Дверь была заперта.

Такой вечерок, как сегодня, теперь еще эта чертова дверь, стой вот на холоде да по карманам шарь в поисках ключей. Он нажал на кнопку звонка и впрямь принялся шарить по карманам, недовольно бормоча что-то. Пальцы застыли и плохо слушались, так что он никак не мог пробиться сквозь мелочь к ключам, застрявшим где-то в правом кармане. Ну, наконец-то, – он вытащил внушительную связку. Но, кроме ключей, на ней было такое количество отмычек, которого вполне хватило, чтобы осудить человека за попытку ограбления.

Дом представлял собою старую постройку внушительных размеров без ясного архитектурного плана. Купил его Карелла вскоре после рождения близнецов. Раньше, в добрые старые времена, в нем, наверное, жила большая семья и целый штат обслуги. Ну а теперь наступили дурные новые времена. И осталась одна Фанни, которая, наконец, открыла дверь.

– Так, так, сам явился, – заметила она.

Фанни была их домработницей. Крупная женщина лет шестидесяти, облаченная в белую блузу и светло-зеленые просторные брюки, обтягивавшие все сто пятьдесят фунтов ее пышной плоти. Ярко-рыжие волосы прямо-таки полыхали у нее на голове, а говорила она с мягким ирландским акцентом, который чем-то неуловимо напоминал выдержанное виски.

– По правде говоря, я уж и не ждала, что вы вернетесь.

– Фанни, я замерз и мне хочется есть.

– Только не надо угрожать мне, невежа вы этакий. Теодора в гостиной. Вот уж она вам задаст.

– Если ты позволишь мне войти...

– Да, да, я позволю вам войти, ну конечно, позволю, – и она немного отстранилась, пропуская его.

Фанни появилась в семье давно. В ту пору волосы у нее были не такие яркие, она носила пенсне и весила на десять фунтов меньше. Ее нанял на месяц отец Тедди, который решил, что дочери надо оправиться после рождения близнецов. Оплаченный месяц пролетел быстро, и Карелла с огорчением был вынужден сообщить Фанни, что скудная зарплата не позволяет ему держать постоянную домработницу. Но Фанни оказалась женщиной настойчивой. Своей семьи у нее никогда не было, а новых хозяев она прямо-таки обожала. Вот и сказала Карелле, пусть платит, сколько сможет наскрести, а все остальное можно возместить ночной работой: в конце концов она опытная сиделка, а здоровья хватает. Карелла решительно отказался. Тогда Фанни уперла руки в боки и заявила:

– Вы что же, собираетесь вышвырнуть меня на улицу, так, что ли?

В общем, они долго препирались, и в конце концов Фанни победила. И вот она до сих пор с ними.

– Теодора в гостиной, – повторила она. – Принести вам что-нибудь выпить или вы до сих пор при исполнении?

– Я бы выпил скотч с содовой. Побольше виски, поменьше воды. – Карелла стянул пальто и повесил его на вешалку в передней.

– В такую погоду надо бы надевать шляпу, – наставительно сказала Фанни.

– Я не люблю шляп, – ответил Карелла.

– Джентльмены носят шляпы, – заявила Фанни и проследовала на кухню, где была мойка и бар, переделанный, собственно, из того, что некогда служило кухонным шкафом. В комнате для гостей двенадцатилетние близнецы смотрели телевизор.

Карелла остановился на пороге:

– Привет.

– Привет, папа, – откликнулась Эйприл.

– Привет, – сказал Марк.

– Обойдемся без поцелуев?

– Погоди, дай ей выиграть деньги, – сказала Эйприл.

– Куда ей?

– Тихо, пап, тут на кону пять тысяч долларов, – остановил его Марк.

– Ладно, поговорим попозже, – Карелла двинулся в сторону гостиной, но по дороге остановился: – Вы уже ужинали?

– Да, папа, не мешай, – нетерпеливо ответила Эйприл.

