... Рубить, тесать, колоть, ковать. В эти четыре глагола уложились два следующих месяца. Пожалованное поместье лежало кучкой золы под снегом. Деревеньку вернувшиеся жители отстроили, а помещичью усадьбу не стали ‑ других забот хватало. Хорошо еще, обычай хранить страховой запас в лесных укрытиях им известен, и смертного голода пока ждать не приходится. Десяток мужиков ‑ все, кто остались ‑ довольно долго убеждал меня, что сами они нищие, взять с них нечего, и питаются одним лишь вольным воздухом, вместе с семьями. Как будто я сам не вижу.

‑ Вот что, орлы. Брать с вас в этот год оброка не буду, а на следующий ‑ десятую часть. Кто до весны в работу пойдет ‑ не обижу, железным товаром расплачусь. Кормежку вроде оговорили уже, Ерема? Или назад слово возьмешь?

‑ Не, мне как раз, Олег Тимофеич.

‑ Тогда давайте о работной оплате договариваться. Сразу много не дам ‑ мне еще до урожая холопов кормить, а какая весна будет, не ведаю.

Привез я сюда немного, в основном не товар, а железо, инструмент и продукты. Кормить надо троих холопов, себя, да Василия ‑ увязался парень за мной. Мне, конечно, приятно ‑ но останься он в моей старой кузне, быстро мог бы подняться. Привязался, что ли? В общем, с кормежкой всё непросто. Местные сохраняли на пропитание себе, а не такой ораве охламонов. Что‑то я из Тулы привез, но суммарно получается в обрез ‑ надо было ведь еще и хоть вторую лошадь прикупить, да тегиляй, да саблю. Это воевода послабление дал ‑ только выведи человека на смотр осенний. А мне Васька нужен живой и здоровый ‑ иначе ляжем мы здесь, как предыдущий владелец. Он именно что погиб ‑ во время штурма, когда уже татары через частокол полезли, полыхнул дом свечкой. Сомневаюсь, что татары дверь выжигали ‑ скорее, смерть осажденным милее неволи показалась. А вы говорите, старообрядцы... Откуда я это знаю? Да мужички вот эти и рассказали ‑ малец один от леса приглядывал.

Сидим, торгуемся. Сделать надо много и быстро, рук же рабочих мало.

‑ Да на кой тебе, боярин, такие сараи? Неужто жить там будешь?

‑ А ты, Ерема, мне усадьбу добрую до весны поставишь? Да ратников на стену? Усадьбу летом ставить будем, а сараи эти ‑ времянка.

Я решил плюнуть пока на прогрессорство в механике, а заодно и не выпендриваться по поводу большого и удобного дома, пока. Ставить будем сначала именно сараи ‑ жилой склад‑блокгауз, да кузницу. Не так жалко, если пожгут, а отбиться, что вдвоем, что впятером здесь вряд ли получится. Мужички, рупь за сто, опять в лес смоются, и правы будут. Вот и мы так же поступим по весне, если налетят. А дальше посмотрим.

Как это так, "не кочегары мы, не плотники"? И то, и другое, и еще лесорубы, углежоги, кузнецы и строители. Будто в конец прошлого года вернулся ‑ так же работаем, а вокруг нас стены ставят. Небольшой сарай‑кузня. Блокгауз ‑ сарай побольше. Кухня внутри, в той части, где пол земляной. В основном же, полы блокгауза ‑ из грубо обтесанных, только чтоб не спотыкаться, бревен. Он весь из таких бревен, даже непривычная местным плоская крыша. Зато более‑менее прочно и, выскочи сейчас какие‑нибудь разбойнички вроде моих нынешних холопов, можно попробовать отбиться. На крыше ‑ люк, и что‑то похожее на стенку с бойницами, от стрел должно спасти. Правда, приходится регулярно выгребать из получившейся коробки снег. Но это ненадолго, простенькие стропила уже заготовлены, осталось поставить, да покрыть крышу. Иначе, по весне зальёт нас. Да и от стрел уберечь должно.

