День второй, 6:30 пополудни

Мы стояли в коридоре у входа в тюремную камеру. Мердок провел рукой по лицу, как будто хотел снять напряжение.

— Я не могу держать его здесь.

— В таком случае отпустите его, — сказала я и продолжала, видя, что он удивленно приподнял бровь: — Он сам не захочет возвращаться домой, потому что боится кчина. Время сделает свое дело, и в конце концов он заговорит.

Мердок невесело усмехался.

— Вы, похоже, находитесь в хорошем расположении духа.

— Меня очень беспокоит кчин, Билл.

Мы должны были все предусмотреть. Я подумала о туннелях, которые использовали бригады, обслуживавшие системы жизнеобеспечения станции, о тех способах, которыми даже посредственный хакер мог войти в наши оперативные системы, о средствах обороны, которых не было на Иокасте…

Поймав на себе взгляд Мердока, я расправила плечи.

— Мне не нравится, что кчин находится именно в центре. Там сосредоточены двигатели, а что, если он повредит их?

Впрочем, двигатели все еще оставались наиболее надежной системой на Иокасте.

Мердок хотел было что-то сказать, но только беспомощно махнул рукой.

— Не знаю. Я никогда… кто вообще мог вообразить, что с нами случится такое? У нас нет никаких инструкций на этот случай. Я понятия не имею, что может выкинуть эта тварь. На данный момент нам известно о нем лишь то, что он пытается пройти сквозь задраенные двери, блокирующие центр.

Паника Мердока пугала меня не меньше, чем мысль о кчине, угрожающем станции.

Шеф службы безопасности забарабанил пальцами по ремню.

— Значит, вы не хотите полностью изолировать центр и спицы?

— Нет. Но у нас нет выбора. Мы не можем позволить ему ворваться на территорию колец, в жилые зоны.

Мердок бросил на меня быстрый взгляд.

— Рад слышать, что для вас все еще существуют приоритеты. — Он указал подбородком на дверь, расположенную в конце коридора. — Давайте выбираться отсюда.

Мы вышли в холл. В этот час здесь было людно. Я думала, что Мердок пригласит меня в свой кабинет, чтобы поговорить с глазу на глаз, но вместо этого он быстро направился к выходу из здания службы безопасности.

— Куда вы? — спросила я, догнав его уже на улице.

Полуобернувшись на ходу, он удивленно взглянул на меня.

— Сейчас же обед. Вы еще не ели. — Это не было вопросом.

— Я не голодна.

— А я голоден.

Мердок начал пробираться сквозь толпу к кольцевому лифту. Поколебавшись несколько мгновений, я последовала за ним.

В нижнем кольце ночные огни образовывали пестрый калейдоскоп, от которого голова шла кругом. Разноцветные светильники окрашивали фигуры толпящихся жителей станции во все оттенки радуги, в то время как покрытые липкой грязью убогие здания, построенные из дешевых материалов, были скрыты в тени. Из каждого дверного проема раздавались звуки музыки. Некоторые мелодии я хорошо знала, другие слышала впервые. Повсюду звучали оживленные голоса, говорившие на разных языках и наречиях. В воздухе разливались экзотические ароматы…

Кажется, индустрия развлечений является единственным сектором экономики, который продолжает процветать даже после того, как сэрасы установили блокаду Иокасты. Я не понимаю, каким образом обитатели станции добывают средства, чтобы тратить их во время праздников, и откуда у торговцев и предпринимателей берутся товары. Впрочем, лучше, пожалуй, не задавать им подобных вопросов…

Основной центр развлечений располагается в наименее поврежденном секторе Холма. После пожара бары, казино, голографические фильмотеки и стимуляторные заведения расползлись за пределы занимаемой ими ранее территории, заполонив почти весь в прошлом столь тихий сектор. Респектабельные жители перебрались в зону «Гамма».

Слухи о кчине никак не повлияли на бизнес. Эвакуация лишь увеличила количество клиентов в этом секторе. Фестиваль создавал здесь еще более праздничную обстановку. Повсюду царила атмосфера радостного ожидания.

От шума и суматохи у меня застучало в висках. Главная магистраль в большинстве секторов зоны Холма довольно узка, в ряд по ней могут пройти всего лишь двое-трое гуманоидов. Большинство «заведений» здесь в нарушение правил о строительстве зданий далеко выступают за красную черту разрешенной застройки. Некоторые владельцы перегораживают один этаж, делая из него два, и надстраивают свои дома. В кольце «Дельта» лишь некоторые секторы имеют рефлекторное освещение из-за того, что решетки многих отражателей повреждены. Уровень перенаселен, и повсюду можно видеть новые коридоры и несанкционированные проходы. Сотрудники службы безопасности терпеть не могут это место. Многие здания после пожара были перестроены и обиты старыми металлическими листами и кусками обшивки от космических кораблей.

Я подняла глаза и увидела куски красной ткани, вывешенные словно флаги из окон и выделявшиеся на фоне серых стен словно глубокие раны зловещего кровавого цвета. Говорят, что единственный цвет, который различают кчины, — красный… или по крайней мере тот, который люди воспринимают как красный. Существует легенда, согласно которой в тот момент, когда мир диров был захвачен, жители утихомирили кчинов тем, что украсили свои города алым убранством в честь победителей. Я не знала, к чему отнести эти куски ткани. То ли жители хотели успокоить ярость кчина, то ли создавали праздничную атмосферу, приветствуя Возрождение Душ?

По дороге я рассказала Мердоку о сообщении Вича, касающемся кчинов, которое, по существу, подтверждало слова Триллита. Вич говорил, что кчины были побеждены лишь однажды в истории, во время события, которое кчеры называли Войной во имя окончания войны.

Тогда кчеры вели себя как агрессоры и все дальше теснили инвиди, пока не заперли последних в пределах их родной системы. Кчеры считали, что одержали верх, но инвиди, оказавшись в безвыходном положении, неожиданно в течение нескольких дней нанесли поражение кчерам, победив в том числе и кчинов. Легенда утверждает, что инвиди использовали какой-то вирус, выведенный ими специально для того, чтобы поразить организм кчинов, воздействуя на их гены.

— Как вы думаете, могли бы мы прибегнуть к тому же средству? — В голосе Мердока звучало сомнение.

— Кто знает? Думаю, нам следует поговорить об этом с Эном Бариком и выяснить, может ли он нам чем-нибудь помочь.

Мердок застонал.

— Пока он нам еще ничем не помог. Если он сидел сложа руки и наблюдал со стороны, как нас осаждают сэрасы, то почему станет теперь вести себя по-другому?

— По крайней мере нам стоит попробовать обратиться к нему за помощью, — сказала я.

Во время фестиваля коридоры у входа в зону Холма были постоянно забиты пробками, здесь теснились участники праздничных процессий, а также бродячие торговцы всякой всячиной и владельцы временных палаток. Некоторые из них являлись счастливыми обладателями антигравитационных модулей, другие катили впереди себя громыхающие тележки с товарами.

Я сидела на скамейке напротив одной из таких тележек, с которой продавали съестное, и, пока Мердок покупал нам что-нибудь на обед, думала о кчине.

Самое ужасное в этой ситуации заключалось в том, что мы не знали, где конкретно находится эта тварь. Точно так же, как не имели ни малейшего представления о местонахождении кораблей сэрасов, скрытых в плотной пыли хвоста кометы. Они могут предпринять все что угодно, а мы даже не будем знать, что нам грозит.

Я высказала предположение, что если неполадки в оборудовании происходят из-за воздействия на них кчина, то мы можем примерно прикинуть, где он сейчас находится, проследив, какие приборы и устройства центра выходят из строя. Однако эта идея не произвела никакого впечатления на Мердока. Он заметил, что порой одновременно выходят из строя два устройства, расположенные в разных концах достаточно большой территории. Тогда я спросила, каковы будут его предложения — с чего, собственно, он собирается начать поединок с кчином?

В ответ Мердок бросил на меня сердитый взгляд. Выбор у нас был невелик: мы должны были или перестроить структуру всех ретрансляторов датчиков на станции, или отрегулировать датчики в зоне изоляции. И то, и другое было в настоящее время невыполнимо, потому что мы не могли никого послать в ту зону — прежде всего потому, что не имели возможности определить местонахождение кчина из-за неисправности датчиков.

Мне была невыносима сама мысль о том, что эта тварь свободно разгуливает по центру. А что, если он начнет шантажировать нас всех, грозя вывести из строя двигатели? Теперь уже казалось совершенно очевидным, что сбои в работе оборудования происходили по вине кчина, и у меня появилось неприятное чувство, что нас впереди ждет масса неожиданностей.

— Ну хорошо, мы изолировали кчина в центре, а что дальше? Что нам делать с ним? — спросила я с упреком подошедшего Мердока, который держал в руках две миски с каким-то горячим блюдом, похожим на лапшу.

— Мы не можем сидеть сложа руки и ждать, пока кчин предпримет какие-то шаги. Надо самим идти в наступление, — сказал он твердо.

— Но почему он здесь? — Я забарабанила пальцами по столу, чувствуя, что близка к отчаянию. — Зачем он явился сюда?

— Хорошо уже то, что нам удалось изолировать его в центре. Тем самым мы можем не ограничивать собственную свободу передвижения и не беспокоиться, что появятся новые жертвы среди гражданского населения. К тому же нет опасности, что произойдет нарушение оболочки среды обитания.

Меня охватила тревога.

— Что вы собираетесь использовать, Мердок?

— Огнестрельное оружие.

Я с изумлением взглянула на него.

— Мы столкнулись с самой изощренной машиной уничтожения из тех, которые когда-либо создавал разум! И вы думаете, что кчин позволит вам вот так запросто расправиться с собой?

На скулах Мердока заходили желваки.

— Это — единственное средство, с помощью которого мы можем добиться успеха. Физические экраны защищают кчина от энергетического оружия, но не предусмотрены для того, чтобы отражать пули. И потом, кчин вряд ли ожидает, что мы применим против него нечто столь примитивное.

— А разве в организме кчинов не действуют чрезвычайно быстро и эффективно регенеративные процессы? Разве они не обладают резервной нервной системой? Как мы сможем убедиться, что действительно уничтожили его?

На лице Мердока появилась хищная улыбка.

— Мы проделаем в нем дыру. Речь идет об очень большой дыре.

Я отодвинула миску на край стола и потерла виски.

— Я не хочу, чтобы в стене моей станции образовалась очень большая дыра!

— Это — все, что я могу предложить.

— В таком случае выбросьте из головы мысли об уничтожении кчина и придумайте что-нибудь другое.

— Хорошо, а пока что мы предпримем? Может быть, вы попросите поедателей слизи избавить нас от этого кошмара? — Увидев мою реакцию на его слова, Мердок встревожился. — Это была шутка, Хэлли. Всего лишь шутка, ей-богу. Забудьте о том, что я сказал.

Ничего себе шутка.

— Как вы думаете, захочет ли он воспользоваться шаттлом и покинуть станцию?

— Если бы он этого хотел, то давно бы уже сделал. Что останавливает его? Путь в доки свободен.

Я вспомнила одно из недавних замечаний Мердока.

— Как долго кчины способны жить в условиях вакуума?

— Не знаю. Час или около этого, наверное. А почему вы спрашиваете?

— В таком случае мы должны заманить его в шлюзовую камеру, открыть из нее дверь наружу и подождать часа два.

Он внимательно посмотрел на меня, а потом не торопясь положил свою ложку на стол.

— Интересно, а кто будет заманивать его и каким образом? Надеюсь, вы подумали об этом?

— Как раз над этим я сейчас и размышляю.

Все зависело от того, что именно кчину было здесь, на станции, надо. Зачем он вообще появился у нас?..

Раздался сигнал коммуникатора Мердока. Отвернувшись от уличной толпы, он поднес прибор к уху.

Когда Мердок вновь повернулся ко мне, я поняла: что-то стряслось. Его лицо стало мертвенно-бледным. Я не на шутку встревожилась.

— Что случилось?..

— Нашли ремонтную бригаду. Недалеко от ядра центра… Все остальное я поняла по выражению его лица.

— О боже! Неужели все…

— Трое. Остальные трое ранены. Им удалось спрятаться в одном из малых туннелей. — Мердок ударил кулаком по столу, и стоявшая на нем посуда разлетелась в разные стороны. — Черт, черт, черт!

Я уставилась на медленно растекающуюся по столу лужицу чая. Я понимала: Мердок прав, надо что-то делать. Что сказал Триллит? «Кчин всегда выбирает ту дорогу, которая ведет к наибольшей выгоде». И он не уйдет, не завершив то, зачем явился сюда. Мы понятия не имели, какова его цель, но, может быть, нам стоит создать для него дорогу, ведущую к наибольшей выгоде? И желание следовать по ней перевесит другие доводы?..

— Он продолжит охоту на людей, — промолвил Мердок.

— Что вы намерены предпринять?

— Я наберу команду. Мы поймаем его на живца, заманим в шлюзовую камеру…

— Это не животное. Он сразу же поймет, что вы делаете.

— Знаю. Мы можем рассчитывать лишь на то, что он плохо знает станцию.

— Каким образом вы собираетесь вскрыть шлюзовую камеру? Ведь при этом погибнет и тот, кто будет выполнять роль живца.

— Для живца нам нужен запасный выход, — сказал он медленно. Обмакнув палец в пролитый чай, Мердок стал чертить узоры на столе. — Для этого подошли бы трубы рециркуляции. Они повсюду.

— Попав туда, вы подвергнетесь переработке, — заметила я.

— Нет, мы остановим процесс рециркуляции и удостоверимся, что люки, ведущие в чаны переработки, надежно закрыты.

Я задумалась. Все трубы выходили в отдельное большое рециркуляционное помещение центра, расположенное под уровнем-6. Там отходы сортировались, весь неорганический материал отправлялся на более низкие уровни центра или на платформы для обработки, а органические отходы, пройдя первичную обработку, поступали оттуда в кольца. Центр фактически не использовался нами в эти дни, поэтому рециркуляционные трубы должны быть пустыми. В идее Мердока содержалось рациональное зерно, однако…

— А как быть с состоянием невесомости?

— Мы должны будем поддерживать процесс всасывания в трубах, но не в полную силу.

— Здесь только два варианта: или задержать дыхание, или взять с собой баллоны с воздухом…

Он покачал головой.

— Мы будем находиться в трубах очень непродолжительное время, и это не должно стать проблемой.

— И еще одно. — Мне хотелось верить в выполнимость его плана, однако я считала, что надо продумать все до мелочей, предусмотреть любую возможность, чтобы не подвергать напрасно опасности жизнь Мердока и его людей. — Вы сказали, что кчины некоторое время могут жить в вакууме. А что, если эта тварь проживет достаточно долго для того, чтобы успеть забраться, скажем, в одну из спиц?

— Не успеет, если мы проведем операцию на самой вершине центра, в уровне-1. Стыковочные секции хорошо защищены и спроектированы так, чтобы выдержать даже сильное столкновение.

Мердок встал, лицо его было мрачным.

— Но прежде нам надо выследить его.

Элеонор была настроена сегодня совсем не гостеприимно.

— Уходите, — сказала она.

Ее офис в кольце «Гамма» не изменился с тех пор, как я здесь была в последний раз. Стену кабинета украшало тканое полотно, на столе стояли голографические снимки, в горшках росли пышные растения.

Элеонор сидела в непринужденной позе — положив ноги на стол и держа в руке стакан. Рядом с монитором стояла бутылка настоящего виски.

— Уходите, — повторила она. — Я не желаю слушать нотации.

Я открыла было рот, но тут же снова закрыла его. Я пришла сюда только для того, чтобы спросить, готова ли она принять участие в церемонии похорон, но, похоже, зря потратила время.

— Впрочем, может быть, хотите выпить со мной? — Она протянула мне стакан и пожала плечами, когда я отрицательно покачала головой. — В таком случае немедленно уходите.

Элеонор сделала большой глоток виски.

— Нет, не уйду.

Я плюхнулась в кресло, стоявшее у стола. Я видела, что Элеонор нужен кто-то, чтобы выговориться или по крайней мере поругаться.

— Делайте что хотите.

Несколько секунд мы в упор смотрели друг на друга. Две усталые женщины средних лет, оказавшиеся в трудной ситуации.

— Вы действительно не хотите опрокинуть стаканчик? Лео оставил мне целый ящик, и теперь я старательно опустошаю его.

— Нет, спасибо, — сказала я, хотя сегодня вечером мне, как никогда, хотелось выпить. Но я не разрешаю себе пить — слишком просто скатиться на тот путь, по которому теперь шла Элеонор.

— Мне показалось, — продолжила она, водя ногтем указательного пальца по этикетке бутылки, — вы считаете, что я виню вас в смерти Лео.

У меня сжалось сердце.

— Да?..

Она хмуро смотрела на меня.

— Люди не столь просты, как ваши машины. Иногда мы виним конкретного человека. А иногда в том, что случается с нами, мы обвиняем только себя.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что в действительности винить вообще некого. И с этой мыслью очень трудно жить. — Она посмотрела на меня, а затем налила себе еще стаканчик. — Так что не думайте, что я обвиняю вас в чем-то, хорошо? Действительно, какое-то время мне очень тяжело было видеть вас, но я просто стремилась побыть одна, и ничего более. С вашей стороны было бы самонадеянностью считать, что вас в чем-то обвиняют. — Она встала и подошла не совсем твердой походкой к полотнищу, висевшему на стене. Поводив пальцем по тканому узору, Элеонор вновь повернулась лицом ко мне и заговорила более ровным тоном: — Это вопрос контроля, понимаете?

— Контроля? — не поняла я.

— Да. Брать вину на себя, чувствовать ответственность — значит пытаться взять под контроль неконтролируемую ситуацию. Это — своего рода отказ быть жертвой, если хотите…

— Избавьте меня от этих психологических штучек, которыми обычно потчуют пилотов и диспетчеров, сидящих у пультов управления.

Элеонор вдруг на удивление быстро, твердым шагом, подошла к моему креслу, резко крутанула его и, наклонившись вперед и опершись на оба подлокотника, в упор взглянула на меня.

— Я не сижу у пульта управления, к вашему сведению. А вы нуждаетесь в «психологических штучках» не меньше меня. Я не желаю видеть, как мои пациенты или друзья разваливаются прямо на глазах.

— Я вовсе не разваливаюсь, — огрызнулась я.

Элеонора убрала руки с подлокотников моего кресла и выпрямилась.

— Чем дольше вы будете стоять на своем, тем труднее мне будет вылечить вас.

Некоторое время она стояла, глядя на меня сверху вниз, а затем повернулась к столу и, взяв стакан, залпом осушила его.

— Думаю, все дело в той штуковине, которую вам вживили в шею. Это она неблагоприятно влияет на весь организм.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, — возразила я, хотя знала, что именно благодаря имплантату я слышу порой странные голоса и вижу странные сны.

— Нет, она наверняка воздействует на вас, но мы пока не знаем, каким образом, — упрямо сказала Элеонор.

Я потерла усталые глаза.

— Элеонор, я зашла только для того, чтобы спросить, пойдете ли вы на похороны погибших членов экипажа «Калипсо».

— Нет, не пойду. — Она снова села за стол.

— Хорошо, в таком случае ступайте домой и прилягте.

Я взяла со стола бутылку и бросила ее в выдвижной ящик стенного шкафа. Раздался звон стекла, упавшего на стекло.

— Хэлли, я не хочу идти домой. — Элеонор плакала, по ее лицу ручьем текли слезы. — Там… слишком многое напоминает мне о Лео…

Я неловко обняла ее, прижавшись на мгновение щекой к ее плечу. Ткань белого халата Элеонор была прохладной и гладкой.

Похороны не были редкостью на Иокасте.

Впервые реквием прозвучал еще тогда, когда станция только строилась. Я помню, как хоронили тех, кто умер во время строительства: холодные звезды вокруг и звуки чужих музыкальных инструментов, похожих на дудки. Затем последовали несчастные случаи, убийства, нападения пиратов и гибель кораблей с беженцами на борту из-за нехватки топлива. Напряженная, авральная работа, которую выполняли в периоды между обострениями ситуации после появления сэрасов, выматывала наши силы. После пожара список жертв пополнился новыми именами. Я помню, как они звучали в моих ушах, когда я стояла на церемонии похорон, чувствуя во рту привкус слизи, запах которой преследовал меня повсюду.

Я присутствовала не на всех похоронах — в особенности когда прощались с представителями других рас, — но все разрешения на проведение подобных церемоний проходили через мои руки. Тела офицеров Земного Флота и Конфлота мы всегда сжигаем в атмосфере планеты, если в завещании нет других распоряжений. За последнее время я отослала в вечность слишком много маленьких контейнеров, сгоревших в краткой вспышке, и, что, возможно, еще хуже, слишком часто говорила прощальные слова, воздавая последние почести тем, от кого не осталось даже тел. Я имею в виду эскадрильи Земного Флота, уничтоженные сэрасами. Или погибших на платформе во время несчастного случая докеров, среди которых был и возлюбленный Элеонор.

А завтра должны состояться еще одни похороны. У меня не было времени, чтобы сделать надлежащие распоряжения и провести сегодня церемонию прощания с тремя ремонтниками из технического отдела, погибшими в центре. Сотрудники службы безопасности уже доставили их тела с места гибели. Слух об их смерти только начал распространяться по станции. У меня внутри все холодело при мысли о кчине и о том, что он еще может натворить. Я старалась подавить свой страх, вытеснить его. Сегодня вечером мой голос должен быть твердым и спокойным.

Мы находились в одной из немногих оставшихся в «Альфе» обсерваторий, которая представляла собой небольшую комнату, где одна стена и потолок были ограждены экраном от отраженного света и установлены под таким углом, чтобы те, кто был в помещении, могли видеть звездное поле, находящееся снаружи станции.

Гриффис, Рэйчел, Клоос и я стояли кружком, а позади нас располагались те, кто встречал членов экипажа «Калипсо» на станции. Не верилось, что они прибыли лишь вчера. Это были две медсестры из клиники, один ученый-историк, лейтенант Сасаки из службы безопасности и Дэн Флорида.

Я смерила фигуру Флориды взглядом, проверяя, нет ли при нем записывающей аппаратуры, и он обиженно посмотрел на меня. Интересно, обнаружил ли он какую-нибудь информацию о «Калипсо»? Я отметила про себя, что необходимо спросить его об этом сразу же по окончании церемонии.

Человек у двери, одетый в темное, взглянул на список, выведенный на экран его электронного блокнота, и, сверив его с присутствующими в зале, кивнул мне, давая знать, что мы можем начинать.

Я глубоко вздохнула и встала перед небольшой группой собравшихся, сцепив руки за спиной и ненавидя то, что мне сейчас предстоит сделать.

— Мы собрались здесь, чтобы отдать последние почести погибшим товарищам…

Мне спешно понадобилось внести некоторые коррективы в официальную церемонию похорон, и если я не сосредоточусь и не буду следить за своими словами, то могу автоматически произнести хорошо знакомый мне обычный текст.

— По просьбе профессора Гриффиса тела будут сожжены вместе, с теми же почестями, с которыми происходит прощание с офицерами Земного Флота. — Одна крошечная вспышка вместо десяти. — Вследствие непредвиденных обстоятельств мы не можем воспользоваться портами центра, поэтому гроб будет запущен с помощью дистанционного управления из порта аварийной эвакуации кольца «Дельта». Отсюда нам будет все хорошо видно. — Если голоэмиттеры все еще функционируют. Я очень надеялась на это, потому что Гриффис, Рэйчел и Клоос обязательно должны были достойным образом попрощаться со своими товарищами. Они заслужили это. — Профессор Гриффис согласился сказать несколько слов…

Я встретилась взглядом с Гриффисом, и он выступил вперед, а я заняла место в группе прощающихся, остановившись рядом с Рэйчел. Она грустно улыбнулась мне.

— Леди и джентльмены… — начал Гриффис и остановился, возможно, вспомнив о том, что некоторые из обитателей Иокасты не являются ни тем, ни другим. — Моя речь не будет слишком длинной. Для нас троих все произошедшее вызывает и чувство горя, и чувство радости. Горя — потому что многие из тех, кто вместе с нами покинул Землю, погибли. Радости — оттого, что мы, трое оставшихся, можем донести до потомков историю их жизни. Наш труд не пропал зря.

«Калипсо», немой свидетель того, о чем говорил Гриффис, сейчас располагался с другой стороны станции. Как жаль, что мы до сих пор не знаем, как этот корабль добрался сюда.

— Мы оставили Землю в трудный период ее истории, — продолжал профессор, — когда человечество только встало на ранее неизведанный путь. Мы были частью этого исторического периода. Хотя на первый взгляд кажется, что мы трудились во имя будущего.

Клоос начал переминаться с ноги на ногу, и Рэйчел наклонилась, чтобы прошептать ему что-то на ухо. Он отрицательно покачал головой.

— И это будущее, — медленно продолжал Гриффис, подчеркивая каждое слово, — теперь как будто явилось подарком нам, и отныне мы должны постараться стать его частью. Все мы верили в то, что делали, и знали, с каким риском связана наша экспедиция. — Он замолчал и сглотнул слюну. Я видела, как дернулся его кадык. — Мы оплакиваем наших товарищей так, как они оплакивали бы нас, если бы обстоятельства сложились по-другому. Наши друзья заснули с надеждой в сердцах, никто из них не собирался умирать… Никто не знал, что нам будет дан второй шанс. Мы никогда не забудем наших друзей…

Рэйчел плотно сжала дрожащие губы и опустила глаза. Я думала, что Гриффис закончил свою речь, но он вдруг взглянул на меня и заговорил снова:

— Я хотел бы поблагодарить штат этой станции за то, что они, рискуя жизнью, спасли наш корабль и нас.

Я со стыдом подумала о корыстных мотивах, двигавших мною. Рэйчел, Клоос и Флорида тоже обратили на меня свои взоры, и мне стало совсем не по себе.

— Надеюсь, что в будущем, — продолжал Гриффис, — мы сумеем отплатить вам за все то доброе, что вы для нас сделали. Мы хотим принести пользу здесь, на станции, принять участие в работах на Иокасте. — Он склонил голову и встал на свое место.

Свет в помещении медленно погас. Я включила голоэмиттеры.

Звездное поле приблизилось к нам. Расположение небесных светил, должно быть, показалось прибывшим на Иокасту членам экипажа «Калипсо» очень непривычным и странным.

Как только был запущен контейнер с прахом, заиграла музыка.

Был выбран старый Земной Гимн. Почти ежегодно кто-нибудь предлагал сменить мелодию, утверждая, что она устарела, но все альтернативные предложения проваливались во время голосования. Афрокарибский ритм, эпические симфонические фразы, тонкие азиатские напевы, исполняемые на народных инструментах, создавали экстатическую эмоциональную атмосферу. Для наших гостей, которые слышали эту музыку впервые, она была необычна и нова. Но мы знали, что мелодия эта существует уже почти целое столетие.

Контейнер превратился в сгусток яркой пыли и исчез из виду. Тогда перед нами появилась полуокружность в призрачной бледной дымке ореола. Это была наша небольшая планета, которую торы превратили в пустыню. Она была окружена тонким слоем атмосферы, непригодной для дыхания.

Голоэмиттеры работали нормально. С тех пор как появились сэрасы, мы лишись активного спутника-ретранслятора, вращавшегося вокруг планеты, однако датчики следили за скорбным контейнером и выводили его изображение на наши экраны.

Яркая точка медленно прошла над нашими головами и направилась туда, где ее ожидало вечное забвение. Хор грянул Земной Гимн, разрывая сердца и давая нам в полной мере ощутить тяжесть утраты.

Я мысленно вернулась далеко в прошлое, вспомнив этот ритм и запахи детства, когда слизь сэрасов еще не испортила моего обоняния. Это были похороны Деморы: толпы людей вокруг нашего дома, незнакомые мне кузены, играющие на веранде, и пролитое липкое, сладкое вино в жаркий солнечный день. У меня не сохранилось воспоминаний о похоронах отца. Эльвира сказала, что моя мать должна обязательно взять меня с собой на похороны, что я имею право проводить отца в последний путь. Но мама заявила, что не хочет расстраивать меня. Однако теперь, оглядываясь назад, я думаю, что это был просто ее способ противостоять властной Эльвире. Вот так она и похоронила отца одна, и я даже не попрощалась с ним.

Туманная оболочка планеты поглотила контейнер с прахом. На секунду крошечное светящееся пятно стало большим и более ярким, а затем совсем исчезло. Сквозь пелену выступивших на глазах слез контуры планеты и звезд казались размытыми.

 

День второй, 9:30 пополудни

Мелодия Земного Гимна еще долгое время звучала у меня в ушах. Я слышала ее, принося соболезнования, когда церемония прощания уже закончилась. Слышала, принимая сотни протестов от владельцев предприятий, находившихся в спицах, которые сейчас эвакуировали, и от штатных сотрудников, которые из-за режима изоляции не могли добраться до своих исследовательских лабораторий. Протесты, которые дошли до меня, были всего лишь малой толикой жалоб, с которыми теперь днем и ночью работал соответствующий отдел. Эвакуируемым сообщили, что это учебная тревога. Никто, конечно, не верил в это. Я очень надеялась, что кчин все еще в центре. Эвакуация вот-вот должна была закончиться, и Мердок мог переходить к разработке и осуществлению задуманной им операции.

А что же Квотермейн? Служба безопасности повсюду искала его, но ей не удалось обнаружить никаких его следов. Как доказали бесчисленные нелегальные жители Иокасты, на станции было множество укромных мест, где можно надежно спрятаться. Если бы я захотела скрыться, я, пожалуй, спустилась бы в подпалубное пространство, там легче всего избежать обнаружения. Под главной магистралью и зданиями каждого кольца располагается лабиринт трубопроводов и лазов, там проходят рециркуляционные каналы, ячейки по сбору отходов, коммуникационные кабели. Я даже не спрашивала Мердока, поручал ли он своим сотрудникам обыскать пространство под палубами. На это потребовалось бы несколько месяцев, а за это время пропавший и сам мог объявиться. Если его не заставит сделать это повышенная радиация, то допекут голод и насекомые-паразиты. Однако Квотермейн вряд ли станет прятаться под палубой.

Так где же он сейчас? И почему не вошел в контакт с нами? Послав к черту работающий со сбоями душ в нашем жилом блоке, я отодвинула в сторону свою порцию из космического рациона и начала барабанить пальцами по краю стола — единственной свободной на нем поверхности.

Квотермейн находился в складском отсеке примерно в то время, когда был убит Кевет. В отличие от Мердока я все еще не верила, что Брин замешан в преступлении, поэтому мне было очень трудно понять причину, которая заставляла Квотермейна прятаться от нас. Кого он боялся? Меня задевала за живое одна мысль о том, что он не доверял мне до такой степени, что Даже не пришел посоветоваться со мной.

Подойдя к окну, через которое днем свет проникал в помещение, я выглянула в него, но, конечно, не увидела звезд, а только белую панель. Мне стало очень одиноко. Я находилась посреди космоса и перед сном даже не могла увидеть звезд, выглянув в окно, — то звездное пространство, которое было мне так хорошо знакомо по виду, открывавшемуся из обсерватории. Это были созвездия, которые можно наблюдать и с Земли. До появления на Иокасте членов экипажа «Калипсо» я не вспоминала о Земле месяцами. Но теперь мне казалось, что звезды, которые можно видеть с Иокасты, очень близко расположены к моей родной планете, что они пахнут ею и я могла бы уловить этот запах, если бы мое обоняние не было испорчено…

Мои непосредственные воспоминания о Земле связаны с детством, поскольку большую часть своей взрослой жизни я провела вдали от дома. Эти воспоминания отрывочны и фрагментарны, но очень красочны и ярки. Они похожи на короткие стихотворения…

Я зря потратила десять минут на поиски в своей комнате поэтического сборника под названием «Сидя в реке». Мой отец написал эту книгу, должно быть, когда я была совсем маленькой, поскольку он умер, когда мне исполнилось десять лет, и слова «малышка с глазами словно облачное небо» в одном из его стихотворений, вероятно, относились ко мне. Стихотворения представляли собой простые повествовательные монологи или краткую игру слов и возвращали меня к пейзажам и образам моего прошлого. Они вызывали в моей памяти воспоминания о красной пыли сухого сезона, такой мягкой и приятной, когда идешь по ней босыми ногами; о моих одетых в старомодны акриловые платья деревенских тетях, успевавших приготовит обед, присмотреть за детьми и узнать новости в Интернете. Я помню их постоянное наставление: «Не подходи близко к реке» и дорожку дрожащего лунного света на воде, над которой далеко разносились голоса друзей, чьи лица уже стерлись в моей памяти.

Я плохо помню отца. Юджин — так его звали — был романистом и постоянно уезжал, чтобы «глотнуть свежего воздуха», как он выражался. Когда он бывал дома, то часто читал мне вслух ту книгу, которой сам в это время увлекался, и я наслаждалась общением с ним и тем вниманием, которое он мне оказывал, больше, чем порой содержанием книги. Однажды он не вернулся из очередной поездки. Позже я узнала, что он попал в аварию, свидетелями которой были цыгане — с их табором он тогда путешествовал…

Я страшно сердилась на отца за то, что он покинул мою маму, которая, казалось, трагически переживала свою потерю. Именно поэтому я не стала возражать, когда мама отказалась взять меня с собой на похороны. Через пять лет после этого я уехала из дома и поступила в Технический корпус.

Я так и не нашла сборник папиных стихотворений. Это была тонкая потрепанная книжечка, и мне бы очень не хотелось думать, что я потеряла ее. Я могла бы, конечно, найти ее содержание в базе данных по литературе, но намного приятней было держать в руках книжечку, нежели электронную копию.

Зато я нашла другую отцовскую книгу, завалившуюся за шкафчик с одеждой, рядом с которым стояли мои видавшие виды ботинки. Но мне не хотелось читать «Мотыльков».

Сюжет этого произведения был взят из дневника одного младшего должностного лица, жившего при коррумпированном, построенном на насилии режиме на исходе двадцатого столетия. Отец разнообразил его информацией, почерпнутой из старых газет и интервью того же периода. Книга рассказывает, как этого обычного человека вовлекли в похищение людей и как он начал участвовать в пытках тысяч неповинных граждан. Он не был злым, слишком слабым или испорченным. Нельзя даже сказать, что он не сознавал, что делает, или оставался глухим к страданиям других, потому что в своем дневнике он кается в грехах, как настоящий христианин. И все же он стал частью бесчеловечного режима.

Внезапно я обратила внимание на то, что между сюжетом «Мотыльков» и нашей нынешней ситуацией можно провести параллель, и холодок пробежал у меня по спине. Я с дрожью отложила книгу в сторону. Где, черт возьми, Квотермейн? Мне срочно надо было подниматься в Пузырь. Мердок, должно быть, уже готов начать операцию по заманиванию кчина в доки.

Нельзя позволить Мердоку осуществить его план. Мы не располагаем достаточной огневой мощью и силами, даже учитывая то, что шеф службы безопасности привлек к операции большинство своих лучших сотрудников, оторвав их от другой работы. Это слишком опасно для команды, которая будет пытаться заманить кчина в шлюзовую камеру. Я знала, что возглавлять ее будет непосредственно сам Мердок, хотя он и не говорил мне об этом. Я вспомнила его теплые большие руки, его поддержку во всех своих начинаниях, и меня охватила паника. Что я буду делать, если его убьют или тяжело Ранят?

Я обнаружила вдруг, что сижу на полу около своей кровати и кусаю ногти. Это просто смешно. Я должна пойти в Пузырь и хотя бы с помощью приборов наблюдать за тем, что происходит на станции.

Выйдя из своей комнаты, я оказалась в темном пустынном коридоре. Похоже, система освещения вышла из строя. Я проверила, работает ли замок, и, убедившись, что все в порядке, почувствовала большое облегчение. Охвативший меня страх сразу же рассеялся. Мое лицо раскраснелось, похолодевшие ноги и руки согрелись.

В царившем вокруг полумраке никого не было видно, но я ощущала присутствие хдига, испускавшего феромоны.

— Выходите, кто бы вы ни были. Я знаю, что вы здесь.

Из-за угла появился хдигский воин. Даже на расстоянии в десять шагов его феромоны творили настоящие чудеса. Когда я работала на Руарле, мы ежедневно принимали ингибиторы, чтобы нейтрализовать их воздействие.

Я внимательно вгляделась в лицо незнакомца, стараясь рассмотреть его черты в густой тени. Вообще-то все хдиги очень похожи друг на друга.

— Чего вы хотите? — спросила я. На станции осталось всего лишь несколько хдигов. — Я могу назначить вам встречу в офисе…

Он сделал еще один шаг, и я ахнула. Это был Геноит. Его голос был легок, как дыхание, он не имел ничего общего с человеческим.

— Неужели я должен договариваться о встрече, чтобы увидеться со своей собственной женой?

Я оцепенела, лишившись на мгновение дара речи. Это было похоже на кошмарный сон, в котором вы не можете сдвинуться с места, чтобы спастись бегством от смертельной угрозы.

— Как… Что ты делаешь здесь? — Мой дрожащий голос сорвался.

— Поздравляю, Хэлли, — сказал он спокойно.

Геноит нисколько не изменился. Мне необходимо было сесть, у меня подкашивались колени.

— Входи.

Я снова открыла дверь в свою комнату и впустила его. Защелкнув внутренний замок, я перевела дыхание. У меня в горле стоял комок.