Карелла отправился в гостиную. Тедди сидела у камина. Она не слышала звонка в дверь, не слышала, как муж разговаривает с Фанни и близнецами, не слышала его приближающихся шагов; Тедди Карелла была глухонемой. Она сидела у камина, глядя на огонь, и красные, оранжевые, желтые языки пламени отражались на ее лице, рассыпаясь яркими блестками. Карелла замялся на пороге, вглядываясь в темно-карие блестящие глаза, устремленные сейчас на огонь, в безупречной формы скулы. Как всегда, сердце у него подпрыгнуло. Он стоял, безмолвно наблюдая за женой, и испытывал точно те же чувства, что и при первой встрече. Так будет всегда. За это он мог поручиться. Карелла жил в мире, который не всегда мог понять, но существовала одна несомненная вещь: его любовь к Тедди. Он двинулся к ней. Она почувствовала его приближение, повернулась, и в мгновение ока выражение ее переменилось – задумчивость уступила место откровенной радости. Лицо ее ничего не скрывало, оно выражало то, что не мог выразить язык. Тедди поднялась с низкого стула и обняла мужа. Он крепко прижал ее к себе, провел рукой по волосам, мягко поцеловал в губы.

Ее пальцы затрепетали – это были вопросы, и он отвечал на них тоже с помощью рук, она научила его этому языку знаков; иногда, впрочем, он говорил обычным языком, и тогда Тедди внимательно вглядывалась в движение его губ. В гостиную с бокалом виски на подносе вошла Фанни, но ее появление не оборвало оживленной беседы. Он рассказывал ей о второй жертве убийства, и глаза Тедди затуманились, а у него и пальцы, и лицо, и голос – все выражало крайнее возмущение. Он рассказывал ей о Софи Харрис и Чарльзе К. Кларке, чье второе имя все еще оставалось неизвестным, о Мэлони из отделения служебного собаководства, а она спросила, что же будет с собакой, и он ответил: «Не знаю». Они поужинали вдвоем в столовой, где стены были обшиты деревянными панелями, а потом пришли дети пожелать покойной ночи.

Эйприл сообщила, что та женщина все-таки выиграла, а Марк заметил, что на этот вопрос смог бы ответить всякий дурак.

– Вот я бы не смогла, – неосторожно сказала Эйприл, и все расхохотались.

Было почти половина десятого, позади остался тяжелый день, Карелла с Тедди, держась за руки, потягивали кофе. Но дело не отпускало его, снова заявляя о своих правах. Карелла поймал себя на том, что буквально глотает кофе. Он резко встал. Тедди подняла на него удивленные глаза.

– Мне надо позвонить этому малому, Простону.

Она выжидательно смотрела на него.

– А ты иди наверх и ложись.

Она по-прежнему ждала.

– Я скоро, – он мальчишески подмигнул ей.

Она коротко кивнула и притронулась рукой к его лицу. Он поцеловал ей ладонь, тоже кивнул и вышел в гостиную позвонить Престону.

– Да? – ответил мужской голос.

– Мистер Престон?

– Да, слушаю.

– Говорит детектив Карелла, я уже звонил вам.

– Да, мистер Карелла, слушаю вас.

– Мы расследуем убийство Изабел и Джимми Харрисов, и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

– Вы хотите сказать – сейчас?

– Если это удобно.

– М-да... ну что ж, пожалуй.

– Миссис Харрис, когда я беседовал с ней вчера, сказала, что работает в вашей компании.

– Ну да.

– В отделе рассылки.

– Да.

– И давно она поступила к вам на работу, мистер Престон?

– Два года назад, может, три.

– Что входило в ее обязанности?

– Она запечатывала каталоги в конверты.

– А кто еще с ней работал в отделе?

– Никто. Еще одна девушка печатала этикетки и наклеивала их на конверты. Но она сидит в другом кабинете.

– А как ее имя?

– Дженни д'Амато. Она у нас еще на телефоне сидит в приемной.

– Вы ее адрес знаете?

– Боюсь, что с ходу не скажу. Да вы позвоните в понедельник на работу, она вам его сама даст.

– Сколько человек у вас работает, мистер Престон?

– Только я и еще трое девушек, впрочем, теперь двое.

– А кто третья?

– Нэнси Холигэн, она у меня бухгалтер.

– Есть у вас служащие, которые работают где-нибудь в другом месте, не в помещении компании?

– Да, на складе.

– А где у вас склад?

– Кварталах в десяти от конторы. У реки.

– И кто там у вас?

– Только двое. Они регистрируют заказы, пакуют корреспонденцию и отправляют ее.

– Так что вся система...

– Это прямая почтовая связь, – пояснил Престон. – Мы рассылаем рекламу, потом получаем заказы и, выполнив, переправляем их на склад. Все очень просто.

– А эти двое, что работают на складе – они когда-нибудь появляются в конторе?

– Да, по пятницам. Это у нас выплатной день.

– С Изабел Харрис они могли там встречаться?

– Да, они знали ее.

– Как их зовут?

– Алекс Карр и Томми Ранниман.

– Где они живут, знаете?

