— Господи ты Боже мой! Что еще за дьявольщина?! Где кочерга, Дора? Я убью эту тварь прежде, чем она проберется в гостиную! – зарычал Сэм Лескомб, обшаривая взглядом все уголки кухни на тот случай, если подобное создание притаилось в тени. Его бросило в дрожь при мысли, что оно может вцепиться ему в ногу.

Дора Лескомб, упершись кулаками в пышные бедра, свирепо глянула на разбушевавшегося мужа.

– Сэм Лескомб, почему бы тебе не заткнуть свою пасть? – во все горло закричала она. – Даже думать не смей потревожить наших гостей! – Хозяйка быстро шагнула вперед, прикрывая что-то за спиной широким подолом юбки.

– Ладно, женщина, посмотрим, что ты затеяла. Ты целый день сама не своя, я гляжу. А что это ты прячешь от меня, а? Может быть, оно не так опасно, как мне показалось с первого взгляда, иначе бы ты не стояла тут спиной к нему. Смотри, Дора, и глазом моргнуть не успеешь, а эта тварь уж отхватит кусочек от твоего жирного зада, – с широкой ухмылкой предупредил Сэм.

– Ох, Сэм Лескомб, и что на это сказал бы наш викарий? – фыркнула Дора, вспыхнув от смущения, когда заметила служанку, сидевшую на табурете перед огромным очагом. Та поворачивала вертел, на котором аппетитно шипел громадный кусок говядины. Кивнув в ее сторону, Дора прошипела: – Тише, Сэм. Думай что говоришь.

– Брось, наш викарий вечно пьян, и ему на все наплевать, – отмахнулся Сэм, стараясь заглянуть Доре за спину. Его рот широко распахнулся от изумления, когда трактирщик заметил примостившуюся прямо посреди кухонного стола огромную ящерицу.

– Боже милосердный! – завопил он, слегка щелкнув ее по носу. – Но ведь она же не живая, Дора! Да что это, черт возьми, такое?! – подозрительно уставился он на жену, заслышав за спиной язвительное хихиканье служанки.

– Ах, да перестань же, Сэм! – заворчала Дора, втайне польщенная вниманием, которое выпало на долю ее творения. – Это в честь возвращения маркиза Джейкоби домой, в родной Мердрако! – объяснила Дора. – Что хочешь готова заложить, что никому из местных дурней и в голову не пришло поприветствовать нового маркиза. Какой стыд, и это после всего горя, что выпало ему на долю! А больше всего, если хочешь знать, я постаралась для молоденькой маркизы! Такая славная леди, а уж красавица какая! Ну? Так что скажешь, Сэм? – нетерпеливо спросила она.

Достойный трактирщик вперил взгляд в кошмарное чудовище, расположившееся на его обеденном столе.

– Знаешь, Дора, могу точно сказать, что в жизни не видел подобной жуткой твари, – вынужден был признать он. Сэм старался выражаться как можно дипломатичнее, помня о том, что жена стоит как раз возле поварешек и сковородок.

– Это настоящий дракон, вне всякого сомнения, – горделиво подсказала Дора.

– Ах да, конечно! Как это я только не догадался?! – спохватился Сэм, втайне признав, что ужасная тварь и вправду напоминает мифического зверя.

– Как ты думаешь, им понравится? – с беспокойством осведомилась Дора, ведь ее творение должно было в тот самый день украсить собой ужин маркиза Джейкоби.

Сэм Лескомб проглотил слюну.

– Ну, думаю, они будут немного удивлены, – промямлил он и неуверенно добавил: – Впрочем, потом, конечно, он их поразит до глубины души! Ох, Дора, уж такую тварь они запомнят надолго! Лично я до самой смерти ее не забуду!

Творение Доры Лескомб и в самом деле производило неизгладимое впечатление. На первый взгляд могло показаться, что живая, гигантских размеров ящерица, пробравшись на кухню в «Могилу епископа», уютно устроилась погреться посреди стола на огромных размеров блюде.

Чешуя чудовища была зеленой, хищная остроконечная морда сильно вытянута вперед. Круглые сверкающие бусины глаз отливали кроваво-красным, а длинный хвост упругим кольцом свернулся на блюде, в то время как похожие на уродливые обрубки лапы свешивались с него, упираясь в стол, так что перепуганному Сэму на мгновение показалось, что тварь вот-вот сделает огромный прыжок и стянет с тарелки копченую макрель.

