В американском суде прокурор всегда первым представляет дело. В допросе, называемом прямым, он сам задает вопросы свидетелям, а затем вопросы задает адвокат, и это называется перекрестным допросом. Затем адвокат получает возможность задать вторую порцию вопросов, и это называется повторным прямым допросом свидетелей. После чего прокурор, в свою очередь, организует повторный перекрестный допрос. После того как прокурор выставит всех своих свидетелей, он говорит судье, что обосновал свое обвинение. Тогда защита вызывает своих свидетелей, и с ними повторяется та же самая процедура: прямой допрос, перекрестный допрос, повторный прямой допрос, повторный перекрестный допрос. Иногда вся эта процедура утомляет.

В среду утром девятого января, на третий день слушания дела об убийстве Кареллы, прокурор Генри Лоуэлл вызвал своего второго свидетеля — детектива отдела баллистической экспертизы Питера Хаггерти. Низкого роста, плотный, с густыми черными усами, в очках со стальной оправой, Хаггерти подошел к стенду свидетеля и поклялся говорить правду, только правду и ничего, кроме правды, и да поможет ему в этом Бог. Затем он спокойно осмотрел ряды скамеек, демонстрируя тем самым, что зал заседаний суда был для него вторым домом. Когда Лоуэлл спросил его, как много раз его вызывали давать свидетельские показания в качестве свидетеля-эксперта, он ответил:

— Включая этот — сорок восьмой раз.

— В скольких судах вас использовали в качестве свидетеля-эксперта?

— В одиннадцати.

— В скольких районах?

— В четырех.

— Сколько времени вы работаете в отделе баллистической экспертизы? — спросил Лоуэлл.

— Двенадцать лет.

— Можете ли вы сказать мне, какую профессиональную подготовку вы прошли?

В течение следующих десяти минут Хаггерти демонстрировал свой потенциал, рассказывая суду об эффективных тренировках, которые он проходил, семинарах, которые он посещал, лекциях, которые он читал по баллистике в различных полицейских управлениях по всей стране. В конце концов Ди Паско одобрил его в качестве свидетеля-эксперта, но проинструктировал присяжных, что при рассмотрении результатов экспертизы им необязательно принимать их полностью или частично.

— К вам часто обращаются, — продолжал Лоуэлл, — с просьбой установить изготовителей и калибры различных видов огнестрельного оружия?

— Это моя работа.

— А часто ли вам приходится устанавливать, из какого оружия были выпущены пули?

— Я этим занимаюсь постоянно.

— Вы сравнивали пули и оружие одного образца с пулями и оружием другого образца, чтобы установить, из какого оружия они выпущены?

— Это моя рутинная работа, я ее выполняю ежедневно.

— Я показываю вам пистолет, предварительно помеченный и предъявленный в качестве вещественного доказательства, и спрашиваю вас, проводили ли вы с этим пистолетом какие-нибудь исследования?

— Да, проводил.

— Можете ли вы сказать мне, какого типа этот пистолет?

— Это «узи» калибра девять миллиметров.

— Что это означает? Можете ли вы объяснить присяжным…

— Это боевой пистолет израильского производства, более короткая и более легкая модель полуавтоматического пистолета «узи».

— Когда вы говорите «легкая»…

— Его вес составляет около четырех с половиной фунтов при полном комплекте боезапаса.

— Что означает выражение «полный комплект боезапаса»?

— Ну, он снабжен круглым магазином с двадцатью отверстиями. Это означает, что вы можете без перезарядки сделать из него двадцать выстрелов. Это и означает полный комплект боезапаса. Двадцать пуль.

— Далее вы говорите, что это пистолет девятимиллиметрового калибра. Что это означает?

— Это означает, что пистолет стреляет девятимиллиметровыми пулями от «парабеллума». Это калибр. Девять миллиметров.

— А когда вы говорите, что он короче полуавтоматического пистолета, то какие же это размеры?

— Его полная длина составляет двести сорок миллиметров.

— Может быть, размеры, выраженные в дюймах, будут более понятными присяжным. Можете ли вы перевести нам этот размер в дюймы?

— Без логарифмической линейки…

— Приблизительно. Так, чтобы присяжные могли понять.

— Общая длина составит что-то около девяти с половиной дюймов.

— А длина ствола? Снова в дюймах, пожалуйста.

— Около пяти дюймов.

— Этот пистолет можно держать в руке?

— О, конечно. Он был создан, чтобы держать его в руке. Он относится к классу полуавтоматических пистолетов, известных как ручное оружие.

— Что означает термин «полуавтоматический»?

— Этот термин означает, что для производства каждого выстрела необходимо спускать курок. В противовес полностью автоматическому оружию, где пистолет будет продолжать стрелять до тех пор, пока будет спущен курок.

— Вы хотите сказать, что это оружие способно производить много выстрелов в быстрой последовательности один за другим?

— Да, но не более двадцати. Такова емкость его магазина.

— Но в быстрой последовательности?

— Да. Этот пистолет имеет гашение отдачи. Это обеспечивает ведение быстрого огня с хорошим управлением и точностью.

— Может ли этот пистолет позволить выстрелить, скажем, три раза с быстрой последовательностью выстрелов?

— О да. Безусловно.

— Ваша Честь, я хотел бы предложить в качестве вещественных доказательств три пули от «парабеллума» девятимиллиметрового калибра, извлеченные при вскрытии из тела Антонио Джовани Кареллы.

— Мистер Эддисон?

— Никаких возражений.

— Пометьте эти вещественные доказательства номерами два, три и…

— Ваша Честь, так как в деле ожидается много доказательств такого сорта, можно мне внести предложение пометить все три пули как единое вещественное доказательство, вместо того чтобы…

— Да, хорошо. Пометьте все пули, как доказательство под номером два.

Карелла бросил быстрый взгляд на мать. Она сидела прямо, с непроницаемым лицом, наблюдая за тем, как Лоуэлл вернулся к столу обвинения и поднял еще один запечатанный пластмассовый мешок с печатью, удостоверяющей, что это вещественное доказательство департамента полиции.

— Ваша Честь, — сказал Лоуэлл, — я хотел бы также приложить к делу в качестве вещественного доказательства три пустые гильзы из-под пуль от «парабеллума» калибра девять миллиметров, найденные детективами Уэйдом и Бентом в «Эй и Эль Бейкери Шоп» по адресу 7834, Харрисон-стрит ночью семнадцатого июля прошлого года.

— Нет возражений.

— Пометьте их в качестве вещественного доказательства под номером три.

— И наконец, Ваша Честь, мне бы хотелось предложить в качестве вещественного доказательства три стреляные гильзы и три пули, полученные при опытных стрельбах в отделе баллистической экспертизы полицейского департамента.