Геноит внимательно наблюдал за мной, спокойно стоя посреди комнаты с опущенными руками. Его одежда состояла из короткой юбки очень ярких цветов, которые позволено носить только принцу. Татуированная кожа шеи и спины слегка пульсировала.

Он был очень высок. Я уже успела забыть, что он такого большого роста. Он протянул ко мне руку, я знала каждую ее линию, каждый сустав, каждое пятнышко… Он выглядел точно так же, как в день нашего знакомства, на марафоне на Марсе. Хдиги — необыкновенно красивая раса; это высокие стройные, мускулистые охотники с гладкой красно-коричневой кожей. Геноита еще не коснулись признаки старения, которые появляются у хдигов внезапно по истечении пятидесяти лет энергичной молодости.

Я проигнорировала его протянутую руку и скрестила свои руки на груди, встав в оборонительную позу.

— Я тебе не жена. И по законам Земли, и по законодательству Конфедерации. Мы не общались в течение трех полных солнечных циклов. Все кончено, Геноит.

Выражение лица хдигов почти не меняется, но я заметила, что он расстроен.

— Хдигский закон не признает аннулирование брачного договора — даже со смертью одной из сторон.

Он приблизился ко мне. Я почувствовала исходившее от него тепло и ощутила воздействие феромонов. Мои щеки горели.

— Очень плохо. — Мое сердце бешено колотилось в груди. — Мы сейчас не на Руарле. Это — моя станция, а ты незаконно вторгся сюда.

— Я надеялся, что ты встретишь меня более гостеприимно. Геноит сделал еще один шаг по направлению ко мне, и я протянула ему свою дрожащую ладонь для рукопожатия.

— Как ты оказался здесь?

Мне следовало немедленно вызвать сотрудников службы безопасности, но я все еще не могла поверить, что все это происходит на самом деле.

Он ничего не ответил, задумчиво глядя на меня.

— Как ты оказался здесь, Геноит? — повторила я свой вопрос, не сводя глаз с его лица.

Семь лет назад эти широкие скулы и продолговатые глаза свели меня с ума: этого было достаточно, чтобы заставить меня выйти за него замуж. Как давно это было! Семь лет я не произносила вслух его имени. .

— Я сумел незаметно приблизиться к твоей станции, используя пылевой хвост кометы как прикрытие. Старая уловка охотника, подкрадывающегося к дичи.

Я не знала, смеяться мне или плакать. Вот она, ирония судьбы! Мы были так заняты обсуждением того, как нам использовать пылевой хвост, чтобы выбраться из системы, что даже не подумали о другой возможности — о том, что кто-то может использовать комету, чтобы незаметно подобраться к нам. По крайней мере его прибытие подтверждало то, что датчики сэрасов, так же как и наши собственные, были выведены кометой из строя. Теперь нам оставалось только либо ждать другую комету, либо попытаться самим смоделировать ее воздействие на серые корабли.

— Где теперь твой корабль? Ты поставил его в доках?

— Нет, я состыковался с другим, уже припаркованным судном. Так что вы сможете обнаружить только его сигнатуру. — Он хорошо знал все уловки, к которым обычно прибегают хдигские воины. Но офицеры Конфлота редко используют их.

Несмотря на свою репутацию воинов, хдиги не относились ни к каким формальным вооруженным силам. Единство основных кланов скрепляется у них верностью вождям, а сами кланы перестали враждовать между собой почти тысячелетие назад, когда обнаружили, что намного интересней воевать с разными другими расами. Хдиги — не просто воины, они также умелые торговцы и поразительные художники, но их культура опровергает старую человеческую мудрость, утверждающую, что любая раса, продвинувшаяся достаточно далеко в своем развитии, чтобы совершать космические полеты, неизбежно перестает быть агрессивной.

— Хэлли… — Как странно слышать свое имя из его уст и как знакомо оно звучит. — Я привез тебе предложение.

Мне показалось, что он вовсе не это хотел сказать.

О боже, все это не снится мне, а происходит на самом деле. Передо мной действительно мой бывший супруг, служивший когда-то помощником посла на Земле, наследник вождя одного из хдигских правящих кланов…

— В чем же заключается твое предложение?

Он подошел еще ближе, и я отпрянула, чувствуя пощипывание в носу и ушах. Воздействие феромонов бывает порой непредсказуемым.

— У вас проблемы с этими сэрасами.

— Тебя послала Конфедерация? Почему ты до сих пор официально не заявил о своем прибытии? Что вообще происходит сейчас в Конфедерации?

Он смотрел на меня своими глазами цвета топаза, с вертикальными, как у кошки, зрачками. Раньше он избегал смотреть на меня в упор, так как такой взгляд выражал у хдигов агрессию.

— Захват этой станции стал для Конфедерации полной неожиданностью, она не была готова к этому. Мне говорили, что Совет Конфедерации не намеревался поддерживать ваше соглашение и использовал обитаемый космос, чтобы собрать информацию о сэрасах. Как мы предполагали, именно сэрасы вели эту игру.

— Похоже, я правильно сделала, что заключила тогда соглашение.

— Возможно, если бы ты располагала большим количеством времени, люди привыкли бы к твоей идее и поддержали бы тебя. Многие думают, что ты все это сама организовала.

— Что?! Но зачем мне понадобилось бы…

— Да, конечно. Это маловероятно, учитывая, что ты тоже находишься здесь, в этой ловушке. Кроме того, ни один из тех, кто делает подобные предположения, не знаком с тобой лично. Дело в том, что данное соглашение бросает тень на все остальное.

— Что ты хочешь этим сказать?..

Я чувствовала, как во мне закипает гнев. Пока мы тут выбиваемся из сил, пытаясь хоть как-то выжить, они там, в Центре, распускают досужие сплетни!..

— Обычно, если можно назвать нынешнее состояние дел обычным, вторжение в космическое пространство, контролируемое Конфедерацией, и блокада одного из ее объектов вооруженными силами чужой расы должна была бы немедленно вызвать ряд ответных репрессивных мер. Но поскольку ты открыла сэрасам доступ в систему…

— Мирный доступ. Они нарушили условия соглашения, как только начали военные действия.

— Новости не сразу доходят до Центра, на это требуется время. Информация часто искажается и обрастает слухами. Пока не был послан официальный корабль-разведчик, который блокировали корабли сэрасов, никто не знал, что в действительности происходит. За исключением, пожалуй, того, что сэрасы находятся здесь. — Он обвел рукой вокруг, имея в виду станцию.

— Значит, поскольку у нас не было связи с Центром, вы решили, что мы сами организовали нападение сэрасов? — Я чувствовала одновременно обиду и злость. — Неужели никто не доверяет нам?

— Нет, были и те, кто верил в вас. На Земле раздавались голоса с требованием послать Конфлот, чтобы он освободил станцию от захватчиков.

— Итак, какой же приговор вынесла нам Конфедерация?

У меня было предчувствие, от которого мне стало дурно, что с заложником, прежде чем принести его в жертву, решили поиграть в кошки-мышки. Геноит, по существу, подтвердил, что Конфедерация рассматривает нас как объект одноразового использования, который просто списывают в расход.

В комнате воцарилась тишина, хдиг дышал почти неслышно, а я — прерывисто и неровно, как будто только что пробежала марафонскую дистанцию. Наш марафон на Марсе я помнила вплоть до последней подробности, как будто это было только вчера. Геноит был превосходным бегуном, умным и неутомимым. Красная марсианская пыль покрывала его гладкую красную кожу, словно пушок- персик…

Он приложил руку к груди, что было знаком отрицания.

— Ты неправильно истолковала мои слова. Меня послала сюда не Конфедерация.

— Тогда кто же?

— Я — член Нового Совета Свободных Миров.

Я слышала об этой группе. Она была большой, хорошо организованной и не останавливалась перед применением силы для достижения своих целей.

— Так, значит, ты нашел наконец-то организацию, идеи которой согласуются с твоими?

— Мы добиваемся равенства для каждого члена Конфедерации. Иначе название «конфедерация» — это только пустое слово. Надеюсь, ты согласишься, что существующие порядки несправедливы?

— В каком смысле? — Мне нужно было выиграть время, чтобы думать.

— «Четыре Мира» контролируют распределение ресурсов и распространение технологий, таких, например, как технология перехода в гиперпространство. Во Внутренний Совет входят только представители этих «Четырех Миров», и они имеют право наложить вето на любое решение, принятое Внешним Советом, а ведь члены Внешнего Совета представляют все тринадцать миров. Ты не находишь это странным?

— Во-первых, переход в гиперпространство и другие сопутствующие технологии являются детищами самих «Четырех Миров», — медленно сказала я. — А во-вторых, разве твоя планета не обращалась с просьбой о приеме в состав Конфедерации?

— Да. И я не сожалею об этом. Я вовсе не хочу возврата к прошлому. — Геноит казался мне вполне искренним.

— В таком случае чего вы добиваетесь?

— Мы хотим, чтобы Внутренний Совет понял, что так дальше продолжаться не может. Мы имеем право на то, чтобы с нами обращались как с равными.

Это звучало неплохо, и в принципе я была согласна с подобной точкой зрения. Но если на практике все это должно было означать разрешение свободно использовать технологии перехода в гиперпространство таким агрессорам, как хдиги и охердримы, или предоставление возможности дирам посещать далекие уголки космоса, где они могут беспрепятственно обирать население, торгуя втридорога, или расширение территории для такой склочной расы, как моя собственная, которая не может обеспечить мир и добиться единства на своей планете, то я никогда не буду поддерживать эту идею.

— Ты проделал весь этот долгий путь только для того, чтобы подискутировать со мной? — спросила я.

Он опустил голову. Это означало, что он испытывает чувство раздражения.

— Вступай в нашу организацию, — неожиданно сказал Геноит. Я с изумлением взглянула на него. — Взамен мы прогоним сэрасов из системы Абеляра!

Я была ошеломлена услышанным.

— Зачем вам понадобилась Иокаста?

— Мы хотим использовать ее как базу. Она находится на достаточно удаленном расстоянии от Центрального сектора, чтобы скрыть от него предпринимаемые нами действия, и достаточно большая по площади. Избавившись от сэрасов, мы получим отличные возможности для торговли в этом регионе.

— Мы — не военная база. У нас нет оборонительной системы.

— Нам она и не нужна.

— Но как только вы займете Иокасту, станция превратится в мишень для кораблей Конфлота.

Я спорила совершенно машинально, и до моего сознания едва доходили его слова.

У Геноита был озадаченный вид.

— Без жертв не обойтись.

— Каким образом вы намерены осуществить то, что задумали?

— Как только ты дашь свое согласие, я расскажу тебе о наших стратегических планах.

— Я не могу дать тебе согласия, пока не узнаю о них более подробно. — Я замолчала.

Геноит не проявлял признаков нетерпения. Охотники никогда не бывают нетерпеливы.

— Что ты теряешь, Хэлли? Конфедерация бросила вас на произвол судьбы. Ты должна самостоятельно выкарабкиваться из этой ситуации, искать средства надежной защиты от внешних врагов. Конфедерация ждет, что будет дальше, и не спешит на помощь. Ты им ничем не обязана.

— Но я и тебе ничем не обязана.

— Ты должна сделать это вовсе не ради меня. Сделай это ради станции. — Черт возьми, он всегда умел найти мое слабое место, всегда знал, на какие кнопки нажать, чтобы я сдалась. — Подумай об этом.

И, безошибочно просчитав ситуацию, Геноит быстро двинулся к двери, оказавшись на пороге раньше, чем я пришла в себя.

— Эй! Постой! — Я не могла оттеснить его от двери, боясь слишком близко подойти к нему и поддаться власти его чар. — Ты не можешь просто так взять и уйти!

— Я не покину станцию до тех пор, пока ты не дашь мне ответ.

— Конечно, не покинешь. Я посажу тебя под замок в тюремную камеру.

Если бы он был человеком, то сейчас бы снисходительно улыбнулся.

— Это было бы непросто сделать. — Геноит открыл дверь. — Скоро мы снова увидимся, чтобы продолжить разговор.

— Я не могу позволить тебе разгуливать по станции.

— Почему?

— Во-первых, потому, что ты незаконным образом вторгся на территорию станции.

— Ты говоришь как мелот.

Меня начал бить нервный тик.

— Мне необходимо иметь возможность в любой момент связаться с тобой.

— Я сам выйду на связь.

— Послушай, — накинулась я на него, раздосадованная и злая. — Если ты хочешь, чтобы я доверяла всем твоим россказням, ты тоже должен доверять мне!

— Я доверяю тебе, Хэлли. — Он на секунду остановил на мне взгляд своих кошачьих глаз. — Иначе я не прилетел бы сюда. Но Конфедерации я не доверяю.

— Что тебя в таком случае беспокоит? Конфедерация находится от нас на расстоянии нескольких тысяч световых лет.

— И все же ее присутствие ощущается и здесь, на станции. Оглянись вокруг: кчеры со своими рабами, инвиди, которые перекладывают на других всю грязную работу, мелоты, управляющие вами… Конфлот представляет собой постоянную угрозу, другие расы прозябают в бедности и совершенно беспомощны. И это все здесь, на Иокасте. И ты все еще веришь в справедливость таких порядков?

Я кивнула. Да, я верю. Я всегда верила в идеалы.

— А я уже потерял свою веру. Итак, жди, пока я свяжусь с тобой.

Дверь закрылась.

Я достала из кармана свой коммуникатор и набрала код службы безопасности, однако это было пустой тратой времени. К тому времени, когда сотрудники отдела доберутся сюда, Геноит уже успеет затеряться в толпе на нижних уровнях станции, и его биосигналы невозможно будет засечь. Кроме того, лучшие сотрудники службы безопасности сейчас как раз в зоне «Сигма и пытаются заманить кчина в ловушку. Их нельзя было отвлекать от дела.

Мне необходимо было подняться в Пузырь, чтобы узнать, как идут дела у Мердока и его команды. Генеит подождет. Он сам сказал, что будет ждать.

Чего на самом деле хочет Геноит? Он не прилетел бы сюда без веских оснований, и размещение базы на Иокасте — всего лишь одна из причин его появления здесь. Мне необходимо было знать, насколько влиятельным стал этот самый Новый Совет, сможет ли он защитить Иокасту от карательных операций Конфлота в случае, если мы вступим в организацию, как отреагирует на это Земля и самое главное — в состоянии ли Геноит выполнить свое обещание, то есть избавит ли он систему Абеляра от агрессии сэрасов. Серые корабли с легкостью уничтожили нашу оборонительную систему при первой же атаке…

Прибыв сюда, Геноит вряд ли захочет возвращаться к тем, кто его послал, не добившись никаких результатов. А это значит, что, если я не соглашусь на его предложение, он захватит станцию силой — ну или как-нибудь еще. У меня не было никаких иллюзий относительно того, насколько жесток Геноит… хотя, если уж быть совершенно честной, хотелось бы надеться, что он добровольно вызвался выполнить эту миссию в первую очередь из-за того, что мечтал увидеться со мной.

Семь лет назад я по уши влюбилась в него. И неудивительно — сексапильный принц другой расы, он называл меня частицей своей души. У меня к тому времени была за плечами пара неудачных романов с моими соплеменниками, и я хотела побыстрее избавиться от воспоминаний о них.

У Геноита сразу же возникли семейные проблемы: его близкие не желали, чтобы он женился на представительнице другой расы. Однако для Геноита это не имело большого значения, так как его политические взгляды все равно вскоре совершенно рассорили его с домашними.

В течение первого года нашего супружества мы встречались всего лишь один или два раза в месяц, поскольку я служила в Конфлоте и постоянно находилась на заданиях. Затем меня назначили наблюдателем на одну из планет хдигской системы, где осуществлялся крупный проект, и мы стали жить вместе.

На меня нахлынули воспоминания. Да, были времена… Геноит — такой аккуратный и обстоятельный, а я — небрежная и порой бестактная. Эх.

Он тяготел к размеренному образу жизни, а я быстро, в авральном порядке, решала назревшие проблемы, а затем лентяйничала дни напролет. Один Бог знает, как мы уживались. Однажды я спросила его, что происходит в хдигской семье, когда выясняется, что у супругов совершенно разные привычки и они действуют друг другу на нервы. Абсолютное единобрачие было в хдигской культуре своего рода философией ограничения. Геноит ответил мне, что часто такие пары живут раздельно. Это ничего не меняло в их семейном положении, они все равно считались мужем и женой.

Брак заключался навсегда. Я никогда не понимала этого. Как может другой человек быть частью твоей души? Это было понятно для хдигов, но не для людей, поскольку на Земле существовала другая практика и другие представления. Словно никто из хдигов никогда не совершал ошибки при выборе спутника или спутницы жизни. Целая планета неисправимых романтиков. Это было просто смешно.

После нескольких месяцев совместной жизни я заметила, что политические взгляды Геноита начинают доставлять ему неприятности. Он являлся лидером наиболее радикальной антиконфедерационной фракции на Руарле и был связан с возрождавшимся движением вооруженного сопротивления, которое столетие назад выступало против кчеров, когда те прибыли в звездную систему хдигов. Начальство стало оказывать на меня давление, а служба безопасности Конфлота установила за мной наблюдение.

Мы с мужем расходились и в частностях. Он считал, что я столь же недовольна режимом, как и он, но я никак не могла принять его точку зрения и не понимала, на что направлены его усилия.

Наши разногласия достигли апогея, когда однажды группой вооруженного сопротивления был убит кчерский торговец и партия Геноита не стала отрицать своей связи с преступниками.

Геноит признался мне с глазу на глаз, что был участником этого заговора. Похоже, он рассчитывал на то, что я оставлю Конфлот и присоединюсь к инсургентам. Но я не стала этого делать, и вовсе не потому, что лично знала убитого торговца, который был владельцем флота грузовых судов, и работала на него по контрактам.

Я стала держаться подальше от семейного очага, почти перебравшись жить на строительную площадку, и после выполнения задания уехала с Руарлы.

Наконец-то кольцевой лифт достиг Пузыря.

Лица ночных дежурных здесь, на самой верхнем уровне, были не так хорошо знакомы мне, как ночная смена в кольце «Альфа». Когда я вошла, сидевшая за центральным пультом лейтенант Конфлота кивнула мне.

Я спросила ее, как проходит операция службы безопасности, и она, взглянув на экран, ответила, что пока все идет гладко. Мысли о Геноите отвлекали меня от дел. Беспокоясь за судьбу команды Мердока, я рассеянно села за пульт и вывела на экран данные о ходе операции, однако тут же заметила, что бесцеремонно заняла чужое место. Извинившись, я встала и направилась в свой кабинет, чтобы заняться делом.

За моим столом перед включенным монитором с двухмерным экраном сидел Вич.

Я была так ошарашена, что тут же попятилась, решив, что по ошибке вломилась к нему в офис. Он был смущен не меньше меня. Ему, должно быть, было стыдно, что его поймали на месте преступления — за чтением файлов с интерфейса босса.

— Что вы здесь делаете?

Я старалась, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно. Наверняка у него заготовлено какое-то разумное объяснение подобного поведения.

— Командир Хэлли?..

Он встал из-за стола и машинально поправил свой костюм. Я быстро подошла к столу.

— Итак? — промолвила я.

Он бросил взгляд на экран, на котором вспыхивало окошко регистрации пароля.

— Я… мне хотелось просмотреть один документ, находящийся в вашей базе данных.

— Почему в таком случае вы не сделали это из вашего офиса?

— Ваш интерфейс серьезно поврежден, и это вызывает затруднения при установлении связи…

Он так старательно отводил глаза от экрана, что я невольно вгляделась в него.

— Но это не административные файлы. Это личная почта.

В комнате на некоторое время воцарилась полная тишина. Я ждала его дальнейших объяснений. Наконец Вич тряхнул головой, как будто пробуждаясь ото сна, его антенны звякнули, ударившись друг о друга.

— Я хотел бы поговорить с вами. — Он посмотрел на кресло. — Но на это потребуется время.

— Говорите, я слушаю.

Я все еще не могла поверить в то, что он пытался совершить что-то противоправное. Хотя Уолш давно подозревала его в нечестной игре… Мне следовало прислушаться к ее словам.

Вич тем временем немного пришел в себя, приободрился и, указывая рукой на стул, спросил:

— Разрешите присесть?

Я заняла свое место за столом, не сводя глаз с экрана. Он тоже сел.

— Знаете, я почувствовал облегчение, когда вы вошли в кабинет, — начал он.

— Почему?

— Можно я расскажу вам все по порядку? — спросил он и, когда я кивнула, продолжал: — Все началось в то время, когда Центральный сектор был недоволен размещением на Иокасте базы Земли. Это рассматривалось как чисто политический жест, не подкрепленный никакими расчетами и очень дорогостоящий, поскольку требовалась подготовка персонала, обеспечение обслуживания и защиты.

— Те, кто придерживался подобного мнения, были правы. Правда, на нас потратили лишь малую толику средств, которые обещали вложить в проект…

— Это было сделано для того, чтобы сбылись самые дурные пророчества, — заметил он. — Впрочем, продолжу. Когда встал вопрос о том, кто займет пост управляющего станцией, было решено назначить на него должностное лицо, разделяющее обеспокоенность Центра.

— Значит, вы все это время шпионили за нами… за мной, работая на высокопоставленных чиновников Центра?

— Да, — после секундного колебания признался он. Нельзя сказать, что я была изумлена подобным открытием, но оно оставило в моей душе неприятный осадок.

— Вы сообщали им обо всем подряд или отвечали на конкретно поставленные вопросы?

— На Иокасте нет особо важной информации, которая могла бы заинтересовать отдел службы безопасности Центрального сектора. Я просто посылал регулярные отчеты о том, что происходит. Думаю, их передавали куда следует.

— Значит, они лежат в Центральном секторе и ждут своего часа, — сказала я. Эти отчеты должны были раз и навсегда доказать, что «Девять Миров» не способны самостоятельно работать и поэтому не могут быть полноправными членами Конфедерации.

— Но вы не делали ничего дурного, и в отчетах не содержалось компрометирующего материала.

Я была рада, что он так считает. Однако я знала, что все выглядит отнюдь не так хорошо, как это пытается представить Вич.

— Торговец Триллит каким-то образом пронюхал о моих полуофициальных сообщениях в Центр и начал требовать информацию в обмен на свое молчание. В противном случае он грозился донести на меня в службу безопасности станции…

— Он шантажировал вас?

— По существу, да. Сначала это серьезно не влияло на качество и частоту моих сообщений, но постепенно требования Триллита стали чрезмерными. Мое начальство и я решили положить этому конец, но тут нагрянули сэрасы, и связь прервалась. В новой ситуации я попал бы в очень неловкое положение, если бы Триллит рассказал вам, представив доказательства, о нашем с ним сговоре.

Невозмутимый вид Вича делал его признание похожим скорее на рабочий доклад. Я нервно потерла шею.

Вич, казалось, не чувствовал за собой особой вины. Я слышала, что каждый представитель бюрократического аппарата в Центре вел свою политическую игру. Это свидетельствовало о том, что они серьезно относились к своей работе.

— Я еще могу понять, что вы тайком посылали отчеты о положении дел на станции в Центральный сектор, — сказала я. — Но то, что вы имели дело с Триллитом, могло поставить под угрозу безопасность станции. Вам не следовало идти у него на поводу.

— Теперь, оглядываясь назад, могу сказать, что вы, возможно, и правы, — согласился он так, словно речь шла об упущенной возможности заказать какое-нибудь второстепенное оборудование.

Его реакция приводила меня в бешенство.

— Это касается безопасности всех нас. Как часто вы рылись в моем интерфейсе?

Его антенны выпрямились.

— Ни разу. Ведь вы наверняка заметите бы, что в вашу систему кто-то проникал. Вы прекрасно разбираетесь во всех тонкостях технических устройств. Во всяком случае, не хуже меня.

— Почему же вы сегодня изменили своим правилам? Неужели он рассчитывал на то, что я поймаю его за руку. Действительно, Вич вел себя очень неосторожно.

Он не сразу ответил. Вич сидел несколько секунд молча, сжав руки. Его антенны подергивались.

— Я приходил сюда сегодня рано утром. Связавшись с вашим жилым блоком, я узнал, что вы уже поднялись, и решил, что вы здесь.

Сегодня рано утром я разговаривала с Мердоком об убийстве Кевета.

— А почему вы не проверили индикатор коммуникатора?

— Он был отключен.

Сейчас бесполезно дискутировать по этому вопросу, его правоту или ложь легко будет доказать, заглянув в технические регистрационные протоколы.

— Продолжайте.

— Мне необходим был файл, который по ошибке послал вам один из сотрудников бюро по трудоустройству.

Недоказуемо. Но какое это теперь имеет значение? Я внимательно посмотрела на Вича, но его лицо было непроницаемо.

— И вы не могли подождать, пока я появлюсь в своем кабинете?

— Нет, я не стал ждать. Интерфейс работал в режиме ожидания, и я попытался сам найти нужный мне файл.

Я заходила в офис ночью, чтобы записать краткое сообщение о встрече с сэрасами. Вполне возможно, что я потом не вышла из системы, учитывая ту смертельную усталость, которую я испытывала тогда. Я не хотела быть излишне мнительной и подозревать Вича во лжи без веских на то оснований.

— Когда я начал искать то, за чем пришел, внезапно открылся какой-то файл. Сам, без моей помощи, — продолжал Вич. — Должно быть, он был запрограммирован на то, чтобы немедленно появиться на экране, как только интерфейс будет активизирован. — Наверное, Вичу пришлось попотеть, разбираясь в моем немодифицированном интерфейсе. — Это было письмо от мистера Квотермейна. — Холодок пробежал по моей спине. — Очевидно, вы его еще не видели.

Голос Вича доносился до меня словно издалека сквозь гул, стоявший у меня в ушах.

— Какое письмо? — Я сосредоточила все внимание на экране монитора и начала просматривать свои персональные файлы.

— Значит, вы действительно еще не успели посмотреть его. — Интонация, с которой Вич задал этот вопрос, была скорее утвердительной. — Так я и думал, поскольку об этом свидетельствовало ваше поведение. Я хотел сообщить вам о письме, но это выставило бы меня в невыгодном свете, поэтому я решил вывести его на экран, чтобы привлечь ваше внимание к нему сразу же, как только вы войдете.

Как только письмо было прочитано, оно автоматически сохранялось в каталоге отложенных файлов, а я обычно редко заглядываю туда. Наконец я нашла его и открыла с замиранием сердца, чувствуя, как у меня внутри все холодеет.

Вич взглянул через мое плечо на экран и опустил антенны.

— Да, это то самое письмо, — подтвердил он.

Я бросила на него недовольный взгляд и вновь сосредоточила все свое внимание на экране.

«Хэлли, дорогая. Я посылаю вам это письмо, честно говоря, потому, что не нахожу в себе мужества прийти к вам и рассказать обо всем лично. Кроме того, возможно, нам небезопасно встречаться.»

Брин сидел в своем жилом блоке на краешке стула и записывал это видеописьмо, как путник, остановившийся на минуту, чтобы зафиксировать пришедшие ему вдруг в голову мысли, а затем продолжить свой путь. Он был одет в простой черный комбинезон. Волосы Брина были всклокочены.

«Сейчас десять часов вечера, и я нахожусь в полном смятении духа. Я решил дождаться полуночи — поскольку, как мне кажется, это самое подходящее время для низких поступков. Я знаю, что вы увидите это письмо не раньше утра, поэтому пошлю его вам перед уходом из дома.»

Но я не увидела его сегодня утром, потому что была очень занята расследованием убийства Кевета и проблемами, связанными с кчином. Я посмотрела на Вича. Тот внимательно слушал Квотермейна.

«Мастер послал меня… Впрочем, нет, не послал, а попросил кое-что сделать для него.»

Следующие несколько фраз Брин произнес быстро, опустив глаза.

«Мастеру нужно кое-что в той зоне станции, куда ему трудно добраться. Речь идет о складском отсеке в «Сигме». Он дал мне приспособление, необходимое, чтобы беспрепятственно войти туда.»

Квотермейн поднял голову и взглянул прямо в экран. Глубокая морщина залегла между его сдвинутых бровей.

«Мне очень жаль, Хэлли, что все так вышло. Он говорит, что все это делается для всех нас — для вас, Хэлли, в частности. Он говорит, что я не должен знать подробностей.

Я не уверен, что правильно поступаю. Мой внутренний голос сейчас молчит. Но Мастер никогда не лгал мне прежде, и я Не думаю, что станет обманывать меня теперь. Может быть, ответ на мои вопросы даст то, что я найду в этом отсеке Мастер сам точно не знает, что это. Он говорит, что это нлитри. Если попытаться перевести это понятие, то наиболее близкое к нему по смыслу слово будет «информация», хотя нлитри шире по своему значению и вмещает в себя все — от докладной записки до пророчества. Я полагаю, что эта информация находится на чипе или каком-нибудь другом устройстве хранения данных. Мастер снабдил меня всем необходимым, чтобы переписать ее в любом случае.»

Брин держался очень скованно, чувствовалось, что ему не по себе. Он почти не делал пауз между предложениями, как человек, который заставляет себя продолжать говорить. Брин не хотел оказывать Эну Барику никаких услуг, но все же согласился выполнить его просьбу.

Брин сложил вместе ладони, выражая этим жестом свое раскаяние.

«Не сердитесь на меня. Я должен сделать это. Если бы вы провели с инвиди достаточно много времени, то не спрашивали бы меня, почему я подчиняюсь ему. Кроме того, он обещал многое рассказать мне, как только я заполучу нлитри, а вы знаете, какое значение имеет для меня всякая новая информация.»

Он пожал плечами и продолжал:

«Я подумал, что это — лучший способ рассказать вам обо всем и дать вам время обдумать услышанное. Я не оставлю никаких следов там, куда направляюсь, и вы ничего не узнали бы о происходящем, если бы я сам не сообщил вам обо всем. Это письмо предназначено только для вас, и я не советую вам показывать его Мастеру и требовать у него объяснений. Хотя знаю, что вы попытаетесь сделать это.»

Некоторое время он сидел молча, опустив глаза, а затем поднял голову и улыбнулся.

«Я предпочел бы не присутствовать при этом разговоре, потому что для меня это было бы очень непросто. Я нахожусь между двумя существами, которых очень люблю, и мне крайне неприятно, что я предаю вас, выполняя просьбу Мастера, и предаю его, посылая вам это сообщение. Когда все уладится, давайте соберемся все вместе и посмеемся над этой ситуацией, хорошо? А пока, до свидания.»

Я вздохнула и откинулась на спинку кресла, барабаня пальцами обеих рук по столу.

Если бы я раньше видела это письмо, то могла бы предъявить его инвиди и потребовать объяснений. Эн Барик лгал мне о том, что «отмычка» — прерыватель блокировки — принадлежит не ему. Мердок был совершенно прав: Квотермейн открыл дверь в складской отсек, используя устройство инвиди, которое вовсе не украл, а получил от владельца вместе с распоряжением принести что-то, находящееся среди оборудования и вещей, привезенных с «Калипсо». Что это могла быть за информация? Какие сведения, хранившиеся на древнем корабле, почти столетие назад стартовавшем с Земли, могли показаться ценными инвиди? Вернулся ли Квотермейн к Барику? Может быть, он уже выполнил задание и теперь искал подходящий момент, чтобы передать Барику нлитри? А может, он уже сделал это?..

Я повернулась к Вичу, который уже отошел от стола.

— Почему вы сразу же не сообщили мне о письме?

— Во-первых, я не хотел быть уличенным в неблаговидном поступке. Во-вторых, полагал, что мы можем использовать эту информацию, чтобы оказать давление на инвиди.

— Мы? — не поняла я.

— Да, Триллит и я.

Это мне уже не нравилось.

— Вы все рассказали Триллиту?

— Да. Как представителю кчеров. Вполне понятно, что мой выбор пал на него, ведь кчеры всегда противостояли инвиди.

— А вам не кажется, что ваш выбор должен был в данном случае пасть прежде всего на начальника станции? — сердито спросила я. — Вич, ваш образ действий совершенно недопустим… — Я стиснула зубы от гнева. Теперь мы знали, через кого информация просочилась к Триллиту. — Зачем вам понадобилось оказывать давление на инвиди?

Вич попятился к двери. Может быть, он боялся, что я наброшусь на него?

— Мы подумали о том, что инвиди могут вывести нас из тупика, в который зашли наши отношения с сэрасами…

Мне самой не раз приходила в голову та же мысль.

— И вы ходили к Эну Барику?

— Нет. — И Вич сделал тот же жест, отгоняющий злых духов, который я уже однажды видела. — Известия о кчине помешали нам довести дело до конца.

— Каким образом вы собирались давить на инвиди? — Я не могла не задать этот вопрос.

Вич стал переминаться с ноги на ногу.

— Я… э-э… полагаю, что Триллит намеревался позаимствовать какое-нибудь средство связи с Конфедерацией.

Итак, кроме того, что они являлись предателями, они еще были и ворами. Настоящий беспредел! Интриги и предательство на станции, начавшиеся еще до того, как появился кчин…

Подождите-ка… Мы знаем, что в тот день Триллит виделся с Кеветом.

— Триллит говорил что-нибудь о Кевете?

— О Кевете? — У Вича задергались пальцы, и он спрятал руки в карманы. — Да. После того, как выяснилось, что на станции действительно находится кчин, я снова предложил Триллиту немедленно отправиться к инвиди. — Он замолчал.

— И что было дальше?

— Триллит отказался. Он заявил, что может потерять очень большой куш. И сказал, что знает, кто попросил Кевета пойти в складской отсек.

— Триллит знает, где сейчас находится кчин?

— Сомневаюсь. Но он знает, кто попросил Кевета доставить на станцию кчина.

— Но где же сейчас Квотермейн? — Мне хотелось кричать от отчаяния. — А что, если вы подвергли его жизнь опасности, сообщив Триллиту о содержании письма Брина ко мне?

Антенны Вича дрогнули.

— Я действовал так, как считал нужным в тот момент. Квотермейн совершал не менее сомнительные поступки, чем я. Но тоже считал их правильными. Я не несу ответственности ни за его действия, ни за действия Триллита.

Я на мгновение закрыла глаза. Порой мне бывает очень трудно понять Вича.

— Дайте показания Мердоку. А я пока поговорю с Эном Бариком. Затем мы все вместе побеседуем с Триллитом.

Казалось, Вич был удовлетворен моим решением. Оно не противоречило инструкциям.

— Где Квотермейн пробыл весь день? — продолжала я задавать мучившие меня вопросы. — Почему он не вышел на связь со мной?..

И тут же как будто в ответ на мои слова раздался сигнал, и на экране интерфейса появилось сообщение: «Вам пришла почта». У меня по спине забегали мурашки.

От подобного совпадения мне стало жутко.

— Откройте… — начала было я, но вспомнила, что функция устного взаимодействия была отключена, и нажала клавишу ввода.

«Хэлли, я молю Бога, чтобы вы были сейчас у себя. Я не могу рисковать, используя каналы телекоммуникационной связи.»

Квотермейн, с взъерошенными волосами и ввалившимися глазами, был одет все в тот же темный комбинезон. Он, вероятно, находился в общественной кабине видеопочты, хотя старался смотреть прямо в экран, непрерывно озирался через плечо.

«Я целый день сегодня скрывался, выполняя распоряжение. Чье распоряжение? Я расскажу обо всем, давайте встретимся сейчас у входа в зону Дыма. Приезжайте побыстрее. Я буду ждать вас, потому что я хочу передать это именно вам. Мне кажется, я знаю, зачем ему нлитри, но мне не нравится то, что он задумал.»

Брин дотронулся до бокового кармана и огляделся вокруг.

«Он велел мне вернуть все, но я сказал, что потерял это. Пожалуйста, приезжайте немедленно.»

Брин послал мне воздушный поцелуй и опять оглянулся.

Пока.

Конец сообщения.

 

День второй, полночь

Я посмотрела на Вича.

— Сколько сейчас времени?

Он взглянул в свою электронную записную книжку. Вич знал, что часы в моем интерфейсе вышли из строя.

— Одиннадцать пятьдесят девять.

Я быстро сняла копию с писем Квотермейна и послала их Мердоку. Затем рывком встала из-за стола, с которого тут же посыпались документы, кристаллы и пустые кофейные чашки, и устремилась к двери.

— Вы со мной! — бросила я на ходу через плечо Вичу. Я не хотела оставлять его одного в своем кабинете.

Сотрудники, работавшие в этот час в Пузыре, с изумлением провожали нас взглядами, когда мы бежали через зал.

Карикар двигался очень медленно. Я волновалась, нажимала на кнопки панели управления, сердито поглядывая на Вича. Как только я поговорю с Квотермейном, то заставлю Вича объяснить Мердоку, какую роль он играл во всей этой истории. Эн Барик тоже должен будет объясниться. Что это за нлитри, которое Квотермейн добывал по требованию инвиди? Ему следовало просто обратиться ко мне за разрешением и получить допуск к интересующим его предметам, а не разыгрывать здесь шарады.

Я подумала, не связаться ли мне с Мердоком, но он находился сейчас в центре, охотясь на кчина, и ничего не мог бы сделать. Если нам понадобится поддержка, в зоне Холма должны были быть дежурные сотрудники службы безопасности…

Поддержка?.. Для чего? Брин не казался напуганным чем-то конкретно. Во всяком случае, Эна Барика он явно не боялся. Скорее, Квотермейн испытывал какие-то смутные опасения вообще. А вдруг мы ошибаемся, и за всеми тревожными событиями последних дней стоят инвиди? А может быть, кто-то еще узнал, что Квотермейн находился в складском отсеке той ночью — из слов Триллита это, во всяком случае, было очевидно, — и пошел по его следу?

