Хромой Дэнни был осведомителем и в качестве такового считал, что отвращение американцев к подобной деятельности было заговором, возникшим в начальной еще школе и предназначенным для лишения его профессии, которой он владел безукоризненно. Он часто подумывал о том, чтобы нанять какого-нибудь литератора или журналиста, способного вызвать у общественности более снисходительное отношение к себе подобным, но всякий раз у него хватало разума сообразить, что это отвращение так глубоко укоренилось в сознании американцев, что простой подменой облика тут не обойтись. Он был не в силах понять, почему люди считают доносительство недостойным. Не мог он понять также, почему большинство законопослушных граждан приняли за одну из нравственных заповедей принцип, получивший начало, а также весьма поощряемый и проводимый в жизнь в уголовном мире. Он знал только, что если человек видит, как кто-то совершает нечто дурное, то весьма неохотно сообщает об этом властям, тем более что отчасти им овладевает и страх перед возмездием, а поэтому люди и придумали себе мораль: не доноси.

А почему бы не донести?

Дэнни очень нравилось быть осведомителем.

Он был первоклассным сборщиком слухов, уши его всегда улавливали самую разнообразную информацию, которая носилась в воздухе, а мозг состоял из отсеков, в которых хранились зародыши с виду совершенно бесполезных сведений, которые, когда происходила их переоценка, развивались, превращаясь в весьма существенные данные. Он превосходил всех в умении отсеять и отсортировать, сличить и систематизировать – всему этому он научился еще мальчишкой, когда схватка с полиомиелитом заставила его почти целый год провести в постели. Когда ты не можешь выйти из спальни, ты начинаешь придумывать, чем бы развлечь себя. Хромой Дэнни, учитывая его умение развлечь себя, мог бы стать банкиром или руководителем международного картеля, если бы не родился и получил воспитание на Калвер-авеню, которая была далеко не лучшим местом в городе. Родившись же на Калвер-авеню и отдавая должное судьбе, он мог бы стать одним из лучших в мире похитителей драгоценностей или – что более реально – сутенером. Однако ни тем, ни другим он не стал. Вместо этого он стал осведомителем.

По-настоящему его звали Дэнни Нелсон, но никто об этом и не знал. Даже письма, адресованные Хромому Дэнни, доставлялись преданным ему почтальоном, который считал Дэнни ветераном первой мировой войны, раненным в Арденнах, а никак не осведомителем. По правде говоря, очень мало людей знали о том, что он осведомитель, поскольку профессию эту никак не стоит афишировать, дабы однажды в темноте не обнаружить, что на тебя наведен не один, а сразу несколько пистолетов. Пустить по своему следу торпеду – как издавна выражаются некоторые – не слишком-то приятно, даже когда ты не хромаешь. А уж если тебе суждено прихрамывать, то бегать быстро совсем нелегко, и поэтому Дэнни ввел в принцип избегать всяческих трений с владельцами торпед и модного нынче оружия, не оставляя по возможности никаких следов на улицах города.

Дэнни говорил всем, что он грабитель.

Таким образом, он охотно был принят в этот социальный слой, что весьма способствовало задушевным беседам с ворами самых различных категорий. Всякий раз, когда они изливали перед ним душу, Дэнни тотчас отпирал отсеки у себя в мозгу и начинал собирать данные, укладывая их то туда, то сюда, не пытаясь оценивать и сортировать, но надеясь, что все это когда-нибудь само собой прояснится и пригодится.

