От вчерашнего тихого дождика не осталось и следа: ветер разогнал тучи, сердито треплет еще не распустившиеся тополя. Сшибает тяжелые темно-коричневые сережки, они плюхаются на асфальт, как жирные гусеницы, ветер обламывает ветки, хлопает красными полотнищами на зданиях. Когда Кардашов проходил мимо детского садика, за его спиной грохнулся и с таким звоном покатился по асфальту металлический автодорожный знак, что Андрей подумал — крыша рухнула на асфальт.

Он еле догнал этот гремящий знак — на длинной металлической ноге красный круг с черными бегущими фигурками детей — и поставил на место.

Кардашов еще раз оглядел улицу, но она уже казалась мирной, ветер улетел, красные полотнища на зданиях тихо сияли праздничными лозунгами.

Только что отшумел Первомай: с демонстрацией, с фейерверками. Раньше для Кардашова это были самые беззаботные дни: ходи по утренникам, получай подарки!

А теперь! Никто даже представить не может, насколько осложнилась его жизнь после того, как он положил в карман удостоверение ЮДМ. Теперь для всех праздник, а для них — усиленный наряд. Считается, что в наряде — оперативные работники отделов и дружинники. Но и они — юдеемовцы наравне со всеми охраняют праздничный город.

Сегодня — дежурство в «Пионере».

Теперь здесь тихо и малолюдно. Ребятня, радуясь весеннему теплу, хлынула на футбольные площадки, умчалась с удочками на реку.

Пустовало фойе, не толокся обычный рой в буфете…

Но один покупатель все-таки стоял у прилавка. Он уже купил два бутерброда с колбасой, бутылку лимонада, пирожное и теперь требовал еще полкило ирисок…

Денежный покупатель, а на вид не скажешь: маленький, острая, замурзанная физиономия, жадные глаза, растрепанные, давно не стриженные волосенки, штаны и серый свитер вытянуты, изжульканы, кеды с дырками на носках.

Буфетчица, подозрительно осматривая покупателя, в который раз спрашивает:

— Расплатиться есть чем?

— Расплачусь! — независимо отвечает пацан.

Кардашов, сидя недалеко от буфетной стойки, внимательно следит за мальчишкой. Третьеклассник? Наверное, старше, худое лицо носило уже следы «жизненного опыта». Стибрил где-нибудь деньги. Можно было бы сразу проверить. Но Кардашов помнил урок с матросским ремнем и выжидал…

— Все, что ли? — насмешливо спрашивает буфетчица, ссыпая ириски в глубокую тарелку. — Может, прикажешь еще коньячку?

— На фига мне коньячок! — мальчишка засунул руку в карман штанов.

Андрей уже приметил этот тяжелый, нагруженный чем-то карман…

Мальчишка вытянул кулак и разжал его над стойкой. Груда двухкопеечных монет обрушилась на стойку, раскатываясь в разные стороны.

— Ты что, на углу стоял и только двухкопеечные выпрашивал? — Буфетчица, растопырив руки, ловила монеты.

— Где взял, там уж нет. — Пацан чуть не весь бутерброд запихал в рот. — Считай давай! — еле проговорил он.

У Кардашова дух захватило. Это же чуть не «медвежатник»!

Андрей хотел сразу забрать мальчишку, но, видя, как тот торопливо жует и с какой жадностью осматривает свое богатство, решил: пусть хоть пожрет! Все равно теперь не убежит.

А тот, будто голодная собачонка, хватал и хватал из тарелки: бутерброд, пирожное, конфеты — что попадет под руку.

Откуда он такой?

Буфетчица равнодушно считала двухкопеечные. Не окажись здесь Кардашова, подкрепился бы парень и отправился опустошать другие автоматы.

— Ну, пацан, поел? А теперь пойдем!

Как пружина дернулся мальчишка. Но у Кардашова тоже отработана реакция, он крепко схватил его за руку.