Что Брин прятал в своем кармане? Во втором сообщении он сказал: «Он велел мне вернуть все». Можно предположить, что «он» — это Барик, а «все» — это или «приспособление» из первого сообщения, или само нлитри.

Мое сердце бешено билось в груди от волнения. Сейчас я найду недостающее звено, которое, возможно, каким-то образом связывает «Калипсо», Эна Барика, убийство Кевета и кчина. И тогда все тайное станет явным.

Внезапно я вздрогнула: а Геноит? Связано ли его появление на станции со всей этой кутерьмой?

Нет, похоже, мой бывший муж не имеет никакого отношения к тому, что находится в кармане Брина…

Мы вышли недалеко от входа в зону Дыма.

Фестиваль был в самом разгаре. Пестрая толпа, какофония голосов и музыки, давка… Шум и движение вместе с неверными синими ночными огнями, вспышками и сигнальными ракетами разных цветов делали темные углы этой зоны еще темнее и таинственнее.

Бросив взгляд через плечо, чтобы убедиться, что Вич следует за мной, я устремилась к назначенному месту встречи с тревожно бьющимся сердцем.

Квотермейн сказал, что будет ждать меня у входа в зону Дыма. Это могло означать или основную шлюзовую камеру, перед которой располагался небольшой холл, или один из двух боковых входов, причем правый был закрыт, а левый редко использовался. Оба боковых входа выходили в узкие коридоры и переулки зоны Холма.

Слева от нас возвышалась огромная изогнутая камера, представлявшая собой основание той спицы, где мы вышли из карикара, а позади находился густонаселенный квартал Холма. Магистрали были запружены народом, и по ним невозможно было быстро продвигаться. Я постоянно наталкивалась на прохожих и празднично одетых обитателей станции, которые собирались группами, чтобы выпить или поболтать. Из-за тусклого освещения я не могла разглядеть ни столов, ни стульев, стоявших прямо на улице, и постоянно врезалась в них. Впереди меня с громким криком бежали дети. Было так шумно, кто никто не мог расслышать извинения, которые я на ходу бормотала себе под нос.

— Смотрите, как нализалась! — воскликнул кто-то, и сидевшие за столом дружно рассмеялись.

Приблизительно за пятьдесят метров до входа в зону Дыма я заметила спины четырех сотрудников службы безопасности, одетых в униформу оливкового цвета. Они разговаривали с какой-то женщиной, стоя в середине прохода. Я оглянулась и увидела метрах в двадцати позади себя с трудом пробиравшегося сквозь толпу Вича, у которого был очень несчастный вид. Махнув ему рукой, я подошла к стражам порядка. Увидев меня, сержант Квон очень удивился.

— Командир Хэлли? Вы?..

Запыхавшись, я не сразу сумела ответить, ловя ртом тепловатый воздух.

— Я разыскиваю Квотермейна. Вы не видели его? Он сообщил, что будет ждать меня где-то здесь.

Квон переглянулся с тремя своими спутниками — двумя крепкими молодыми женщинами и высоким мужчиной, — и все четверо отрицательно покачали головой.

— Простите, но мы только что прибыли сюда. Кто-то сообщил нам, что видел здесь Джонса, и мы поспешили в этот сектор, чтобы проверить полученную информацию.

Я не на шутку встревожилась. Еще одно совпадение?

— Как бы то ни было, но я сейчас должна подойти к входу в зону Дыма. Когда вы закончите опрос и осмотр этого сектора, пришлите ко мне одного из своих сотрудников. И захватите с собой в главный офис службы безопасности мистера Вича, хорошо? Он должен кое-что срочно сообщить вашему шефу.

Я очень надеялась, что с Мердоком все будет в порядке и он вернется после завершения операции в центре в свой кабинет, чтобы поговорить с Вичем.

Вскоре я уже вновь пробиралась сквозь толпу, стараясь быстрее добраться до места назначенной встречи. Через несколько секунд я почувствовала, как кто-то тронул меня за локоть.

— Я с вами, мэм. — Рядом шагал высокий парень — сотрудник службы безопасности, которого, очевидно, послал вслед за мной сержант Квон. Он вежливо отстранил меня и вырвался вперед. — я пойду впереди.

Он расчищал мне путь сквозь плотную толпу, и теперь я продвигалась намного быстрее. Раздраженные крики и насмешки продолжали сыпаться на меня со всех сторон, но я не обращала на них никакого внимания.

Это произошло, когда мы находились примерно в десяти метрах от входа в зону Дыма. Здесь заканчивались жилые постройки, и главная магистраль образовывала перекресток. Перед нами через дорогу возвышалась наружная стена зоны Дыма и находился холл — пустое пространство перед шлюзовой камерой, вход в которую был за углом.

Вверху что-то ярко вспыхнуло, я подняла глаза, пытаясь разглядеть, что это такое. И тут перед нами появился кчин.

В медленном, плавном полете он опустился на палубу. Огромный, прекрасно сложенный, красивый — гибкое живое создание инопланетного разума. У него были крылья. Никто не говорил нам, что у кчинов есть крылья.

В тот же миг из обезглавленного туловища стоявшего впереди нас человека фонтаном ударила кровь. Тело начало падать, и алые капли забрызгали находившиеся рядом столы и людей. Все пришло в хаотичное движение.

Раздались истошные крики. Обитатели станции в панике переворачивали столы и стулья. Тарелки и блюда с яствами летели в разные стороны. Люди теснились поближе к нам, пытаясь спастись от чудовища, вопили и падали друг на друга. Но паника еще не распространилась дальше по главному проходу, и образовался затор. Пришедшие в ужас обитатели станции не могли бежать, началась давка. За нашей спиной раздались свистки сотрудников службы безопасности.

— Ложись!..

— В сторону!.. — Стражи порядка не могли стрелять на многолюдной улице.

Двери скрипели и скрежетали от напора жителей, пытавшихся спрятаться в домах, укрыться от длинного и тонкого, как веретено, убийцы радужных цветов, который уже сделал несколько шагов навстречу отшатнувшейся от него в страхе толпе.

— Он приближается!

— О Боже, о Боже!.. — кричала женщина, присевшая возле меня на корточки и, закрывшая голову руками в страхе, что ее раздавит отступающая толпа.

Я чуть не упала на нее, когда мой охранник начал оттеснять меня к стене одного из домов, за металлическим выступом которого можно было укрыться.

— Свяжитесь с главным офисом службы безопасности! — вопила я, стараясь перекричать толпу и не выпуская из виду кчина. Мы были совершенно беззащитны перед ним.

— Это сделает Квон. Мы слишком близко от него, — ответил мой охранник, прижимая меня к стене.

Я не сводила глаз с кчина.

Он наклонил голову, сложил большие крылья и, повернувшись с невероятной быстротой, исчез за углом, где располагался вход в шлюзовую камеру, ведущую в зону Дыма. Паника начала распространяться со скоростью пламени, мгновенно разгорающегося на ветру, и толпы народа ринулись прочь из этого сектора в глубину зоны Холма.

Раздался пронзительный звук сирены тревоги, заглушивший страшный шум, стоявший вокруг, и замигали красные огни, предупреждавшие об опасности.

— Командир! С вами все в порядке?

Квон протиснулся ко мне сквозь толпу и теперь с тревогой смотрел на меня.

— Да. Очистите этот сектор! — прокричала я, надрывая голосовые связки, чтобы сержант услышал меня сквозь невообразимый шум.

Сейчас я думала только о Квотермейне и надеялась, что он слышал крики и успел спрятаться от кчина.

— Куда вы?..

Квон схватил меня за руку, когда я уже собиралась направиться к входу в зону Дыма. Квотермейн сказал, что будет ждать меня там.

— Мне нужно посмотреть…

Я оттолкнула его и устремилась вперед. Мимо перевернутых столов и забрызганной кровью еды. Мимо лежащих на полу стонущих людей, раздавленных толпой… Я чуть не поскользнулась в луже крови, которая все еще сочилась из обезглавленной жертвы кчина.

За мной, стараясь не отставать, следовали двое сотрудников службы безопасности. Дойдя до поворота, мы остановились и заглянули за угол.

Мы увидели кровь, несколько мертвых тел и кчина, стоявшего у входа в главную шлюзовую камеру. Он обернулся к нам, и свет погас.

— Рассредоточиться!.. — крикнул Квон, и мы бросились врассыпную.

Я мотнулась назад, туда, где, по моим расчетам, находился ближайший дверной проем. Прежде чем я успела сделать несколько шагов, мощный порыв воздуха отбросил меня в другую сторону, и что-то ударило в поясницу с такой силой, что я задохнулась от боли.

Я упала на палубу возле стены, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. Сирена все еще надрывно завывала.

— Свет! Включите аварийное освещение! — Это был голос высокого охранника. — Санитаров сюда!..

Раздался топот ног, едва слышный сквозь вой сирены. Прошло уже достаточно времени для того, чтобы автоматически включилось аварийное освещение, но света все еще не было. Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чувствуя страшную боль в пояснице, и, держась рукой за стену, с трудом, пошатываясь, встала на ноги. У меня подкашивались колени, голова кружилась, в темноте ничего не было видно. Я вспомнила, что перед входом в шлюзовую камеру лежали мертвые тела. Это были человеческие трупы.

Наконец вспыхнуло несколько синих ночных огней, они мерцали тут и там, но их было явно недостаточно для того, чтобы осветить место происшествия.

Передо мной лежала главная магистраль, по которой я прошла совсем недавно. Я медленно обернулась туда, где находилась наружная стена зоны Дыма. Там передвигалось множество огней. Неужели никто не догадается отключить эту чертову сирену? Я поняла, что блуждающие огни — это люди с фонариками, обследующие место происшествия. Я присела на корточки рядом с одним из мертвых тел. Вскоре подоспел санитар. Осветив фонариком мое лицо, он покачал головой и что-то произнес, но его голос заглушал вой сирены.

— Что? — переспросила я его.

Он поднял руку и провел ребром ладони по своему горлу, а затем перешел к другому телу.

Наконец сирена смолкла.

Установившуюся вдруг тишину разорвал женский крик, вопль отчаяния. Я поспешила к площадке перед шлюзовой камерой. Ко мне кто-то подошел и осветил фонариком останки человеческого тела, лежавшие у моих ног.

— Это мистер Квотермейн, не так ли? — услышала я голос сержанта Квона. Он стоял рядом со мной. — Чуть поодаль мы нашли Джонса.

Ситуация обострялась. Я не знала, что делать.

 

День третий, 2:00 ночи

— Хэлли?..

Услышав голос Мердока, я резко обернулась. Освещение в зоне Холма все еще было тусклым, и я не могла рассмотреть выражение лица Билла, но, судя по его голосу, он был потрясен.

— Значит, именно отсюда он проник в жилую зону станции?..

Я кивнула. Мы стояли у одного из технических люков. Крышка была почти сорвана и болталась на одной петле под острым углом к палубе. Рядом с люком группа одетых в белые халаты медиков упаковывала свое оборудование, а команда инженеров нетерпеливо ждала, когда они закончат и уйдут, чтобы приступить к работе.

— Он может двигаться по техническим туннелям. Но я не понимаю, как ему это удается?

Я представила себе огромную фигуру кчина, которую видела совсем недавно: его рост достигал, должно быть, трех метров, а размах крыльев был и того больше. Наверное, он наделен способностью складываться, уменьшая свое тело в объеме. Это вполне могло быть предусмотрено при создании существа, предназначенного, чтобы захватывать вражеские корабли. Ведь единственным доступом в них мог быть узкий туннель, подобный нашим техническим…

— Мы герметично закрываем все аварийные двери, ведущие в систему рециркуляции, — продолжала я, не сводя глаз с технической команды, которая начала работать над поврежденным люком. — Это, конечно, временная мера, но большинство работ должно быть произведено вручную из-за отказов оперативной системы, поэтому для завершения операции нам потребуется пара часов.

Мердок больше смотрел на меня, нежели следил за действиями технической команды.

— Давайте вернемся в офис службы безопасности, — предложил он, стараясь перекричать шум работающих агрегатов.

Мердок повернулся и направился в свой отдел. Я последовала за ним, хотя и без особого желания. Я предпочла бы остаться с инженерами и следить за их действиями в надежде, что меня осенит какая-нибудь счастливая идея.

Группа Мердока покинула центр, как только узнала о появлении кчина в зоне «Дельта». Но к тому времени, когда они подоспели к нам, кчин уже исчез — возможно, скрылся в том же туннеле, через который попал сюда. Он продолжал выводить из строя наши датчики, и мы не могли противодействовать этому. Я считала, что сбои в энергосистеме происходят тоже по вине кчина; впрочем, эти внезапные отключения освещения могли быть следствием выхода из строя наших оперативных систем.

В этом секторе, прилегающем к зоне Дыма, все еще было полутемно. К тому времени, когда прибыли техническая команда и группа сотрудников службы безопасности, обломки мебели и разбросанную по палубе снедь частично убрали с главной магистрали. Синие вечерние огни были включены и тускло мерцали. Большинство обитателей станции все еще прятались по домам, но перед закрытыми магазинами, стоявшими вдоль магистрали, уже начали собираться группки взволнованных жителей станции, которые что-то возбужденно обсуждали. Поговорив, они быстро расходились. Некоторые бежали разыскивать свой скарб, брошенный на улице, другие уносили детей подальше от опасного места. До меня доносились обрывки разговоров.

— …прямо под нами…

— …они прибудут на кораблях…

— …только если вы сможете раздобыть…

— …служба безопасности совершенно бездействует!..

Человек, который произнес последнюю фразу, внезапно заметил Мердока и испуганно ретировался.

Мердок хмуро посмотрел ему вслед.

К тому моменту, когда мы уже покидали место происшествия, на улице стало более многолюдно. Несколько раз прохожие сталкивались со мной и продолжали свой путь, даже не извинившись. Было невыносимо душно: воздух казался жарче, чем обычно.

Когда я стала расстегивать ворот, то ощутила дрожащими пальцами на ткани что-то мокрое и липкое. Это была кровь. Чья-то кровь…

Кровь Брина?

Хорошо, что вокруг царил полумрак и Мердок не мог разглядеть выражения моего лица. Я не хотела, чтобы он заметил мою слабость.

Мое внимание привлекло какое-то движение наверху. Я вздрогнула всем телом и попятилась, чтобы быть поближе к Мердоку, но, подняв глаза, увидела, что это всего лишь еще одно полотнище красной ткани, которое вывесили из окна второго этажа близлежащего дома в надежде отпугнуть чудовище.

То тут, то там начало зажигаться дневное освещение, и на улице появилось больше людей.

— Где они?..

Приземистая женщина, голова которой была повязана узорчатым шарфом, загородила мне дорогу.

Приблизив свое лицо к моему, она в упор смотрела на меня.

Ее кожа блестела от выступившего пота, между бровей залегла глубокая морщина, свидетельствовавшая о тревоге.

— Когда они снова появятся?..

Я знала эту женщину. Она была владелицей одной из продуктовых лавок, стоявших около рынка.

— Никто не появится, — сказала я. — Мы держим все под контролем. Вы не должны паниковать.

— Чего вы ждете? — Отступив на шаг, она уперла руки в бока. — Никто ничего не сообщает нам! Люди говорят, что вы слишком заняты организацией защиты верхних уровней, чтобы беспокоиться о нас здесь, внизу!

— Это неправда. Служба безопасности…

— Разве служба безопасности делает что-нибудь для нас? — перебила она меня. — Не смешите меня! Мы считаем, что они позволят «мечам» сделать грязную работу и очистить от нас зону Холма, а затем вы все заживете здесь в свое удовольствие. — Послышались возгласы, выражавшие согласие. Вокруг нас собралась толпа народа.

— Это просто смешно, — сказала я. Мне было трудно подобрать нужные слова. — Если бы ситуация действительно была столь опасна, мы эвакуировали бы всех жителей вне зависимости от уровня.

Женщина все так же недовольно хмурилась.

— Вы могли бы по крайней мере сообщить нам, что происходит.

— Мы не можем сделать официальное заявление, потому что система связи в зоне «Дельта» вышла из строя, — сказал Мердок, пришедший мне на помощь. Его глубокий голос и вид его статной фигуры несколько успокоили толпу. — Обратитесь к представителям ваших жилых блоков, они доведут до вашего сведения официальную информацию. И, пожалуйста, успокойтесь. Нет никаких причин для паники.

Толпа неохотно разошлась, и мы продолжили свой путь.

— Всюду беспорядок, — ворчал Мердок. — Жители сеют панику и пытаются держаться подальше от зоны Холма. Но куда им идти? Нам необходимо предотвратить возможную давку, в которой могут пострадать люди. Большинство транспортных средств вышло из строя.

Мы вошли в офис службы безопасности, расположенный в зоне Холма. У входа толпились возбужденные жители, пытавшиеся заговорить с Мердоком, в холле тоже было многолюдно. Люди осаждали дежурного сержанта многочисленными вопросами, в помещении стоял невероятный шум.

Наконец мы переступили порог кабинета Мердока, где царила благословенная тишина. Оказаться в знакомой обстановке, вдали от галдящих толп было для меня таким облегчением, что я неожиданно для себя чуть не разрыдалась. Мердок сразу же уселся за свой стол и стал проверять работу различных систем наблюдения и связи. Я села в кресло, чувствуя, как у меня дрожат колени.

Взглянув на меня, Мердок что-то пробормотал, порылся под столом и, достав термочайник, налил в чашку какой-то жидкости, смутно напоминавшей чай.

— Выпейте это, — потребовал он, подвинув ко мне чашку небрежным жестом и не обращая внимания на то, что часть чая выплеснулась на стол. — Это вам поможет прийти в себя.

Взяв чашку дрожащими руками, я больше половины содержимого пролила на пол, но оставшиеся несколько глотков действительно несколько успокоили меня. Я начала лучше соображать.

— Есть ли какие-либо новые сведения о кчине?

Мердок отрицательно покачал головой.

— Нет, никаких достоверных известий. Похоже, он где-то затаился.

Необходимо было немедленно перекрыть все ходы и выходы в жилой зоне Холма так, как мы это уже сделали с подпалубным пространством. Но на это потребовалось бы несколько часов, ведь надо было сначала эвакуировать жителей. За это время кчин мог перебраться куда угодно. К тому же нам негде было бы разместить эвакуированных.

Что же делать? Мне приходило в голову только одно: вывесить красные флаги и сдаться.

— Вы хотите сохранить изоляцию центра? — спросил Мердок, не сводя глаз с экрана монитора, где появились какие-то данные.

Поднявшись со своего места, я обошла неверной походкой стол и встала у него за спиной, чтобы видеть выведенную на экран информацию.

— Принятые нами меры, очевидно, вовсе не мешают кчину передвигаться по станции, — сказала я. — С другой стороны, для нас проще было бы контролировать выходы из спиц.

Он кивнул, а затем повернулся на вращающемся кресле лицом ко мне. Непривычно было смотреть на Мердока сверху вниз.

— Я начинаю думать, что вы, быть может, были совершенно правы, когда говорили о необходимости применения против кчина неортодоксальных методов, — промолвил он.

— Каких именно? Вы имеете в виду, что следует все же поговорить с ним?

Я произнесла эти слова с сарказмом. Перед глазами все еще стояли ужасные картины: кровавое месиво, обезглавленные трупы, панические истошные вопли, толпа, сметающая все на своем пути…

Я не могла сейчас обсуждать возможность переговоров с кчином.

Но Мердок, похоже, был настроен вполне серьезно.

— Возможно. Подумайте об этом. Кчин ведет себя вовсе не так, как мы могли бы предположить. Я не знаю, насколько мы можем доверять Триллиту в этом вопросе.

— Ведет себя не так? — не поняла я. — Что вы этим хотите сказать?

— Все источники в один голос утверждают, что «мечи» были запрограммированы. Да, конечно, они поддаются обучению, но главная линия их поведения строится на основе очень сильных инстинктов. Они, как предполагалось, должны открыто нападать, убивать и улетать. И обычно кчины действуют группами. Если они начали убивать, их нельзя остановить. Поведение нашего кчина похоже на эту схему?

Я отрицательно почала головой. «Наш» кчин пробрался на станцию тайком на чужом корабле, убил всех, кто был связан с его появлением здесь, а затем спрятался и продолжает скрываться.

— Может быть, он научился управлять некоторыми инстинктами? Например, прошел специальный курс обучения…

— Или кто-то, находящийся здесь, на станции, управляет им.

— Здесь?

Я считала, что разум, пославший кчина сюда выполнить грязную работу, находился далеко, за несколько парсеков от Иокасты.

— Да. — Мердок опустил глаза и глубоко вздохнул. Одной рукой он опирался о стол, а пальцы другой поигрывали с замком кобуры. — Думаю, нам следует вновь поговорить с инвиди.

Мердок, очевидно, подозревал Эна Барика.

— Тот, кого мы ищем, обладает мощными ресурсами и возможностями, позволившими ему тайно доставить кчина на станцию из Центра, почти на окраину галактики, и так щедро заплатить Кевету, что тот согласился рисковать собственной жизнью, — продолжал он.

— Подождите. — Я потерла виски, чувствуя, как у меня начинает болеть голова. — Прежде чем мы начнем искать виноватого, нужно решить, что нам делать с кчином.

— В настоящее время мы ничего не можем противопоставить ему, — сказал Мердок. Его голос звучал не совсем уверенно. — Скоро мы закончим блокировку дверей аварийных выходов из технических туннелей. Изолируем спицы и центр. Расставим в жилых зонах побольше стражей порядка, установим силовые поля, активизируем аварийные системы…

— В дальнейшем количество сбоев в системах будет увеличиваться, вы это учитываете? — спросила я. — Бригада ремонтников из технического отдела, на которую напал кчин, не успела ничего наладить.

— Разве мы не можем поддерживать работу систем в кольцах автономно, на местах?

— Вы не понимаете простых вещей. Мы так и делаем. Но существует ряд систем, работа которых может быть скоординирована только из центра. Если слишком много звеньев выходит из строя, перестает работать вся цепь. То, что мы видим вокруг, это только начало конца.

Мердок беспомощно уронил руки.

— И когда наступит конец? То есть через какой промежуток времени неполадки систем примут необратимый характер?

— Боже мой, откуда я знаю! — Я прикрыла глаза, пытаясь визуально представить всю сеть оперативных систем станции в целом. Сколько времени потребуется, чтобы разрушить ее? — Я должна спросить Мака, что он думает на этот счет. Но если и дальше все пойдет так, как идет сейчас, то нам необходимо найти способ пробраться в центр в течение ближайших сорока восьми часов. Если же кчин продолжит свои диверсии, то через двадцать четыре часа наступит конец.

— Дьявол!..

— Вы получили письма Брина?

Я была удивлена, что мне удалось произнести это ровным голосом.

— Да, получил. Мне жаль Квотермейна. Я собираюсь поговорить с его другом, Рейнитом, чтобы выяснить, не у него ли Брин скрывался вчера. Да, я знаю, — опередил меня Мердок, видя, что я хочу возразить ему. — Рейнит сказал вам, что не видел вчера Квотермейна, но людям свойственно лгать. Или Квотермейн мог зайти к нему позже, уже после вашего разговора.

Почему кчин убил Брина? У меня сжалось сердце от бессмысленности пережитых нами потерь.

— Вы что-нибудь нашли у него?

— Ничего. При нем не было даже индивидуального информационного диска.

— А поблизости ничего не обнаружили?

Мне нелегко давались эти вопросы, но я должна была узнать, что именно Брин хотел передать мне и почему его лишили Хйгзни.

Я объяснила Мердоку, что из письма Брина неясно, что он подразумевал под словами «это» и «все» — устройство, которое Эн Барик дал ему, чтобы переписать на него нлитри или само «нлитри».

— И мы не знаем, что это за информация?

— Нет. Но Эн Барик теперь расскажет мне обо всем.

Мне вдруг захотелось отправиться в зону Дыма и выместить свою злость на Эне Барике, устроив ему жесткий допрос, но вместо этого я расплакалась, опустив голову на скрещенные на столе руки, чтобы скрыть от Мердока залитое слезами лицо.

Через несколько мгновений я услышала скрип его кресла и почувствовала, как он положил мне на плечо свою большую теплую ладонь.

— Побудьте лучше здесь, — сказал Мердок. — Подождите, пока я схожу и поговорю с Рейнитом, а затем мы вернемся к обсуждению операции и разработаем план действий.

Он убрал руку с моего плеча. Я подняла голову и увидела сквозь пелену слез, что все расплывается перед моими глазами.

— Спасибо. Я подожду вас здесь.

Он направился к выходу, и я проводила его взглядом.

Впервые за время нашего знакомства Мердок проявил ко мне человеческое сочувствие, выйдя за рамки чисто служебных отношений. Я не понимала, почему он так поступил — подействовала ли на него острота момента или, может быть, он давно уже хотел установить со мной менее официальные отношения? Я спрашивала себя, как мне реагировать, если он вдруг захочет сблизиться со мной еще больше?

Внезапно я вспомнила Геноита, и меня охватила тревога. Я ведь еще не рассказала Мердоку о его появлении на станции!..

Я пересела в кресло хозяина кабинета и, поморгав, вновь сфокусировала зрение. Один бог знает, где сейчас Геноит. В любом случае я решила отложить допрос Эна Барика и дождаться возвращения Мердока. Брин вполне мог рассказать Рейниту что-то об инвиди, и эта информация поможет мне выстроить разговор с Эном Бариком. А тем временем я хотела разобраться в характере сбоев системы жизнеобеспечения, чтобы убедиться, не упустили ли мы что-то очень важное и нельзя ли действительно устранить неполадки, не входя в центр.

Через несколько минут я поймала себя на том, что сижу, тупо уставясь на экран, на котором по бледно-синему фону рассыпаны черные символы…

Черные символы начинают сливаться, образуя черное небо. Я нахожусь в космическом корабле вместе с Рэйчел. Мы сидим лицом к лицу, подтянув согнутые в коленях ноги к подбородку, в одной капсуле. Заполняющее ее вещество очень похоже на слизь. Звезды проплывают за окном и кажутся такими близкими. Некоторые из них барабанят в стекло…

— Какой милый сон, — говорю я Рэйчел.

— Именно поэтому я здесь. — Она смеется и, наклонившись вперед, похлопывает меня по колену. — Вы знаете, почему мы прибыли сюда?

Внезапно я вижу над собой низкое небо, до которого, кажется, можно дотронуться. Я уже была здесь прежде. Знакомая вязкость лижет мне пальцы, и слизь скользит под ногами. От нее исходит зеленоватый отблеск, который заполняет весь мир кисловато-сладким резким запахом, въевшимся в мою кожу.

Хэлли!

Кто меня зовет?.. Воздух слишком густ, чтобы видеть, слишком густ, чтобы слышать. Звук должен войти прямо в мой мозг, и это означает, что они — здесь. Почему они зовут меня?..

— Хэлли!..

Это был голос Мердока. Он перегнулся через стол, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Отправляйтесь к себе, в жилой блок.

Я выпрямилась в кресле, моя шея очень болела.

— Ой!..

— Я дам вам сотрудника, он проводит вас до дома.

— Нет. — Мой голос прозвучал слабо и неубедительно. — Нам надо поговорить. Что вы узнали у Рейнита?

Мердок скинул куртку и уселся в кресло, стоявшее напротив стола. Вытянув ноги, он шумно вздохнул.

— Рейнит был очень расстроен. Он рассказал нам, что знал.

Расстроен… Еще бы! Хорошо, что меня там не было.

— Брин приходил к нему? Может быть, он был там, когда я говорила с Рейнитом, то есть утром после убийства Кевета?

— Да, именно так. Квотермейн встретился с Рейнитом в зоне Холма и сказал ему, что видел того, кого убили в зоне «Сигма». Он заявил также, что ему нужно время, чтобы прийти в себя. — Мердок с сочувствием посмотрел на меня. — Да, Квотермейн был у Рейнита, когда вы говорили с последним. Рейнит солгал вам.

— Брин рассказал Рейниту, что он делал в зоне «Сигма»?

Мердок с недовольным видом отрицательно покачал головой.

— Нет. Он сказал: «Не спрашивай меня об этом», и Рейнит не стал допытываться. Во всяком случае, он так утверждает. Рейнит говорит также, что Квотермейн был одновременно чем-то очень озабочен и огорчен, как если бы у него возникли какие-то серьезные проблемы и он пережил шок.

— Значит, мы так и не приблизились к разгадке тайны. Что же произошло в складском отсеке?

Мердок отодвинул кресло и внезапно энергично вскочил на ноги.

— Кажется, есть кое-кто, кто мог бы помочь нам разобраться в этом запутанном деле.

— Как я уже говорил командиру Хэлли, — сказал Вич, — я хотел только быть полезным в решении насущных проблем, касающихся наших отношений с сэрасами, нашей несостоятельности перед лицом угрозы, исходящей от их кораблей.

Он заерзал на жестком стуле. Его синий костюм был измят и испачкан пылью, антенны согнулись, что было признаком испытываемого им отчаяния. Мердоку не следовало держать его в одной камере с остальными задержанными в этот день лицами. В конце концов Вич явился к нему добровольно после того, как в зоне «Дельта» появился кчин. Сасаки, с которой мы встретились в коридоре по пути в допросную, пошутила, что Вич, вероятно, посчитал здание службы безопасности самым безопасным местом на станции, после того как узнал, что по Иокасте разгуливает кчин. Мне это замечание показалось хотя и обидным для Вича, но, по существу, правильным.

— Давайте говорить начистоту, — сказал Мердок. — В своем рвении «быть полезным в решении насущных проблем» вы прочитали частное письмо Брина Квотермейна, адресованное командиру Хэлли, а затем рассказали о его содержании лицу, которое не входит в штат административных работников станции. Кчеру, торговцу Триллиту. Я прав?

— Да, все правильно. Однако я хотел бы указать на то, что…

— О, я забыл, — прервал его Мердок. — Именно этому кчеру вы в течение нескольких месяцев передавали секретную информацию.

— Мердок, Триллит шантажировал Вича, — напомнила я.

— Это он сам так утверждает. — Мердок хорошо играл свою роль «плохого» полицейского. — Затем вы оба решили, что могли бы найти управу на инвиди. Триллит, должно быть, послал свою горничную на нижний уровень, велев ей разыскать Джонса. Вы же знали о связях Джонса и Кевета, не так ли? И подумали, что сможете заполучить нлитри у Квотермейна. Вы и Триллит послали кчина убить Квотермейна и Джонса.

Вич вздрогнул.

— Нет, это настоящий абсурд. Ни Триллит, ни я… мы никогда… Мы не имеем никакого отношения к кчину, ни малейшего. — В волнении он приподнялся со стула. — Вы бы сначала разобрались во всем, шеф Мердок, прежде чем что-то утверждать. Триллит явился к вам, чтобы вы его защитили, не так ли? А вы отправили его обратно. Вы тратите все свое время и прикладываете все усилия, стараясь взять под защиту лишь ваших соотечественников, землян. А когда один из представителей «Четырех Миров» нуждается в вашей помощи, вы отказываете ему. — Вич взглянул на меня. — Это явное предубеждение, командир. Я хочу подать жалобу в судебные органы.

— Вы не сможете сделать это, находясь под арестом, — заявил Мердок.

— Прошу прощения, — сказал Вич. — Подразделом 33 Кодекса…

— Вич, — мягко остановила я его. Он посмотрел на меня и снова уселся на стул. — Мы не знаем, каким образом, но Триллит связан с кчином.

Я не сказала о наших подозрениях — о том, в частности, что тот, кто управляет кчином, находится на станции. Если это так, то это означало, что они могли войти в контакт с Джонсом гораздо проще, чем мы первоначально думали. Не надо посылать никаких сигналов извне.

— Как вы думаете, что такое это нлитри и у кого оно может сейчас быть? — спросила я.

Его антенны слегка дернулись.

— У меня создалось такое впечатление, что оно находилось у мистера Квотермейна. В конце концов он первым вошел в складской отсек. Во всяком случае, об этом свидетельствует найденная вами улика, не так ли?

Мердок уклончиво хмыкнул. Все поверхности в отсеке сначала были тщательно протерты, а потом на них оставлены следы ДНК, что является еще одной уликой. Брин, должно быть, прежде чем скрыться, хотел уничтожить все следы. Он намекал на это в своем письме. Мы предполагали, что Брин пришел первым в отсек и, открыв дверь, спрятался от кчина.

Я все еще не понимала, почему Вич так долго шпионил за нами, почему он предал нас, вступив в сговор с Триллитом, и, очевидно, не испытывал по этому поводу никаких угрызений совести.

— Разве вас не беспокоило, что информация, которую вы предоставляли, могла быть использована против нас всех?

— Я никогда сознательно не причинял вреда станции и ее обитателям.

— Кто ваш хозяин? — спросил вдруг Мердок. — На кого вы, в конце концов, работаете?

Вич не сразу ответил, а когда все же заговорил, его голос был менее уверенным и бесстрастным.

— Я не сочувствую какой-либо определенной идее или лицу, я всегда стою на стороне порядка. Порядок поддерживается балансом сил. В настоящее время власть в Конфедерации принадлежит «Четырем Мирам». Только время рассудит, достигается этим баланс или нет…

— Именно поэтому вы можете в одно и то же время работать и на меня, и на них, — сделала я заключение, начиная понемногу понимать его.

— Командир, я поддерживаю вас, потому что вы всегда оказывали предпочтение… — он внезапно замолчал и, казалось, глубоко задумался, подыскивая нужные слова, — …если не порядку, то по крайней мере балансу. Вы мудро повели себя в ситуации с сэрасами, хотя я не сразу оценил эту вашу мудрость.

— Но вы… — начала было я, но не стала продолжать, решив сменить тему разговора. — Скажите, — я выдвинула кресло из-за стола, так что мы теперь сидели совсем близко друг к другу, — вы говорили, что хотели решить наши проблемы, возникшие из-за сэрасов, оказав давление на инвиди. Следовательно, вы считаете, что инвиди в принципе могут спасти нас, освободив от захватчиков, но не делают этого, так?

— Да, вы правы.

— Почему вы так думаете?

— Потому что я не верю, что они не способны помочь нам, — заявил он убежденно.

Похоже, я одна на станции считаю, что инвиди не обманывают нас.

— Если мы сами освободимся от сэрасов, у нас не будет никаких оснований оставаться частью Конфедерации, не так ли? В таком случае каким вам видится наше будущее?

— Можно быть независимым как от Конфедерации, так и от Земли, — ответил он.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я говорю о статусе запланированного нейтралитета. Он включает в себя период после объявления нейтралитета, в течение которого претендент юридически имеет право на статус неприсоединившегося субъекта, но фактически детали конечного соглашения еще не разработаны. В случае если субъект является колонией — к этой категории и можно отнести Иокасту, — соглашение, хотя и с некоторыми оговорками, должно быть ратифицировано тремя членами Совета, не являющимися представителями той стороны, колонией которой был субъект.

Вот какая казуистика ожидает нас в случае, если мы избавимся от сэрасов.

— И вы думаете, что Иокаста должна пойти по этому пути? — спросила я.

Вич с удивлением взглянул на меня.

— Я не задумывался над этим, но тем не менее это один из возможных вариантов нашего будущего. Хотя он не может быть воплощен немедленно.

Мердок, который долго хранил молчание, решил наконец вступить в разговор.

— Я хочу поговорить с Триллитом, — заявил он, бросив недоверчивый взгляд на Вича. — Посмотрим, что он скажет. Возможно, его показания войдут в противоречие с вашими словами. Встретимся в моем офисе.

— Что нам делать с Вичем?

Мне было жаль оставлять мелота в общей тюремной камере. Кроме того, меня ужасала мысль о необходимости выполнять обязанности управляющего — помимо своих собственных.

Мердок остановился на полпути к двери.

— Посадите под домашний арест. Причем перекройте ему все доступы к информации.

В ожидании Мердока я занялась проверкой технической информации. В работе оперативных систем никаких изменений не было, то есть их состояние за это время не ухудшилось. Кчин не подавал никаких признаков жизни. Мы понятия не имели, где он мог сейчас быть.

В этот момент в офис ворвался торжествующий Мердок.

— Наконец-то я выбил правду из ублюдка, — с довольной усмешкой заявил он.

— И что же вы узнали? — Я встала из-за его стола, за которым работала, и пересела в свободное кресло.

— Начнем с главного. — Он уселся на свое место и начал говорить, загибая пальцы на руках. — Кевет приходил к Триллиту в тот день, когда на Иокасту прибыли спасенные члены экипажа «Калипсо». Он сообщил Триллиту, что Джонс просил его доставить на станцию кого-то, появившегося в системе Абеляра. Поэтому Кевет и согласился участвовать в спасательной операции после взрыва мины.

— Джонс разговаривал с Кеветом до взрыва или после него?

— Триллит считает, что до взрыва. Но он ничего конкретно не знает ни о времени, ни о месте разговора. Когда мина взорвалась, Джонс, очевидно, дал сигнал Кевету, означавший, что пора действовать.

— Следовательно, они фактически не знали, что произойдет взрыв мины?