Двадцатидвухлетний грабитель поведал Дэнни, что ему требуется новое заднее колесо для «олдсмобила» последней марки, – не знает ли Дэнни, где купить? Дэнни и вправду знал, кто торгует краденым, правда, человек этот был не очень надежным – он уже, по крайней мере, трижды отсидел в тюрьме, разве на такого можно положиться? И пока он интересовался про колесо для своего молодого друга, скупщик краденого, между прочим, упомянул о том, что во вторник вечером ограбили меховой склад на Десятой авеню, пустив ночному сторожу пулю в лоб, от чего старик, конечно, отправился на тот свет. Дэнни с участием выслушал скупщика, а на следующий день встретил жену своего молодого друга, которая раньше была проституткой, но теперь ее социальный статус значительно повысился, поскольку она вышла замуж, и героин ей покупал муж – и смотрите-ка! – на ней шикарная норковая шуба вроспуск, на что ушло не меньше четырехсот ярдов норки. Дэнни понятия не имел, что такое сшитая вроспуск шуба, но зато не сомневался, что эта самая норка появилась со склада на Десятой авеню, который пустил вроспуск его молодой приятель, которому понадобилось новое колесо для его последней модели «олдсмобила». На следующий день Дэнни прочел в газете, что сторож, отстреливаясь перед своей безвременной кончиной, в кого-то или во что-то попал, ибо в его револьвере осталось всего две пули. Когда Дэнни встретился со своим молодым приятелем и невзначай поинтересовался, как это так получилось, что тому потребовалось новое заднее колесо, приятель ответил, что где-то на дороге проколол покрышку гвоздем. Интересно, посмотрев на приятеля, подумал Дэнни, почему бы ему просто не заехать в первый попавшийся гараж и не попросить, чтобы там ему сменили колесо, если он всего-то проколол гвоздем покрышку? Конечно, может случиться, что гвоздь и в самом деле покорежил колесо так, что его необходимо сменить. Дэнни готов был поверить другу на слово; в конце концов, если заменить колесо в самом деле необходимо, его другу так или иначе придется за этим колесом обратиться к тому же скупщику краденого.

У скупщиков краденого можно купить все что угодно, и по самой подходящей цене, начиная от портативного телевизора и кончая револьверами «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Даже порядочные граждане, проживая в районах с дурной репутацией, не пренебрегают услугами скупщиков краденого, так почему же такой мелюзге, как молодой приятель Дэнни, когда ему требуется новое колесо, не обратиться самому к скупщику, даже если нет ничего подозрительного в том, почему оно ему понадобилось?

Опытный осведомитель никогда не делает поспешных выводов.

Он собирает факты, фильтрует их, проверяет и выжидает.

Неделю спустя Дэнни встретил человека, только что прибывшего из Чикаго, где тот провел несколько дней. Человек этот тащит огромный сверток. В тот же вечер Дэнни видит, как его молодой приятель и этот из Чикаго едут вместе в «олдсмобиле», заднее колесо которого давно сменили. На следующий день приятель Дэнни тоже тащит огромный сверток, а его жена обеспечена героином в таком количестве, что ей хватит на всю жизнь, даже если в Китае перестанут сеять мак.

Только тогда Дэнни сообщает полиции, что, по его мнению, его молодой друг вместе со своим приятелем из Чикаго ограбили меховой склад, ночной сторож которого продырявил правое заднее колесо «олдсмобила», получив взамен пулю в лоб. Еще он говорит, что ему представляется, мех воры сбыли в Чикаго, поровну разделив между собой вырученные деньги.

За свои услуги Дэнни получает десять долларов от детектива, которому он все это поведал. Десять долларов взяты из фонда под названием «мелкие расходы». Ни детектив, ни Дэнни об этих расходах-доходах в налоговой декларации, естественно, не упоминают.

Поэтому не приходилось удивляться тому, что почти никто не знал о деятельности Дэнни, поскольку его вполне можно было принять за квартирного вора или за уличного грабителя, а то и за человека, который занимается подделкой чеков, – словом, за любого из уголовников, ибо все они выглядят очень похожими на Дэнни, то есть так, как нынче выглядит любой честный гражданин. С той разницей, что они волею судьбы стали мошенниками. Дэнни же мошенником не был. Он был честным человеком. Но выдавал себя за мошенника.

По правде говоря, в 1938 году он участвовал в правонарушении и отсидел пять лет в калифорнийской тюрьме. Именно тюремное наказание и убеждало всех, что Хромой Дэнни в самом деле грабитель, тем более что, по его словам, он отсидел эти пять с небольшим лет за грабеж. Что, между прочим, было правдой. Хотя поначалу он отправился в Лос-Анджелес всего лишь на отдых.

В течение двух месяцев он непрерывно страдал от простуды, сопровождаемой невысокой температурой, поэтому их семейный врач посоветовал ему поехать в Калифорнию, полежать на солнышке и отдохнуть от его обычных занятий в городе. Дэнни только что помог 75-му участку обнаружить довольно сложно замаскированный притон, и полиция на этот раз и вправду раскошелилась – пятеро из участвовавших в операции получили повышение – и выдала ему пятьсот долларов. И вот Дэнни, температуря, кашляя и зажав в кулаке эти пятьсот долларов, отправился в Лос-Анджелес.

О, этот край романтики и тайны, о, город солнца и звезд, о, эта цитадель культуры!

Его арестовали на пятый день пребывания там.

