28
«…субботние песни о любви в режиме нон-стоп на последующие полчаса. Так давайте же начнем Валентинов день с того, что немного послушаем группу “Люси тонет” и их мощный прошлогодний хит “Ваш круг”…»
Логан стиснул зубы и вытащил руку из-под одеяла. Стукнул рукой по клавише «отложить». Снова лег и снова затрясся в ознобе. Лужа пота скопилась в центре его груди; при каждом движении вниз по ребрам сбегали теплые капли.
Ох-х…
Кто-то заменил его сердце, поместив вместо него в грудь злобную крысу, – она рылась в его внутренностях, раздирая когтями легкие. Другая крыса, засевшая в его голове, грызла пожелтевшими зубами мозг.
Не имело значения, насколько дорогим было виски, когда его смешаешь с говном, похмелье будет таким же тяжелым, как после бренда супермаркета «Споран» «МакГудРот».
Он провел рукой по липкому лбу и поморгал, глядя в потолок. Алан Райт, Гевин Джонс, Эдди Ноулс, также известные под кличками: Мордастый, Зубастый и Фанат ABBA.
Ну что ж, а что он собирается с ними сделать?
А что он может сделать?
Ой, то, что он наговорил прошлой ночью по телефону – чистая бравада, а сейчас? В холодном утреннем свете с тяжелейшим похмельем?
У-ух…
Третья крыса прокладывала себе путь когтями в мочевом пузыре.
Время вставать, чтобы помочиться, принять парацетамол и выпить примерно пинту кофе.
Месть подождет.
Пышный букет белых хризантем наполнял горьковатым запахом палату, почти забивая больничную вонь. Цветы стояли в большой пластиковой вазе возле койки Стил.
Сама она, опираясь спиной на подушки, держала в руке чашку чаю и бросала вокруг сердитые взгляды. По крайней мере, они выглядели сердитыми. Трудно утверждать что-то относительно лица, покрытого кровоподтеками и распухшего. Марля, закрывающая нос, казалась заплаткой; глаза в темно-фиолетовой обводке, один глаз по размерам и форме походил на раздавленный апельсин.
– Чего ты так уставился?
На ней была пижамная курточка небесного цвета с резвящимися пингвинами.
Пара открыток на тумбочке – одна из магазина: розовая, с надписью «Моей любимой жене», вторая – самодельная: изрисована красными сердечками и с таким количеством блесток, которое могло бы повергнуть в шок целый батальон фей.
– С праздником святого Валентина. – Логан расстегнул молнию на куртке и поставил на тумбочку бумажный пакет с выпечкой. – Принес тебе пирогов и кое-чего еще.
Как будто это жалкое подношение может компенсировать то, что произошло прошлой ночью.
– В голове такой стук, словно кто-то вычистил из нее все содержимое и поместил туда толстого ребенка с ходулей «пого».
– Первый положительный момент – ты говоришь намного лучше. – Он достал из пакета шотландскую булочку. – А где Сьюзан?
– Дай-ка мне тоже. – Она выхватила булочку из его руки и отщипнула кусочек. Поморщилась. Пожевала. – Они уже взяли этих подонков?
– Пока нет. Ты себя чувствуешь лучше?
– Я лежу на больничной койке в пижаме, украшенной пингвинами, страдаю от похмелья, а тут ты приносишь кучу песка на подошвах. Как, по-твоему, я должна себя чувствовать?
Открылась дверь, и в палату, шаркая, вошла Сьюзан, неся две пластиковые чашки на картонном подносе. Она была в твидовых брюках и клетчатой рубашке; невысокая и полненькая.
– Логан!
Поставив подносик рядом с хризантемами, крепко обняла его обеими руками. Ему сразу стало тепло, он почувствовал запах дома.
Сьюзан подняла на него нахмуренный взгляд. Затем погладила пластырь на его шее.
– Болит?
Морщинки вокруг глаз стали глубже.
– Немного покалывает, а так все нормально. – Логан пожал плечами.
– Немного покалывает? – Стил издала громкий фыркающий звук, затем отщипнула еще кусочек от булочки и заговорила с полным ртом: – Я могла бы умереть. Но вы ведь не слышите моих стенаний по этому поводу, верно?
– Да. На протяжении всего утра. – Теплая рука Сьюзан прижалась к щеке Логана. – У тебя такой усталый вид.
– Он выглядит, как подражатель наркодилера. Носит черт-те какую куртку, толстовку… Ну сколько тебе лет?
– Не будь такой грубой. – Сьюзан нагнулась и поцеловала Стил в лоб. – Я поговорила с врачами – ты сможешь пойти домой, после того как тебя посмотрит консультант. Разве это не замечательно?
– Чем скорей, тем лучше. У меня аллергия на пингвинов.
– А мне кажется, что в пижамке ты выглядишь очень даже мило. – Сьюзан погладила Стил по густым волосам. – Ты хочешь чего-нибудь еще?
– Мое фальшивое курево выводит жидкость. И мне хочется «Кровавой Мери». И немного чипсов.
– Чипсов. А как насчет диеты?
– Плевать на диету.
– Никаких чипсов. И тем более водки. – Сьюзан повернулась к Логану. – А ты хочешь чего-нибудь?
– Спасибо, но я не могу оставаться с вами. Мне надо в Абердин. Возьму кое-что из вещей Саманты…
Его рука оказалась в теплой руке Сьюзан.
– Останься, я приготовлю кофе. Я знаю, Роберта рада тому, что ты здесь, даже если она слишком сварлива и груба, чтобы открыто сказать это.
– Хой! Да я не груба и не сварлива. Я на пороге смерти.
– Продолжай внушать себе это. – Еще один поцелуй, затем Сьюзан взяла пальто и направилась к двери. – Скоро вернусь.