— Мистер Эддисон?

— Нет возражений.

— Пометьте их в качестве вещественного доказательства.

— Детектив Хаггерти, я спрашиваю вас сейчас, произвели ли вы сравнительные испытания на всех этих пулях и гильзах?

— Я произвел эти испытания.

— Можете ли вы сказать, что все эти пули выпущены из одного пистолета?

— Да, это так.

— Можете ли вы сказать, что все эти гильзы выброшены из одного пистолета?

— Да, из одного и того же.

— Детектив Хаггерти, какой пистолет вы использовали в ваших опытных выстрелах?

— Боевой пистолет, который вы мне показывали несколько минут тому назад.

Лоуэлл поднял пистолет.

— Вы говорите об этом боевом девятимиллиметровом полуавтоматическом пистолете «узи», проходящем по делу в качестве вещественного доказательства под номером один?

— Да, я говорю о нем.

— И вы хотите сказать, что без всякого сомнения пули, извлеченные из тела Антонио Джовани Кареллы, были выпущены из этого пистолета?

— Да, это так. Следы на извлеченных пулях и пулях опытных выстрелов идентичны.

— Соответственно, были ли стреляные гильзы, найденные на полу булочной мистера Кареллы выброшены из этого пистолета?

— Без всякого сомнения. Следы на найденных гильзах и на гильзах, осмотренных после опытных выстрелов, идентичны.

— Благодарю вас, у меня нет больше вопросов.

— Мистер Эддисон?

Эддисон неторопливо поднялся, покачивая головой еще до того, как подошел к стенду свидетеля, пытаясь произвести на присяжных впечатление, что кто-то здесь ведет недостойную игру и что он намеревается как можно скорее вывести всех на чистую воду.

— Детектив Хаггерти, — сказал он, — когда вы получили пули, извлеченные, как утверждает обвинение, из тела Антонио Джовани Кар…

— Возражение, Ваша Честь! — выкрикнул Лоуэлл, вскакивая с места. — До тех пор, пока против отдела медицинской экспертизы не выдвинуто обвинение, нет никакого сомнения в том, что эти пули извлечены из тела убитого. Здесь нет места словам «как утверждает обвинение», Ваша Честь. Доктор Джозеф Мазлова подписал протокол вскрытия, а также подписал табличку к вещественному доказательству, приложенную к этим трем пулям. Это те самые пули. Я прошу вас проинструктировать мистера Эддисона…

— Вопрос снимается, — сказал Эддисон и снова покачал головой, как будто весь мир — включая его оппонента и присутствующего судью — был против того, чтобы в этом зале восторжествовала справедливость.

— Детектив Хаггерти, — спросил он, — когда вы получили эти пули?

— Вы имеете в виду те пули, которые были извлечены из тела убитого? — спросил Хаггерти. Он работал по многим делам с Кареллой, и ему было бы стыдно, если бы этот законник попытался сегодня каким-нибудь образом запутать дело.

— Пули, помеченные в качестве вещественного доказательства под номером два, — сказал Эддисон, отказываясь повторить то, чему присяжные, как он надеялся, не очень поверят.

— Я получил их восемнадцатого июля прошлого года. На следующий день после убийства.

— Кто направил вам эти пули?

— Доктор Джозеф Мазлова, помощник медицинского эксперта. По требованию детектива второго класса Чарльза Бента из Сорок пятого участка.

— Были какие-нибудь прямые контакты между вами и доктором Мазлова?

— Никаких.

— Между вами и детективом Бентом?

— Да.

— Каков был характер этих контактов?

— Он просил меня определить изготовителя и калибр огнестрельного оружия, из которого эти пули были выпущены.

— И вы сообщили ему эту информацию?

— Да, сообщил.

— Что вы ему сказали?

— Что пули были выпущены из пистолета «узи» калибра девять миллиметров.

— Вы были уверены в этом?

— Я безусловно был уверен в этом.

— Итак, вы знали заблаговременно — задолго до того, как произвели опытные выстрелы из «узи», что пули, извлеченные из тела мистера Кареллы…

Карелла почувствовал, как рядом с ним напряглась его мать.

— …были выпущены из «узи» калибра девять миллиметров.

— Да, знал.

— И вы об этом информировали детектива Бента.

— Да, информировал.

— Итак, каждый из полицейских искал пистолет «узи» калибра девять миллиметров, как орудие убий…

— Возра…

— Я не знаю, что искал каждый полицейский, я знаю…

— Ваша Честь, возражение…

— Да, мистер Лоуэлл?

— У мистера Хаггерти нет никакой возможности узнать, что искал каждый полицейский.

— Поддерживаю.

— Детектив Хаггерти, вы сказали детективу Бенту, что оружием убийства был пистолет «узи» калибра девять миллиметров.

— Я сказал ему, что пули, оформленные как вещественные доказательства, были выпущены из пистолета «узи» калибра девять миллиметров.

— И вы установили это с помощью определенных рутинных испытаний…

— Да.

— Это, как вам должно быть известно, производится в любом отделе баллистической экспертизы в Соединенных Штатах…

— Во всем мире.

— Во всем мире, благодарю вас. Исследования нарезки, калибра, ход винта и всего, что у вас есть…

— Все это глубоко научные…

— Я еще не задал вам вопроса, мистер Хаггерти. Эти исследования безошибочны?

— Исследования безошибочны, да.

— А вы тоже безошибочны?

— Что?

— Вы никогда в своей жизни не ошибались?

— Там, где дело касалось определения калибра и изготовителя неизвестного огнестрельного оружия, я не ошибался.

— А другие ошибки? Совершали вы другие какие-нибудь ошибки в вашей жизни?

— В течение своей жизни каждый совершает ошибки. Я говорю…

— У меня нет больше вопросов…

— Мистер Лоуэлл?

Лоуэлл подошел к стенду свидетеля, засунул руки в карманы пиджака, наклонился вперед и произнес:

— Разве не бесспорный научный факт, что калибр и изготовителя неизвестного огнестрельного оружия можно определить, исследовав пулю, выпущенную из этого оружия?

— Бесспорный факт.

— Разве это не бесспорный факт, что у отделения баллистической экспертизы этого города самая большая и наиболее подробная классификация оружия, чем где бы то ни было в мире?

— Бесспорный факт.

— И что в этой коллекции содержатся современные данные по любому существующему оружию, включая образцы пуль, выпущенных из этого оружия?

— Да.

— Вы сравнивали пули, представленные в качестве вещественного доказательства и извлеченные из тела мистера Кареллы, с образцом пули, выпущенной из пистолета «узи» калибра девять миллиметров?

— Я сравнивал.

— И каковы результаты?

— Все пули были одного калибра, с тем же ходом винта, с теми же количеством и шириной нарезки и того же калибра.

