Миссис Гленнон была сыта по горло общением с копами. Она решила, что ей его хватит до конца дней. Она больше никогда не хотела видеть ни одного полицейского. Она опознала свою дочь в морге, прежде чем труп отправили на вскрытие, и затем вернулась домой. Там она облачилась в свой старый вдовий наряд, который хранила долгие годы со времени смерти ее мужа. И вот на ее беду снова приехали эти копы — Стив Карелла и Мейер Мейер. Мейер, подобно несгибаемому сыщику — персонажу детективного сериала, успешно выплыл из мрака кромешной тьмы и снова был в седле. Его суровое лицо было усеяно полосками пластыря, закрывающим синяки, ссадины и ушибы. Миссис Гленнон встретила их вопросы гробовым молчанием — она неподвижно сидела на жестком кухонном стуле, стиснув пальцы рук на коленях.
— Ваша дочь сделала аборт, вам об этом известно, миссис Гленнон?
Мочание.
— Кто ей делал аборт, миссис Гленнон?
Молчание.
— Кто бы он ни был, он убил ее, вы понимаете это?
Молчание.
— Почему после аборта она не вернулась домой?
— Почему вместо этого она бродила по улицам?
— Врач, делавший аборт, живет в Маджесте? Поэтому ваша дочь оказалась там?
— Или вы ее выгнали из дому, когда узнали, что она беременна?
Молчание.
— Хорошо, миссис Гленнон, давайте начнем все с начала. Вы знали, что она беременна?
Молчание.
— Каков был срок ее беременности?
Молчание.
— Черт возьми, ваша дочь умерла, вы это понимаете?
— Понимаю, — сказала миссис Гленнон.
— Вы знаете, куда она направилась из дома в субботу?
Молчание.
— Вы знали, что она собирается сделать аборт?
Молчание.
— Миссис Гленнон, — сказал Карелла, — у нас создается впечатление, что вам все было известно. Мы предполагаем, что вы заранее знали, что ваша дочь собирается сделать аборт, и в таком случае мы вынуждены задержать вас как сообщницу виновную в недонесении о готовящемся преступлении. Поэтому одевайтесь и, как говорится, пройдемте с нами.
— Она не могла иметь этого ребенка, — сказала миссис Гленнон.
— Почему не могла?
Молчание.
— Ладно, собирайтесь. Поехали в участок.
— Я не преступница, — заявила миссис Гленнон.
— Может быть, вы и не преступница, — отозвался Карелла, — но принуждение к аборту является преступлением. Вы знаете, сколько молоденьких девушек умирает ежегодно в этом городе от подпольных абортов? Вот, видите, в этом году эта беда настигла и вас.
— Я не преступница.
— Подпольный аборт наказывается тюремным заключением сроком на четыре года, миссис Гленнон. Женщина, которая сознательно идет на аборт, может получить такой же срок. Но если мать или ребенок после операции живет некоторое время, а потом умирает, то это преступление уже квалифицируется как убийство первой степени. И вот тогда тот, будь он друг или родственник, кто уговорил или направил женщину на аборт, считается соучастником преступления, если есть доказательства, что цель визита женщины к врачу была ему известна. Другими словами, соучастник является таким же преступником, как и непосредственный исполнитель. Ну, и как вам все это нравится, миссис Гленнон?
— Я никуда ее не водила. В субботу я все время была дома, лежала в кровати.
— Тогда кто отвел ее, миссис Гленнон?
Молчание.
— Это была Клэр Таунсенд?
— Нет. Эйлин пошла одна. Клэр не имела к этому никакого отношения.
— Это неправда, миссис Гленнон. Клэр сняла комнату на Первой Южной Улице и воспользовалась для этого именем Эйлин. Мы считаем, что комната предназначалась для того, чтобы Эйлин могла оправиться после операции. Разве не так, миссис Гленнон?
— О комнате я ничего не знаю.
— Глупости! Мы же нашли этот адрес вот на этой доске, прямо здесь на этой кухне! И в записке ясно говорилось, что Эйлин должна была встретиться с Клэр в субботу. В котором часу они договорились встретиться, миссис Гленнон?
— Я об этом ничего не знаю.
— Зачем надо было снимать для Эйлин меблированную комнату? Почему она не могла вернуться обратно в свой дом? Почему ей нельзя было этого сделать?
— Я ничего об этом не знаю.
— Это Клэр договаривалась об аборте?