Как только дверь закрылась, хмурое выражение с лица Стил исчезло..
– Пф-ф…
– Болит?
– Мои ребра похожи на карту России, выполненную в стиле пейсли.
Он снова заглянул в бумажный пакет и вытащил пирог. Протянул ей.
– Мне очень жаль.
Она отмахнулась от него:
– Ты ни в чем не виноват.
В этом она была права.
Кофе на вкус походил на вареную грязь, но тем не менее Логан запил им булочку. Стил поглощала пирог. По подбородку обильно стекал сок. На вид – сама невинность; сидит и смотрит на него черными глазами.
Подставить Джека Уоллеса она никак не могла.
Глубокий вдох.
– Послушай, эта история с Нэпиером…
– Он мудак.
– Это я знаю, но…
– Он меня ненавидит, понятно? У этого недоумка ужасный вкус на женщин. – Она пожала плечами, и новая порция жирного сока потекла по ее подбородку. – Он считает меня пройдохой. Думает, что я слишком вольно обращаюсь с правилами. Но это совсем не так. – Растопырив пальцы, она принялась облизывать их. – Я тоже придерживаюсь некоторых правил и, как бы это сказать, не инвестирую в процесс. Понимай как знаешь.
Логан отставил стаканчик.
– В отношении меня было расследование?
– Ну…
– И что оно показало?
– Ничего важного.
Логан пристально посмотрел на нее. Стил доела пирог и вытерла рот углом простыни, оставив довольно большое коричневое пятно. Как если бы случилось неловкое происшествие. В коридоре уборщица шаркала шваброй.
– Ну, хорошо. – Она сделала глубокий вдох. – Это было четыре года назад. Некий наркоман утверждал, что проводивший задержание офицер продержал его подвешенным на уровне пятого этажа в паркинге на Чепел-стрит.
О-ох.
Логан опустился на стул.
– Это был Магнус Финч, верно?
– Это не так важно. Важно то, что с тех пор у Нэпиера в отношении ко мне словно оса поселилась в заднице. Но, боюсь, мы с ним расходимся в понимании слов «верность» и «преданность».
– Этот чертов Магнус Финч. – Логан стиснул зубы. – Он продавал героин школьникам.
– Я же тебе сказала: это не имеет значения.
– Для того чтобы купить героин, они должны были зайти в его нору. И уколоться там. Он говорил им, что это совершенно безопасно.
– Там еще остались пироги?
– Одна пятнадцатилетняя школьница была изнасилована. Сначала Финч ее поимел, а потом трое его дружков.
– Лаз, это же…
– Я ведь не специально свесил этого ублюдка. Я пришел арестовать его, была драка, ну и… – Логан прочистил горло. – Я заставил его назвать имена сообщников, прежде чем втащить обратно.
Стил принялась делать ревизию того, что еще осталось в пакете.
– О-ох, это же брайди. Не ела целую вечность.
– Спасибо, ты меня прикрывала.
– Этим занималась семья. – Она откусила от пирога, и ее лицо расплылось в улыбке, сделав губы похожими на раскрывшиеся края выпечки из слоеного теста. – Мм…
Выходит, ее неприязненные отношения с Нэпиером начались еще четыре года назад, из-за него. И вот сейчас он привлечен к расследованию ее дела.
– Молодец, Логан. – Стил слизнула кусочек фарша, застрявший между зубами. – Ну так давай, продолжай: что насчет «этой истории с Нэпиером»?
Он с трудом заставил себя улыбнуться:
– А ты знаешь, что его имя Найджел?
Колеса «фиата-пунто» съехали на покрытую снегом обочину. Логан оставил двигатель работающим, поскольку снег валил не переставая. Верхушки деревьев уходили во мрак, склоненные ветви образовывали некое подобие потолка. При взгляде вперед, глаз не различал ничего, кроме снега и переплетения ветвей.
Логан вышел из машины, подошел к пассажирской дверце, открыл ее и порылся под сиденьем в поисках деревянного полированного ящика. Надел голубые нитриловые перчатки, вытащил из ящика пистолет и проверил его. Магазин был полон. Прикрутил глушитель и сунул пистолет в пакет. Открыл дверцу сзади, взял дешевый зеленый кагул, надел его и направился в лес.
Дубы и березы, растущие у дороги, сменились рядами сосен. Между соснами снега почти не было, но зато были сугробы из опавших иголок. Пахло землей, грибами и сосновой смолой.
Он пробирался вперед, перелезая через гнилые стволы, спотыкаясь о переплетения корней, проходя мимо зарослей утесника.
Остановился возле упавшей ели – ее спрессованные корни были похожи на щит – и стянул с головы капюшон. Затем вытащил пистолет.
Раньше, когда он ненавидел Рубена по личным мотивам, застрелить этого жирного ублюдка было бы убийством. Но сейчас? После того, что произошло со Стил? И после угрозы относительно его детей?
Выбора у него не оставалось.
– Ладно. – Логан поднял пистолет и прицелился в ствол; левая ладонь прикрывает правую; одна рука двигает пистолет вперед, другая ее подталкивала. Нажал на курок.
Хлопоки довольно громкий.
Брызнул дождь из кусочков коры.
Он поднял гильзу и положил в пакет.
Еще одно сжатие рукоятки.
Хлопок.
Еще один душ из кусочков коры. Еще одна пустая гильза, отправленная в пакет.
И последний выстрел, для верности.
Хлопок.
Гильзы позвякивали в пакете, ударяясь одна о другую, когда он прокладывал путь к дереву-жертве, в ствол которого стрелял. Пули легли кучно – в пределах четырех дюймов. Рубен как минимум вдвое шире, чем этот ствол, так что не промахнется.
