— «Обнаженная плоть», — проговорил Макуэйд. Глаза его сияли, по лицу гуляла довольная улыбка, и слова эти он произнес с таким же триумфом, который присутствует в голосе игрока в покер, только что продемонстрировавшего королевский флеш.

Энди Негглер всматривался в лицо Макуэйда, изо всех сил стараясь не заразиться его неуемным, полыхающим пафосом. В его офис в здании «Крайслера» и раньше нередко приходили люди с разными идеями, так что совсем нетрудно было запалить огонь по тому или иному поводу, однако огонь этот чаще всего вскоре стремительно угасал, а опытный Негглер не любил сидеть с горсткой холодного пепла в кулаке.

— Я хочу создать самые выдающиеся туфли во всей истории, — продолжал Макуэйд.

— В нашей истории было немало замечательных туфель, — спокойно проговорил Негглер.

— Но ничто не может сравниться с этими, — сказал Макуэйд.

— У вас такое предчувствие, что эти туфли станут чем-то особенным? Я правильно вас понял?

— Энди, я знаю, что эти туфли станут чем-то особенным, — сказал Макуэйд. — Они будут чем-то особенным, потому что я сделаю их особенными. Они станут моим ребенком.

— Ну что ж, мистер Макуэйд, — сказал Негглер. — Я хоть и не особо силен в акушерстве, но мне все же известно, что некоторые дети появляются на свет мертворожденными. И никто нам заранее не скажет, какие туфли понравятся женщинам, а какие нет.

— Именно поэтому, Энди, мы и создали рекламный отдел.

— Это так. Но бывает, что мы день и ночь рекламируем ту или иную модель, а дамы как не хотели покупать ее, так и сейчас не хотят.

— Эту они купят, — ровным голосом проговорил Макуэйд. — И наша задача заключается как раз в том, чтобы заставить их купить ее. Когда мы выйдем на рынок с этой моделью, женщинам она покажется более желанной, чем бриллиант «Кохинор».

— Весьма оптимистическая точка зрения. Естественно, рекламный отдел существует для того, чтобы рекламировать, продукцию, но…

— Ну конечно, — встрял Макуэйд.

…но вы должны понимать, — невозмутимо продолжал Негглер, — что мы не можем гарантировать результат.

— А надо бы, — заметил Макуэйд. — Если рекламный отдел не дает нужного результата, его следует поменять.

— Э… я не то хотел сказать, мистер Макуэйд, — пробормотал Негглер, пристально всматриваясь в лицо человека с «Титаника». «Определенно, с ним надо быть поосторожнее и тщательнее следить за своей речью». — Я имел в виду, что как покупатели женщины — весьма непоследовательные и ненадежные личности, которые…

— Сколько вы обычно тратите на рекламу каждой отдельной пары обуви? — перебил его Макуэйд.

— Видите ли, обычно мы работаем иначе, — начал объяснять Негглер. — Отдел цен просчитывает общую ориентировочную смету для всей партии, планируя нашу прибыль и определяя, какую сумму выделить на…

— У «Джулиена Кана» больше нет отдела цен, — сказал Макуэйд.

— Пусть так, но все равно наша задача остается прежней — продать каждую пару обуви из партии. А концентрировать внимание на какой-то отдельной модели… это, знаете ли, может обернуться катастрофой, если эта модель вдруг «зависнет» и не будет пользоваться спросом. Здесь, в рекламном отделе, мы пытаемся…

— Одна выдающаяся модель может вытянуть всю партию, и этой осенью такой моделью станет «Обнаженная плоть».

— Возможно, — кивнул Негглер. — Но это зависит от…

— Никаких «возможно». Я хочу, чтобы это была грандиозная модель, и она будет такой. — Он сделал паузу. — Сколько рекламных объявлений вы даете за месяц?

— Трудно сказать. Мы стараемся расширять круг изданий, где помещаем наши рекламные объявления. Например, если в этом месяце печатались в «Вог» и «17», то в следующем это будут «Харперз» и «Мадемуазель». Мы также помещаем нашу рекламу в «Глэмур», «Таун энд кантри», о, да где угодно, если считаем, что реклама там действительно возымеет успех. Мы же торгуем обувью, вы ведь понимаете.