По вечерам, отужинав, распределяем наряды назавтра. Не одни мы с Васькой ‑ холопы тоже участвуют. Сначала дичились, теперь вроде отошли ‑ как я им сказал, что земли нарежу, да "хозяина" увидели за работой. Ну и общий котел сближает. Хотя ни о каком равенстве речи нет ‑ иначе мигом на шею сядут, или просто прирежут. Хоть эта троица и недолго поразбойничала, а глаз да глаз за ними нужен. Поэтому в ночные караулы ходим по очереди мы с Василием, а холопы спят в запертой снаружи комнате. А с утра ‑ всем за работу. Рубить лес на стройку и будущий уголь, вывозить, собственно строить. Поочередно с Васькой работаем в кузне, взяв молотобойцем кого‑нибудь из холопов. Товар нужен, как воздух ‑ только оборонять поместье должно не меньше десятка воинов, не считая крестьян, иначе можно сразу прописываться в лесу. А еще нужно поддержать и расширить деревню, да и для завода люди потребуются.

За всё время одна радость ‑ при попытке впарить деревенским пробный образец железного плуга оказалось, что народное радио уже донесло весть о них и сюда. И когда только успели? Ведь летом только на пробу отдал, еще и не испытано ничего толком. Попытался прояснить, откуда дровишки ‑ и вовсе в осадок выпал. Я‑то полагал, по весне пробную вспашку сделают бета‑тестеры. А они что удумали ‑ все втроем осенью взяли да и сравнили свои старые плуги с моими пробными. Не поленились, прошли по хорошему клину на недавно заброшенных полях. А потом растрепали ‑ мол, плуги чуть не сами землю режут. Пришлось моим ‑ уже моим! ‑ крестьянам объяснять, что предполагалась еще отработка конструкции, потому и дал лишь троим тогда, и здесь только один сделал, а не малую серию.

‑ А работой возьмешь, боярин? Это Николай, самый, похоже, пронырливый и азартный из всех вольных. Азартный‑то азартный, но считать умеет. И под новое поле лес у него выжжен уже, и дом такой по осени поставил, что не одного меня завидки берут.

‑ Работой, Никола? Возьму, коли ты мне до урожая триста пудов руды поставишь, откуда скажу. Пробные раскопы я сам сделаю, а дальше твоя работа.

‑ Триста пудов... не многовато ли? Сам говорил, его еще поправлять и поправлять, плуг‑то.

‑ Потом дороже будет, меньше чем о пятистах и говорить не буду. А то и вовсе деньгами. Твой‑то я править три года буду бесплатно, только показывай, как тебе лучше сделать. Хотя, можем и по иному сговориться ‑ ты весь год нас пятерых кормить будешь.

‑ Если б по осени руду возить, я бы взялся. Ведь еще и дорогу пробить надо будет, верно? А по теплу у меня в поле дел не в проворот.

‑ Давай тогда летом двести, а еще сто пятьдесят до снега. По осени, как дожди пойдут, возить тяжко, всё проклянешь, как телегу из грязи вытаскивать будешь.

‑ Ты ж говорил, триста пудов?

‑ Триста, это если летом. Мне руда вообще сейчас нужна, к осени стройку в поместье закончу ‑ своих холопов на раскоп погоню.

‑ Пашке на Никишке ты так дал.

‑ Так и они мне сколько помогли ‑ и кузню ставить, и с этими плугами советовали. Да что я с тобой спорю ‑ Егор, холоп мой, в кузне‑времянке землицу щупал, как оттаяла, так едва не облизывался. Дам, пожалуй, ему и плуг ‑ с тобой пока сторгуешься, топор отковать можно.

‑ Не горячись, боярин, возьму у тебя плуг, согласен я. Просто цена велика, да выигрыш непонятен пока. А Егорка, пока к нашей земле приспособится, сколь времени пройдет. Он с Литвы, здесь по‑другому всё. Так что, двести летом, да сотню осенью?

