Саут Эджхед-роуд находилась в той части Риверхеда, которая еще сохранила какую-то негородскую свежесть. Правда, сама улица выглядела не такой уж деревенской, как то следовало из названия, однако некий аромат загородной жизни здесь ощущался – во всяком случае, в большей степени, нежели в кварталах, расположенных буквально по соседству, в каких-нибудь двух милях отсюда.

По обе стороны недлинной улицы выстроились жилые дома, но на севере она упиралась в парк с площадкой для гольфа, и даже в ноябре здесь сохранялось ощущение обширного зеленого пространства и чистого, не засоренного разными архитектурными излишествами неба.

В девять часов утра улица выглядела еще полусонной Карелла припарковал машину и направился к кирпичному дому, в котором жил Фрэнк Престон. В вестибюле он разминулся с женщиной в черном пальто, которая, судя по сумкам в руках, явно направлялась в магазин. Она еще и на улицу не вышла, а ей вроде уже стало зябко, во всяком случае, лицо жалобно сморщилось. Карелла отыскал имя Престона в списке жильцов, поднялся на пятый этаж и позвонил в квартиру 55.

Дверь открыла женщина лет пятидесяти пяти, с модно уложенными каштановыми волосами и карими глазами, прятавшимися за слишком узкими для ее лица очками. У женщины был твердо очерченный подбородок, прямой нос, четкий овал да пронизывающий, прищуренный взгляд. Она внимательно смотрела на Кареллу через свои очки-щелочки.

– Ваш жетон, пожалуйста.

Он вытащил жетон и удостоверение. Женщина внимательно изучила то и другое, кивнула и произнесла:

– Хорошо, а в чем дело?

– Я детектив Карелла, вчера я звонил...

– Да, да, я ведь видела ваше удостоверение. Чем могу?

– Мне бы хотелось поговорить с мистером Престоном, если он дома.

– Мне кажется, вы говорили с ним не далее, как вчера вечером.

– Простите, вы миссис Престон?

– Да.

– Миссис Престон, возникло несколько вопросов, которые желательно задать вашему мужу лично. Он дома?

– Да. Сейчас посмотрю, может ли он встретиться с вами.

– Спасибо.

Она закрыла дверь, и Карелла остался один на площадке. В доме было совсем тихо. Ах, эти старые дома с толстыми стенами... Дверь вновь открылась.

– Заходите, – пригласила миссис Престон.

Своим расположением квартира напоминала перевернутую букву L. Входная дверь находилась у самого основания вертикальной палочки, во всю ее длину тянулся коридор и в конце резко сворачивал налево. Карелла проследовал за миссис Престон, оставив по левую руку кухню а затем гостиную и спальню, где начиналась горизонтальная палочка буквы L. В конце другого коридора, покороче, оказалась еще одна небольшая комната, дверь в которую была открыта.

Престон в бордовом домашнем халате и коричневых шлепанцах сидел в удобном кресле перед телевизором. На вид ему было немного за шестьдесят – крупный мужчина с большой головой и огромными руками. За исключением тонкой каемки волос у ушей и основания черепа, он был совершенно лыс. Над пронзительными голубыми глазами кустились светлые густые брови. На любом другом лице нос показался бы излишне крупным, но у него был в самый раз. Из Престона мог бы получиться недурной театральный актер – у большинства театральных актеров большие головы и внушительное телосложение. По телевизору показывали одну из утренних новостных программ. Престон неторопливо поднялся и выключил телевизор.

– Что-то вы рано, – сказал он.

– Хотел застать вас дома.

– А почему не позвонили?

– Да я был в этих краях и решил просто зайти.

– Мне казалось, мы вчера уже обо всем переговорили.

– Хотелось бы задать вам еще несколько вопросов.

– Пожалуйста.

– Если можно, с глазу на глаз. Миссис Престон извинит...

– Да, да, я оставляю вас, – она стремительно повернулась и вышла из комнаты.