– И это вам скажут в понедельник в приемной. Звоните туда в любое время после девяти.

– Мистер Престон, а как у Изабел складывались отношения с другими служащими?

– Прекрасно складывались.

– Никаких проблем?

– Насколько мне известно, нет.

– А у вас лично как складывались с ней отношения?

– У меня?

– Да, сэр, у вас.

– Да я едва знал ее.

– Как, вы же сказали, что она проработала у вас два или даже три года...

– Это верно, но, помимо работы, я со служащими практически не общаюсь.

– А как вы ее наняли, мистер Престон?

– Я давно уже думал, что можно нанять кого-нибудь с физическим недостатком. Ну, а заклеивать конверты могут и слепые.

– А сколько вы платили ей?

– Соразмерно.

– Соразмерно?

– Да, соразмерно с другими.

– Но не больше?

– Больше?

– Да, сэр. Видите ли, я пытаюсь понять, может, у кого-нибудь были основания завидовать ей или...

– Нет, нет, ей платили не больше других. Соразмерно.

– Сэр, вы уже в третий раз употребляете это слово.

– Все очень просто, мистер Карелла. Тот, кто заклеивает конверты, не может получать столько же, сколько машинистка или, тем более, бухгалтер. Говоря «соразмерно», я имею в виду, что она получала за свою работу столько же, сколько получала бы зрячая. Ни больше, ни меньше. Так что у двух других девушек не было никаких причин для зависти.

– А как насчет этих двоих на складе?

– Не понимаю, что вы имеете в виду?

– Миссис Харрис была привлекательная женщина. Они не пытались за ней приударять?

– Понятия не имею.

– Но они приходили каждую пятницу за зарплатой, так?

– Так.

– И вы встречались с ними по этим дням?

– Чеки выписывает Нэнси. Нэнси Холигэн, мой бухгалтер.

– Но вы же сказали, что они знали миссис Харрис.

– Да я и не отрицаю.

– ...Хорошо... а вам никогда не приходилось видеть, как они разговаривают?

– Приходилось.

– Вы не замечали, может быть, они заигрывали с ней...

– Нет, я...

– ...И заигрывания их отвергались...

– Нет, этого я сказать не могу.

– Мистер Престон, надеюсь, вы понимаете, чем вызваны мои вопросы. Я хочу выяснить, были ли у кого-нибудь из сослуживцев Изабел хоть малейшие причины...

– Да, да, мистер Карелла, я все это отлично понимаю, но помочь вам ничем не могу.

– Ну ладно. Большое спасибо, мистер Престон. Я позвоню в понедельник узнать эти адреса.

– Прекрасно.

– Покойной ночи, сэр.

– Покойной ночи, – Престон повесил трубку. Карелла задумчиво постукивал пальцами по аппарату, Здесь, дома, как и на работе, у него были телефонные справочники всех пяти округов города. Он вынул из ящика справочник Айсолы и раскрыл на букву Д. Карелла знал, что с Нэнси Холигэн ему ничего не светит, но информации явно не хватало, и он решил испытать счастье с Дженни д'Амато. В справочнике Айсолы было 64 д'Амато, но ни одной Дженни. Так, посмотрим в Риверхеде. Двенадцать д'Амато, и снова Дженни нет. В Калмз Пойнте обнаружилось двадцать девять д'Амато, Дженни опять-таки нет, но в одном случае стоит инициал Д. Карелла выписал номер. Теперь Маджеста. Тут он нашел еще одну Д. д'Амато. Карелла выписал и этот номер. Справочник Беттауна он решил даже не смотреть, считая, что здесь, даже после строительства моста, живут только полицейские-пенсионеры. Он начал с Калмз Пойнта и попал с первой же попытки.

– Да.

– Позовите, пожалуйста, мисс д'Амато.

– Я у телефона.

– Дженни д'Амато?

– Да. – Настороженно, выжидательно.

– Это детектив Карелла, по-моему, мы с вами уже сегодня разговаривали.

– А-а. – Молчание. Пауза затягивалась. – Да, слушаю.

– Я говорю с сотрудницей «Престиж Новелти»?

– Да.

– Мисс д'Амато, я хочу попросить вас рассказать мне немного об Изабел Харрис.

– И что же вы хотели бы узнать?

– Больше всего меня интересует, как она ладила с другими сотрудниками компании.

– Прекрасно ладила.

– И никаких споров, никаких ссор?

– Нет. Ну...

– Да?

– Как правило, никаких.

– Что вы хотите этим сказать – «как правило»?

