Они не стали дожидаться лифта, а бросились вниз по лестнице на восьмой этаж, перепрыгивая через ступеньки. Пролетев мимо шкафчика с пожарным шлангом, они ворвались в закроечный цех. В помещении царила мертвая тишина — ни криков, ни шума машин. Безмолвие парило в воздухе, подобно темному туману, плотному и зловещему.

Сами столы для резки были закрыты стеной людей из кожного и закроечного цехов, женщинами из цеха предварительной подгонки, пожелавшими поглазеть на случившееся, мужчинами, которые пробегали мимо и тоже вознамерились насладиться сценой драки. Казалось, весь этаж собрался в закроечном цехе.

— Где они? — спросил Грифф.

— Вон там, — сказал Джорд. Лицо его лоснилось от пота. — Пошли, давай взломаем эту дверь, взломаем и прорвемся внутрь!

Рабочие безмолвно расступились. Откуда-то, с другой стороны толпы, донесся голос:

— Да замочи ты этого сукина сына, Чарли, замочи!

Грифф быстро поднял взгляд, пытаясь определить, кто крикнул. Но перед ним было лишь кольцо потных лиц, и он почувствовал, что и сам основательно вспотел. Он протолкался сквозь строй людей, вдыхая запахи их тел и явно ощущая жажду крови, которая просто струилась из их сверкающих глаз и искаженных в оскале ртов. Та же жажда крови чувствовалась и в глазах женщин. Возможно, несколько минут назад, когда Джорд выбежал из цеха, они и вопили во весь голос, однако сейчас стояли молча, во всяком случае, глотки их не издавали ни звука. Но вопль наверняка оставался, он не исчез, просто затаился где-то в глубине их тел и прорывался наружу через кровь, окутывая их жаром лихорадки, подпаляя глаза, заставляя их гореть и выдавливая на губах слюну. И вопль этот был тем черным злом, которое сейчас жаждало крови. Словно крик на бое быков — «Оле!» — само воплощение жажды мести и расправы. Сама по себе эта драка была всего лишь всплеском ярости по поводу каких-то мелочей, но она обнажила накопившуюся в них самих ярость — у кого мелкую, кого покрупнее, — и теперь эта ярость выплеснулась через их глаза, бросилась наружу, вожделея только об одном — о пролившейся крови.

Все это Грифф увидел в их глазах и внезапно испытал страх. Чарли ему в общем-то нравился, и он представлял себе, как может подействовать возбужденная до истерики толпа на человека с ножом в руке.

— Да отрежь ты ему яйца, Чарли! — прокричал какой-то мужик.

Но тут же женщина, стоявшая рядом с одним из резательных столов, заголосила:

— Стиви, разбей ему башку! Напрочь размозжи!

Прорвавшись сквозь скопище людей, Грифф ощутил себя человеком, погрузившимся в море крови. Сделав глубокий вдох, он посмотрел вперед и, сфокусировав взгляд, в лучах яркого солнца отчетливо разглядел фигуры двоих мужчин, которые теперь маячили перед подозрительными и голодными взглядами толпы.

На Чарли была майка, успевшая промокнуть от пота и прилипшая к его мускулистой спине и плечам. Пот струился по его затылку и, подобно кровожадной амебе, растекался темными пятнами по подмышкам. Темные кучерявые волосы бесформенными лохмами прилипли к бровям. Пот катился и по лбу, скатываясь между бровями на переносицу, ниже, ко рту, пока он резким взмахом головы не отбрасывал скапливающиеся капли на пол. Парень он был стройный и крепкий, из-под майки проступали крепкие бицепсы. В правой его руке был зажат тесак для разрезки кожи — пальцы крепко обхватили ручку, а по изогнутому лезвию прогуливались искрящиеся лучи солнечного света. Левую руку с широко раскинутыми пальцами он протянул перед собой, как борец, ищущий возможности для захвата.