Логан постоял немного, затем закопал гильзы и перчатки, присыпал сверху хвойными иголками. Глупо, кто здесь будет искать неизвестно что. Затем снял кагул, вывернул его на другую сторону и снова надел. Вернулся к машине, сел и вырулил на дорогу.
В квартире Саманты чувствовался запах запустения. Сколько же прошло времени с тех пор, как он был здесь в последний раз? Шесть? Или восемь? Что-то вроде того.
За окном снег покрыл тонкую полосу леса. За лесом была река. Машин почти не слышно.
Надо собрать книги, у Саманты полно книг. Положил в картонную коробку ужасы. В основном Стивен Кинг, несколько книг Г. Ф. Лавкрафта и Джеймса Герберта, Саманте они не особо нравились. В следующий приезд сюда надо будет забрать Дина Кутнца и Клива Баркерса.
Закрыл коробку, написал на ней печатными буквами «КНИГИ», использовав черный маркер. Перенес коробку в коридор. Вернулся. Поставил следующую пустую коробку посредине гостиной.
Да, правильно, видео.
Его телефон зазвонил после того, как он положил «Я плюю на ваши могилы» и взял в руки «Техасскую резню бензопилой».
– Макрей?
Он сунул телефон под подбородок и взял два других фильма, «Ад каннибалов» и «Ночь живых мертвецов».
– Сержант Макрей, это руководитель службы уголовного розыска Харпер.
Замечательно, прямо-таки ждал ее звонка.
– Сэр. Пятница тринадцатое и все такое прочее.
– Вы не вышли сегодня на службу в свою смену
– Это потому, что мне просто не суждено быть сегодня на смене. – В коробку отправились «Американский оборотень в Лондоне» и «Студенческие тела».
Молчание.
«Волчий камень», «Одинокий и унылый», «Дети кукурузы», «Кошмар на улице Вязов». Никогда нельзя было поставить Саманте в упрек то, что она не развивала тему.
– Логан, я слышала, что произошло прошлой ночью.
О, так он теперь стал «Логаном», вау.
– Я знаю. Ренни вам звонил.
«Кит-полосатик», «День мертвых», «Ночь страха». Футляры с фильмами цокали по уже уложенным в коробку. Кто смотрел больше видеофильмов? А у кого теперь вообще есть видеоплеер?
– Как бы то ни было, я хочу, чтобы вы знали, мы поставили охрану у палаты инспектора Стил. С ней все будет в порядке. А когда ее отпустят из больницы, возле ее дома будет дежурить машина.
Да, гарпия Харпер была геморроем – и к тому же еще идиоткой, потому что полагала, что существует какая-то взаимосвязь с Малкольмом Мак-Леннаном, – но она, по крайней мере, организовала присмотр за Стил, надо воздать ей должное. Может, она выделит кого-то, чтобы дополнительно присматривали за детьми? На тот случай, если Рубен решит продолжить «воспитательные меры»?
– Да, здорово. Отличная идея.
На этот раз пауза затянулась.
«Съеден живьем!», «Наблюдатель в лесах», «Нью-Йоркский Потрошитель», «Полтергейст»…
– Логан, я тогда сказала именно то, что имела в виду: и вы встали не с той ноги, и… я.
Он бросил видеофильмы в коробку и поудобнее расположился на диване-развалюхе.
– Вы ведь завели досье на меня.
– Да.
– А почему?
На полках стояли драконы и скелеты, скандинавские кресты и кадильницы, очень много фигурок троллей. Чем чуднее, тем лучше – так считала Саманта. Все, что хоть чуть смахивало на готику и мистику, она любила. Логан протянул руку и взял с подоконника стеклянный шар с падающими снежинками внутри. В качестве фона – кладбище на скале; снежинки имели вид крошечных черепов. Он встряхнул шар, от толчка раскрылись двери склепа, и оттуда протянулись костлявые руки. Как она была растрогана, когда он купил эту вещицу… Выделила подарку почетное место на каминной доске, где он простоял до тех пор, пока Саманта не нашла на eBay фигурку Джейсона Вурхиса.
Он поднялся и бросил шар в коробку, положил заодно и черно-белую версию фильма «Призрак дома на холме» 1999 года. Харпер все еще молчала. Пора выключать телефон.
Десять. Восемь. Семь. Шесть…
– Я несколько лет следила за вашей карьерой. Мастрикский Монстр, Флешер, Дженни и Алисон Мак-Грегор, Ричард Кнокс… Впечатляющий список.
– Вы все еще не ответили на мой вопрос.
– Все эти громкие дела требовали высокой квалификации… Любой мог бы не без основания подумать, что вы уже как минимум занимаете должность начальника подразделения. А вместо этого вы носите нашивки сержанта и работаете в каком-то Богом забытом захолустье.
Подбородок Логана непроизвольно поднялся.
– А может, мне нравится быть сержантом. Может, мне нравится Банф. Может, я не хочу быть администратором, или разработчиком проектов, или специалистом по подбору шестерок и марионеток. Проводить расследования – и никогда в действительности нечего не делать.
В ответ она посмеялась, но потом вздохнула:
– Когда вы появитесь на работе?
Логан подумал.
– Завтра.
– Отлично.
Харпер отключилась.
Господи, спаси нас, – он с облегчением выдохнул и снова принялся разбирать вещи.
– Нет, даже не представляю. Постой, не отключайся.
Логан поставил коробку на крышу «фиата» и открыл багажник, прижимая телефон плечом к уху. Продвинув вперед пассажирское сиденье и сложив стоящее за ним заднее, освободил место, достаточное для еще двух коробок.
Эти коробки он отдаст в магазин, отдающий выручку от продажи на благотворительные цели, одна коробка пойдет как чаевые…
– Может, в три часа. Или четыре. Все зависит от движения.