— И именно исходя из этих данных, вы установили, что все они были выпущены из пистолета «узи» калибра девять миллиметров?

— Точно.

— Благодарю вас, у меня нет больше вопросов.

Снова поднялся Эддисон и подошел к стенду свидетеля.

— Мистер Хаггерти, вы утверждаете, что любая пуля, выпущенная из любого пистолета «узи» калибра девять миллиметров, будет иметь одни и те же приметы?

— Нет, сэр. Я этого не утверждал.

— Потому что у меня сложилось впечатление, что пули, извлеченные из тела мистера Кареллы, могли быть выпущены из любого пистолета «узи» калибра девять миллиметров и необязательно…

— Нет, сэр. Такое впечатление было бы неверным. Я сказал…

— Благодарю вас, вы ответили на мой вопрос.

— Ваша Честь?

— Да, мистер Лоуэлл?

— Может свидетель объяснить, что он в действительности имел в виду?

— Ваша Честь, я удовлетворен ответом.

— А я нет, — сказал Ди Паско. — Можете закончить ту мысль, детектив, которую вы хотели высказать.

— Я пытался сказать, что вначале я исследовал пули, извлеченные из тела мистера Кареллы только для того, чтобы определить калибр и изготовителя пистолета, из которого они были выпущены. А вот позднее, когда я получил пистолет, приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства, я был уже в состоянии провести опытные выстрелы, которые доказали, что пули, приобщенные к делу в качестве вещественных доказательств, были выпущены именно из этого пистолета. И это то, что я пытался прояснить, Ваша Честь.

— Это отвечает на ваш вопрос, мистер Эддисон?

— Мне казалось, что на свой вопрос я уже давно получил ответ, Ваша Честь, — сухо заметил Эддисон, — но тем не менее я благодарю свидетеля за его дальнейшие пояснения. — Он отвернулся, от стенда свидетеля и, казалось, собрался идти к столу защиты, но потом сказал: — О да, — и снова подошел к Хаггерти. — Скажите мне, — спросил он, — когда вы получили пистолет, приобщенный к делу в качестве вещественного доказательства?

— Второго августа.

— Как он поступил к вам?

— Он был направлен в отдел баллистической экспертизы на обследование.

— Кем он был послан?

— Лейтенантом Нельсоном.

— Вы имеете в виду Джеймса Майкла Нельсона из Сорок пятого участка?

— Да.

— Был ли он направлен вам с биркой цепи ответственности?

— Да, там была эта бирка.

— Были ли на этой бирке какие-нибудь другие имена? Помимо имени лейтенанта Нельсона?

— Было еще одно имя.

— Не могли бы вы сказать, чье там еще было имя?

— Детектива Рэндалла Уэйда.

— Спасибо, у меня больше нет вопросов.

Карелле показалось, что он заметил тонкую, торжествующую улыбку, спрятанную в бороде Эддисона.

* * *

Это была старая часть города.

Карелла быстро шел через Сити-Холл-парк. Несмотря на резкий холод, по земле бегали голуби, внешне похожие на маленьких старых людей с заложенными за спину руками. Он прошел мимо зеленых свежевыкрашенных скамеек. Здесь, среди торжественных, украшенных колоннами правительственных зданий, царило чувство законности порядка и цивилизации. День выдался холодный, яркий и солнечный. В его ушах еще звенели слова Лоуэлла, отбивавшие хитрые выпады Эддисона. Как из-под земли выросли небоскребы большого бизнеса, расположенные не так уж далеко от величественных серых зданий суда, где Карелла мог бы остаться до повторного перекрестного допроса, который вел Эддисон. Но он спешил на встречу с Мейером, поэтому ему пришлось распрощаться с матерью и покинуть здание суда.

Оснащенная батареей пушек крепостная стена у моря, построенная датчанами столетия назад, все еще выглядела грозно. Массивные пушки, установленные на самом верху стены, казалось, и сейчас еще контролировали подходы к городу со стороны Атлантического океана, хотя их дула давным-давно были залиты цементом. Если взглянуть со стены на самую кромку острова, то можно было видеть в том месте, где встречались две реки, Дикс и Харб, завихрения, вызванные слиянием их вод. Здесь свирепствовал ветер, вырываясь из улиц, приспособленных для движения карет, запряженных лошадьми, но явно узких для автомобилей. Там, где раньше стояли деревянные двухэтажные таверны, появились новые, взметнувшиеся в небо бетонные здания, битком набитые юристами и финансистами. И все-таки — возможно потому, что до Атлантического океана было рукой подать, а он, казалось, волшебным образом уходил к Старому Свету, который дал жизнь этому городу, — здесь еще можно было представить себе, как это все выглядело, когда все жители были юными и невинными. Впрочем, так ли уж невинными, если сумели отвоевать это место у индейцев.

Они пытались застать Мартина Боулза дома еще накануне вечером, но телефон молчал. Когда сегодня утром Мейер позвонил ему в офис, то ему ответили, что мистер Боулз не сможет встретиться с ним до одиннадцати часов, так как утром у него назначена деловая встреча. Теперь, когда Карелла и Мейер шли пешком по улицам старого города, они еще раз взвешивали все факты. Работа полиции всегда заключалась в том, чтобы лишний раз пройтись по каждой позиции. А потом еще и еще, пока в деле не появится какой-то смысл.

— Следует отметить, что когда замешаны деньги, то это все меняет, — сказал Мейер.

— Существенно меняет, — заметил Карелла.

— Это исключает сумасшествие.

— Это также исключает и наркотики.

— Все сводится к тому, что Боулз был должен Тилли деньги.

— Одна из двух причин, Мейер. Любовь или деньги. А теперь скажи мне, почему ты думаешь, что Боулз должен был Тилли деньги?

— Спроси меня о чем-нибудь полегче.

— Хорошо, а как эти звенья стыкуются?

— Обычно заключается соглашение и выплачивается половина оговоренной суммы. Остальное — после завершения сделки.

— Обычно.

— Но Тилли не завершил дело. Он провалил две попытки.

— И все же хотел получить остальное.

— И может быть, именно поэтому он закончил свою жизнь в подвале с пулей в голове и веревкой на шее.

— И поэтому мы находимся здесь, чтобы встретиться с Боулзом, — добавил Карелла.

