Выйдя на эстакаду, я поняла, что неприятные ощущения не проходят. Бульвар, главная дорога кольца «Гамма», пролегала между первым и четвертым секторами. Тут всегда людно, но раньше шум исходил в основном от неугомонных владельцев магазинов, беспрерывно зазывавших покупателей, и от музыки, которая всегда звучала по округе. Наверное, теперь ввели новые правила прослушивания музыки, потому что на Бульваре слышался лишь тихий звон.

Толпа теперь выглядела более состоятельной и процветающей. Вокруг чаще слышались голоса на языковом стандарте Конфедерации, а не на земном. Жители «Гаммы» всегда были самыми пестрыми по национальному составу, но теперь я заметила среди жителей группы бездельников из «Девяти Миров». Ахелианцы, диры, парочка хдигов и несколько групп молодых людей, похожих на леовинов из касты ремесленников в светлых обтягивающих одеждах. Как я заметила позднее, эти ребята хорошо развлекались. Один из них схватил круглый фрукт с прилавка и понес его на голове под аплодисменты веселых товарищей.

Туристы? Надо спросить Вича. Я вспомнила, что Триллит, торговец-кчер, планировал начать туристические поездки из Центра в систему Абеляра. Когда я оставила «Калипсо-2», план, который бы одобрила Конфедерация, мы еще не подготовили. Все отложили до тех пор, пока не станут известны результаты голосования о нейтралитете станции.

Слившись с толпой, я позволила живому потоку нести меня вперед. Главное здание кольца «Гамма» виднелось издалека, как и в «Альфе». Я шла мимо многочисленных магазинов, вытянувшихся в бесконечную линию, мимо торговой палаты, мимо отдела службы безопасности, который указывал на то, что мы находимся в центре спирали.

На какой-то момент движение остановилось. Толпа расступилась, чтобы пропустить группу диров, волокущих огромный ствол. В шумные, суетные дни блокады такая деятельность могла бы вызвать неодобрительные крики, освистывание, сборище зевак и бездельников, но сегодня все молча и вежливо смотрели вслед шумной гурьбе.

Я свернула с Бульвара на одну из параллельных улиц, где располагались магазины победнее, рестораны попроще и вообще было гораздо теснее. Жители таких улиц старались избегать мест вроде Бульвара и, как и я, предпочитали ходить по более тихим улицам.

Обочина дороги напомнила Нижний Сидней. Не сами трущобы, а одну из старых улиц, где еще стояли дома из красного кирпича и когда-то располагались заводы. Здесь тоже уныло примостились трехэтажные небольшие дома, тесно прижавшиеся друг к другу. А сзади шумел Бульвар…

Если хочется еще больше окунуться в атмосферу Нижнего Сиднея, то можно пойти к Холму. Мрачные мысли снова начали атаковать измученное сердце. Холм – самое темное и неприятное место на станции, в основном из-за слишком большой гравитации. К тому же самая многолюдная часть станции. Интересно, Стоун продолжил реформы, которые мы начали там сразу после блокады? Администрация планировала большие изменения: починить рефлекторы, зеркала и батареи; укрепить старые здания, освободить дороги от нелегальных построек. К тому же мы собирались добавить новые районы для «Альфы» и «Дельты». Почти все беженцы и нелегалы, которые остались на станции после блокады, получили легальный статус, и теперь им требовалось жилье.

После того как сама побывала нелегальным эмигрантом в Нижнем Сиднее, я по-другому посмотрела на эту важную проблему. Иокаста всегда принимала беженцев, даже несмотря на огромную нагрузку на все системы жизнеобеспечения, которая в связи с возрастающим количеством жителей еще увеличилась. Администрация понимала, что несчастным больше некуда податься в системе Абеляра, а направиться в Центр нищие не могли в силу отсутствия денег на дальнюю поездку. Я поддерживала беженцев еще и потому, что помнила пример Марлены Альварес, которая никогда не отказывала людям в убежище в своем городе. Однако прежде я не представляла, каково быть брошенным на произвол судьбы и влачить жалкое существование, испытывать лишения, унижения и боль, не иметь надежного плеча рядом, всегда быть начеку и мучиться от страхов!..

– У тебя нет времени идти сейчас на Холм! Ты слишком занята проблемами галактики, не так ли? – зазвучал в голове осточертевший мне внутренний голос.

– Я не могу успевать все!

– Да, не можешь…

Что-то вспыхнуло и погасло на обочине дороги. От улицы отходила тенистая аллея. Круглые выпуклости голографических излучателей располагались в линию. Излучатели вспыхивали красными огнями и вновь гасли. Наверное, праздничное шоу только что закончилось.

4 НОЯБРЯ 2121 ГОДА

ДИСПЛЕЙ ПАМЯТИ

СОЗДАН НА СРЕДСТВА АССОЦИАЦИИ

ТОРГОВЦЕВ КОЛЬЦА «ГАММА»

Четвертое ноября – дата пожара. За два месяца до окончания блокады на станции произошел крупный пожар. Территории горели почти три дня, чрезвычайное положение отменили только неделю спустя. В основном пострадали кольцо «Дельта» и Холм, но огонь распространился через шахты кольцевого лифта и добрался до «Гаммы». Два офицера Земного Флота, четыре пожарника-добровольца и семья местных жителей погибли здесь в тот страшный день. Половина секторов на обеих сторонах спирали оказалась почти полностью разрушена.

«Включить дисплей» – гласили буквы под мемориальной доской. Со смешанным чувством любопытства и грусти я положила руку на панель, чтобы активировать датчики.