Молчание.
— Она умерла, миссис Гленнон. Ей уже ничем не навредишь.
— Она была хорошая девушка, — сказала миссис Гленнон.
— Вы кого имеете в виду: Клэр или вашу дочь?
Молчание.
— Миссис Гленнон, вы думаете, мне доставляет большое удовольствие разговаривать здесь с вами об абортах? — мягко спросил Карелла.
Миссис Гленнон подняла на него глаза, но продолжала упорно молчать.
— Вы, наверное, думаете, что мне хочется обсуждать здесь вопрос беременности вашей дочери, да? Неужели вы думаете, что мне нравится копаться в интимной жизни вашей дочери и умалять ее человеческое достоинство? — Он устало покачал головой. — Но какой-то мужчина убил ее, миссис Гленнон. Зарезал, как режут свиней на бойне. И неужели вы не поможете нам найти его?
— А вам мало? Вы хотите новых убийств? — Вдруг резко парировала миссис Гленнон.
— О чем вы?
— Вы хотите, чтобы еще кто-то погиб?
— Что вы имеете в виду?
— Вы же видели моего сына. — Она кивнула головой и снова замолчала.
— А что с ним такое?
— Вы же видите, что он сделал с вашим другом, который здесь сидит, да? И сделал он это только потому, что он допрашивал меня. А как вы думаете, что он сделает, если узнает, что Эйлин была… была…
— За кого вы боитесь, миссис Гленнон?
— За своего сына. Он убьет его.
— Кого он убьет?
— Отца… отца ребенка.
— А кто он? Назовите его.
— Нет, — она отрицательно покачала головой.
— Миссис Гленнон, мы — полицейские, это наша работа, сердито сказал Мейер. — Мы не собираемся рассказывать вашему сыну…
— Знаю я длинные языки в нашем районе, — мудро подметила миссис Гленнон. — Слухи распространяются мигом, как в маленьком городке. То, что известно полиции, — известно всему городу. И вот тогда мой сын найдет этого человека и убьет его. Нет, не скажу. — Она снова отрицательно покачала головой. — Хотите — забирайте меня в тюрьму, хотите — арестуйте как сообщ… черт… ну, в общем, все равно, как вы это называете. Давайте, действуйте. Расскажите всем, что я убила собственную дочь, потому что хотела помочь ей. Давайте. Но еще один грех на свою душу я не возьму и кровью свои руки больше не замараю. Нет, с меня хватит.
— А Клэр обо всем знала?
— Я не знаю, что знала Клэр.
— Но это она договорилась, чтобы вашей дочери…
— Я не знаю, что она сделала.
— А этот парень не собирался жениться на вашей дочери, миссис Гленнон? — спросил Мейер.
Молчание.
— Я бы хотел задать вам еще один вопрос, — сказал Карелла, — и я надеюсь, что вы ответите на него. Я бы хотел выяснить, миссис Гленнон, то, что не дает мне покоя. И мне не хочется об этом не только говорить, но даже и думать. Но я точно знаю, что у вас есть ответ на этот вопрос, и я хочу получить его.
Молчание.
— Кто делал операцию?
Молчание.
— Кто это?
Молчание.
Но затем в тишине неожиданно прозвучало:
— Доктор Мэдисон из Маджесты.
— Спасибо, миссис Гленнон, — тихо сказал Карелла.
Они сели в машину и отправились в Маджесту. На их пути лежал длинный мост с простым названием «Маджеста-бридж», который объединял две части города. Мост был стар, как само время, и черен, как сажа. Приземистый и мрачный, он явно проигрывал в сравнении своим модным и элегантным «соперникам». Дорога была неблизкая, и у Кареллы с Мейером нашлось время обсудить новые обстоятельства дела.
— То, что у меня пока не укладывается в голове, так это участие во всем этом деле Клэр, — сказал Карелла.
— У меня тоже. Все это на нее как-то не похоже, Стив.
— Но ведь, черт побери, это она сняла эту комнату.
— Да.
— И она договорилась встретиться с Эйлин, так что, видимо, ей было известно, что Эйлин собиралась сделать аборт.