Офис фирмы «Лауб, Кремер, Стил и Уорт» выглядел вполне современным и немного холодным. На стене против массивной стеклянной входной двери было укреплено электронное световое табло шириной около фута с бегущей световой дорожкой, по которой справа налево бежали символы, бывшие для Кареллы и Мейера китайской грамотой. Ниже на той же стене висели картины, очень ценные по мнению Кареллы, несмотря на то, что он не мог определить имена художников, авторов этих полотен. За деревянной конторкой, окантованной нержавеющей сталью, сидела очень красивая черная женщина в строгом черном костюме. Одна ее рука покоилась на консоли, которая выглядела так, будто с ее помощью можно было запустить ядерную ракету в любую страну земного шара. Ногти на этой руке были очень длинными и очень красными. Губы накрашены такой же по цвету помадой. Как только детективы подошли к приемной конторке, женщина обратила на них взгляд своих карих глаз. Позади нее электронная лента бегущей строкой повторяла информацию, появляющуюся на электронном табло.

— Мистера Боулза, пожалуйста, — произнес Карелла и бросил на столик раскрытый кожаный чехольчик, в котором было его удостоверение.

— У вас есть договоренность? — спросила она.

— Да, у нас есть договоренность, — ответил Мейер.

— Не могли бы вы назвать свои имена? — Она нажала кнопку на консоли и подняла трубку телефона.

— Скажите ему, что здесь находятся детективы Мейер и Карелла.

Женщина сухо кивнула.

— Два джентльмена хотят видеть мистера Боулза, — сказала она в трубку. — Детектив Мейер и…

Одна бровь ее чуть изогнулась.

— Детектив Карелла, — подсказал Карелла.

— …детектив Карелла, — добавила она и стала слушать ответ. — Спасибо, — произнесла она наконец и положила телефонную трубку на консоль.

— Сейчас кто-нибудь подойдет и покажет вам дорогу, — сказала она. — Хотите присесть?

Они сели.

Полицейские явно чувствовали себя не в своей тарелке. Они не знали, что обозначают все символы, бегущие по высокотехничной электронной дорожке, все эти AGC и ВНС, FAL, JNJ и DIS… Что, черт возьми, обозначали эти буквы? Они были полицейскими, и у них не было дохода, который они могли бы куда-нибудь вложить. Своих доходов им хватало только на то, чтобы накормить и одеть свои семьи и хоть изредка сводить их в кино. В общем, они ощущали себя здесь неуютно в своей полицейской форме. Сидели и молча ждали, пока в приемную не вошла блондинка в деловом костюме и туфлях на высоких каблуках, стройная как статуэтка, и не произнесла:

— Мистер Карелла и мистер Мейер?

Оба вскочили со своих мест, будто учитель по арифметике вызвал их к доске решать очень сложную задачу.

— Да, — ответили они одновременно, а грациозная блондинка произнесла:

— Сюда, пожалуйста, джентльмены.

Она повела их мимо конторки, где сидела Нефертити с длинными красными ногтями, сочными красными губами и отсутствующим взглядом, словно размышляя, должна ли она бросить ближнего своего на съедение крокодилам или не должна. Они последовали за блондинкой по длинным тихим коридорам до двери с табличкой, на которой было написано имя Мартина Д. Боулза.

Она постучала.

— Входите, — ответили из-за двери.

Мартин Д. Боулз.

Респектабельный мужчина, ростом около шести футов и одного или двух дюймов, темноволосый, с карими глазами. Улыбка на лице, протянутая для приветствия рука. Отличный костюм, сшитый явно по заказу.

— Джентльмены, — сказал он, — как вы поживаете?

— Мистер Боулз, я детектив Карелла, а это мой товарищ, детектив Мейер, — представился Карелла, пожимая протянутую руку.

Ощущение неловкости не проходило.

— Здравствуйте! — произнес Боулз, энергично пожимая им руки. — Чему могу служить? Связан ли ваш визит с попытками покушения на жизнь моей жены?

— Да, сэр. Это так, — подтвердил Карелла.

— Я так и думал, — проговорил Боулз и кивнул.

— Мы знаем, что мужчина по имени Роджер Тернер Тилли работал у вас какое-то время шофером, — сказал Карелла.

— Видите ли, он работал в таксомоторной компании, — объяснил Боулз. — Машины по вызову. Но он действительно был моим постоянным шофером.

— До весны прошлого года, не так ли?

— Да. Он попал в какую-то неприятную историю…

— И был заключен в тюрьму.

— Да, так я понимаю происшедшие события.

— Вы видели его после того, как он вышел из тюрьмы?

— Нет, не видел.

— Вам известно, что он мертв, не так ли?

— Да, моя жена сказала мне, что вы звонили ей вчера утром…

— Да.

— …и информировали ее.

— Да. Когда вы последний раз видели Тилли живым, мистер Боулз?

— До того, как он попал в тюрьму. Должно быть, в феврале прошлого года.

— Вы знали, что он был освобожден условно?

— Да.

— Как вы об этом узнали, мистер Боулз?

— Видите ли, я беседовал с ним.

— Когда это было?

— Кажется, на прошлой неделе.

— На прошлой неделе? — спросил удивленно Карелла. — А точнее?

— Мне кажется, это было в пятницу. Я помню, что собирался уже уходить. Это было в конце рабочего дня. Эмма и я… моя жена…

Карелла кивнул.

— …У нас были билеты в театр, а до этого мы собирались пообедать. Тилли позвонил около пяти тридцати, что-то около этого.

— С какой целью он позвонил? — спросил Карелла.

— Он сказал, что я должен ему деньги.

— О? — произнес удивленно Карелла. — За что?

— Он сказал, что я нанимал его отвезти меня на семинар, состоявшийся в прошлом году на севере штата, — нанимал его персонально, а не через компанию — и что я отдал ему тогда только половину денег и поэтому должен отдать остальное. Я сказал ему, что тороплюсь в театр, и он дал мне номер телефона, по которому я могу его найти. Я не звонил ему до утра понедельника.

«Это был день, когда Тилли был убит», — подумал Мейер.

— Зачем вы ему позвонили? — спросил Карелла.

— Разрешить этот вопрос. Я действительно нанимал его отвезти меня на север штата. Он для этой цели арендовал где-то автомобиль. Не знаю всех деталей, но уверен, что он сделал больше, чем если бы я вызвал его через компанию. Я собирался полностью с ним расплатиться и покончить с этим. Мне не хотелось, чтобы Тилли думал, что я обидел его.

— В какое время вы ему позвонили?

— В одиннадцать, одиннадцать тридцать, что-нибудь в это время.

— О чем вы говорили на этот раз?

— Разговор был странным. Он упорно настаивал, что я должен ему деньги, и просто требовал, чтобы я приехал в Даймондбек, встретился с ним ровно в двенадцать и передал ему остаток денег. В жизни ничего не слышал нелепее. Требовать, чтобы я куда-то ехал, да еще срочно…

— Но вы поехали на встречу с ним?

— Конечно нет!

— Вы сказали ему, что приедете туда?

— Да, сказал. Чтобы он от меня отвязался.