В трех футах от него стоял Стив Мэйчез, в руке которого была зажата внушительных размеров киянка на металлической рукоятке. На нем была голубая рубаха с закатанными до локтей рукавами. На мощных руках курчавились рыжеватые волосы. Зеленоватые глаза прищурены, над головой, словно выражение гнева, топорщился короткий «ежик». Он чуть наклонился вперед, отвел киянку в сторону, словно это была булава в руке средневекового рыцаря. Губы ощерились, зубы обнажились и плотно сжались. Нет, Стив Мэйчез не шутил, он определенно не шутил.

— Прикончи этого ублюдка, Стиви! — прокричал кто-то.

— Давай, Стиви, кончай с этим делом!

— Достань его, Чарли!

— Да, Чарли, по кишкам, по кишкам!

Стив стал отходить по коридору. Чарли последовал за ним, размахивая тесаком и словно ощупывая воздух другой рукой с широко раздвинутыми пальцами. Из губ Стива послышался легкий свист, словно прорвавшись сквозь стиснутые от ненависти зубы.

— Ну давай, иди. Иди же, иди сюда!

— Иди, иди! — стали скандировать рабочие. — Иди, иди!

Стив махнул киянкой, но попал в пустоту. Чарли стал отступать в коридор за спиной, тогда как Стив продолжал размахивать своим оружием — аж ветер свистел от его движений.

— Вот это парень, Стиви! Давай, действуй, давай!

Теперь Чарли оказался совсем рядом с Гриффом, и тот смог ощутить исходивший от него запах пота, но больше — запах страха.

— Чарли, — произнес он.

Чарли не ответил, сконцентрировав весь свой взгляд на киянке в руке Стива Мэйчеза.

— Подраться хочешь, желтый ублюдок? — прокричал Стив, делая шаг вперед.

— Держись от меня подальше, Мэйчез!

— Чарли, — сказал Грифф, — послушай меня.

Чарли даже не повернул головы.

— Это я, Чарли. Грифф. Послушай меня. Опусти нож и…

— Отвали, Грифф, — жестко проговорил Чарли. — Я сказал, отвали. — Он облизнул пересохшие губы и чуть продвинулся вперед, ступая на цыпочках. Стив стал отступать, не отводя взгляда от изогнутого полумесяцем лезвия. Чарли полоснул им по воздуху.

Неожиданно Стив топнул ногой.

— Ну, давай! — прокричал он, одновременно взмахивая киянкой.

Чуть опешив, Чарли отпрыгнул назад, вызвав взрыв смеха рабочих. Добродушный поначалу, он быстро приобрел оттенок насмешливого. Да, теперь смеялись уже над ним, и Чарли даже покраснел от смущения и стыда, сменившихся твердой решимостью. Он сделал шаг вперед, еще крепче сжав тесак.

— Чарли, не позволяй им довести тебя до этого, — проговорил Грифф. — Ты совершаешь глупость, Чарли. Опусти нож и…

— Заткнись, — сказал Чарли, не поворачивая головы. — Заткни свою поганую пасть!

— Ну ты, молодец, — раздался чей-то голос, — может, покажешь себя в действии?

— Давай, красавчик! — Это была уже женщина. — Поруби его на кусочки!

— Никакого толку, — сказал Джорд. — Грифф, они оба свихнулись. Что делать-то?

— Ты Хенгману звонил?

— Еще до того, как с тобой связался. А что Хенгман может здесь поделать? Подойдет и отберет у них все эти резаки-колотушки? Да что здесь вообще кто-то может сделать?

— А может, сами угомонятся? — предположил Грифф. — Если ни один не набросится, все так и сойдет?

— Ну давай, малыш Чарли, давай, — насмешливо проговорил Стив. — Давай, желтый. Подойди хоть на дюйм поближе, и я тебе всю поганую башку раскрою. Давай, Чарли.

— Достань его, Чарли! — завопила какая-то женщина.

— Не позволяй ему разговаривать с тобой в таком тоне, Чарли!