— Понимаю, — сказал Макуэйд и ненадолго задумался. — А вы никогда не думали о том, чтобы поместить рекламу во всех этих изданиях сразу?

— Во всех?.. — переспросил Негглер.

— Да.

— Э… нет, не думали. Видите ли, мистер Макуэйд, это может повлечь за собой очень большие расходы, а мы должны придерживаться рамок сметы.

— Поместите рекламу «Обнаженной плоти» во всех изданиях сразу, — с улыбкой на лице проговорил Макуэйд.

— Вы имеете в виду… Скажите, что вы имеете в виду под словами «во всех изданиях сразу»?

— Только то, что сказал. Все журналы, которые читают женщины, интересующиеся модой. И плюс во всех воскресных приложениях к газетам, распространяемым в общенациональном масштабе. Короче, во всех модных изданиях.

— Но это может… это может обернуться пятизначной суммой расходов на рекламу… одной-единственной модели обуви. И к тому же за один месяц.

— Именно так, — кивнул Макуэйд.

— А может, и шестизначной. Честно говоря, я бы не советовал…

— Энди, я здесь не для того, чтобы выслушивать ваши советы, — бросил Макуэйд.

Негглер на мгновение остановил взгляд на лице собеседника, раздумывая, как бы потактичнее изложить свои соображения и одновременно снять свой отдел с крючка.

— Видите ли, — осторожно начал он. — Я не могу сделать этого без… э… соответствующего распоряжения.

Макуэйд улыбнулся:

— У вас есть такое распоряжение.

— Я имею в виду… э… понимаете, мистер Макуэйд, распоряжение с «Титаника».

— И я имею в виду «Титаник».

Негглер ждал продолжения фразы, но Макуэйд хранил молчание. Негглер облизнул пересохшие губы.

— Я хочу сказать, что мы… я должен доложить «Титанику», что конкретно собирается предпринять рекламный отдел. — Он сделал попытку слабо рассмеяться. — В конце концов, я не могу без соответствующего распоряжения направо и налево транжирить деньги компании, тем более на рекламу одной-единственной модели туфель.

— Все правильно, — с улыбкой проговорил Макуэйд.

— Простите?

— Энди, считайте, что вы уже получили такое распоряжение.

Негглер кивнул, принимая указание:

— А как быть… А что делать с остальной партией?

— «Обнаженная плоть» одна вытянет всю партию.

— Но может и сорваться, вы же знаете, может…

— Ничего, не сорвется, — бесстрастным голосом проговорил Макуэйд.

Негглер вяло улыбнулся:

— Как скажете, мистер Макуэйд.

— И еще я хочу, чтобы вы напечатали несколько буклетов, посвященных «Обнаженной плоти».

— Буклетов?

— Да, это для коммивояжеров и продавцов магазинов. Пусть сфотографируют туфли в разных ракурсах. Я хочу, чтобы это был своего рода катехизис для розничных торговцев. Да, в брошюре обязательно надо отметить, что эти туфли получают солидную рекламную поддержку в общенациональном масштабе.

— Эти буклеты тоже влетят в копеечку, — заметил Негглер. — Особенно если вы захотите их в цвете. С учетом столь крупных рекламных расходов я не думаю…

— Сделайте это, — сказал Макуэйд и после короткой паузы добавил: — Да, и вот еще что.

— Что? — уже с опаской спросил Негглер.

— Раньше мы делали скидку для розничных торговцев — два с половиной процента, которые шли на местную рекламу. Правильно?

— Да, мы подсчитали и поняли, что можем компенсировать эту потерю за счет увеличения объема…

— Давайте повысим размер скидки до пяти процентов, — сказал Макуэйд.

— Пя… Но это же… А не многовато для местной рекламы?