Голографическая картинка ожила. Я увидела перед собой кольцо «Гамма», Бульвар, но не такими освещенными, как сейчас. Вероятно, образ запечатлен во время блокады, после того, как вспомогательные зеркала и рефлекторы повредились во время атаки сэрасов. Улицы погружены в полумрак.

– Дорожная терраса «Гаммы»… – начал свой рассказ на языке земного стандарта голос со звукового микрочипа.

Слышимость плохая: очевидно, памятник еще не до конца отремонтировали. Голос то и дело прерывался, на заднем фоне раздавались шумы и посторонние голоса, пищали машины и технические устройства.

На голограмме люди шли вверх и вниз по мрачному Бульвару. Многие одеты гораздо хуже, чем сейчас. Большинство пешеходов – земляне. В углу экрана офицер безопасности что-то показывает двум гарокианцам, которые пытаются поставить киоск на торговой территории ахелианцев.

Сцена резко сменилась… Размытые образы той же дороги, но еще темнее. Жители куда-то бегут, картинку заволокло густым дымом. Наверное, это и есть последние моменты перед пожаром, запечатленные мониторами безопасности перед тем, как камеры окончательно вышли из строя.

– …терроризм и жители бегут, спасая свою жизнь. Огонь…

Да, огонь многое пожрал на своем пути и унес множество жизней. Я чувствовала, как покрываются потом ладони, и машинально вытерла их о брюки. Сердце забилось с бешеной скоростью. Боже, как будто все это произошло еще вчера! Картина пожара в трущобах Нижнего Сиднея смешалась с образами пожара на станции. В темноте раздавались крики ужаса и боли.

– …оборудование сохранилось лучше, чем в нижней спирали, поэтому пожарные службы смогли локализовать огонь здесь, в «Гамме», и в результате спасти остальную станцию.

Не совсем, конечно, но какая теперь разница? Датчик потерял чувствительность, и запись прокрутилась вперед с большой скоростью. На картине виднелись заброшенные дома, выстроившиеся вереницей мрачных зданий. «Небо», которое обычно казалось огромным и голубым, превратилось в серое полотно, нависшее низко-низко над домами. Мне показалось, что я смотрю в грязный аквариум. Земляне и другие существа стояли с грязными, испачканными сажей лицами и с ужасом и отчаянием смотрели на окружавшие руины. Кругом валялся хлам и мусор. Два ахелианца, взявшись за руки, тряслись от страха.

Если бы на станции имелось хорошее оборудование и достаточное количество необходимых ресурсов, мы бы не пустили огонь за пределы Холма, и никому бы не пришлось погибать в «Гамме». От зла и разочарования желудок снова сжался в комок.

Теперь голограмма показывала имена жертв.

Я резко встала, не обращая внимания на покалывание и боль в коленях. Голова слегка закружилась, но мне удалось устоять на ногах. Не хочу больше смотреть на это. Я мысленно оказалась в трущобах Нижнего Сиднея и спасалась бегством от огня.

– Ты так говоришь о Нижнем Сиднее, как будто ничего ужаснее не видела. Однако обстановка на Холме мало отличается. Если не можешь помочь этим существам в настоящем времени, на станции, тогда не критикуй жизнь в прошлом!

Нет, не все так плохо! Я могу изменить здесь многое и позаботиться о том, чтобы Иокаста никогда больше не попала в такую ситуацию. Помочь Уиллу уже нельзя, но есть реальная возможность сделать что-нибудь для всех здесь и сейчас.

В этот момент начались испытания новой системы огнетушения. Из слов Сасаки я поняла, что испытания довольно незначительны по масштабу. У каждой спирали станции существуют свои локальные системы огнетушения. Однако, как мы уже поняли, огонь – слишком опасная сила, и следует создать такую систему, которая в случае пожара не позволит пламени распространиться на другие районы. Существовала еще одна проблема – сигналы тревоги, и сегодня штаб безопасности хотел провести учения и удостовериться в том, что в момент чрезвычайной ситуации сигнализация сработает в каждом секторе станции.

Система тревоги активировалась по плану. Первый этап – звуковой сигнал. Звук то усиливался, то стихал, активируясь на трех разных частотах. По крайней мере так он воспринимался слуховым аппаратом землян. Одновременно от встроенных в стены небольших рефлекторов исходили световые вспышки, контролируемые из Пузыря. Таким образом, вредители не могли устранить сигнал.

Второй этап – новая волна звука активируется гораздо сильнее и громче, чем первая. Все другие шумы куда-то вмиг исчезли. Остался только звук сирены.

Но, видимо, инженеры и разработчики не совсем усовершенствовали свою работу, так как система звука не отделялась от системы огнетушения. Над моей головой раздался громкий щелкающий звук. Тяжелая масса белого пламезамедляющего порошка посыпалась из стен тенистой аллеи и потолка.

Все вокруг покрылось белым. Меня закружило в ветре порошка, который покрыл и Мемориал Памяти. Голографическая картина, состоящая из специальных лучей света, вмиг исчезла.

– Черт, – тихо выругалась я, пытаясь закрыть лицо руками.

Проблема с пламезамедляющим порошком состоит в том, что как только он садится, то сразу превращается в скользкую пленку. Спецсредство походило на слизь, которой я покрывалась, когда во время блокады вступала в контакт с сэрасами. Ранее предполагалось, что порошок будет легко удаляться, как только осядет, но мы испытывали невероятные трудности, пытаясь освободить от него поверхности и объекты. Даже одежда не поддавалась чистке.

Наконец поток порошка прекратился, сигнал тревоги стих. Где-то раздавались крики и проклятия. Жители возмущались очередной неприятной процедурой проверки систем, хотя понимали ее необходимость.

Странно! Почему у меня вдруг возникло такое чувство, будто станция пытается мне что-то сказать?