‑ Уломал, кровопивец. А Егорке я еще один сделаю, чтоб ты нос не задирал. По рукам?

‑ По рукам.

Ф‑фу, тяжкое это дело ‑ ручными молотами крицу выбивать. Пока деревенским кузнецом был, пользовался молотом на блоках, но здесь времянку делать не стал. Очень уж не доверяю я сырой, хоть и зимней, древесине. Так что отбиваем пока железо по старинке, хорошо хоть холопы есть, не одни мы с Василием упираемся. Еще бы горн человеческий, а не времянку. Пока мы старые запасы расходуем, вывезенные с прошлой моей кузни.

‑ Едут, боярин! Оружные, трое, при заводных конях!

Кому это интересно, приспичило? Купцы с обозом ходят, воевода что ли, поглядеть на мои дела решил?

‑ Обустраиваешься, гляжу, Олег Тимофеевич? Что ж зимой‑то?

‑ Как иначе, Семен Андреевич, без этих времянок совсем жить невозможно. Летом уж усадьбу ставить буду, да и сколько той зимы осталось ‑ весна, считай, на носу.

Сидим мы с Семеном на улице, трапезничаем в походном стиле. Показал я ему дом ‑ позвал бы, мол, да уж очень неуютно там. Сами мол, только ночуем. Вроде бы, малость отошел Семен Андреевич ‑ расстались‑то мы с ним не очень хорошо. Хоть и выложил я ему аж шесть рублей, с кровью от планов оторванные, а всё одно ‑ досадно. Нет, ругани не было, но вот осадочек, похоже, оставался. Он рассчитывал, что кузнец в его деревеньке работать будет ‑ а тот на третий год сам в помещики навострился, да еще всё железо из кузни вывез. Правда, за два года плату внес ‑ те самые шесть рублей.

‑ Был у меня гонец от соседа. Радость у нас ‑ княгиня мальчиком разродилась.

‑ Какая княгиня?

‑ Московского великого князя Василия Ивановича жена. Иваном княжича крестили.

‑ Хоть и пост ‑ а по такому поводу и в пост грех не выпить. Ну, за здоровье Ивана Васильевича!

Единственная фляга, в которой в этой деревне есть хмельное, быстро пустеет ‑ к нам присоединяются Агафий с Василием. А в голове ‑ "Грозный, Грозный родился!".

‑ Давно весть пришла?

‑ Недавно. А родился еще осенью, но пока боярам показали, пока крестили, пока гонцов послали...

Похоже, тот самый Иван Грозный, который четвертый. Его дед, известный под тем же прозвищем, вроде бы был куда более пристойным правителем. Тоже не ангел, но до откровенного террора вроде не доходил. С другой стороны, поливать грязью безответных по причине упокоения противников умели и Романовы, и "красные", и "белые", пришедшие после них. Хотя, тем "белым" скорее подошел бы средний из цветов российского флага. Да и террор ‑ еще посмотрим, против кого он. Московские верхи, например, отродясь доброго слова не понимали, если это слово без зуботычины сказано было ‑ неважно кем, правителем или народом.

‑ Что‑то загрустил ты, Олег.

‑ Да подумал, женятся люди, детей рожают. Один я, как дурак с писаной торбой, с этим железом вожусь.

‑ Так женись. И не наговаривай на свой промысел ‑ сам показывал, сколь товару сделать успел. Продашь в Туле ‑ иной помещик куда как поменьше с сел своих имеет.

Прав Семен, вот только обычный помещик на продажу вывозит излишки продовольствия ‑ а я буду это самое продовольствие покупать, потому как для меня это совсем не излишки.

‑ Прав ты, Семен Андреич, во всем прав. Давай, выпьем за здравие наследника великого князя! Труды младенцу, чую, предстоят тяжкие ‑ так пускай сдюжит, нам на радость!

