Река в горах бурлит от половодья, До неба пена белая доходит. Отарой управляя непослушной, Кричит чабан-мальчишка на подходе. Кричит: «Переходите реку, живо», Козёл же не решается к заплыву. Глухи к досаде чабана бараны, И бьют бока о каменные глыбы. Чабан же отделив козла от стада, Камчой пороть его стал беспощадно. Друг друга же бараны оттесняя, Козла все видят участь от нападок. Отара встала ропот издавая, Дрожа сплотилась в блеющую стаю, Попавшись в западню козёл-бедняга, «Погиб!» — сказал, бородкой потрясая. Бараны, блея громко и угрюмо, Козлиных слёз успели суть продумать. Старик-чабан, на горке задремавший, Тут  вдруг вскочил от яростного шума. В миг рысью донесла его гнедая, Гнев праведный теперь его снедает. Схватил того он за руку мальчишку, Кто сёк козла за бороду таская. — Болван… да разве можно бить скотину?! Не висни как бурдюк, а ну, иди-ка! Нет, не козёл, а ты сам испугался, Это в тебе нет мужества, не дико ль?! В реке бурлящей старика увидев, Козёл за ним последовал ретиво. За вожаком же ринулось и стадо, Вступив на берег дружно, как на диво. Скот для казаха — счастье и богаство, У них друг с другом истинное братство. Козёл глядит на старика и блеет, Идя в горах по пастбищному царству.