя показала. А дальше дробовик нечасто и стреляет.
Хотя всё это, если честно, профанация идеи серийного производства. На двух больших токарных станках строить артиллерийский парк страны ‑ смешно и грустно.
В полутемной комнате бухали трое. Собственно, изначально пьянка не планировалась, собирались просто посидеть, попытать гостя о творческих планах. Разговор был не для посторонних ушей, потому даже и прислуги за столом не было, сами себя обслуживали. Ну да не впервой, в походы все ходили, и далеко не всегда удавалось поесть по‑человечески ‑ в шатре с прислугой. Иной раз вообще в седле перекусывали. Но потом Телепень‑Оболенский, вспоминая чугунный ливень на дневных испытаниях тульских стальных пушечек, приложился к братине раз, другой, сын с гостем поддержали ‑ и понеслись здравицы вперемешку с личными и военными планами.
‑ Мне бы таких тюфяков в наряд прошлым летом. ‑ Федор Дмитриевич Телепень‑Оболенский, ходивший год назад отбивать литовцев, предался воспоминаниям.
‑ Литва мечом сильна, изрядно крови в бою пустили. Стрельцы не всегда успевают, как ворвутся литовцы в строй, только алым плещет. Да и конницей их на засаду пушечную заманить, как раз для коротышек таких работа была бы.
Основной виновник творящегося безобразия, выглядящий одновременно чуть заторможенным и чуть более трезвым, чем два его собутыльника, как‑то странно хмыкнул.
‑ Ты, боярин Федор Дмитриевич, уж прости, в вонйе ты славу сыскал разумением и доблестью, ан повезло Москве тогда. Литовец, конечно, подло ударил, ровно после смерти великого князя, а только без ума особого.
‑ Скажешь тоже, без ума, сколь мы им разумение вправляли. Ты‑то не ходил, вспомни, отчего?
‑ Неспокойно на порубежье было, а потом нас татары изрядно потрепали. Ежели б на рать московская, что Иван Федорович привел...
‑ То‑то же. Думаешь, просто так на Тулу налетали, не ведали, когда лучше ударить? А полкам пришлось крюк делать, да еще в помощь тульским немало осталось.
‑ Говорю же, ударили подло. А только давай выпьем, чтоб и дальше ума у врагов не хватало.
‑ Ну давай. Иван, уснул, что ль? ‑ братина с хлебным крепким вином пошла по рукам.
Наверное, посиделки и перешли бы в действительно пьянку, не взыграй у Федора Дмитриевича повышенное ехидство в подпитии.
‑ Давай, сталедуй тульский, просвети нас, сирых, в чем литовцы промашку дали?
‑ В том, что ударили только силой военной. Для Москвы, конечно, время тяжелое, великого князя с нами не стало. А только если бы заранее еще бояр думских перессорили хотя бы...
‑ Куда уж дальше ссорить, и так волками порой друг на друга глядят!
‑ А ежели еще к княгине своего человека подвели бы, навроде того торговца, что Иван Федорыча холопы о прошлом годе брали...
‑ Ну подвели бы, торгаш тот вывозными привелеями интересовался. Литве‑то зачем?
‑ А тут вместо привелей, зелья в пищу, такая бы драка за власть была, что могло и вовсе московское войско в поход не выйти.
‑ Не боись, берегут княгиню и княжича крепко. Люди вокруг верные, едва не половина вообще от Глинских приставлена, из Литвы еще вывезенных.
‑ То‑то и оно. Говорю, повезло, не занялся этим кто умный и подлый. Прижал бы кого из родичей вот этих вывезенных покрепче, да пообещал за исполнение отпустить, и убежище дать отравителю ‑ и кто бы останавливал? Или есть такой человек, кому приглядывать и ходы предугадывать в обязанность вменено? И при том неподкупный, и великой княгине по гроб верый?
‑ Складно брешешь. Сам метишь, что ль?
‑ Да избави господи, куда мне в этот котел? С заводом разобраться бы, а для стража такого иная голова нужна. ‑ самый молодо выглядящий из собеседников даже руки перед собой выставил, отказываясь от предположенного.
‑ Завод твой, коли б княжич в игрушку новую не уцепился, сейчас вовсю бы из рук рвали. Тебе бы измену вменили, дело недолгое, умельцы есть, напакостить‑то. Да еще пушку раздуло при стрельбах.
‑ Ну, за пушку‑то московским влетело, где это видано, труху, пыль зелейную в жерло сыпать. Медную‑то не раздуло б, просто порвало, да сколько людей начальных посечь могло.
‑ Тот пушкарь, думаю, на дыбе уже поет, отчего порох такой в запасе вообще оказался, да как он на пробную стрельбу попал.