С места, на котором он стоял, открывался грандиозный вид на хвост дорожной пробки, образовавшейся перед въездом на Магиемосскую круговую развязку. Снег вроде прекратился, но машины двигались так, как двигаются люди с больными ногами, пустившиеся в дорогу без ходунков.
Голос Стил прерывался и пропадал:
– Он говорит о четырех иш… Что?.. Ладно. – Затем ее голос снова громко зазвучал в трубке. – Сьюзан говорит, что это жареный цыпленок и клецки.
– Послушай, я не могу ничего обещать. Я все еще вожусь со всем этим…
– Никаких оправданий. Ты увидишь своих детей, вне зависимости от того, нравится тебе это или нет.
Он захлопнул багажник.
– Если я появлюсь, а вы обе ускользнете в кино, то вы меня этим не осчастливите.
– Ну давай, продолжай, только не забудь, что такое было всего лишь однажды.
– Однажды? А что ты скажешь о том, что вы скрылись однажды на целую ночь в Эдинбурге? Или когда вы отправились смотреть «Риголетто»? Или «Кошек»? Вы пригласили меня на барбекю, а потом на цыпочках слиняли смотреть Била Бэйли в мюзик-холле, это ты помнишь?
– Ну может быть, и не один раз, но…
– Я не нянька для экстренных случаев. Больше повторять не буду.
Он схватил коробку с одеждой и стал яростно запихивать ее в салон.
– Ну ладно, Лаз, не будь таким занудой. Будет прекрасный вечер – вкусная еда, семья. Вокруг тебя мир добра. Мы весело проведем время, расположившись вокруг старого пианино, и Жасмин…
– Ну все. Я отключаюсь.
– Ох, какой ты…
Он выключил мобильник.
Честно говоря, эта женщина – настоящий кошмар.
Он еще раз толкнул коробку с одеждой. Можно разместить еще одну коробку.
Согласись, было бы здорово увидеть детей. Убедиться, что все в порядке. И Сьюзан готовит чертовски вкусного жареного цыпленка.
Так почему бы нет?
Ну да, придется потерпеть игру Жасмин на третьем году обучения, но, вообще-то, играет она не так уж плохо. По крайней мере, это приятнее, чем насилование синтезатора и вымученные детские стишки.
Он закрыл багажник.
Магазин в Дайсе, отдающий выручку на благотворительные цели, пожалуй, лучший выбор. Можно срезать путь, проехав через то место, где раньше располагалась бумажная фабрика, пересечь дорогу под эстакадой, проскочить через жилой район. По крайней мере, этот путь…
Логан застыл на месте, услышав какой-то шум в квартире Саманты. Как будто что-то упало.
Но все уже было в коробках. В гостиной не оставалось ничего, что могло бы упасть.
Он поднялся и вошел.
29
В уголке его правого глаза возникло какое-то пятно, затем последовал удар. Логан с грохотом влетел в стену. Толстая рука вцепилась ему в лицо, втирая в обои, сжатая в кулак вторая рука наносила удары по ребрам. Удар. Второй. Третий…
Потом все вокруг беспорядочно закружилось – потолок, ковер, снова потолок…
Логан рухнул на пол.
Лежа на спине, он изо всех сил пытался перевести дыхание. Огонь рвал вверх и вниз его бок, а удары продолжали сыпаться.
Ах-х…
Тяжелая масса опустилась на грудь, затрудняя неровное дыхание. Когда он наконец открыл глаза, на нем сидел мужик с большими белокурыми бакенбардами и широкой сальной улыбкой. Фанат ABBA, он же Эдди Ноулс.
– Сейчас ты не такой самоуверенный, правда? – Кулак Эдди врезался Логану в щеку. Еще удар… И еще.
– Отвали от меня!
Получив следующий удар, он услышал свой собственный жалобный вой.
– Отвали от меня, ты, коротышка! – От удара голова Логана дернулась влево. Губы горели. Горячая медь и соль скапливались вокруг языка.
Эдди Ноулс расслабился и вытащил восьмидюймовый охотничий нож.
– Ты вот это помнишь? – Он покрутил им перед глазами Логана. – Между прочим, Джонси и Эл передают тебе привет.
Нож. А почему это должен быть нож?
В животе Логана закрутились узлы, зажившие шрамы протестующее закричали.
– Гн-нт… фм-м… – Рот не слушался. Он не чувствовал ничего, кроме вкуса крови.
Лезвие прошлось по щеке Логана – холодное, царапающее касание, не достаточно сильное, чтобы разрезать кожу.
– Прости, что так получилось. Но ты же знаешь, что бывает, когда Рубену что-то втемяшится в башку.
– Гн-нф-фм…
Фанат ABBA плавал в фокусе и множился.
Не лежи, делай что-нибудь!
Что?
Что, черт возьми, он должен делать?!
– Прошлой ночью было всего лишь предупреждение. Чуть-чуть – чтобы показать тебе, кто здесь босс. Но Рубен опять передумал. – Эдди склонился вперед. – Ничего личного, мне просто поручили показать тебе вот это. – Острием ножа пощекотало кожу подглазья. – Ну, ты понял.
– Сп-пс-сбо т-теб-б…
– Да, но это не все.
Нож взлетел в воздух и навис над глазом.
Логан среагировал мгновенно: обеими руками обхватил поясницу фаната ABBA ногами и толкнул – это было похоже на отчаянную пародию полового акта. Он изо всех сил старался не облажаться.
Глаза Эдди расширились; дернувшись вперед, он потерял равновесие и растянулся на Логане.
Логан, отшвырнув его, схватил за шею и ударил головой о ковер.
Нож, со стуком пролетев по полу, оказался под диваном.
Эдди взревел. Локоть с силой врезался Логану в ребра.
Они покатились по полу, нанося друг другу удары. Банг – врезались в радиатор.