Карелла закрыл дверь. По лицу Престона неожиданно мелькнула тень тревоги. Он пошарил в кармане халата, извлек смятую пачку сигарет и протянул Карелле. Тот отрицательно покачал головой. Престон сунул сигарету в рот и снова пошарил в халате. На сей раз на свет Божий появились спички. Престон прикурил и бросил обгорелую спичку в пепельницу на столике для телевизора, в комнате было два окна, выходящие на железнодорожный виадук над Барбара-авеню.

– Мистер Престон, – начал Карелла, – я хотел бы спросить о ваших взаимоотношениях с Изабел Харрис.

– Моих взаимоотношениях?

– Да, сэр.

– Что вы имеете в виду, какие у нас могли быть взаимоотношения? Она была моей служащей.

– Мистер Престон, это правда, что вы вчера утром узнав о смерти Изабел, заплакали?

– Кто вам сказал?

– Это правда?

– Да.

– А правда ли, что вы, по крайней мере однажды, вместе были в баре?

– А разве это запрещается?

– Я не говорю, что это запрещается, мистер Престон. Я просто спрашиваю, правда ли это?

– Да, это правда.

– И когда это было?

– На прошлой неделе.

– Вы пригласили ее выпить, не так ли?

– Да, но это было не то, на что вы намекаете.

– А что это было?

– У нее были какие-то неприятности. И она хотела поговорить об этом со мной. Мы зашли после работы в бар. Все. Точка.

– А что за неприятности у нее были, мистер Престон?

– Сугубо личные дела.

– Да, но все же?

– Послушайте, ее дела это ее дела, вам так не кажется?

– Нет, не кажется.

– Ну а мне кажется.

– Мистер Престон, что это были за неприятности?

– Это не имеет никакого значения, как вы не можете понять? Я просто пытаюсь сказать, что ваши намеки...

– Какие намеки?

– Намеки на то, что у нас с Изабел был роман или что-нибудь в этом роде.

– Ни на что подобное я не намекал.

– Ну и прекрасно. Потому что если бы между нами что-нибудь было, я не повел бы ее в бар в двух шагах от работы. Ничего секретного в нашей встрече не было. Моя сотрудница пришла ко мне посоветоваться, а я хотел ей помочь.

– Разве у вас нет кабинета на работе?

– Есть. Но какое это...

– А там вы не могли поговорить?

– Такие дела требуют не десятиминутного разговора.

– Хорошо, расскажите мне, что произошло в тот день.

– Изабел пришла в бар около трех, я уже ждал ее в кабинке у дальней стены.

– И что она вам рассказала?

– Сначала она вообще ничего не хотела говорить.

– А потом?

– Джимми. Ее муж.

– Что Джимми?

– Я же уже говорил...

– Мистер Престон, оба они мертвы, и если то, о чем Изабел хотела с вами поговорить, имеет какое-нибудь отношение...

– Не имеет.

– Откуда вы знаете?

– Ну как?.. Так мне кажется.

– А может, позволите мне судить об этом? Так в чем же все-таки дело?

– Хорошо... ей казалось, что у него появилась другая женщина.

– Ага.

– Ну и естественно... ей было больно. Она очаровательная женщина... и ей было больно думать, что муж ей изменяет.

– А с чего она это взяла?

– Просто ей так казалось.

– Интуиция, что ли?

– Наверное.

– Но никаких доказательств? Ей просто казалось, что он ходит на сторону.

– Да, пожалуй, что так.

– Никаких телефонных разговоров полушепотом, и рубашки не пахли духами...

– Нет, нет.

– Стало быть, в этом и заключалась ее проблема. И именно поэтому она пришла к вам, а вы пригласили ее в бар. Чтобы потолковать, на самом ли деле Джимми Харрис загулял на стороне.

– Да.

– А чего, собственно, она от вас ожидала, какой помощи, мистер Престон?

– Да, наверное, никакой.

– Так зачем же она пришла к вам?

– Просто... просто поговорить.

– Я так понимаю, никого другого для этого разговора у нее не нашлось.

– Похоже на то.

– Девушки не годятся.

– Наверное, нет.

– Только вы.

– Ну...

– Это у вас в первый раз? Ну, я имею в виду поход в ресторан.

– Да.

– Точно?

– Точно.

