Логан провел лучом по разрушенным домам. Луч отражался в разбитых стеклах. Дом номер три был окружен сине-белой полицейской лентой.
— Как ты думаешь, Алек, какой выбрать: первый, второй, четвертый или пятый?
— Я замерз на хрен.
— Да ладно уж, не скули.
Он пошел по заросшей сорняками тропинке, чувствуя, как струи дождя сбегают по шее за воротник.
Дверь первого дома была заперта, но дерево настолько сгнило, что хватило толчка выломать замок.
Когда они вступили в мрачную прихожую, зазвонил телефон — Джекки желала знать, чем он там занимается.
У Логана не было желания шутить.
— Осматриваюсь, — коротко сказал он.
— У тебя нет ордера, чтобы осматриваться, Фолдс говорит, чтоб ты тащил свою задницу назад в машину.
— Я быстро. Только взгляну, и всё. Речь ведь идет о жизни офицера полиции, забыла?
Потом он добавил, что дело пойдет быстрее, если они тоже подойдут и помогут.
Послышался приглушенный разговор, и Джекки сказала:
— Ладно. Пусть будет так. Мы все пойдем мокнуть под дождем, чтобы ты мог удовлетворить свое проклятое любопытство.
Могла бы быть и повежливее, но Логан не обиделся:
— Спасибо. Я беру на себя один и два, а если ты и Фолдс загляните в четыре и пять…
— Может, ты еще подскажешь, что нам искать?
— Понятия не имею, — честно признался он.
Осмотреть дом хватило пяти минут, и Логан снова вышел под дождь, Алек плелся сзади. В окнах дома номер пять мелькнул луч фонаря. Значит, Джекки и Фолдс там.
Дом номер два был самым сохранившимся из всех, хотя его крыша и напоминала провисший гамак. Сбоку к одной из стен прилепился гараж. Об относительном благосостоянии хозяев свидетельствовал заборчик, огораживающий участок.
Логан толкнул кованую калитку, и в уши ударил противный металлический визг.
Рядом с дверью была прибита именная табличка: «Лорелз» — с трудом читалось на почерневшем дереве. Луч фонаря, скользнув по мокрому песчанику, заглянул в высокое окно: осыпающаяся штукатурка, рваные обои, обвалившийся потолок…
Дверь была заперта, и на этот раз справиться с ней не удалось. Под кустами стояла скамья, Логан попытался подтащить ее к окну, но она развалилась на части.
— Черт… — Сержант взглянул на пустое окно, затем на оператора, торчавшего на верхней ступеньке. — Эй, ты можешь меня слегка подсадить?
Внутри воняло сыростью и плесенью. Когда Логан спрыгнул с подоконника, пол прогнулся.
В окне торчала голова Алека.
— Там не опасно?
— Иди, я впущу тебя через дверь.
Логан обошел комнату по краю и вышел в прихожую. Из замка торчал большой ржавый ключ. Сержант покрутил его в разные стороны и открыл дверь.
Алек заглянул внутрь:
— Ничего интересного, так?
— Начнем со второго этажа.
Хитер сидела, скрестив ноги, на матрасе, тарелка с печенкой и луком на ее коленях остывала. Не то чтобы было невкусно — всё, что ОН готовил для нее, было вкусно, — но беда в том, что она уже не знала, что реальность, а что нет.
ОН находился с другой стороны решетки, сидел, прижавшись спиной к ржавой красной металлической стене, — теперь это было видно в свете, падающем из коридора. Лицо — резиновая маска без всякого выражения.
Она взяла вилку и нож и отрезала еще кусок, поджаренный с одной стороны и нежно-розовый с другой, положила в рот и принялась жевать. Ммм… печенка сочная и нежная. Хитер никогда раньше не ела женщину-полицейского.
— Скажите, вы… — Она попыталась вспомнить, как звали брата Келли. — Вы Джимми?
Мясник склонил голову набок — кошачье движение, ОН всегда так делал, когда хотел спросить.
— Она в порядке? Келли? Она… — Хитер закусила нижнюю губу, ей не хотелось произносить эти слова. — Она умерла?
ОН положил руку на сердце. Затем показал на тарелку с едой.
— Да, очень вкусно. — Хитер съела еще кусок, добавив пюре и жареный лук. — Можно мне с ней поговорить?
Молчание.
— Она моя подруга.
Кивок.
— Пожалуйста, не обижайте ее.
Мясник поднял руку, ухватился за резиновую маску и дернул… затем замер, стянув маску только наполовину. Откуда-то доносился шум, напоминающий электронную музыку, бухающую на расстоянии. Он снова надел маску и встал. Затем вынул большой нож из кармана фартука. Нож выглядел точно так же, как и тот, что прятала Хитер.
Только на этот раз она знала, что нож настоящий.
— Подожди минуту… — Логан остановился на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подвал, вытащил вибрирующий телефон и сказал: — Алло?