— Не многовато, — остановил его Макуэйд. — Если, конечно, мы сможем продать эти туфли. Я хочу, чтобы они били женщину прямо в глаз, где бы она их ни увидела. Они читают «Лейдиз хоум джорнел»? Отлично. Я хочу, чтобы и в нем была наша реклама. А «Ошкош деспатч курьер»? Прекрасно. Местный розничный торговец будет рекламировать туфли при помощи вырезок, которыми мы его снабдим, и тех денег, которые он извлечет из нашей пятипроцентной скидки. Если туфли пойдут, мы сможем расширить сферу продаж за счет использования поездов и автобусов. Я хочу добиться полной победы, можете вы это понять? Хочу сделать так, чтобы все знали: «Джулиен Кан» прочно стоит на ногах и готов решительно двигаться вперед. Хочу, чтобы «Обнаженная плоть» стала самой широко продаваемой моделью, которую мы когда-либо выпускали. Хочу, чтобы она заманивала женщин в магазин, затягивала их, соблазняла. Я хочу, чтобы они покупали эти туфли, но при этом влюбленными глазами поглядывали и на остальную часть нашей партии, которая сама о себе позаботится! Так что начинайте, Энди. А мне надо повидать еще массу людей.

Дэйв Стигман сидел напротив Макуэйда и внимательно наблюдал за ним. В присутствии этого человека он определенно чувствовал себя не в своей тарелке. Ни один мужчина не имел права быть таким большим и симпатичным. Ни один мужчина не должен излучать такую силу, такую мощь. Нет, к Макуэйду определенно следовало применить некое подобие закона об антимонопольной деятельности.

— Я хочу, чтобы вы регулярно поставляли товар своим торговцам, причем делали это ежедневно, — сказал Макуэйд.

— Ежедневно.

— Да, начиная с сегодняшнего дня и по июль, когда в рекламной кампании наступит перерыв. Я хочу, чтобы они ежедневно получали новый стимул для расширения торговли, причем каждый день по-разному. Я хочу, чтобы «Обнаженная плоть» навечно отпечаталась в их сознании, понимаете? Хочу, чтобы они прониклись сознанием, что это будут грандиозные туфли — туфли, которые они будут продавать. А чтобы достичь этого, нужен энтузиазм, подлинный энтузиазм.

— Но, Мак, как же зародить энтузиазм там, где его нет?

— В отношении этих туфель есть энтузиазм. Вы же сами видели во время демонстрации на «Неделе гильдии».

— В общем-то да… — признал Стигман.

— Так вот, я хочу, чтобы этот энтузиазм сохранялся и впредь, причем раскаленный добела. Я хочу, чтобы эти люди приходили в магазины с целью продать одну, и только одну модель — «Обнаженную плоть».

— А как насчет других наших партий? — с сомнением спросил Стигман.

— Ну разумеется, они и их продавать будут, — с раздражением в голосе проговорил Макуэйд.

— Просто это прозвучало так, будто вы…

— Не важно, как это прозвучало. Я хочу, чтобы они продавали эти туфли. Дэйв, я также хочу, чтобы вы ежедневно — повторяю: ежедневно — готовили для них своего рода бюллетени о состоянии продаж! Я хочу, чтобы к тому моменту, когда наступит перерыв в рекламе, наши коммивояжеры и розничные торговцы раскалились добела! Короче, Дэйв, я хочу, чтобы эти заказы начали как можно скорее распространяться.

— У нас уже есть заказы, — заметил Стигман, — и получили мы их без всякого давления.

— Я не считаю это заказами, — бросил Макуэйд.

— Ну почему же? Буквально накануне мы получили от розничной сети заказ на пятьсот пар и считаем, что это довольно неплохая сделка.

— А я хочу, чтобы к тому времени, когда наша реклама прервется, розничная сеть оформила заказ на пять тысяч пар.

Стигман улыбнулся:

— Что и говорить, это было бы прекрасно.

— Дэйв, мне кажется, вы меня не до конца понимаете. Я не мечтатель, и я не надеюсь на то, что эти туфли принесут нам от розничной сети пятитысячный заказ. Я делаю ставку на это и лучше всего будет сделать так, как я хочу!

Стигман ненадолго задумался над услышанным.

— Ну что ж, — наконец промолвил он, — как скажете. Если вы считаете, что этим туфлям уготована такая грандиозная судьба, возможно, вам следует провентилировать этот вопрос с Борисом. Получая заказы, мы обязаны согласовать сроки их реализации. Борис знает, как налажен производственный процесс. — Стигман сделал паузу. — Хотя отдел продаж обычно согласовывал эти вопросы с Гриффом. Прекрасно зная фабрику, он был своего рода нашим связующим звеном…

— Я уже сказал Борису, что хочу видеть его, — прервал Стигмана Макуэйд.