С тесаком наперевес Чарли рванулся вперед, но Стив откинулся на один из столов и, перекатившись, оказался в соседнем проходе. Громко рассмеявшись, он увидел, как Чарли запрыгнул на этот стол и с резкого замаха ударил киянкой, но промахнулся на несколько дюймов, попив всего лишь в край деревянного покрытия и отломив край доски. Чарли перепрыгнул на другой стол, Стив бросился бежать, сопровождаемый восторженными криками работников фабрики. Возбужденные дракой, две женщины пустились в пляс. Взмахнув обнаженным изогнутым лезвием тесака, Чарли полоснул им по обнаженному предплечью противника, после чего отвел лезвие назад. Теперь на лице Стива Мэйчеза уже не было улыбки. Скользнув взглядом по разрезанному рукаву, он ощерился. Окружающая толпа неожиданно умолкла.

Он спрятался за скамьей, уставленной ящиками с окантованными бронзовыми скобками боками, но Чарли тут же заскочил на нее, сметая левой рукой все эти ящики на пол. Стив снова взмахнул киянкой, но Чарли опять уклонился, одновременно врезаясь тесаком в твердь лежащего под ним дерева. Грифф между тем проходил за спинами наблюдающих.

— Чарли! — прокричал он. — Ради Бога, прошу тебя…

— Оставь меня! — заорал в ответ Чарли и сделал еще один резкий взмах тесаком.

Тут же завопил Стив:

— Оставь в покое этого сукина сына! Пусть посопротивляется. Сейчас я всю его поганую башку разворочу.

— Правильно, Стиви! — прокричал кто-то.

— Дай ему, дай!

— Сломай ему руку, парень, вообще оторви ее!

Теперь противники уже с настороженностью смотрели друг на друга, как будто только сейчас осознали убийственную силу своего оружия. Притихла и толпа, из нее тоже перестали доноситься подбадривающие выкрики. Оба мужчины дышали неровно, продолжая сжимать в руках один тесак, другой — киянку. Правда, теперь они немного опустили их, словно осознав бессмысленность всей этой драки. Да и во взглядах их уже не было прежней ненависти. Оба основательно устали, и это чувствовалось как по их дыханию, так и по отяжелевшей походке.

— Ну хватит, парни, — сказал Грифф. — Разойдемся по-хорошему, ладно?

На сей раз они не гаркнули на него, чтобы заткнулся. Более того, было похоже, что они слушают его и вдумываются в смысл поданного совета. Да и толпа, похоже, свое уже получила. Она ждала быстрой крови, но ее не оказалось, и теперь в рядах людей затаилась растерянность. В конце концов, оставалась работа, которую надо было выполнять, прикреплять ценники, а уж они точно не заработают никаких денег, если будут вот так стоять и глазеть на двух бугаев, которые так и не смогли пустить друг другу кровянку. Грифф почувствовал изменение в атмосфере и понял, что драка близится к концу.

— Давайте, ребята, опустим эти смертоносные орудия, — мягко проговорил он.

По лицу Стива скользнула смущенная улыбка, рука Чарли с зажатым в ней тесаком опустилась еще ниже, и тут в комнату ворвался рев Хенгмана, похожий на разрыв гранаты.

Грифф заметил, как Чарли снова поднял нож и напрягся. Он резко развернулся и увидел, как Хенгман протискивается сквозь скопище зевак. Позади него шел Макуэйд — голова его возвышалась над всеми остальными, плечи рассекали толпу.

— Так, ладно, ладно, — сказал Хенгман. — Что здесь, вообще, происходит? Что здесь творится?

— Хенгман, — прокричал кто-то, и по залу зашелестел шепоток: — Хенгман… палач…

— Расходитесь по своим местам! — гаркнул Хенгман. Это был маленький лысый мужчина с черными гитлеровскими усиками. Сейчас он размахивал кулаками, словно это были крылья ветряной мельницы, и продолжал кричать: — Я сказал, все по своим местам!