‑ А, рубль поставлю, побоялся пушкарь, что работу потеряет, вот и решил опозорить. И опаска, верно, невелика была, железную пушку на двойном заряде порвать несложно. Про сталь мог не знать просто.
‑ Не гадай, недели не пройдет, сам всё расскажет. Хотя, думаю, о пушках и оружье еще раньше дума решит. Очень уж многим интересно стало, кому не пушки ‑ тем доспех булатный. Ежели не врешь, и вправду десяток в год на казну поставить сможешь...
‑ Для того хорошо бы казенный двор поставить. Жаль, под Тулу что ни год, наскакивают. Можно было бы даже и прибыток казне найти, если по уму дело поставить.
‑ На сторону никто пушки продавать не даст. И доспех тоже, всё казна возьмет.
‑ А куда железо не особо доброе девать? Иной раз, как с нового рудника работаешь, треть плавок, если по весу считать, только на гвозди и годна. Вот и запустить его в продажу.
‑ Как сказал‑то, запустить в продажу... словно камень бросить собрался.
‑ Так для бронного завода оно камнем и будет. И, думаю, брони булатные, тоже лучше продавать, хоть от казны, хоть от завода.
‑ А воям новым что, в тегиляях ходить? Ведаешь ли, сколь их от стрел татарских, да от сабель литовских гибнет?
‑ Уж прости, Федор Иванович, а ты бронь ту в руках держал, а вес и не вспомнишь. Много на Руси коней, что ратника в таком доспехе увезти смогут? Понимаю, сердце кровью обливается, когда на убитых смотришь, а только...
‑ А только ты, Олег, хоть и хитер, но с одной стороны. Сам же мне жеребенка от своего Перса обещал, отчего еще и коней добрых не разводить? Купить десяток‑другой в Персии, а то и вовсе табун, да поставить на казенных землях конюшни. ‑ средних лет боярин насмешливо глянул на самого молодого из отнюдь не святой троицы.
‑ Тогда бы, Иван Федорович, еще на немецких коньков глянуть. Сам знаешь, бронь у немцев тяжелая, особенно у знатных. Свести с персидскими кобылками, например, вдруг потомство доброе будет?
‑ А ведомо ли тебе, Олег, что сука, от кобеля дворового да беспородного един лишь раз помет принесшая, доброго приплода уж не дает? Ну как опохабит немец кобылу, а за нее золотом плачено.
‑ Так свести... да хоть с татарской кобылкой, может, поспособнее к переходам потомство будет. Ужели умельцев на Руси нет, кто коней разводить способен? Да и коли нет, пусть учатся. Един жеребец на большое стадо годен, вот и подпустить туда пару‑тройку на пробу.
‑ На табун. Табуном стадо конское зовется, не знал, что ли?
‑ Точно бяшешь, Федор Дмитрич, на табун. Хмель в голову ударил, вот и обозвал не по чину. Прости, и верно, я больше по железу знаю. Из кузнецов верстан.
‑ Ты мне, коваль, скажи, не порвет ли игрушку у княжича в руках? Пушку‑то одним соизволением господним только раздуло.
‑ Тут такое дело, боярин, соврал я. ‑ молодой 'кузнец' повинно опустил голову. ‑ Баял, что у меня в заводе такая же стоит, чтобы пушки ковать. Ан на самом‑то деле, над игрушкой сей я особо раздумывал, как игрушку безопасной сделать. ‑ средних лет боярин облегченно убрал руку с сабельной рукояти.
‑ Там колесо паровое, навроде мельничного, только паром крутится. В заводе такое поставить, так слишком быстрым получится. А вот ребенку в самый раз. Даже если фитиль винный до предела наверх вывернуть ‑ ну будут весла чуть пошибче ходить, и всё.
‑ Вот еще понять не могу, почему ты на вине хлебном вертело это сработал? Сам же сказал, в заводе у тебя от обычных дров крутится?
‑ А для того же, для безопасности. Дров переложить можно, да и класть неудобно. А с фитилем ‑ там просто места нет, чтобы больше нужного вывернуть. Кстати ‑ молодой поднялся, направившись к валяющейся на дальней лавке суме. ‑ Княгине при всех не стал вручать, очень уж много народу вокруг было. Ан для правки вертела, отдай ей, будь добр, набор. Там хитро сделано, кожух к основе потайными винтами прикручен, и у каждого головка свинцом залита, да кружком прикрыта, из желтой меди. Найдет верного человека, пусть листы, что в тубе спрятаны, покажет. Там роспись, как движок проверять да настраивать.
‑ Не безопасен подарок, что ль?