– Видите ли, – сказал Карелла, – у меня на этот счет несколько другие сведения. – Он умолк и посмотрел Престону прямо в глаза. Ничего другого, помимо того, что рассказала ему Дженни д'Амато, он не знал, а она видела Престона и Изабел вместе только один раз, на прошлой неделе. Вот и все его достижения. Точка. Сейчас он лгал, сейчас он блефовал. И блеф прошел.

– Ну... может, и до этого раз или два мы заходили что-нибудь выпить.

– А точнее, мистер Престон? Раз или два?

– Два.

– Теперь уж точно?

– Да.

Карелла высоко поднял брови. А что еще ему оставалось?

– Ну, по правде говоря, больше. Я бы сказал, несколько раз, – не выдержал Престон.

– А несколько – это сколько?

– Раз шесть.

– Все в том же маленьком баре рядом с работой?

– Нет.

– В другом?

– Да.

– И не в одном?

– Да.

– А может, и не только в барах?

– Мистер Карелла...

– Мистер Престон, убиты двое, и я пытаюсь понять, как это произошло. Буквально несколько минут назад вы сказали мне, что вас с Изабел Харрис связывали только служебные отношения. И выпить вы с ней пошли только потому, что она хотела поговорить с вами о каких-то своих делах. Прекрасно. Но теперь вы говорите, что встречались с ней вне работы по крайней мере шесть раз...

– Да, но больше ничего не было.

– Да-да, шесть раз, полдюжины. Вы спали с Изабел Престон?

– Да.

– Стало быть, у вас был-таки роман.

– Я не считал это романом.

– А что же это было, мистер Престон?

– Я любил ее. Собирался на ней жениться.

– Ага. – Карелла понимающе кивнул. – А жена ваша об этом знала?

– Нет.

– А Джимми?

– Нет. Об этом мы и толковали в прошлую среду. Как сказать им.

– Стало быть, вся эта история о том, что у Джимми другая женщина...

– Я придумал ее.

– Это была ложь.

– Ну что ж, если вам угодно, назовите так.

– А вы как бы это назвали, мистер Престон?

– Пожалуй, так же.

– Стало быть, встретились вы в последний раз – когда, говорите, это было?

– В среду днем.

– В среду днем вы встретились, чтобы обсудить, как сказать вашим...

– Да.

– И на чем вы порешили? Какую схему выработали?

– Это была не схема, мистер Карелла. Мне не нравится это слово, и вообще никаких схем мы не вырабатывали и заговоров не составляли.

– А что же вы делали, мистер Престон?

– Двое, мужчина и женщина, любящие друг друга собираются оставить свои прежние семьи и пожениться.

– И все это после шести встреч?

– Ну...

– Или, может, все-таки больше?

– Ну...

– Так как же?

– Мы встречались на протяжении всего этого года.

– Ах, вот как.

– Мы любили друг друга.

– Понимаю. Мистер Престон, где вы были в четверг вечером, между половиной седьмого и половиной восьмого?

– А зачем вам это?

– Потому что тогда был убит Джимми Харрис.

– Я не убивал его.

– Тогда скажите, где вы были.

– Я был...

– Да?

– С Изабел.

– Где?

– В мотеле, на Калвер.

– Вы зарегистрировались под собственным именем?

– Нет.

– А под каким?

– Не помню.

– Вспомните, мистер Престон. Прошу вспомнить. Я самым убедительным образом прошу вас вспомнить это – и сию же минуту.

– Но я правда не помню. Я всякий раз менял имена.

– Тогда, боюсь, мне придется попросить вас одеться и сказать жене, что вы вынуждены пройти со мной в участок.

– Минуту.

– Да?

– Феликс... Феликс... дальше не помню.

– Феликс?..

– Феликс... и дальше какая-то фамилия на "П".

– Не торопитесь, вспоминайте.

– Феликс Пратт или Феликс Питт – одно из двух. Какое именно, не могу вспомнить.

– Раньше вы эти имена использовали?

– Да.

– Ладно, как называется мотель?

– "Голден Инн".

– На Калвер, говорите?

– Да, недалеко от больницы.