— Это верно, — сказал Мейер. — Но в этом заложено коренное противоречие. Ведь, она же была социальным работником… и хорошим работником. Она знала, что принуждение к аборту уголовно наказуемо. Она также должна была знать, что если она будет иметь какое-либо отношение к этому делу, то может быть привлечена к ответственности как сообщница. Даже если она ничего не знала о таких делах, как социальный работник, то должна была знать, как девушка полицейского. — Мейер сделал паузу. — Хотя интересно, не задавала ли она Берту каких-либо странных вопросов по поводу абортов или чего-то такого?
— Не знаю, но я так полагаю, что рано или поздно нам придется спросить его об этом.
— Что-то мне этого не очень хочется.
— Черт возьми, — выругался Карелла, — большинство социальных работников уговаривают одиноких матерей все-таки родить ребенка, а потом поместить в приют для усыновления бездетными парами. Так почему же Клэр…
— А сынок? — напомнил ему Мейер. — Этот психованный сопляк. Он же будет разыскивать отца ребенка.
— Но у Клэр есть друг в полиции, — парировал Карелла. — Она вполне могла бы подготовить нас к неблагоприятному развитию событий, и мы бы нагнали на молодого Гленнона столько страху, что он не смел бы даже носа высунуть из дома. Так что не понятно мне все это.
— Или, вот еще что, — добавил Мейер, — почему Клэр не попыталась связаться с отцом… и как-то… организовать свадьбу, может быть? Не пойму этого. Просто не хочется верить в то, что она могла быть замешана в такие дела. Просто не верится.
— Будем надеяться, что этот доктор сможет пролить немного света на этот темный вопрос, — Карелла сказал. — Так, что говорит нам наш любимый телефонный справочник?
— Эй Джей Мэдисон, доктор медицины, — сказал Мейер. — Дом 1163, Тридцать седьмая улица, Маджеста.
— Это как раз рядом с тем маленьким парком, где нашли девочку, не так ли?
— Именно.
— Думаешь, что она едва успела отойти от кабинета врача?
— Не знаю.
— Это маловероятно. Она договорилась встретиться с Клэр в Айсоле. Зачем ей было болтаться по Маджесте? И к тому же я сомневаюсь, что она сразу почувствовала себя плохо. Господи, Мейер, ну и каша у меня в голове!
— Просто ты плохой детектив, и все.
— Я знаю. И все-таки у меня полный сумбур в голове.
Тридцать седьмая авеню оказалась тихой и респектабельной улицей, где по бокам стояли особняки из коричневого песчаника с низкими крылечками из белого камня, отгороженные от тротуара изысканными оградками из кованого железа. У приезжего улица создавала впечатление безмятежности и величественного достоинства. Такая улица могла бы вполне находиться где-нибудь в Бостоне или Филадельфии, эдакий тихий уголок спокойствия, спрятанный от разрушительной поступи двадцатого века. Но это только на первый взгляд. На самом деле эта улица приютила такого подпольного знахаря-акушера как Доктор Эй Джей Мэдисон.
Дом номер 1163 был расположен прямо в центре квартала. Этот дом ничем не отличался от окружающих его особняков из бурого песчаника — та же низкая железная ограда и то же низкое крыльцо из светлого камня, ведущее к двери, выкрашенной в бледно-зеленый цвет. На двери красовалась медная прямоугольная табличка, на которой было написано: «Эй Джей Мэдисон, Доктор Медицины». Карелла нажал кнопку звонка. Поскольку это был врачебный кабинет, то входная дверь открылась автоматически. Карелла повернул массивную медную ручку, и он с Мейером вошли в просторную приемную. В углу перед стеной с книгами стоял стол. Другие две стены были оклеены дорогими тканевыми обоями. На одной из них висела гравюра Пикассо, на другой — два Жоржа Брака. На маленьком кофейном столике были разбросаны последние номера журналов «Лайф», «Лук» и «Эллери Куин Мистери Мэгэзин».
— Кажется, никого нет дома, — сказал Карелла.
— Сестра, видимо, помогает ему, — сказал Мейер.
Они стали ждать. Через минуту в длинном коридоре, ведущему к приемной, послышались мягкие приглушенные шаги. Улыбающаяся блондинка вышла им навстречу. На ней был белый халат и белые туфли. Ее волосы были аккуратно заправлены сзади в пучок. У нее было красивое ухоженное лицо, как будто над ним поработал скульптор, — высокие скулы, плавная линия подбородка и проницательные голубые глаза. Ей, видимо, было около сорока, но выглядела она явно моложе своих лет, что подчеркивала приятная приветливая улыбка и живой взгляд ее голубых глаз.