— Возможно. — Мердок был осторожен в выводах. — Так или иначе, но Джонс, очевидно, не знал, что Кевет обо всем рассказал Триллиту. Судя по тому, как чисто был убран корабль Кевета, можно предположить, что он доставил на станцию кчина. Позже той же ночью Кевет встретился с Джонсом и кчином в складском отсеке, куда были помещены вещи с борта «Калипсо». Мы не знаем, почему они встретились именно там. Но это был тот же самый отсек, куда незадолго до их прихода с помощью «отмычки» проник Брин Квотермейн, чтобы найти там что-то для Эна Барика. Мы не знаем, нашел ли он то, что искал, но я думаю, что Брин спрятался в отсеке и стал свидетелем убийства Кевета. Джонс, возможно, убежал или кчин позволил ему беспрепятственно уйти. Не знаю. Но мне совершенно очевидно, что кчин и Джонс — звенья одной цепочки.

Как жаль, что у меня не было возможности поговорить с Брином о событиях той ночи. Действительно ли убийство Кевета явилось следствием внезапной размолвки среди преступников, или кчин и Джонс намеренно убирали лишних свидетелей?

— Кстати, — сказала я, — вы проверили содержимое контейнеров после убийства Кевета? Там все цело?

— Да, ничего не пропало, — ответил Мердок и продолжал свой рассказ: — На следующее утро к Триллиту явился Вич с известием о нлитри и предложил своего рода мягкий шантаж Эна Барика, целью которого было склонить инвиди к активным действиям по вызволению Иокасты из плена сэрасов. Триллит, который намеревался извлечь из этого дела личную выгоду, решил сам завладеть нлитри. Триллит знал о связях Джонса и Кевета и поэтому вошел в контакт с первым, надеясь купить у того информацию о его боссах и заодно о нлитри — в случае если Джонс видел, как Брин в отсеке искал его.

— Наверное, Брин вышел на связь с Эном Бариком уже после этого, и инвиди велел ему залечь на дно, — заметила я.

— Согласен. Далее, Джонс стал избегать Триллита, и тот, раздосадованный, дал интервью Флориде, помните?

— Да, то, в котором он фактически заявил, что Брин находится в бегах, прихватив вещицу, изготовленную по технологии инвиди. Так что любой мог бы догадаться, о чем идет речь.

— Да, любой. И тут появляется кчин и убивает обоих свидетелей.

— Почему он убил Джонса, ведь тот, похоже, был участником заговора? — Это обстоятельство смущало меня.

— Потому что мы уже вышли на его след, — мрачно сказал Мердок, — который, правда, ведет к тому, о ком мы ничего не знаем. Мы не знаем, кто давал Джонсу распоряжения и кто управляет кчином. Хорошо, если это одно и то же лицо, нам было бы легче выследить его. Мы не знаем, что представляет собой эта чертова информация, которой все так отчаянно жаждут завладеть, и почему она нужна Барику. Почему кчин убил Кевета, Квотермейна и Джонса? Входили ли все они в заговор?

— То, что кчин расправился с Брином, выводит из-под подозрения Эна Барика, не так ли? — высказала я вслух предположение.

— Если только инвиди сам не хотел избавиться от Квотермейна, — заметил Мердок. — Может быть, как и Кевет, он перестал быть ему нужен.

— Нужен для чего? Вы рисуете здесь картину грандиозного заговора, Билл, но, мне кажется, его масштаб вами сильно преувеличен. Мы находимся на крошечной станции на окраине галактики. Здесь не может быть интриг вселенского масштаба.

— Вы ошибаетесь, Хэлли. Все, что имеет отношение к инвиди, приобретает галактический масштаб.

Я вздохнула.

— Я еще раз поговорю с Эном Бариком. И не забудьте, — прибавила я, — что мы до сих пор не знаем, как «Калипсо» добралась сюда. Я обнаружила кое-какие доказательства того, что их полет пятьдесят лет назад проходил по намеченному курсу и не представлял собой ничего необычного, но мы не знаем, что случилось потом.

Мердок застонал, у него не хватало пальцев на руках, чтобы пересчитать те факты, которых мы не знаем.

 

День третий, 4:00 утра

«Ему нужно кое-что в той зоне станции, в которую ему трудно добраться. Речь идет о складском отсеке в «Сигме». Он дал мне приспособление, необходимое, чтобы беспрепятственно войти туда.

Он говорит, что я не должен знать подробностей.

Он говорит, что это нлитри. Если попытаться перевести это понятие, то наиболее близкое к нему по смыслу слово будет «информация», хотя нлитри шире по своему значению и вмещает в себя все — от докладной записки до пророчества. Я полагаю, что эта информация находится на чипе или каком-нибудь другом устройстве хранения данных. Мастер снабдил меня всем необходимым, чтобы переписать ее в любом случае.

Он обещал многое рассказать мне, как только я заполучу нлитри, а вы знаете, какое значение имеет для меня всякая новая информация.»

Нашел ли Квотермейн то, за чем был послан? Судя по его второму письму — да, нашел.

«Я буду ждать вас, потому что хочу передать это именно вам. Мне кажется, я знаю, зачем ему нлитри, но мне не нравится то, что он задумал. Он велел мне вернуть все, но я сказал, что потерял это.»

Возможно, сказав Эну Барику о том, что потерял «это», Брин подписал себе смертный приговор. Может быть, кчин завладел информацией и Барик уже получил то, что хотел. Но в таком случае именно Эн Барик является тем таинственным лицом, которое управляет кчином. Однако это предположение еще больше запутывает все дело, вне зависимости от того, что говорит Мердок о галактических заговорах. Если Эн Барик знал, что в сговоре участвует кчин, то зачем он тогда попросил Квотермейна принести ему нлитри? Впрочем, возможно, инвиди просто не доверял кчину, существу непредсказуемому… Однако снова возникает вопрос: зачем Эну Барику понадобилось бы убивать Брина? Он просто мог бы дождаться, когда нлитри будет доставлено ему.

А что, если — подсказывал мне внутренний голос — Эн Барик перехватил второе письмо Квотермейна, в котором тот говорил, что хочет передать нлитри мне, а не инвиди? И почему Брину не нравились замыслы Барика, связанные с находкой?

Конечно, невмешательство Барика в дела станции оказалось такой же фикцией, как и невмешательство инвиди в дела Земли. Даже Вич полагал, что Эн Барик мог войти в контакт с Конфедерацией, если бы захотел. Вместо этого, вместо попыток заполучить что-то из того, что находилось на борту «Калипсо», ему следовало бы просто помочь нам выбраться из этой передряги.

Я была ужасно рассержена на Брина. Нет чтобы немедленно явиться ко мне и все рассказать — он стал клясться в мистической привязанности к инвиди, а затем, надев нелепый костюм, отправился в складской отсек, изображая из себя грабителя. Если бы он был сейчас здесь, я бы его…

Я прижалась лбом к стене кабины, пытаясь справиться с охватившим меня горестным чувством утраты. Не сейчас, ты не должна расслабляться, потом ты предашься своей скорби, твердила я себе…

Кто-то, стоявший позади меня, кашлянул. Большинство кольцевых лифтов вышло из строя, и мы вынуждены были использовать ручные подъемники, чтобы добраться из одного кольца в другое. Функционировали лишь вертикальные лифты. Типичная ситуация для нашей станции, подумала я, нажимая рычаг, чтобы продолжить продвижение по шахте. Мы отрезаем центр, и больше никому не нужно добираться туда, однако оставшиеся в рабочем состоянии лифты как раз и могут использоваться только для того, чтобы попасть в центральную, изолированную, зону. Иногда я думаю, что дух мин-ловушек, расставленных торами, продолжает преследовать нас и на станции.

Шахты ручных подъемников не такие узкие, как технические туннели, но все равно не очень приятно находиться в их замкнутом пространстве. А что, если кчин явится сюда?..

Наконец я достигла входа в шлюзовую камеру, ведущую в зону Дыма. Это был один из боковых входов, расположенный далеко от места гибели Квотермейна, Джонса и четырех других жителей станции.

Дверь шлюзовой камеры закрылась позади меня с глухим стуком. Я надела маску, ожидая, когда раздастся слабое шипение газа, извещающее о том, что началась замена воздуха.

Почему инвиди не обратился к нам с просьбой разрешить ему доступ к вещам, привезенным с борта «Калипсо»? Почему он решил действовать тайком? Что и для чего понадобилось ему? Исторические данные?

Мог ли инвиди извлечь какую-то пользу из персональных данных членов экипажа? Мне трудно было представить что-либо столь важное и опасное, ради чего Квотермейну стоило бы рисковать жизнью. Но почему Эн Барик не сообщил мне, что ему очень нужна эта информация? Ответ на этот вопрос был очевиден: он не хотел, чтобы в мои руки попало нлитри. Квотермейн не желал признавать это, но я не хотела обманывать себя.

Вспыхнула сигнальная лампочка, извещающая о том, что смена воздуха закончена и я могу войти в зону. Я направилась к выходу.

Коридор в зоне Дыма был, как всегда, наполнен молочным туманом, однако я не заметила вокруг никаких признаков жизни, что было необычно. Жители боялись кчина и предпочитали сидеть дома.

Я остановилась перед дверью Эна Барика и нажала на панель звонка. Никакой реакции. Снова позвонила. Я могла бы не соблюдать право неприкосновенности частного жилища и проверить, дома ли он. Но где еще ему быть? В службу безопасности не поступало сообщений о том, что инвиди покинул зону Дыма. Следовательно, Барик находится в своем жилом блоке. Я снова нажала на панель звонка, на этот раз всей ладонью, и долго держала руку, чтобы идентификационное устройство могло точно установить мою личность. Тот, кто находился внутри, теперь наверняка узнал меня. Я наклонилась к аудиодатчику.

— Мастер Барик, вы знаете, что это я. Мне необходимо поговорить с вами. Срочно. Я не уйду, пока не побеседую с вами, так что лучше впустите меня в дом.

Никакой реакции. Все это довольно глупо. Если, конечно, Эн Барик действительно дома.

Вокруг стояла тишина, которую нарушали лишь потрескивания работающих систем, поддерживающих стабильность окружающей среды. Похоже, здесь они прекрасно функционировали. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Из-за опасности, которая угрожала станции в случае утечки атмосферы из зоны Дыма в другие жилые сектора Иокасты, обслуживанию этих систем уделялось первоочередное внимание.

Я снова нажала всей ладонью на панель звонка, и на этот раз дверь открылась.

Я вошла в просторное жилое помещение. Эн Барик стоял неподвижно на том же самом месте, на котором я видела его в последний раз, когда была здесь. Он словно окаменел. Я осторожно обошла жаровню при тусклом красноватом свете, заливавшем комнату, и приблизилась к хозяину дома несколько ближе, чем позволяли правила приличия.

— Квотермейн мертв.

— Это известно.

— А вы знали о том, что Брин оставил мне сообщение?

— Сообщение?

В его голосе, бесцветном баритоне, слышалось удивление.

— Да, сообщение, — повторила я, и мой голос дрогнул. Нет, я испытывала к Барику не гнев и не возмущение. Как можно гневаться на бесчувственное существо, лишенное всяких эмоций?

— Вы даже не подумали о том, что он может попробовать связаться со мной? Вам даже не приходило в голову, что Брин может сохранить верность своим соплеменникам?

Говоря о верности Квотермейна соплеменникам, я, конечно, выдавала желаемое за действительное.

Застывшая узловатая фигура инвиди слегка пошевелилась.

— Он не желает ни с кем говорить сейчас.

— Это невозможно. Совершено убийство, и вы имеете к нему непосредственное отношение. Я хочу знать, что происходит.

Два его длинных щупальца начали скручиваться, а затем вдруг развернулись. Я взяла себя в руки, стараясь не показать свою робость и не попятиться.

— Он… сожалеет о совершенном насилии. — Конец фразы был произнесен после продолжительной паузы.

— Сожалеет… — Да, мы все сожалеем о случившемся. — Мастер, почему вы просто не обратились ко мне с просьбой о допуске к вещам с борта «Калипсо»?

Инвиди сделал движение по направлению ко мне, и на этот раз я все же попятилась. Я сама подошла к нему на близкое расстояние, но не желала более тесного контакта. Длинные складки кожи, висевшие вдоль его тела с обоих боков, казалось, подрагивали.

— Это было ошибкой. Он пересматривает свои взгляды.

— А что вы скажете о кчине? Это тоже было ошибкой?

Эн Барик замер, превратившись в диковинную каменную статую. Я затаила дыхание, ожидая, что будет дальше.

— Он заблудился. Необходимо вновь обрести правильный путь. Пожалуйста, уйдите.

— Нет, я не уйду, пока не получу ответы на свои вопросы. Это по вашей инициативе на станцию прибыл кчин?

Эн Барик хранил молчание, скручивая свои маленькие щупальца.

— Пожалуйста, ответьте мне.

— Он не знает это существо.

— Да, да, мы говорили об этом в прошлый раз. Вы ведь не поможете нам одолеть его.

Я сама не знала, на что надеюсь. На то, что инвиди активизирует силовое поле или вдруг достанет из складок своего тела непобедимое оружие, словно кролика из шляпы? Технология инвиди подобна волшебству, поэтому, соверши он чудо, я, наверное, не удивилась бы.

— Этот… кчин не был заметен на правильном пути.

— Что это означает? Вы хотите сказать, что ничего не знали о его появлении на станции?. Как далеко вы можете заглянуть в то, что мы называем будущим?

— Вопрос почти не имеет смысла. Все точки имеют существование, поэтому все они видимы.

— Но вы говорили, что некоторые узлы особенно важны.

— Некоторые узлы производят большее количество путей, чем другие.

— А как же индивидуумы, живые разумные существа? Вы можете видеть наше будущее?..

Кстати… могут ли инвиди видеть наше прошлое — не так, как мы сами в проблесках отдельных воспоминаний, но целиком всю жизнь? Ощущает ли Барик во мне Демору, Геноита, Иокасту, слизь? Мог ли он предвидеть смерть Квотермейна?

— Индивидуумы… — Дрожь пробежала по его телу. — Индивидуумы инициализируют пути, согласуясь со своей природой.

— Значит, вы не можете предсказать конкретное действие? Именно поэтому вы не знали заранее, что на станции появится кчин?

— Он допустил ошибку. Инвиди — тоже индивидуумы.

— Зачем ваши соплеменники прибыли на Землю?..

Этот вопрос неожиданно вырвался у меня — он изумил нас обоих.

Молчание.

Стандартных вариантов ответов — таких, как «расширение сфер влияния в галактике», «мирная экспансия», «предотвращение агрессии другой расы, которая могла истощить ресурсы Земли», — мне было явно недостаточно.

— Все дело во… взаимообмене. — Значит, еще неясно, кто кому обязан? — У вас есть потенциал для дезада.

Ах да, индикатор способности ощущать!..

— Наши отношения строятся на признании того, что вы имеете право, чтобы с вами считались. — Похоже, Барик действительно хотел, чтобы я поняла его.

— Значит, вы наблюдаете за нами? Пытаетесь определить, обладаем ли мы чувствами и ощущениями?

— Слово «наблюдать» здесь не подходит.

Я глубоко вздохнула.

— Мастер, послушайте. Мы за последнее время понесли очень много потерь… погиб человек, много лет работавший с вами. Если мы ничего не сделаем, чтобы остановить кчина, на станции произойдет катастрофа. Если вы знаете, зачем кчин прибыл сюда, скажите мне сейчас об этом.

— Он не знает. — Это был совершенно определенный ответ в отличие от остальных.

А кто же знает-то?!

— Что такое нлитри и зачем вы просили Квотермейна принести вам его?

— Он стремится исправить ошибку.

— Что это за ошибка?

— Инвиди учатся… не вмешиваться в дела других. Учатся тому, что вы называете нейтралитетом.

— Не вмешиваться в будущее?..

— Да. При пристальном наблюдении вещь, за которой наблюдаешь, меняется. В континуитет, к которому относятся члены экипажа «Калипсо», вмешался один инвиди.

— Вы имеете в виду Эна Серата?

— Да. Он попросил мистера Квотермейна отыскать… доказательство, как сказал бы мистер Мердок. Доказательство этого вмешательства.

— Нлитри — это доказательство?

— Да.

— Но почему это так важно?

Эн Барик ничего не ответил. Возможно, я должна спросить его, для кого это было важно.

— Это имеет какое-то отношение к кчину?

— Он не видит прямой связи.

— Тогда почему кчин убил Квотермейна? Брин приносил вам это «доказательство» в ту ночь, когда был убит?

— Он не говорил с ним.

Возможно, Барик говорил правду.

— Следовательно, вы не знаете, нашел Брин нлитри или нет?

Действительно, ведь Квотермейн говорил, что «Мастер сам точно не знает, что это».

— Почему вы решили, что эта информация находилась на «Калипсо»?

Длинная пауза.

— Только инвиди может это понять.

И больше я ничего не смогла от него добиться.

Брин сделал меня своим душеприказчиком, черт бы его побрал.

В голографическом завещании он спокойным голосом попросил, чтобы я распорядилась его собственностью. И хотя это причиняло мне боль, я заставила себя просмотреть его персональные файлы.

Сидя в кабинете Квотермейна, я подготовила сообщение для его родителей. Они были уже в преклонном возрасте и жили на Земле, в Окленде. Сообщение было зашифровано и внесено в начало списка официальных писем с грифом «срочно», которые были предназначены для отправки на Землю и в Конфедерацию. Один из сотрудников отдела Вича регулярно просматривал этот файл и удалял из него устаревшие сообщения.

Роясь в документах Квотермейна, я подумала о том, как мало знала его. Я огляделась — маленький кабинет был опрятным и безликим. Стандартная мебель, выпускавшаяся для Конфлота… Нет, настоящая жизнь Брина протекала не здесь.

Твердая позиция Брина в вопросе «Девятка» против «Четверки», если задуматься, объясняла, почему мой друг встал на сторону инвиди. Он был убежден в том, что они несут нам благо. И кто я такая, чтобы спорить с этим? Брин потратил большую часть своей жизни, пытаясь понять инвиди. У нас нет никаких доказательств того, что эта раса настроена к нам недоброжелательно. Правда, многие обстоятельства, связанные с инвиди, можно истолковывать по-разному…

Хотя, если вы займете противоположную позицию в вопросе «Девятка» против «Четверки», то должны будете признать, что вся структура Конфедерации доказывает лишь одно: инвиди, кчеры, мелоты и бендарлы стремятся к сохранению своего превосходства над остальными, подвластными им, мирами и пытаются держать их в подчинении. Мне не очень нравилась эта мысль, поскольку краеугольным камнем всей структуры было превосходство технологии инвиди и изобретение гиперперехода. Если бы технологии и изобретения инвиди стали каким-то образом достоянием «Девяти Миров», вся система Конфедерации сразу же рухнула бы. Но под грудой щебня могла бы быть похоронена и идея мирного сосуществования, работавшая уже целое столетие.

Однако второе письмо Брина противоречило его вере в инвиди. Что могло заставить его не согласиться с замыслами Эна Барика? Квотермейн решил, что нлитри непременно нужно отдать мне, потому что я буду использовать его совершенно иначе, нежели это сделает Барик.

Я обратилась к файлам, с которыми Брин работал накануне своей гибели. Три из них были рутинными документами отдела лингвистики, а вот четвертый являлся отчетом об историческом исследовании, связанном с деятельностью Эна Серата.

Эн Серат возглавлял первую экспедицию инвиди на Землю — или был помощником начальника этой экспедиции. Очевидно, он был все еще жив и находился под своего рода домашним арестом на родной планете инвиди за «неэтичное» поведение, заключавшееся в действиях, выходящих за пределы его компетенции. В частности, его обвиняли в том, что он передал людям одну из технологий. Его «попросили» покинуть Землю.

Я предположила, что «действиями, выходящими за пределы его компетенции», была объявлена помощь «Калипсо» — учитывая слова Рэйчел о том, что экспедиция землян держалась в тайне от других инвиди. Эн Барик наверняка знал об этой истории, именно поэтому он попытался отыскать доказательства вмешательства Эна Серата в дела землян. Похоже, этот инцидент был прежде всего внутренним делом инвиди.

Барик, должно быть, собирал информацию, чтобы использовать ее затем против Серата в какой-то интриге «Четырех Миров». Брин выяснил, что Серат все еще пользовался поддержкой некоторых молодых своих соплеменников и большинства радикалов. Очевидно, Барик не принадлежал к числу последних.

Однако все эти сведения не давали ответа на вопрос, почему Эн Серат помог экипажу корабля «Калипсо». Я больше не верила в теорию доброго самаритянина. Он, должно быть, усматривал какую-то пользу для себя в том, что данный корабль стартовал с Земли и подобная экспедиция состоялась, — может быть, эта посудина, то есть «Калипсо», была предназначена для того, чтобы в течение почти ста лет на ее борту хранилась какая-то тайна?..

Передача технологии людям… Речь в обвинении Эна Серата наверняка шла о какой-то секретной технологии, поскольку инвиди и до этого официально посвящали землян в тайны некоторых своих промышленных структур, что обеспечило быстрый прогресс земной цивилизации, однако инвиди действовали выборочно, самостоятельно определяя области, в которых открывали людям технологические секреты. Мы переняли у них только то, что нам было позволено, и были благодарны и за это. Что еще Эн Серат мог дать людям?..

Первое, что мне пришло в голову, — это структура криотехнологии. Гриффис говорил, что инвиди посвятил в ее секреты Нгуена. Мне необходимо было спросить Элеонор, что именно она знала по этому поводу. У нее было достаточно времени для того, чтобы просмотреть соответствующие отчеты. Я попыталась связаться с клиникой, но линия была заблокирована. Не хватало еще, чтобы внутренняя связь перестала функционировать!

Я вышла из кабинета Брина. К счастью, клиника располагалась на том же уровне, так что мне не понадобилось добираться до нее на управляемом вручную подъемнике.

Элеонор вышла из своего жилого блока, вид у нее был недовольный.

— Хэлли, вы знаете, что сейчас половина шестого утра?

— Знаю, но мы должны спешить. Нам необходимо решить проблему кчина, иначе мы не сможем войти в центральную часть станции.

Переступив порог своего кабинета, Элеонор активировала интерфейс. Вздохнув, открыла шкафчик и, достав термочайник, налила себе что-то в чашку.

— Хотите кофе?

Я отрицательно покачала головой. Мне было противно даже думать о еде или о питье.

— Я знаю о нападении кчина на жителей Иокасты, — сказала она. — Час назад мы закончили вскрытие трупов.

— Простите, что разбудила вас.

Она откинулась в кресле. Всклокоченные волосы, бледное утомленное лицо, воспаленные от недосыпания глаза… Поверх белого медицинского комбинезона Элеонор носила старинный тканый жакет, и это придавало ее облику что-то спокойное и домашнее.

— Зачем вы разбудили меня? И… да сядьте вы, в конце концов! — Она раздраженно ткнула пальцем в кресло для посетителей.

— Нет, спасибо. Я уж лучше постою. — Мне показалось, что если я присяду, то больше вообще не смогу встать с места. — Я пришла по поводу криосистем на «Калипсо». Вы можете сообщить что-нибудь новое по этому вопросу?

— Я уже отчитывалась перед вами.

— Вы сказали только, что капсулы устроены именно так, как вы и ожидали. Что вы подразумевали под этим? То, что при их создании была использована технология, которую нам в свое время передали инвиди?

Нахмурившись, Элеонор поставила чашку на стол.

— Я не историк, но… Системы «Калипсо» созданы при использовании нанотехнологий… там интегрированы функциональные возможности, которыми мы не располагали до начала космических полетов. Впрочем, мы и не нуждались в них тогда; лишь при подготовке экспедиции «Калипсо» встал вопрос о необходимости их применения. Мне кажется, именно поэтому инвиди помогли землянам.

Возможно, именно в этом и обвиняли Эна Серата. Беда была в том, что если он хотел избавиться от доказательств своего вмешательства в дела землян, то зачем послал «Калипсо» в космос? Если он хотел что-то скрыть, послав это самое что-то в густозаселенный район пространства, то почему члены экипажа были усыплены кое-как? Почему с «Калипсо» случилось то, что случилось? Нет, я думаю, здесь мы сбились со следа…

— Вы уверены, что механизм регибернации должен был сработать именно через пятьдесят лет?

Элеонор поморщилась и забарабанила пальцами по столу.

— Не называйте это механизмом, ведь речь идет вовсе не о будильнике. Сами криосистемы частично являются органическими. Это — невероятно сложный метод управления автономной нервной системой.

— Прекрасно. Но когда они должны были проснуться?

— Они сказали, что направлялись к Альфе Центавра. Это приблизительно пятьдесят лет.

— Так они говорят. Но проблема в том, что мы до сих пор не можем объяснить, откуда взялись дополнительные сорок пять лет. Что вы можете рассказать об этих системах?

Элеонор некоторое время смотрела на меня, а затем вывела на экран интерфейса файлы, в которых, возможно, находилась информация о криосистемах. Я почувствовала, что у меня подкашиваются ноги. Наверное, мне все же следовало сесть.

— Похоже, вы правы. Здесь есть своего рода… улика, — наконец сказала она.

— Что вы этим хотите сказать?

Я обошла стол и встала за ее спиной, устремив взгляд на экран. Элеонор указала на какие-то цифры, которые ничего такого особенного не говорили мне — они свидетельствовали лишь о понижении уровня активной фазы нервной деятельности.

— Это может означать, что криосистемы повторно инициализировались и продолжили работу по истечении первых пятидесяти лет — это вполне логично предположить, учитывая, что «Калипсо» стартовала с Земли сто лет назад. А это означает, что системы с самого начала были запрограммированы на девяносто пять лет. С другой стороны… — Элеонор, моргая, быстро пролистала большое количество данных, используя ретинальную связь интерфейса. Я так и не научилась эффективно применять этот метод глазного управления. — С другой стороны, я могу и ошибаться. Это истощение могло быть функцией нанотехнологии, которая имеет тенденцию к самоуничтожению после того, как программа выполнена.

— То есть криостаз планировался все же лишь на пятьдесят лет? Ерунда какая-то, уж извините меня, пожалуйста.

Пятьдесят лет — это пятьдесят лет, а девяносто пять — срок намного больший. Я начинаю рассуждать, как инвиди. С важным видом и совершенно не о том.

— Примите один совет от своего доктора. — Элеонор встала, и мы очутились с ней лицом к лицу. Или, скорее, ее подбородок оказался на уровне моего носа, поскольку она была на голову выше меня. — Идите-ка сейчас домой и примите душ. — Элеонор с отвращением показала пальцем на пятна крови, заляпавшие мою униформу. — Переоденьтесь. Обязательно поешьте и поспите хотя бы несколько часов. Вы сами удивитесь тому, как лихо после этого у вас пойдут дела.

Чудеса современной медицины: предписания врача — горячая вода, чистая одежда, еда и сон. Смешно!

— К тому же вам необходимо хорошенько поплакать, — добавила она. — По Брину.

Комок подкатил у меня к горлу.

— Элеонор, он страдал?

— Нет. Все произошло очень быстро. Он, вероятно, даже ничего не понял.

Ей не следовало похлопывать меня по плечу. Я сразу же раскисла, напряжение последних суток и свалившееся на меня горе дали о себе знать, я разрыдалась, уткнувшись лицом в грудь Элеонор и обливая слезами ее тканый жакет.

— Ш-ш, — промолвила она и погладила меня по спине, стараясь успокоить.

 

День третий, 6:30 утра

Я постояла всего лишь три минуты под горячим душем в своем жилом блоке, но этого вполне хватило, чтобы прийти в себя.

Я опять ощутила свое тело, которое в последнее время совсем перестало слушаться. И почувствовала усталость, боль и голод. Контрастный душ окончательно разбудил меня, я почистила зубы и решила позавтракать.

Выйдя из душа в кухню, я обвязалась полотенцем на случай, если вновь неожиданно активизируется визуальный интерфейс. Болело в местах ушибов, которые нанес кчин, отшвырнув меня к стене. В жилом блоке стояла тишина. Ли работала две смены подряд, помогая техническому отделу, а две другие мои соседки еще не встали.

На кухне, похоже, не было ничего съестного. Может быть, мне стоило сначала поспать, а потом пойти в столовую и там найти, чего поесть?..

У входной двери раздался звуковой сигнал.

Я взглянула на экран и увидела, что перед нашим жилым блоком стоит Геноит.

— Тебе нельзя входить сюда! — зашипела я на него, открыв дверь.

У Геноита были так напряжены нервы, что он вздрогнул, когда с меня от резкого движения соскользнуло полотенце. Что-то он совсем сдал. Подумаешь, голая женщина…

Я подхватила полотенце и тут заколебалась. Если я сейчас прогоню Геноита, то кто знает, представится ли нам когда-нибудь еще возможность поговорить. А мне хотелось побольше разузнать о его предложении. События, что случились ночью, заставили меня сосредоточить все свое внимание на угрозе, которую представлял собой кчин, но Геноит ведь тоже таил в себе опасность, правда, совсем другого рода.

— Ну хорошо. Иди за мной.

Я махнула полотенцем и повела Геноита в свою комнату. Он — вот молодец! — перестал дрожать.

— Конфлот, похоже, совсем не заботится о своих офицерах, — заметил Геноит, оглядевшись в помещении, когда я плотно закрыла дверь. Его слова прозвучали очень серьезно, в них не было намека на насмешку.

— У нас мало ресурсов, — сказала я, все же сожалея о том, что не успела одеться до его прихода.

Что-то было не совсем так. А! — я вновь ощущала воздействие на свой организм феромонов Геноита. Это не было неприятным чувством, просто я испытывала легкое возбуждение, не думая ни о чем конкретном в этом плане. Ничего личного то есть.

Я села за письменный стол и жестом пригласила Геноита занять место в кресле, стоявшем на безопасном расстоянии от меня.

Он убрал с сиденья лежавшие на нем несколько кристаллов и предметов нижнего белья, а затем уселся.

Геноит ничего не сказал, но каждым своим движением, казалось, выражал негодование по поводу моей неаккуратности и безалаберности. Я забарабанила пальцами по столу, обещая себе не обижаться на бывшего супруга.

— Прежде всего скажи мне, где ты был? А что, если бы я захотела связаться с тобой, чтобы дать свое согласие на твое предложение?

— Так ты согласна? — быстро спросил он, и по всей комнате отчаянно завоняло феромонами.

— Я этого не говорила. Я только спросила — где ты был?

— В одном покинутом жилище. В секторе, в котором, похоже, недавно был пожар, — неохотно сказал Геноит.

Речь шла о пострадавшем от огня секторе в зоне Холма.

— Тебе нельзя оставаться там. Это небезопасно.

— Не будем сейчас об этом. Ты обдумала мое предложение?

— Мне хотелось бы услышать более подробный рассказ о союзе.

Он кивнул, соглашаясь со мной.

— Мы — не просто заговорщики. Ты должна понять, что мы представляем, непосредственно или косвенно, миллиарды существ, обитающих в «Девяти Мирах», которые недовольны существующим порядком. Мы предлагаем альтернативу.

— Если вы хотите что-то изменить, то почему отказываетесь работать в этом направлении в рамках Конфедерации? Ведь у нас представительская система.

Его губы насмешливо скривились.

— Ты прекрасно знаешь, как она функционирует. Мы должны работать через должным образом избранных представителей правительства или в рамках той системы, которая существует на данной планете. Хдигское правительство контролируется высшими должностными лицами, которые потеряют все, если будет нарушен статус-кво.

Семейство Геноита — один из столпов его мира. Но он выбрал дорогу, которая шла вразрез с традициями хдигского общества.

— Итак, какие цели преследует это движение?

Он поднял брови, выражая тем самым свое недовольство.

— Я не могу рассказать тебе так много.

— Но как я могу принять решение, почти ничего не зная о вас? — Действительно, такая нелепость вызывала у меня только улыбку. — Мне не нужны ваши стратегические тайны, но расскажи хотя бы о ближайших задачах…

Он помолчал и внимательно обвел своими кошачьими глазами меня, стол и кровать, стоявшую в глубине комнаты. Мне показалось, что его взгляд задержался на кровати. Впрочем, должно быть, у меня просто разыгралось воображение — конечно, это все феромоны, коварные феромоны, только феромоны, и не надо обращать на них внимания…

— Мы хотим, чтобы они объединили Внешний и Внутренний Советы и дали нам место в новом, объединенном органе как представителям значительного количества членов Конфедерации.

— Значит, вы фактически не хотите расторгнуть существующие союзы?

— Нет. Ведь их сохранение принесет нам немалую пользу. Но мы хотим, чтобы нас включили в них. Твое вступление в наши ряды подало бы многим пример. Иокаста — единственная космическая станция, управляемая представителями одного из «Девяти Миров». Это — единственная база Земли, находящаяся за пределами ее системы. Подумай только, как много новых членов приобретет наше движение, если ты вступишь в него.

— Не торопи события, Геноит. Подождем с новыми членами. Если я правильно тебя поняла, вы хотите использовать Иокасту как свою базу. Значит, вы разместите здесь свой флот?

— Я уже сказал, что не могу рассказать тебе всего, пока ты не решишь присоединиться к нам.

— Какие средства вы намерены использовать, чтобы достичь ваших целей?

— Я не могу сообщить тебе это.

— Я не сторонница терроризма. У нас уже и так слишком много невинных жертв.

Мы впились взглядами друг в друга, и на этот раз Геноит не отвел глаза.

По законам хдигов, смотреть в упор можно только на смертельных врагов и супругов — может быть, я была для него и тем, и другим?..

— Разве вы не хотите избавиться от серых кораблей? — произнес он разочарованно.

— Конечно, хотим! Но я должна все хорошенько обдумать, прежде чем на что-либо согласиться.

— Вряд ли ваше положение здесь, на станции, может ухудшиться.

Возможно, он прав, но сэрасы хотя бы не лезут в наши внутренние дела. И потом, Конфлот не будет стоять в стороне и безучастно смотреть на нас, узнав, что мы предали его.

— Не забывай, что тебе недостаточно убедить только меня. Я не управляю станцией единолично. И мне нужны веские доводы, чтобы представить их высшему офицерскому составу и администрации.

— Ты недооцениваешь себя. Наши источники утверждают, что почти весь штат станции лоялен к тебе.

У меня упало сердце. Интересно, кто еще, кроме Вича, предал нас?..

— Источники? Какие источники? Вы шпионили за нами?

— Нет-нет, ничего подобного, — поспешно сказал Геноит. — Даю тебе слово, что сейчас у нас здесь нет никаких шпионов.

— Но раньше были?

Он засопел и ничего не ответил. У меня вдруг возник вопрос: почему Геноит сказал, что лоялен «почти весь штат»? Я прогнала эту параноидальную мысль и поплотнее завернулась в полотенце, чувствуя, что меня начинает бить дрожь.

Это был пустой разговор. Геноит не мог дать мне подробную информацию, пока я не соглашусь вступить в их организацию, а я не могла сделать этого, пока не узнаю подробностей. Конфедерация отказалась от нас, а Новый Совет хочет использовать нас для достижения собственных целей.

Геноит прокашлялся.

— Почему ты уехала? — спросил он напряженным голосом.

— А почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Просто я хочу это знать. Как ты могла исчезнуть, не сказав ни единого слова?

— Я оставила тебе головидео, в котором все объяснила…

— Этого слишком мало!

Его страстность потрясла меня. Он встал и начал расхаживать по комнате.

— Ты оскорбила меня тем, что не захотела разговаривать со мной, а затем не отвечала на мои звонки.

У меня сжалось сердце: все это было чистой правдой.

— Я… боялась.

— Боялась? Чего? — Он задал этот вопрос с недоумением, ему было неведомо чувство боязни или страха.

— Да, черт возьми, я боялась! Боялась того, каким ты стал. Террористом.

Что интересно — я боялась того, что при разговоре с глазу на глаз не смогу преодолеть физического влечения к Геноиту. Мне и сейчас было трудно сопротивляться его обаянию.

— Ты — моя жена и должна делиться со мной всеми своими мыслями, — с нажимом сказал он.

Ну вот. Опять повеяло феромонами.

— Ты действительно так думаешь? Ты веришь в то, что я для тебя единственная женщина во вселенной?

— Да, единственная женщина в мире, — твердо сказал Геноит.

Эх.

Мне хотелось, чтобы он доходчиво объяснил свою точку зрения. Я не могла принять ее, поскольку для меня не существовало гармонии без взаимопонимания. Мы жили в гармонии, лишь когда понимали друг друга.

— Может быть, ты путаешь физическое влечение со своего рода… мистическим союзом?

Он вновь бросил на меня недоуменный взгляд, который я сначала расценила как попытку уклониться от ответа, но потом вспомнила, что хдиги не признают разделения на душу и тело. Их философия не терпит дуализма, свойственного человеческому мышлению, выделяющему такие оппозиции, как дух и плоть, форма и содержание, небо и земля… жизнь и смерть, наконец.

Он перегнулся ко мне через стол, и я ощутила на своем лице его мягкое теплое дыхание.

— «Не разлучит ни время нас, ни расстоянье. Не властен мир над нами, смерть не властна».

На мгновение я забылась и хотела уже погладить его по щеке.

— По-моему, это из «Куал'анати», — сказала я, имея в виду очень длинную и сложную эпическую поэму, в которой, как кажется, содержалась половина всей мудрости, на которой основывалось хдигское общество. — Не знала, что там есть строчки о любви.

Я откинулась на спинку кресла и откатила его подальше от Геноита.