Коли обслуга умелая, да кня... гине верна, так и безопасен. А иначе ‑ сам знаешь, у умелого воя и хрен ‑ копьё. Зальет злоумышленник не отогнанной воды в котел, накипью дыру к колесу забьёт, ан Москва осиротеет.
‑ Передам. Где бы человечка еще сыскать умного да верного, да чтоб понимал еще...
‑ Ты сыщи, Иван Федорович, верного да младого, а уж научить его и я смогу.
Следующим утром со двора Оболенских выехал крепкий, рослый да пригожий молодец из одноименного рода. Не корнет ‑ но сие дело наживное, да и повыше уже ходить доводилось, войском командовать. А за полдень вернулся ‑ едва не галопом.
‑ Гостя моего сыщите! Ну, резвей!
‑ Молится козаче, который уж час.
Я и правда пребывал перед образами. Другое дело, молитва была, скорее, бормотанием. На самом деле, выгонял из крови продукты распада алкоголя. Наклюкались вчера под вечер знатно, хоть я и умею гадость, водкой здесь именуемую, более‑менее изолировать. Один хрен, проснулся в холодном поту ‑ при ослабленном контроле дыхания началось такое... рожи и кошмары снились, те самые, о которых я когда‑то Савву предупреждал. Непременный, похоже, спутник развития ведуна.
‑ Княгиня Елена тебя требует! ‑ твою в душу, на мне что, свет клином сошелся?
Уже по дороге в Кремль Иван Федорович задал, дождавшись шумного места, вопрос:
‑ Кому ты верен, Олег Тимофеевич? С Шуйским родом у тебя всё неплохо, вон, воевода тоже из ихних.
‑ Ты Иван Федорович, как спросишь... Руси я верен. Про варягов слыхать доводилось, что князьям еще киевским служили?
‑ Доводилось. На поясе с одной стороны меч, с другой весы с гирьками малыми. Кому только не служили.
‑ Вот и я так же. Великая княгиня московская и дети её сейчас для Руси выбор наилучший. Не Литва с её вольностями, не Шуйские, и даже, думаю, не князь Старицкий. Давай попозже договорим, многовато ушей вокруг.
‑ Что же, поклянешься служить мне верой и правдой? ‑ вид у великой княгини несколько взъерошенный. Это что же, Иван Федорович о моих вчерашних изысках технических наплел, да о тайной службе? Стоял бы, так в ноги бы упал.
‑ И поклянусь, и крест поцелую, и роту на мече дам. Олеговы и Игоревы вои княгиню Ольгу не предали, уже ли мне против их примера пойти?
‑ Гордец.
Вышел я из Кремля главой княгининой тайной службы, и одновременно ‑ дядькой княжича, для ухода за хитрыми игрушками приставленным. Жаль, не удалось отстоять идею госзавода, Елена Глинская женским местом чуяла сгущающееся недовольство бояр. И оказалось, что КГБ нужнее, чем Минобороны. Ладно, глядишь, и с пушками разберемся. Пока мне положили довольно легкий 'откуп' от поля ‑ десяток пушек в год. Ну и службу, понятно, при дворе.
Хитра княгиня оказалась ‑ закамуфлировала собственную СБ казенной надобностью и приглядом за княжичевыми игрушками. Иначе бы дума не приговорила, усиление своевольной красавицы нашей не по нутру даже её роду. Михаил Глинский недавно по шее получил, Шуйские тоже ‑ и начинается брожение в верхах. Самовластной правительницей хочется быть Елене, а родовитым советничкам это не любо. Дума боярская, даже после прополки ‑ кубло змеиное, всяк на себя одеяло тянет. Вот и сделала наша красавица ставку на кадры 'из низов'. Главой СБ должен быть Оболенский‑младший, но даже при его пронырливости, молодости и взаимной симпатии с княгиней, мне велели обращаться в срочных случаях напрямую. Мало ли, мол, на походе боярин Иван будет? Ладно, посмотрим. Генсеки и ЦК партии меняется, а ребята со Старой площади остаются. С Оболенскими и Глинскими решил пока дружить всячески, и удоволивать по возможности. А там поглядим, может княжича подымем, а может ‑ и намечающегося ребенка великой княгини. Вот Шуйским надзор светит, равно со Старицкими, и заодно остальных не забудем. Начнет Иванушка собачек с колокольни кидать ‑ так доиграется в свайку, как царевич Дмитрий в моем мире. Хотя в игрушку ‑ паровую ладью с веслами не просто вцепился, а еще и вглядывался пристально, сквозь стальную сетку кожуха. Глядишь, вместо жестокости другую манию привьем, хотя бы к игрушкам хитрым.