«Медвежатник», увидев, что перед ним всего только мальчишка, хоть и с красной повязкой, рванулся сильнее:

— Пусти, говорю, а то пожалеешь. — Его тонкие губы кривились, глазенки прищурились, но от этой показной свирепости он становился только смешным.

— Ладно, не пугай! — снисходительно улыбнулся Андрей. — Я уже пуганый.

— Тебе чего? — еще хорохорился мальчишка. — Иди, говорю, а то дам… Кто ты?

— А вот сейчас пройдем и ты узнаешь.

Мальчишка неожиданно сел на пол и засучил ногами.

— Не пойду! Не тронь меня… Я больной…

— Фу, старые фокусы! — свистнул Андрей и схватил его под мышки, пытаясь поставить на ноги, но тот крутился, сучил ногами, пихнул стойку, так что все соки-воды чуть не опрокинулись.

— Ты что?! — закричала буфетчица. — Сейчас милицию позову!

— Мы сами справимся, — успокоил Андрей.

Почти волоком дотащил Кардашов отбивающегося парнишку до дежурной комнаты.

На шум в дежурку собрался весь отряд ЮДМ.

— Юр, вызывай лейтенанта! Я крупного хищника поймал!

Юра Немытиков недоверчиво разглядывал пацана: это не школа, чтобы за внешний вид нагоняй давать. А тот все еще пытался вырваться, зыркал на дверь, на ребят, примеривался, как бы ловчее удрать.

— Звони, говорю! У пацана полный карман двушек!

— Ого! Не повезло тебе, парнишка, — сказал Юра пацану, накручивая диск автомата. — А ну-ка, вытрясай карманы!

«Медвежатник», наконец, покорился своей участи: подошел к столу и вывернул на него карманы.

Деньги расползлись, раскатились по столу. Ребята ловили падающие «двушки». Тут же нашлись желающие пересчитать этот «медный запас республики». Андрей читал книжку, в которой рассказывалось, как спасли золотой запас республики во время гражданской войны. Ну, а он спас медный!

— Глеб Константинович! — докладывал по телефону командир. — «ЧП». Парнишка ограбил кассу телефона-автомата… Лет десяти… Сколько тебе? — повернулся он к пацану. — Говорит, двенадцать… Подъедете? Порядок! — Юрий положил трубку. — Ждем лейтенанта.

— Сто двадцать шесть… Сто двадцать семь…

— Девяносто три… Девяносто четыре… — раздавались азартные голоса счетчиков.

Парнишка тоже заинтересованно следил за считающими.

— Ты что, сам не успел сосчитать? — спросил Андрей.

— Не… не считал, — небрежно ответил мальчишка и протянул грязную ладонь с ирисками. — Хотите?

— Взятку, брат, даешь? — засмеялся Юра Немытиков. — Мы ворованное не едим.

— Я заплатил, — почти оскорбленно сказал мальчишка.

— Вначале украл, а потом заплатил. Справедливый ты человек!

Пацан сунул конфеты в карман и отвернулся к окну.

Дверь резко, во всю ширину распахнулась. Лейтенант Турейкин, как видно, торопился.

— Здравствуйте! — худой, высокий, в сером кителе с двумя звездочками на погонах. Он быстро оглядел комнату и даже обрадовался. — Старые знакомые! Опять убежал из дому, Зудов? Знакомьтесь, ребята, — это известный путешественник. Один раз вернули из Барнаула, другой — из Алма-Аты. А теперь в своем городе попался? — лейтенант говорил вроде шутливо, а глаза озабоченно рассматривали Зудова.

Тот продолжал спокойно сидеть на стуле, только голову повернул от окна:

— И еще — из Красноярска, — уточнил он солидно.

— Верно, — охотно подтвердил лейтенант. — Географию ты изучил. А теперь куда направился?

— Да так… — буркнул Зудов.

— Ну, все-таки. Все равно ведь теперь план погорел.

