Констебль Стив икнул, потом еще раз и ринулся в кусты, где его с шумом и обильно вырвало.

– Вот, вы видите? – сказал Нервный из муниципального совета. – Я ведь говорил вам, что это ужасно? Говорил?

Логан кивнул и согласился, отчасти просто потому, что не смог произнести ни одного слова.

– Соседи жаловались на запах еще с прошлого Рождества. Мы посылали письмо за письмом, но ответов не получали. – Мужчина с незапоминающимся именем прижал к груди свою кожаную папку. – Понимаете, даже почтальон отказывается привозить сюда почту.

– Действительно… – проговорил Логан. Это объясняло, почему они не получали ответов. – Давайте посмотрим, нет ли там кого-нибудь, – прибавил он, отвернувшись от икавшего констебля, и начал прокладывать путь сквозь джунгли.

Человек из муниципального совета позволил ему идти первым, и Логан не удивился этому.

Когда-то за главным зданием фермы хорошо ухаживали. На потрескавшемся камне остались пятна белой краски и изогнутые кронштейны, чтобы вешать корзины с цветами. Сейчас водоотводы заросли травой, преграждавшей путь воде: она перетекала через край и растекалась по земле. Дверь много лет не видела свежей краски. Ее последние остатки уничтожили погода и осы, оставив голое выбеленное дерево и маленький железный номер, прикрученный посредине шурупами, почти неразличимый из-за ржавчины и грязи.

Логан постучал. Они стали ждать. И ждали. И ждали. И…

– Да ради всего святого! – Логан отошел от двери и пошел вдоль дома по разросшейся траве, заглядывая в окна.

Внутри дом был погружен во тьму. В полумраке громоздилась мебель, но какая именно, было невозможно определить из-за грязного стекла.

Логан вернулся к входной двери. Тропинка, которую он протоптал в высокой траве, отметила пройденный путь. Логан закрыл глаза и попытался не выругаться.

– Здесь никого нет, – сказал он. – Несколько месяцев никого не было. Если бы здесь кто-нибудь жил, траву между домом и дорогой давно вытоптали бы.

Человек из муниципального совета посмотрел на дом, потом на Логана, потом взглянул на часы, затем вытащил блокнот из своей кожаной папки.

– Нет, – сказал он, открыв блокнот и глядя на первую страницу, – это недвижимое имущество принадлежит некоему мистеру Бернарду Филипсу. – Он нервно потеребил пуговицы своего пальто и снова посмотрел на часы. – Он, э-э… он тоже работает в муниципальном совете.

Логан открыл рот, желая сказать что-нибудь очень, очень грубое, но передумал.

– Что вы имеете в виду, когда говорите он тоже работает в муниципальном совете? – спросил он, медленно и отчетливо произнося слова. – Если он работает у вас, почему вы не вручили ему повестку прямо на работе сегодня утром?

Человек еще раз внимательно посмотрел в свой блокнот, стараясь не встречаться с Логаном глазами. И не раскрывать рот.

– Да господи ты боже мой, – в сердцах произнес Логан. В конце концов, это уже не важно. Они здесь. Можно все решить на месте. – Мистер Филипс сейчас на работе? – спросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Нервный покачал головой:

– У него выходной.

Логан потер лоб, пытаясь прогнать боль, которая скрывалась где-то за глазами. Ну ладно, хоть что-нибудь.

– О'кей. Итак, если он живет здесь…

– Он здесь живет!

– Если он здесь живет, значит, он сейчас находится здесь, – заключил Логан и повернулся спиной к темному, заброшенному зданию. На фасаде всех других построек, беспорядочно разбросанных по территории фермы, краской были грубо написаны номера. – Давайте там попробуем, – прибавил он, указывая на ветхое строение с намалеванным на нем номером один, хотя начинать можно было с любого.

Трясущийся бледный констебль Стив присоединился к ним около главного здания. Выглядел он еще хуже, чем утром. Детективу-инспектору Иншу надо было отдать должное: если он кого-нибудь наказывал, то делал это так, как надо.

Дверь, ведущая в строение один, была выпачкана дешевой зеленой краской. Краска была на дереве, на стенах по обе стороны от двери, даже на траве под ногами…

Логан махнул рукой дрожащему констеблю, и тот с ужасом посмотрел на него. Здесь запах был еще сильнее, чем у главного здания.