‑ И чтобы мы сами сдюжили! ‑ Семен, по моему примеру, встает, из медных кружек ‑ до дна! ‑ пьем хреновеньккую местную водку, градусов двадцати. Здесь её хлебным вином зовут. Наверное, правильно ‑ до менделеевской сорокаградусной ей далеко.

За работой не заметил, как пришла весна. Сначала снег прибило дождями, потом буквально прожгло солнцем. Деревенские, едва дождавшись, пока поля просохнут, рванули пахать, сеять, боронить ‑ я в этом, честно говоря, не очень. Олег, понятно, был вполне в курсе ‑ но его память все глубже проваливается куда‑то в глубину. Чем я успел попользоваться ‑ вспоминается легко. А остальное сейчас приходится вспоминать подолгу. Ну и ладно, научусь. Зато я сейчас практически полностью контролирую свой организм. Два с лишним года непрерывной, считай, медитации дали неплохой результат. До управления синтезом в клетках дело не дошло, понятно ‑ зато всевозможные порезы и ушибы заживляю легко. В апреле едва не слег с жуткой простудой ‑ протянуло ветерком, как из кузни вышел. Голова трещала, из носу текло... часа полтора, пока не сосредоточился и не выбил эту гадость из себя. Что еще заметил интересного ‑ контроль окружающего пространства значительно улучшился. Или это обработка информации структурировалась? Стоит чему скрипнуть, хлопнуть, колыхнуться вокруг ‑ а уже понимаю, что и по какой причине. Недалеко, правда, шагов за двадцать, иногда тридцать. Стены это здорово ограничивают ‑ в помещении только происходящее и различу. Зато ковать теперь могу хоть вообще без фартука ‑ от моих ударов брызги летят только туда и тогда, когда и куда нужно и допустимо. Очень похоже это именно на улучшение контроля тела и дисциплину мышления. С людьми сложнее ‑ вроде ощущаю взгляды, по крайней мере с эмоциональным наполнением. Вот, например из кузни кто из холопов выйдет совета спросить ‑ спиной уж чую. И очень отличается от тех взглядов, которые при распределении нарядов бывают, особенно на отбой ‑ чугун со шлаком сплавившиеся дробить. Тяжелая работа, на неё провинившихся назначаю.

Вообще должен сказать, не очень я верю во всю эту эзотерику. Точнее, во всякие "принципиально непознаваемые" вещи. Очень похоже, что мы просто до смешного мало знаем о том как, например, работает мозг, какую информацию он получает и способен обрабатывать, как воздействовать на окружающий мир.

Приход весны значит еще и то, что пора менять тип работ. Уже почти закончилась вывезенная со старого места обожженная руда, не говоря уж о неотбитом кричном железе. Значит, займемся строительством. Надо блокгауз приподнять, да фундамент сделать. Как закончим ‑ займемся валом и частоколом. Сам же руду поищу. Кажется, когда я дачу искал в прошлой жизни, проглядывал этот район по карте, и запомнил название ‑ Плавский. То есть, здесь что‑то плавили. Понятно, что руду, еще знать бы на чем ‑ не дотягивается ли сюда край Московского каменноугольного бассейна, например?  Поспрашивать бы местных ‑ да очень уж здесь население обновляется часто, благодаря татарам.

‑ Да зачем так часто башни‑то ставить? По углам выстроить, и уже отбиться вполне можно.

‑ Вася, вот представь себе, лезешь ты на стену.

‑ С перепою, что ль? Ворота есть же. ‑ Ну татары осадят, вот и представь себя татарином.

‑ Уволь, боярин, за поганого себя не помыслю.

‑ Ладно, не ты, просто какой‑то татарин на стену прет по приставной лестнице. А ты в башне у бойницы стоишь, и стрелу ему в правый бок хочешь загнать. Представил?

‑ Ну вроде.

‑ А татарин тот не один, да в тегиляе, да лезет резво. Вот чтобы стрела куда надо попала, да целить удобнее было, и поставим башни почаще. Еще в них закрыться можно, если на стену взойдут, да и собраться, через ров перелезши, во множестве не смогут.