– Ну, вы же знаете, как это бывает на работе, особенно когда штат такой маленький. Иногда, конечно, обозлишься или на тебя обозлятся, но ничего...

– А поточнее нельзя?

– Да я уж и не упомню. Ну, например, кому-то звонили, а ты забудешь передать. Или пойдешь за кофе и не спросишь, может, кому что нужно – в общем, всякая ерунда.

– Ведь обычно отвечаете на звонки вы, так?

– Да.

– Но иногда и другие, и они-то как раз забывают передать.

– Да это всего раз и было.

– А кто подошел к телефону и забыл передать, что звонили?

– Изабел.

– И кого же она обозлила?

– Ну... Нэнси. Видите ли, это ее приятель звонил, а Изабел не передала.

– Давно это было?

– Да уж с месяц, наверное.

– А поближе ничего похожего не было?

– Да нет, в общем, нет.

– А что там насчет кофе? Вы сказали...

– Это уж я виновата. Пошла как-то за кофе и не спросила Нэнси, может, и ей что нужно, ну она и подняла шум. Изабел тут ни при чем.

– А как насчет тех двоих, что работают на складе?

– А... Алекс и Томми.

– С ними она ладила?

– Да, конечно. Вообще-то Алекс любил валять дурака, все поддразнивал ее, что хорошо бы... ну, вы понимаете.

– Что вы хотите сказать?

– Да все же понятно.

– То есть, вы хотите сказать, он приглашал ее пойти куда-нибудь?

– Да нет, побольше, вы же понимаете. Отправиться куда-нибудь вместе на выходные. Но это просто игра. Он же знал, что Изабел замужем.

– А как она отвечала на заигрывания?

– Я бы даже не сказала, что это заигрывания. Он просто повторял, бывало: «Эй, крошка, а не рвануть ли нам куда-нибудь вдвоем?» Ну, а она смеялась.

– А как насчет Томми? Он тоже любил пошутить с ней?

– Пожалуй, да. Ведь она была слепая. Ну вот я и думаю, что они просто хотели поднять ей настроение.

– Что, только шутки и ничего больше?

– Думаю, да.

– И она никогда...

– Вряд ли. Это же просто игра. Ну, Алекс иногда перегнется через стол и поцелует ее в щечку.

– И Томми тоже?

– Нет, тот никогда.

– А как вы думаете, она с кем-нибудь из них не встречалась, я имею в виду, после работы?

– Иногда они провожали ее до метро. Они ведь только по пятницам приходят, за зарплатой. Изабел, как правило, уходила с работы в половине третьего, а они появлялись раньше, чтобы успеть зайти в банк, обменять чек. Ну вот иногда и провожали ее до метро.

– Вместе?

– Да.

– Но вы не думаете, что она назначала кому-нибудь из них свидания?

– Этого я не знаю.

– Понимаю, но как вы думаете?

– Я думаю, что для слепой она была излишне кокетлива.

– А именно?

– Ну, как она одевалась, в какой позе сидела... В общем, мне кажется, она была слишком кокетлива.

– А как она одевалась, миссис д'Амато?

– Очень открытые платья. В «Престиж Новелти» у нас синих чулков нет, да и как...

Она оборвала себя на полуслове. Карелле даже показалось, что их разъединили.

– Мисс д'Амато?

– Да, да, я здесь.

– Так что вы хотели сказать?

– Только то, что, на мой вкус, Изабел одевалась слишком вызывающе.

– Но вы говорили...

– Вот это я и говорила.

Карелла решил не настаивать. Он сменил тему.

– Мисс д'Амато, кто-нибудь удивился, когда Изабел не пришла на работу сегодня утром?

– Все удивились. Она за все время не пропустила ни одного дня и никогда не опаздывала. Очень дорожила этой работой. Когда она не пришла сегодня утром, мистер Престон велел мне позвонить и выяснить, в чем дело.

– Так он и сказал?

– Что-что?

– Я говорю, так он и сказал: «Позвоните и выясните, в чем дело?»

– Ну, точных слов я не помню. Он подумал, что она, может, заболела или что-нибудь еще.

– Так он и сказал?

– Да, он сказал, что Изабел, должно быть, заболела или еще что случилось, потому что иначе она пришла бы на работу. Ну, и попросил меня позвонить.

– И вы позвонили?

– Да.

– Когда это было?

– Около половины одиннадцатого. Она обычно приходила на работу в десять.

– И кто-нибудь ответил?

– Нет.