Но никто не двинулся.

— А ну, живо, или вы не слышали, что вам сказано? По местам!

Пробираясь сквозь толпу, он остановился рядом с Гриффом.

— Гриффи, ну как ты мог допустить подобную ерунду? Какого черта…

Казалось, он не ждал от Гриффа конкретного ответа и теперь смотрел мимо него — туда, где стояли Стив и Чарли, оба снова напрягшиеся.

— Эй, вы, двое! Что стоите, как пара обезьян? Быстро выметайтесь отсюда и займитесь работой!

В сложившейся ситуации возник новый элемент. До настоящего момента это была всего лишь стычка — возможно, кровавая, с разбитыми головами и порезанными руками, но стычка собратьев по труду. Но теперь в нее вмешалась администрация, а она не имела на это права.

— Заткнись ты, Хенгман! — вырвался крик из толпы, и тот резко развернулся, пытаясь установить смутьяна. Но в тот же момент из другого угла раздался другой выкрик:

— Хенгман, оставь их в покое.

И еще:

— Возвращайся в свою нору, Хенгман!

Последовали и другие, аналогичные:

— Молчи, Хенгман! Сдохни, Хенгман!..

В воздухе снова зависла атмосфера угрозы, жажды крови, но только теперь голоса поддерживали уже не пару дерущихся рабочих — нет, теперь они уже поощряли схватку этой пары с представителями начальства.

— Давай, Чарли, врежь этому сукину сыну!

— Стиви, мальчик мой! Достань его!

И отовсюду:

— Давай! Давай! Давай! — Причем сейчас этот рев звучал намного громче, чем прежде, словно выражая все презрение собравшихся к администрации фабрики, представляемой Хенгманом.

— Как это все случилось? — спросил Макуэйд у Гриффа.

Тот не ответил и повернулся к Хенгману:

— Борис, прошу тебя, окажи мне услугу. Убери свою задницу с этого этажа, хорошо? Я сам справлюсь с этим делом.

Хенгман коротко глянул на него, затем кивнул и стал медленно пробираться к выходу.

— И что вы, Грифф, собираетесь делать? — спросил Макуэйд.

Грифф наблюдал за обоими участниками поединка. Ухода Хенгмана они не заметили и слышали лишь новые призывы к кровопролитию — призывы эти снова подогрели им кровь, поставили в угрожающие стойки, приготовили к продолжению схватки.

— Грифф, что вы… — начал было Макуэйд.

Но Грифф и на этот раз проигнорировал его.

— Чарли, — обратился он. — Стив! Смотрите, Хенгман ушел. Ну разве вы не понимаете, что нет никакого смысла…

И удивился, услышав голос позади себя. Удивился потому, что всегда слышал его мягкий и нежный тембр. Сейчас же в этом голосе не было ни мягкости, ни нежности. Это был мощный, властный голос, перебивавший весь гул вокруг.

— Разойдитесь по своим рабочим местам, парни, а то завтра все окажетесь на улице, — сказал Макуэйд.

Грифф встревоженно обернулся.

— Мак, — начал было он, — это не тот метод…

Макуэйд отстранил его рукой. Он вышел на середину зала, держась на безопасном расстоянии от обоих вооруженных парней, но все же оказался к ним ближе, чем кто-либо другой. Макуэйд был выше них, и солнечные лучи, освещавшие белокурые волосы, придавали его облику довольно зловещее выражение.

— А ну-ка, бросьте свои игрушки! — рявкнул он. — И возвращайтесь по рабочим местам!

Чарли бросил взгляд себе за плечо и увидел мужчину, фигурой напоминавшего Аполлона. Зал мгновенно притих. Работники знали, что это человек с «Титаника», влияние которого они уважали. Но они также испытывали некоторый страх перед физической мощью данного конкретного мужчины, который стоял перед ними и явно был способен разоружить обоих драчунов.