Кулак раскрошил Логану челюсть. В ответ он зафигачил лбом по носу Эдди.
Нога зацепила край дивана, подвинув его. Нож теперь он был на виду.
Эдди метнулся к ножу; кровь хлестала из его разбитого лица.
Логан схватил первое, что попалось под руку, – какой-то ритуальный камень Саманты, свалившийся с подоконника, – и с размаху ударил Эдди по голове.
Трах.
Путаясь в собственных ногах, Логан сделал несколько шагов вперед, нагнулся и схватил нож. Однако голова Эдди оказалась крепкой.
Трах.
Шея словно переломилась, и нож вылетел из руки.
Еще один удар.
Лезвие, отражая свет, прочертило жгучую линию через живот Логана.
– А-агх… – Он дотянулся до камня и снова замахнулся.
Трах.
Трах.
Трах.
Но Эдди уже не двигался.
Логан прислонился к стене. На ткани его толстовки с капюшоном расплывалось красное пятно.
Нет, хватит. Больше не надо.
Он расстегнул молнию. Темно-алая линия протянулась через весь живот, пересекая несколько сморщенных следов, оставленных другим ножом, раньше.
Пожалуйста, хватит…
Потрогал пальцем рану. Не глубокая, но кровищи много.
Логан закрыл глаза и перестал держать голову – она упала ему на грудь.
Глубокие вдохи. Он еще жив.
Эдди Ноулс лежал на боку, челюсть отвисла, рот открыт, неподвижные глаза смотрят в угол. Нож лежит на разжатой ладони, кончик зарылся в ворс ковра.
О нет…
Глаза машинально отыскали камень. Перемазан темнокрасным, к шероховатой поверхности прилипли клочки волос.
Нет.
Нет, нет, нет, нет, нет!
– Не умирай, не умирай… – Логан наклонился и прижал два пальца к горлу Эдди, чуть пониже уха. Кожа была скользкой от крови. Пульс не прощупывался.
– Ублюдок!
Перевернул его на спину, надавил кулаками на грудину. Один, одна тысяча, два, одна тысяча, три, одна тысяча…
Никакого результата.
Запрокинул голову Эдди и зажал окровавленный хрящевой выступ, маскирующийся под нос, перекрывая доступ воздуха в ноздри. Сделал глубокий вдох, накрыл рот Эдди своим ртом и резко выдохнул воздух, скопившийся в легких. Затем снова перешел к непрямому массажу сердца. Вдох. Массаж. Вдох. Массаж…
Опустился на корточки.
Тело Эдди лежало рядом с ним, неподвижное, распростертое на полу.
Логан ухватился за ободок унитаза, желудок выворачивался наизнанку. Так и стоял, пока из него не стало выходить ничего, кроме горьких, зловонных нитей желтой желчи.
Руки оставили липкие алые мазки на фаянсе унитаза.
Он облажался. Облажался целиком и полностью. Неважно, что он ничего не предпринял для того, чтобы не допустить убийства Тони Эванса, – теперь он сам убийца.
Господи Иисусе…
Пол скрипел под ногами, когда он шагал взад-вперед между спальней и гостиной. Теперь уже не гостиной. Покойницкой.
О Господи…
Вода была холодной. Изливаясь густыми тонкими струйками из крана в ванной, она оставляла розовые извилистые спиральки на раковине. Холод обжигал лицо.
Логан намылился, превратив мыло в кровавую пену.
Грудь давила тяжесть, и какие бы вдохи он ни делал, легкие не наполнялись кислородом.
Почему эту тяжесть не смыть?
Из коробки в прихожей вытащил полотенце для рук, сложил его по длине вдвое и прижал к косому порезу, проходящему через весь живот.
Широкая полоса ткани, оторванной от простыни, послужила бинтом.
Кровотечение прекратилось.
Логан прошел на кухню, сел и опустил голову на стол.
Он сделал это…
Он должен был…
Эдди Ноулс лежал у дивана, одна рука откинута в сторону, словно парень расстался с жизнью в момент вызова такси. Проклятый ублюдочный ад.
Логан поморщился. Пахло, как в лавке мясника.
На голове Эдди была глубокая, почти открывающая мозг вмятина. Ковер вокруг головы темный и влажный, блестит в холодном послеполуденном свете, проникающем через грязные окна.
Глаза Логана расширились. А что, если кто-нибудь заглянул в окно? Что, если кто-нибудь видел его? Саманта жила в двухквартирном доме-развалюшке, соседи куда-то давно съехали. Но мало ли…
Он осторожными шагами прошел по гостиной, старясь держаться как можно дальше от тела.
Сколько же крови…
Занавески тряслись, когда он задергивал их наглухо.
Холодная вода стекала по подбородку, когда он осушал стакан. Налил еще.
Вызвать полицию?
Они разберутся, вне всякого сомнения. Это была самозащита, а у погибшего парня был наверняка засветившийся в других делах нож.
Но возникнут вопросы.
А с чего бы это гангстер получил приказ разрезать Логана на мелкие кусочки?
Потом они начнут все проверять. Доберутся до машины.
А что это у вас под пассажирским сиденьем, сержант Макрей? Откуда у вас этот не зарегистрированный пистолет, из которого недавно стреляли? В кого вы стреляли, сержант Макрей?
Дрожащей рукой Логан поднес стакан к губам и выпил всю воду.
По большому счету, что случилось, должно было случиться. Он убил человека, да.
Из груди вырвался долгий и шумный выдох.
Наверное, есть другой выход. Пойти к машине, взять пистолет, вернуться и пустить пулю в собственную голову. Выстрел.
Все проблемы решены одним нажатием на курок. Никаких волнений. Никакой вины. Никаких горестей. Ничего…
Ледяной воздух прорезал громкий звон дверного звонка.