— Вы собирались сообщить нам, что у вас были эти два телефонных разговора?

— Честно говоря, нет.

— Вы говорили о них вашей жене?

— Нет, не говорил.

— Мистер Боулз, я надеюсь, вы знаете, что ваша жена узнала человека, пытавшегося ее убить…

— Да, я все знаю…

— …и считает, что это был Роджер Тилли.

— Да. Но я не понимаю, как эта идея пришла ей в голову. У этого парня не было никаких оснований, чтобы…

— Вы считаете, что она обозналась. Так?

— Да, думаю, что она ошиблась. У него не было никаких причин, чтобы хотеть ее смерти.

— А как насчет денег, которые, как он утверждал, вы были ему должны? Он мог быть разгневан по этой причине?

— Это приходило мне в голову, но ведь разговор был после этих попыток убить Эмму. Одно с другим не вяжется. Понимаете?

Карелла думал: пока что ничего не вяжется. Он был убежден, что Боулз лжет ему.

— Итак, вы думаете, что деньги, которые вы ему были должны…

— Это он сказал, что я ему должен.

— Да, извините меня, вы не думаете, что все это хоть как-то связано с попытками убийства вне зависимости от того, кто пытался убить вашу жену?

— Думаю, что никак не связано.

— Какие у вас с Тилли сложились личные отношения? — спросил Мейер, приступая к решению следующей задачи. Он также считал, что Боулз лжет. Это было скорее ощущение. Оно выработалось за годы бесед с убийцами и людьми, непохожими на убийц. Вы просто начинаете чувствовать, что вас хотят обвести вокруг пальца.

— У нас хорошие отношения, — сказал Боулз. — Он был одним из лучших водителей компании, которых они мне посылали. Именно поэтому я часто к нему обращался. Я не знал, что в тюрьме он малость свихнулся.

— Вы думаете, что он стал сумасшедшим в тюрьме? — спросил Мейер.

— Видите ли, весь этот шум по поводу денег… — произнес Боулз и покачал головой.

— Вы ничего не были ему должны. Верно?

— Ни цента.

— До этих двух телефонных разговоров, — спросил Карелла, — были ли между вами какие-либо серьезные разногласия?

— Никогда.

— Может быть, требованием денег он выражал свое недовольство?

— Нет, ничего похожего на это.

— И тем не менее ваша жена уверена, что именно он был тем человеком, который столкнул ее с железнодорожной платформы…

— Я знаю, но…

— …а позднее попытался сбить ее машиной.

— Уверен, что она ошиблась.

— И вы уверены, что не должны ему тех денег, о которых он настойчиво вам твердил?

— Да, сколько раз я могу повторять…

— У вас были основания дать ему свою визитную карточку? — спросил Карелла.

— Нет, я говорил вам, что не видел его с февраля прошлого года.

— Мистер Боулз, не могли бы вы сказать нам, где вы были в прошлый понедельник около двенадцати часов дня? Это было позавчера, седьмого января.

Боулз быстро взглянул на Кареллу.

— Может быть, мне пригласить сюда своего адвоката? — спросил он.

— Нет нужды до тех пор, пока вы сами не почувствуете в этом необходимость.

— Что за вопрос, где я был? В чем дело, черт возьми? — воскликнул Боулз, пододвинул к себе календарь записи встреч и гневно его перелистал. — Вот, — произнес он, найдя нужную страницу. — Я был с клиентом до одиннадцати или около того. После я позвонил Тилли. Затем я вышел из офиса…

— Куда собирались пойти?

— У меня была назначена встреча во время ленча.

— С кем?

— С другим клиентом.

— Как его имя?

— Это женщина.

— Назовите ее имя.

— Лидия Рейнез.

— На какое время была назначена встреча?

— На двенадцать. В полдень.

— Где?

— В ресторане «Маргинз».

— Где это?

— На Звауне.

Слово было голландское, сохранившееся еще со времен Питера Стайвесона. Боулз произнес это слово на манер большинства старожилов: Звауне.

— Как найти эту женщину? — спросил Карелла.

— Она очень важный для нас клиент, и я не хочу, чтобы…

— Мистер Боулз, я не уверен, что вы до конца понимаете всю серьезность…

— Я прекрасно понимаю. Но я также понимаю важность…

— Вы ведь знаете, что речь идет об убийстве? — сказал Карелла.

— Да, я понимаю, — сказал Боулз. — Я только предлагаю поискать какой-нибудь другой способ проверки. Я не хочу, чтобы она знала, что полицией ведется какое-то расследование. Когда вкладчики слышат слово «полиция», они моментально думают, что фирма связалась с каким-то нехорошим делом. Я ожидаю в мае повышения в должности и не хочу, чтобы такой важный клиент, как мисс Рейнез…

— Какой другой путь вы предлагаете? — мягким тоном спросил Мейер.

— Я просто не хочу впутывать ее в это дело.

— Но она уже связана с этим делом, — спокойно заметил Мейер, — разве вы не понимаете?

— Думаю, что вы правы.

— Итак, сэр, можете вы сказать нам, где она живет?

— Ну…

— Пожалуйста, — сказал Мейер. — Это облегчит нам всем жизнь.

— Она живет на Чейзе. 475, Чейз-авеню.

— Благодарю вас, сэр, — произнес Мейер.

— Я был бы вам очень признателен, если бы вы не упоминали в разговоре с ней, что расследуете дело об убийстве.

— Мы попытаемся не упоминать, — заверил Мейер и снова приятно улыбнулся.

* * *

Лидия Рейнез владела цветочным магазином, который назывался «Рейнез Форест». Он располагался на пересечении Девидсон-авеню и Перейд-авеню. Название магазина могло навести на мысль, что здесь торгуют удобрениями, но так как никто из заказчиков Лидии не знал ее фамилии, не так уж много людей правильно оценивали то, что значилось на вывеске магазина. Некоторые даже считали, что первое слово в названии было написано неверно. Кстати, швейцар в ее доме на Чейз-авеню тоже сказал детективам, что название ее магазина «Рейн Форест».

Витрина магазина была сплошь заставлена экзотическими цветущими растениями, поражавшими прохожих в любое время года, а уж в январе они выглядели совершенно неправдоподобно. Карелла узнал орхидеи, но здесь были и такие цветы, о существовании которых он даже не подозревал, пурпурные, желтые, оранжевые или золотые. Мейер думал о названии магазина и о том, в каких еще видах бизнеса могла участвовать Лидия Рейнез и какие еще вариации она могла произвести со своим именем. Если бы она импортировала оленину с Дикого Запада, она могла бы назвать свое дело «Дом дождя»? А если бы она торговала уздечками и другой упряжью для конных экипажей, то стала бы называть свое дело «Седла и дожди»?