— Я сказал, бросьте их! — снова гаркнул он.

— Ну, давай, цыпленок, — сказал Стив. — Делай, что тебе сказано.

Чарли поднял взгляд и резким движением поднес лезвие тесака к груди Стива.

— Я тебя предупредил! — угрожающим тоном проговорил Макуэйд, и эхо от его голоса прокатилось по залу.

— А чтоб ты к черту провалился, красавчик! — завопил Стив.

Макуэйд резко развернулся и стал пробираться сквозь толпу. Он не заговорил с Гриффом, даже не взглянул на него. Он просто шел вперед, работая плечами как ковшами бульдозера, разметая окружавших его людей и направляясь к выходу в дальнем конце помещения.

— Чарли, — мягко проговорил Грифф, — парень, постарайся быть разумным. Ведь ты же работу потеряешь, если…

— Мы ее и так уже потеряли! — заорал Стив.

— Нет, послушайте, я переговорю с Хенгманом. Бросьте свои игрушки, и я постараюсь все уладить, хорошо? Ну скажите, какой смысл загонять себя в угол? У вас отличная работа, разве не так? И «Кан» не из тех фирм, с которыми следует легко расставаться. Так объясните мне, какого черта вот так, с ничего, бросаться всем этим? Вы ведете себя как дети, как…

За его спиной послышался ропот, но он продолжал говорить:

— …да-да, как дети. Ну так вот, бросайте всю эту свою артиллерию. Чарли, я когда-нибудь подводил тебя? Я сказал, что улажу этот вопрос с Хенгманом, и я сделаю это. Он знает, что вы оба — толковые работники, и он не захочет потерять вас. А вы что ему наговорили? Не заставляйте его превращаться в подонка. Давайте, парни, возвращайтесь к работе.

Рука с тесаком упала вдоль тела, другая, та, что с молотком, тоже обвисла, и Грифф поблагодарил Господа, что все обошлось, когда у него за спиной снова раздался голос, скорее даже крик, Макуэйда:

— Давай включай!

«Что — включай?» — недоуменно подумал Грифф, пока Макуэйд продирался сквозь строй людей. Лишь тогда он разглядел зажатый в руке Макуэйда наконечник пожарного шланга, длинный и блестящий, который протискивался сквозь толпу, похожий на сдутую белую змею. Внезапно змея перестала казаться сдутой. Напротив, она налилась внутренней силой, распрямилась, и из бронзового наконечника ударила тугая, пенящаяся струя воды. Макуэйд крепко удерживал шланг, вжимаясь спиной в груди стоявших за ним людей и направляя струю на Чарли и Стива. Напор был настолько силен, что сбил Чарли с ног. Тесак выскользнул из руки и в потоке воды зацокал по полу. Стив поднял руку, намереваясь закрыть лицо руками; киянка также упала на пол, тогда как сам он пытался укрыться от ошеломляющей струи воды. Наконец она и его сбила с ног, и он, отфыркиваясь, покатился по полу, тогда как Макуэйд, приближаясь, продолжал поливать их из шланга, словно охаживая длинным белым хлыстом. Это продолжалось до тех пор, пока оба мужчины не разрыдались и слезы не хлынули из их глаз, смешиваясь со струящейся по лицам воде.

— Порядок, выключай! — послышался оклик.

Словно по мановению волшебной палочки, поток воды прекратился. Взметнувшись в воздух на момент, он опал, как только перекрыли вентиль, и из бронзового наконечника на пол полилась лишь белесая, пенящаяся струя, иссякавшая с каждой секундой.

— Мак, — сказал Грифф, — едва ли была необходимость в этой мере…

— Убирайтесь отсюда! Пятницу можете доработать, а потом чтобы ноги вашей на фабрике не было, ясно?

Чарли и Стив поднялись на ноги, потрясенные, очумленные, все еще плачущие. Они пошли сквозь толпу, и та внезапно стала расступаться, рассеиваться. И ни звука не раздавалось — разве лишь шарканье ног по полу.