— Это из Брачной Оды королевы Сер, — почему-то с легкой грустью сказал Геноит. — Как ты думаешь, почему мы сочетаемся браком один раз и на всю жизнь? Да потому что никого из нас никогда больше не свяжут такие крепкие узы, как с нашим единственным избранником. Я не знаю, что ты подразумеваешь под словом «мистический». Но это — факт.

Да, это действительно был «факт» — я ощущала это, чувствуя физическую тягу к Геноиту, несмотря на свое внутреннее сопротивление. Но теперь я стала если не мудрее, то, во всяком случае, старше, и ответственность за решение перевешивала плотское желание, которое возбуждали во мне феромоны Геноита.

Кчин, «Калипсо», Барик, сэрасы… Возможно, мы и были навсегда связаны неразрывными узами, но это вовсе не означало, что я должна жить вместе с ним или соглашаться с его политическими взглядами.

— Зачем ты прибыл сюда? — спросила я его прямо. — Почему послали именно тебя, а не какого-нибудь другого красноречивого ублюдка?

Неужели он и его соратники столь наивны, что решили, будто я скорее соглашусь на их предложение, если ко мне явится муж? Казалось бы, тот факт, что я бросила его, напротив, должен был насторожить их.

Геноит же посмотрел на меня как на полную дуру.

— Я… — начал было он и тут же замолчал.

На мгновение мне показалось, что Геноит в полной растерянности и не может подобрать слов. Обычно он никогда не пасовал в разговоре, как никогда не уступал противнику в поединке.

— Я хотел задать тебе вопрос, на который ты так и не ответила. Почему ты уехала?..

— Потому что не могла жить с убийцей.

Он на мгновение задумался, как будто смысл фразы не сразу дошел до него.

— Но ты жила с воином.

— Не оскорбляй меня, утверждая, что не видишь различия между этими понятиями. Даже твой отец не захотел мириться с твоими убийствами.

Старшее поколение хдигов жило в соответствии со строжайшими законами. Это было одной из причин того, что молодежь предпочла идти другим путем.

— Я не понимаю тебя. Но, как бы мы ни расходились во мнениях, ты все равно останешься моей женой.

Я пожала плечами. Юридически мы были разведены, и я нисколько не жалела об этом. Геноит может думать все, что ему заблагорассудится.

— Я предоставляю тебе возможность стать моей соратницей в политической деятельности. Присоединяйся к нам в нашей борьбе против гегемонии «Четырех Миров».

Если я скажу «да», то должна буду выступить против своих соплеменников и их союзников. Если скажу «нет», сторонники Геноита все равно так или иначе захватят станцию. Вот ведь незадача… Даже если нас не уничтожит кчин, это сделают сэрасы. Какое решение на моем месте приняла бы Марлена Альварес?

Я тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Было бы абсурдно искать параллели с миром, который не отличался такой сложностью, как наш.

— Дай мне немного времени, — сказала я, но он молча встал, повернулся и зашагал к двери.

— Нет, не уходи, — остановила я его. — Мне действительно нужно сейчас что-то предпринять по поводу кчина, иначе вы не получите станцию, даже если сумеете справиться с сэрасами. Дай мне двадцать четыре часа.

— Хватит и двенадцати, — бросил он и вышел.

Я смотрела ему вслед, думая о том, что я скажу Мердоку.

 

День третий, 10:00 утра

Мердок сказал мне очень многое, не выбирая выражений.

Я разыскала его в зоне «Гамма», где он спорил с собственниками, которые не желали предоставлять нам площади для расселения на них обитателей станции, эвакуированных из зоны Холма, — даже за большие проценты. Я предполагаю, что они знали о плачевном состоянии нашей платежеспособности. Мердок попросил их подождать и отвел меня в сторону, под близлежащий навес, где я и рассказала ему о Геноите.

Я думаю, что больше всего в этой ситуации его выводили из себя сэрасы.

— Мы сидим здесь, словно какие-нибудь заразные в карантине, уже почти шесть месяцев. Сэрасы не пропускают грузовые корабли с необходимыми для нас грузами, не так ли? Так. Но зато они позволяют легко добраться до нас допотопному судну с замерзшими пассажирами на борту, настоящей машине, созданной для уничтожения, а теперь еще и террористу.

Конечно, поведение сэрасов трудно было объяснить. Но не это должно беспокоить нас сейчас.

Когда я назвала имя Геноита, Мердок сразу же понял, о ком идет речь.

— Ваш бывший, не так ли? — Он хитро посмотрел на меня. — Снова совпадение?

— Нет, это не совпадение, — устало сказала я. — Те, кто его послал, считают, что ему будет легче склонить меня на свою сторону…

Когда я работала на Руарле, сержант отдела службы безопасности однажды сообщил мне, что Геноит взят на учет за свою политическую деятельность. Причем не было никаких доказательств, уличающих его в противоправных поступках, однако он негласно всеми признавался одним из лидеров антиконфедерационного движения. Сержант попросил меня делиться с ним любой информацией об этой стороне деятельности моего мужа, указав на то, что это мой долг. Геноит постоянно ставил меня в неловкое положение.

— Склонить вас на свою сторону? Что вы имеете в виду? — спросил Мердок.

Я подавила зевок и немного помассировала усталые плечи.

— Он говорит, что является членом Нового Совета Свободных Миров.

Мердок изумленно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

— Кроме того, он сообщил, что, если я соглашусь присоединиться к ним и предоставить станцию в их распоряжение, они избавят нас от сэрасов.

Мердок потер лоб, затем открыл рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его.

— Вот черт, — несколько растерянно произнес он после паузы. — Дерьмо. Вы сказали, что он прибыл на станцию до того, как убили Квотермейна?

— Так он сам говорит, — кивнула я, проигнорировав лексический миазм шефа Мердока. — Он подобрался к станции под хвостом кометы, используя его как прикрытие.

Мердок фыркнул — он, как и я, усмотрел в этом иронию судьбы.

— Жаль, что вы не сказали мне о нем раньше.

— Простите. События вчерашнего вечера заставили меня забыть о Геноите.

Мердок скрестил руки на груди и раздраженно хмыкнул. Он был очень сердит, но не на меня.

— Как по-вашему, он говорит правду? Вы же знаете его лучше, чем кто бы то ни было здесь, на станции.

— Я не видела его уже семь лет.

— Никаких заигрываний? — Мердок старался произнести это безразличным тоном. — Ведь вы так долго не виделись.

Он пробормотал себе под нос что-то, как мне показалось, не совсем приличное.

— Что вы сказали?

— Ничего…

— Нет, вы что-то сказали. — Я отступила на шаг назад, чтобы держать его в поле зрения. — Повторите свои слова, если они стоят того.

— О господи, какая ерунда. — Он старательно отводил глаза в сторону. — Я сказал, что, должно быть, между вами произошло своего рода воссоединение, вот и все. В таком случае вам следует скорректировать свое досье. Ведь вы числитесь в разводе.

Мне захотелось как следует врезать ему.

— Это не ваше дело!

Он наверняка просмотрел все собранные на меня службой безопасности данные. Как только вы получаете допуск к сверхсекретной информации, каждая мелочь о вас тщательно фиксируется.

— Этот тип тайно проникает на станцию, никому, кроме вас, не сообщает о своем прибытии… Все, что касается его, — дело службы безопасности. В особенности — его прошлое, поскольку оно могло бы пролить свет на его настоящее и движущие им мотивы. — Мердок наконец-то взглянул мне прямо в глаза. Его взгляд выражал гнев и еще что-то неуловимое. — Так что хватит дуться, и расскажите мне все без утайки.

Он был прав, и это больше всего не нравилось мне.

— Не вмешивайтесь в мою личную жизнь.

Он фыркнул.

— Вы принадлежите к командному составу Конфлота, у вас нет личной жизни. Итак, по-вашему, Геноит говорит правду?

— Если он говорит, что поможет нам, то по крайней мере будет стараться сделать это. Но я не знаю, сможет ли он выполнить свое обещание. Ведь оружие сэрасов…

Мы оба видели это оружие.

— Какого рода базу они хотят расположить на Иокасте?

— Геноит не говорит. Но, думаю, на карту будет поставлена не только наша свобода.

— Вы не хотите становиться возможным катализатором движения, которое, возможно, приведет Конфедерацию к развалу, — констатировал Мердок, выразив вслух мои тайные опасения.

— Нет, не хочу, — подтвердила я. — И не желаю также давать повод Конфедерации сокрушить это движение.

Я была благодарна Мердоку за то, что он не избрал наиболее простой путь, указав мне, что долг обязывает меня засадить Геноита за решетку и выбить из него как можно больше информации о Новом Совете.

— Что вы обо всем этом думаете, Билл? Я хочу знать ваше личное мнение.

Я не была уверена, что он вообще что-нибудь мне ответит, особенно после его неожиданного выпада вчера по поводу Конфедерации, не помогающей нам в борьбе против сэрасов.

Он нахмурился и, опустив глаза, стал рассматривать пыльную палубу. Вокруг раздавались громкие голоса. Спорили рабочие, разгружавшие стройматериалы. Через некоторое время Мердок, должно быть, принял какое-то решение.

— Я счастлив, что дожил до сегодняшнего дня, понимаете? — Он поднял голову, и я не увидела на его лице обычной ухмылки. — С моим народом обращались как с гражданами второго сорта в течение сотен лет. На нашей собственной земле. Нам понадобилось очень много времени, чтобы избавиться от унижений. — Он взглянул мне прямо в глаза, и мне стало очень неуютно. — Я не хочу, чтобы со мной обращались подобным образом только потому, что я человек.

— Я не знала, что вы были сепаратистом…

— Я — нет. Но вчера у меня состоялся разговор с Гриффисом. Он рассказал мне немного о движении «Земля-Юг» в моих родных местах. Оказывается, мой народ участвовал в нем активнее, чем я думал.

— Вы не знали об этом?

— Нет, мои соотечественники никогда не казались мне способными на решительные действия — этакими революционными типами. Они слишком ленивы, так я всегда думал. Но, похоже, я ошибался.

— И это изменило ваши взгляды на жизнь? Вы считаете, что мы должны связать свою судьбу с Новым Советом?

Он поморщился.

— Мне не нравятся их методы.

Я вспомнила о Геноите и кчерском торговце, убитом на Руарле.

— Мне тоже.

— Как вы думаете, что он предпримет, если вы откажетесь от его предложения?

Это была серьезная проблема.

— Я знаю, что он предпримет, — попытается любым способом захватить станцию.

— Вот черт!

Мердок мрачно разглядывал владельца торговой палатки, появившегося на пороге своего магазинчика. Маленький ахелианец покрутил носом и снова скрылся внутри своей палатки.

— Что именно он попытается сделать? Вызовет свой флот? Какой бы путь ни избрали он и его соратники, прежде чем захватить Иокасту, им придется избавиться от сэрасов.

— Да, это так. К тому же мы могли бы договориться, чтобы станция использовалась на наших условиях, как вы думаете?

— Значит, вы собираетесь дать свое согласие?

— Да, если вы не знаете другого способа избавиться от сэрасов.

Мердок задумчиво потер подбородок.

— Почему вы не попросите его доказать свою искренность?

— Что вы хотите этим сказать?

— Он — хдигский воин, не так ли? Попросите его помочь нам избавиться от кчина.

Я глубоко задумалась над его словами. Если все получится так, как мы планируем, то нам удастся избавиться сразу от кчина и от сэрасов, а заодно стать частью нового союза. Если же наши планы провалятся, Новый Совет получит базу, лишенную оперативных систем, с монстром на борту.

— Не знаю, пойдет ли Геноит на это.

— Это будет зависеть от того, насколько он сильно хочет получить Иокасту.

Я взглянула на Бульвар, по которому двигались шумные, небрежно одетые представители разных миров. Огни мерцали, шум усиливался — жители протестовали против сокращения энергоснабжения.

Я снова обернулась к Мердоку, решив поднять вопрос о предмете, которого старалась избегать с тех пор, как потратила несколько часов, детально изучая голографические схемы технического ядра станции.

— Билл, мы должны послать еще одну команду в центр.

— Вы уверены?

Он посмотрел на меня и поморщился, как будто проглотил что-то горькое.

— Да. У нас остается все меньше и меньше времени. Я разработала оптимальный маршрут. Если хоть чуточку повезет, то нам не придется заходить в слишком широкие туннели, в которых может скрываться кчин…

— Стоп. Кому это — нам?

— Я знаю техническое ядро лучше, чем кто-либо на станции.

— Нет, Хэлли, ни в коем случае.

Мы посмотрели друг на друга. Я первой нарушила затянувшуюся паузу.

— Я не могу посылать людей в опасную зону, если сама не готова рисковать жизнью.

— Да, это очень благородно с вашей стороны. Но нам нужен начальник станции — здесь и живой.

— Я лучше, чем кто-либо, подготовлена для выполнения этого задания, черт возьми!

— В таком случае мы пошлем того, кто занимает второе место в рейтинге лучших.

Он скрестил руки на груди с решительным видом, говорящим о том, что дискуссия на эту тему окончена.

Я понимала, что Мердок действует в соответствии с инструкциями и его поддержит весь штат станции. Но в данном случае он поступал неправильно.

— Тогда пришлите ко мне тех, кто будет участвовать в операции. Мне надо проинструктировать их.

Я повернулась, чтобы уйти, но Мердок остановил меня.

— Подождите! Я совсем забыл показать вам вот это. Оглянувшись вокруг, чтобы удостовериться, что за нами никто не наблюдает, он достал что-то из кармана и передал этот предмет мне.

Это был плоский кусочек металла с закругленными краями, шириной примерно в два пальца, его можно было спрятать в человеческой ладони. Металл ли это? Предмет давал мягкий отблеск, какой обычно имеет хороший мех.

— Что это?.. Я никогда не видела ничего подобного.

— Мы нашли эту штуковину на теле Джонса, но она лежала среди других его вещей, и следователи только сегодня утром обратили на нее особое внимание. На ней есть следы еще одного человека — Квотермейна.

Я была потрясена этим сообщением.

— Значит, это то, что Брин взял в складском отсеке и нес Барику?

Он кивнул.

— Мы считаем, что Джонс просто незаметно вытащил этот предмет из кармана Квотермейна. Сасаки нашла нескольких свидетелей, которые утверждают, что видели, как Джонс следил за кем-то накануне нападения кчина на зону «Дельта». А сегодня утром я получил подтверждение того, что Триллит заплатил Джонсу за предмет, который тот должен был украсть у Квотермейна.

Я взяла находку из рук Мердока.

— Вы хотите отдать это инвиди.

Это не был вопрос.

Вещица, лежавшая у меня на ладони, была на ощупь чуть теплой и пушистой. Неужели это и есть нлитри, вокруг которого разгорелись такие страсти? Или этот предмет должен был помочь Квотермейну найти нужную информацию? Я сжала пальцы в кулак, мгновенно приняв решение.

— Нет. Я не собираюсь отдавать это инвиди.

— Нет? В таком случае что вы собираетесь делать с этим предметом?

— Собираюсь узнать, что именно искал Квотермейн в складском отсеке.

Я разжала кулак и посмотрела на блестящую вещицу. Должно быть, я улыбнулась, потому что, когда подняла глаза на Мердока, поймала на себе его озадаченный взгляд.

Может быть, не стоило сообщать ему о своих намерениях? Официально любое изделие, изготовленное по технологии инвиди, строго запрещено для использования людьми, и возвратить находку было нашим долгом.

Неожиданно Мердок усмехнулся.

— Хорошо. Действительно, настало время получить ответы на наши вопросы, — сказал он.

Ничего, черт возьми.

— Ничего, — сказала я вслух в пустом помещении. — Здесь ничего нет.

Здесь было слишком мало места даже для эха. После того как служба безопасности забрала спасенные с борта «Калипсо» предметы из сектора «Сигма», где был убит Кевет, их поместили в небольшом хранилище в одном из складов зоны «Гамма». Перегородки, устранявшие опасность радиационного заражения, мешали мне маневрировать среди обломков и вокруг груд сваленных в кучу вещей. Я постоянно наталкивалась на ящики, коробки и спотыкалась о какой-то хлам. Все это выводило меня из себя, ведь нервы были и без того натянуты. И все же приходилось продолжать свою работу, потому что ее нельзя выполнить на виртуальном экране.

Вещица, которую дал мне Мердок, представляла собой загадочный плоский овальный предмет, более тяжелый, чем это могло показаться с первого взгляда. Я пыталась найти в нем хоть какую-нибудь ложбинку, чтобы открыть его, и провела с ним все мыслимые исследования — но все тщетно, предмет оставался все таким же гладким и цельным, как… яйцо. Механическое яйцо.

Предмет был не похож ни на одно устройство хранения информации, которое я когда-либо видела, поэтому в конце концов я решила попробовать сделать с ним то же, что, возможно, делал Брин, — использовать этот предмет для поиска нлитри. Я надеялась, что он не настроен исключительно на биосигналы Брина и для работы с ним не требуется какой-либо особый пароль.

Я потратила битый час на то, что подносила эту штуковину к каждому обломку оборудования, к каждой личной вещи членов экипажа — фотографиям давно умерших людей, старинным часам, почерневшей до неузнаваемости одежде… Осколки и целые блоки пульта управления с тянущимися от них проводами, казалось, могли в первую очередь служить наиболее вероятными хранилищами нлитри, и я подносила вещицу к каждому миллиметру поверхности этих обломков. Все тщетно.

Что я делала неправильно? Устройство не могло быть слишком сложным в использовании, иначе Квотермейн не мог бы справиться с ним, а Брин был известен своей бестолковостью во всем, что касалось техники. Вероятно, если то, что я ищу, будет найдено, устройство должно подать какой-нибудь сигнал. Но какой? Звуковой? Световой? Тактильный? Я держала его в руке, напрягая все органы чувств.

Нет, ничего нет. Или я неправильно использовала прибор, или здесь действительно не было того, что я стремилась найти.

Ругаясь про себя нехорошими словами, я без сил опустилась на палубу и села рядом с самым большим металлическим обломком. Это была часть их главного процессора.

Я снова провела по его поверхности пластиной, зажатой у меня в руке, — опять никакого толку. Теперь оставалось проверить подобным же образом внутреннюю часть «Калипсо». А это означало, что я должна была надеть скафандр и отправиться на борт искореженного корабля.

Я не могла сделать этого, пройдя через доки, а должна была воспользоваться скутером — крошечным средством передвижения, предназначенным для одного пассажира. С помощью скутера мы обычно могли быстро добраться из колец на платформы Иокасты, или отремонтировать решетки отражателей, или просто покататься — в более счастливые времена. Конечно, вся станция тут же узнает, что мне что-то понадобилось на борту «Калипсо». Хотя, с другой стороны, жители Иокасты слишком заняты насущными проблемами, чтобы обратить на это внимание.

Почему Барик нуждается в доказательстве вмешательства Серата в прошлое Земли? Чтобы избавиться от него? Но Гриффис и другие не собираются молчать о помощи инвиди. И потом, само наличие корабля «Калипсо» является достаточным для того, чтобы доказать факт активного вмешательства инвиди в дела землян. В таком случае, может быть, эта улика в какой-то мере является угрозой для инвиди в настоящее время? Тогда она никак не связана с технологией криостаза.

Я переложила пластину в другую руку — в моем представлении это все еще было просто яйцо — и вдруг уронила ее. Штуковина не разбилась. Я прислонилась к перегородке — не было сил, чтобы поднять ее.

Действительно ли я сделала все, что могла? Не скажут ли потомки, что вот здесь она что-то упустила?..

Не то чтобы я не соглашалась с Геноитом. Наша изоляция заставила меня подвергнуть сомнению мою позицию относительно Конфедерации, технологии инвиди и отношений с «Четырьмя Мирами». Геноит прав: если мы недостойны того, чтобы нас защищать, то не несем перед ними никакой ответственности. Но это — его правда, а меня от нее тошнит. Хотелось бы, чтобы в этом вопросе существовала какая-нибудь середина…

Мне в этом отношении казалась привлекательной позиция Вича, но мы не могли ничего предпринять, не избавившись от сэрасов.

Как нейтральная система с недостаточной обороноспособностью мы всегда будем легкой добычей какого-нибудь военачальника или местного предводителя пиратов, решившего захватить Иокасту. С другой стороны, если бы я спросила об этом обитателей зоны «Дельта» или «Гамма», то они, конечно же, сказали бы мне: «Соглашайтесь. Если мы в результате этого союза избавимся от сэрасов, то чего же еще надо?»

Я могу одобрять вступление в Новый Совет или нет — теперь от меня мало что зависит. Станция так или иначе будет захвачена соратниками Геноита. Мердок совершенно прав, высказывая обеспокоенность. Надо принять их предложение и надеяться, что они освободят нас от сэрасов. А также на то, что они не обманут нас и не предадут. А уже потом мы можем объявить нейтралитет.

Интересно, что бы сделала на моем месте Марлена Альварес? Я посмеялась над собой, когда задала себе этот вопрос во время разговора с Геноитом, но теперь тема не казалась мне такой уж смешной. Альварес отказалась присоединиться к вооруженной оппозиции, противостоявшей правительству, вовсе не потому, что поддерживала это правительство, а потому что не соглашалась с методами оппозиции. Ситуация перекликалась с той, которую я переживала сегодня.

Альварес часто использовала компромат — она прибегала к помощи средств массовой информации, чтобы продемонстрировать темные стороны одной или другой соперничающей партии. Например, когда правительство попыталось стереть с Земли город Лас Мухерес, она спасла его, настроив оппозицию против руководителей страны.

Но я не была политиком. Я понятия не имела, как можно стравливать друг с другом несколько сторон и при этом не попадать под перекрестный огонь.

Проклятый имплантат причинял беспокойство. Вздохнув, я потерла шею. Внезапно мне пришло в голову, что здесь, на станции, присутствуют представители двух главных политических сил — Конфедерации и Нового Совета. Можно было предположить, что Геноит не предпримет прямой атаки на Эна Барика, поскольку инвиди мог эффективно защититься от любого нападения. Но я могла бы рассказать Эну Барику о перспективе нашего сотрудничества с Новым Советом и посмотреть, какова будет его реакция на мои слова. Конечно, в ответ на мое сообщение он может вызвать эскадру Конфлота…

Может быть, этого ты и добиваешься? — спросила я себя. Если сюда прибудут вооруженные силы Конфедерации, они могут спасти станцию от сэрасов.

Но ведь мы именно это просили их сделать в течение последних шести месяцев! Конфлот способен уничтожить серые корабли. Так считает Мердок, а он прекрасно разбирается в вопросе. Тогда статус-кво был бы восстановлен. Жизнь на станции — если бы Земле было позволено сохранить последнюю за собой — вернулась бы на круги своя. Представители «Четырех Миров» жили бы в верхнем кольце, «Девяти Миров» — в нижних, а беженцы и нелегалы в самом низу, почти на уровне рециркуляции, то есть в полном дерьме…

Да, спрашивая Эна Барика, сможет ли он избавить нас от сэрасов, мне оставалось опасаться только одного — того, что он ответит утвердительно…

 

День третий, 12:30 пополудни

— У вас будет портативный датчик, — сказала я техническому отряду, — который мы модифицировали, сняв с одного из внешних блоков. Он не сможет фиксировать биосигналы, но будет реагировать на помехи, то есть сигнализировать вам о приближении кчина.

Трое мужчин и три женщины, молодые, но уже опытные и весьма ловкие, кивнули, и у меня упало сердце. Сегодня им предстояло изрядно поползать по узким туннелям.

— Повторите задание, — сказала я и села. Вперед вышла командир отряда Гарнет.

— Мы поднимемся в центр в одном из подъемников, — сказала она звонким голосом, контрастировавшим с моим — усталым и глухим. Ее тонкие темные пальцы прочертили маршрут на голографической карте, расположенной в середине стола. — В это же самое время сотрудники службы безопасности поднимутся в центр с противоположной стороны. Мы будем проходить по туннелям обслуживания сектор за сектором, продвигаясь к техническому ядру центра станции. Если по дороге обнаружим, что к нам приближается кчин, мы спрячемся в самой узкой части технических туннелей.

Наибольшая опасность подстерегала их в тот момент, когда они доберутся до технического ядра. Мы знали, что кчин скорее всего находится именно там, поскольку иначе он не мог бы причинять вред нашим системам, что делал постоянно. Но мы понятия не имели, по каким путям он движется. По нашим расчетам, главная техническая шахта, которую обычно использовали ремонтники, была слишком узка для него, однако по шахте грузового лифта, которая связывала уровень-12 с центральным комплексом, он вполне мог передвигаться.

— Вам ясны инструкции, в соответствии с которыми вы будете действовать, добравшись до места?

— Да, мы должны будем действовать как можно более оперативно, чтобы быстрее уйти из опасной зоны, — сказала Гарнет. — Это очень важно. Мы не будем пытаться отремонтировать все неисправности, просто направим ключевые системы, контролирующие окружающую среду, по обходным каналам, чтобы отключить техническое ядро центра.

— У вас только тридцать минут, — напомнила я. — И ни секундой больше.

Все члены отряда надели шлемы с устройствами связи, обладавшими расширенными возможностями, — именно данные приборы должны были обеспечить им успешное выполнение задания. По этой причине все инженеры, входившие в состав группы, были молоды; люди более зрелого возраста обычно не выдерживают работы в таких шлемах, особенно те, кто усиленно использовал их в юности. Максимум десять лет — и все, дальше организм не справляется с нагрузкой. Я не могу больше подключаться к такому агрегату, потому что у меня сразу же начинается страшная мигрень.

— Если появится кчин, мы должны немедленно отступить к ближайшему туннелю обслуживания и как можно быстрее вернуться к подъемнику. Сотрудники службы безопасности будут охранять шахту подъема.

Гарнет улыбнулась своей команде.

— Гравитация на время выполнения задания будет отключена, поэтому бронежилеты покажутся нам не такими уж тяжелыми.

— Главное, не надевать их раньше, чем мы окажемся в подъемнике, — заявил курчавый парень, один из членов команды.

Все засмеялись.

— Вы наденете его прежде, чем мы отправимся на задание, Стюарт. На ком не будет бронежилета, тот не пойдет с нами. — Гарнет посмотрела на меня, и я кивнула. Нам больше нечего было сказать. — Мы отправляемся в 14:00. Вольно.

— Удачи вам, — сказала я.

— Спасибо.

Когда все вышли, я села за стол и задумалась, машинально, одним пальцем, увеличивая и уменьшая в размерах голографическую схему. Какая паршивая у меня работа! Я вынуждена посылать молодых людей туда, где они рискуют своей жизнью, своим будущим…

Все эти страсти вокруг союзов — Нового Совета и Конфедерации — сущая ерунда. Я в первую очередь отвечаю за жизнь обитателей станции, и все мои силы должны быть направлены на то, чтобы сократить жертвы до минимума.

Сначала надо устранить кчина, затем угрозу, исходящую от сэрасов. Эн Барик и Конфедерация продемонстрировали, что они не заинтересованы в помощи нам. Значит, я должна обратиться к тому, кто окажет такую помощь, будь это даже Геноит и Новый Совет. Я должна забыть личные интересы. В конце концов, у меня в этом большой опыт. Ведь я не страдала от отсутствия Геноита семь последних лет.

При входе в зону Холма я столкнулась с Дэном Флоридой.

— Командир! — окликнул он меня, и я резко повернулась, чувствуя, что мои нервы на пределе. — Простите. Я не думал, что испугаю вас. По-видимому, мы все немного не в себе, с тех пор как на станции появился «меч». — Его улыбка была обезоруживающей.

Я не сразу ответила, постаравшись сначала успокоиться, чтобы мой голос не дрожал.

— Чего вы хотите? Я спешу по делам.

Я как раз направлялась на встречу с Геноитом, чтобы поговорить с ним о перспективах нашего сотрудничества и уладить все вопросы. Я должна была выяснить, во что именно его соратники предполагают превратить Иокасту.

Флорида обиженно посмотрел на меня.

— Вы же сами просили меня провести одно исследование, не так ли?

Я совсем забыла об этом. О чем именно я его просила?

— Вы просили меня покопаться в базе исторических данных, помните? Я должен был поискать там какие-нибудь упоминания или намеки на экспедицию «Калипсо».

— Ах да, конечно…

Я огляделась вокруг. Главная магистраль зоны Холма была почти пустынной. Лавки не работали, двери в большинстве жилых блоков были плотно закрыты. В конце этого коридора несколько человек разговаривали со стражем порядка. Вокруг царил полумрак, большинство светильников было потушено. Хотя эта зона официально не была эвакуирована, большинство жителей переехали.

— Вы можете доложить мне о результатах исследования прямо здесь?

Он огляделся вокруг.

— Думаю, что да.

Я скрестила руки на груди, приготовившись слушать его.

Я не думала, что он обнаружил больше сведений, чем нашла их я. Флорида прошел к одному из магазинчиков, у которого стояла скамейка, и сел. Я последовала его примеру, с удивлением глядя на то, как он достал из кармана свой коммуникатор и активизировал его.

— Я обнаружил некоторые ранние сведения о Нгуене, — начал он, вызывая изображение на экране своего устройства.

Я увидела портрет худого человека в круглых очках с темной оправой.

— Простите за отсутствие четкости в изображении. Я не могу улучшить его. Конечно, это не суть важно, и все же обратите внимание на одно обстоятельство, — сказал он извиняющимся тоном. — Я нашел упоминания о том, что Нгуен вышел из НАСА, официальной космической организации, и основал свою собственную компанию. Это было в 2001 году. Другие обрывки информации разбросаны тут и там… — По всей видимости, он заметил нетерпеливое выражение на моем лице. — Здесь есть сведения о его компании, о различных контрактах, программы спутников для компаний связи и иностранных правительств, разработки маломасштабных космических устройств связи и так далее. И все это — за период десяти или двенадцати лет.

— Что вы нашли непосредственно о полете «Калипсо»?

— Очень немногое. Я обнаружил статью в одном из специальных аэрокосмических журналов, где речь идет о том, что компания Нгуена участвовала в совместном предприятии по ремонту старой космической платформы и проводила на ней эксперименты. Из текста очень трудно понять, с кем именно сотрудничала компания.

— Рэйчел говорила, что они использовали одну из старых космических лабораторий, чтобы модифицировать корабль…

Он покачал головой.

— А вы не думаете, что правительственные агентства могли засечь их с Земли или с одного из спутников? Космическую технику не так-то просто спрятать.

— По-видимому, инвиди обеспечил им какую-то надежную маскировку…

Это была одна из возможных причин, почему «Калипсо» не обнаружили после того, как она стартовала с Земли.

— А в отчетах Конфедерации есть что-нибудь интересное?

Он отрицательно покачал головой.

— Почти ничего. Хотя инвиди сохраняли довольно активную связь с этим сектором до тех пор, пока земляне не начали космические полеты.

— А вы не обнаружили сведения об одном грузовом судне, в бортовом журнале которого говорится о том, что оно некоторое время следовало за кораблем нукени?

— Нет, а что?

— А я нашла подобное свидетельство. Не возражаете?

Я взяла его коммуникатор и активизировала его. Та же самая база данных, тот же самый период, те же самые параметры поиска — ничего.

— Где вы видели эту информацию9 — спросил Флорида, когда стало очевидным, что ее не было там, где я искала.

— В базе исторических данных Конфедерации, — сказала я раздраженно, — в той самой, которую просматривали и вы.

— На вашем офисном интерфейсе? — настойчиво спросил он.

— Нет, на моем личном коммуникаторе…

— А когда вы модифицировали его?

Я почувствовала, что покраснела от смущения. Это устройство было одним из самых старых, имевшихся у меня. Оно несколько месяцев провалялось у меня в ящике стола, и за это время я ни разу не активизировала его.

Флорида усмехнулся.

— Так я и думал. А мой коммуникатор был модифицирован после получения последних отчетов Конфедерации, то есть за несколько дней до нападения на нас сэрасов. Вместе с остальными базами данных на станции, — сказал он.

Я подумала о том, что если я сумела обнаружить эти сведения, то их мог найти любой другой. По всей видимости, так оно и случилось. И этот кто-то имел средства, чтобы изменить официальную базу данных, решив скрыть их от всех. Он хотел, чтобы никто не узнал об экспедиции «Калипсо». Был ли это инвиди? Мне казалось, что здесь речь могла идти не только и не столько о желании скрыть факт вмешательства Эна Серата в дела Земли…

Флорида, похоже, был потрясен. И я хорошо понимала его. Значит, таким образом можно редактировать и прятать любую информацию!.. Однако это была всего лишь официальная база данных. А цензура существовала всегда. Стоит только взглянуть на то, как по-разному источники говорят об Альварес. Но у нас есть еще частные и иностранные базы данных, а также наши блоки памяти.

— И еще, — сказал Флорида, придя в себя. — Это не имеет отношения к «Калипсо», но, думаю, будет интересно лично для вас, учитывая историю вашей семьи. Я нашел потрясающий видеофрагмент.

И он вывел изображение на маленький экран.

Я увидела площадь перед большим зданием, заполненную людьми. Камера наехала на небольшую группу, стоявшую на ступеньках широкой лестницы здания. Это были в основном мужчины, но среди них я разглядела несколько женщин. Стоявший в центре группы человек, одетый в светлый костюм, стал пожимать руки всем остальным по очереди. Внезапно я узнала одну из женщин, и меня охватило волнение. Это была Марлена Альварес.

— Поняли, что это такое?

Голос Флориды доносился как будто с другой планеты.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова.

Всю свою сознательную жизнь я мысленно воссоздавала этот эпизод, но никогда не видела его. Мне и в голову не приходило обратиться к базе данных, чтобы найти там видеоматериалы. Новый президент пожал руку человеку, стоявшему рядом с Марленой. А затем обменялся рукопожатием и с ней. Она наклонилась вперед и что-то сказала ему. Президент засмеялся. Это был искренний смех человека, а не политика.

— Эту передачу показывали все телевизионные каналы мира, — продолжал Флорида, довольный тем, что сумел заинтересовать меня.

Речи были произнесены, руки — пожаты. Новый президент шагнул вперед и помахал тележурналистам. Марлена Альварес отошла от него и взглянула вверх. Она замерла на секунду, а затем молниеносно повернулась и бросилась к президенту. И тут же на ее спине появились пятна алой крови. Видеосъемка прервалась. Ее последние кадры запечатлели разбегающихся в панике людей и сотрудников службы безопасности, старающихся восстановить порядок и спокойствие.

Да, все произошло так, как рассказывала мне Демора. За одним исключением — в тот день не было дождя.

Я без особого труда нашла Геноита.

Он озирался по сторонам, выискивая меня в толпе. Заметив друг друга, мы помахали руками, стоя на противоположных сторонах магистрали. Все это напоминало сцену из какой-нибудь голографической драмы.

— Заходи сюда.

Я показала на один из общественных залов, расположенных на границе Западного сектора зоны Холма. Это было пыльное помещение с низким потолком, вдоль стен стояли скамейки, в дальнем углу располагался стол со старым монитором на нем и вазой с цветами.

— Итак?.. — Геноит стоял передо мной в позе охотника, выслеживающего дичь, глядя куда-то мимо. — Ты приняла решение?

— Я уже говорила тебе, что прежде, чем я приду к какому-нибудь решению, мы должны подняться в центр и отремонтировать наши основные системы. Или мы потеряем станцию.

Я подошла к нему почти вплотную и скрестила руки на груди. У меня не было времени и сил осторожничать, держась от него на большом расстоянии.

— Я хочу, чтобы ты помог нам выполнить эту задачу.

— В чем именно должна заключаться моя помощь?

— Помоги нам избавиться от кчина.

Геноит склонил голову набок, что на языке телодвижений хдигов означало насмешку.

— Каким образом кчин мог попасть на эту станцию!

— Я видела его своими глазами. Как и многие другие обитатели Иокасты. Пока мы тут с тобой разговариваем, он мог опять напасть на кого-то из жителей станции.

— Это меня не касается.

Я с изумлением взглянула на него.

— Но ведь он и на тебя может напасть. Или на твоих сподвижников, когда они прилетят сюда. Так ты намерен помочь нам или нет?

— Вначале ответь на мой вопрос. Ты с нами или нет?

Если я не дам сейчас согласие присоединиться к их движению, он не станет помогать. А я знала, на что способен один-единственный хдигский воин.

— У меня есть выбор. Наблюдатель от Совета Конфедерации на Иокасте — инвиди. Без сомнения, ваши источники сообщили вам об этом. Ему будет очень интересно узнать, что Новый Совет хочет разместить свою базу в пределах территории, контролируемой Конфедерацией. Молва утверждает, что инвиди может в любой момент вызвать Конфлот, но пока почему-то не делает это. Возможно, намерение Нового Совета вынудит его наконец сделать шаг, которого мы уже давно добиваемся.

Геноит окинул меня внимательным взглядом — от взъерошенных волос до стоптанных ботинок. Затем закинул голову и громко расхохотался — эту привычку он перенял у людей и всегда прибегал к ней, когда находился в растерянности или ему было не по себе.

— Ты изменилась! Ты хочешь, чтобы я рисковал жизнью, избавляя твоих подчиненных от опасности, и вместо гарантий угрожаешь мне. — Он прекратил смеяться так же внезапно, как и начал. — Что я должен делать?

Я почувствовала облегчение и опустила затекшие от напряжения руки.

