Нейлоновый чулок, туго натянутый на ее горле, так глубоко врезался в кожу, что был почти незаметен. Выкатив глаза, она лежала на пестром ковре спальни. На ней был халат и узкие трусики. Простыня сползла с кровати, обвившись вокруг ее ноги.

Джеральдина Фергюсон больше никогда не будет ругаться по-итальянски, никогда не будет соблазнять “женатых черномазых”, никогда не будет запрашивать непомерные цены за картины и скульптуры. Джеральдина Фергюсон лежала мертвая в такой же неестественной позе, как геометрические узоры на картинах, развешанных по стенам ее галереи. Ее спальня представляла собой настоящий бедлам — почти точную копию разгрома, учиненного в квартире Дональда Реннинджера и Альберта Вейнберга. Складывалось впечатление, что желание добраться поскорее до 750 тысяч долларов того, кто искал, достигло высшей точки. Детективы не нашли фрагмента фотографии в сейфе Джеральдины и теперь они думали — что, если убийце повезло больше?

Артур Браун вышел в прихожую и, как ни странно, подумал, каталась ли когда-нибудь Джерри на роликовых коньках по тротуарам этого города?

Той же ночью они нашли Брэмли Кана в баре гомосексуалистов.

Он был одет в парчовую куртку восточного покроя и белые брюки в полоску. Одной рукой он обнимал за плечи курчавого молодого человека в кожаной куртке. Левый мизинец Кана украшал массивный золотой перстень с серой жемчужиной.

Он был слегка пьян и весьма удивился, увидев здесь полицию.

Вокруг него мужчины танцевали с мужчинами, перешептывались и обнимались друг с другом, и Кан был удивлен появлением полиции, потому что это был город, где царила полная вседозволенность, где частные клубы гомосексуалистов могли запросто запретить вход полиции (если, конечно, полицейские не были членами клуба), и где никому не было дела до других. Это был самый обыкновенный бар “голубых” — никогда никаких неприятностей, никаких скандалов и сцен ревности — только взрослые люди, спокойно занимающиеся своими делами. Да, Кан был очень удивлен, увидев здесь полицию.

Но еще больше он удивился, когда узнал, что Джеральдина Фергюсон мертва.

Сегодня вторник, говорил он детективам, а обычно по вторникам у Джерри выходной, у него — по средам. И нет ничего удивительного в том, что ее сегодня не было на работе. Он закрыл галерею в шесть, спокойно пообедал с близким другом, а потом зашел в этот самый бар выпить стаканчик перед сном. Артур Браун спросил, не возражает ли он, если они съездят в участок, и Кан ответил, что не возражает, хотя, возможно, сначала стоило бы посоветоваться с адвокатом. Браун ознакомил Кана с его правами, подтвердив, что тот, разумеется, имеет право вызвать адвоката и, если не хочет, может не отвечать ни на какие вопросы, с адвокатом или без. Кан внимательно его выслушал и решил все-таки позвонить адвокату, чтобы он приехал в участок и присутствовал при допросе. Убийство, все-таки, — дело серьезное, даже в таком распущенном городе, как этот.

Адвоката звали Анатоль Петипа. В его присутствии Браун еще раз терпеливо разъяснил конституционные права Кану, и тот сказал, что все понятно. Да и Петипа, казалось, был доволен тем, что следствие ведется по закону. Позволил задавать его клиенту любые вопросы. Четверо детективов окружили Кана, но их численное превосходство компенсировалось присутствием Петипа, который был готов полезть в драку, если вопросы станут слишком щекотливыми. Речь шла об убийстве и никто не хотел рисковать.

Они задали все обычные вопросы (от которых сами чуть не заснули), такие, как “Где Вы Были Вчера В 2 Часа Ночи?” (по оценкам экспертов, это было наиболее вероятное время смерти Джерри) и “Кто С Вами Был?”, и “Что Вы Делали?” — и “Видел Ли Вас Кто-Нибудь?” — всю эту обычную полицейскую тягомотину. Вопросы задавались по очереди Брауном, Кареллой, Мейером и Хейзом, которые вместе обычно работали очень продуктивно. Затем они вернулись к фотографии, поскольку каждому полицейскому в участке было ясно, что четверо убитых были обладателями фрагмента или фрагментов фотографии, показывающей, где спрятаны деньги. Других мотивов убийства пока что не было.

— Когда мы беседовали с вами в субботу в галерее, — сказал Браун, — вы утверждали, что у Джерри Фергюсон есть какая-то часть фотографии. Когда вы это сказали, были ли вы...