— Да он же мне всю чесучу погубил, — прошептал, скорее даже прошипел Джорд на ухо. — Материала на тысячи долларов.

До них донесся звук вновь заработавших механизмов. Никто не проронил ни слова. Закроечный цех возобновил работу, снова застучали швейные машинки. Закройщики стояли словно ошалевшие и какие-то потерянные — ноги в воде, насквозь промокшие, а вокруг на столах — кучи вконец испорченного материала.

Макуэйд обронил шланг, конец которого шлепнулся прямо у его ног.

— Кто здесь за мастера? — спросил он.

— Ну, я, — отозвался Джорд.

— Верните своих людей на работу. Возьмите любой материал, который вам понадобится, из кожного цеха… Если надо, позвоните вниз. И вызовите парней из хозяйственной службы, чтобы убрались здесь!

— Слушаюсь, сэр, — сказал Джорд.

Гриффа внезапно затрясло, однако он взял себя в руки и довольно спокойно проговорил:

— Мак, вы… вы не должны были так поступать.

— Грифф, «Титаник» ерундой не занимается, — теперь уже с улыбкой проговорил Макуэйд. — Если бы я позволил этим двоим выбиться из общего строя, взбунтовалась бы вся эта чертова фабрика. Мы заинтересованы в выпуске продукции, не так ли?

— Да, но существует такое понятие, как…

— Итак, мы потеряли часть материала. Ну и черт с ним. В конце концов, его можно будет подсушить и снова пустить в дело. Я переговорю с Коллинзом из кожного отдела о том, как это сделать. Пока же каждый сотрудник, работающий на этом этаже, будет знать, что мы не намерены терпеть всякую ерунду, когда занимаемся выпуском обуви. И вы удивитесь тому, как быстро эта весть облетит всю фабрику.

Грифф никак не мог унять дрожь.

— Я… я уже взял дерущихся под свой контроль, — сказал он. — И не было никакой необходимости пускать в действие шланг.

— То есть вы что, осуждаете меня? — с ухмылкой спросил Макуэйд.

— Не было никакой необходимости прибегать к шлангу, — тупо повторил Грифф.

— Пойдемте, Грифф, я угощу вас чашечкой кофе.

Макуэйд по-прежнему улыбался, и Грифф сказал себе, что не сможет дать человеку в зубы, когда тот улыбается.

— Ну ладно, — сказал он, и его дрожь внезапно унялась.

Вместе с Макуэйдом они пошли вниз по лестнице, хотя на душе у Гриффа было тревожно.

Мария Тереза Диаз работала в отделе упаковки. В ее функции входило взять готовую пару обуви, вставить в каждую туфлю распорку для сохранения формы, обернуть их папиросной бумагой, уложить в фирменную коробку фирмы «Джулиен Кан», закрыть и поставить на тележку рядом с точно такими же коробками. По мере заполнения тележку увозил грузчик, который опускал ее по наклонному пандусу на нижний этаж, в складское помещение. Мария была хорошей девушкой и зарабатывала около сорока пяти долларов в неделю, правда, это до вычета налогов. Она знала, что обувь от «Джулиена Кана» очень, очень дорогая. Знала и то, что никогда не сможет позволить себе купить такую пару, а из-за своей застенчивости и слабого владения английским языком даже не заикалась о том, чтобы купить со скидкой пару с небольшим «брачком».

А в своих мечтах она частенько танцевала в лодочках от «Джулиена Кана». Особенно хороши были красные — как-то раз она примерила одну пару, потом приподняла подол своего рабочего халата и взглянула на себя как бы со стороны. Туфли прекрасно сидели на ноге, да и сами ноги выглядели в них стройнее и изящнее, более женственно. Она поспешно сняла туфли, чтобы мастер не успел заметить, но никогда не забывала, как смотрелись в них ее ноги.