Всё, поздно.
Логан опустил стакан.
Что бы ему не позвонить в полицию, когда был шанс?
Провел рукой по подбородку, смахивая воду. Сделал глубокий вдох. Затем подошел к двери.
Но это была не полиция. За дверью стоял Джон Эркарт. Раскрасневшееся лицо блестело, бусинки пота, сливаясь, стекали тонкими струйками по щекам.
– Ох, спасибо… слава господу… – Согнувшись почти пополам, Эркарт обхватил колени и замолчал, дыша часто и тяжело. – Думал я… Ах-х… Пробка… Пришлось оставить… машину и бежать… – Он забился в приступе кашля. – Мистер Макрей, вам надо… вам надо… скрыться отсюда, вы поняли? – Эркарт выпрямился и изучающее посмотрел на него. – Рубен послал кого-то… кого-то убить… вас. Ох. – Его лицо стало хмурым. Он указал пальцем на лицо Логана. – Это что, кровь?
Логан посторонился, и он прошел в квартиру. Короткая молчаливая пауза, затем посыпались громкие проклятия.
Логан нашел его в гостиной, он не отрываясь смотрел на распростертое на полу тело.
Эркарт взглянул на Логана.
– Я понимаю, это, возможно, не то, что вы хотели бы услышать, но я поражен, друг мой сердечный. Эдди? – Он толкнул ногу покойника ботинком. – Он убил шестерых парней, если не больше. Одному из них отрезал нос и отправил по почте вдове. Заметьте, она управляла шайкой наркодилеров в Култсе, так что вы понимаете, что это за фрукт.
– Это был несчастный случай. Здесь…
– Вы случайно уронили его на ковер? Нет, мистер Макрей, он получил по заслугам. Я думал, вы… – Он пожал плечами. – В общем, я рад видеть вас все еще живым.
Логан прислонился к стене. Колени все еще подгибались. Вина была слишком тяжела для них.
– А что это за рог у вас вырос? – спросил Эркарт, указывая пальцем.
– Где? – Логан провел рукой по волосам. Над ухом шишка величиной с «киндер-сюрприз». Пальцы, коснувшись ее, стали красными и липкими. – Ох.
Дверной звонок снова зазвонил. Кто там еще?
И почему Эркарт не реагирует на звонок?
– Мистер Макрей? Вы в порядке? Мистер Макрей?
Над ним, устремив взгляд вниз, стоял Эркарт.
Как он оказался на полу? Логан заморгал и потряс головой. Звон стал сильнее. Это не в дверь звонили, это…
Эркарт присел на корточки.
– Сколько пальцев я поднял?
Три… Или четыре?
– Три. Или четыре?
– Да у вас, похоже, сотрясение мозга.
Наверное.
– А знаете что, вам лучше прилечь на диван. – Эркарт подхватил его и подтащил к дивану. Усадил. Затем достал из внутреннего кармана флягу и протянул. – Вот.
Логан непослушными пальцами справился с крышкой и сделал большой глоток. Сладкий огонь распространился по горлу и охватил желудок.
Эркарт взял протянутую флягу, обтер ладонью горлышко и тоже сделал глоток.
– Все катится к черту, мистер Макрей. Все катится к черту. У Рубена… – Он опустился на подлокотник. – Помните, я должен был организовать встречу? Все прошло не очень хорошо.
– Не удивительно.
– Рубен ввязался в драку с доверенным лицом Мамаши Кемпбелл. Отрубил ему обе руки и отправил в пакете Джессике. Ситуация стремительно приближается к крысиному дерьму в кошелке. Идет подготовка к войне. – Он закусил нижнюю губу. – Поймите, это уже воняет.
– …вы в порядке? – Эркарт снова стоял перед ним, заглядывая ему в глаза.
– Отстань от меня. – Логан оттолкнул его, но в толчке не было никакой силы.
– Позвольте поинтересоваться, а что вы здесь делали? Занимались уборкой? Коробки…
– Хозяин всего этого умер. Хотел собрать вещи… – Желудок Логана накренился влево. – Есть благотворительные магазины…
Эркарт осмотрелся.
– А что-нибудь оставить себе? Сентиментальная ценность, и все такое?
Рот Логана наполнился слюной. Он сделал глотательное движение. Пожал плечами:
– Кажется, меня снова начинает тошнить.
– Да? Ну давайте поставлю вас на ноги.
Сухие рвотные порывы сотрясали тело, вынуждая кашлять над унитазом. Он выплюнул еще один сгусток отвратительной желчи.
Эркарт сидел на краю ванны, раскачивая ногой взад-вперед.
– Разумеется, мы не можем оставить Эдди лежать там. И не можем позвать кого-либо сюда. Представляете, какими неприятностями это грозит?
Еще один рвотный позыв. Пальцы Логана копались в измазанном кровью унитазе.
– Да, мы должны избавиться от него. Но вы не волнуйтесь, не он первый, не он последний. – Эркарт издал смешок, больше похожий на храп. – Самое замечательное в свиньях то, что они всегда голодные. Это было бы отлично.
Логан опустил голову на холодный ободок унитаза.
– Нет. Не свиньи. Мы же не можем… Нет.
Еще один плевок желчи. Еще один позыв к рвоте.
– Все в порядке. Я понял. Вы сами не хотите отправлять Эдди в свинарник. Но вообще-то это решаемый вопрос…
Логан сплюнул. Вытер рот тыльной стороной ладони. Затем спустил воду в унитазе.
Поток воды принес с собой холодный воздух, охладивший потный затылок.
– Вы в порядке, мистер Макрей, можете встать? Нужна помощь?
– Я в полном порядке…
На самом деле не так. Логан приподнял себя, ухватившись за край ванны. Качнулся к раковине, плеснул водой в лицо. Прополоскал вонючий рот.