— Что вам угодно, джентльмены? — спросила она.
— Здравствуйте, — сказал Карелла. — Мы бы хотели увидеть доктора Мэдисона.
— Да?
— Он здесь? — спросил Карелла.
Женщина улыбнулась.
— Насколько я помню, вы не записывались на прием сегодня?
— Нет, — сказал Мейер, — не записывались. Доктор здесь?
Женщина снова улыбнулась.
— Да. Доктор здесь.
— Так не могли бы вы сказать ему, что мы ожидаем его?
— А вы не скажете — в чем цель вашего визита?
— Мы из полиции, — прямо заявил Мейер.
— Ах, вот как? — Брови женщины удивленно вздрогнули. Понятно. — Потом она сделала паузу. — А какое… у вас дело?
— Это дело носит личный характер, поэтому обсуждать его мы можем только с самим доктором, извините.
— Извините, но вы и разговариваете с «самим доктором», сказала женщина.
— Что?
— Я и есть доктор Мэдисон.
— Что?
— Да, — она утвердительно кивнула. — Так что вам угодно, джентльмены?
— Я думаю, нам лучше пройти к вам в кабинет, доктор.
— А зачем? Моя сестра ушла на ленч, а следующий посетитель у меня только в два часа. Мы можем прекрасно поговорить и здесь. Нам никто не помешает. Я так полагаю, это не займет много времени?
— Ну, как знать…
— А в чем собственно дело? Недонесение полиции об огнестрельном ранении?
— Дело более серьезное, доктор Мэдисон.
— Ах, вот как?
— Да. Именно, — Карелла набрал полные легкие воздуха. — Доктор Мэдисон, вы проводили подпольную операцию аборта девушке по имени Эйлин Гленнон в прошлую субботу?
Доктор Мэдисон, казалось, слегка удивилась. Ее брови несколько приподнялись, но потом улыбка снова появилась на ее лице.
— Прошу прощения, не поняла, — сказала она.
— Я спросил вас, доктор Мэдисон, вы не проводили подпольную операцию аборта…
— Ах, да, конечно, — ответила доктор Мэдисон. — Подпольные аборты у меня запланированы на субботы. По выходным у меня повышенные ставки за выскабливание маток. Всего вам доброго, джентльмены.
Она уже почти развернулась к ним спиной, когда Карелла сказал:
— Вы постойте, доктор Мэдисон.
— А почему, собственно? — спросила Мэдисон. — Я не обязана выслушивать здесь разные оскорбления! Если вам кажется, что…
— Кажется, вам сейчас придется выслушать еще более обидные слова, — сказал Мейер. — Потому что Эйлин Гленнон умерла.
— Мне, конечно, очень жаль слышать это, но я понятия не имею, кто это такая, и на каком основании вы связываете меня с…
— Ее мать дала нам ваше имя, доктор Мэдисон. Она же не вытащила бумажку с вашим именем из шляпы гадалки, так ведь?
— Я понятия не имею, откуда она взяла это… и почему. Я не знаю никого по имени Эйлин Гленнон, и уж, конечно, никогда в жизни не занималась подпольными абортами. У меня солидная практика и я бы никогда не поставила ее под угрозу из-за…
— Какова ваша медицинская специализация, доктор Мэдисон?
— Я — врач широкого профиля.
— Должно быть не легко вам приходится, а? Я хотел сказать, трудно женщине-врачу зарабатывать на жизнь, да?
— У меня все в порядке, не беспокойтесь. Ваши волнения напрасны. И если вы закончили, то у меня, с вашего позволения, есть другие дела…
— Постойте, доктор Мэдисон. Не надо стараться убежать от нас и спрятаться в той маленькой комнатке, ладно? Избавиться от нас не так просто.
— Что вам от меня надо? — спросила доктор Мэдисон.
— Мы хотим, чтобы вы нам рассказали, что здесь случилось в субботу утром.
— Ничего не случилось. Меня здесь даже не было в субботу утром. По субботам я принимаю, начиная с двух часов дня.
— В котором часу пришла Эйлин Гленнон?
— Я понятия не имею, кто такая Эйлин Гленнон.
— Это та девушка, которую вы оперировали в прошлую субботу, сказал Мейер. — Это та самая девушка, которая умерла от маточного кровотечения здесь недалеко, в маленьком парке, в шести кварталах отсюда. Вот кто это такая, доктор Мэдисон.