Арест этот случился весьма неординарно, поскольку Дэнни и не подозревал, что совершает преступление. В баре на Ла Бреа он познакомился с каким-то малым, и они принялись вместе пить и рассказывать друг другу анекдоты. Малый этот поинтересовался, чем Дэнни занимается, и Дэнни ответил: «Информацией». Малый счел это занятие весьма интересным и, в свою очередь, признался, что сам он увлекается «перераспределением», после чего они выпили еще, и тогда малый предложил Дэнни пойти вместе с ним к нему домой, где он рассчитывал взять еще денег, чтобы они могли продолжать наслаждаться жизнью, выпивая, болтая и смеясь в добром старом Лос-Анджелесе.

По Стрипу они добрались до Ла Синеги, откуда этот малый свернул наверх в горы и скоро остановился перед приятным на вид, похожим на испанскую гасиенду домом с черепичной крышей, где Дэнни со своим новым приятелем вылезли из машины и вошли в дом с черного хода, который тот не задумываясь отворил. Они не зажигали света, потому что, по словам нового знакомца Дэнни, он боялся разбудить брата, который был не совсем в себе и спал в задней комнате.

Очень вежливые лос-анджелесские полицейские задержали Дэнни и его приятеля, когда те выходили из дома. Приятель Дэнни не только прихватил несколько сот долларов из спальни этого дома, который (вот сюрприз!) вовсе ему не принадлежал, но и ожерелье из бриллиантов и рубинов, которое в полиции оценили в сорок семь с половиной тысяч долларов.

О, край романтики и тайны, о, цитадель культуры!

Дэнни признался судье, что познакомился с этим малым в баре и поехал к нему...

– Разумеется, разумеется, – сказал судья.

– ..домой в Санта-Монику, потому что тот хотел...

– Разумеется, разумеется, – согласился судья.

– ..взять еще денег, чтобы они могли наслаждаться жизнью, выпивая, болтая и...

– Разумеется, разумеется.

– ..смеясь, в добром старом Лос-Анджелесе.

– От пяти до десяти лет, – сказал судья.

– Что? – не понял Дэнни.

– Следующее дело, – произнес судья.

Было во всем этом и нечто положительное. От волнения у Дэнни пропала простуда и исчезла повышенная температура. Уже за решеткой он узнал, что осведомителя малолетние преступники называют «нюхалкой», а это значит, что отрицательное отношение к его профессии проникло в младшие классы школы. В тюрьме он также приобрел «репутацию», которая оказалось бесценной для его дальнейшей деятельности. В будущем, беседуя с кем-либо из своих клиентов, он мог по-честному заявить, что отсидел срок за грабеж в одной из тюрем на Западном побережье. И кому тогда смогло бы прийти в голову, что Хромой Дэнни – осведомитель, стукач, доносчик или, боже избави, «нюхалка»?

Только Стиву Карелле.

Он нашел Дэнни в третьей кабинке справа в баре под названием «Кабачок Энди». Дэнни не был алкоголиком, скорее, наоборот, пил мало. А бар использовал как своего рода рабочее место. Это было дешевле, нежели снимать контору где-нибудь в центре города, а кроме того, там был телефон-автомат, которым он регулярно пользовался. И услышать в баре можно было кое-что существенное, а ведь подслушать – значит, половина дела сделана.

Войдя, Карелла окинул бар взглядом, увидел Дэнни на обычном месте, а кроме того, приметил двух знакомых ему уголовников. Он прошел мимо Дэнни, не глядя на него, и, усевшись за стойку, попросил подать ему пива. Поскольку полицейские издают запах, который чуют определенные личности, чаще всего нарушители закона, на манер того, как есть звуки, которые улавливают только собаки, бармен, подав Карелле пива, спросил:

– Что-нибудь не так, сэр?

– Просто захотелось попить пива, – ответил Карелла.

– Значит, как я понимаю, – сладко улыбнулся бармен, – это визит неофициальный?

– Верно, – согласился Карелла.

– Хотя скрывать нам вроде нечего, – продолжал улыбаться бармен.

Карелла не потрудился удостоить его ответом. Он допил пиво и полез было в карман за бумажником, как бармен заявил:

– Угощает фирма, сэр.

– Спасибо, но я, пожалуй, лучше заплачу сам, – отказался Карелла.