— Обувь мы шьем быстро, — сказал Хенгман. — Причем не важно, что именно, — пусть это будет хоть «Обнаженная бабушка», — все равно мы работаем быстро.

— Как быстро, Борис?

— Как быстро? — Борис пожал плечами. — Все зависит от того, сколько готовых деревяшек имеется в нашем распоряжении.

— Деревяшек? А, вы имеете в виду колодки? И сколько же их у нас?

— Так, минутку… Какую колодку мы обычно используем на эти туфли? — Хенгман щелкнул пальцами. — Гриффи должен знать. Я сейчас ему позвоню.

— Оставьте Гриффа в покое, — сказал Макуэйд. — Вы сами не хуже его знаете свои колодки. Подумайте.

Хенгман подумал.

— 1284. Да, кажется, 1284. «Обнаженная плоть». М-м-м-м. Да, точно, 1284.

— И сколько их у нас? Я имею в виду, пар?

— Вы хотите знать, сколько у нас таких деревяшек?

— Да.

— Подождите минутку, я сверюсь с отчетами из офиса.

Он подошел к своему письменному столу и принялся рыться в лежавших на нем бумагах. Наконец он вернулся с копией какого-то документа.

— Вот, — сказал Хенгман, опуская взгляд на лист с колонками цифр. — 1284 как раз здесь. Итак, у нас пятнадцать тысяч двести пятьдесят деревяшек.

— Имеются в виду пары?

— Да, конечно.

— Отлично, — с ухмылкой проговорил Макуэйд. — Мы начали выпускать по три тысячи пар в день. Значит, при пятидневной рабочей неделе мы сможем выпускать по пятнадцать тысяч пар «Обнаженной плоти». И к счастью, у нас имеется достаточное количество колодок, даже с запасом. — Он продолжал лыбиться. Хенгман с любопытством смотрел на собеседника.

— Мак, вы что, разыгрываете меня? — наконец спросил он.

— Разыгрываю? С чего вы взяли? — Макуэйд нахмурился. — Что заставило вас подумать, будто я вас разыгрываю?

— Ну… мы ведь производим и другую обувь, вы и сами это знаете.

— Да, разумеется, знаю.

— То есть, если мы перейдем на выпуск трех тысяч пар в день, это не будет означать, что все три тысячи окажутся сплошной «Обнаженной плотью»?

— А, ну да, конечно. — Макуэйд еще больше нахмурился. — Да, конечно, я сглупил.

— И потом, мы действительно имеем более пятнадцати тысяч пар колодок 1284, но мы на ней делаем и другие модели, а всего их у нас около двадцати.

— Понимаю.

— Так что считайте, что нам повезет, если мы достигнем рубежа хотя бы в две тысячи пар этих туфель в день.

— Ну да, конечно, если разбазаривать эти колодки направо и налево.

— Возможно, удастся наладить производство этих туфель на другой колодке, но, может, и не удастся. В любом случае надо помнить, что мы работаем с дорогостоящим материалом. Закройщики работают с определенной средней скоростью, и любая ошибка с их стороны будет весьма накладной. Поэтому мы не хотим, чтобы они слишком спешили, работая с дорогостоящим сырьем.

— Понимаю, — сказал Макуэйд.

— Запомните, Мак: для того чтобы туфли прошли все полагающиеся отделы и цеха этой фабрики, требуется, как минимум, шесть недель. При этом не важно, какую колодку мы используем.

— Мы наберем заказов, — неожиданно сказал Макуэйд. — Клянусь Богом, наберем и выполним их.

— Да уж, лучше выполнить, — кивнул Хенгман. — На двадцать-тридцать дней опоздаете с доставкой, и прощай сезон розничной торговли. Знаете, что в таком случае торговец сделает с туфлями?

— Что? — спросил Макуэйд.

— То же, что он посоветует нам сделать с ними, — ответил Хенгман.

— Не беспокойтесь, мы не нарушим сроки поставки.

— И вот еще что меня беспокоит, — добавил Хенгман. — Полагаю, что вам тоже следует иметь это в виду, когда будете набирать заказы.

— Вы о чем?

— Дело в том, что в июле вся фабрика на две недели уходит в отпуск.

Питер Магистро закупал кожу для «Джулиена Кана».

Питер Магистро был тем самым человеком, который закупал крокодиловую кожу для «Обнаженной плоти».