Все утро она занималась упаковкой модели «Вспышка». Пальцы привычно перебирали туфлю за туфлей, но прямо-таки чесались от желания примерить хотя бы одну ярко-красную лодочку. И так укладывала она коробку за коробкой на тележку, пока та не заполнялась, не приходил грузчик и не подкатывал новую, пустую. В данный момент рядом с ней стояла тележка, заполненная примерно наполовину. Краем глаза она видела ряды уложенных на нее коробок, отчетливо различая одну, с пометкой «7А». Ох, как же ей хотелось открыть ее и примерить эти туфельки. И ей представился этот шанс, причем гораздо скорее, чем она могла на это надеяться.

На восьмом этаже произошла какая-то заварушка, и теперь все говорили только на эту тему — про то, как пустили в ход пожарный шланг, чтобы угомонить двоих рабочих, про необходимость призвать на помощь профсоюз. Разговоры разговорами, но, когда все говорят об одном и том же, это уже похоже на правду. Особенно возбужденным казался мистер Гардинер, ее непосредственный начальник. Он был старшим по цеху, ему определенно не понравилось то, как администрация обошлась с рабочими, ему было жаль потерянного времени, и он с шумом вышел из помещения, но прошло несколько секунд, прежде чем Мария поняла, что его здесь больше нет.

Девушка по соседству с ней отпечатывала на каждой коробке размер обуви и проставляла все прочие номера. Мария бросила на нее быстрый взгляд, огляделась, нет ли поблизости кого-то из грузчиков, после чего протянула руку к коробке с пометкой «7А» и быстро откинула крышку. Тут же сбросив свои шлепанцы, в которых ходила весь день, она поменяла их местами со стильными лодочками — ведь не оставлять же их на полу, где каждый в любой момент может их увидеть, — надела туфельки, снова приподняла подол и взглянула на свои ноги. И тут же в ее сердце всколыхнулось жаркое чувство, похожее на жжение; она ощутила себя настоящей женщиной, и это ощущение прокатилось по ее телу, похожее на хмель от глотка вина.

— …и я повторю, что подобного безобразия на фабрике больше не будет!

При звуке этого голоса Мария быстро подняла взгляд и увидела мистера Гардинера, который решительно направлялся к ней. Она потянулась было к туфлям, намереваясь снять их, но тут же смекнула, что он это заметит, и на какое-то мгновение застыла в неподвижности, не зная, что ей делать. Потом решительным жестом захлопнула коробку, в которой лежали ее потрепанные шлепанцы. В душе оставалась надежда, что он так и не посмотрит на ее ноги.

— Пошли, Мария, — раздраженно проговорил он. — Ну что ты тут стоишь, как мумия какая-то?

Мария чуть заколебалась, ее губы подрагивали.

— Пошли, пошли, двигайся.

После этих слов Мария машинально подхватила коробку со шлепанцами и сунула ее на тележку. Она собиралась забрать ее при первой же возможности, однако Гардинер никак не желал уходить.

— Ну надо же, из пожарного шланга, из пожарного шланга, — не уставал повторять он. — Ну нет, так просто им это с рук не сойдет, не выйдет.

Мария продолжала упаковывать туфли в коробки и расставлять их по полкам тележки. Когда она, наконец, заполнилась, появился грузчик, и Мария краем глаза видела, как он покатил ее вниз по пандусу. Гардинер наконец удалился, чтобы переговорить с мастером.

Мария работала до без пяти минут пять. Потом прошла в дамскую комнату и умылась. В шкафчике находились ее повседневные туфли. Ей так хотелось оставить при себе эти красные лодочки — да, впрочем, как же было их теперь вернуть назад, когда тележка с коробками уже уехала вниз? В общем, она оставила туфли на себе, а когда выходила из здания, сторож даже не глянул в ее сторону.

Теперь туфельки были ее.

Розничный торговец в Филадельфии заплатил двенадцать долларов за домашние шлепанцы, которые должны были отправиться к нему на следующий день.