Иерусалим. Суббота. Толстенький мальчик лет двенадцати, в кипе, и девочка лет шести идут куда-то вдвоем.

Куда они идут? К «Страшилищу», с горки кататься. А это километров пять отсюда.

— Мне надо худеть, — объяснил мальчик, — а ей — играть с детьми.

Он снял куртку, дал сестре бутылку с водой, — становилось жарко. Я слушала музыку в наушниках, они о чем-то говорили.

— Что ты слушаешь?

Мальчик очень добрый, это было видно по тому, как заботливо он обращался с сестренкой, с какой любовью смотрел на нее, как вел ее за ручку в довольно далекий поход — километра четыре, не меньше, да еще в гору.

— Французские песни.

— А у меня бабушка из Франции. Ты русская?

— Да.

— А почему ты слушаешь французские песни?

Забыв, что религиозным людям в субботу запрещено слушать музыку в плеере (там батарейки), я протянула ему наушники.

Мальчик отпрянул, сестричка осклабилась.

Вскоре она начала капризничать. Устала. Теперь мальчик нес сестричку на руках, вдобавок две куртки и маленькую сумочку. Хотя носить что-то в руках тоже запрещается законом.

— Ничего, надо худеть, — подбадривал он сам себя.

Сестричка захотела писать. Он поставил ее на землю и стал стягивать с нее колготки. Она покраснела и что-то шепнула ему на ухо. Я пошла вперед, думая, что девочка меня стесняется. Но они меня нагнали.

— Все в порядке?

— Не соглашается, только дома.

— Ты ее уговори. Она же намочит штанишки.

— Она не хочет, — повторил мальчик.

Он готов вернуться, так и не достигнув цели похода, лишь бы не навязывать свою волю другому, даже если этот другой — малютка сестра.