— Мердок, начальник службы безопасности, собирается проводить операцию, она начнется в четырнадцать часов, в это же время команда ремонтников войдет в техническое ядро. Ты должен поспешить. Я хочу, чтобы ты пошел с командой ремонтников.

— Но я не механик.

Конечно, ты никогда не знал, что такое черный труд, ты предоставлял мне самой трудиться…

— У нас не хватает персонала. Ты будешь обеспечивать охрану ремонтников и заменишь десяток сотрудников службы безопасности, которые нужны нам в другом месте.

Он кивнул, несколько успокоившись. Я хотела польстить ему, говоря о десяти сотрудниках, но, вероятно, он считал, что один хдиг может заменить порядка двадцати охранников.

— А где в это время будешь находиться ты? Координировать наши действия?

— Нет. Я собираюсь покинуть станцию на короткое время.

— Покинуть? — Он шагнул мне навстречу. — Куда ты хочешь направиться?

— Я хочу взглянуть на поврежденный корабль землян.

— Но зачем это тебе надо?

— Так просто.

— Хэлли, что ты скрываешь?

Я удивленно посмотрела на него.

— А что тебе известно об этом корабле? — в свою очередь спросила я.

— Мы знаем, что в последний раз его видели между Альфой Центавра и Землей. Один из наших источников в Совете Конфедерации сообщил, что «Калипсо» могла достигнуть района, лежащего на границе территории, контролируемой Конфедерацией.

Я не стала говорить, что им, похоже, известно больше, чем нам.

— Подожди-ка. Выходит, ты прибыл сюда, потому что здесь появилась «Калипсо», а не потому, что вы хотите устроить на Иокасте свою базу?

— Нет, мы действительно хотим, чтобы ты вошла в состав нашей организации. Но нам также интересно, почему и каким образом «Калипсо» стартовала с Земли.

У меня голова шла кругом. Я не знала, насколько Геноит был осведомлен о вмешательстве инвиди в дела землян и о попытках Эна Барика исправить ошибку, сделанную Эном Сератом.

— Очевидно, ваш источник в Совете Конфедерации — один из сторонников Эна Серата? — попробовала угадать я.

— Да.

Значит, политическая борьба инвиди каким-то образом связана с кораблем, который один из них снарядил и послал в космос почти столетие назад.

— Мы считаем, что этот самый Эн Серат должен сочувственно отнестись к нашему делу, — продолжал он. — И надеемся найти на корабле подтверждение этому.

— Но как вы узнали, что «Калипсо» прибудет именно сюда?

— Мы не знали этого точно. На другие станции тоже прибыли наши посланники. Но вероятность того, что корабль прилетит именно на Иокасту, была очень велика. Ведь это — единственная база Земли, удаленная от нее на значительное расстояние.

У меня подкашивались ноги, мне надо было сесть, но скамейки стояли довольно далеко.

— Что вы рассчитываете найти на борту этого корабля? — спросила я, сунув руку в карман, где лежала маленькая, тяжелая пластинка инвиди. Наверняка это было не то, что они искали…

— Подумай сама, — ответил Геноит. — Этот корабль исчезает из поля зрения еще до своего старта, вероятно, его прячут за защитными экранами инвиди до тех пор, пока остальная часть галактики не окажется готова. А затем он прибывает сюда, в эту часть космоса, удаленную от Земли на тысячи световых лет.

Какую именно технологию Эн Серат мог передать людям и тем самым до такой степени огорчить других инвиди, что они изо всех сил, рискуя жизнью, пытаются исправить положение, вступая для этого даже в союзы с представителями других рас? Что это такое? Что они хотят от нас скрыть?..

— Может быть, это механизм перехода в гиперпространство? — спросила я.

— Вполне возможно. Это позволило бы «Калипсо» добраться сюда. Если какой-нибудь из «Девяти Миров» овладеет такой технологией, это потрясет основы Конфедерации. Подобное предположение решило бы также вопрос о том, какой именно корабль активизировал мину у точки перехода. Интересно, предвидел ли Эн Серат мину или сэрасов?..

— Но почему Эн Барик не вызывает Конфлот и медлит с захватом «Калипсо»?

Геноит пожал плечами.

— Мы считаем, что это может быть связано с изменением параметров прибытия корабля.

Значит, мы в течение шести месяцев должны были в одиночку противостоять сэрасам только потому, что Эн Барик ждал подарок из прошлого, готовясь перехватить его!.. Я кипела от гнева.

— И все же почему он до сих пор не вызвал Конфлот? — воскликнула я. — «Калипсо» здесь уже три дня.

Геноит пожал плечами.

— Не знаю, похоже, нам просто повезло. Возможно, он ждет подтверждений, что это тот самый корабль, который ему нужен.

Если подумать, это была неплохая идея. Действительно, все мы будем выглядеть как идиоты, коли в конце концов окажется, что на этом корабле ничего нет.

— В таком случае я найду подтверждения того, тот это корабль или нет. А ты будешь охранять команду ремонтников. Идет?

Он заколебался.

— Не знаю, могу ли я доверять тебе?

— Тебе придется, — сказала я, подбоченясь. Я чувствовала, что скоро раскрою тайну, которая так долго мучила нас. — Я не могу бороться с кчином. А ты не сумеешь распознать механизм гиперперехода.

Геноит понимал, что я права. К приятному предчувствию того, что я скоро раскрою тайну, примешивалось ощущение физического удовольствия от присутствия Геноита. Для меня было огромным облегчением, что мы с ним снова на одной стороне…

— Если мы найдем то, что ищем, ты присоединишься к нам?

Ну вот! Опять Геноит все испортил.

— Давай поговорим об этом позже, — сказала я и попятилась от него, как будто выйдя из оцепенения. Я чуть сама не выступила инициатором того, о чем мы оба, вероятно, потом пожалели бы.

Если я обнаружу диск гиперперехода на борту «Калипсо», мы сможем заключить сделку на более справедливых условиях. В конце концов, это — моя станция. Поврежденный корабль со всем своим содержимым принадлежит по праву нам, это мы провели спасательную операцию, в ходе которой «Калипсо» попал на Иокасту. И я не собиралась передавать нашу собственность даром, без какой-либо компенсации.

 

День третий, 2:00 пополудни

Я нашла Рэйчел в реабилитационном центре, где она с хмурым видом просматривала схемы расположения станции на экране библиотечного монитора.

— Вы сейчас ничем не заняты?

Она мрачно взглянула на меня.

— Неужели я похожа на человека, у которого дел по горло?

— Честно говоря, все это меня очень угнетает. Я знаю, что никогда не догоню время, не достигну современного уровня научных знаний, и вряд ли даже стоит пытаться сделать это. Ганнибал очень доволен уже тем, что одолел начальную ступень вашего образования, Эриэль только и делает, что развлекается с этим журналистом…

Мы шли по тихим коридорам зоны «Гамма». Казалось, невозможно было остановить поток слов Рэйчел, ее как будто прорвало.

— С Флоридой?

— Да. Может быть, я использовала не то слово. Он, конечно, не развлекается, но все это похоже на пустую забаву. Эриэль стал комментатором на канале Флориды.

Похоже, один из оставшихся в живых членов экипажа «Калипсо» нашел свое место в жизни. Причем я никогда бы не подумала, что первым в новой обстановке адаптируется именно Эриэль.

— Я знаю, что мы все оказались здесь в опасной ситуации, и это заставляет меня ощущать собственное бессилие. Я не испытывала данного чувства с тех пор… с тех пор как на Землю прибыли инвиди.

— Они заставили вас ощутить собственное бессилие?

— Именно так я чувствовала себя в самом начале, — сказала Рэйчел. — Каждый из нас помнит, что делал, чем занимался, когда инвиди прибыли на Землю. То есть все мы идентифицировали себя с поколением, пережившим первый контакт человечества с инопланетянами. Лично я в это время как раз начала участие в проекте «Солнечная линия» и находилась в Брюсселе, где должна была получить кое-какое оборудование, которое мы заказали в Европе. Я сидела в кафе на улице Хофманн — название навсегда врезалось мне в память. Черный кофе и нектарины на завтрак… Все говорили одновременно, перебивая друг друга, и шикали, толпясь у телеэкрана. Я выглянула в окно и вдруг увидела вдали в отблеске солнечных лучей один из кораблей инвиди. Я помню, какие чувства меня охватили. Это были страх, радость и недоверие — эмоции достаточно сильные, их очень трудно передать словами… Но к ним примешивалось еще одно чувство — такое, наверное, испытывает дичь, которую заманивают в ловушку, и она об этом знает. Это ощущение затем так и не прошло.

— Как вы считаете, почему у вас появилось это чувство?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Возможно, я выражаюсь неточно… Но их появление предопределило путь нашего развития, с которого мы отныне не можем сойти.

Мы достигли двери, ведущей в аварийную шлюзовую камеру. Рэйчел приостановилась на пороге и сказала:

— Возможно, именно поэтому я решила принять участие в экспедиции «Калипсо». Мне очень хотелось избавиться от этого чувства.

Мы вошли в камеру, и я показала Рэйчел высотно-компенсационные скафандры, которые висели здесь вдоль стены. Дежурный офицер Земного Флота, отвечавшая за них, одарила нас столь очаровательной улыбкой, словно была продавщицей в дорогом бутике.

— Вы уверены, что они выдержат прогулку в открытом космосе? — спросила я.

— Вы уверены, что это безопасно?

Раздавшийся в наушниках голос Рэйчел казался хрипловатым. Остаточные частицы хвоста кометы негативно воздействовали на системы связи, вмонтированные в скафандры, которые были старыми, видавшими виды и имели портативные кислородные пакеты.

— Абсолютно уверена, — заверила я. — Сэрасы никогда не стреляли в того, кто передвигался на скутере. Мы постоянно используем их для ремонтных работ…

Она так крепко обхватила меня за талию, что я невольно оглядела себя, чтобы убедиться, что на моем скафандре не расстегнулись застежки.

— Готовы?

— Да.

Я открыла ворота шлюза, и скутер покинул камеру.

Мы скользили над поверхностью кольца, достаточно близко от него, чтобы разглядеть темные полосы — места, где обшивка была восстановлена в ходе ремонтных работ после обстрела сэрасами. Рэйчел слегка ослабила свою хватку.

— Как здорово! — воскликнула она.

— Угу, — откликнулась я, надеясь на то, что мы недаром тратим драгоценное топливо.

— Каким образом можно было поместить диск гиперперехода на «Калипсо» без нашего ведома? — почти обиженно спросила Рэйчел.

— Таким же самым, каким они скрывали эту информацию от нас, — вероятно, у них есть какое-то маскировочное поле.

Мы повернули в сторону от кольца и направились к технической платформе. Ее плоские контуры вырисовывались над нами, и привязанная к ней громада «Калипсо» казалась еще более грандиозной, чем на экране.

Отсветы наших фонарей плясали на обломках. Расположение главной рубки «Калипсо» было мне хорошо знакомо — я давно уже изучила его по схемам.

Космический робот во время спасательных работ удалил отсюда все колющие и острые предметы, так что разгерметизация нам не грозила — в отличие от радиации.

Счетчик радиоактивных частиц на моем рукаве уже начал медленно менять свой обычный зеленый цвет на оранжевый. Когда он окрасится в ярко-алый, надо будет срочно уходить. Мы не могли рассчитывать на курс дерадиационной терапии по возвращении на Иокасту, так как немногие еще остававшиеся в нашем распоряжении поглотители радиации сохранялись для чрезвычайных ситуаций.

Главная рубка походила на холодную пещеру, полную призраков. Я с уважением посмотрела на Рэйчел, увидев ее теперь в новом свете. Какие чувства испытывала она, добровольно соглашаясь на то, чтобы ее усыпили в этом жутком месте на корабле, мчащемся в темноту межзвездного пространства?..

Рэйчел повернула голову внутри шлема скафандра, оглядываясь вокруг.

— Боже, какой беспорядок. Я не могу поверить, что мы жили здесь…

— Где машинное отделение? — спросила я.

Почерневшие поверхности, обломки и мерцающий свет — все это путало меня, мешало ориентироваться.

Рэйчел медленно повернулась, а затем, оттолкнувшись от «пола», поплыла по направлению к какой-то точке, расположенной рядом с грудой искореженного металла. Эта груда, должно быть, и являлась когда-то пультом управления. Она ласково погладила рукой, одетой в перчатку, обломки, унесясь мыслями в прошлое.

— Моя малышка… Я бы собственными руками убила ублюдков, которые придумали эти мины.

— Их давно уже нет. Во всяком случае, в этом районе пространства. — Я с трудом справлялась со своим волнением. Учащенное дыхание причиняло боль, подобную той, которую доставлял мне имплантат. — Одна из наиболее внушительных побед Конфедерации. Я говорила вам о минах-ловушках, с которыми мы столкнулись, как только нам передали станцию.

Я достала из кармана устройство инвиди и провела им поверх обломков в надежде что-нибудь обнаружить.

Ничего.

— Что это?

— Я надеюсь, что эта штука поможет мне найти диск перехода. Вы здесь хорошо ориентируетесь?

Она остановилась перед почерневшей от огня, но неповрежденной панелью в задней стене кабины.

— Я знаю, где было машинное отделение. Но что касается остального… — Ее голос звучал напряженно сквозь потрескивания в наушниках моего шлема. — А вы узнаете диск инвиди, если увидите его?

Это был удар наповал. Я поднесла яйцеобразный предмет к панели, но все мои усилия были тщетны. Я уже начала думать, что мне придется разбирать этот корабль модуль за модулем.

— Я хочу, чтобы «Калипсо» признали нашей собственностью, — сказала Рэйчел. — Мы ведь вправе требовать это?

— Полагаю, что да. Впрочем, подождите. Вы хотите, чтобы и диск перехода принадлежал также вам? — Теоретически это было вполне возможно.

— О Боже, нет. Я хочу владеть только кораблем.

— Но зачем он вам? Он требует серьезного ремонта.

— Но у меня, кроме него, ничего нет! — воскликнула Рэйчел. — В крайнем случае я смогу продавать его по частям. Или мы могли бы выставить его на всеобщее обозрение и брать с людей деньги за показ. Знаете, это было бы такое шоу: столетние уродцы и их допотопный корабль… Я могла бы залезть для наглядности в макет криокапсулы, а Эриэль рекламировал бы шоу по каналу Флориды.

Горечь ее слов смутила меня.

— Мне очень жаль, что вы чувствуете себя здесь, на Иокасте, несчастной. Когда мы избавимся от сэрасов…

Рэйчел рассмеялась.

— Вы напоминаете мне моего дедушку. Его мечты о будущем сводились к одной фразе: «Когда евреи наконец уедут…» Когда евреи наконец уедут, мы построим дома на горе. Когда евреи наконец уедут, мы перекуем наши пушки на что-нибудь более полезное. Когда евреи наконец уедут, у нас появится достаточно денег, чтобы послать наших дочерей учиться в колледж, а наши сыновья не будут уезжать в военно-тренировочные лагеря… Дорогой дедуля, у нас есть для тебя одна новость: евреи так и не уехали.

Рэйчел начала в тишине кружиться по кабине. Из-за бликов и отсветов я не могла разглядеть выражения ее лица. Когда она остановилась и вновь заговорила, ее голос звучал менее самоуверенно.

— Простите. Я просто хотела сказать, что не люблю откладывать дела в долгий ящик, я хочу жить уже сегодня. И если это имеет какое-либо значение для вас, я вовсе не чувствую себя здесь несчастной.

В этот момент «яйцо» трепыхнулось в моей руке. Сначала я не поняла, что произошло. А затем, затаив дыхание, вновь поднесла его к тому месту, на которое оно прореагировало.

Небольшая квадратная секция схемы внезапно изменилась. Я осторожно выпустила «яйцо» из руки, и оно, покачиваясь, повисло в пространстве рядом со мной. Затем я дотянулась до схемы и, взломав ее, сняла верхний, похожий на изоляционный, слой толщиной сантиметра в три.

Под ним была… область, находившаяся в состоянии непрерывного изменения. Возможно, схема. А может, и плазма. Эта область имела глубину и, вероятно, размеры небольшой камеры. Она изменяла свой цвет в пределах всего спектра.

Рэйчел заглянула через мое плечо и ахнула. Ее вздох удивления слился с моим.

Я поймала парящее устройство и поднесла его к меняющей свой цвет пустоте, расположив на одном уровне с ней. «Яйцо» снова задрожало, и в ответ на его движение произошло изменение цвета. «Яйцо» как будто тянуло меня за собой, и, последовав за его импульсом, я поднесла его к краю открывшегося «окна». Я выпустила его из рук, и оно прилипло, как металлическая стружка к магниту.

Цветовой узор изменился. Он стал упорядоченным, математически точным.

Так вот как «Калипсо» добралась сюда. Ничего сложного, ничего таинственного.

— Это то, что мы ищем? — В голосе Рэйчел слышался благоговейный трепет.

— Похоже, что да. Грузовое судно нукени вряд ли было бы оборудовано чем-либо подобным.

Я почти не слышала собственного голоса, так слаб он был.

Узор повторялся, но на этот раз я сумела уловить еле заметные различия в нем. Так, во всяком случае, мне показалось.

Не информация о диске перехода, а сам диск, вот чем на самом деле было нлитри. Брин неправильно перевел это Понятие.

Наконец-то у меня в руках то, что хотел заполучить Эн Барик, — доказательство, что инвиди помогали людям, что Эн Серат передал «Девяти Мирам» технологию, которая была для нас под запретом. Какой бы причиной ни руководствовался Серат, он помог нам в противостоянии «Четырем Мирам». Неудивительно, что другие инвиди ополчились против него.

Я вскинула руки вверх, подпрыгнула и громко засмеялась. В эту минуту я, должно быть, выглядела как полная идиотка.

— Что могло вас так рассмешить? — удивилась Рэйчел. — Что забавного в этой ситуации?

— Забавно то, что теперь мы владеем доказательством вмешательства инвиди в дела землян. Теперь у меня есть козырная карта, которую я могу использовать против Нового Совета! Теперь мы можем не зависеть от кораблей «Четырех Миров» и не обращаться к ним по всякому ничтожному поводу…

Внезапно мне расхотелось смеяться. В том, что я говорила, в действительности не было ничего забавного. Просто я получила потенциальную возможность изменить все в нашей жизни. Я помнила, что говорил Геноит.

Это было то, о чем мечтали его соратники. В настоящее время «Четыре Мира» контролировали распределение всех ресурсов и распространение технологий, но если бы кто-нибудь из «Девятки» владел технологией перехода в гиперпространство, Новый Совет мог бы без особого труда достичь своей цели — более справедливого представительства в органах управления Конфедерации и большей автономии для членов «Девятки».

— Ну и прекрасно, — сказала Рэйчел довольно безразличным тоном.

— Прекрасно? И только? Да это настоящий прорыв в технологии Земли, величайшее достижение с тех пор, как мы начали использовать научные знания внеземных цивилизаций!

— Величайшее достижение… Забавно. В мое время величайшими достижениями называли то, что изобрело само человечество.

Я промолчала. Она была права, но я не могла согласиться с ней. Во всяком случае, сейчас.

— Не знаю, помните ли вы, но транспортное средство, которое Эн Серат самым бессовестным образом использовал для того, чтобы доставить сюда этот замечательный диск перехода, имело на своем борту пассажиров. Мы и не предполагали, что выступаем в роли пассажиров, мы считали, что мы — члены экипажа, исследователи, но это не имеет отношения к делу, не так ли?

Она замолчала, чтобы перевести дыхание.

Я воспользовалась паузой, чтобы вставить слово.

— В чем дело, Рэйчел? Вы чувствуете, что вас предали, но я не понимаю вас. Эн Серат, очевидно, пытается помочь «Девяти Мирам», хотя мы не знаем, по каким причинам. Или, может быть, помогая нам, он преследует какие-то свои цели, о которых мы ничего не знаем. В любом случае нам это выгодно.

— А тем, кто погиб на борту «Калипсо», это тоже выгодно? — парировала она. — Моим друзьям и коллегам, которые не дожили до сегодняшнего дня? Неужели вы думаете, что Эн Серат не знал о мине в точке перехода? Можете ли вы, положа руку на сердце, утверждать, что он действительно заботится о жизни и безопасности людей?

Я покачала головой. Я была почти уверена, что инвиди, по существу, нет никакого дела до нас.

— Нет? И я так считаю, — сказала Рэйчел, заметив мою реакцию. — Поэтому не надо ожидать от меня восторгов по поводу какого-то внеземного устройства, ради которого мы рисковали жизнью, а многие мои товарищи даже поплатились ею.

— Мне надо осмотреть находку, — сказала я после неловкой паузы.

У нас оставалось всего лишь несколько минут, уровень радиации вот-вот должен был достичь критической точки. Для дальнейшего исследования мне достаточно было сосканировать несколько последовательных изменений, происходящих в системе. Затем я извлекла «яйцо», которое покинуло «окно» без всякого сопротивления, и оно — «окно» — немедленно потемнело. Когда я оглянулась назад, то увидела лишь участок обожженной панели, такой же, как и все другие.

По дороге на станцию мы молчали.

Мы со вздохом облегчения сняли наши скафандры, и я, морщась от отвращения, опять надела свою грязную униформу поверх влажного от пота нижнего белья.

Рэйчел казалась подавленной, она с непроницаемым выражением лица молча возилась с застежками скафандра. Я старалась сосредоточиться на мыслях о нашей находке. Мы не были готовы увидеть того, кто появился перед нами, когда дверь шлюзовой камеры открылась.

Это был Эн Барик собственной персоной, одетый в скафандр, в складках которого мерцали отблески света. Его огромная фигура, казалось, заполнила собой весь небольшой тамбур перед шлюзовой камерой.

— Командир Хэлли!

Транслятор Барика был настроен на более громкое звучание, чем обычно, и мы с Рэйчел невольно вздрогнули, услышав его слова.

— Что-то случилось?

Мой голос звучал неуверенно и слабо, но я опустила вежливое обращение «Мастер».

— Да.

Его скафандр ходил ходуном, и я представила, как под ним шевелятся его щупальца.

— Хэлли? Вы здесь?.. — послышался голос Мердока, и через мгновение он появился на пороге тамбура. — Мне сказали, что вы… — Он был здоров и невредим и, по-видимому, находился в хорошем расположении духа. — Полковник Геноит сообщил, что вы отправились на поврежденный корабль. Нашли что-нибудь интересное?

Рэйчел фыркнула. Мердок в сопровождении Геноита вошел в тамбур. Хотя начальник службы безопасности говорил о моем бывшем муже спокойным тоном, чувствовалось, что между ними существует напряженность. В тамбуре было теперь так тесно, что мы едва могли двигаться.

— У вас есть то, что принадлежит ему, — громко заявил Барик.

Скорее всего имелось в виду небольшое устройство, которое он передал Квотермейну, — «яйцо», оттягивавшее мне сейчас карман брюк.

— Как вы узнали об этом?

— Оно само сообщает ему о своем присутствии. Где оно?

Возможно, Барик хочет сказать, что «яйцо» послало ему сигнал, когда я использовала его на «Калипсо». Я не подумала о такой возможности.

— Я оставила его на корабле.

— Вы лжете.

Мердок в замешательстве поглядывал то на меня, то на инвиди.

— Хэлли, какого… — начал было он, но я не дослушала его.

— Да, я солгала, — сказала я инвиди.

Я и не надеялась, что он поверит мне.

Барик приблизился ко мне вплотную, стоявшая рядом со мной Рэйчел отшатнулась.

— Отдайте нлитри.

Он сказал «нлитри», а не «диск перехода».

— Вы же сами не знаете, что это такое, не правда ли? Так или иначе, но я не отдам его вам.

Скафандр инвиди слегка колыхался.

— Вы должны отдать. Вы не понимаете всех последствий. Отдайте немедленно, иначе будет слишком поздно.

Его слова заставили меня задуматься на мгновение. Возможно, он действительно «видел» ужасающие последствия моих действий, которые могли еще более ухудшить и без того сложную ситуацию. Искушение сдаться и отдать инвиди его нлитри было велико, но тут я вспомнила слова Эна Барика о том, что личности сами прокладывают пути в соответствии со своей природой.

— Отдайте нлитри.

Мастер выпустил щупальце с удивительной быстротой, но Геноит был еще быстрее. Он бросился вперед, молниеносно схватил меня за руку и оттащил в сторону.

Барик замер на месте, не предпринимая больше никаких действий.

— Это не ее личная вещь, и она не может отдать вам то, о чем вы просите, — с вызовом сказала Рэйчел, скрестив руки на груди и вскинув подбородок. — Это принадлежит нам, поскольку находится на нашем корабле. И вы не имеете никакого права на нашу собственность.

Теоретически она была права. Но время теоретических дискуссий прошло.

— Вы не сможете сопротивляться. — Смоделированный голос Эна Барика звучал огорченно, но в нем не слышалось и тени страха. — Скоро здесь будут вооруженные силы Конфедерации. Он вызвал их.

Значит, все это время Барик стремился только к одному — заполучить диск перехода. Или скорее не дать нам завладеть им. Теперь, когда к нему поступил сигнал, он вызвал корабли Конфлота.

— Мои силы тоже ожидают приказа прибыть сюда, — сказал Геноит. Он повернулся ко мне, его пальцы все еще сжимали мое предплечье. — Дай мне диск, Хэлли. Я смогу уйти, прежде чем Конфлот появится здесь. Мы не должны допустить, чтобы он достался им.

— О да, конечно. И ты оставишь нас на произвол судьбы, один на один с сэрасами и силами Конфедерации. Вот в кого ты превратился за это время!

Я вырвала у него свою руку и отступила за спину Мердока. Я чувствовала, что меня одурачили. Ведь я думала, что мы с Геноитом на этот раз действуем на одной стороне.

— Мы действительно стремились к союзу с тобой и были готовы заплатить за это разумную цену. Но мы не можем рисковать, вступая в прямой конфликт с Конфедерацией. Пока не можем. — Теперь Геноит говорил холодным отчужденным тоном. — Немедленно отдай мне диск… или я сам возьму его.

— Ты не сможешь сделать этого, — сказала я, разъяренная его словами. — Он установлен на борту «Калипсо». И даже не пытайся достать его. Я установила в системе диска взрывное устройство.

Я старалась не смотреть на Рэйчел и надеялась, что ей хватит ума оставаться невозмутимой.

— Вы снова лжете. — В голосе Эна Барика слышалось беспокойство. — Вы бы никогда не подвергли риску станцию. Это не в вашем характере.

— Да, но мы все ведем себя сегодня не так, как обычно, не правда ли? Я считала, что инвиди — наши друзья. — Я чувствовала, что мой голос звучит очень сердито, но не стала усмирять свой гнев. — При взрыве «Калипсо» станция не будет разрушена. А легкие повреждения, которые она получит, мы как-нибудь устраним.

Мердок повернулся ко мне и пристально посмотрел мне в глаза. Я надеялась, он поймет, что я блефую. Я обратилась к Барику:

— Нам надо сесть и серьезно поговорить. Наши условия таковы: что бы ни произошло с диском, эта станция является нейтральной. Мы объявляем полную независимость от Конфедерации.

— Это недопустимо.

Впервые я слышала от него столь недвусмысленное определенное заявление.

— В таком случае что вы намерены предпринять против нас? — спросила я, но Рэйчел не дала Барику ответить, вступив в разговор.

— Если вы не хотели, чтобы люди получили этот диск, то почему инвиди установил его на нашем корабле, причем устроил все так, что мы оказались здесь?

Мы замерли, ожидая, что ответит Барик, но он долго молчал, а его серебристый скафандр продолжал колыхаться.

— Эна Серата ввели в заблуждение. Он не пользуется широкой поддержкой у нас, — наконец заговорил инвиди.

— Серат все еще жив? — спросила Рэйчел.

В этот момент прозвучал сигнал вызова в моем коммуникаторе, который я носила на запястье.

— Хэлли слушает. — Я отвернулась от инвиди и хдига, зная, что Мердок будет следить за ними.

Раздался голос лейтенанта Баудина, который почти заглушали необычно громкие фоновые вибрации:

— Сэрасы очень близко подошли к нам. Они хотят, чтобы вы прибыли к ним на корабль.

Все присутствующие затаили дыхание.

— О Господи, этого еще не хватало, — пробормотал Мердок.

— Никто не должен покидать станцию, — распорядилась я, обращаясь к нему, хотя прекрасно понимала, что в моих приказах мало толку: Мердок вряд ли сможет удержать этих двоих. — Поставьте охрану у всех шлюзовых камер, ведущих к платформам, и не пускайте никого в спицы. Нельзя никому позволить даже дотронуться до «Калипсо»…

— А вам нельзя туда идти, — сказал Мердок.

Я с недоумением взглянула на него. Если я не сделаю этого, сэрасы уничтожат нас.

— А разве у меня есть выбор?

— Вы говорили, что они читают ваши мысли.

— Нет. Я воспринимаю посылаемые ими образы и произношу вслух… О черт! — Я зажала рот дрожащими руками. — Диск перехода…

— Вы уверены, что они не могут читать ваши мысли? — допытывался Мердок.

В его голосе слышалось отчаяние. То же чувство испытывала и я.

— Не знаю.

— В чем дело? — спросила Рэйчел, хмуро поглядывая на нас.

— Возможно, он им вовсе не нужен, если у них уже есть нечто подобное диску перехода в гиперпространство… — промолвил Мердок и растерянно замолчал.

Мы оба хорошо понимали, что дело было вовсе не в этом. У нас в руках была тайна, обладание которой могло позволить освободиться из-под власти «Четырех Миров». Но теперь этой тайной могли завладеть наши враги. И сэрасы были достаточно развиты, чтобы все понять и суметь использовать диск перехода против нас.

Мы могли попросить помочь нам Эна Барика, но пока Кон-флот прибудет сюда, сэрасы уже успеют расправиться с нами. В любом случае мы теряем диск перехода… Мы могли бы заключать сделку с Новым Советом, использовав диск в качестве цены за наше избавление от сэрасов, но на проведение этой операции у нас тоже уже не оставалось времени.

Мердок от ярости сжимал кулаки.

— Давайте уничтожим его. Бац — и больше никаких проблем. — Он знал, что я думала по этому поводу. При одной мысли об уничтожении диска мне становилось плохо: мы не могли потерять технологию, о которой так долго мечтали.

— Если мы не уничтожим диск и я отправлюсь к сэрасам, они могут заставить меня рассказать им обо всем… Впрочем, я не уверена, что все произойдет именно так.

— А вы можете взять на себя такой риск?

— Если мы даже уничтожим его, они могут воспринять образ диска из моей памяти и атаковать станцию из мести за содеянное нами.

Внезапно раздался глухой удар, от которого дрогнули стены и палуба. Мы переглянулись.

— Что это?

Еще один, более сильный, толчок потряс станцию. Мердок закачался, нас с Рэйчел отбросило к инвиди, от которого Рэйчел тут же в ужасе отскочила.

— Хэлли вызывает командный пункт. Что происходит?

— Это сэрасы… они попали во внешний отражатель и в старую платформу переработки, — прозвучал сдавленный голос Баудина на фоне аварийных сирен.

— Вы подтвердили, что мы получили их сообщение? Передали им, что я немедленно направляюсь на их корабль?

— Да.

— Они становятся нетерпеливыми, — проворчал Мердок.

— Пошлите еще одно подтверждение… Баудин, вы меня слышите?

— Да, мэм.

И тут же связь прервалась.

Почему сэрасы ведут себя столь нетерпеливо? Обычно они спокойно ждали, пока я не подготовлю шаттл и не отправлюсь к ним. Как правило, через час они посылали нам повторный вызов.

Сегодня же сэрасы дали мне так мало времени, что его едва бы хватило на то, чтобы добраться до доков. Было ли это просто напоминание? Но мне не нужно напоминать о том, что я у них на крючке и что моя станция является заложником, которого они держат неизвестно для какой цели.

— Хэлли!.. — Ко мне быстро подошел Геноит. — Ты должна отдать мне нлитри, это подможет нам разгадать тайну диска.

Я попятилась от него.

— Оставь меня в покое… Что вы будете делать с этой штуковиной? Вы ничего не поймете в ее устройстве.

— Пусть лучше она будет у нас, чем у них.

Он указал подбородком в сторону инвиди. Рука Геноита скользнула в карман моих брюк.

Как он догадался, что «яйцо» находится там?

— Отстань от меня…

Я попыталась ускользнуть от него, но Геноит схватил меня за руку, однако тут же отпустил.

— Посадите его в тюремную камеру, — распорядился Мердок, обращаясь к двум констеблям, появившимся на пороге.

Один из них наставил на Геноита дуло своего оружия, а другой подошел к нему и взял за локоть.

Геноит посмотрел на них, а затем перевел взгляд на меня.

— Я даю тебе последний шанс вступить с нами в союз. Отдай мне диск.

Я попятилась от него.

— В любом случае ты бы не получил его.

Геноит долго не сводил с меня глаз, а затем круто повернулся и зашагал к двери. Стражи порядка последовали за ним. Все это выглядело так, как будто Геноит уводил их куда-то, а не они его. Судя по хмурому виду Мердока, у него тоже сложилось такое впечатление.

Я уже стояла на пороге тамбура, когда Барик неожиданно вновь подал голос.

— Вы не должны отдавать им нлитри.

— Я не собираюсь никому отдавать его, — сказала я сердито и хотела уже уйти, но инвиди оттеснил Мердока в угол и последовал за мной.

— Движущиеся оставили собственное превращение, — сказал он. — Нельзя позволить этому начаться снова.

Я застонала.

— Мастер, мне надо идти, иначе сэрасы разнесут всю станцию. Я не понимаю ни слова из того, что вы говорите.

— Они тоже ждут. То, что принадлежит инвиди, не должно принадлежать им. Тень появится снова.

Я покачала головой и прибавила шаг. Если я не могла понять его, значит, не могла и помочь. Вскоре меня догнал Мердок.

— Вы можете использовать один из шаттлов. Мы так и не встретили кчина. Команда ремонтников работала где-то около получаса. Они сказали, что система поддержания стабильности окружающей среды еще продержится какое-то время.

Это были хорошие новости. Мы подошли к лифту. Как мне вести себя с сэрасами? Нельзя говорить им о диске…

Решение созрело у меня сразу же, как только тронулась кабина лифта, и я почувствовала легкость во всем теле.

— Вы полетите со мной.

Падавший сверху свет озарял смуглое лицо Мердока. Он открыл и тут же закрыл рот.

— Я? — наконец выдавил Мердок из себя.

— Да. Мы должны помешать им получить информацию диске. Вы остановите меня, если вам покажется, что я готова раскрыть им тайну.

Он провел ладонью по лбу.

— Каким образом, черт возьми, я смогу сделать это?

— Это — ваша проблема. Выстрелите в меня, в конце концов.

— Вот дьявольщина, — выругался Мердок.

 

День третий, 3:30 пополудни

— А я смогу слышать, что вы говорите?

— Угу. Звук будет доходить до вас. Но если вы хотите слышать, вам вместо шлема нужно использовать маску. — Увидев выражение лица Мердока, я добавила: — Слизь не причинит вам никакого вреда, просто будет неприятно. Вы испачкаетесь в ней с головы до ног.

На сей раз серый корабль находился слишком близко от нас, и это мешало мне любоваться на звезды. Я видела его невооруженным глазом — черную точку на темном фоне безразличного к нам космоса. Оглянувшись назад, я увидела бы беспорядочные контуры станции с ее нагромождением угловатых форм.

Мердок поплыл ко мне. На нас были защитные костюмы из мягкого материала с прожилками, которые могли быть мгновенно активизированы в случае внезапной разгерметизации. Мы держали шлемы наготове, в соответствии с инструкцией.

— Расскажите мне подробнее о сэрасах, — попросил Мердок, сев в кресло второго пилота и пристегнув ремни.

Я вкратце уже рассказывала ему о том, как мы состыкуемся, как через некоторое время откроется дверь шлюзовой камеры, и мы окажемся со всех сторон окруженными слизью. Как несколько сэрасов будут сопровождать меня в другую часть корабля.

Я не спрашивала Мердока, каким образом он собирается остановить меня и заткнуть мне рот, если я не смогу мысленно отвлечься от диска перехода. Пока я готовила корабль к старту, он исчезал куда-то ненадолго. Я решила, что мне лучше ничего не знать о его планах.

— Что именно вы хотите знать?

Я сейчас довольно туго соображала и не пыталась ясно мыслить, чтобы не поддаться панике, поскольку дурные предчувствия грозили одолеть меня еще до того, как мы достигнем серого корабля. Я машинально выполняла обычные действия, проверяя показания датчиков шаттла, работу двигателей, навигационный интерфейс…

Я испытывала смертельную усталость. Элеонор была совершенно права. Я чувствовала, как дрожат мои руки на пульте управления. Говорят, что у человека спокойно на душе, когда у него нет альтернатив, когда не надо принимать мучительных решений, когда ему предстоит только действовать… Но мне так хотелось, чтобы это действие выполнял кто-нибудь другой.

— Почему они здесь? Чего они хотят? — спросил Мердок, глядя на серый корабль на главном экране. Теперь это было уже не пятнышко, а плоский клин без каких-либо видимых внешних особенностей.

— Не знаю.

— А у меня создалось такое впечатление, что Эн Барик пытается что-то сообщить нам.

— Да, но его невозможно понять.

Я замолчала, чувствуя, что у меня срывается голос, и попыталась сделать глубокий вдох.

Мердок начал барабанить пальцами по пульту, не сводя глаз с серого корабля.

