На борту «Стерегущего», корабля береговой охраны, стоявшего на якоре в Бристольском заливе, пробило восемь склянок. Пришла пора смены вахты. Судно патрулировало безлюдное побережье Девоншира, задачей его было помешать каперам тайно избавляться от своего груза – контрабандного рома, табака, чая, шелка и прочих товаров, что потихоньку доставлялись в Англию из-за океана, лишая казну его величества законных прибылей на многие тысячи фунтов. К сожалению, на побережье было полным-полно небольших пещер, где темными безлунными ночами хорошо вооруженные люди нетерпеливо ждали, когда в бухту бесшумно скользнет очередной корабль без опознавательных огней. А проследить контрабандные товары после того, как корабль разгрузят, было почти невозможно. Людей для этого не хватало, а многочисленные тюки и свертки с контрабандой мигом растаскивали по близлежащим фермам, конюшням и гостиницам. А иногда укрывали даже в ризнице церкви, если она была неподалеку, – где-нибудь рядом с ящиком дорогого бренди, предназначенного в подарок викарию.

В этот день, едва рассвело, на «Стерегущем» взвился королевский стяг. Его обычно поднимали, прежде чем сделать по каперу предупредительный выстрел.

Но на этот раз разыгралась трагедия. Капер ускользнул прочь. Гордый королевский стяг был мгновенно разорван в клочья. Вслед за оглушительным ревом пушек раздался страшный треск, и «Стерегущий», наскочив на риф, в считанные минуты пошел ко дну. И вот уже на месте корабля кружились обломки и прибой яростно швырял их на скалы. Те из команды, кому посчастливилось уцелеть, кто не был смыт за борт и не утонул, покинули судно.

Это был прекрасный корабль с отважным капитаном и командой, которая была достойна его. Он был слишком хорош, чтобы стать жертвой предательства. Вероломная рука заранее рассчитала его курс, и судьба «Стерегущего» была предрешена задолго до того, как гибель настигла его у негостеприимных берегов.

Холодное и яростное море крутило обломки корабля, поднимало их на пенистых гребнях волн и стремительно несло к берегу, чтобы, швырнув о скалы, тотчас утащить обратно в пучину. Корпус корабля зиял пробоинами, мачты и такелаж быстро разбило и разметало по воде.

В предрассветной мгле темная гряда остроконечных скал уходила, казалось, к самому небу. Наверху, пронзая облака иглами шпилей, угрюмо высились темные громады башен одиноко стоявшего замка. Именно туда, на свет маяка, стремился несчастный «Стерегущий», прежде чем острые как бритва подводные рифы вспороли ему днище.

Узенькая полоска песка протянулась вдоль крутых скал – ненадежное убежище от вечно голодного моря. А для тех, кому посчастливилось уцелеть после крушения, песчаная бухточка оставалась единственной надеждой добраться до берега. Если же им не повезет, ревущий прибой разобьет их тела о скалы. К несчастью, измученным морякам не повезло. Вместо спасения на песчаном берегу бухты их настигла вооруженная до зубов шайка озлобленных контрабандистов. Бандиты довершили то, что не удалось безжалостному морю. Дозорные башни замка выступили мрачными силуэтами на фоне светлеющего неба. Солнце поднялось уже достаточно высоко и бесстрастно взирало на страшную картину человеческой жестокости: изуродованные тела, наполовину засыпанные песком или унесенные прибоем в открытое море, остались молчаливыми свидетелями трагедии.

Мертвые умеют хранить тайны. Но если бы капитан «Стерегущего» смог разомкнуть покрытые соленой коркой губы или поднять окровавленный палец, он указал бы на убийцу, назвал бы презренное имя предателя.

Он рассказал бы о вероломстве и измене одного из офицеров королевского флота. О том, как пытался обнаружить изменника, когда заподозрил, что кто-то из квартирующих в Уэстли-Эббот драгун своевременно предупреждает контрабандистов об опасности. К сожалению, доблестный капитан совершил роковую ошибку, рассказав о своих подозрениях не тому человеку. Слишком поздно догадался он об этом.

Человек, которому так опрометчиво доверился храбрый капитан, был богат и пользовался всеобщим уважением. Они с капитаном учинили допрос заподозренному в предательстве офицеру. Не выдержав, тот во всем признался, но принялся, валяясь у них в ногах, умолять о пощаде. Чтобы уцелеть, он был готов на новое предательство, пообещав рассказать все, что знал о связях контрабандистов. Так и выяснилось, что именно в этот вечер они собирались выгрузить большую партию товаров в Бишопс-Крик. Сигналом, что все в порядке, должен был послужить свет на сторожевой башне: сначала две короткие вспышки, потом еще три. После того как трюмы опустели бы, шайка скорее всего направилась бы в трактир «Могила епископа» – ведь с Сэмом Лескомбом они закадычные друзья.