‑ Еще и ров?

‑ А землю на вал ты с соседнего холма поволочешь? Да и киты набить надо, тоже немало земли уйдет. Есть еще вопросы?

‑ А зачем в башнях покои‑то широкие такие? Ведь и по две бойницы даже на сторону сделать, ну восемь лучников тогда ставить можно, с запасом. Да их еще найти надо, лучников‑то.

‑ Вот сам почти и ответил. Людей мало, попробуем в бойницы пороки нацелить. Есть такие, что не противным весом снаряд мечут, а силой гнутого дерева, вроде луков.

‑ А всё ж, Олег Тимофеич, не враз такое построить. Тут на целое лето работы, да еще ведь и в самой крепости сколько ставить надо.

Не знаю, может, и много воли я Василию дал. Но привык уже все свои сомнительные проекты с ним сверять. А здесь ошибки недопустимы, неверно крепость поставим ‑ по степи на юг пешком прогуляемся, в дружеской компании. А то и вовсе придется, как моему предшественнику, дымком на небо возносится. Крепость же намечена большая, чтобы и завод в ней разместить, и дом, и склады не только свои, но и общинные. Эти общинные склады к тому же, с запасом. Вот и получается длина стены метров четыреста, да китайчатой, да с башнями через полста шагов. Так что Василий еще оптимистично срок оценивает.

‑ Василий, я завтра руду искать пойду, а ты пока валом и частоколом займись. Вернусь ‑ башни начнем ставить. Частокол потом китами заменим. Дерево на частокол руби свежее, зимнее досохнет ‑ и на башни пустим.

Иду это я лесом, значит. Примерные места для раскопов еще зимой присмотрены, но сейчас их надо проверить, и решить с очередностью. Обхожу, заодно местами любуюсь, когда на поляны выхожу. Красиво здесь, леса повеселее как‑то, чем в Подмосковье. Про Ленинградскую область вообще молчу ‑ не зря там сейчас Северная Пустошь. А здесь хорошо. Километров на двести ‑ двести пятьдесят мы южнее Москвы, природа богаче. Местный подзол лесной, с вкраплениями чернозема, дает такие урожаи ‑ Московскому княжеству и не снилось.

‑ Твою налево! Размечтался, турист хренов! Вот тебе и богатство местных лесов ‑ в виде тощего, голодного еще мишки. Так это ехидно смотрит ‑ мол, на закусь пустить, или самому смыться? Будь я в железе, наверняка топтыгин умотал бы ‑ трусоват он обычно. Но, во‑первых, я в простой одежде, без брони. Из оружия есть рогатина и сабля, не считая ножей, ну и топорик небольшой. А во‑вторых, у мишки, похоже, кишки марш играют, может и броситься. Так, рогатину наставить на него и, в голос от души матерясь неслыханными здесь словами, делаю пару шагов к "оппоненту". Подействовало ‑ дернул через кусты, не слишком быстро ‑ зато от меня. Можно было бы и взять попробовать, хоть и не лучшая сейчас шкура и сала считай, что нет, но мясо пригодилось бы. Вот только я уже у второго места потенциального раскопа, а надо еще штук пять обойти. Да и подрать может, если рассвирепеет от крови. Черт бы с ним, поважнее охоты дел полно.

А вот это местечко и сейчас перспективно выглядит, не то, что первое. И недалеко вроде. Взять завтра Савву ‑ одного из холопов, да копнуть здесь. Если и впрямь есть руда, так завтра же и начнем отсюда прорубать дорогу к поместью. Остальные места подальше, обходить их буду потом, если здесь пусто окажется. А если не пусто ‑ будет Медвежий раскоп, в память о встрече.

На следующий день мы действительно докопались до руды, пройдя всего метра на четыре вглубь. Удостоверившись в успехе, расчистили поляну, связали шалаш ‑ потом здесь избушка встанет, да прокопали еще с пару метров. Хорошее место, богатое, не зря здесь топтыгин мне встретился. Могло ведь и по‑другому быть ‑ тонкий небогатый пласт, да растянутый по горизонтали. С такого не столько руды достанешь, сколько грунта, чтоб до нее добраться. Но здесь явно чем глубже, тем руда богаче.