— В прошлую субботу я не проводила никаких операций.
— В котором часу она пришла сюда?
— Это — полный абсурд и пустая трата времени. Если ее здесь не было, то я, само собой, так и говорю, что ее не было.
— А вы знали, что она умерла?
— Как я могла это знать, если я не знала даже, что она живет где-то на белом свете. Я уверена, что она была милой маленькой девушкой, но…
— А почему вы назвали ее маленькой, доктор Мэдисон?
— Что?
— Вы только что назвали ее милой маленькой девочкой. Почему?
— Я не знаю. Просто мне так кажется. А что, она не была милой маленькой девочкой?
— Была. Но как вы об этом узнали?
— Как я узнала о чем? — сердито спросила доктор Мэдисон.
— А о том, что девочке было всего шестнадцать лет.
— Я не знала и не знаю. Я никогда не слышала об Эйлин Гленнон, пока вы ни пришли.
— А вы не читали вчерашних газет?
— Нет. У меня редко находится время для того, чтобы читать что-нибудь помимо медицинских журналов.
И когда же вы в последний раз читали газету, доктор Мэдисон?
— Ну, точно не помню, может быть, во вторник, а может быть и в среду. Нет, точно не скажу…
— Значит, вы не знали, что она умерла.
— Нет. Я же уже вам сказала. Ну, теперь все?
— Сколько времени длилась операция, доктор Мэдисон?
— Я не делала никакой операции. Как вы можете доказать, что я действительно сделала ей эту операцию? Вы только что сами сказали мне, что девушка мертва. Поэтому она не может выступить свидетелем, что сделала аборт и…
— Так, значит, она приходила к вам одна?
— Она вообще сюда не приходила. Она умерла, и все точка. Я никогда ее не видела и никогда в жизни о ней не слышала.
— А о Клэр Таунсенд вы слышали? — неожиданно спросил Карелла.
— Что?
Он решил рискнуть. Она только что сама сказала, то не брала в руки газет с середины прошлой недели, когда еще Клэр была жива. Поэтому, просто наугад, чтобы сразу огорошить собеседника, он сблефовал и сказал:
— Но Клэр-то жива. И она рассказала нам, что договаривалась об аборте для Эйлин Гленнон. И договаривалась с вами, доктор Мэдисон. Что теперь на это скажете?
В комнате воцарилась тишина.
— Я думаю, вам лучше поехать с нами в центр и обсудить все в присутствии Клэр, — сказал Мейер.
— Я не думала…
— Вы не думали, что Клэр все нам расскажет, да? Ну, так вот, она рассказала. Что будем теперь делать?
— Я не причастна к смерти этой девушки, — сказала доктор Мэдисон.
— Если нет, то кто же тогда сделал ей аборт?
— Я не причастна к ее смерти!
— Где вы делали операцию?
— Здесь.
— В субботу утром.
— Да.
— В котором часу?
— Она пришла сюда в десять часов.
— И долго вы оперировали?
— Примерно четверть часа.
— Кто вам ассистировал?
— Я не обязана вам все докладывать. Была сестра и анестезиолог. Я не обязана вам давать их имена.
— Анестезиолог? Вроде так не принято?
— Я не мясник! — сердито заявила доктор Мэдисон. — Я сделала ей такую же операцию, какую она могла спокойно сделать у гинеколога в любой больнице города. Я соблюла все правила при проведении подобных операций и работала стерильными медицинскими инструментами.
— Да, интересная штука получается, — сказал Карелла, отчего же тогда у девочки развилась септическая инфекция в дополнение к маточному кровотечению, черт возьми! Чем же вы ее оперировали? Ржавой шляпной булавкой?
— Как вы смеете!? — закричала доктор Мэдисон, и двинулась на Кареллу с поднятыми кулаками и гневным взором в глазах. Атака ее выглядела по-женски беспомощной, и Карелла ухватил ее за запястья и отвел от себя дрожащие от ярости руки.
— Успокойтесь, — сказал он.
— Отпустите меня!
— Успокойтесь.
Она вырвала, наконец, кисти рук из захвата и принялась растирать запястья, поглядывая на Кареллу.
— Девушка получила хорошее медицинское обслуживание, сказала она. — Она находилась под общим наркозом во время расширения и выскабливания.
— И тем не менее, она умерла, — сказал Карелла.