«Чушь какая!» – с досадой сплюнул Сэм. Приглядевшись, он увидел, что чешуя искусно сделана из нарезанных топким слоем огурцов, а вместо глаз изобретательная Дора вставила красную смородину. Костяк чудовища составляли туловища нескольких цыплят, связанных между собой и покрытых толстым слоем рубленого мяса и грибов. Чудовище было аккуратно обложено со всех сторон листиками зеленого салата со сладким красным перцем и редиской, искусно вырезанной в виде миниатюрных розовых бутонов.

– Ну что ж, выглядит замечательно. Но с чего это ты так хлопочешь, Дора? – Сэм подумал, что вечные Дорины цыплята на вертеле с гарниром из риса ничуть ему не приелись.

– Да все из-за того кошмара, что случился давеча. И вот что я скажу тебе, Сэм: не по душе мне эдакая жестокость! Не иначе как Джек Шелби сотворил такое с Мердрако, больше некому. Хотел избавиться от него навсегда, как уже избавился от моего брата. Клянусь, мне тошно смотреть, как этот мерзавец издевается над людьми! Ох, да не пугайся ты так, Сэм! Я ни словечка не пророню никому. Ведь я совсем не такая отчаянная, каким был мой бедный Тедди, упокой. Господи, его душу!

– Ах, бедная моя Дора, я знаю, как тебе его не хватает! Господи, вот ужас-то! – покачал головой Сэм. Старику до сих пор было нестерпимо стыдно, что он так ничего и не смог поделать, чтобы защитить брата жены.

– Вот всегда он так – любит ударить в спину, – задумчиво продолжала Дора, спрятав под фартуком пухлые руки. – Слышала давеча, как они толковали между собой о том, что стряслось с Мердрако. Я ведь до сих пор жалею бедняжечку леди Элейн, так вот я и подумала: что бы такое сделать для ее сына, уж если он вернулся? И для чего эти мерзавцы испоганили замок, хотела бы я знать? Скорее всего из чистой злобы, вот так-то, Сэм!

– Да, похоже, ты права, Дора. Только я вот все ломаю голову: а вдруг у них все-таки была какая-то причина?

– О чем это ты, Сэм Лескомб? – возмутилась Дора.

– Эти Дети сатаны хуже псов каких! Звери, настоящие звери!

– Ну, один Джек Шелби чего стоит! – пробормотала себе под нос хозяйка, ожесточенно кроша ножом помидоры. Сэм так и не понял, о чем она думала, но спросить не решился.

– Слава тебе Господи, что у них остался хоть этот охотничий домик, да и нам будет полегче, когда его милость со своими друзьями съедут от нас. Нет, ты только не подумай, что я задумал указать им на дверь, – торопливо добавил Сэм, – по ведь ты не меньше меня боишься, что нас с тобой спалят прямо в этом самом трактире! Трудновато будет втолковать Джеку Шелби, почему мы решились впустить в дом такого человека, как Данте Лейтон, а уж тем более приютить его, – заволновался Сэм, которому не давал покоя страх.

– Зато у нас с тобой лишние монетки завелись в кошельке, – пробурчала Дора. Более чем щедрая плата за то, что она приглядывала время от времени за крошкой лордом Китом, согрела душу достойной трактирщицы. – А уж как приятно, Сэм, что можно покупать на рынке этих славных откормленных цыплят и не копаться вечно в пожухлом салате! Теперь я могу позволить себе покупать все только самое свежее, вот так-то! Знаешь, сдается мне, что не очень-то здорово мы жили с тобой все последнее время. Всегда чего-то боялись, словно звери какие! А все этот мерзавец Джек, ведь мы только и думали, как бы не прогневить его ненароком! Вот вчера сижу я с нашим ангелочком на коленях, и так мне хорошо вдруг стало, будто ничто в целом свете мне не угрожает. Как было бы славно, если б не надо было каждую минуту озираться по сторонам да следить, чтоб не сболтнуть чего лишнего! – горько вздохнула Дора.