— Мы ожидаем лавины заказов на эти туфли, — сказал Макуэйд, — и я не хочу, чтобы у нас возникали перебои в работе из-за нехватки материала, а закройщики сидели без дела в ожидании, когда им подвезут кожу.

— Мистер Макуэйд, — осторожно начал Магистро, — я понимаю, что могут быть срочные заказы, но обычно меня все же предупреждают загодя. Если отделы продаж или цен имеют основания предполагать, что та или иная модель может стать чем-то выдающимся, они обычно…

— Отдел продаж считает, что эта модель станет выдающимся творением, — сказал Макуэйд.

— Да-да, я понимаю. Но почему же тогда Грифф не пришел ко мне и не сказал, что нам понадобятся…

— Грифф сейчас работает помощником инспектора и прежними делами не занимается.

— И все равно кто-то должен был мне сказать, — настаивал Магистро.

— Вот я и говорю, — отрезал Макуэйд.

Магистро вздохнул:

— Мистер Макуэйд, учтите, что это не обычная телячья кожа, с которой мы преимущественно работаем. Это крокодиловая кожа, дорогой материал, который обходится мне в двадцать семь центов за дюйм, а на такие туфли ее уйдет примерно двадцать восемь — тридцать дюймов. И кожа эта, как вы понимаете, не растет на деревьях.

— Я так и не думал.

— О’кей, значит, вы представляете себе мои проблемы. Мне надо подобрать действительно хорошую кожу. У рептилий очень важна мерея кожи, ну, иными словами, ее лицо. И закупать ее надо по-особому, не как какое-то тряпье.

— Кожа, которую вы заказывали до сих пор, была просто великолепной.

— Я это знаю. Но не могу не заметить, что вы даете мне слишком мало времени. Вы предполагаете, что первые заказы начнут поступать еще до первого июля. Таким образом, в моем распоряжении всего несколько недель на то, чтобы по разумной цене закупить качественную кожу. Сделать это будет непросто. Вы также должны помнить, что на эти туфли уже установлена продажная цена, и мы можем прогореть, если кожа окажется дороже, нежели мы предполагаем.

— Пусть у отдела продаж болит голова по поводу продажной цены, — сказал Макуэйд. — Здесь, на фабрике, мы работаем по принципу «стоимость плюс прибыль».

— Мистер Макуэйд, простите меня, но если прогорит отдел продаж, то прогорит и весь «Джулиен Кан». Кроме того, мы ведь сейчас работаем на базе усредненной цены, не так ли?

— Да, ну и что?

— А то, — кивнул Магистро, — что, если цена на кожу поползет вверх, одна-единственная модель, а именно эта, может существенно поднять общую усредненную цену. И тогда вся фабрика понесет серьезные убытки. Вы должны помнить, мистер Макуэйд, что Грифф просчитал продажную цену для этих туфель исходя из нормального течения производственного процесса. Если же нас прижмут, цены поползут вверх…

— Да забудьте вы про этого Гриффа, — сказал Макуэйд. — Просто идите и закупайте эту чертову кожу.

Было дитя.

Дитя, зачатое в мозгу облаченного в сандалии и прокуренного дизайнера, когда искрящаяся сперма его воображения сливалась с яйцом предвидения.

Дитя появилось на свет на чертежной доске, получило шлепок по попке от фабричных акушеров и наконец издало вопль, принявший форму образца из кожи крокодила, после чего его выставили на всеобщее обозрение. По этому поводу была организована вечеринка, где новорожденного могли рассмотреть многочисленные гости, специально по этому поводу прибывшие в Нью-Йорк. Родня дитяти обменивалась сигарами и напитками, равно как и впечатлениями относительно его стиля и грации. Заезжие гости в один голос признавали, что это действительно было классное дитя, созданное для красоты, удобства и долговечности.

Ребенку дали имя — «Обнаженная плоть», — а потом отняли у родных и близких, передав приемному отцу с «Титаника», которого звали Джефферсон Макуэйд. Этот человек щедро накачал малыша витаминами и минералами, научил его полоскать горло, а потом и говорить, ходить и бегать — и это все он проделал с малышом, которому и двух месяцев-то не исполнилось.

15 июня ребеночек зажил собственной жизнью.

15 июня в здание «Крайслера» начали поступать первые заказы.