В середине мая выбрался в Тулу, пораспродал товар, заглянул к воеводе ‑ показался. Когда уже купил продовольствие ‑ дорогое оно на торгу, черт, зашли мы с Иваном к одному из местных кузнецов, Дмитрию Ибрагимовичу. Старый уже мастер, седой весь.

‑ Что, боярин, распродал железо‑то?

‑ Что ж не продать, железо доброе, всё купцы разобрали. Сам‑то как, дед Дмитрий?

‑ А‑а... Сынов вот учил‑учил, а нынешней зимой обоих и не стало. Одного горячка прибрала, другой на стене лег.

‑ Господь дал, господь и взял. Кого во младые лета берет, тот и нагрешить не успевает много. Погоди, а чего второй‑то на стене оказался? Не было вроде набега?

‑ Это у тебя не было. А к Туле они с рязанской стороны подходили. Невеликое войско, говорят.

‑ Дела... Как же ты теперь?

‑ Вот так же. Молотобойца нанял, учить его еще и учить. Дом, что младшему выстроили, продал. Один теперь векую. Выпьешь, за помин душ христианских?

‑ И выпью, и до завтра еще в городе останусь, на помин души пожертвую. Хорошие люди были, и души светлые, и головы умные, а уж руки... Сколь им было‑то?

‑ Кириллу шестнадцать, Пантелею осьмнадцать. Он, Пантелей‑то, уж жениться собирался, я думал, снова дом как дом будет. Как Еленка моя преставилась, будто у меня рука отмерла. Теперь уж и самому, верно, недолго осталось. Да что я всё о себе ‑ ты как, всё холостой бродишь?

Да, развезло Дмитрия, видать на старые дрожжи пошло. Не то, чтоб лыка не вязал совсем, но по глазам видно. Да перепад настроения похож именно на эффект от выпитого ‑ очень уж резкий.

‑ Не до женитьбы пока, строюсь, да работы кузнечной хватает. Холопы‑то ‑ умельцы навроде твоего молотобойца, сила есть, а с остальным туго.

‑ Неужто сам молотом машешь?

‑ И машу, и копаю. Хорошо, Василия хоть немного научить сумел, а иначе пришлось бы, как в Литве да Польше иным шляхтичам, с сабелькой на боку землю пахать.

‑ Что за Василий такой? ‑ Да Михаила сын, знаешь ‑ косматый такой, чуть пониже меня ростом?

‑ Эт который на Аграфене женат? ‑ Да.

‑ Знаю. Так его Васька, значит, в холопы запродался?

‑ Зачем в холопы, навроде делового он, помощником.

‑ Надо ж, и что, много от него проку? ‑ Да уж немало. Умен парень, да и я учу.

‑ Э, да чему ты научишь‑то? Будет еще один кузнец деревенский, и только. Ну покажешь ты ему приспособы свои, да и всё. Сам‑то ты булат делать не умеешь?

‑ Куда уж мне. Вы с Никодимом молчите, а мне для опытов нужен уголь, только не древесный, а который из земли добывают. Вроде, он пожарче горит, и в домнице не спекается.

‑ Уголь ему хитрый подавай... Пошли‑ка в кузницу.

Ибрагимыч поднимается, и теперь я точно вижу, что пьян он порядочно. Качает его заметно, хотя об углы и не бьёт.

‑ Уголь тебе не поможет, вот смотри, тут ковать надо. Берешь полосы, их подобрать надо умеючи, да и куешь. Глянь сюда, вишь каково железо становится? Пантелей не добил тогда, татары пришли, и пришлось на половине дело бросать. Да еще надо за жаром следить, не перегреть, не недогреть. Иначе пропала работа.

‑ А как же вутицу делали? Слыхал я, и на Москве, мол, сейчас такую не делают.