Эркарт взял его за руку.
– Нет ничего удивительного в том, что вы чувствуете себя немного скверно. Большинство тех, кто решился противостоять Эдди, оставались лежать в лужах крови. Отпустим подробности.
Он вывел Логана из ванной и провел в спальню.
Платяные шкафы были открытыми и пустыми, но кровать все еще застелена простынями, поверх которых лежало пуховое одеяло. Когда-то пододеяльник был черным, с красными черепами вместо традиционных цветочков, но сейчас плесень распространила зеленые усики по всей ткани. Не было смысла упаковывать белье в коробку – оно только для помойки.
– Ну вот, пожалуйста. – Эркарт встряхнул одеяло, подняв облако мелкого песка и неприятного перечного запаха. Затем помог Логану сесть на кровать. – Вы прилягте, а я смочу полотенце, чтобы приложить к шишке.
Логан решил прилечь только на минутку. До того момента, пока комната не перестанет кружиться.
Возможно, придется обратиться в травматологический пункт…
Голова упала на заплесневелую подушку.
Ненадолго. Подъем через минуту. Шестидесяти секунд достаточно, чтобы восстановить дыхание. И не слишком много, чтобы просить…
Вошел Эркарт с полотенцем в руках. Опустился перед кроватью на колени и прижал мокрую холодную ткань к волосам над ухом.
– Тсс… Все будет нормально. Вы ведь доверяете мне, верно?
Нет.
И мир снова исчез.
30
– Гн-нпх… – Логан, моргая, всматривался в темноту. Он был в спальне Саманты. В кровати. Одеяло обмотано вокруг талии. Было темно.
Нащупал телефон в кармане. Четверть четвертого.
Эркарт, должно быть, задернул шторы.
Спустил ноги с кровати и, качаясь, встал. Запах плесени исчез, уступив место вяжущей вони отбеливателя.
В гостиной вонь чувствовалась особенно сильно.
Здорово…
Тело Эдди Ноулса исчезло. Исчез и ковер. Пятно оранжевосерого цвета помечало место, где Эдди умер. Несколько пятен отбеливателя было на полу возле подоконника. И на диване большое пятно.
Логан поднял руку и пощупал шишку над ухом. Вздрогнул от боли. Немного погодя дотронулся до нее снова. Вроде шишка стала немного поменьше.
Но это не так уж и важно.
У него были равные шансы умереть не своей смертью во сне или все-таки проснуться. Выходит, повезло.
Повезло?
Джон Эркарт взял его на убийстве. Он видел тело. А теперь этого тела нет.
Вытащив телефон, Логан всматривался в экран, не желавший быть в фокусе. Нашел номер Эркарта, набрал. Не отвечает… Включил голосовую почту.
«Привет. В данный момент я не могу говорить, но вы можете оставить сообщение после звукового сигнала».
Он открыл рот и снова закрыл. Дурак, мог бы оставить улику, спросив, что произошло с телом человека, которого он убил.
Может, все-таки стоило позвонить в полицию, когда была возможность?.. Заключить сделку.
В таком случае у него был бы шанс освободиться через три или четыре года. А сейчас?
Наверное, план вышибить себе мозги не так уж и плох. Можно сделать это прямо сейчас, здесь, а можно отправиться домой, открыть бутылку «Балвени» и – бабах.
Он прислонился спиной к стенке. А кто тогда позаботится о Ктулху? Стил и Сьюзан? Нет, их мистер Румполь уже слишком стар и слишком сварлив для того, чтобы принять другого кота на своей территории.
Провел ладонью по лицу.
Телефон вдруг взревел, наполняя комнату бравурными звуками марша из «Звездных войн».
Еще говорят, что пятница тринадцатое плохой день. Суббота еще хуже.
– Я не могу, – ответил Логан.
На другом конце линии голос Стил тонул в громкой музыке и криках – как будто она была в ночном клубе.
– Что? Постой. – Она, похоже, отвела трубку в сторону. – Вы можете прекратить это сумасшествие? Я пытаюсь поговорить с вашим отцом! – Музыка смолкла. – Ну, спасибо.
Он повернулся и похромал в прихожую.
– Прости за этот базар. Твоя маленькая хулиганка проходит фазу, когда сходят сума, слушая хеви-метал.
– Я же сказал – не могу.
Открыл входную дверь, вышел на улицу и шагнул под снегопад.
– Не могу – что? Что ты не можешь…
– Ужинать. И все это. Я не могу.
Набитый коробками «фиат» стоял, покрытый не меньше чем на три дюйма снегом, который продолжал сыпаться с грязно-серого неба.
– Ты хоть представляешь, сколько проблем создаешь Сьюзан, ты, неблагодарный мелкий хам?
– Я не могу.
Со стоном пролез на водительское сиденье. Захлопнул дверь.
– Меня не убеждает твое «не могу», подними свой зад и…
– Я плохо себя чувствую, ты понимаешь? Меня дважды тошнило. У меня голова болит. И живот тоже.
Это было преуменьшением. Он чувствовал себя так, словно кто-то вшил муравейник ему под кожу и теперь насекомые кусали и жалили все, что располагалось в брюшной полости.
Повернул ключ зажигания, подождал, пока двигатель завелся. Включил снегоочистители.
Стил хмыкнула:
– Эй, я ведь тоже весь день мучаюсь от похмелья, ну не будь таким нытиком.
– Это не похмелье.
Он дал задний ход, колеса заскользили, затем сцепились с покрытием.
– Морочь голову кому-нибудь другому, твои сказки годятся только на то, чтобы смешить баранов.
– Послушай…
Логан закусил губу. Поморщился. Поймал свое отражение в зеркале заднего вида. Рот был распухшим, губы потрескались, по скулам тянулись обширные кровоподтеки.