– Откройте дверь, констебль, – сказал Логан, принявший твердое решение не делать это самому. По крайней мере, есть хоть один несчастный засранец, который может сделать это вместо него.

Некоторое время помолчав, констебль Стив произнес:

– Есть, сэр.

И крепко ухватился за ручку двери. Это была тяжелая раздвижная дверь, с изношенными и покрытыми слоем ржавчины бегунками. Констебль стиснул зубы и дернул. Дверь со скрипом поддалась, и из помещения хлынула волной такая ужасная вонь, какой Логан в жизни не ощущал.

Все отшатнулись.

Рой трупных мух вырвался из открытой двери и полег под моросящим дождем.

Констебль Стив снова побежал в кусты.

Строение было чем-то вроде загона для скота: длинное, низкое, традиционно построенное фермерское здание, с голыми стенами из гранита и шиферной крышей. Посредине шел слегка возвышавшийся над землей проход, огражденный деревянными перилами по колено высотой. Это было единственное пустое место. Все остальное пространство было занято гниющими трупами животных.

Окостеневшие искривленные тела были покрыты белым извивающимся ковром.

Логан сделал три шага назад и зашел за угол. Его стошнило. Чувство было такое, будто его били кулаком в живот, раз за разом, и каждый рвотный спазм отзывался болью внутри.

Строения номер один, два и три были заполнены мертвыми животными. Номер три был еще не совсем закончен: метра три-четыре цементного пола были свободны от трупов и покрыты густой желтой слизью. Под ногами хрустели сотни мертвых мух.

Где-то около строения номер два Логан изменил свое мнение: инспектор Инш был не тем человеком, который очень правильно умел наказывать пьяных констеблей. Он был настоящим ублюдком.

Они открыли и проверили каждое строение, и желудок Логана каждый раз подпрыгивал к горлу, когда констебль Стив рывком открывал дверь. Им казалось, что прошла целая неделя, заполненная проклятиями и рвотой, когда они наконец вышли на улицу и сели на разрушенную стену. Спиной к ветру. Обхватив колени и дыша через нос.

Здания фермы были заполнены мертвыми кошками и собаками, мертвыми ежами и чайками, была даже пара благородных оленей. Все, что бегало, ползало или летало, – все было здесь. Это было что-то вроде ковчега некроманта. И было здесь значительно больше, чем каждой твари по паре.

– Что вы со всем этим будете делать? – спросил Логан, ощущавший привкус рвоты во рту даже после половины пачки суперсильных мятных пастилок констебля Стива.

Человек из муниципального совета посмотрел на него. Глаза у него были ярко-красного цвета от беспрестанной рвоты.

– Надо все это вытащить и сжечь, – сказал он, проведя ладонью по мокрому лицу. Его передернуло. – Это займет несколько дней.

– Лучше вам… – начал Логан и резко замолчал, заметив движение в конце длинной подъездной дороги.

Это был мужчина в потертых джинсах и ярко-оранжевой куртке с капюшоном. Он плелся, опустив голову, по еще незаросшей дороге, не видя перед собой ничего, кроме своих ног.

– Тш-ш-ш-ш-ш-ш! – произнес Логан, пригибая к земле человека из муниципального совета и констебля, страдающего от разлития желчи. – Быстро идите туда, за дом, – шепотом сказал он Стиву, показывая на строение с цифрой два на фасаде.

Констебль побежал по сырым зарослям. Когда он достиг укрытия, Логан ухватил за куртку человека из муниципального совета.

– Пришло время вручать ваши бумаги – сказал он и отступил на примятую траву.

Мужчина в оранжевом анораке был метрах в двух от них, когда наконец поднял голову. Имени Логан не вспомнил, но лицо было знакомо хорошо: это был Труповоз.

Они сидели на самодельной скамье внутри строения номер пять. Мистер Бернард Данкан Филипс, он же Труповоз, устроил себе здесь что-то вроде дома. В углу были свалены в кучу старые пальто, одеяла и пластиковые пакеты, и все это явно служило кроватью. Над этим гнездом на стене висело грубое распятие. На самодельном кресте место Христа занял полуголый игрушечный пластиковый солдат.

Рядом с кроватью возвышался холм из пустых жестянок и коробок из-под яиц, тут же стояла небольшая газовая плита. Такую же плиту фирмы «Кэлор Гэз» отец Логана брал каждое лето в дорогу, когда они на машине выезжали на отдых в Лоссимаут. Плита шипела, на ней стоял чайник, в котором подогревалась вода.