– М-да. Хотел бы я, чтобы все именно так и было, но… Боже милостивый, я совсем было позабыл! – вдруг встрепенулся Сэм.

– О чем позабыл? – рассеянно спросила Дора, подозрительно принюхиваясь. – Чем это пахнет? Имоджин, ты не забыла про тарталетки с крыжовником? Смотри, чтобы они не сгорели, слышишь? – напустилась на служанку Дора, и та, стремглав подскочив к печи, вытащила из нее целое блюдо аппетитно подрумянившихся тарталеток.

– Ты не забыла, что за ночь сегодня? – вполголоса спросил Сэм.

Дора задумалась.

– Со вторника на среду, а что?

– Дура! – рявкнул трактирщик. – Сегодня безлунная ночь, вот что!

Губы Доры сжались в бескровную полоску.

– Господи, а маркиз Джейкоби сидит у нас за столом, и я пеку дракона, чтобы попотчевать его и всю их семью! Дай Бог, чтобы это не стало последней трапезой в их жизни!

– Да уж, если Джек Шелби заглянет сюда после того, как переправит товар на остров, нам с тобой не поздоровится, – мрачно кивнул Сэм.

– Думаешь, это возможно?

– Почему нет? Из-за шторма они просидели без дела почитай с неделю. А сегодня первая темная ночь, Дора. Голову даю на отсечение, что уж они своего не упустят, – прошептал Сэм, озираясь по сторонам, словно ночь уже наступила и каждую минуту можно было ожидать стука в дверь.

– Ты ведь ни словечка ему не скажешь? Пусть оставит свой проклятый товар в «Могиле епископа»? – со страхом спросила Дора. Креветки в винном соусе между тем вот-вот готовы были закипеть, и женщина аккуратно помешивала их.

– Не сейчас. Две последние недели он прогыдал во Франции, пришлось искать заново, где брать товар. Тот парень, с которым они всегда имели дело, то ли умер, то ли сбежал, а может, попытался надуть их и они сами его прикончили. Я слышал, им не очень-то везет с французами.

– Может, тогда стоит шепнуть словечко одному из тех, кто будет встречать их на берегу? Скажи, что им здесь теперь небезопасно, – с беспокойством прошептала Дора, подскочив к печи, чтобы проверить, не начал ли подгорать пирог с начинкой из свежих крабов.

Сэм Лескомб нерешительно поскреб в затылке.

– Даже и не знаю, смогу ли вспомнить условный сигнал. Ни разу им не пользовался, ведь эти проклятые драгуны всегда оказывались к северу, когда мы разгружали товар на юге. Или мы на севере, а драгуны на юге…

– Джек Шелби не сегодня-завтра узнает, что его милость возвратился в Мердрако, Сэм Лескомб, – оборвала его Дора. – Надеюсь, ты не захочешь сам доложить ему?

– А ты?

– Нет, только не я, – покачала головой Дора, встряхивая креветки, прежде чем добавить в кипящее вино взбитые яйца и свежее масло. – Думаю, лучше всего не вдаваться в детали. Просто скажи, Сэм, что у нас теперь небезопасно. В трактире постояльцы, и для них же лучше в этот раз не оставлять здесь свой товар. Больше им ничего знать и не нужно, – предложила Дора, умоляюще взглянув на мужа.

– М-да, боюсь, это все, что я могу. Не хотелось бы мне, чтобы его милость столкнулся с этими мерзавцами, да еще если с ними будет Джек, – пробурчал Сэм, чувствуя себя так, словно сидит на бочке с порохом.

Огромное полено, горевшее в камине, с грохотом рассыпалось, разбрасывая целый сноп искр, и Сэм Лескомб проводил его недовольным взглядом. Он не отрываясь следил за плясавшими в очаге языками пламени, пожиравшими сложенные кучкой сухие дрова. Пора подкинуть еще поленьев, не то огонь потухнет, решил он. За его спиной послышался скрипучий и кашляющий звук – на лестнице пробили часы. Сэм бросил боязливый взгляд за окно, где сгустились ночные тени. Несмотря на то что старик все-таки улучил удобный момент, чтобы шепнуть контрабандистам пару слов, он боялся самого худшего.