— Минуточку, — перебил Петипа, — вы уже говорили с моим клиентом до этого?

— Да, говорил.

— Он был ознакомлен со своими правами?

— Я проводил предварительное расследование, — устало сказал Браун.

— Но он не сказал мне, что он полицейский, — предупредил Кан.

— Это правда? — спросил Петипа.

— Правда.

— Это может иметь большое значение.

— Не обязательно, — улыбнулся Браун. Заулыбались и другие детективы. Все они думали о тысячах стандартных докладов в трех экземплярах, где, например, говорилось о каком-нибудь молодом человеке, арестованном в четырнадцать лет за хранение наркотиков, в шестнадцать — за хранение с целью сбыта, и в восемнадцать — за контрабанду двенадцати килограммов героина — и всю эту криминальную историю могла сопровождать фраза, напечатанная на самом первом листе дела:

ОСОБОГО ЗНАЧЕНИЯ НЕ ИМЕЕТ

— Продолжайте, — кивнул Петипа.

— Я хотел спросить вашего клиента, насколько точно он знал, что у мисс Фергюсон есть фрагмент этой фотографии?

— Знал наверняка, — сказал Кан.

— Мисс Фергюсон говорила нам, что он находится в сейфе в галерее, — сказал Карелла. — Вы предполагали то же самое?

— Да, то же самое.

— Однако, как вам известно, когда мы открыли сейф, то фотографии в нем не было.

— Знаю.

— В таком случае, как по-вашему, где еще она может быть? — спросил Хейз.

— Не понимаю вопроса.

— Вчера мы открыли сейф. Фотографии там не оказалось. Когда вы узнали, что в сейфе ее нет, где, вы подумали, она еще могла быть?

— Понятия не имею, где она может быть.

— А вы не подумали, что она могла находиться в квартире мисс Фергюсон? — спросил Мейер.

— Он уже сказал вам, что понятия не имел, где она могла быть, — вмешался Петипа. — Вы хотите, чтобы он предположил...

— Давайте оставим это для зала суда, — перебил Карелла. — В этом нет ничего необычного, и вы это знаете. Убита женщина. Если ваш клиент сможет ответить на наши вопросы, он выйдет отсюда через десять минут. Если нет...

— Да, мистер Канелла?

— Карелла. Если нет, то мне кажется, что у вас могли бы возникнуть такие же предположения, что и у нас.

— Вы собираетесь обвинить его в убийстве?

— Разве кто-нибудь говорил об обвинении в убийстве?

— Намек был ясен.

— Как и вопрос детектива Мейера. Мистер Кан, предполагали ли вы, что фотография может быть в квартире мисс Фергюсон?

— Можно я отвечу? — спросил Кан своего адвоката.

— Да, отвечайте, отвечайте, — раздраженно сказал Петипа.

— Да, я подумал, что она может быть там.

— Вы приходили туда ее искать? — спросил Браун.

— Это уже слишком! — вскипел Петипа. — Я должен посоветовать моему клиенту, что в данном случае не в его интересах отвечать на любые дальнейшие вопросы!

— Вы что, хотите, чтобы мы арестовали его?

— Делайте, что хотите. Не мне говорить вам, что убийство — это серьезное...

— О, черт! Что за чушь! — воскликнул Браун. — Почему вы не хотите нам помочь, Петипа? Потому что у вашего клиента есть, что скрывать?

— Мне нечего скрывать, Анатоль, — сказал Кан.

— Тогда позвольте ответить ему на эти чертовы вопросы, — сказал Карелла.

— Я могу ответить на эти вопросы, — Кан посмотрел на Петипа.

— Очень хорошо, прошу вас, — вздохнул тот.

— Я не убивал ее, Анатоль.

— Давайте, давайте.

— Правда, не убивал. Мне скрывать нечего.

— О'кей, мистер Петипа?

— Я уже сказал, что он может отвечать на ваши вопросы!

— Спасибо. Вы были прошлой ночью в квартире Джерри Фергюсон?

— Нет.

— Или в любое время вечера?

— Нет.

— Вчера вы ее видели?

— Да, в галерее. Я ушел раньше ее. Это было почти сразу же после того, как вы открыли сейф.

— И почти сразу же после того, как вы узнали, что в сейфе фотографии нет?

— Да, это так.

— И приблизительно где-то в это же время вы подумали, что она может находиться в квартире мисс Фергюсон?