Звонил взволнованный Ренни:
— Я нашел! Ура и слава мне!
— Ты что, нажрался?
— Детские дома! Я прошерстил всех поганцев в системе социального обеспечения, пока не наткнулся на старую кошелку, которая помнила что-то о маленькой девочке, которая попала под их опеку, потому что отец потерял руку на скотобойне. Теперь можешь петь мне хвалу…
— А что насчет других детей, Келли и Джимми?
— Никто не знает. Мне повезло, что я хоть это из нее вытащил.
— И какая нам от этого польза, черт бы тебя побрал? — Логан начал спускаться по ступенькам, свет его фонаря усиливала лампа на камере Алека. — Мы уже знаем…
— А… вот тут-то и проявился мой гениальный ум. Она сама этим делом не занималась, но знает человека, кому… — Треск. — …было поручено. Мы… — Молчание. — …в одно время… — Шипение. — …вечером?
— Эй?
Тсссссссссссссс:
— … ло?
Логан замер на лестнице, затем сделал два шага назад:
— Эй?
— Алло? Ты слушаешь?
— Что он сказал?
— Я с ним не разговаривал, решил, что ты захочешь сделать это сам. Его номер ноль, один, два, четыре…
Логан зажал телефон между плечом и ухом, вытащил блокнот и записал номер:
— Спасибо.
— И теперь, дамы и господа, Симон Ренни покидает здание!
— Ничего такого он не сделает.
— Что? Да ладно, я…
— Никуда не уходи, пока я не поговорю с этим человеком, понял? Ты мне можешь понадобиться.
Он отключился, прежде чем Ренни начал ныть, и набрал номер.
— Алло? — Старческий голос.
Логан спросил его про Элизабет Сотер. Последовала длинная и задумчивая пауза.
— Нет, я такой не припоминаю, простите.
— А как насчет Келли? Нет? Джимми Сотер?
— Джимми Сотер? Вот это имя я не слышал уже много-много лет. Вы не поверите, сколько неприятностей кому-то может принести один-единственный человек. Если что-то сломается, разобьется, сгорит, всегда виноват Джимми Сотер.
— Не знаете, что с ним случилось?
— Элизабет… Келли… теперь я вспомнил… Мы все вздохнули с облегчением, когда кто-то ее удочерил. Семье, конечно, было нелегко, но я слышал, что у нее всё получилось отлично.
— А что произошло с Джимми?
— Гм?.. Ну, полагаю, он просто уехал, как уехали все ее воображаемые друзья.
Логан нахмурился:
— Воображаемые?
— Келли Элизабет Сотер была очень неуравновешенной молодой женщиной, когда попала к нам, сержант. Как я понял, она говорила Джимми, имея в виду своего отца. И когда у нее что-то было не так, виноват был Джимми.
Через тридцать секунд Логан опять позвонил Ренни:
— Заткнись и слушай, ясно? На моем столе лежит факс от «Гери Юнайтед», не помню дальше. Я хочу, чтобы ты сравнил даты и месторасположение с теми случаями, что мы получили через Интерпол.
— Но это же займет несколько лет. Я…
— У тебя же всё это в компьютере, правильно? Включи поиск, и всё. Займет не более двадцати минут.
— Ладно, черт побери.
— И позвони мне сразу же, как что-нибудь найдешь?
— А что я Бейну скажу?
Логан снова посмотрел на лестницу, ведущую в подвал:
— Просто поставь его в известность, хотя…
— Что… — Дрррррррррр. — … надо? Эй? — Тссссссссссс. — …втре….
Телефон отключился. Что ж, во всяком случае, Бейну пока ничего говорить не придется. Старший инспектор не слишком обрадуется, когда узнает, что Логан начинает охоту на воображаемого дружка Элизабет Николь в национальном масштабе.
Подвал был сильно захламлен: комоды, набитые заплесневелой одеждой; картонные коробки с дешевыми книгами, раздутыми и почерневшими от влаги и времени; сломанная мебель; ржавые велосипеды.
— Черт! — Алек крутанулся, осветив лампой на камере всю эту разруху. — Это что было, крыса?
Логан прошел в середину гниющего хаоса. Хотя сам дом был построен из легкого песчаника, стены в подвале были фундаментальными, каменными. Неудивительно, что мобильный телефон здесь не принимал. Он заглянул в одну из коробок. Миллз и Бун, Кэтрин Куксон, Барбара Картленд…
Алек еще раз в панике подпрыгнул:
— Клянусь, это крысы. Готов поспорить, их тут сотни в подвале… кормятся отходами со скотобойни…
— Ты успокоишься?
Оператор вздрогнул:
— Ты никогда не читал Джеймса Герберта?
Логан снова посветил фонарем на стены:
— Там что, дверь под лестницей?
— Наверное, просто электрощиток или что-нибудь в этом роде. Не могли бы мы уйти отсюда, покуда нас что-нибудь не съело? Пожалуйста. Я ненавижу крыс, мать твою.