– Ну что ж, я позвоню туда и спрошу, действительно ли вы там регистрировались в четверг днем. Вы как, не против?

– Ничуть.

– Откуда можно позвонить?

– Но жена...

– А вы ее чем-нибудь займите, пока я говорю. Потому что, если вас не было там в четверг, когда Джимми Харрису перерезали горло, вам придется отправиться со мной. Я ясно выражаюсь?

– Я там был.

– Вот и хорошо, тогда позовите жену и скажите, что мне нужно сделать конфиденциальный звонок.

– Хорошо.

– Ну так давайте, действуйте.

– А вы не...

– Нет, я не собираюсь говорить ей про ваши амуры.

– Спасибо.

– Ну же, зовите ее.

Престон открыл дверь, выглянул в коридор, а потом снова обернулся. Карелла ободряюще кивнул. «Сильвия!» – крикнул Престон. Откуда-то из недр квартиры послышалось: «Да, Фрэнк?»

– Сильвия, мистеру Карелле нужен телефон... зайди на минуту, а?

– Иду.

– Телефон в спальне. За холлом, – сказал Престон Карелле.

– Спасибо.

В коридоре он столкнулся с миссис Престон.

– Телефон в спальне, – сказала она.

– Да, благодарю вас.

Карелла прошел в спальню и подождал, пока Престон с женой уйдут в комнату. После чего сам закрыл дверь и направился прямо к аппарату, стоявшему на ночном столике у кровати. Через квартал отсюда прогрохотал поезд. В окно видно было, как он мчится, разрезая воздух, черные вагоны на фоне серого ноябрьского дня. Было в этом что-то странно знакомое. Может, игрушечный поезд? В доме на Риверхед, когда он был еще мальчишкой? Густой смех отца...

Поезд на мгновенье отвлек Кареллу от действительности. И только когда состав притормозил у платформы, он поднял трубку и связался со справочной. Получив телефон мотеля на Калвер, он немедленно набрал его. Поезд отъезжал от платформы. Библиотека. Или еще что-то. Он идет в библиотеку, зажав под мышкой книги. Поезд на виадуке. Снег на мостовой.

– "Голден Инн", доброе утро, – отозвался мужской голос.

– Доброе утро, говорит детектив Карелла, из полицейского управления.

– Слушаю вас, сэр.

– Нельзя ли проверить, останавливалась ли у вас одна пара в прошлый четверг, это было восемнадцатого ноября?

– Сэр?

– Да?

– А можно вам перезвонить?

– Я не в участке.

– Ах вот как? Но как же тогда я могу быть уверен, что вы из полиции?

– Позвоните в восемьдесят седьмое отделение и спросите, работает ли там детектив Карелла. Номер Фредерик 7-8024: потом перезвоните по номеру Уэстмор 6-2275. Записали?

– Да, сэр.

– Только побыстрее, пожалуйста.

– Да, сэр, сию минуту.

– Хорошо, – Карелла повесил трубку.

Он ждал. На виадук въехал еще один поезд. Он ждал. Поезд отошел от платформы. На комоде напротив кровати стояла фотография Фрэнка и Сильвии Престон, на которой они выглядели много моложе. Были тут и фотографии взрослых детей. И еще две свадебные фотографии – тоже, наверное, дети Престонов, решил Карелла. Секундная стрелка на электрических часах на комоде неумолимо обегала круг за кругом. Карелла вздохнул. Он ждал. Прогрохотал еще один поезд. Карелла раздраженно схватил трубку и набрал номер мотеля.

– "Голден Инн", доброе утро.

– Доброе утро, это снова детектив Карелла. Вы звонили в участок?

– Извините, сэр, но как только я повесил трубку, сюда позвонили, так что я просто не мог...

– Как вас зовут?

– Гэри Отис.

– Прекрасно, мистер Отис, а теперь послушайте меня. Я расследую убийство, и у меня нет времени ждать, пока вы будете названивать по всему городу, выясняя, действительно ли я полицейский или просто самозванец. Меня зовут – карандаш у вас есть? – Стивен Луис Карелла, я детектив второго класса, работаю в восемьдесят седьмом участке, в Айсоле. Номер моего жетона 714-56-32, а мой начальник – лейтенант Питер Бернс. Записали?