Труповоз – трудно было думать о нем как о Бернарде – сидел на шатком деревянном стуле и пристально смотрел на маленькое пламя. Оно еле грело, было таким же мертвым, как те самые животные в зданиях с цифрами один, два и три на фасаде. Казалось, это доставляло ему удовольствие. Он негромко напевал какой-то мотив, который Логан никак не мог узнать.

Человек из муниципального совета выглядел на удивление спокойным, потому что Труповоз был наконец перед ним. Он изложил ситуацию коротко и доступно: горы мертвых животных должны исчезнуть.

– Уверен, Бернард, вы хорошо понимаете, – прибавил он, ткнув пальцем в свой блокнот, – что нельзя хранить здесь мертвых животных. Это может представлять значительную опасность для здоровья людей. Что вы будете чувствовать, если люди начнут болеть из-за ваших мертвых животных?

Труповоз пожал плечами, не отрывая взгляда от огня.

– Мама заболела, – сказал он, и Логана поразило отсутствие акцента. Он был твердо уверен, что тот, кого муниципалитет нанимает для уборки с дороги мертвых животных, будет звучать как-то более «по-местному». Даже кое-кого из коллег он с трудом понимал. Но не Труповоза. Было совершенно очевидно, что человек, сидящий на скрипучем обеденном стуле, имел за плечами что-то вроде классического образования. – Она заболела и ушла навсегда, – продолжил Труповоз, в первый раз поднимая глаза. – Она сейчас с Богом.

Под грязью, копотью и бородой он был вполне симпатичный мужчина. Прямой нос, умные серые глаза, румяные от холода щеки. Если вымыть и отвести к парикмахеру, его примут за своего в Королевском северном клубе, где городская элита устраивает крутые ланчи, состоявшие из пяти перемен блюд.

– Я знаю, Бернард, я знаю. – Человек из муниципального совета ободряюще улыбнулся. – Мы пришлем команду завтра, чтобы они начали расчищать постройки. О'кей?

– Это мои вещи, – сказал Труповоз, и лицо его сморщилось от подступивших слез. – Вы не можете забрать мои вещи! Они мои.

– От них необходимо избавиться, Бернард. И мы должны быть уверены, что вы тоже в безопасности, правда?

– Но они мои…

Человек из муниципального совета поднялся, жестом дав понять Логану и констеблю Стиву, чтобы сделали то же самое.

– Мне очень жаль, Бернард, мне очень, очень жаль. Команда приедет сюда завтра утром, ровно в половине девятого. Вы можете помочь им, если хотите.

– Мои вещи.

– Бернард, вы хотите им помочь?

– Мои любимые мертвые вещи…

Они ехали в город с полностью опущенными стеклами, пытаясь избавиться от запаха фермы Бернарда Данкана Филипса. Этот запах, тошнотворный и омерзительный, въелся в их одежду и волосы. И было уже не важно, что накрапывающий дождик сменился приличным дождем, врывавшимся в открытые окна: вымокнуть было даже приятно.

– А глядя на него не скажешь, – сказал Нервный, когда они по Холберн-стрит направились в сторону здания муниципального совета в Сент-Николас-Хаус. – Он был действительно блестящим парнем. Докторская степень по средневековой истории в Университете Сент-Эндрюс. По крайней мере, мне так сказали.

Логан кивнул. Именно это он подозревал.

– И что случилось? – спросил он.

– Шизофреник. – Человек из муниципального совета пожал плечами. – Все время на лекарствах.

– Отпущен под надзор семьи и общины?

– О, он совсем не опасен, – ответил человек из муниципального совета, но Логан заметил, что его голос дрогнул. Вот почему он так настаивал на полицейском сопровождении. Под надзором Труповоз или нет, а он его боялся. – И с работой он справляется хорошо, очень хорошо.

– Убирает мертвых животных…

– Но послушайте, мы же не можем оставить их разлагаться на обочинах, не так ли? Я имею в виду, что с ежами и кроликами еще не так плохо: машины давят их в лепешку, – а вороны и всякие падальщики заботятся о том, что осталось. Но кошки, и собаки, и другие… Вы понимаете?.. Люди жалуются, если каждое утро по пути на работу им приходится проезжать мимо разлагающегося Лабрадора. – Он замолчал, обгоняя автобус, затормозивший перед ними. – Я даже не знаю, что мы делали бы без Бернарда. До того как его передали под надзор, мы никого не могли найти на эту работу, ни за какие деньги.