Опасность, казалось, витала в воздухе. Сэм хмуро оглядел группу беспечно смеявшихся людей, которые удобно устроились за одним из столов. Те, уютно расположившись у огня, наслаждались вкусным ужином, будто ничто в целом свете им не угрожало.

Жалость какая, вдруг подумал Сэм, на редкость славные они люди. Высокородные дворяне, другие на их месте слова доброго никому не скажут, а эти совсем не такие. Что же до молодой маркизы – о, она настоящая леди! Всегда заметит, как постаралась Дора, и спасибо лишний раз не забудет сказать, а уж чтобы на служанок своих когда голос повысить – Боже упаси! Чем-то она смахивала на покойную маркизу, леди Элейн тоже была на редкость мила. Сэм украдкой взглянул на Рею и в который раз восхитился ее красотой. Одетая в бледно-желтое, украшенное цветами платье, молодая дама была прелестна; тяжелые волосы, повязанные лентой, золотистым плащом укрывали плечи, и бедному Сэму в тот момент она показалась богиней. А когда нежная улыбка на ее губах стала шире и Рея весело расхохоталась, он почувствовал, что немного завидует чистой совести, что позволяет ей так безмятежно смеяться. И добрый старик от души пожелал, чтобы молодой маркизе никогда в жизни не довелось испытать того, что выпало на долю ему самому.

Вздохнув, он перевел взгляд на маркиза Джейкоби и удивленно покачал головой, до сих пор не в силах поверить, что человек может так измениться. Да, он по-прежнему был дьявольски красив, с этими глазами цвета светлого серебра и классически правильными чертами. Но взгляд его глаз стал пристальным и тяжелым, будто они привыкли годами вглядываться в горизонт в поисках врага, а лицо – бронзовым от загара за многие годы, проведенные под палящими лучами солнца. Да, Данте Лейтон здорово изменился. Теперь это был богатый, уверенный в себе человек.

Славные, хорошие люди, печально думал Сэм, прислушиваясь к царившему за столом веселью. Он заметил, как двое мальчишек то и дело таскали еду друг у друга с тарелок, когда им казалось, что никто на них не смотрит. А брат молодой маркизы, лорд Как-его-там, тоже важный молодой человек. Ах, какая честь для «Могилы епископа», что наследник герцогства как простой человек пьет и ест под его крышей! Мистер Марлоу тоже очень достойный джентльмен, тихий, но нрав у него горячий, и всегда кажется, будто он привык быть настороже.

– Ах, мистер Лескомб, что это вы придумали?! – воскликнула Рея, восхищенно разглядывая огуречно-зеленого дракона, раскинувшегося посреди гигантского блюда. Он был так тяжел, что Сэму пришлось самому внести его. Все сидевшие за столом были потрясены.

– Просто великолепно, – задохнулась Рея, не в силах оторвать глаз от этого шедевра кулинарного искусства.

Дора Лескомб горделиво улыбнулась.

– Так приятно, что вам понравилось, миледи, – вспыхнула она и, искоса взглянув на Данте, поправила на голове свой лучший чепец. – Я приготовила его в честь возвращения лорда Джейкоби в Мердрако, а также в честь всей их семьи, – добавила она с вызывающим видом. Обменявшись беспокойным взглядом с застывшим в углу Сэмом, хозяйка направилась к дверям, а заметившие это Алистер и Френсис тревожно переглянулись. В происходящем было что-то непонятное.

Не веря своим глазам, бывший капитан «Морского дракона» растерянно покачал головой. Он не ожидал такой доброты от четы трактирщиков. Выпрямившись во весь свой рост, Данте Лейтон медленно поднялся и торжественно произнес:

– Позвольте выпить за ваше здоровье, миссис Лескомб. Вы поистине необыкновенная женщина, и я счастлив поблагодарить вас. – И когда его серые, словно штормовое небо, глаза встретились с потупленным взором женщины, было в них нечто такое, от чего ее морщинистые щеки зарделись ярче, чем свежая редиска, украшавшая фигуру дракона. Боже милостивый, что это с ней, ведь она уже бабушка!

– Ух ты! – восхищенно присвистнул неугомонный Кон-ни, стараясь улучить момент, чтобы потрогать необыкновенного зверя. – Как это вы сделали, миссис Лескомб? А внутри у него живая ящерица, я угадал?