— Это была не моя вина! Я сказала ей после операции немедленно отправляться в постель. Вместо этого она…
— Вместо этого она что?
— Она вернулась!
— Сюда?
— Да. Сюда.
— В котором часу это было?
— В субботу поздно вечером. Она сказала мне, что мисс Таунсенд не встретила ее, как было условлено. И она сказала, что не может идти домой, и умоляла меня оставить ее на ночь. — Доктор Мэдисон покачала головой. — Но я не могла этого сделать и сказала ей идти в больницу. Я дала ей адрес больницы. Они бы ее там приняли. — Доктор Мэдисон снова покачала головой.
— Но она не пошла ни в какую больницу, доктор Мэдисон. Она, видимо, очень боялась. — Он сделал паузу. — Насколько больной она выглядела, когда вернулась сюда поздно в субботу?
Она не выглядела больной, скорее она выглядела растерянной.
— У нее было кровотечение?
— Конечно же, нет! Вы думаете, я отпустила бы ее если… Я же врач!
— Ну, да, — сухо заметил Карелла, — врач, который подрабатывает подпольными абортами.
— Вам когда-нибудь приходилось носить под сердцем нежеланного ребенка? — ровным тоном неторопливо спросила доктор Мэдисон. — А вот мне приходилось.
— И вы считаете это для себя оправданием, да?
— Я пыталась помочь этой маленькой девочке. Я помогала ей найти выход из положения, в которое она попала помимо своей воли.
— Хороший же выход для нее вы нашли, — сказал Мейер.
— Сколько вы взяли за убийство? — спросил Карелла.
— Я не убивала!
— Так сколько?
— Пять… пятьсот долларов.
— А откуда у Эйлин Гленнон пятьсот долларов?
— Я… я не знаю. Мисс Таунсенд передала мне эти деньги.
— Когда вы с Клэр договорились об этом?
— Две… две недели тому назад.
— Как она на вас вышла?
— Один наш общий друг рассказал ей обо мне. Отчего бы вам ни расспросить ее саму? Разве она вам ничего не рассказала?
Карелла пропустил эти вопросы мимо ушей.
— Какой срок беременности был у Эйлин? — спросил он.
— Она была на втором месяце.
— Значит… забеременела она где-то в начале сентября, как ваше мнение?
— Да, полагаю, что так.
— Хорошо, доктор Мэдисон, возьмите ваше пальто. Вы идете с нами.
Доктор Мэдисон вдруг пришла в замешательство.
— А мои… мои пациенты? — спросила она.
— Теперь можете забыть про ваших пациентов, — сказал Мейер.
— Почему? Что я сделала? В чем я виновата? Я просто хотела спасти малышку от бедности и унижения. Это что, преступление?
— Аборты запрещены по закону. И вам это было известно, доктор Мэдисон.
— Это несправедливо!
— Справедливо. Закон есть закон. Не мы их пишем, леди.
— Я же помогала ей! — вскрикнула доктор Мэдисон. — Я лишь пыталась…
— И вы убили ее, — сказал Мейер.
Но в голосе его звучали нотки сомнения, и он надел ей наручники не проронив больше ни слова.
ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ АКТ 1
Большое Жюри Маджесты настоящим актом предъявляет обвинение находящейся под судом Элис Джин Мэдисон в совершении преступного аборта в нарушение статей 2 и 80 уголовного права штата, который был осуществлен следующим образом:
14 октября Обвиняемая, находясь по адресу: Дом 1163, Тридцать седьмая авеню, Маджеста, — совершила незаконное, умьшленное и сознательное деяние с употреблением некоего медицинского инструмента против Эйлин Гленнон с целью посредством этого инструмента прервать беременность вышеуказанной Эйлин Гленнон, что послужило причиной смерти вышеназванной Эйлин Гленнон и смерти ребенка, которым последняя была беременна.
ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ АКТ 2Артур Паркинсон ,
Большое Жюри Маджесты настоящим актом предъявляет обвинение находящейся под судом в совершении убийства первой степени, выразившееся в том, что обвиняемая совершила незаконное, умышленное и сознательное деяние с употреблением некоего медицинского инструмента против Эйлин Гленнон с целью посредством этого инструмента прервать беременноств вышеуказанной Эйлин Гленнон, что послужило причиной смерти вышеназванной Эйлин Гленнон и смерти ребенка, которым последняя была беременна. Смерть наступила 15 октября.Окружной Прокурор