Он замолчал, чтобы все обдумать. По правде сказать, Логан тоже очень давно не видел на улицах Абердина мертвых животных.

Человек из муниципального совета высадил их, не доезжая до центрального офиса, поблагодарил за помощь, извинился за запах и укатил в дождь.

Логан с констеблем Стивом, поднимая ногами фонтаны брызг, рванули к главному входу. Внутрь они вошли промокшие до нитки.

Остролицый дежурный сержант взглянул на них, когда они проходили мимо Грэмпианского Полицейского Креста, вставленного в цветок чертополоха с короной наверху и надписью SEMPER VIGILO.

– Сержант Макрай? – сказал он, вытягивая шею, как любопытный попугай.

– Да? – Логан ожидал, что услышит замечание со словом «Лазарь». Эти уроды Большой Гари и Эрик, наверное, уже всем в участке растрепали о своей придумке.

– Инспектор Инш сказал, чтобы вы немедленно шли в комнату для оперативных совещаний.

Логан взглянул на промокшие брюки и мятый пиджак. Ему очень хотелось встать под душ и надеть сухую одежду.

– А нельзя подождать минут пятнадцать – двадцать? – спросил он.

Сержант покачал головой:

– Нет. Инспектор сказал очень определенно. Как только вернетесь – сразу же в комнату для совещаний.

Констебль Стив ушел сушиться, а Логан с ворчанием направился по коридору к лифтам и сердито надавил пальцем на кнопку. На четвертом этаже он опять пошел по коридору. На стенах уже висели рождественские открытки. Их прикалывали к пробковой поверхности информационных стендов, между бумагами с заголовками «КТО-НИБУДЬ ВИДЕЛ ЭТУ ЖЕНЩИНУ?» и «ДОМАШНЕЕ НАСИЛИЕ… НЕТ ЕМУ ПРОЩЕНИЯ!», рядом с фотографиями находящихся в розыске преступников и листовками, которые выпускал информационный отдел полиции. Крошечные всплески радости среди несчастья и страданий.

Комната для совещаний была заполнена, в ней стоял гул. Полисмены обоих полов и детективы-констебли что-то записывали на листах бумаги, зажатых в руке, или говорили по телефонам, которые звонили не переставая. В центре этого бедлама на краю стола восседал инспектор Инш; он наблюдал, как подчиненные делают записи, одновременно придерживая плечом телефон около уха.

Что-то случилось.

– Что случилось? – спросил Логан, когда наконец протиснулся к нему через толпу.

Инспектор поднял руку, призывая к молчанию, и обратил внимание на Логана. Одна бровь Инша взлетела вверх, когда он увидел, в каком плачевном состоянии находится его детектив-сержант.

– Купаться ходили, что ли? – сказал он с сарказмом.

– Нет, сэр, – ответил Логан, чувствуя, как капли воды стекают с затылка по шее на мокрый воротник. – Дождь идет.

Инш пожал плечами:

– Это Абердин, к вашим услугам… Вы что, высушиться не могли, прежде чем прийти сюда? – прибавил он.

Логан закрыл глаза и постарался не заглотить наживку.

– Дежурный сержант сказал, что это очень срочно, сэр, – проговорил он.

– У нас пропал еще один ребенок.

Стекла в машине запотевали изнутри, и хотя Логан включил печку на полную мощность, все равно окружающий мир был виден как в тумане. Инспектор Инш сидел в пассажирском кресле и задумчиво жевал, а Логан через запотевшее стекло всматривался в темные, промокшие от дождя улицы, ведя машину через весь город в Хейзлхед, туда, где пропал последний ребенок.

– Знаете, – сказал Инш, – с тех пор, как вы приступили к работе, мы имеем два похищения, одну мертвую девочку, мертвого мальчика и вытащили из гавани труп с отрубленными коленными чашечками. И все это за три дня. Для Абердина это рекорд. – Он порылся в пакете с мармеладками и выудил из него нечто, напоминающее амебу. – Я начинаю подозревать, что вы нас сглазили.

– Спасибо, сэр, – кивнул Логан.