— Как ты насчет вывески «Никаких дождей»? — громко спросил он Кареллу.

— Что? — откликнулся Карелла.

— Годится для поставщика соли, — заметил Мейер.

— Что? — снова откликнулся Карелла и открыл главную дверь магазина.

— Здесь влажно, — заметил Мейер, пожав плечами.

Однажды, давным-давно, Карелла и Мейер должны были арестовать в Пуэрто-Рико и привезти мужчину, обвиненного в двойном убийстве. Как только они спустились с трапа самолета в Сан-Хуане, то сразу почувствовали, что находятся в тропиках. Ничего общего с обычным ярким солнцем, теплом и влажностью. Главный запах — зловонная смесь плесени, парфюмерии, гнили, буйной растительности и ароматов совершенно незнакомых.

Здесь, в этом частном лесу Лидии Рейнез, был тот же эффект. От растений с гигантскими листьями, заполнявшими все пространство, поднимался туман. Раскрытые цветы смело выставляли свои наряды, казалось, что вокруг них должны летать яркие птички и раздаваться стрекот насекомых. А вдали мог бы лениво плескаться океан.

Лидия Рейнез — если это была она — находилась за прилавком в глубине магазина, суетясь возле цветов: передвигала и меняла их местами, разбрызгивала струю воды над папоротником. Карелле показалось, что ей было где-то за сорок. Это была высокая, подтянутая женщина, внешне похожая на одно из экзотических растений. Золотистые волосы гладко зачесаны, зеленые глаза напоминали яркие листочки. На ней была юбка цвета тропического неба, розовые блузка и свитер и туфли на высоких каблуках того же цвета, что и юбка. Как только зазвенел звонок, она оторвалась от своих дел, улыбнулась, смахнув щеткой засохшие листья на гигантском растении, и произнесла:

— Чем могу служить?

— Мисс Рейнез? — спросил Карелла.

— Да.

— Детектив Карелла, — представился он, показал ей значок и удостоверение личности. — Восемьдесят седьмой участок. Это мой напарник, детектив Мейер.

Ее руки, порхавшие около цветков, остановились.

— Да? — снова произнесла она.

— Нет никакого основания для тревоги, — сказал он, — мы являемся…

— Но я совсем не волнуюсь, — возразила она.

Но ее руки все еще не двигались, а приветливая улыбка на симпатичном лице казалась застывшей. Только зеленые глаза были в движении. Внимательные. Оценивающие.

— Мисс Рейнез, вам знаком мужчина по имени Мартин Боулз? — спросил Мейер.

— С ним что-нибудь случилось? — испугалась она.

— Нет, нет, — успокоил ее Карелла.

— Тогда?..

— Это всего лишь обычное расследование, — сказал Мейер.

Для криминалиста это бы много значило. Но Лидия Рейнез не была криминалистом.

— Вы знаете его? — спросил Карелла.

— Да, он брокер, работающий с моими вкладами, — объяснила она, — в фирме «Лауб, Кремер, Стал и Уорт».

— Когда вы видели его в последний раз? — спросил Карелла.

— Он исчез или что-нибудь в этом роде?

Она выглядела озадаченной. С ним ничего не случилось, иначе они тут же сказали бы ей об этом. В настоящее время они хотели только узнать, когда она видела его в последний раз. Почему? Но если он не исчез или что-нибудь в этом роде, то зачем? Все это было ясно видно на ее лице и в ее глазах. Она была либо очень хорошей актрисой, или Боулз не звонил ей с предупреждением об этом визите.

— Нет, он не исчез, — успокоил Мейер, приятно улыбаясь и кивая. — На самом деле мы только что его видели… Когда это было, Стив? Полчаса назад? Сорок минут?

— Что-то около этого, — подтвердил Карелла.

Она несколько расслабилась. Они все еще не сказали ей, что Боулз использовал встречу с ней в понедельник в качестве алиби. Они хотели услышать это от нее самой.

— Вы не могли бы сказать, когда вы видели его последний раз? — спросил Мейер.

— Я с ним завтракала в понедельник, — сказала Лидия. — Я уверена, что у меня в книге есть об этом запись.

Она еще раз ласково прикоснулась к цветочной икебане, взглянула на нее оценивающим и восторженным взглядом, затем подошла к маленькой полке возле холодильных камер, с прозрачными дверцами, и села на стул позади полки. При этом она, как было видно Карелле, скрестила свои красивой формы ноги и открыла ящик, в котором лежала книга записей. Это был толстый блокнот, обтянутый черной кожей. Она быстро открыла его на том месте, где широкая бумажная закладка отмечала текущий день, и стала перелистывать назад.

— Да, здесь это есть, — произнесла она и подняла глаза. Точно те же слова, которые произнес Боулз, когда нашел нужную запись в своем календаре.

— Да. Это было в понедельник, седьмого числа.

— На этот день у вас с ним был намечен завтрак, — сказал Карелла.

— Да, — согласилась она. — Здесь есть запись. — Она развернула страницу так, чтобы он смог в этом убедиться. В витиеватой записи от руки, которую Карелла посчитал ее собственной, он прочел следующие слова:

Martin Bouls

Margins С12

— Это название ресторана? — спросил Мейер, заведомо зная ее ответ. — «Маргинз»?

— Да. Это рядом с биржей. На Зваун.

Она также произносила слово, как Звауне. Но ее выговор указывал на то, что родилась она явно не здесь.

— Мистер Боулз был уже на месте, когда вы пришли? — спросил Карелла.

— Да, он уже был там.

— Вам не надо было его ждать? Не было никаких задержек?

— Нет, он сидел у бара.

— Это большой ресторан — «Маргинз»?

— Достаточно большой.

— Там было много людей?

— Я не заметила. Зачем? Что он сделал?

Оба детектива знали, что рано или поздно наступит момент, когда она задаст этот вопрос.

— Ничего такого, о чем бы вы не знали, — заверил Мейер и снова приятно улыбнулся. Старый дядюшка Мейер… Ты можешь не верить тому, другому, с китайскими глазами, но на меня можешь целиком положиться.

— Тогда зачем все эти вопросы? — спросила она.

— Просто рутинная проверка, — объяснил Карелла.

— Конечно, — согласилась она, — а я принцесса Ди.

— Когда вы сделали эту запись о ленче? — спросил Мейер.

— Не имею представления. Мы с Мартином периодически встречаемся и обсуждаем мои вложения. Может, это я позвонила ему, а может, он. Я просто не помню. Так что же все-таки произошло?

— Ничего, — ответил Карелла.

— Конечно, — снова сказала она.

Ее глаза сфокусировались на его глазах. Он никогда в жизни не ощущал такого напряжения, исходившего от взгляда. Зеленый источник света — лазерные лучи — так Карелла определил ее глаза. Они требовали сказать о цели визита. В какой-то момент Мейер ощутил даже желание выложить все карты на стол. И с трудом подавил его.