— Да.

— Хорошо, мистер Кан, теперь давайте поговорим о списке.

— Что?

— О списке.

— О каком еще списке?

— О разорванном пополам списке имен, который хранится у вас в офисе в маленькой коробке в нижнем ящике стола.

— Я... я не понимаю, о чем вы говорите.

— Мистер Кан, четверо из этого списка уже убиты.

— О каком списке он говорит, Брэм? — спросил Петипа.

— Не знаю.

— Это список имен тех людей, — пояснил Браун, — которые скорее всего обладают или обладали фрагментами фотографии, на которой по идее указано местонахождение денег, украденных у “Национальной ассоциации сбережений и кредитов” шесть лет назад. Я достаточно ясно объяснил, мистер Кан?

Петипа потрясенно уставился на своего клиента. Кан ответил ему тем же.

— Ну, отвечайте, — сказал Петипа.

— Да, вы достаточно ясно объяснили, что это за список, — пробормотал Кан.

— Значит такой список существует?

— Да, существует.

— И половина этого списка действительно в вашей коробочке?

— Да, она там, но откуда вы...

— Неважно, откуда. Как она к вам попала?

— Мне ее дала Джерри. На хранение.

— Где она ее взяла?

— Не знаю.

— Мистер Кан, постарайтесь нам помочь, — мягко сказал Мейер.

— Я не убивал ее! — встрепенулся Кан.

— Но кто-то же убил! — воскликнул Карелла.

— Это не я!

— А мы и не говорим, что вы.

— Ну, хорошо. Я вам поверю.

— Кто дал ей этот список?

— Кармине.

— Бонамико?

— Да, Кармине Бонамико. Одну половину списка он дал своей жене; другую — Джеральдине.

— Почему Джеральдине?

— У них были свои дела.

— Они были любовниками?

— Да.

— И кроме того, он дал ей фрагмент фотографии?

— Нет. Она получила его от своего зятя Лу Д'Амура. В налете на банк участвовало четверо. Бонамико разрезал фотографию на восемь частей — одна волнистая линия по горизонтали, три линии по вертикали — всего восемь фрагментов. Каждому сообщнику он вручил по две части, а две оставил себе. Он попросил отдать фрагменты на хранение людям, которым они доверяли. Это был, так сказать, страховой полис. Наследниками были люди, у которых хранились части фотографии. Опекунами наследства были Элис Бонамико и Джеральдина Фергюсон — единственные, кто мог сложить список, собрать фотографию целиком и найти деньги.

— Кто вам это рассказал?

— Джерри.

— А она где все это узнала?

— В постели. Бонамико рассказал ей все. Не думаю, что его жена знала, у кого вторая половина списка. Но уж Джеральдина-то знала, будьте уверены.

— Стало быть, у Джерри была вторая половина списка и один фрагмент?

— Да.

— Тогда почему она не сложила список и не раздобыла остальные фрагменты?

— Она пыталась.

— Что ей помешало?

— Элис. — Кан сделал паузу. — Сами подумайте, стала бы ваша жена о чем-то договариваться с вашей любовницей?

— У меня нет любовницы, — отрезал Карелла.

— Вот машинописная копия списка, — сказал Браун. — Взгляните.

— Ничего, если я посмотрю? — спросил Кан у своего адвоката.

— Да, — кивнул Петипа. Он повернулся к полицейскому-стенографисту. — Прошу отметить в протоколе, что мистеру Кану предъявлен список с такими-то именами и запишите эти имена в том же порядке.

— Могу я взглянуть на список? — попросил стенографист.

Браун протянул ему листок. Стенографист прочитал его, переписал всё имена и вернул Брауну.

— Итак, мистер Кан, а теперь будьте любезны взглянуть на список.

Кан взял список.

Альберт Вейнберг

Дональд Реннинджер

Юджин Э. Эрбах

Элис Бонамико

Джеральдина Фергюсон

Доротея Макнелли

Роберт Кумбс

— Прочитал, — сказал он, возвращая список Брауну.

— Какие из этих имен вам знакомы?

— Только три.

— Какие?

— Джерри, конечно, Элис Бонамико и Дональд Реннинджер. Это второй человек, получивший фрагмент от Лу Д'Амура.

— С чего вы взяли?

— Они сидели в одной камере в Карамуре. Во время ограбления он еще сидел за решеткой. Лу отправил ему туда фрагмент по почте.

— А как насчет других имен?

— Больше никого не знаю.