– Вся моя статистика уголовных преступлений летит к черту, – продолжил Инш. – Почти все мои подчиненные ищут пропавших детей либо выясняют, что за девочку нашли в мусорном мешке. И как прикажете мне разбираться с квартирными кражами, с мошенниками, с любителями появиться в обществе в непристойном виде, если у меня нет, черт побери, ни одного свободного полисмена?

Он вздохнул и протянул кулек Логану. Тот покачал головой:

– Нет, спасибо, сэр.

– Могу вам сказать, – заметил Инш, – звание имеет меньше преимуществ, чем вам кажется.

Логан искоса взглянул на инспектора. Инш не принадлежал к тому типу офицеров, для кого жалость к себе была естественным состоянием. По крайней мере, Логан об этом ничего не слышал.

– Контролировать ребят в форме, вы это имеете в виду? – спросил он.

Лицо инспектора сложилось в улыбку.

– Вам понравилась маленькая коллекция Труповоза? – спросил он в свою очередь.

Итак, он все знал о хлевах, забитых гниющими трупами животных. И все специально организовал.

– Не думаю, что когда-нибудь в своей жизни мне приходилось так часто блевать.

– А как констебль Джейкобз?

Логан чуть не спросил, кто такой констебль Джейкобз, но внезапно понял, что инспектор говорит о Стиве, голом пьянице.

– Мне кажется, сегодняшнее утро он долго не забудет.

Инш кивнул:

– Хорошо.

Логану показалось, что толстяк инспектор хочет еще что-то сказать, но Инш сунул в рот еще одну конфету и улыбнулся сам себе зловещей улыбкой.

Хейзлхед находился на самом краю города, в пяти минутах ходьбы от фермерских владений. Со стороны Хейзлхедской академии только крематорий отделял цивилизацию от простирающихся до горизонта полей.

Логан припарковался напротив одного из многоквартирных домов рядом с дорогой. Дом был не такой высокий, как его собратья в городе, всего лишь восемь этажей, и окружен старыми деревьями трупного цвета. В этом году листья опали поздно. Они покрывали землю склизкими черными комками и забивали водостоки, из которых выплескивалась вода.

– У вас есть зонт? – спросил инспектор, хмуро глядя наружу.

Логан сказал, что зонт у него есть, там, в багажнике, и получил от Инша приказ выйти из машины и принести; инспектор не пошевелился, пока Логан не раскрыл зонт и не встал рядом с дверью.

– Вот это называется сервисом, – сказал Инш с усмешкой. – Пойдем познакомимся с семьей.

Мистер и миссис Ламли жили в угловой квартире под крышей. К удивлению Логана, в лифте не воняло мочой и кабина не была размалевана уродливыми граффити. Когда двери лифта открылись, Инш и Логан вышли в хорошо освещенный коридор; на полпути к квартире они натолкнулись на полицейского в форме, проводящего тщательный досмотр своего носа.

– Сэр, – сказал полисмен, вытягиваясь в струнку и прекращая раскопки при виде инспектора.

– Сколько вы здесь? – спросил Инш, бросая взгляд поверх плеча патрульного на квартиру Ламли.

– Двадцать минут, сэр.

Метрах в пятидесяти от дома находился крошечный опорный пункт, комнаты две, не больше, но свое дело патрульные делали исправно.

– По квартирам ходили?

Патрульный кивнул:

– Два полисмена и женщина-констебль, сэр. Патрульные машины в нашем районе передают приметы пропавшего.

– Когда это случилось?

Констебль вытащил из кармана записную книжку, раскрыл на нужной странице.

– Мать позвонила в десять тринадцать, – сообщил он. – Ребенок играл на улице…

– В такую погоду? – изумился Логан.

– Мать говорит, он любит дождь, одевается, как медвежонок Паддингтон.

– А… ну да… – сказал Инш, засовывая руки в карманы. – Всякое бывает. Друзья?

– Все в школе.

– Хорошо, что наши здесь были. Вы в школе проверили, на всякий случай, может быть, наш маленький друг решил пойти чему-нибудь научиться?

Полисмен, снова кивнув, сказал:

– Мы туда позвонили сразу же, как обзвонили друзей. Они не видели его почти полторы недели.

– Прекрасно, – произнес Инш со вздохом. – Хорошо, пойдемте. Лучше всего встретиться с родителями.