– Клянусь, миссис Пичем такое и во сне бы не приснилось, – прокомментировал пораженный Робин. – Но тарталетки с вишнями у нее что надо, – добавил он воинственно, продемонстрировав таким образом свою преданность по отношению к бессменной стряпухе в Камейре. Испугавшись собственной смелости, мальчик притих, соображая, не обидел ли он хозяйку, а если так, то не отразится ли это на количестве положенного ему на тарелку черничного рулета.

Хьюстон Кирби растроганно шмыгнул носом.

– Ах, Дора, вы сами не понимаете, что за дело сделали! – хрипло сказал он и смущенно поерзал на стуле.

Эти довольно туманные слова, похоже, обрадовали Дору больше, чем все, что было сказано до этого.

– Ну что ж, спасибо, Хьюстон, – ответила она тихо, и глаза ее потеплели. Перехватив на лету взгляд мужа, она зарделась еще пуще, вспомнив свою молодость и исполнившись горячей благодарности к человеку, который много лет назад пробудил любовь в ее сердце.

Компания еще долго в восхищении простояла бы вокруг стола, разглядывая причудливое угощение, если бы не маленькое происшествие. Виной всему были доносившиеся со стола дразнящие ароматы и овладевшее всеми восхищенное молчание, что и привлекло внимание вороватого кота. Ямайка бесшумно прошмыгнул в комнату, как тень скользнул между ногами и пулей взлетел на стол в надежде ухватить крупную креветку, которая искушала его вот уже полчаса. Но вместо аппетитной добычи кот нос к носу столкнулся с кошмарного вида зеленой тварью. Вероятнее всего, чудовище разлеглось, чтобы со всеми удобствами присматривать за теми лакомствами, о которых злосчастный Ямайка мог только мечтать. Выгнувшись, будто дворцовая арка, кот яростно фыркнул, шерсть его встала дыбом при виде покрытого скользкой зеленой чешуей мерзкого создания. Ямайка издал громкое шипение.

– Господи, что это?! – завопил Алистер, услышав сей невообразимый звук. Не веря собственным ушам, он бросил растерянный взгляд на зеленого дракона, которого рассчитывал получить на ужин, почти уверенный, что тот каким-то волшебным образом вдруг ожил и готовится ускользнуть со стола, яростно хлеща себя хвостом.

. – Ямайка! – восторженно взвизгнул Конни, когда разъяренный и перепуганный до смерти кот со всей силы цапнул чудовище за нос.

Дора Лескомб в ужасе всплеснула руками, в то время как ошеломленный котище тер мордочку, пытаясь смахнуть застрявший в зубах ломтик огурца. Выражение крайнего изумления, написанное у него на морде, было под стать Дориному, он яростно тряс головой и отплевывался.

Оглушительный хохот Сэма потряс комнату. По растерянному лицу хозяйки можно было подумать, что ей под юбку прошмыгнула мышь. Но самым потрясенным выглядел Ямайка. Хвост его задрался кверху, выгнулся дугой, и, нанеся последний сокрушающий удар своему сопернику, кот вихрем перелетел через сгорбленную фигурку Хьюстона Кирби, что вызвало у Сэма новый приступ неудержимого хохота.

Трактир погрузился в темноту и покой, когда несколько часов спустя Данте Лейтон осторожно выскользнул за дверь. Он оставил Рею, спавшую безмятежным сном, ее золотистые волосы разметались по подушке. Их сын мирно посапывал в колыбельке у изголовья их постели. Огонь в камине почти погас, лишь несколько головешек еще слабо тлели под серым пеплом, но в комнате было уютно и тепло.

Данте Лейтон бесшумной тенью двигался по направлению к конюшне, серебристый свет звезд, мириадами огоньков переливавшихся в небе, не давал ему сбиться с пути. Подкравшись к дверям, он чуть приоткрыл их и проскользнул в образовавшуюся щель. Что-то чуть слышно бормоча себе под нос, он приблизился к забеспокоившимся лошадям и, мгновенно отыскав своего коня, набросил ему на спину седло.