‑ Тут, паря, такое дело... Повыбили умельцев, говорят, еще когда Батыга налетел. Кого повыбили, кого угнали. Их и так немного было, а опосля татар и вовсе, считай, не осталось.

‑ Знаешь, Дмитрий Ибрагимович, я ведь пробовал кой‑какие придумки. Вот погляди‑ка, еще на старом месте сварил. Бегом к своей заплечной суме, ведь специально нес показать образцы. И похвастаться, и вдруг что полезное скажут?

‑ И впрямь недурно. Хотя узор какой‑то непонятный, не видел такого раньше. Сабли не ковал?

‑ Нет пока. Ты сейчас сказал, что неплохо, а я под Рождество только, хотя ковал прошлым летом.

‑ Что, ждал, пока расцветут?

‑ Морозов ждал. А то прошлой зимой попробовал было, так трескаться пошли. А ведь тоже лучшее, что получилась.

‑ Хех, именем дорожить, конечно, надо. И что разобрался ‑ хорошо. Только вот что ж за узор такой? Не пулад, не шамшир, я такого вовсе не видал. Как ковал‑то?

‑ Не поверишь, Дмитрий Ибрагимович, вторую варку делал, да печь для того выстроил особую. И то, получал то просто железо доброе, то такое вот. То в печи горшок лопнет, то целый выну, а там ‑ только железо чуть получше. Думаю, с дутьём что‑то не то. Хотя, с Василием в два меха качали ‑ и то нехорошо выходило. Уж и уголь березовый брал, и чего только не делал. Эти‑то полосы не от умения, случайно получились.

‑ Что за горшки? Не слыхивал про такое.

‑ Да тут показывать надо. Можно и рассказать, только долго, и рисовать много придется.

‑ Раз нечаянно вышло, другой раз, да научишься. Разберетесь с Василием. Ты ему, кстати, много платишь?

‑ За прошлый год рубль заплатил, за этот тоже. Но, как голова у него светлая, думаю в долю от прибытка взять. На него можно хозяйство оставлять, почти что как своя рука он мне. Вровне со мной не будет, я всеж поболе знаю, но за надежность добавлю. Рубля три‑четыре, если налета не будет.

‑ Ну, налета не жди, если только большая рать опять к Туле не подступит. Или совсем малая ватажка к твоей усадьбе прискачет. Но те и осаждать не станут ‑ похватают, кто зазевается, да и утекут. Татары вообще не любят подряд на одно и тоже место наскакивать ‑ добыча мала.

‑ Откуда знаешь, Дмитрий Ибрагимович?

‑ А меня, Олег Тимофеевич, где только не носила нелегкая, довелось и казаковать даже.

‑ Ну и как, много повидал? ‑ Да уж хватило.

‑ А скажи мне, дед Дмитрий, отчего ты так про Ваську выспрашиваешь?

‑ Да не в обычае у бояр так подручных брать. А еще думаю, как ты с одной‑то рукой, хоть и правой, управляешься?

‑ С одной‑то тяжко. Где бы вторую взять, да чтоб умелую? Хотел еще холопов прикупить, или кого из переселенцев зазвать ‑ так всё, почитай, на торгу за хлеб и выложил.

‑ Умелую руку не вдруг найдешь, а в холопы и вовсе.

‑ Ну, подручным холопа делать и верно, не стоит. Я бы в долю взял, навроде Васьки. Рубль в год, да в прибыли доля, да корм, да жильё. Ты, дед Дмитрий, ежели такую задумку имеешь, так прямо скажи, я не чучело, да и на дворе не Масленица, хороводы водить.

‑ Задумка‑то есть. Только сомневаюсь, уживемся ли? Молодые всегда по‑своему сделать норовят.

‑ Зря сомневаешься, к уменью да опыту твоему со всем почтением отнесусь.