Внутри квартира Ламли была декорирована в яркие тона, совсем как в Кингсвеллзе, там, где жил Дэвид Рид, до того как его похитили, задушили, потом изнасиловали и надругались. На стенах висели фотографии, как в квартире Эрскина, в Торри, только на них был грязнуля лет пяти, с копной рыжих волос и веснушками на лице.

– Эту сделали два месяца назад, на его дне рождения, – произнес женский голос.

Логан перевел глаза с фотографий на женщину, стоявшую в дверях. Она была просто великолепна: длинные волнистые волосы, свободно падавшие на плечи, маленький, слегка вздернутый нос и большие зеленые глаза. Она плакала. Логан очень старался не смотреть на ее внушительный бюст, когда она приглашала их пройти в гостиную.

– Вы его нашли? – спросил похожий на оборванца мужчина в синем рабочем комбинезоне и в носках.

– Дай им время, Джим, они только что вошли, – проговорила женщина, похлопывая его по руке.

– Вы отец? – спросил Инш, присаживаясь на край ярко-синего дивана.

– Отчим, – ответил мужчина, опускаясь на диван. – Его отец был ублюдком.

– Джим!

– Простите. Его отец и я – мы не очень ладили.

Логан начал неторопливо осматривать комнату в веселых тонах, делая вид, что изучает фотографии и картинки, на самом деле внимательно наблюдая за отчимом Джимом. Нет ничего нового в том, что пасынок не уживается с новым маминым мужем. Некоторые мужчины смотрят на детей своих партнерш как на собственных отпрысков, а для кого-то они – постоянное напоминание о том, кто был первым. Что кто-то еще трахал ту, которую ты так любишь. Зависть – страшная штука. Особенно когда в ее орбиту попадает пятилетний ребенок.

Итак, на всех фотографиях были только эти трое, и они отлично проводили время. Правда, люди не имеют привычки выставлять напоказ в гостиной синяки, ожоги от сигарет и сломанные кости.

Особенно Логан был тронут сценой на пляже, где-то в теплых краях: все в купальных костюмах, улыбаются в камеру. От фигуры матери просто дух захватывало, особенно в зеленом бикини. Даже со шрамом от кесарева сечения.

– Корфу, – сказала миссис Ламли. – Джим каждый год возит нас в разные чудесные места. В прошлом году это был Корфу, в этом году мы побывали на Мальте. На следующий год мы повезем Питера во Флориду, посмотреть на Микки Мауса… – Она закусила нижнюю губу. – Питер так любит Микки Мауса… он… О господи, пожалуйста, найдите его! – С этими словами она упала в руки мужа.

Инш многозначительно взглянул на Логана. Тот кивнул и сказал:

– А почему бы мне не приготовить всем нам по хорошей чашке чая? Мистер Ламли, покажите мне, где у вас все находится?

Полчаса спустя Логан и инспектор Инш стояли у входа в подъезд, смотрели на дождь.

– Что вы думаете? – спросил Инш, разыскивая пакет мармеладок. – Отчим?

Логан покачал головой:

– Кажется, что он совершенно очарован ребенком. Стоит только послушать, как он говорит, что Питер будет играть за нашу команду, когда вырастет. Мне он не кажется отчимом-злодеем.

Инспектор согласно кивнул:

– Мне тоже. У ребенка не было никаких травм, таинственных болезней, путешествий по докторам.

– А как так случилось, что он не пошел сегодня в школу? – спросил Логан, угощаясь мармеладкой из пакета Инша. Пока он готовил чай и расспрашивал отца, Инш аккуратно расспрашивал мать, вытягивая нужную информацию.

– Кто-то его запугивает. Какой-то большой жирный мальчишка достает его, потому что он рыжий. А мать не пускает его в школу, пока они там чего-нибудь не предпримут. И отчиму не говорит. Думает, что он с ума сойдет, когда узнает, что над Питером издеваются.

Инш засунул конфету в рот.

– Два ребенка за два дня, – сказал он со вздохом. – Господи, надеюсь, что он просто куда-нибудь сбежал. Честно, не хочу видеть еще одного мертвого ребенка в морге.

Инш еще раз вздохнул, у него опустились плечи.

– Мы их найдем, – сказал Логан с уверенностью, которой не чувствовал.

– Да, мы их найдем. – Инспектор вышел под дождь, даже не дождавшись, когда Логан раскроет зонт. – Мы найдем их, но они будут мертвы.