— Вы общались с сэрасами, находились в непосредственной близости от них… Никто не знает их так хорошо, как вы. Скажите, когда между вами устанавливается связь, неужели вы не чувствуете тех мотивов, которые движут ими?

— Нет, не чувствую, — пробормотала я, и мои руки охватила такая сильная дрожь, что я вынуждена была опустить их с пульта управления на колени.

Затем Мердок задал мне вопрос, который я сама себе не раз задавала.

— А вы могли бы использовать устанавливающуюся во время общения между вами связь, чтобы причинить вред сэрасам и тем самым обеспечить себе преимущество?

Что мне ответить ему: я этого никогда не пробовала делать? Или: это не тот род связи? При одной мысли об этом комок подступает мне к горлу.

— Не знаю. — Мне не хотелось смотреть на Мердока. Внезапно я ощутила к нему сильную неприязнь за то, что он коснулся темы, которую я всеми силами старалась избегать. Возможно, я чувствовала обоснованность его вопроса и поэтому злилась.

— Нам надо было завести птиц, — внезапно сказал Мердок, и эти слова привлекли мое внимание.

— Что вы сказали?..

— Я сказал, нам надо было завести птиц на станции. В сельскохозяйственных секторах, а может быть, даже в жилых зонах.

Я с изумлением посмотрела на него. По всей видимости, не у одной меня в последнее время не все в порядке было с головой.

— Я был на днях в сельскохозяйственных секторах, — продолжал Мердок, не ожидая моей реакции на свои слова. — Отражатели только что послали первые лучи, и, знаете, я подумал, что если бы мы были сейчас на планете, то там в эту минуту раздавался бы хор птиц, приветствующих рассвет. Разве мы не сумели бы развести несколько видов певчих птиц на Иокасте? Это способствовало бы лучшему удобрению почвы и налаживанию производства подкормки для растений.

Несколько раз в продолжение этой речи я открывала рот, собираясь что-то сказать, и тут же закрывала его.

— Они сожрали бы наши посевы, — наконец заметила я, хотя теоретически ничего не имела против птичьего пения. Но вот в материально-техническом отношении… — А у нас и без того достаточно проблем с нежелательными вредителями, чтобы заводить новых. И потом, где бы мы могли взять птиц для разведения?

— Я не сомневаюсь, что у кчеров есть каталог на любой товар.

Я улыбнулась, несмотря на напряженность момента. По станции ходили легенды о том, что у кчеров на все мыслимые и немыслимые товары существовали каталоги.

— В детстве на каникулы я обычно уезжал в деревню, — начал Мердок, искоса взглянув на меня, как будто проверяя, не подсмеиваюсь ли я над ним. — Именно там, а не в Сиднее, был для меня дом родной. Первые дни я очень рано просыпался по утрам, так как не мог привыкнуть к пению птиц на рассвете. Но потом я постепенно привыкал к их щебету. А когда я возвращался в город и просыпался часов в шесть утра или около этого, мне казалось, что за окном было удивительно тихо. Слишком тихо, как в мире мертвых. — Он посмотрел на меня. — Точно так же тихо стало сейчас на станции. Слишком тихо.

Слишком тихо…

Очень жаль, что это не относилось к моей голове. Меня мучили дурные предчувствия. Я словно слышала какую-то беседу сквозь сон, не понимая слов, но улавливая тревожную интонацию, и меня это беспокоило. Постепенно тех, кто вел разговор, охватила паника, я требовала принять меры, что-то сделать. Но что, я не знала.

— Чем вы занимались накануне нашего отлета? — спросила я Мердока.

— Исправлял ваш промах, — ответил он с самодовольным видом.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я попросил Квона слетать на скутере на «Калипсо» и заложить там бомбу. — Он помолчал. — Это был блеф, не так ли?

— Где…

— В реакторной камере. Ваш код вызова службы безопасности на частоте «зета» обезвредит ее, даже сквозь помехи, с борта корабля сэрасов. — Он усмехнулся. — Это была грандиозная идея, но я знал, что вы никогда не сделаете ничего подобного.

Мердок закашлялся и зажал рот.

Вонь, должно быть, проникала и сквозь фильтр маски. Его защитный костюм был уже покрыт слоем темной зеленовато-серой слизи, серебристый блеск померк. Мердок растерянно озирался, потеряв ориентацию. Маска представляла собой плоский по краю круг, в середине которого располагался респиратор, похожий на звериную морду и придававший лицу Мердока хищное выражение.

Свой защитный костюм, куртку и рубашку я, как обычно, сняла еще на борту шаттла. На этот раз в карманах моих брюк лежали индивидуальное устройство связи и «яйцо».

— Это здесь?.. — Его голос звучал глухо сквозь фильтр маски, звук еле заметно запаздывал. Во всяком случае, такое создавалось впечатление, когда я смотрела на двигающиеся губы Мердока. Впрочем, возможно, такой эффект давал неверный тусклый свет. — Где они?..

— Скоро будут здесь.

Мердок покачал головой, давая понять, что ничего не слышит, и, шаркая ногами по скользкой от слизи палубе, подошел поближе ко мне.

На этот раз я прокричала ему ответ на его вопрос, и он кивнул.

Зачем они вызвали меня сегодня? Выбор времени слишком неудачен, чтобы быть случайным. Мое сердце сжималось от дурных предчувствий, которые давно уже мучили меня. Вырвавшись на свободу из глубин моего подсознания, они подавляли разум с его рациональными объяснениями событий; я сжимала зубы, чтобы сдержать крик ужаса, рвущийся из моей груди.

Мердок вынул стандартный всечастотный сканер из-за пояса и поднес его близко к маске, чтобы разглядеть показания. Я знала их наизусть.

Кроме экранирования этого корабля, которое должно было помешать нам связаться с Иокастой, и качественных характеристик атмосферы, на экране отражались показатели другого, неопознанного, биомагнитного поля, которое игнорировало все наши попытки исследовать его, хотя я и привозила показания датчиков на станцию. Все, что мы знали, заключалось в том, что этого поля не было на кораблях тех сэрасов, которые подписали Абелярское соглашение.

Потом появились двое чужаков и перегородили вход в туннель — я всегда задавалась вопросом, задевают ли они своими телами стены туннеля при движении.

Мердок вздрогнул, и я слышала, как он негромко выругался. Его взгляд выражал испуг и удивление, и я на мгновение взглянула на сэрасов его глазами.

Я ожидала, что они как-то прореагируют на присутствие Мердока, но этого не произошло. Сэрасы только несколько раз обошли вокруг нас, как обычно, как будто устраивали нам осмотр А затем последовал знакомый мне приказ. Как будто кто-то потянул меня за рукав и сказал: «Пойдем».

Они заскользили назад к одному из туннелей. Я похлопала Мердока по руке и прокричала:

— Мы следуем за ними.

Он кивнул, но я заметила, что его глаза расширились от ужаса. Мердок, конечно, читал мои отчеты о посещениях серого корабля, но описания были несопоставимы с реальностью. Он поскользнулся позади меня и чуть не упал. Туннель был пугающим, казался нескончаемым, со стен сочилась и капала слизь. Слизь покрывала обнаженные участки моего тела.

Я взяла Мердока за руку и стянула с нее перчатку.

— Какого… — хотел было возмутиться он.

Но я уже со вздохом облегчения вцепилась в его теплую ладонь. Мне необходимо было ощутить рядом живую человеческую плоть, почувствовать иную связь, нежели та, что сейчас обволакивала мой мозг.

Мердок остановился, и я повернулась лицом к нему. Несколько мгновений мы стояли, глядя друг на друга. Выражение его лица поразило меня и заставило мое сердце учащенно биться в груди. Я поняла, какие чувства он питает ко мне. Сделав это удивительное открытие, я улыбнулась, и Мердок довольно напряженно усмехнулся в ответ.

«Идите.»

Я тряхнула головой, чтобы избавиться от боли, которую причинял мне этот зов, и снова двинулась вперед, увлекая Мердока за собой.

Мы оказались в другом помещении прежде, чем поняли, что туннель закончился. Пространство заполняли мерцающие тела с нечеткими, размытыми очертаниями, похожие на образы из моих кошмаров. Их, в смысле — тел, здесь было необычно много.

Мердок крепко сжал мою руку.

— Я и не думал, что… их так много.

Казалось, слизь всосалась даже в его слова.

Я осмотрелась вокруг. Сэрасы заняли собой все помещение. В моем мозгу перекликались их голоса, но говорили наверняка не все.

«Пойдем.»

Воздействие этого зова было столь велико, что я почувствовала острую боль и зашаталась.

— С вами все в порядке? — заботливо спросил Мердок, которого я нечаянно толкнула.

Я покачала головой, не в силах сконцентрироваться на том, что он мне сказал. Затем немного отодвинулась от него. Те двое, которые привели нас сюда, стояли совсем близко. Может быть, они ожидают ответа? Я хорошо видела даже сквозь полуопущенные ресницы, как на поверхности их тел появляются и исчезают разные узоры. Впервые за все это время мне в голову пришла мысль, что, быть может, это их язык.

— Куда? — спросила я сдавленным голосом.

«Ты поможешь.»

Я была потрясена не столько четкостью этой мысли, сколько ее неожиданностью.

— Помогу вам? Но как?

— Что?

Мердок пытался понять разговор, слыша только одного собеседника.

— Они хотят, чтобы я… О!..

Одной рукой я вцепилась в Мердока, а другой схватилась за голову. Он не дал мне упасть, поддержав под руку.

Один из двух стоявших рядом сэрасов движением показал мне, куда надо идти.

«Пойдем.»

— Нет. Оставьте меня.

«Пойдем.»

Голос в моем мозгу звучал все настойчивее и свидетельствовал о безотлагательности действия, к которому меня призывали. То же самое настроение сэрасов чувствовала я в прошлый раз во время визита на серый корабль, а потом и на станции. Настойчивость, доходящая до отчаяния.

Внезапный образ, яркий и точный, вспыхнул перед моим мысленным взором с такой силой, что я выпустила руку Мердока и упала в слизь. Я увидела станцию. Вокруг белых колец были размещены платформы и отражатели, а также прочие части сложной системы, которую я так хорошо знала и любила. Я ощутила ту концентрацию, с которой сэрасы показали мне зеленое сверкающее энергетическое поле, направляемое на станцию и разрушающее ее.

При виде виртуального разрушения Иокасты меня охватила паника. Было ли это предупреждение — картина того, что сэрасы сделают с нами, если я откажусь сотрудничать? Или, может быть — ужасная мысль обожгла меня как огнем, — это уже случилось?

— Зачем вы показываете мне все это?

Чары рассеялись, и картина исчезла.

Я не понимаю их. Чувство, которое они испытывают, — вовсе не удовлетворение. Безнадежно, все потеряно. Все прошло. Даже прошлое навсегда утрачено. Мы думали, что мы могли нанести им поражение. Мы стремились к этому так долго. Последний шанс потерян. Все пропало…

Я не знаю, чьи это мысли: мои или их. Кто-то тронул меня за плечо, и я открыла глаза. Это был Мердок. Он кивнул в сторону сэрасов и помог мне подняться на ноги.

— Они хотят, чтобы мы следовали за ними, — сказал он.

«Пойдем.»

Сэрасы как будто подталкивали нас легонько. Такого раньше никогда не случалось. Может быть, они несколько изменили свое поведение из-за Мердока?..

Освещение в туннеле, в который мы вошли, было очень странным. Белый свет холодный свет нет пищи нет любви свет выключите его. Убирайся из моей головы.

Это был туннель из моего сна, туннель с комнатой в конце.

«Иди. Ты можешь идти.»

Идти — куда?!.

В отличие от туннеля в моих снах этот оказался коротким и внезапно кончился. Линия слизи обрывалась, и за ней я увидела стены из белого металла. Это была комната.

«Проход входи ты можешь войти смотри помоги.»

Освещение здесь показалось мне слишком ярким после тусклого зеленоватого света в туннеле.

Некоторое время я стояла, моргая, пока мои глаза не привыкли. И даже после этого свет продолжал бить мне в глаза, и я с трудом огляделась в просторном помещении, похожем на столовую в нашей зоне «Альфа». Вдоль правой от меня стены располагались интерфейсы — панели управления. Слева стояли большие подиумы, на которых лежали какие-то здоровенные штуковины.

Сделав десяток шагов, я остановилась и зажала руками рот. Я поняла, что штуковины эти были телами. Телами сэрасов. Они «стояли» вертикально, то есть имели такое же положение в пространстве, как и при жизни, но тела живых сэрасов очень подвижны, непрерывно перемещаются, мерцают, перетекают, поэтому сначала я не поняла, что передо мной.

Три, четыре, семь… здесь было по крайней мере двадцать тел. Я задержала дыхание, пытаясь подавить приступ тошноты. Враги врагами, а смерть есть смерть. И почему они хранят здесь трупы? Маловероятно, что это кладбище.

Я старательно делаю глубокие вдохи и выдохи. Воздух посвистывает у меня в носовых пазухах, заполняет легкие. Легкие с радостью фильтруют его и возвращают ненужные элементы, я делаю выдох. В помещении воздух насыщен кислородом. Он, вероятно, и убил сэрасов.

— Черт возьми, что это такое?

Громкий голос Мердока подействовал на меня успокаивающе.

Я обернулась и увидела, что он тоже стоит в комнате и держит маску в руках. Наши спутники все еще стояли в дверном проеме.

— Вы не можете войти сюда, не так ли? — спросила я. Мердок с недоумением посмотрел на меня, не сразу поняв, что мои слова обращены не к нему. Потом он кивнул.

— Что случилось?

У меня в голове пронеслись сбивчивые образы. Я ничего не поняла. Впечатление было такое, что кто-то бессвязно бормочет за стеной.

— Подождите.

Я вновь вернулась к тому месту, где стояли сэрасы и, протянув руку, коснулась слизи. Закрыв глаза, я сразу же ощутила их мысли.

Прекрати бороться с этим, сказала я себе как можно тверже. Ты боролась… постоянно, и куда это тебя привело? Да никуда. Ты же можешь попытаться впустить их в себя. Пробуй пойти им навстречу. Ну же, давай попробуй.

Я соскользнула в длинный, мрачный туннель, но там было хорошо, там звучали голоса, много голосов. «Движущиеся», вот как они называли себя, «сэрасы» — слово данаданское.

Они не любят пускать других сюда, где яркий свет и холодная неподвижность. Холодная белая ненависть ненавидит нас, мы не можем вырваться на свободу. Мы сопротивляемся вам, сопротивление нам помогает.

Слишком быстро, слишком далеко. Я теряю контроль. Позвольте мне двигаться в моем собственном темпе. Пауза, а затем несколько более отчетливых образов, не таких хаотических по своей цветовой гамме. Была планета, которую уничтожили войны. После этого серые корабли стали безжизненными, они ждали, когда их начнут использовать, когда их возьмут. И сэрасы это сделали. Они пересекли вакуум на серых кораблях. Но их собственный спор следовал за ними, и они начали делиться на фракции. И корабль узнал, что они здесь. Программа была приведена в действие, и они оказались в ловушке.

Смерть бессилие ярость безнадежность… Корабли. Повсюду были корабли. Я свалилась у стены, очнувшись от звука падения собственного тела.

— Что такое? — Мердок опустился рядом со мной на колени.

— Они пойманы в ловушку в этих кораблях.

— Неужели? — Он скептически посмотрел на меня.

Мы всегда думали о сэрасах как о «врагах», они так долго были нашими тюремщиками, что, конечно же, трудно было вообразить себе, что они могли быть тоже заключенными.

Проще было продолжать говорить с ним. Прислонясь к стене, я взглянула на сэраса, стоявшего в проходе, как на представителя голосов, которые я слышала.

— Зачем вы прибывали сюда?

«Мы хотим обрести свободу.»

Болезненная тоска.

Образ серых кораблей на фоне черного пространства.

— А прежде вы пробовали вырваться на свободу?

Последовал ответ: это была целая история сопротивления, повествующая об отчаянии и атаках, контратаках и поражениях, повторявшихся так часто, что они обессилели. Они перепробовали все, но корабли становились только еще более сильными, поскольку самообучающиеся программы накапливали знания и приобретали опыт.

Я покачала головой, ошеломленная всем услышанным Наши тюремщики фактически сами являлись заключенными. Значит, недостаточно просто ненавидеть их и пытаться уничтожить? Их надо спасти?

— Вы не должны были убивать моих людей.

Ненависть осталась.

Удивительно, но голоса согласились со мной. Затем перед моим мысленным взором возникла четкая картина: тощее создание движется в преувеличенно замедленном темпе.

Это была я.

«Вы должны остановить это. Мы не можем.»

— Они хотят, чтобы я помогла им, — сказала я, обращаясь к Мердоку.

— Что за ребячество!..

— Я знаю… но что, если это заставит их уйти? Я должна по крайней мере узнать, о чем идет речь.

Мердок махнул на меня рукой. Я заставила себя вернуться в помещение с белыми металлическими стенами и прошла мимо трупов сэрасов, похожих на огромные каменные глыбы, к стоявшим вдоль стены интерфейсам.

Должно быть, сэрасы хотели, чтобы именно на них я взглянула. Чем ближе я подходила к интерфейсам, тем более угрожающими и опасными они казались мне. И более знакомыми.

Знакомыми? Какого черта они должны были казаться мне знакомыми? Я осторожно протянула руку, но между моими грязными пальцами и гладким, прохладным металлом не возникло никакого силового поля. Удар энергии не сразил меня наповал.

Панель интерфейса имела узор, состоявший из треугольников. Внезапно я поняла, почему она показалась мне знакомой. Я работала с такой прежде, в первые дни пребывания на Иокасте, когда она была еще просто рабочей станцией Абеляр-4.

Сэрасы сказали, что нашли корабли. Так вот оно в чем дело…

Я усмехнулась про себя. Теперь мне стало все понятно. Эти корабли были построены по технологии торов. Торы разрушили экологию планет системы Абеляра, чтобы те не достались Конфедерации. Поэтому казалось маловероятным, что они оставят прекрасно оснащенные корабли в качестве легкой добычи для любой расы, решившей воспользоваться ими. Если они преднамеренно оставили здесь корабли, то только с одной целью — чтобы заманить их нового владельца в ловушку. Поэтому они соответствующим образом запрограммировали их.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Мердок, стоявший позади меня.

— Билл, это корабли торов.

— Что?.. Вы считаете, что именно это имел в виду Эн Барик?

— Не знаю.

Я снова повернулась к интерфейсу. В ушах у меня все еще звучали голоса сэрасов, и мне было трудно сосредоточиться на том, что говорил Мердок.

Мне необходимо найти способ, с помощью которого сэрасы могли бы покинуть корабль. Потихоньку- так, чтобы корабли этого не заметили. Надо так осторожно открыть и закрыть дверь, чтобы она не скрипнула. Все зависит от того, насколько быстро я смогу вспомнить особенности технических систем торов.

Интерфейс давно уже не включали, он долгое время не функционировал.

Будь внимательна и не усни, держа руку на пульте, не дай судьбе посмеяться над тобой.

Я попробую применить метод, который мы обычно использовали, чтобы отключить программы мин, но для этого понадобится много времени.

Внезапно я почувствовала, что на меня что-то давит, но это были не голоса сэрасов. Постороннее воздействие грозило полностью завладеть мной. Надо было спешить.

Я отдернула дрожащие руки от пульта, боясь совершить ошибку и чувствуя, что не помню, как действовать дальше. Я не могла думать, не могла найти правильный путь. Я очень давно уже не работала с техникой торов! Их системы походили на лабиринты с западнями и тупиками…

Это случилось, когда я вновь взялась за работу, пытаясь найти верный путь в этом лабиринте. Помещение вдруг как будто накренилось, и мне показалось, что сильный ветер начал с грохотом шатать переборки. Давление на меня со стороны неведомого противника усилилось. Я сжала руками голову, стараясь избавиться от боли.

— В чем дело? — спросил Мердок, стараясь заглянуть мне в лицо.

— Что-то…

В этот момент я вновь услышала голоса. Но теперь уже я не улавливала связи между высказываемыми ими мыслями. Или скорее, теперь звучал один голос, многократно отражаемый эхом. Новый голос был скрипучим, холодным, неорганическим.

«Где новый сигнал?»

Я никогда прежде не слышала от сэрасов столь определенного вопроса. Я безошибочно поняла его смысл. Сигнал, который подало устройство Эна Барика, использованное мной на «Калипсо», должно быть, имел большую силу.

— Что вы имеете в виду? — Я многозначительно взглянула на Мердока, давая ему понять, что пора переходить к решительным действиям. Он кивнул.

«Где новый сигнал?»

Мне стало трудно дышать.

— Не знаю. — Повисла зловещая тишина, которую я поспешила нарушить. — Действительно, не знаю. Неужели именно этого вы хотите?.. А-а!

Свет померк в моих глазах от страшной боли, и я ухватилась за руку Мердока, не видя его. Адская боль скрутила меня. Зеленоватые круги поплыли у меня перед глазами, перед мысленным взором возникли какие-то бесформенные образы. Я почувствовала, что Мердок убрал свою руку.

— Он в… Билл, я больше не… — задыхаясь, крикнула я, но Мердока нигде не было.

Один инопланетянин находился передо мной, другой — позади, а я стояла между ними на коленах. Давление становилось невыносимым, как будто целая галактика, уплотнившись, поместилась в моем черепе.

«Помоги нам помоги мне не делай.»

«Где новый сигнал?»

— Сами найдите его.

О Боже, Мердок, сделай же хоть что-нибудь.

«Встань попытайся встать убирайся с дороги так скользко.»

Мердок — серебристое пятно.

Смехотура.

«Где сигнал?»

Из моей груди уже готово было вырваться слово, я не могла удержать его, не могла молчать: «Калипсо».

Но Мердок начал действовать. Он стоял передо мной, держа что-то в руках.

Оружие.

Последнее, о чем я подумала перед тем, как раздался выстрел:

«Я не имела в виду этого буквально.»

 

День третий, 5:00 пополудни

Я задыхалась.

Кашляла, отхаркивалась, надрывалась, чувствуя позывы на рвоту. Дышать. Сон. Это — сон. Слизь. Сон о сэрасах.

— Спокойно, — услышала я приглушенный голос Мердока. Ах да, Мердок выстрелил в меня. Как долго я находилась в отключке? Должно быть, это был какой-то транквилизатор, отсюда и тошнота. Правильно сделал, нельзя было применять здесь энергетическое оружие…

Теплые руки Мердока поставили меня на ноги.

— Через минуту это пройдет. Я ввел противоядие. Он осторожно отпустил меня, и я зашаталась. Я ощущала абсолютную пустоту в голове. Это было странное чувство.

— Они ушли, — сказала я удивленно. Мои губы онемели, и я нечленораздельно произносила слова.

— Нет, они ждут… — Он обернулся к входу в туннель и замер. Сэрасов действительно не было видно. Они исчезли. Мердок направился к тому месту, где они стояли, держа маску наготове. — Вы правы, их нет.

Я, пошатываясь, подошла к нему.

— Я не ощущаю их присутствия.

Он надел маску.

— Пойдемте. Нам надо возвращаться.

Я положила ладонь на его предплечье.

— Я им все рассказала, да? Они знают о диске.

Он кивнул.

— Именно поэтому нам нужно быстрее вернуться.

Он двинулся вперед, но, почувствовав, что я не последовала за ним, остановился и обернулся.

Я не могла идти — тяжесть моей вины словно пригвоздила меня к месту. Мердок снова снял маску.

— В чем дело?

Я смотрела на испачканный слизью белый пол и не могла тронуться с места. Мердок подошел ко мне и взял за подбородок.

— Это не имеет никакого значения, — грубоватым тоном сказал он. — Сэрасы все равно нашли бы его. Теперь по крайней мере они не станут разбирать по частям нашу станцию, чтобы найти то, что ищут.

Я кивнула, но не стала говорить Мердоку о том страшном видении, которое послали мне сэрасы, надеясь, что они все же не разрушили Иокасту.

Теперь, когда мы шли одни, без сопровождающих, я не была уверена, что мы не заблудимся. Все туннели с одинаковыми скользкими, неровными стенами и незаметными выходами выглядели одинаково. Я постоянно поскальзывалась и натыкалась на липкие стены. Наконец мы оказались в «зале».

— Шлюзовая камера… там.

Прежде чем произнести эти слова, я должна была хорошенько откашляться. Мне не хватало дыхания, чтобы говорить без пауз. Кроме того, здесь чем-то отвратительно пахло.

Мердок увлек меня дальше за собой. У меня кружилась голова и страшно болела грудь.

Воздух. Или атмосфера сэрасов изменила свой состав, или мой имплантат плохо работал, только это могло объяснить… почему я не могу…

Я потеряла мысль и врезалась в спину Мердока, тяжело дыша. Не слишком… приятный способ… умирать… Мир покачнулся, и я оказалась на руках Мердока…

Поток влажного душного воздуха. Фильтры, наверное, не работают, не устраняют неприятный запах. Я задохнулась, когда в мои легкие хлынул чудесный кислород. Мердок склонился надо мной. До моего слуха донесся рокот шаттла, готового к старту.

— Черт возьми, вы меня страшно испугали. — Он выпрямился и подошел к пульту управления.

Я медленно села. У меня саднило горло.

— Они отключили имплантат. Я не могла дышать.

— Да, я догадался об этом. Пристегнитесь.

— Вы считаете, корабль позволит нам уйти?

Я посмотрела на показания приборов, которые барахлили из-за внешних помех.

— Не знаю, — буркнул Мердок. — Но я не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, когда он даст нам о себе знать.

Шаттл взял курс назад на Иокасту, прочь от серого корабля. Судя по показаниям датчиков задней полусферы, по нам не открывали огня. Две минуты полета.

Пять.

Мы переглянулись, не веря в свое везение.

— Сегодня удача на нашей стороне, — сказал Мердок.

И в этот момент мы заметили, как близко подошел серый корабль к станции. Не только в зоне видимости, но и в зоне, контролируемой нашими датчиками, не было ни кораблей Конфедерации, ни флота Нового Совета. Они все еще выжидали. А тем временем серый корабль приблизился к станции, чтобы забрать диск у нас из-под носа.

— Скорее всего он подошел, чтобы забрать диск, и поэтому ему не до нас. — Мердок высказал мои мысли вслух. Он поглядывал то на серый корабль, то на станцию, готовый в любой момент изменить курс шаттла, чтобы вывести его из-под обстрела. — Но если ему нужен этот диск, то почему он не забрал его, когда «Калипсо» только появилась в системе Абеляра?

Я вспомнила скрипучий голос, который все еще звучал в моем сознании.

— Мне кажется, что он, как и Барик, ждал сигнала. Инвиди тоже хотел получить это подтверждение, прежде чем вызвать Конфлот на помощь. Если это действительно корабли торов, тогда все сходится. Торы всегда хотели завладеть технологией инвиди, из-за этого они и развязывали войны. Я представляю, как сэрасы могли попасть в ловушку. Скорее всего они так и не поняли, как были запрограммированы корабли. Торы были хитрыми ублюдками. Возможно, они создали программы, характерные для данных условий.

— Вы хотите сказать, для Иокасты?

Я кивнула.

— Если инвиди могут предвидеть будущее, то почему не предположить, что это могут делать и их заклятые враги? Возможно, торы тоже ждали момента, когда сюда будет доставлен диск.

— Это всего лишь гипотезы.

— Да, и мы никогда не узнаем правду. Вы можете связаться со станцией?

Мердок попытался выполнить мою просьбу, но у него ничего не получилось. Слишком много помех. И неудивительно, ведь серый корабль находился так близко от Иокасты.

Через несколько минут шаттл состыковался со станцией.

Мы вошли в шлюзовую камеру, где царил мрак и было очень душно. Это неприятно поразило нас. Впрочем, нельзя было рассчитывать на то, что модифицированные системы поддержания стабильности условий окружающей среды окажутся достаточно прочными, чтобы долго работать. Или они действительно отказали, или на станции намеренно отключили эти системы. Например, для того, чтобы создать невыносимые условия для кчина. В таком случае оставалось только надеяться, что он не решит спуститься в обитаемые кольца в поисках свежего воздуха.

Отталкиваясь ногами от стен, я продвигалась в полумраке по коридору в том направлении, где должен был располагаться ближайший лифт. Мердок плыл за мной, держа оружие в руках. Внезапно он положил мне руку на плечо, заставляя остановиться, и я замерла. Конечно, кчин мог выследить нас не только по звуку, и все же мы старались не шуметь. Освещение не работало.

Мердок тихо выругался в полутьме, и мы двинулись дальше. Одной ногой я цеплялась за перила, не отрывая глаз от тусклой линии аварийных огней, указывавших нам дорогу к лифту.

За спиной я слышала тихие шорохи: шуршала одежда Мердока. Этот слабый звук и строчка бледных огоньков были единственными ориентирами для нас в этой зоне, где царили темнота и невесомость. Если бы кчин сейчас атаковал нас, мы бы даже не заметили момента его нападения.

Добравшись до лифта, мы вплыли в кабину и нажали на аварийную кнопку. Дверь закрылась — как всегда, с выводящей меня из себя медлительностью.

— Я уже слишком стар для всего этого дерьма, — заметил Мердок. — Пожалуй, мне пора в отставку.

Я достала из кармана, перепачканного слизью, свой коммуникатор.

— Хэлли вызывает Пузырь. Доложите обстановку.

Тут же раздался голос Баудина.

— Ближайший серый корабль завис над платформами, но прекратил движение. Остальные, кажется, отступили. Мы подняли на станцию какой-то небольшой космический аппарат, который покинул серый корабль непосредственно перед тем, как ваш шаттл отделился от него. Он напоминает капсулы с «Калипсо».

Я взглянула на Мердока. Возможно, сэрасы все же воспользовались шансом для того, чтобы бежать с корабля.

— Как функционируют наши системы?

— По меньшей мере пятьдесят процентов систем, поддерживающих окружающую среду, вышло из строя. Мы думаем, что кчин находится сейчас в центральном ядре.

— Подумайте, какие еще системы можно перенаправить.

— Мы уже думали над этим. Но большинство сотрудников службы безопасности несут сейчас дежурство, сдерживают эмоции толпы и пытаются остановить панику.

В этот момент ко мне повернулся Мердок.

— Хэлли, — тихо сказал он, и его тон заставил меня немедленно прервать связь и замереть на месте. — Лифт не движется.

Индикатор движения на экране управления действительно не горел. Индикатор местоположения указывал на уровень-5. Но мы предполагали добраться до уровня-6, где находились входы в шахты подъемников. Дверь начала медленно открываться. Я попробовала отменить команду, но у меня на это не оставалось времени.

Перед нами парил кчин.

Мердок, держась одной рукой за перила, возился со своим оружием, пытаясь приготовить его к бою.

Открыв рот, я во все глаза смотрела на кчина. Он действительно был прекрасен. Переливы цветов инопланетного спектра пробегали по похожей на кольчугу поверхности грудной клетки, а длинные искривленные «руки» были белы и остры.

Склонив голову, которая по размеру походила на человеческую, к груди, «меч» пристально смотрел на меня. Взгляд его фасеточных глаз был будоражащим душу, как у Кевета. Они гипнотизировали меня, огромные опаловые глазные яблоки казались пламенными безднами.

— Я пришел, чтобы проститься с тобой, Хэлли, — раздался внезапно звонкий голос Геноита, разорвавший тишину.

Кчин слегка посторонился — сделал он это грациозно, несмотря на невесомость, — и Геноит появился в дверном проеме.

— И еще хочу сказать, что забираю «Калипсо» с собой, поэтому мне нужна игрушка инвиди, которая все еще у тебя. Пожалуйста, не говори мне, что у тебя ее нет, я не люблю обыскивать окровавленные трупы.

Я достала «яйцо» из кармана и швырнула его в Геноита. Он протянул руку и стал ждать, когда оно доплывет до него.

— Это ты доставил на мою станцию это чудовище!..

Я была настолько разгневана на него, что не могла выговорить ничего, кроме пустых ненужных фраз. Слова бессильны были передать то, что я чувствовала в это мгновение. Если бы у меня было оружие, я убила бы негодяя на месте.

— Да, это сделал я. Примите мои извинения за тот беспорядок, который я здесь оставляю после себя. Мы согласились реанимировать кчинов, но только при условии, что они, в свою очередь, согласятся пройти стадию усовершенствования, которая предполагала, что они станут управляемыми.

— Как ты мог?

— Диск стоит той цены, которую я заплатил. — Наконец «яйцо» оказалось в его руке. — И ты это прекрасно понимаешь. Ты сама хотела завладеть диском, несмотря ни на что. Не обманывай себя, Хэлли. Я знаю, как сильно ты хочешь, чтобы он принадлежал тебе.

— Не так сильно, чтобы подвергать опасности станцию, — парировала я.

— Ты предала меня, — сказал он.

— Ты сам предал меня много лет назад, и теперь я только расплатилась с тобой.

— Зачем кчин убил столько людей? — спросил Мердок.

Я старалась не думать о том, что Геноит может приказать сейчас кчину.

Геноит нетерпеливо хмыкнул.

— Он просто плохо следовал моим распоряжениям. Он прибыл на станцию раньше времени, а затем убил кчера, который помог ему. — Крылья кчина, парившего за спиной Геноита, слегка дрогнули. — Он не любит кчеров, и вы, конечно, понимаете почему. Кчеры хотели уничтожить его вид живых существ.

— А почему он убил Квотермейна? — не унимался Мердок. — Это случилось уже после вашего прибытия на Иокасту.

— Мой источник сообщил, что Квотермейн нашел информацию о диске и хочет передать ее инвиди. Я не мог допустить, чтобы инвиди вызвал вооруженные силы прежде, чем я сам найду подтверждение существования диска.

— Вашим осведомителем был Джонс, — заключил Мердок. — Джонс находился в складском отсеке, и он же попросил, чтобы Кевет доставил на станцию кчина.

— Да, — сказал Геноит. — Но человек по имени Джонс тоже предал меня: он рассказал обо мне одному из представителей «Четверки».

Джонс действительно вел какие-то дела с Триллитом. Он передавал информацию, полученную от Триллита, Геноиту, но, должно быть, пробовал вести и свою игру против хдига. Поэтому кчин и убил его. Какая ужасная путаница!

— А теперь мне пора. — Геноит оттолкнулся от косяка кабины, не сводя с меня глаз. — Ты пожалеешь, что не согласилась на мое предложение.

— Я согласна с вами и все же не принимаю твоего предложения.

Геноит еще несколько долгих мгновений смотрел на меня, а затем двери лифта медленно закрылись.

— Что за черт, — пробормотал Мердок, глядя через мое плечо на панель управления. — Он отпустил нас, а я думал, он сделает из нас котлету.

Странно, но, оказывается, ноги дрожат от пережитого волнения и тогда, когда ты не стоишь на них.

— У нас нет возможности остановить его. Так зачем ему марать руки?

— Возможно, вы правы. Но я рад, что был в этот момент не один, а вместе с вами.

Его коммуникатор подал звуковой сигнал.

— Мердок слушает.

— Шеф, хдигский воин бежал из тюремной камеры. Он оглушил дежурного констебля и переключил наш монитор наблюдения. Должно быть, это случилось двадцать минут назад.

Голос Квона был тихим, извиняющимся. Мердок задержал дыхание, считая до десяти. Я представила, как Квон на другом конце связи делает то же самое.

— Все в порядке, сержант. Мы вас поняли.

Когда мы прибыли в кольцо «Альфа», вестибюль перед лифтом и коридоры были темны и пустынны, становилось душно, воздух начал нагреваться. Если система охлаждения вышла из строя, нас ждет большая беда…

До моего слуха доносились голоса, раздававшиеся вдали. Раньше таких шумов, как гул промышленной рециркуляции и звуки ремонтных работ, мы никогда обычно не замечали. Наши шаги гулко раздавались в коридорах, им вторило эхо.

Видеть станцию в таком состоянии было для меня тяжелее, чем переживать предательство Геноита. Это тревожило меня больше, чем опасность, исходившая от серых кораблей, ранило больнее, чем мысль о том, что Эн Барик вызвал Конфлот, дождавшись, как он думал, того, на что так долго рассчитывал.

Обе эти силы — инвиди и корабли торов — выжидали. Эн Барик говорил, что торы очень опасны, и хотел предупредить меня об этом перед моим посещением серого корабля. Но он изъяснялся так странно, что я ничего не поняла. Вич говорил, что торы находятся на той же ступени технического развития, что и инвиди, но у них все устроено по-другому. Возможно, Эн Барик в первую очередь не хотел отдавать диск не представителям «Девятки», а торам. Вполне вероятно, что именно торы были основной причиной, заставившей Барика выжидать, а то, что это затронуло судьбу и интересы «Девятки», было простым совпадением.

Геноит — черт бы его побрал! — ждал того же самого. Новый Совет вычислил станцию, на которую должна прибыть «Калипсо», и послал туда свою лучшую команду. Команду, которая должна была обязательно преуспеть, учитывая то, кто является начальником этой самой станции. Интересно, участвовал ли во всей этой интриге Эн Серат? Уходят ли инвиди вообще «в отставку»? Фракция Барика по крайней мере сама делает грязную работу, не используя, подобно Новому Совету, «доверенных лиц».

Мы нашли исправный карикар. При движении он весь сотрясался, и я чувствовала, как меня заносит то вправо, то влево. Инерционные компенсаторы были повреждены. Я надеялась, что у него хотя бы стабилизаторы работают нормально.