— Откуда вы родом? — спросил он.

— Из Чикаго, — ответила она. — Почему вы об этом спрашиваете?

* * *

Карелла пошел к ней, когда она была одна, и пошел один. Кое-что ему хотелось обсудить в частной беседе. Пусть это не выглядит как визит двух полицейских чиновников, облаченных в тяжеленную форму. Она сказала ему, что пришла домой только что и предложила что-нибудь выпить. Было четыре часа дня. Он отказался, объяснив, что все еще находится при исполнении служебных обязанностей. Она взяла его пальто, повесила в шкаф в прихожей, после чего они перешли в гостиную, представлявшую собой сочетание кожи и стали. Он сел на стул.

— Миссис Боулз, — сказал он, — у вас есть какие-либо основания считать, что ваш муж желает вашей смерти?

Она замерла, не находя слов.

— Миссис Боулз? — повторил он.

— Нет. Конечно нет. Что вы имеете в виду? Мартин? — сказала она.

— Да, мадам. У вас в последнее время были какие-нибудь неприятности?

— Нет, мы…

— Я имею в виду, в вашей супружеской жизни.

— Да, я понимаю. Нет, определенно нет. Мы…

— Он когда-нибудь упоминал о разводе?

— Нет, нет, мы очень…

— Или как-нибудь косвенно предлагал это?

— Нет, мы очень счастливы.

— Были ли у вас недавно какие-нибудь острые споры?

— Нет.

— Или, может быть, что-нибудь в этом роде?

— Нет.

— Он когда-нибудь бил вас?

— Нет, вы имеете в виду…

— Я имею в виду, бил ли он вас когда-нибудь? Физически.

— Нет. Никогда.

— Или грозил побить?

— Нет.

— Миссис Боулз, мне очень жаль, что я вынужден спрашивать вас об этом, но это очень важно. У вашего мужа есть другая женщина?

— Нет, насколько я знаю, у него нет другой женщины. Мистер Карелла, действительно…

— Я сожалею, но вынужден задавать эти вопросы. В вашей жизни есть другой мужчина?

— Разумеется, нет!

— У вашего мужа нет никаких причин желать вашей смерти?

— Никаких.

— Или желать, чтобы вы ушли из его жизни…

— Нет.

— Как составлено ваше завещание, миссис Боулз? Поверьте, мне не доставляет никакого удовольствия спрашивать вас об этом. Но уже были совершены два покушения…

— Как вы могли подумать, что Мартин?..

— Потому что он звонил Тилли в то утро, когда тот был убит.

— Тилли?

— Чтобы обсудить вопрос о деньгах, которые, как сказал Тилли, ваш муж был должен ему.

Она посмотрела на него.

— Да, — сказал он.

Она продолжала пристально смотреть на него. Кажется, наступало прозрение.

— Я сожалею, — произнес он.

— У меня никогда не было основания думать…

— Я могу это понять.

— Я просто никогда… — Она не закончила фразу.

Она теперь размышляла. Обдумывала все, что он ей рассказал. Взвешивала, возможно ли…

— У нас составлен брачный договор, — сказала она очень спокойно.

— Что в нем сказано, миссис Боулз?

— В случае, если… если нам придется разводиться, я получаю половину всего, что он имеет в настоящее время, и того, что он заработает в будущем.

— Понятно.

— И… мы также упомянуты в завещаниях друг друга. Как наследники. Кто уходит из жизни первым…

Она покачала головой.

— Эти документы связаны с большими деньгами, — сказала она.

Карелла ждал.

— Его отец оставил ему свыше миллиона долларов… и, конечно, у него самого очень хорошо идут дела. По-видимому, весной этого года он станет партнером в фирме.

Она снова покачала головой.

— Я просто не могу в это поверить. Если вы говорите, что он звонил Тилли…

— Да, он сам сказал об этом.

— Тогда, ну… я думаю, что он звонил. И я предполагаю, что если он планировал развод, то… Нет, он не такой, я знаю. Мы любим друг друга. И если вы предполагаете… Я хочу сказать, что я не знаю, что вы предполагаете, но мне кажется, вы пытаетесь сказать, что Мартин связался с этим Тилли, чтобы…

— Да, миссис Боулз, я предполагаю такую возможность.

— Если все так, то зачем бы он стал нанимать этого Дерроу?

— Кто такой Дерроу? — спросил удивленный Карелла.

— Частный детектив.

— Что? — воскликнул Карелла. Он был очень удивлен. — Для чего он нанял частного детектива?

— Докопаться до истины. Найти того, кто пытался убить меня. Поэтому вы видите…

— Когда это было? — спросил он.

— Он нанял его с понедельника.

— Расскажите об этом поподробнее.

— Я не вижу никаких оснований что-либо скрывать. Этот человек занимается своим делом на законном основании, он является…

— Откуда вы об этом знаете?

— Я проверила.

— Мне бы хотелось, чтобы вы мне дали возможность проверить самому.

— Оказалось, что это так просто сделать. Он дал мне свою визитную карточку, и я позвонила в Чикаго…

— Ваш муж нанял частного детектива из Чикаго?

— Да.

— Почему? Разве у нас тут своих не хватает?

— Я не знаю почему. Он, по-видимому, хороший специалист.

— И вы сказали, что звонили в Чикаго?

— По номеру телефона, который был указан в его визитной карточке. Это действительно сыскное агентство.

— Вам известно, почему ваш муж нанял детектива?

— Я только что говорила вам. Чтобы защитить меня. И найти того, кто пытался меня убить.

— Ну хорошо. Теперь Тилли мертв, и он не может уже этого сделать, верно? Назовите мне еще раз имя этого человека.

— Эндрю Дерроу.

— Как произносится это имя по буквам?

— Д-Е-Р-Р…

Карелла был уже убежден, что это липа. Частный детектив по имени Дерроу? Как в Кларенсе?

— …О-У.

— А название его сыскного агентства?

— «Э.Н. Дерроу Инвестигейшнз».

«Я могу поручиться, что это липа», — подумал Карелла.

— У вас еще есть эта карточка?

— Да.

— Можно мне посмотреть?

— Она в моей сумочке.

Она вышла из комнаты, но скоро вернулась и вручила ему то, что должно было подтвердить род занятий хозяина карточки. Когда имеется такая визитка с указанными в ней данными, никто уже не спрашивает удостоверения. Он переписал имя, адрес и номер телефона, напечатанные на лицевой стороне карточки, и тут же вернул ее. Он поблагодарил Боулз за время, которое она ему уделила, и сказал, что будет работать в контакте с ней. Из всего того, что она рассказала ему, его больше всего беспокоили условия брачного договора, но он постарался сейчас не думать об этом. Он также был в полном недоумении, почему Мартин Боулз нанял пришлого человека из Чикаго защищать свою жену от покушений. Да, темных мест было немало.