Бармен не стал спорить. Он решил, что Карелла из тех полицейских, которые на мелочи не размениваются. Карелла расплатился за пиво, не глядя на Дэнни, вышел из бара и, подняв воротник пальто, зашагал по улице. Пройдя два квартала навстречу леденящему ветру, он перешел на другую сторону, прошагал те же два квартала назад, только теперь ветер дул ему в спину, и, спрятавшись в подъезд как раз напротив бара, принялся ждать, когда появится Хромой Дэнни. Дэнни, которому следовало бы относиться к своим обязанностям повнимательнее в такой чертовски холодный январский день с ветром силой в двадцать миль в час, вышел только через десять минут. К тому времени у Кареллы замерзли нос и пальцы ног. Он похлопал руками в перчатках, подтянул еще выше воротник пальто и принялся догонять Дэнни, но не спешил и прошел почти семь кварталов, прежде чем пристроился следом за ним.

– Привет, – поздоровался Дэнни. – Замерз, наверное, а?

– Да, это тебе не Майами Бич, – отозвался Карелла.

– Не везет, а? – заметил Дэнни. – Между прочим, ты разглядел этих двоих в баре?

– Да.

– Узнал?

– Конечно. Ральф Андруччи и Пинки Дин.

– Верно, – уважительно подтвердил Дэнни. – Они, кстати, тебя тоже узнали. Сразу распознали в тебе полицейского и дали бармену знак, чтобы он выведал, зачем ты туда явился, ни на минуту не поверив твоим словам о том, что тебе захотелось выпить пива. Поэтому я и решил, что лучше прокантоваться там лишних десять минут, нежели выскакивать сразу вслед за тобой, понятно? Потому что, раз ты имеешь дело со мной, тебе следует вести себя более осмотрительно, понятно?

– Понятно, – ответил Карелла.

– А почему ты не позвонил?

– Я решил испытать судьбу.

– Я предпочитаю, чтобы ты звонил, – явно обидевшись, заявил Дэнни. – Тебе это известно.

– Честно говоря, я предпочитаю в такой холод заглянуть в бар, нежели болтаться по улицам, – сказал Карелла. – Вот я и зашел, а потом сразу вышел, чтобы подождать тебя.

– Понятно, – отозвался Дэнни.

– Вот так.

– Слушай, извини. Мне ведь приходится себя защищать.

– В следующий раз я обязательно позвоню, – пообещал Карелла.

– Буду признателен.

Молча они прошли еще несколько кварталов.

– Что тебя интересует? – наконец спросил Дэнни.

– Игра в кости.

– Где?

– Пятая Южная, 4111. В подвале.

– Игра разовая или регулярная?

– Регулярная.

– С переменой мест или стационарная?

– Стационарная.

– Каждый раз по этому адресу?

– Да.

– Значит, в подвале на Пятой Южной, 4111.

– Правильно, – подтвердил Карелла.

– Там, где кому-то вонзили в голову топор в пятницу, верно?

– Верно, – опять подтвердил Карелла.

– Ну и что тебе нужно?

– Все, что можно узнать про эту игру.

– Например?

– Кто и когда играл? Кто выиграл и кто проиграл?

– А какое отношение имел убитый к этой игре? – спросил Дэнни.

– Он ею заправлял.

– Сколько он за это имел? Как всегда?

– Понятия не имею. Постарайся узнать.

– Говоришь, играли постоянно? Всегда в одном и том же месте?

– Да.

– Ты уже разговаривал с сержантом, который там патрулирует?

– Нет еще.

– Поговори.

– Зачем?

– Вполне вероятно, что ему кое-что известно. Может, делил с Лассером доходы.

– Возможно. В понедельник я с ним поговорю.

– Должен сказать тебе... – начал Дэнни.

– Да?

– Я об этом деле ничего не слышал, ничегошеньки. Ты считаешь, что кто-то из участников этой игры и прикончил его, так?

– Я пока ничего не знаю, Дэнни. Ловлю рыбку в мутной воде.

– Понятно, только почему ты ловишь рыбку возле игры в кости? Игроки в кости не имеют привычки рубить человека топором.

– А где еще мне рыбачить?

Дэнни пожал плечами.

– Из того, что я вычитал в газете, Стив, похоже, тут действовал псих. – И снова пожал плечами. – У тебя есть на примете псих? Вот и порыбачь вокруг него.

– Псих есть, только это женщина... Еще есть ее сын, который рисует картинки и никогда не выходит из дома. Имеются и три старых маразматика, которые участвовали еще в испано-американской войне и которые теперь сидят и сами ждут смерти. Есть у меня и негр, который умеет пользоваться топором и которому платят гроши, но мне не думается, что это он зарубил нашего старика.