– Да... Вроде как.

– Хорошо. Если окажется, что я самозванец, можете подать в суд на город. А пока, мистер Отис...

– Прошу прощения, сэр, но как я могу подать в суд на город? Предположим, что вы чей-то муж и хотите узнать...

– Предположим, что я настоящий полицейский, которому начинает надоедать этот разговор. У вас там регистрационный журнал под рукой?

– Да, сэр, но я надеюсь, вы понимаете, почему я не могу раскрывать имена своих гостей.

– Мистер Отис, я, конечно, могу поехать в центр и получить ордер, дающий мне право заглянуть в ваш драгоценный журнал. Но тогда я разозлюсь всерьез. Если вы вынудите меня сделать это и если, добравшись до вас, я найду в мотеле хоть одного таракана, сразу же вызову людей из отдела здравоохранения, и вашу лавочку прикроют. Так что советую надраить полы до блеска, чтобы ни пылинки.

– Вы что, угрожаете мне, мистер Карелла?

– Это уж как вам будет угодно, мистер Отис. Итак?

– Тараканов у нас в комнатах нет.

– Отлично. В таком случае ждите меня с ордером в руках.

– Ну, если вы и вправду полицейский...

– Я и вправду полицейский, мистер Отис.

– И если речь действительно идет об убийстве...

– Речь действительно идет об убийстве. Слушайте, мистер Отис, почему вы работаете в регистратуре? Вам бы больше подошла роль адвоката в Филадельфии.

– Я не работаю в регистратуре. Я хозяин этого мотеля.

– Ага, ясно.

– Так что вполне естественно, что я защищаю интересы своих гостей.

– Разумеется. Мистер Отис, останавливались ли у вас в четверг днем некие мистер и миссис Пратт? Или, возможно, мистер и миссис Питт? Имя, кажется, Феликс.

– Одну минуту. Карелла ждал.

– Да, у меня здесь записаны мистер и миссис Феликс Питт.

– А вы были в регистратуре, когда они регистрировались?

– Не помню. Или, минуточку, минуточку. Она слепая?

– Да.

– В таком случае я сам регистрировал их. Красивая женщина, муж у нее гораздо старше. Сначала я даже и не сообразил, что она слепая. На ней были большие темные очки, так что не поймешь. И только потом, когда он повел ее к лифту...

– А в котором часу они регистрировались?

– В журнале это не записано.

– Вспомнить не можете?

– Да уж смеркалось.

– А уехали когда?

– Часов в восемь. Я выходил перекусить, а когда вернулся, они уже уезжали. Он расплатился наличными. Это я помню.

– Спасибо, мистер Отис.

– Надеюсь, вы понимаете, отчего...

– Да, да, понимаю. – Карелла повесил трубку.

Он немного посидел, не снимая руки с аппарата. Итак, Изабел Харрис и Фрэнк Престон действительно провели вместе по крайней мере вторую половину дня в четверг. Охваченные, так сказать, слепою страстью...

Ни один из них не мог между половиной седьмого и половиной восьмого оказаться на Хеннон-сквер и перерезать горло Джимми Харрису. Более того, в восемь они только покидали приют Гэри Отиса. Наверное, Изабел Харрис вернулась домой буквально за несколько минут до того, как Карелла постучал к ней в дверь. К тому времени ее муж был уже часа два, а может, и больше, как мертв.

Карелла вспомнил вопросы, которые задавал ей в тот день, и среди них: «А у вас другого мужчины нет?» Изабел тогда коротко бросила: «Нет». Ко лжи Карелла привык. Когда речь идет об убийстве, всегда бывает полно вранья. Привык он и к слезам. Иногда плачут по тем, кого ненавидели годами. Слезы текут сами собой, это такая же элементарная реакция, как вопль доисторического человека, выдернувшего из огня головешку. Карелла поднялся, прошел в холл и поблагодарил хозяев. Престон вопросительно посмотрел на него. Карелла, чувствуя себя заговорщиком, коротко кивнул.