— Расскажи им историю про несварение желудка, это их охладит.
Логан пробрался через мусор к двери и открыл ее:
— Мать твою за ногу…
Перед ним был длинный грязный коридор, который тянулся в обе стороны футов на двадцать, не меньше. Пол почти блестел, отполированный долгими годами хождений взад и вперед. Логан покачал дверь. Ни звука. Даже скрипа не слышно.
Алек перелез через стопку разлагающихся коробок и заглянул Логану через плечо:
— Ну что?
В коридоре странно пахло — чем-то навязчиво цветочным, запах сильный, даже с перебором. Освежитель воздуха, а может, ладан, решил Логан и осветил фонарем неровные стены.
— Поднимись по лестнице и позвони Фолдсу. Пускай они с Джекки немедленно идут сюда.
— Это то?
Но Логан уже крался в темноту, говоря себе, что только дойдет до конца с одной стороны, и всё.
Ярдов пятнадцать, и коридор сделал резкий поворот направо. Логан дошел до поворота и осторожно выглянул: небольшой аппендикс, прокопанный в земле, в конце висело одеяло, служащее временной дверью.
Возможно, ничего такого… эти дома стояли здесь десятилетиями. По крайней мере, с 1890-х годов. Это могло быть бомбоубежище или потайное место, чтобы прятать что-то запрещенное… Чем бы это ни было, один он туда не полезет.
Когда за спиной раздался голос, Логан едва не вскрикнул.
— Они идут сюда, — прошептал Алек, держа камеру наготове. — Думаешь, он здесь их держал?
— Узнаем, когда Фолдс и Джекки подойдут.
Алек кивнул, огляделся и спросил:
— Уверен, что не хочешь взглянуть хоть одним глазком?
— Уверен.
— Но вдруг там констебль Мунро? Разве мы не должны, сам знаешь, ее спасать?
— Врываться в незнакомое помещение без поддержки и всякого плана? Ты рехнулся?
Оператор пожевал губам, немного почмокал:
— В фильме «хорошие парни» обязательно сделали бы это. Разве тебе не хочется быть героем? Приехать на большой грязной лошади и спасти даму в беде в самый последний момент?
Логан уставился на него:
— И чтобы меня или тебя в процессе убили? Мы ждем, когда подойдут Фолдс и Джекки, это мое последнее слово.
— Не надо заводиться…
— Шшш… ты слышал?
Женский голос. Приглушенный, с другой стороны занавески.
Мать твою за ногу.
И затем крик, призыв на помощь.
— О, черт… — Логан вытащил перечный баллончик и кинулся за занавеску, в маленькую, низкую комнату: с одной стороны морозильные камеры, с другой…
Он даже не видел, кто его ударил.
Помещение: комната с низким потолком, освещенная тремя лампами дневного света. Стены обшиты досками. Камера резко наклоняется влево, лампы оставляют желтые полосы, пока не начинает действовать автофокус. Сержант Макрай сидит спиной к одной из морозильных камер, голова в крови. Над ним наклонился мужчина, на нем фартук мясника и маска бывшего премьер-министра Маргарет Тэтчер. Человек держит нож у горла сержанта Макрайя.
Голос за кадром:
— О господи…
[Мясник смотрит на сержанта Макрайя, склонив голову набок, затем опускает нож.]
Голос за кадром:
— О господи, о господи, о господи…
[Мясник выпрямляется и смотрит в объектив камеры.]
Голос за кадром:
— О господи…
[Картинка вздрагивает, когда оператор начинает пятиться, потом поворачивается и бежит. Тяжелое дыхание, мат, звук рвущейся ткани, зацепившейся за микрофон.]
Алек бежал изо всех сил. Он был так напуган, что даже не чувствовал себя виноватым за то, что бросил Логана. Он промчался через занавеску, уже задыхаясь, — и почему только он такой неповоротливый жирный урод?
— О господи, о господи, о господи…
Заткнись! Заткнись на хрен и БЕГИ!
Он слышал, как Мясник догоняет его, расстояние между ними становилось все меньше.
— Огосподиогосподиогосподи…
Он упал на колени, пытаясь нащупать ступеньки, пытаясь найти выход, раньше чем…
Дверь под лестницей открылась, впустив желтый свет в захламленный подвал.
Алек закусил губу и старался не вскрикнуть.
Тихо. Ни звука. Даже не дыши.
Что-то коснулось его ноги, Алек сморщился, вглядываясь в темноту. О господи, не допусти, чтобы это была…
Пара черных глазок уставилась на него — когти, зубы, голый розовый хвост…
КРЫСА!
Алек взвизгнул и отпрянул, дрыгая ногой. Гребаные крысы! Господи, гребаные… Кто-то стоял за его спиной.
Огосподиогосподиогосподи…
Алек взглянул в безжизненное резиновое лицо:
— Пожалуйста…
Мясник схватил визжащего и лягающегося Алека за ворот и потащил через дверь в темноту.