— Роберт Кумбс?

— Не знаю такого.

— Это имя было на вашей половине списка. Неужели вы не пытались вступить с ним в контакт?

— Может быть, Джерри и пыталась. Я — нет.

— Вам это было совершенно неинтересно, так?

— О, мне было интересно, но не настолько, чтобы тащиться в такую даль... — Кан неожиданно запнулся.

— Это куда же? Мистер Кан? В какую такую даль?

— Ну ладно! В Беттаун. Я ездил туда повидаться с ним. Но ничего не вышло. Я предложил ему тысячу долларов, и все впустую.

— А другие люди из этого списка? С кем-нибудь из них вы не пробовали договориться?

— Каким образом? Ведь у меня была только половина списка.

— В этом списке только семь имен, мистер Кан.

— Да, я это заметил.

— А вы говорите, что фотография была разрезана на восемь частей.

— Джерри мне так сказала.

— У кого восьмой фрагмент?

— Не знаю.

— Что вы скажете относительно первого имени в списке? Мистер Кан? Имени Альберт Вейнберг? Вы что, никогда о нем не слышали?

— Никогда.

— Вы газеты читаете?

— А, вы имеете в виду это убийство? Да, конечно, я читал, что его убили. Я думал, вы имеете в виду...

— Да?

— ...знал ли я его до этого.

— Это случайно не вы убили Альберта Вейнберга?

— Минуточку, мистер Браун...

— Все в порядке, Анатоль, — отозвался Кан. — Нет, я не убивал его, мистер Браун. Честно говоря, до той ночи, когда его убили, я даже не подозревал о его существовании.

— Понятно, — кивнул Браун. — Хотя он несколько раз бывал в галерее и расспрашивал о фотографии?

— Да, но он всегда пользовался вымышленным именем.

— Ясно.

— Я абсолютно непричастен к этому убийству.

— А к моему избиению?

— Уверяю вас, нет!

— Где вы были в то время?

— Дома в постели!

— Это когда?

— В ту ночь, когда вас избили!

— Откуда вам известно, что это было ночью?

— Минуточку, мистер Браун...

— Нет, все в порядке, — Анатоль, — сказал Кан. — Мне рассказала Джерри.

— А Джерри кто рассказал?

— Ну... не знаю, наверное, вы.

— Нет, я ничего ей не рассказывал.

— Значит, она еще откуда-то узнала. Возможно, она как-то замешана в этом? Может быть, она наняла кого-нибудь, кто пришел к вам в отель?..

— А откуда вы знаете, где это произошло?

— Она... она так сказала.

— Она сказал, что на меня напали двое мужчин в номере отеля?

— Да, она рассказала мне об этом на следующий день.

— Она не могла сказать, что их было двое, мистер Кан, потому что я только что это придумал. Там был один мужчина, и на лице у него был чулок.

— Это был не я! — закричал Кан.

— Тогда кто это был? — крикнул Браун в ответ. — Вы только что сказали, что узнали об Альберте Вейнберге в ту ночь, когда он был убит! Откуда?

— Я хотел сказать, на следующее утро. Из газет.

— Вы сказали “в ту ночь, когда его убили!”. Вы сказали, что до той ночи даже не подозревали о его существовании. Как вы узнали о его существовании, мистер Кан? Не из моей ли записной книжки, которая лежала открытой рядом с телефоном?

— Минутку, минутку, — перебил Петипа.

— Я не убивал его! — взвизгнул Кан.

— Как вы это сделали? Пошли убивать его сразу же после того, как разделались со мной?

— Нет!

— Одну минуту!

— Вам понадобилось пройти всего три квартала до его дома...

— Нет!

— Признайтесь, Кан, вы убили его!

— Нет!

— Вы напали на меня!

— Да... то есть нет. НЕТ!

— Да или нет?

Кан, вскочивший было, упал на стул и заплакал.

— Да или нет, мистер Кан? — мягко спросил Браун.

— Я не хотел... бить вас, я ненавижу насилие, — всхлипнул Кан, не глядя на Брауна. — Я только собирался... заставить вас отдать фотографию, угрожая пистолетом. А потом... когда вы открыли дверь, я... вы показались мне таким огромным... и... и в эту секунду я решил ударить вас. Я был очень испуган... очень... Я... я боялся, что вы ударите меня.

— Арестуйте его, — сказал Браун. — За умышленное применение насилия.

— Минуточку, — прохрипел Петипа.

— Арестуйте, — решительно повторил Браун.