На следующий день сходили мы к тульскому приказчику, да и выписали Ибрагимыча из городских книг. Препон особых не было ‑ стар он уже, много тягла с него не возьмешь. Правда, подмаслить пришлось. А еще через день, выехали обратно в поместье. По дороге заглянул к соседям‑помещикам, договорился о том, что часть оброка они сменяют у меня на готовые железные изделия. Доспешные пластины, например, здесь нужны всем, а кузнец есть далеко не в каждом поместье или деревне.

Прибытие третьего "розмысла" ‑ Дмитрия Ибрагимовича ‑ особого шума не наделало, но увеличило скорость и напряженность работ. Раньше доглядывать за работой могли только мы с Василием, и оставались безнадзорные участки. Не то, чтобы работа вообще останавливалась, нет ‑ просто велась вполне по‑холопьи, с такой легкой прохладцей. Ту же стену взять ‑ частокол поставили, башни вроде срубили ‑ а внутренние и верхние площадки делались уже неторопливо. Соответственно, все участки приходилось периодически объезжать для раздачи руководящих втыков. А ведь еще есть действительно непростая кузнечная работа, часть которой могу выполнить я один ‑ Василий пока не тянет по умению. Теперь попроще стало, кто‑то один из нас постоянно был в кузне, другой занимался лесом и строительством, третий мотался между рудокопами, углежогами, и подготовкой сырья ‑ сушкой, обжигом, сортировкой, дроблением исходных компонентов на шихту и сварочный флюс. Так как и сами не только приглядывали, но и вкалывали, то к концу июня закончили начерно стену ‑ частокол, подмостки, и башни, всё без крыш и навесов от стрел, и сосредоточились на собственно жилищном и заводском строительстве.

Если с домом было все относительно просто, то с заводом и печами для дома появились проблемы. Дед Дмитрий очень недоверчиво отнесся к моим молотам на блоках, и настаивал на том, что холопы, мол, не хуже отобьют крицу вручную. Его молотобоец вякал в поддержку ‑ здоровый парень, не мельче меня, похоже, просто боялся потерять работу. Пришлось показать мой старый молот, и немного поругаться. Окончательно недоверчивые товарищи успокоились только, когда проковали на блочнике первую партию крицы с первого из новых горнов. Второй ‑ высокий, с камерами подогрева дутья, запустили только к середине августа, да еще до самой зимы осваивались сначала с режимами, затем с пережиганием чугуна на железо. Наругались, намаялись с недостатком рабочих рук, пришлось сговорить на зиму двоих деревенских ‑ копать руду, да сделать им паровые котлы с трубами ‑ прогревать паром породу, через пробуренные каналы. Буры, кстати, тоже пришлось делать ‑ гибриды коловорота с воротками. Крутили их через трещотки, на пружины пришлось пустить сталь с одной из пробных "лучших" полос. Немного ушло, но всё же жалко.

Женитьба прошла тихо и как‑то незаметно. Сосватал, как и хотел, Катерину. Уломал Никифора на свадьбу в конце июля, приготовил калым. Тесть, кстати, рад ‑ Катерина совсем не вписывается в местные каноны красоты по‑крестьянски. Ладная, фигуристая, она совершенно не похожа на гибрид родильного аппарата с трактором, который здесь является почти идеалом для крестьянки. Уже после свадьбы, тесть пожаловался, что много воли давала девке мать, да и он почти не порол. Вот, мол, и выросла такой. В переводе на трезвый русский ‑ "хорошо, нашлось кому сбагрить". По‑женски умная, красивая, хозяйственная ‑ радость моя. Свадьбу описывать не буду, никакого особого шика не было ‑ стандартное "сваты‑выкуп невесты‑церковь‑попойка". Гуляли у меня в поместье, через всего лишь два дня дорогие гости похмелились и отъехали по домам ‑ конец лета, работы полно. Из помещиков были Семен Батов, да четверо других соседей, таких же непородистых новоиспеченных защитников рубежей. Кстати, хоть и сидели за "верхним" столом, часа через три совершенно не чурались общаться с остальными гостями