Они с Мейером в это время, наверное, были еще у подъезда, поджидая медэксперта и людей из лаборатории. Так что в квартире не было никого, кроме Изабел Харрис, а она подойти не могла.

– А больше не звонили?

– Звонила. В половине двенадцатого. Трубку поднял полицейский. От него мы и узнали, что ее убили.

– Полицейский назвал себя?

– Да, но я забыла его имя.

Наверное, кто-нибудь из лаборатории. Явно обернул трубку носовым платком. Ответил, потому что это мог звонить убийца.

– Вы сказали мистеру Престону, что произошло?

– Да.

– И что же он?

– Ну... как сказать... конечно, он был потрясен.

– А еще?

– Просто потрясен.

– Видите ли, по вашему голосу мне показалось...

– Нет, нет.

– ...Что было и что-то еще.

– Ну, она ему очень нравилась.

– Мистеру Престону?

– Да.

– Так что не просто потрясен был?

– Он заплакал.

– Заплакал? Заплакал, когда вы сказали ему, что Изабел умерла?

– Да.

– А дальше?

– Он попросил оставить его одного. Ну я и вышла из кабинета, а через некоторое время он вызвал меня и попросил снова позвонить Изабел домой – может, все это ошибка.

– И вы позвонили?

– Да. Ответил тот же полицейский. Он спросил – как и в первый раз – кто говорит, я сказала: «Престиж Новелти». Изабел наша сотрудница, это точно, что она... она... умерла?" Он говорит, да, точно. Я сказала спасибо и пошла к мистеру Престону.

– Ну а он?

– Он просто кивнул.

– Мисс д'Амато, утверждая, что мистеру Престону очень нравилась Изабел, имеете ли вы в виду, что их отношения выходили за пределы служебных?

– Об этом я ничего не знаю.

– Но что-то все-таки было, а?

– Я не могу вмешиваться в личные дела мистера Престона.

– Мисс д'Амато, есть ли у вас основания считать, что между Изабел и мистером Престоном что-нибудь было?

– Было, не было – не знаю.

– Но у меня есть такое ощущение, будто вы думаете, что было.

– Ну ладно, я же говорила вам, что она любила пококетничать. Если не знать, что она слепая... на ней всегда были эти огромные черные очки... когда сидит себе за столом и работает, даже не скажешь, что слепая. И у нее всегда и для всех была широкая улыбка, особенно для мужчин. Так что если мужчина ищет приключений, то может подумать, что и Изабел тоже не прочь.

– А мистер Престон думал, что она не прочь?

– Откуда мне знать, что думал мистер Престон?

– А он пошучивал с ней на манер Алекса и Томми?

– Нет, никогда.

– Тогда отчего же вам пришло в голову, что он к ней неравнодушен?

– Слушайте, он женатый мужчина, и я вовсе не хочу, чтобы у него из-за меня были неприятности. Изабел больше нет, и ей уже ничто не может повредить. Но он-то жив. И он женат.

– Так было у них что-нибудь или не было, мисс д'Амато?

– Однажды я видела их вдвоем.

– Где?

– Недалеко от нашего офиса есть коктейль-бар. Как-то на прошлой неделе я пошла туда после работы и увидела их сидящими в кабинке, у дальней стены.

– А мистер Престон вас видел?

– Не думаю. Меня ждали в противоположном конце зала, туда я и пошла.

– Ваш спутник знал их?

– Нет.

– А вы сказали ему...

– Ей.

– Вы сказали ей, что вон там сидит босс с девушкой с вашей же работы?

– Да. Потому что я вроде как неловко себя почувствовала и даже хотела уйти оттуда.

– Но не ушли?

– Нет, мы с подругой выпили по рюмочке. А они держались за руки.

– Мистер Престон и Изабел?

– Да. Слушайте, мне вовсе не хотелось бы навлечь на него неприятности.

– Да нет, на этот счет можете не волноваться. Это самые обычные вопросы, мы всегда их задаем, и никто никого не собирается арестовывать по подозрению в убийстве.

– Надеюсь. В конце концов никакого преступления нет в том... Ну, вы понимаете меня.

– Понимаю.

– В том, чтобы держать девушку за руку.

– Никакого.

– Или даже... Вы понимаете.

– Понимаю. Мисс д'Амато, вы очень помогли нам, извините за то, что отнял у вас столько времени. И большое спасибо.

– Мне просто не хочется, чтобы из-за меня у кого-нибудь были неприятности.

– Покойной ночи, мисс д'Амато.

– Покойной ночи.