Сыщикам из Восемьдесят седьмого это уже начинало нравиться.

Во всяком случае, если уж непременно должно состояться ограбление банка, а в их практике такое случалось сплошь и рядом, то хорошо уже хотя бы то, что кто-то пытается внести в этот типовой проект немного выдумки. В конце концов, что это за блестящее ограбление, когда какой-то уголовник входит в банк, сует пушку под нос кассиру и говорит: «Это налет!» Нет, что ни говори, Глухой пытался хоть немного развеять общую обстановку скуки и монотонности, царившую в детективном отделе.

— Ну а это кто такой? — спросил Бернс Хоуза.

Тот посмотрел на портрет, извлеченный из конверта, прибывшего во вторник утренней почтой, и сказал:

— Смахивает на Мейера.

— Только у Мейера воло с куда меньше.

— Ничего в этом смешного я не вижу, — мрачно откликнулся Мейер и, бросив взгляд на портрет, сказал: — Скорее, он похож на моего дядю Морриса, который живет в Нью-Джерси.

— Он не актер? — спросил Хоуз.

— Дядя Моррис? Нет, у него галантерейный магазин.

— Я про этого парня.

— Не похоже, — сказал Бернс. — Слишком вид интеллигентный.

— А может, и актер, — сказал Мейер. — Из фильма «Большие надежды».

— Да, вид у него английский.

— Или из «Холодного дома», — продолжал Мейер.

— Похож на юриста, — сказал Хоуз.

— А может, это сам Диккенс? — гнул свое Мейер.

— Запросто. Английские писатели и английские юристы очень похожи.

— А может, это какой-нибудь знаменитый английский убийца?

— Сексуальный маньяк!

— Все англичане — сексуальные маньяки.

— Во всяком случае вид у него как у сладострастника, — сказал Бернс.

— Все дело в прическе.

— И галстук интересный.

— Но кто он? — спросил Бернс.

— Бог его знает, — ответил Мейер.

Глухой приподнял грифельную доску и спросил:

— Пока все ясно?

— Ну да, — сказал Гарольд. — Я проникаю в хранилище вместе с управляющим…

— Его фамилия Алтон.

— Ну да. Я забираю деньги и потом веду его назад в кабинет.

— А тем временем мы с Дэнни подъезжаем на машине к окошку кассира, — сказал Роджер.

— А вы, Флоренс?

— У моей машины заглохнет мотор у въезда на аллею.

— Когда мы оказываемся в кабинете, — продолжал Гарольд, — я даю ему по башке и связываю.

— Я вылезаю из машины и разбиваю стекло, — сказал Дэнни.

— А я выбегаю из кабинета управляющего, несусь к окну и выпрыгиваю наружу, — продолжил Гарольд.

— Я помогаю ему сесть в машину с деньгами.

— А я даю газ! — сказал Роджер.

— А я подбираю вас, мистер Таубман, когда вы выходите из банка, — сказала Флоренс.

— И мы даем деру!

— Полный порядок, — сказал Глухой. — Вопросы есть?

— Мы возвращаемся сюда?

— Нет. Я уже заказал номера в «Алистере».

— А почему мы поедем именно туда?

— А почему бы нет?

— Чем плох этот отель?

— Я выбрал его для наших встреч, потому что он не бросается в глаза. А вообще-то это клоповник.

— Вот я про то и говорю. «Алистер» уж больно на виду, — сказал Гарольд. — Зачем светиться?

— Не бойся. Ты, Роджер и Дэнни — три респектабельных бизнесмена. Я и Флоренс — муж и жена, прибывшие из Лос-Анджелеса. Мы встречаемся в нашем номере и делим деньги. А в субботу разбегаемся.

— Пятьсот тысяч долларов, — сказал Гарольд и присвистнул.

— Плюс-минус несколько тысяч, — добавил Глухой. — Еще вопросы?

— Меня смущает этот обман, — сказал Роджер.

— Это уж моя проблема! — сказал Глухой. — Ты должен делать, что тебе поручено. Надеюсь, сто тысяч долларов несколько успокоят твою совесть?

— Да, но…

— Я не хочу никаких шатаний в команде, Роджер. Если ты передумал, так и скажи. Только в четверг будет генеральная репетиция. Тогда я и назову место операции. До тех пор каждый волен решать… Только уж, пожалуйста, имейте совесть и скажите «нет» заранее, чтобы я мог найти замену.

— Я думаю, что я соглашусь, — пробормотал Роджер.

— Нет, так дело не пойдет. Говори прямо: да или нет.