— Хэлли вызывает Пузырь. — Связь все еще функционировала.

— Баудин слушает.

— Небольшой космический аппарат, который вы задержали, скоро попытается покинуть станцию. Вероятно, он двинется в сторону «Калипсо». Проследите за ним.

Мердок в это время по своему коммуникатору разговаривал с Сасаки. Вскоре он закончил и обернулся ко мне.

— У нас проблемы. Жители станции увидели, что приближается серый корабль, и запаниковали. Если мы не будем действовать более осторожно, некоторые из них попытаются сбежать. И тогда уже начнется настоящая паника.

— Передайте сообщение по всем каналам связи — если надо, используйте громкоговорители, — что приблизившийся к нам серый корабль не собирается нападать на станцию. Но если кто-нибудь попытается покинуть Иокасту, его атакуют.

Мердок вновь вызвал Сасаки.

Мы не могли позволить серому кораблю забрать диск инвиди. Мне очень не хотелось, чтобы он достался и Геноиту. Но у нас не было возможности повлиять на события. Эн Барик заявил, что вызвал вооруженные силы Конфедерации, а значит, пока мы должны сидеть и ждать их прибытия. Неужели это все, что нам остается делать? Ждать, пока крупные игроки разберутся между собой, а потом с протянутой рукой просить своей части добычи?

А не пошли бы они все к черту!

В Пузыре было хорошее освещение, здесь работала аварийная система. Но она действовала только на две трети мощности, и поэтому голубоватый и зеленоватый свет интерфейсов озарял снизу лица работавших у пультов сотрудников. Все места за пультами были заняты, и я должна была протискиваться между двумя лейтенантами, чтобы пройти на верхний уровень. Баудин повернулся, чтобы приветствовать меня, на его лице появилось выражение облегчения. Он даже позабыл отсалютовать мне.

Мердок в это время подошел к главному пульту службы безопасности.

— Лейтенант, доложите о состоянии систем, поддерживающих стабильность окружающей среды!

Надо сохранять спокойствие во что бы то ни стало.

— Их функции стабилизировались на сорок девять процентов, — начал он.

Но тут я услышала, как громко чертыхнулся Мердок. Я кивнула Баудину, прося его подождать, и заглянула через плечо Ли.

Геноит покидал станцию. В этот момент я хотела только одного: чтобы он забрал с собой кчина.

— Блокируйте стыковочный механизм. Не дайте ему уйти, — простонал Мердок.

— Мы не можем. У нас нет доступа к системе стыковки.

— Отключите энергетическую систему.

Я видела, как Ли пыталась сделать это, но мы потеряли контроль и над этой системой. Мы не могли контролировать действий ни серого корабля, ни флота Конфедерации. Пожалуй, мы имели больше возможностей распоряжаться своей судьбой, когда находились в плену у сэрасов.

— Корабль уходит, — сказала Ли.

Она перевела изображение на большой экран Баудина, расположенный перед центральным пультом, и мы увидели крошечное пятнышко, отделившееся от изогнутого объема Иокасты.

— Прикажите ему вернуться.

Ли послала сообщение, а затем, повернувшись, с тревогой взглянула на меня.

— Никакого ответа, — сказала она.

— Вы можете определить, сколько живых существ на этом корабле? — с нарастающим беспокойством спросила я. Ли начала проверять показания датчиков соответствующих приборов.

— Мы не можем этого определить, — наконец сказала она. — Из-за отклоняющегося поля.

— А что говорят данные записи шлюзовой камеры? — спросил Мердок, заглядывая мне через плечо.

— В настоящий момент у нас нет доступа к ним.

Я с тревогой посмотрела на Мердока. Мы не могли узнать, взял ли Геноит кчина с собой.

— У нас есть сейчас хоть какая-нибудь возможность связаться с кораблями Конфедерации?

Если, конечно, Эн Барик действительно вызвал их…

— Нет, мэм. Корабль сэрасов все еще блокирует наши сенсоры.

— Где серый корабль находится в настоящий момент?

Это было похоже на наблюдение за видеоигрой. Нам ничего не оставалось делать, как только следить за ходом событий и забавляться.

— Он приближается!.. Если корабль будет продолжать продвигаться в том же темпе, то через две минуты он достигнет внешних платформ!

Я никогда не слышала, чтобы Ли говорила столь взволнованным тоном.

Никто, кроме меня и Мердока, не знал о диске, и все думали, что серый корабль хочет атаковать нас. Впрочем, он действительно мог уничтожить станцию после того, как добудет диск.

— Он опоздает, — промолвил Мердок, прищурив глаза и неотрывно наблюдая за тем, что происходило на экране.

Корабль Геноита был уже почти около платформы, у которой стояла «Калипсо».

— Все будет хорошо, — сказала я громко. — Следите за показаниями систем, поддерживающих стабильность окружающей среды. У нас есть готовые немедленно приступить к работе бригады ремонтников?

Баудин кивнул.

— Главный инженер Макгир занимается этим.

Я почувствовала острую зависть к главному инженеру. Я была готова поменяться с ним местами в любую минуту, если бы не сомневалась, что он справится с моей работой так же хорошо, как могу с ней справиться я.

— Командир!.. — Голос Ли вывел меня из задумчивости. — Корабль активизирует поле притяжения. Он собирается зацепить «Калипсо».

Протиснувшись к самому пульту, я взглянула на показания приборов, которые более точно, чем изображение на экране, отображали картину происходящего. Геноит сошел с ума. Как он может надеяться похитить диск из-под самого носа корабля торов? У него нет на это времени.

Серый корабль выстрелил прежде, чем Геноит успел как следует захватить «Калипсо» своим полем притяжения. Системы защиты маленького корабля хватило ровно на две секунды сопротивления, после чего отказали двигатели, а затем мы увидели яркую вспышку, которая была чуть больше тех, какие бывают во время похорон в атмосфере. От мощного взрыва «Калипсо» оторвалась от платформы и, вращаясь, начала быстро удаляться от станции и серого корабля к далеким звездам.

Ли вскрикнула от испуга, не совсем понимая, что происходит. В помещении раздались удивленные восклицания. Я почувствовала, что мне необходимо сесть. Внутри все похолодело, и я боялась, что разрыдаюсь. Мердок принес мне стул, видя, что у меня подгибаются колени, и я села рядом с Ли за пульт. Он сказал мне что-то ободряющее, но я не разобрала слов.

Геноит мертв. Ведь только он один мог быть на этом корабле.

— Серый корабль догнал «Калипсо».

Ли пробовала стабилизировать поток информации, которую посылали нам датчики, но изображение на экране становилось все хуже и хуже по мере удаления серого корабля. Лицо Мердока помрачнело. Нам так и не удалось сохранить диск инвиди, который все же попал в руки врагов.

Казалось, положение — хуже некуда. Однако это были еще цветочки, а ягодки начались, когда серый корабль неожиданно развернулся и выпалил по станции.

 

День третий, конец

Атакующий корабль быстро приближался, уничтожая наши системы по мере продвижения. Снаряды, которыми он нас обстреливал, были хорошо нам знакомы еще со дня первого нападения, произошедшего шесть месяцев назад. Они имели небольшую разрушительную силу, но нарушали все электрические и основанные на плазменных процессах функции сие тем станции, угрожая тем самым всему живому на ней.

Уже второй снаряд поразил кольцо «Альфа». Освещение Пузыре стало тусклым, и все помещение наполнилось зеленова тыми изогнутыми лучами энергии, которые начали плясать п интерфейсам и, касаясь нас, причиняли острую боль.

Раздались стоны, крики и треск электрических разрядов, запахло дымом. Внезапно посреди этого хаоса раздался спокойный голос Ли:

— Корабль прекратил движение.

Ее интерфейс имел наиболее надежную защиту и более мощную техническую поддержу, чем все остальные, но и он едва работал. На экран поступали скудные сведения с нашего удаленного датчика, единственного уцелевшего после атаки серого корабля.

Взоры всех присутствующих обратились ко мне. Точно так же они смотрели на меня, когда сэрасы впервые напали на нас. Как будто ожидали от меня какого-то волшебного решения неразрешимых проблем. Как будто я, словно фокусник или инвиди, могла на их глазах достать живого кролика из шляпы. Я склонилась над пультом Ли.

— Можем ли мы послать радиосигнал с коротким диапазоном?

— Радиосигнал? — Ли на секунду растерялась, но тут же взяла себя в руки и быстро сверилась с показаниями приборов. — Да.

Удостоверившись, что работаю на частоте «зет», я ввела свой код связи со службой безопасности. Оставалось надеяться, что Квон выполнил свое задание должным образом и где-то в глубинах серого корабля бомба, заложенная на борту «Калипсо», взорвется. Если, конечно, серый корабль уже не дезактивировал ее.

Ничего не произошло. Мердок и Баудин подошли, кашляя от едкого дыма, к пульту Ли и взглянули на экран. У меня упало сердце. Фокус не удался, я в очередной раз не сумела достать кролика из шляпы.

Внезапно серый корабль начал странно крениться. Он поворачивал в сторону от станции, но делал это на малой скорости.

— Выходная мощность их двигателей резко снизилась.

Голос Ли вновь звучал взволнованно. Затем экран ослепительно вспыхнул, и изображение исчезло. Должно быть, радиация спалила датчик.

Через несколько секунд мы услышали грохот, это обломки серого корабля начали сталкиваться со станцией.

Ли что-то пробормотала, перебежала к другому пульту и стала лихорадочно нажимать на клавиши. Я обернулась к Мердоку.

— Спуститесь в кольцо «Дельта». Им больше всех досталось. Он кивнул и быстро вышел. Я подошла к пульту, за который пересела Ли.

— Мне необходим отчет о полученных повреждениях, лейтенант.

— Хорошо, мэм, — сказала Ли, но ей необходимо было несколько минут, чтобы составить его.

Я начала расхаживать по помещению, лишь один раз остановившись у вспомогательного пульта, чтобы помочь работавшему за ним лейтенанту произвести быстрый аварийный ремонт.

— Серый корабль очень серьезно поврежден, — наконец сказала Ли. — Он двигается в сторону планеты и, если не изменит курс, войдет в ее атмосферу.

— А что с нашими системами?

— Системы поддержания стабильности окружающей среды находятся в критическом состоянии. У нас, — произнесла она, медленно просматривая данные, — отказала вентиляция в зоне Дыма, — Это была настоящая беда для жителей этой зоны. Кроме того, это означало, что начнется утечка метана. — В некоторых внешних областях, поврежденных взрывом, произошла разгерметизация. Мы не можем закрыть там переборки.

— Вот черт, — вырвалось у меня.

Угроза полномасштабной разгерметизации преследовала нас, как ночной кошмар. Обычно последствия декомпрессии в одной части станции мы легко ликвидировали, но если сама система герметизации выйдет из строя, случится катастрофа. У нас просто не будет времени на эвакуацию и принятие каких-то чрезвычайных мер спасения.

Система герметизации находилась в центральном ядре. Я могла реинициализировать ее, используя первоначальную программу, — так мы, например, поступили, когда начали работать после модификации систем, оставленных торами.

— Передайте лейтенанту Гарнет, чтобы она ждала меня в западной спице, — распорядилась я и вышла, назначив Баудина ответственным дежурным в Пузыре.

— Мы не знаем, там ли он еще или нет, — сказал я Гарнет, когда лифт, дернувшись в последний раз, остановился, доставив нас в верхнюю часть спицы. — Мы так и не смогли определить, сколько живых существ было на борту корабля Геноита.

У Геноита, конечно, не было причин оставлять на станции кчина, который мог еще пригодиться Новому Совету. Так я говорила себе, чтобы успокоиться. Хотя, с другой стороны, Геноит, казалось, был явно недоволен результатами «модификации» кчинов и, вполне вероятно, мог бросить его здесь из мести или опасения за свою жизнь. Кроме того, я задумалась впервые о том, мог ли вообще огромный кчин вместиться в такой маленький корабль?

— Вы пройдете по туннелям, а я попытаюсь добраться до места по коридорам. — Мы решили придерживаться того же плана, по которому действовала бригада ремонтников, работавшая до нас. — Кто первый дойдет, начнет работу.

Она кивнула. Мы выбрались, держась за стену, из кабины лифта. Гарнет открыла технический люк в стене и показала мне большой палец, прежде чем исчезнуть в туннеле.

Я глубоко вздохнула и открыла дверь, ведущую из вестибюля в коридор, чувствуя, как ком подступает мне к горлу при воспоминании о последней встрече с кчином. Однако за дверью, к моему великому облегчению, никого не было.

Я выпустила воздух из легких и шагнула в коридор. Здесь было темно, но бледная полоска указывающих направление огоньков служила путеводной нитью. Я старалась быстро передвигаться, чувствуя, как учащенно бьется сердце.

Воздух был застоявшимся, спертым. Линия огней прерывалась в тех местах, где в коридор выходили двери. Когда поле гравитации было включено, этот коридор, по существу, являлся лестничной клеткой. Но теперь большинство дверей было закрыто, на них в темноте светились круглые эмблемы Конфедерации. Проходя мимо одного дверного проема, я ощутила дуновение воздуха, и мне понадобилось все мое мужество, чтобы миновать опасную зону.

Дойдя до главного пересечения, я двинулась по второму коридору, где линия огней имела зеленоватый оттенок. В темноте мои чувства обострились. Держась за перила, я ощущала их шероховатости в тех местах, где неровно легла краска, и швы там, где проводился ремонт. Я как будто находилась в потустороннем мире, и несколько раз мне приходилось напоминать себе о реальности. Я делала это молча, но велико было искушение разорвать давящую тишину криком или потоком определенных слов.

Коридор закончился так неожиданно, что я ударилась лбом о глухую стену и чуть не выпустила из рук перила. Справа и слева от меня должны были находиться двери, а впереди — технический люк.

Держась одной рукой за перила, я начала шарить другой по гладкой поверхности стены. Но все мои усилия обнаружить люк были тщетны. Неужели они перенесли его в другое место?!

Не будь смешной. Сделай еще одну попытку.

Наконец я нашарила люк и со вздохом облегчения открыла его круглую крышку, предварительно вытерев вспотевшие ладони о брюки.

Оказавшись в узком пространстве технического туннеля, я закрыла за собой дверь и активизировала светящуюся ленту на голове. Ее теплота и сияние разрушили впечатление ирреальности всего происходящего. Я вновь прониклась чувством ответственности за успех своей миссии. Вперед, к центральному ядру, живо!

В туннеле были ступеньки — перекладины стремянки. Воздух здесь пах совсем по-другому, металлом, и был более свежим. Ко мне вернулось обоняние после того, как имплантат сэрасов прекратил свое действие. Ступеньки сохранились еще с тех пор, когда гравитационное поле инвиди функционировало и ядро центра находилось «внизу». Теперь они были мне не нужны, я продвигалась, скользя руками по поручням. Позади меня была холодная шершавая стена, за которой располагались коридоры и складские отсеки. В воздухе стоял приглушенный гул работающей техники, но не такой громкий, каким ему следовало бы быть.

Внизу под стремянкой находились сложные оперативные системы, управляющие, по существу, всей станцией. Я осмотрелась вокруг: маловероятно, что кчин может втиснуться сюда.

Я вошла в туннель на уровне-6, куда выходили все коммуникации спицы, и мне необходимо было пересечь два уровня, чтобы добраться на восьмой.

Я следовала вдоль перекладин стремянки. В пределах узкого светового кольца, отбрасываемого моей лентой, мерцали металлические трубопроводы и панели. А вне его была темная опасная зона, где, может быть, притаился кчин. Интересно, что он сам думает обо всем происходящем? Может быть, просто радуется возможности заняться своим любимым делом — резней? По всей видимости, приказы Геноита казались ему слишком скучными — убить здесь, убить там… Но выборочные убийства не для кчина. Он, наверное, бредил великолепными кчерскими войнами прошлого.

Уровень-8. Гарнет еще нет. Но я намеренно послала ее более длинной и безопасной дорогой.

Зацепившись ногами за перекладины, я повесила сумку с набором инструментов через плечо, зафиксировав ее так, чтобы она не уплывала слишком далеко, и начала ремонт систем герметизации.

Судя по характеру повреждений, это была не диверсия, последствия обстрела корабля торов. Казалось бы, будучи основными системами, созданными с использованием технологии торов, они должны быть менее уязвимы при обстреле снарядами, созданными по тем же технологиям. Однако все оказалось иначе.

Что-то загремело на лестнице, и я, вздрогнув, выронила микроинструмент, проводив его взглядом. Я так увлеклась ремонтом, что потеряла контроль за происходящим вокруг. Вскоре я заметила желтый огонек и вздохнула с облегчением.

— Гарнет?..

— Это вы, мэм?

— Да.

Она быстро приблизилась ко мне.

— Это здесь?

Я кивнула и показала, где она может зафиксировать свое оснащение — устройство связи с расширенными возможности для ментального подключения к системе.

— Я почти закончила здесь. Мне не хотелось бы, чтобы вы подключались к этой системе. Она очень близка к оригиналу, а я не доверяю торам.

Она улыбнулась.

— Я тоже не хочу, чтобы оперативная система торов вторгалась в мой мозг.

Я понимала, о чем она говорит. Именно это делали со мной сэрасы на протяжении последних шести месяцев. Вспомнив об этом, я дотронулась до имплантата, вшитого мне под кожу шеи. Чем скорее Элеонор избавит меня от него, тем лучше.

Нам требовалось не более десяти минут, чтобы наладить системы герметизации. Но, к несчастью, уже через пять минут я услышала звуки, свидетельствующие о присутствии здесь кчина.

Крышка технического люка открылась и закрылась, издавая характерное поскрипывание. В гулкой темноте было трудно судить о том, на каком расстоянии он от нас находился.

На каком уровне?

Гарнет замерла с широко открытыми от ужаса глазами. Я напрягала слух, стараясь услышать малейший шорох, а затем достала свой портативный сканер и исследовала туннель. На всех уровнях было спокойно, кроме уровня-6. Там прибор зафиксировал присутствие живого существа. Очертания, появившиеся на экране сканера, стали нам за это время столь же хорошо знакомы, как и очертания серых кораблей.

Уровень-6 — это слишком близко. Не паникуй, думай, что делать, сказала я себе. Он не пролезет в тот же люк, в который пролезла ты. Каким бы ужасным он ни был, но законы физики для всех одни. Значит, он выберет другой путь, вероятно, это будет грузовой доступ на уровне-12. С нами все будет в порядке.

А что, если он сейчас притаился, сидит и ждет, когда вы выйдете?- услышала я внутренний голос, подвергавший все сомнению. Если вы запросите помощь, то только увеличите количество жертв. Неужели вы собираетесь торчать здесь до тех пор, пока не прибудет Конфлот? Если он вообще появится…

Внезапно я вновь услышала шум, заставивший меня похолодеть. Это был звук рвущихся трубопроводов и схем. Потрескивания, шипение и хлопки мелких взрывов. Индикаторы систем, которые мы с таким трудом восстановили, вновь начали тревожно мигать, извещая об аварийном состоянии. Гарнет растерянно заморгала, ее начала бить нервная дрожь. До нашего слуха донесся лязг и скрежет металла, а затем грохот. Я мысленно представила, что это могло быть: кчин выбил крышку люка, и она упала в коридор.

Похоже, у кчина началась истерика.

Слушая, как он неистовствует, я постепенно забыла весь свой страх, и меня охватила ярость. Не отдавая себе отчета в своих действиях, я схватила датчик, повесила его себе на пояс и бросилась туда, откуда доносился шум, стараясь как можно быстрее преодолеть расстояние, которое меня отделяло от кчина. Ничто другое не способно привести меня в большее бешенство, как бессмысленное разрушение того, что создано с такой любовью и трудом.

Мердок когда-то хотел поймать кчина на живую приманку. Я надеялась, что он не подведет.

И вот я уже почти на уровне-6.

Впереди я заметила темные зияющие раны — провалы на месте оперативных систем, уничтоженных кчином. Тут и там полыхали электрические разряды, мигали лампочки. Я обошла стороной металлические обломки и груду стеклянной пыли. Темный овал люка вел в неосвещенный коридор. Как я и предполагала, крышка выбита. Я остановилась на расстоянии нескольких метров от люка, не желая оказаться в пределах досягаемости кчина.

— Эй! — Мой голос прозвучал так оглушительно громко после Долгой тишины, что я сама испуганно вздрогнула. — Эй, ты, с крыльями!..

Если я решила бравировать своей отвагой, то должна делать это должным образом.

Никакого ответа, но тишина по ту сторону люка казалась давящей и угрожающей из-за присутствия «меча».

— Настало время покинуть мою станцию. Я вовсе не сошла с ума. Я предлагаю тебе уйти. Я знаю, что Геноит оставил тебя, потому что ты был настолько неблагоразумен, что убил кчера. — Я подчеркнула последнее слово.

По ту сторону темного овала послышался шорох — звук крыла, мягко коснувшегося стены.

— Впрочем, мне все равно. В доке на уровне-1 тебя ждет корабль. Если хочешь оставить станцию, отправляйся туда.

Вероятно, он знал, что на уровне-1 нет никакого корабля, но я надеялась, что кчин проявит любопытство: ему захочется узнать, что я такое задумала. И он отправится туда, чтобы разгадать мою хитрость. Я надеялась также, что прежде он не уничтожит Гарнет.

Я повернулась и, перейдя на противоположную стремянку, двинулась мимо люка. Я старалась двигаться в одном темпе. Теперь, когда дело было сделано, мне вдруг стало не по себе. Что я делаю? Я все снова и снова прокручивала в голове план Мердока — добраться до шлюзовой камеры, заманить туда кчина, вызвать разгерметизацию, и если я буду тоже находиться в камере, прыгнуть в трубу рециркуляции.

Не забыть бы задержать дыхание.

От этих мыслей стало еще хуже. К тому же пробраться в шлюзовую камеру через люк из ядра тоже непросто. Я не хотела идти по коридорам уровня-1 так, как я это делала на уровне-6. Ведь кчин наверняка будет ожидать меня там. Мне предстояло проползти по туннелям внутри стен, которые слишком узки для кчина. Если Гарнет смогла двигаться по ним, пробираясь в ядро, то почему я не смогу сделать то же самое, направляясь к шлюзовой камере?

Путь казался бесконечным. Поверхность стен туннеля за перекладинами стремянки изменилась. Она стала более темной, шероховатой, на ней располагалось меньше панелей и схем. Этот участок выглядел заброшенным, так как функции управления оперативными системами отсюда были перенесены в кольца сразу после первого нападения на Иокасту серых кораблей.

Внезапно я подумала, что нет никакого смысла хранить здесь гробовую тишину, и решила выйти на связь.

— Хэлли вызывает Пузырь.

Мне ответил Мердок. Связь не была идеальной, но я могла разобрать слова.

— Где вы?

— Я нахожусь в ядре. В районе уровня-3.

— Я думал, вы уже закончили. Что-нибудь случилось?

— Хм… Кчин не покинул Иокасту вместе с Геноитом, Билл. Мердок не стал терять время на проявление чувств по этому поводу. Он даже не чертыхнулся.

— Что мы можем сделать?

— Мне нужен свет. В коридорах.

— Хорошо. Где мы должны встречать вас?

— Нигде. Вы должны ждать, пока я сама все не закончу.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я собираюсь попробовать осуществить ваш план. Заменить его в шлюзовую камеру. У вас есть какие-нибудь дополнительные соображения, которые могли бы помочь мне?

На другом конце связи на несколько секунд установилась тишина. Затем Мердок снова заговорил:

— Нет, Хэлли, мне кажется, мы все хорошо продумали, все предусмотрели. Будьте осторожны с декомпрессией. Однако…

— Все в порядке.

Я дала отбой, стараясь сохранить в памяти глубокий умиротворяющий голос Мердока.

Должно быть, я уже находилась на уровне-1. Я тяжело дышала, давало о себе знать отсутствие тренировки в условиях невесомости. Нашла входной люк технического обслуживания. Он был намного меньше, чем люк, которым я воспользовалась недавно. Туннель был запутанный, с множеством ответвлений, сбивавших с толку. Я выбрала то направление, которое вело вдоль коридора к шлюзовой камере.

Мысль о коридоре не давала покоя. А что, если кчин может выследить меня сквозь стену? Он мог разрезать перегородку и добраться до меня. Или, может быть, он ожидает с другой стороны туннеля?..

Лестницы здесь были намного меньше, их врезали прямо в стену, свободного пространства, по которому можно было двигаться, оставалось очень мало. Пока будет отключено гравитационное поле, мы не сможем проводить здесь эффективные ремонтные работы, отметила я про себя. Давненько я сюда не наведывалась. Здесь мне вряд ли кто-нибудь смог бы помочь. Такой верзила, как Мердок, например, помнет себе бока в подобном туннеле. Трубопроводы, тянувшиеся вдоль одной стороны, излучали слабое свечение. Я проделала уже половину пути, и с каждым метром мой страх усиливался. Внезапно туннель перевернулся, и то, что было «впереди», оказалось «вверху». Что-то тянуло меня вниз. Уровень гравитации возрос. Поле активизировалось.

Я попробовала вцепиться в перекладины лестницы, но импульс был слишком силен, и меня неудержимо влекло вниз. Я попыталась повернуться, упираясь коленями и локтями в стены, и мне удалось сократить скорость своего отката вниз. Раздался треск, посыпались искры, зашипела плазма, а затем мои ноги и плечи пронзила острая боль. Я ощутила резкий запах хладагента. Ухватись хотя бы за что-нибудь, за поручни, за перекладины!

Но я уже не могла остановиться…

Я упала на люк в конце туннеля, откуда начала свое движение. Голова кружилась, ушибы причиняли мне острую боль.

Вот черт!

Я неподвижно лежала и смотрела вверх на мерцающий люк, до которого надо было карабкаться по крайней мере метров пятнадцать. Кто, черт возьми, активизировал гравитационное поле?.. Сигнал тревоги, который обычно предшествует его активации, не звучал. Может быть, это сделал кчин? Или система сама самой включилась?

Как бы то ни было, у меня не было сил подняться. Я полежала еще несколько минут. Вокруг царила тьма. Я потеряла световую повязку с головы. Тело мое онемело, и я боялась, что если пошевелюсь, то снова почувствую острую боль. Хотя, с другой стороны, так или иначе, мне все равно не избежать этого подъема.

Возможно, если бы я добралась до люка, на который сейчас смотрю, это было бы последнее, что я сделала бы в жизни.

Я часто думаю о смерти в последнее время и не раз смотрела ей в глаза. В конце концов я пришла к выводу, что это не то, о чем стоит слишком много беспокоиться. Когда придет время, я не стану прятаться от смерти. Но это время надо отложить на максимально отдаленный срок.

Я могла бы лежать здесь до тех пор, пока не прибудет Конфлот, но я устала ждать корабли Конфлота.

Я осторожно села. Правое предплечье сильно ныло, но перелома, похоже, не было.

Все тело болело, из носа шла кровь. Терпеть не могу носовые кровотечения. Я утерлась рукавом и тихо заплакала. Тело казалось слишком тяжелым после состояния микрогравитации, и это еще более ухудшало мое самочувствие.

— Мердок вызывает Хэлли.

Хрипловатый голос раздался откуда-то сверху. Подняв голову, я увидела, что мой коммуникатор висит между трубой и перекладиной.

— Хэлли слушает.

Мой голос показался мне еще более хриплым, чем тот, который только что прозвучал.

— Мы видели, какое действие на вас оказало гравитационное поле. Как вы?

— Слегка ушиблась. — Я прислонилась спиной к перекладинам лестницы. — Гарнет закончила ремонт?

— Да, мы только что получили сообщение от нее. Она находится в спице и спрашивает, ждать ли ей вас.

— Скажите ей, чтобы уходила оттуда немедленно. — Я не хотела, чтобы она отвлекала внимание кчина. Я взглянула вверх. Пятнадцать метров. — Как работают системы герметизации?

— Прекрасно. Мы отключили сигнал тревоги.

— Хорошо. — Я вздохнула. — Скоро буду у вас.

— Ради Бога, Хэлли, останьтесь там, где находитесь. Вам больше ничего не нужно делать.

Он был прав, и я на мгновение заколебалась. Но тут вспомнила Геноита. Я подумала о том, как легко он убедил меня в своей правоте, склонил на свою сторону, заставил поверить, что ведет честную игру. Как я была глупа, решив, что мы еще можем все исправить в своих отношениях. Так или иначе, кчин являлся частью обмана Геноита, и избавиться от него означало навсегда избавиться от моего бывшего мужа.

Но об этом, конечно, я не стану говорить Мердоку.

— Что бы вы сделали на моем месте? — спросила я его.

Он очень долго молчал, прежде чем ответить.

— Я ушел бы оттуда.

Конечно, он не сделал бы этого.

— Простите, Билл, но это неправильный ответ. — И я дала отбой, а затем убрала коммуникатор в карман.

Восхождение далось мне удивительно легко. Главное было — вытерпеть первый приступ боли, который скоро прошел. Я старалась двигаться в одном темпе. По моим расчетам, три перекладины составляли приблизительно один метр.

Шестьдесят… Не думай, а просто считай. В темноте было нетрудно все свое внимание сосредоточить на перекладинах, которые показывали тебе путь, и больше ни о чем не беспокоиться.

Может быть, кчин уже ждет меня? Сверху не доносилось никаких звуков, я слышала только механический фоновый гул и собственное натужное дыхание.

Один раз я нечаянно дотронулась до гладкой поверхности стены туннеля, и меня тут же пронзил разряд электрического тока. Я чуть не упала с лестницы. Задержав дыхание от боли, я вцепилась в перекладины.

Я спрашивала себя, неужели я терплю все эти муки только ради того, чтобы отомстить Геноиту. И отвечала, что это не совсем так, но, в сущности, является одной из главных причин. У меня было такое чувство, что если мы сейчас справимся с ситуацией и выживем, то впоследствии с гордостью будем оглядываться назад и с дрожью волнения вспоминать эти дни…

Шестьдесят. На этот раз люк был надо мной. Не думай, а только работай! Мои пальцы осторожно коснулись поверхности туннеля рядом с люком. Помни о последствиях — конечно, я помню о последствиях, сколько лет уже я ползаю по этим техническим туннелям!..

Крышка плавно открылась, и я снова нырнула в глубину туннеля. Но все было тихо.

Тогда я поднялась на последнюю ступеньку лестницы и выглянула наружу. Коридор был ярко освещен, и свет почти ослепил меня после темноты туннеля.

Коридор делал плавный поворот, огибая весь центр. Метрах в десяти от меня, на противоположной стороне, располагалась дверь в шлюзовую камеру. Она выглядела очень солидно и, казалось, могла выдержать натиск целой армии кчинов. Однако я надеялась, что мне не придется проверять ее на прочность. Если все пойдет по плану, когда шлюзовая камера откроется, кчина выбросит в вакуум, и он будет не способен на сопротивление.

Существовал только один способ воплощения этого замысла. Я уцепилась за перекладины лестницы, висевшей над люком, и, подтянувшись, вылезла из него. Постояв немного, я убедилась, что у меня не дрожат колени, и осторожно приблизилась к двери шлюзовой камеры. Здесь я внимательно осмотрела панель управления. Как и все подобные шлюзы, этот был снабжен встроенной системой безопасности, не позволявшей открыть внешние двери, пока внутренняя дверь не закрылась полностью. Внутри тоже имелась ручная система блокировки, которой можно воспользоваться в крайнем случае.

Я всегда считала это надежным средством безопасности, но теперь наличие устройства беспокоило меня — а что, если кчин знает о нем? В таком случае он мог не дать открыться внешней двери. Я ввела свой код и дала команду отключить систему блокировки, надеясь, что мне это удастся.

Внезапно за спиной раздался тихий шорох. О Боже, если я все же после всего этого останусь в живых, меня до конца жизни будут мучить ночные кошмары…

Голова кчина и его крылья касались потолка. Он дернул одним из предплечий. Может, он сделал мне предупреждение?

Потолок был слишком низок для него, и кчин не мог развернуть во всю ширь свои крылья для полета или молниеносного движения. Две ноги быстрее, чем четыре, и я, пожалуй, могла бы, сорвавшись с места, легко убежать от него и скрыться за поворотом. Но я не хотела этого делать. Во всяком случае, сейчас. Он был такой огромный, его рост достигал трех метров, и, казалось, он вполне мог протянуть свой острый «меч» и отсечь мне ноги на бегу. Неужели ты хотела поговорить с ним? Меня поразили собственная глупость и самонадеянность.

Я очень медленно протянула два пальца к панели и дотронулась до нее. Внутренняя дверь камеры откатились в сторону с характерным звуком.

Кчин даже не пошевелился. Однако в следующую секунду весь напрягся и как будто сжался, уменьшившись в размерах. Я тоже внутренне сжалась и попятилась.

Кчин не сделал ничего ужасного, он просто шагнул к камере. Оглядев ее небольшое пространство, повернул свою треугольную голову так, чтобы можно было видеть меня. Я взглянула на него снизу вверх и, положив одну руку на пульт управления шлюзовой камерой, другой сделала приглашающий жест.

— Я зайду после вас.

Он на мгновение замер в той же позе, как будто окаменев. Однако затем очень неловко переступил через порог камеры, сложив крылья и сгорбившись, чтобы уместиться в небольшом помещении.

Я и не думала, что у меня все так легко получится. Дождавшись, когда он полностью скроется в камере, я, затаив дыхание, нажала на клавишу пульта, чтобы закрыть дверь. Когда дверь начала с шипением закрываться, кчин вдруг выбросил щупальце и схватил меня за ногу.

Я завопила от ужаса и схватилась за коробку управления. Но она выскользнула из моих рук. Затем кчин подтащил меня к полузакрытой двери шлюза. Щупальце обвивалось вокруг моего бедра, словно стальная лента. Я отчаянно пыталась освободиться от него одной рукой, а другой старалась хоть за что-нибудь зацепиться, но это мне не удавалось.

Я уперлась пятками в порог камеры, надеясь, что дверь закроется раньше, чем кчин втащит меня в шлюз, но тут заметила, что он держит ее двумя конечностями. Мои ботинки скользили, я царапала ими пол. В конце концов кчин втащил меня в камеру и дал двери закрыться.

Как только я оказалась внутри шлюза, он сразу же Убрал свое щупальце, и я отлетела в дальний угол помещения. Кчин протянул ко мне свою конечность, и я увидела, как блеснул клинок. Я инстинктивно съежилась и присела. Кчин тут же убрал «оружие». Я снова выпрямилась, чувствуя, как дрожат от ужаса колени. Но кчин тут же повторил свой угрожающий жест, и я снова опустилась на корточки и заплакала. Он играл со мной.

Думай, черт бы тебя побрал, думай! Мердок сказал, что в шлюзе должна быть рециркуляционная труба. Но я нигде не видела ее. Все стены казались гладкими и ровными, лишь рядом с дверью я заметила панель блокировки. Она находилась как раз между нами. А рядом с внешней, круглой, дверью располагалась панель ее активации. Я была ближе к ней, чем кчин.

Кчину надоело играть, и он занес надо мной обе острые мечевидные конечности. Я вжалась в стену, спрашивая себя: зачем отодвигать неизбежное, продлевая муки? Открой внешнюю дверь и одним махом покончи с этим. Лучше пусть вакуум высосет воздух из твоих легких, чем это чудовище перережет горло…

Внезапно я увидела люк рециркуляции, он находился в полу, между мной и кчином. Конечно, он и должен был находиться в полу, идиотка!.. Когда гравитационное поле включено, стена превращается в пол, правильно?

В моей душе проснулась надежда на спасение. У люка была обыкновенная крышка, которую, чтобы открыть, надо потянуть на себя. Конечно, она была снабжена механизмом магнитной изоляции, который автоматически активизировался, когда открывались внешние двери. У меня имелось примерно двадцать секунд после запуска механизма открытия внешней двери на то, чтобы дернуть крышку люка и прыгнуть в него. Ну же, давай, сделай это сейчас!..

Пока кчин почему-то не спешил убивать меня, я сделала вид, что в страхе ухожу из-под его занесенных надо мной конечностей, и, бросившись к панели управления внешней дверью, набрала короткий код, послав команду аварийного открытия.

Болты застонали. И дверь с шипением, которое производил вытекавший воздух, начала открываться.

Я устремилась к рециркуляционному люку в тот момент, когда щупальце кчина легло на панель блокировки двери. Я надеялась, что все же я сумела дезактивировать ее в коридоре.

Крышка люка подалась так легко, что я вынуждена была ухватиться за ее край, чтобы меня не затянуло в вакуум. Шипение воздуха превратилось в настоящий рев. У меня заложило уши, из носа хлынула кровь.

Я сделала два глубоких вдоха и, задержав дыхание, прыгнула в трубу вниз головой.

Но кчин успел схватить меня за ступню. Я извивалась, стараясь работать плечами и бедрами и ползти вперед, но не могла освободиться.

Вакуум засасывал кчина, и он тащил меня за собой. У меня разрывались легкие от боли, перед глазами шли черные круги. Я уперлась второй ногой в выступ люка. Где-то в глубинах подсознания билась мысль: почему я так чертовски упряма?

С моей ноги соскользнул ботинок.

Синтетическое существо внезапно сдалось, его мышцы и связки оказались не способны противостоять такому давлению. Я устремилась в вонючую тьму и потеряла сознание.