Ведя коня в поводу, Данте Лейтон вышел во двор, где стояла полная тишина, прерываемая лишь удивленным похрапыванием лошади. Бросив взгляд на темные окна трактира, он убедился, что все спокойно. Стараясь двигаться бесшумно, Данте осторожно повел жеребца по узенькой извилистой тропинке в сторону Мердрако.

Единственным звуком, нарушавшим таинственную тишину ночи, был мерный рокот прибоя.

Вскочив на коня, Данте послал его галопом вверх по склону холма, и очень скоро перед ним встали острые шпили темных башен, вонзившихся в ночное небо. Глухо крикнул филин, чьи-то крылья прошелестели у Данте над головой, и вновь наступила тишина. Данте спешился, вздрогнув, когда мягко скрипнула кожа седла. Обмотав поводья своего коня вокруг одного из валунов, громоздившихся вокруг, он отцепил привязанный к седлу фонарь, который предусмотрительно захватил с собой. Легко ступая по каменным глыбам, Данте направился к зияющему провалу в одной из дозорных башен. На мгновение замер, пристально вглядываясь в окружавшую его тьму, затем осторожно вошел.

Он долго стоял во мраке, напряженно прислушиваясь. Наконец раздался какой-то неясный звук, за которым последовала вспышка, и мерцающий свет озарил первую ступеньку ведущей вверх узкой винтовой лестницы.

Желтоватый свет лампы выхватил из темноты странные тени, которые шевелились в темных углах, увеличиваясь на глазах. Данте очень медленно сделал первый шаг и принялся взбираться вверх, ощупывая ногой каждую ступеньку. Камни, из которых была сложена лестница, от старости расшатались и были скользкими. Поднявшись на несколько пролетов, где полы давным-давно уже провалились, так что Данте не стал даже тратить время на то, чтобы заглянуть туда, он упрямо продолжал взбираться наверх. Наконец, добравшись до третьего этажа, решил, что этого достаточно. Еще старый маркиз в свое время позаботился привести его в порядок. Но это была не единственная причина, по которой Данте решил, что пол достаточно прочен, чтобы выдержать его вес. Он был абсолютно уверен, что шайка контрабандистов давно использует дозорную башню, чтобы посылать сигналы своим кораблям в открытом море было никакого призрака в старом замке.

Лейтон внимательно огляделся. Понимающая ухмылка скривила его губы, когда он заметил пустые бутылки из-под рома, грудой сваленные в углу, и остатки сломанных деревянных ящиков, брошенные возле одной из каменных скамеек неподалеку от узкой бойницы. Должно быть, остававшийся на страже человек позаботился о том, чтобы ночь не показалась слишком холодной.

Бросив вокруг еще один настороженный взгляд, Данте выбрался из комнаты и направился вдоль прохода в стене – единственного сохранившегося напоминания о старинном укреплении, в незапамятные времена соединявшего обе башни. Он карабкался все выше и выше, пока не оказался на старой сторожевой площадке. Отсюда он мог беспрепятственно видеть расстилавшийся далеко внизу берег.

Если бы кому-то пришло в голову отсюда подать сигнал любому кораблю, находившемуся в море, лучшего места не сыскать, мрачно подумал Данте, склонившись к одной из узких бойниц и пристально вглядываясь в темноту. Внизу волны с глухим шумом разбивались о прибрежные скалы, рассыпая в холодном морском воздухе соленые брызги. Данте с силой втянул в себя терпкий запах моря, который он так любил. В ночной тиши ему показалось вдруг, что снова над головой захлопали туго натянутые паруса «Морского дракона». Внезапно тоской сжало сердце. Он мечтал вновь ощутить бьющий в лицо соленый ветер, когда палуба кренится под ногами, а тонкий бушприт корабля указывает выбранный курс.

Данте покачал головой. Все это в прошлом. Теперь пришло время собрать все силы, чтобы вновь отстроить Мердрако. Он бросил взгляд вниз, надеясь увидеть родной дом. Очень скоро, поклялся он про себя, в его Мердрако будут ослепительно сверкать сотни свечей, и их свет навсегда прогонит прочь ночную мглу.