— Да.

— Отлично. Итак, может, мой замысел вызывает сомнения у кого-то еще?

— Меня смущает пункт первый, — сказал Дэнни.

— Я еще не встречала человека, которому можно было бы верить, — сказала Флоренс. — И наверное, не могу требовать, чтобы кто-то безоговорочно доверял мне.

— А ты, Гарольд?

— Мне нужны эти сто тысяч, — коротко ответил тот.

— В таком случае, по-моему, мы обо всем договорились, — сказал Глухой.

Патрульный Майк Ингерсолл появился в отделе в четыре часа дня. Пятнадцать минут назад он сдал дежурство и уже переоделся в уличную одежду — коричневые брюки, коричневую рубашку, куртку на молнии. Клинг сидел за столом и показывал миссис Унгерман фотографии уголовников, в надежде, что она увидит того человека, с которым «танцевала» в своей квартире в прошлый четверг. Клинг помахал Ингерсоллу, чтобы тот подошел, а Ингерсолл подал знак Клингу, что если тот занят, то он не хочет его беспокоить. На это Клинг дал понять, что Ингерсолл ему вовсе не помешает. Миссис Унгерман обратила внимание на этот обмен знаками и повернула голову к перегородке.

— Здравствуйте, миссис Унгерман, — сказал Ингерсолл и дружески улыбнулся.

— Здравствуйте, — пробормотала та, не понимая, с кем разговаривает.

— Патрульный Ингерсолл, — напомнил тот.

— Ах, да, конечно, — заулыбалась женщина. — Просто я вас не узнала без формы.

— Я сейчас, Майк, — сказал Клинг.

— Не торопись, — отвечал тот и, подойдя к доске объявлений, стал изучать картинную галерею, составленную из посланий Глухого. Ингерсолл не знал о появлении Глухого и решил, что это просто какая-то местная шутка сотрудников детективного отдела. Миссис Унгерман тем временем просматривала фотографии известных квартирных воров и качала головой. Потом она встала и, выслушав благодарность Клинга за содействие, направилась к выходу. Она улыбнулась Ингерсоллу и, сказав «Была рада вас видеть», удалилась. Ингерсолл подошел к Клингу.

— Ну как, что-нибудь прояснилось?

— Ровным счетом ничего.

— У тебя есть минутка? — спросил Ингерсолл, присаживаясь за стол.

— Только не говори, что случилась очередная кража, — сказал Клинг.

— Нет, нет, в этом смысле как раз полный порядок. Неделя выдалась спокойная, вот о чем я тебе хотел сказать. — Он наклонился к Клингу и понизил голос, словно боялся, что их подслушают. — Как насчет того, чтобы соорудить ловушку нашему артисту?

— Хочешь устроить засаду в какой-то пустой квартире?

— Да.

— Сам думал об этом. Но лично у меня есть сомнения, что это сработает.

— Почему?

— Видишь ли, если этот тип пасет квартиру, а потом уже делает ход, он углядит, как мы туда засылаем человека.

— Да, но мы ведь все равно зашли в тупик. Ничего другого не остается.

— У меня есть один след, — сказал Клинг. — Надо проверить вариант, а потом уже отправляться в засаду.

— Есть след? Какой? — Ингерсолл вытащил записную книжку. — Не посвятишь в детали?

— Этот парень оставил в квартире Блер ручку.

— Красивая девушка, — сказал Ингерсолл.

— Красивая, — отозвался Клинг, надеясь, что реплика прозвучала достаточно нейтрально. — Я вышел на типа по фамилии Липтон. Ранее дважды судился.

— Квартирные кражи?

— Нет. Хулиганство и подлог.

— Местный?

— Нет, живет в Калмспойнте.

— Правда? А где? Я ведь тоже из Калмспойнта.

— Он работает в агентстве по продаже недвижимости на Ашмид-авеню, а живет в районе Девяносто восьмой и Авроры.

— Недалеко от меня. Могу чем-то помочь?

— Ты слишком уж похож на полицейского, — улыбнулся Клинг.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Липтон водит дружбу с танцовщицей из бара «Эй! Эй».

— Знаю такое место.

— Хоуз на днях пытался ее расколоть, но она сразу его вычислила.

— У Коттона уж точно вид полицейского. Ты уверен, что мне нет смысла попробовать?

— Я думал послать Уиллиса.

— Да, Уиллис — то, что надо. Но ты уверен, что пока не следует устраивать засаду? Вдруг сработает?