* * *

Вернувшись в участок, он позвонил по номеру, списанному с визитной карточки. Автоответчик сообщил:

«Вы позвонили в бюро „Дерроу Инвестигейшнз“. Я сейчас нахожусь вне пределов досягаемости, но вы можете оставить запись после того, как услышите гудок. Я свяжусь с вами, как только вернусь в город. Спасибо».

«Дерроу Инвестигейшнз», — подумал он и набрал номер 1-312-555-1212.

— Справочное, — ответил чей-то голос.

— Я хотел получить информацию в Чикаго, — сказал он, — о фирме «Дерроу Инвестигейшнз» на Саут-Кларк-стрит.

— Как произнести это имя по буквам? — спросила она.

— Д-Е-Р-Р-О-У.

«Как в Кларенсе», — подумал он.

— Одну минутку, пожалуйста, — сказала оператор.

Он подождал.

— Я сожалею, сэр. У нас ничего не зарегистрировано под этим названием.

— Можете поискать на имя Э.Н. Дерроу? — попросил он.

— Буква «Н» как в слове «Ненси»?

— Да, пожалуйста.

— Один момент.

Он снова стал ждать.

Когда она снова вызвала его, то заявила:

— Под этим именем тоже ничего нет, сэр.

— Вы уверены?

— Да, сэр.

— Спасибо, — сказал он и повесил трубку.

Карелла поразмыслил некоторое время, затем просмотрел свою личную записную книжку в поисках номера справочного телефона общественных агентств. Когда он дозвонился, ему ответил женский голос. Он рассказал, что расследует убийство и что ему необходимы имя и адрес персоны в Чикаго, номер телефона которого ему известен. Оператор сказала, что вскоре ему ответят. Ей потребовалось всего три минуты, чтобы вывести на компьютер номер телефона 87-го участка. Когда она снова соединилась с Кареллой, то попросила у него номер телефона в Чикаго и пообещала, что свяжется со своей напарницей с той стороны. Спустя десять минут она сообщила, что запрашиваемый номер является закрытым.

— Я не понимаю, как это, — произнес он.

— Это значит, что номер отсутствует в справочниках. Это непубликуемый номер.

— Я говорю с оператором по общественным агентствам?

— Да, сэр. Это так и есть.

— И эти запрещения распространяются на полицию?

— Да, сэр.

— Мне в прошлом давали сведения по непубликуемым номерам телефонов, — сказан он.

— Я сожалею, сэр, — ответила она, — но, может быть, вы имеете в виду просто не входящие в справочники номера.

— Нет, я имею в виду непубликуемые номера. Я здесь веду дело об убийстве.

— Да, сэр, я понимаю это. Но я не имею права давать вам непубликуемый…

— Чикаго сообщил вам имя и адрес по этому номеру телефона?

— Нет, сэр. Чикаго не дат мне такой информации.

— С кем вы там говорили?

— Я могу дать вам номер компании «Иллинойс Белл», сэр, но они, как мне показалось, настроены очень решительно.

— Дайте мне их номер, пожалуйста, — попросил он.

— Да, сэр, — сказала она и продиктовала ему номер телефона.

Карелла набрал этот номер.

— «Сабрина Гроун», — ответил женский голос.

Карелла почувствовал, что попал в переплет.

— Да, — сказал он, — это детектив Карелла из 87-го участка в Айсоле.

— Да? — ответила она.

— С кем я говорю, пожалуйста?

— Миссис Фишер.

— Миссис Фишер, я веду здесь дело об убийстве. У меня есть номер телефона в Чикаго, который, как я понимаю, непубликуемый…

— Да, сэр?

— Мне необходимы имя и адрес хозяина этого телефона.

— У вас должен быть ордер от суда…

— Это ведь дело об убийстве, — заметил он.

— Вам все равно необходимо письменное разрешение, чтобы мы выдали вам эту информацию.

— Видите ли, это связано с некоторыми трудностями…

— Да, сэр?

— …оформления, так как я все время нахожусь здесь, а вы находитесь…

— Да, сэр, но это единственно возможный путь.

— Вы имеете в виду необходимость получения ордера от суда в Иллинойсе?

— Да, сэр. Здесь ведь Иллинойс.

— Это как раз то, о чем я говорил. Человек был убит здесь, у нас…

— Да, сэр.

— И обычно, когда мы ведем расследование…

— Все распоряжения нам должны исходить от наших судебных властей, сэр.

— Я хочу сказать, что в подобных ситуациях телефонная компания обычно…

— «Иллинойс Белл» получает в год от восьми до девяти тысяч таких просьб, сэр. И поэтому, сэр, вам все равно необходим судебный ордер.

— Имеете вы какого-либо рода договоренности с полицейским управлением в Чикаго? — спросил Карелла. — Мы там…

— Сэр, вы работаете в полицейском управлении Чикаго?

— Нет, я говорил вам…

— Тогда вам следует иметь судебный ордер.

— Благодарю вас, — произнес он и повесил трубку.

Карелла снова стал рыться в собственной записной книжке и нашел номер телефона полицейского управления в Чикаго, набрал его и изложил ответившему ему сержанту свою просьбу. Сержант соединил его с детективом по имени Райли. Пришлось снова все объяснять этому Райли. Он также рассказал ему о беседе с миссис Фишер.

— Да, когда захотят, они становятся занудами, — сказал Райли, — но вот что вам следует сделать. Вы должны позвонить в отдел заявок. Посмотрите номер телефона в справочнике «Лидс Нетуорк». Скажите им, какое дело вы ведете и почему вам нужна эта информация. Руководитель отдела сыска направит эту просьбу в свой отдел, и там выполнят это задание.

— Вы не можете достать для меня письменное разрешение?

— Нет, это невозможно.

— Но она сказала…

— Да, но у нас там постоянно работает специальный офицер безопасности. Для активного расследования… Вы ведь говорили об убийстве, верно?

— Да, я говорил об убийстве.

— Он обычно дает необходимую информацию сразу по телефону.

— Хорошо, — сказал Карелла. — Сколько времени это займет?

— Сегодня, сразу после полудня, приемлемо? — спросил Райли.

* * *

Телефонный звонок из полицейского управления последовал полчаса спустя. Карелле сообщили следующую информацию:

«Непубликуемый номер телефона, напечатанный на так называемой визитной карточке Эндрю Дерроу, принадлежит человеку по имени Эндрю Денкер, проживающему по адресу Вест-Веллингтон, а не Саут-Кларк-стрит».