Данте Лейтон, хозяин лежавшего в развалинах замка и заброшенного дома, темным силуэтом застыл на фоне хмурого ночного неба, а его взгляд медленно скользнул туда, где на берегу в одиноком молчании высился другой каменный дом. Сивик-Мэнор был когда-то жилищем леди Бесс Сикоум. Лейтон впервые попытался представить, как время обошлось с его бывшей возлюбленной. Было ли оно милостиво к ней? Или безжалостные годы уничтожили волшебное очарование той красоты, что когда-то захватила его в плен?

Пока Данте задумчиво вглядывался в непроглядный мрак, он вдруг краем глаза заметил мелькнувший луч света. За ним последовал другой, затем три короткие вспышки. Данте криво усмехнулся. Этого он и ожидал. Он продолжал молча наблюдать, но теперь его взгляд не отрывался от моря, и, наконец, терпение было вознаграждено. С моря ответили таким же сигналом, только теперь за тремя короткими вспышками последовали две.

От внимания Данте не ускользнула тревога Сэма Лес-комба накануне вечером, заметил он и то, как нервно прислушивался трактирщик к бою часов. И поскольку предстоящая ночь обещала быть безлунной, Данте догадался, что именно ею и воспользуются Дети сатаны, чтобы выгрузить на берег свой товар. Он давно уже заподозрил, что именно «Могила епископа», где неподалеку в прибрежных скалах была удобная пещера, служит контрабандистам безопасным местом для склада груза. Но Лейтону казалось, что Сэм каким-нибудь способом ухитрится передать им весточку, что на сей раз в трактире лучше не появляться. Сэм был далеко не глуп и понимал, что под его крышей нашел приют не кто-нибудь, а бывший контрабандист, к тому же тот самый, которого люто ненавидел Джек Шелби, и он должен был бы пойти на любой риск, чтобы не допустить их встречи.

Подхватив фонарь, Данте быстро спустился к подножию башни и, дунув на огонек, бесшумно скользнул в темноту.

Рея вздохнула во сне и, перекатившись на бок, протянула руку, чтобы обнять мужа, но пальцы коснулись лишь остывшей простыни. Она тотчас же открыла глаза и с недоумением огляделась – в комнате было темно.

– Данте? – тихо окликнула Рея, недоумевая, что же ее разбудило. Дрожа от холода, она неловко зажгла свечу. Бросив тревожный взгляд на колыбельку, она убедилась, что малыш крепко спит.

– Должно быть, видит сладкий сон, – нежно пробормотала Рея, выскользнув из-под одеяла и набросив на голые плечи тончайший пеньюар.

С трудом выпутавшись из плотного кокона смятых простынь, Рея сделала недовольную гримаску, .когда ее обнаженные ноги коснулись ледяного пола. Вздрогнув от холода, она сморщилась, пытаясь вспомнить, куда накануне вечером сунула теплые домашние туфли. Но, отыскав их, она краем глаза заметила кое-что еще.

Халат Данте валялся на кресле. Она быстро наклонилась в поисках его башмаков, которые он вечером оставил возле постели, однако они исчезли. Поджав под себя ноги, чтобы хоть немного согреться, она задумалась, куда мог подеваться муж. По всей видимости, он полностью оделся, прежде чем уйти, но зачем?

Она сунула ноги в туфли и машинально повязала пояс вокруг талии. Подняв руки, Рея быстро отбросила назад густую массу волос, так что они плащом закрыли ей спину, а золотистыезавитки коснулись середины бедер.

Взяв в руки свечу, Рея выскользнула из спальни и двинулась по коридору. Постояв немного у двери комнаты, где ночевали Робин и Конни, она решилась и чуть приоткрыла ее. Осторожно прокравшись внутрь, Рея успокоилась, обнаружив, что мальчики крепко спят.

Она направилась к лестнице, со страху чуть не выронив свечу, когда старые часы хрипло стали бить у нее за спиной. Близилась полночь. Рея помедлила, не зная, то ли спуститься вниз, то ли вернуться к себе, когда звуки приглушенных голосов откуда-то из гостиной заставили ее вздрогнуть.

С облегченным вздохом леди Рея быстро спустилась по лестнице, мужские голоса внизу ободрили ее. Она даже подумала, что неплохо было бы сейчас выпить чашечку горячего чая, раз уж все равно проснулась. По всей видимости, не ей одной сегодня не спится, решила маркиза Джейкоби и толкнула дверь.