— Хотел во Вьетнам, — вздохнул Зудов.

— Ну да! — пришел в восторг лейтенант Турейкин. — А я думаю, что это там дело застопорилось! — лейтенант задумался, разглядывая Зудова, и уже совсем другим, далеким от шутки голосом спросил: — Кто же с тобой поделился кладом?

— Никто, — хмуро бросил Зудов.

— Скажешь, сам добыл?

— Честно. — Зудов сплюнул сквозь зубы.

В это время счетчики кончили.

— Всего триста семьдесят четыре монеты. Семь рублей сорок восемь копеек.

— Небогатый улов. До Вьетнама не хватило бы, — вроде даже разочарованно проговорил лейтенант Турейкин. — Так кто же тебя выручил?

— Говорю, сам! — рассердился Зудов и опять отвернулся к окну.

— Не морочь мне голову! Самому тебе не взломать кассу. Я как-то пробовал, и не получилось.

— Так вы, Глеб Константинович, — ребята переглянулись: мальчишка-то с их лейтенантом по имени и отчеству! — наверное, новый хотели сломать? Его трудно, — по-деловому согласился Зудов. — А я — чиненый.

— Значит, опять матери гостинец? В прошлый раз оштрафовали из-за тебя… Что же делать-то? Ты хоть знаешь, как ей деньги достаются? — Парнишка опять отвернулся к окну. — Ну, лады. Двое отведут этого героя в детскую комнату. Спокойно! — Он придержал вскинувшегося «медвежатника». — Тебе же, Зудов, все уже известно: пойдешь в детскую комнату, с завода вызовут мать, и она под расписку тебя возьмет. А я теперь буду хлопотать, чтобы тебя отправили в спецшколу. Дел у нас нет — только за тобой гоняться!

— Я сам домой пойду! Я больше не буду! Честно! — С парнишки мигом слетела вся «солидность». Глаза его испуганно смотрели на лейтенанта. И ребята увидели, что это обычный нашкодивший мальчишка.

— Ты же знаешь — не положено! — Голос у лейтенанта потерял все «приятельские» оттенки. — И потом, ты мне уже сколько раз обещал: «Я больше не буду». Не верю я тебе, Зудов. Юрий, давай двоих ему в провожатые. На деньги надо акт составить. Кто его задержал?

— Кардашов.

— Ну вот ты, Кардашов, и пиши акт.

Это было первое признание полезности Андрея в отряде после позора с матросским ремнем.

Когда Зудов и двое считавших монеты (они крепко держали его за руки будто горячо любимого младшего братишку) вышли, Глеб Константинович сказал:

— Сегодня в отделе рейд по району. Мы тоже пойдем: державинские подвалы, чердаки девятиэтажек… Все хитрые места надо обойти. Объявлен розыск на ученика вашей школы.

— Суворова?! — сразу же понял Андрей.

Он еще утром, когда Суворова не оказалось на уроках, почувствовал какую-то тревогу. Но успокоил себя: Суворов не пришел, потому что стыдно в глаза глядеть. Вот залижет дома совесть и явится… Выходит, и дома его не было? А вдруг его в живых уже нет? Чепуха! Переночевал у кого-нибудь из друзей. А если у него друзей нет?

Улетучился азарт, с которым Андрей тащил сюда, в дежурку Зудова. Теперь «медный запас» потускнел и лежал, как металлолом на школьном дворе. Поймал Зудова, а Сашку Суворова не сумел спасти…

— Суворов Александр, — подтвердил лейтенант Турейкин и повернулся к ребятам: — Приметы такие: волосы светлые, лицо продолговатое. Одет в белую рубашку, серый суконный костюм, ботинки черные… Какие еще у него приметы? Может, родимое пятно есть, зуба не хватает, или еще что-нибудь? Кардашов, я у тебя спрашиваю, вы же из одного класса: может, на руке якорь или имя выколото?

— Не помню я… не знаю…