Скрепя сердце капитан согласился какое-то время молчать о том, что они узнали, ничего не сообщая властям. Прямодушному моряку это было не по душе, но ведь, в конце концов, ему приказывал не кто-нибудь, а сам мировой судья. Да и решение, которое тот предложил, казалось на первый взгляд вполне разумным. «Куда лучше, – сказал судья, – было бы послать донесение завтра утром. К рассвету вся шайка контрабандистов будет уже в наших руках, и можно будет сообщить властям, что с нарушителями покончено».

Ничего не подозревая, молодой капитан «Стерегущего» неохотно согласился. Мировой судья пообещал ему лично проследить, чтобы предавший их офицер был заперт в кордегардии Уэстли-Эббот, а сам он в назначенный час должен был отправить капитану людей на подмогу. Тому ничего не оставалось, как вернуться на корабль.

У него могли бы возникнуть подозрения при виде суденышка контрабандистов, когда оно вдруг бесшумно возникло из темноты, будто нарочно поджидая их. Капер легкой тенью скользнул мимо «Стерегущего», а его команда, свесившись через борта, поносила и короля Георга, и всех, кто ему служит. Оскорбления сыпались градом, казалось, капер только того и ждал, чтобы «Стерегущий» кинулся в погоню.

Решив, что время настало, капитан королевского флота выкрикнул приказ рулевому изменить курс и следовать за капером. Вскоре суда сблизились настолько, что можно было уже идти на абордаж.

Казалось, аромат победы уже витал в воздухе вместе с запахом пороха. «Стерегущий» успел дать залп по каперскому кораблю. Уже со стороны Бишопс-Крик были видны сигнальные огни. Капитан не удивился, когда огонь вдруг мигнул четыре раза, – это был сигнал для него. Они с судьей договорились накануне подать этот знак, когда контрабандисты на берегу уже будут схвачены.

Капитан был счастлив. Отрезав каперскому судну выход в открытое море, он запер его в ловушке между входом в бухту и коварными подводными рифами. Капер оказался в невыгодном положении. Стрелять было бесполезно, «Стерегущий» был вне досягаемости.

Вдруг произошло что-то непонятное. Каперское судно, поймав ветер, сделало резкий поворот. Этот непонятный маневр застал врасплох капитана «Стерегущего», ведь капер подставлял свой борт под их выстрелы. Это было понятно даже полному идиоту! Но прежде чем он успел отдать рулевому приказ сделать поворот, под ногами раздался оглушительный треск, палуба отчаянно содрогнулась, и корабль, напоровшись на скалы, замер.

Как будто в насмешку над несчастными солнце в эту минуту осветило мрачный замок на скале. Слишком поздно догадался капитан, что в предрассветной тьме огни маяка предательски заманили их в ловушку. Не в бухту Епископа вошел его злосчастный корабль, а в проклятую Пещеру Дракона. Никто не отваживался входить туда, кроме одного человека. Только он знал, как преодолеть зловещую преграду рифов, только он умел находить тайный фарватер.

Этот узкий проход начинался у самого входа в бухту и шел наискосок через рифы. За его пределами не смог бы уцелеть ни один корабль, там вокруг остроконечных скал кипели и пенились буруны, а гребни отмелей терялись в соленых брызгах прибоя.

Оставив беспомощный корабль во власти моря, капитан и те из команды, кто мог плыть или хотя бы держаться на воде, уцепившись за обломки, бросились в воду, чтобы попытаться добраться до берега. И здесь, на мокром песке, капитан лицом к лицу столкнулся с изменником, который, как он считал, был заперт в Уэстли-Эббот.

Капитану все стало ясно. Он поднял глаза вверх, туда, где на фоне светлеющего неба зловеще высилась громада башен заброшенного Мердрако. Вдруг, к его изумлению, из темноты замка появился человек. И лучи солнца озарили лицо того, кому капитан «Стерегущего» верил как себе. «Предательство!» – последнее, что успел подумать несчастный капитан, прежде чем отойти в вечность.

Прошло две недели. В маленькой уэльской деревушке, возле простой церкви из серого камня, над свежей могилой застыла скорбная фигура. Не обращая внимания на дувший с моря пронзительный ветер, человек не мог оторвать взгляда от свежевскопанной земли, а хмурый свет туманного утра с трудом пробивался сквозь тонкие ветви можжевельника, который, как плакальщик, склонился к надгробию.

Человек обернулся и бросил взгляд на волны. Он хорошо знал, что в той стороне, за тяжело нависшими на горизонте тучами, английский берег. Склонив голову над свежей могилой брата, он отер рукой слезы. Потом, бросив на могилу прощальный взгляд и повторив данную здесь клятву, медленно зашагал прочь.

Никогда в жизни ему не удастся стереть из памяти слова, вырезанные на холодном камне:

Памяти

Бенджамина Ллойда,

капитана «Стерегущего»,

в знак любви, уважения, скорби