– И еще игра в кости.

– Да. Так, значит, где мне рыбачить?

– Возле игры в кости.

– Правильно, – согласился Карелла. – Игра в кости имеет какой-то определенный смысл.

– Не очень-то на это рассчитывай, – посоветовал Дэнни. – В ней могут принимать участие жильцы этого же дома. Раз-два в неделю они спускаются в подвал просто провести время.

– Может, и так.

– Вот и получилось, – продолжал Дэнни, – что кто-нибудь из них и прикончил его, не выходя, так сказать, из дома. Или, наоборот, дома делать нечего, вот они и идут играть в кости вместо того, чтобы пить или гоняться за юбками.

– Вполне может быть, – согласился Карелла. – А может, это шайка хулиганов, которым негде приютиться, вот они и платили Джорджу Лассеру за пользование его подвалом.

– Возможно, – не был уверен Дэнни.

– В таком случае убийца с топором должен быть где-то поблизости?

– Убийца с топором всегда бывает очень далеко, – сказал Дэнни. – Ты знаешь какого-нибудь профессионала, который взялся бы за топор? Я такого не знаю. Ты имеешь дело с любителем, Стив. Вот почему я тебе и советую не особенно надеяться на игру в кости. Даже если бы в игре участвовали самые отчаянные в городе подонки, вряд ли кто-нибудь из них воспользовался бы топором.

Карелла отчего-то встревожился.

– Что я такого сделал? – спросил Дэнни. – Нарушил все твои планы?

– Нет, нет. Я скажу тебе, почему мне не по душе эта игра в кости. Потому, что это нарушение закона. А значит, все, кто в ней участвовал, нарушители закона. А раз они уже нарушили закон...

– Брось, Стив, – сказал Дэнни. – Игра на деньги – это не преступление, а проступок.

– Пусть так.

– С чего это игрок в кости вдруг возьмется за топор? И разрубит кому-то голову? Брось, Стив.

– Ты в это не веришь? – спросил Карелла.

Дэнни долго молчал. Потом пожал плечами и сказал:

– Старая китайская пословица гласит: играть в кости – все равно что содержать женщину: никогда не получаешь той отдачи, на которую надеешься.

Карелла улыбнулся.

– Поэтому кто знает? – продолжал Дэнни. – Может, кто-то здорово проигрался, нашел топор...

– В кладовой, куда вход с улицы, – подсказал Карелла.

– И, решив, что Лассер виноват, что ему так не повезло, сказал: «Прощай, управляющий!» – Дэнни опять пожал плечами. – Все может быть. Люди сходят с ума из-за игры не меньше, чем из-за женщин. Но насчет того, что это не профессионал, я уверен. Профессионал пустил бы старику пулю в голову, легко и просто. Или засадил бы нож в спину. Но топор? Довольно мерзкая это штука, топор, а?

– Послушаешь, о чем говорят?

– Конечно, и обязательно позвоню, – ответил Дэнни. И помолчал. – Знаешь, я сейчас на мели.

– И я тоже, – сказал Карелла. – Да, но у меня жизнь, полная опасностей.

– А мне надо купить новый глушитель, – сказал Карелла.

– Чего?

– На одну из наших машин.

– Да? Разве ты лично платишь за это?

– Из все тех же денег на карманные расходы.

– Откуда взялись эти карманные расходы? – спросил Дэнни. – Что, город не в силах платить вам как следует, что ли?

– Мы торгуем наркотиками на стороне, – ответил Карелла.

– Ладно, я тебе верю, – сказал Дэнни.

– Когда ты мне позвонишь?

– Как только что-нибудь узнаю. Послушай, Стив, я не шучу, я в самом деле на мели. Я мог бы кое-кого использовать...

– Дэнни, если я услышу от тебя что-нибудь толковое, я тоже постараюсь чего-нибудь раздобыть. Я ведь тебя не обманываю. Сейчас у меня в кармане пусто.

– О господи, – простонал Дэнни, – середина января, а выпить не на что. Кто захочет работать на полицию в таких условиях? – Усмехнувшись, он огляделся, быстро, но крепко пожал Карелле руку и сказал:

– Я тебе позвоню.

Карелла смотрел ему вслед, пока он, прихрамывая, шел по улице. Потом засунул руки в карманы и прошел целых пятнадцать кварталов до того места, где оставил свою машину.