— Мне кажется, это лишняя трата времени, Майк.

— Последний раз он выходил на сцену пять дней назад. Когда залез к Унгерманам. Вряд ли он так долго будет сидеть сложа руки. Может, он решил переждать, потому как хозяйка видела его?

— Не думаю. Он же не собирается снова к ним залезать, так?

— Согласен.

— Мне кажется, Берт, он решил обчистить как можно больше квартир, пока народ еще устраивает себе зимне-весенние каникулы.

— То есть?

— Сам посуди. Двенадцать краж в феврале и марте и три за последние две недели. Сколько, значит, всего? Много.

— Много.

— Сейчас апрель. Люди еще ездят в теплые края. В мае и июне все сидят в городе. Потом снова начнут разъезжаться. Значит, в его распоряжении не так уж много времени. Скоро у него наступит вынужденный перерыв. Он и так промахнулся с Унгерманами.

— Ну и что ты предлагаешь?

— А ты?

— Я твердо знаю, что людей нам никто не даст.

— Может, мне поговорить с капитаном Фриком?

— Поговорить ты можешь, только толку не будет. Лично я готов оказать тебе содействие, но не думай, что мы получим людей. И так мы зашиваемся.

— Хорошо, но ты-то готов?

— Когда?

— А прямо сегодня вечером.

— Готов.

— Вдруг нам повезет? А если нет, подежурим и завтра. У меня смена с четырех до двенадцати будет только на той неделе. Но я и тогда готов поработать. Я готов дежурить, пока мы не сцапаем этого сукина сына!

— Но нам хотя бы изредка надо и спать, — улыбнулся Клинг.

— Вот схватим его, тогда и отоспимся, — улыбнулся в ответ Ингерсолл. — Слушай, Берт, буду с тобой откровенен, мне хочется его поймать, чтобы все-таки немножко поправить свои финансовые дела. Ты сам посуди — я работаю уже двенадцать лет, дважды получал благодарности в приказе за отвагу, а зарабатываю всего одиннадцать штук в год. Пора мне как-то подсуетиться. Я ведь в разводе.

— Правда? Я не знал.

— Да, стало быть, приходится платить алименты. А кроме того, думаю, не жениться ли опять. Есть у меня одна симпатичная девица на примете. Берт, я говорю с тобой как с родным братом. Если удастся сцапать этого типа, для меня это будет шанс…

— Я тебя понимаю, Майк.

— Тогда я проверю эти квартиры — нужно знать наверняка, что хозяева еще не возвращаются. Я тебе потом позвоню.

— Ладно.

— Ты возьмешь рации или мне этим заняться?

— А рации-то зачем?

— Ну, видишь ли, прошлый раз у парня вышла осечка, и теперь он может вооружиться. Если у нас возникнут проблемы, хорошо бы иметь возможность вступить в контакт друг с другом.

— Ладно, я об этом позабочусь.

— Отлично. Тогда жди звонка.

— Пока, — сказал Клинг и, поглядев вслед Ингерсоллу, который вышел в коридор и зашагал к железной лестнице, удивился, почему Майк так низко расценивает свои шансы на повышение. Сейчас он ведет себя как комиссар полиции.

Хэл Уиллис был опытный и смекалистый сыщик. Он отправился в «Эй! Эй!», проговорил сорок минут с Рондой Спир, купил ей шесть порций кока-колы, загримированной под виски, но ушел практически с пустыми руками.

Уиллис совсем не был похож на полицейского, да и пушку он с собой не взял, поскольку его предупредили, что Ронда Спир умеет быстро разобраться, вооружен посетитель или нет. Однако он не сомневался, что на все его вроде бы невинные вопросы она не дала ни одного честного ответа. Похоже, после неудачи Хоуза она была не расположена откровенничать с мужчинами, которые не являлись завсегдатаями. Если ты не знаешь наверняка, кто сыщик, а кто нет, лучше держаться так, словно все тут сыщики. Особенно если тебе есть что скрывать. Это было единственной положительной догадкой Уиллиса. Он не сомневался, что Ронде Спир приходится скрывать очень многое.

Во всем остальном это была чистая трата времени.

Не более плодотворной оказалась операция Ингерсолла и Клинга, с той лишь разницей, что на нее они убухали куда больше времени. Они куковали в пустых квартирах в пределах одного квартала и ждали, когда пожалует вор. Время от времени они вступали в переговоры по рации, и это вносило некоторое оживление в их унылое дежурство, не позволяя заснуть. В семь утра они покинули свои засады, так ничего и не добившись.