Должен же быть какой-то способ заставить ее заткнуться. Нечто такое, что завело бы ее. Разумеется, такой способ существовал:
– Слушай, то самое детское порно в компьютере Джека Уоллеса. Оно же было хорошо запрятано. А как получилось, что тебе удалось его найти?
– Да, отличный ход, Ганнибал Лектер, но тебе не удастся так легко сменить тему разговора. Если не хочешь встречаться со своими детьми, скажи им это сам.
– Да ладно, ты и с микроволновкой-то с трудом справляешься, а тут вдруг стала компьютерным гением.
Он отключил телефон, развернул «фиат», проехал мимо огромных сараев промышленной зоны и выполз на шоссе.
Желудок колыхался и булькал синхронно с прибоем в черепушке. У него точно сотрясение мозга. Возможно, ему нельзя вести машину. А что оставалось делать? Сидеть у Саманты до тех пор, пока Рубен не пришлет кого-нибудь другого, чтобы разобраться с ним?
Снова позвонила Стил.
– Ты действительно хочешь это знать? Отлично.
Какая-то возня, затем звук закрывающейся двери.
Дорога была грязной: снежная кашица, гравий и песок, «дворники» еле справлялись.
– Я пошла сказать ему чтобы он держался как можно дальше от Клаудии Бородитски. Этот сраный педик обладал манерами, которые вызывали к нему интерес. Знаешь, он любил распустить хвост, представляясь большим человеком. И вот эта Клаудиа вдруг заявляет, что это был не он. Ну, в парке на нее напал не он. Супер, да?
Крошечные снежинки, кружась, цеплялись за стены каркасных домов, построенных в стиле «дом – книжная полка».
– Он на меня наскочил: «Я же говорил вам, что никогда ее не видел, что это меня никак не касается», и тут звонит телефон. Он отошел. А когда он закончил разговор, я уже чувствовала… э-э… ну, сам понимаешь, что я чувствовала. Ноутбук был в кабинете, и эти фотографии… Они были в режиме слайд-шоу.
По противоположной стороне дороги проехал велосипедист; из-под заднего колеса вырывался фонтан грязи.
– Этот мерзавец даже не потрудился закрыть ноут, когда я позвонила в дверь. Оставил его там, где стоял. – Она засопела. – Пока он болтал, эта мерзость демонстрировалась на экране.
– Так значит, у тебя не было необходимости вводить пароль или что-то вроде этого?
– Конечно. А откуда мне было знать, что там за пароль? Я что, Деррен Браун [88]Браун Деррен (Brown Derreri) – английский фокусник, менталист и гипнотизер. Автор ряда книг о психологических опытах и об искусстве иллюзионизма.
?
Логан подъехал к обочине и остановил машину. Отсюда поля по обеим сторонам выглядели, как лоскутное одеяло белого и серого цветов, простеганное черными нитками.
Он выдохнул и провел рукой по животу. Когда пальцы касались пореза, поднималась жгучая боль, как будто в рану втирали соль.
Стил затеяла четырехгодичную свару с Нэпиером, для того чтобы прикрыть его. И вот теперь он насильно вовлечен в расследование ее дела, которое ведет мастер по приготовлению чипсов и пирожных. Нэпиер был сродни Носферату, только и ждал момента, чтобы наброситься.
Джек Уоллес – высокомерный придурок, что безоговорочно подтверждалось записью его допроса. Он спокойно сидел и твердил как попугай: «Без комментариев».
А может, он и не был педофилом. Может, для него имела значение лишь сексуальная мощь, а то, кому она будет продемонстрирована, его совершенно не трогало. Такой самцовый способ самоутверждения…
И вот теперь Стил была на линии огня, потому что этот Уоллес рвался выйти на свободу. Ой, несчастный я человек, меня подставила женщина-полицейский.
Логан вывел на экран фото Саманты на свадьбе Ренни. Поставил телефон в нишу на приборной доске.
– Я знаю, о чем ты думаешь, и знаю, что ты права.
Никакого ответа.
– Ты думаешь, что я ищу причину не ехать домой. Потому что, когда я вернусь, мне придется признать тот факт, что я облажался.
Саманта была прекрасна. Волосы красные как свежая кровь, кожа бледная как снег. Благодаря корсету верхняя часть ее груди выглядела припухшей, а так – с какой стороны ни посмотри, скелет, обтянутый кожей. Над корсетом впору вывешивать баннер со строчкой «Каркнул Ворон: “Никогда”». На обнаженных плечах татуировки – ягоды ежевики, черепа, сердца и зазубренные гребешки водоворотов.
– Ну давай, посмотри на меня: я не могу убить кого-то даже в целях самообороны без того, чтобы не почувствовать весь ужас от содеянного. У меня такое чувство, будто я ношу в грудной клетке кусок гранита. Разве я могу хладнокровно убить Рубена?
Подавшись вперед, он сосредоточил взгляд на лице Саманты.
– Она заступилась за меня. Самое малое, что я могу сделать, это отплатить услугой за услугу.
Молчит.
– Я тоскую по тебе.
Никакого ответа.
Он вздохнул, убрал телефон и снова завел мотор.
Безрадостная поездка домой.
В супермаркете в Петерхеде было не очень многолюдно: половина шестого, суббота. Ему действительно повезло. Это значило, что вокруг не окажется слишком много людей, которые будут глазеть, как он, хромая, переходит от одной стойки к другой в отделе дешевой одежды.
Поймал свое отражение в зеркале на колонне. Наивно думать, что при таком-то виде можно спокойно ходить по магазину. Его кагул, хоть и вывернут наизнанку, покрыт следами множества грехов и кровавыми пятнами. На самом деле охрана супермаркета, имей они хоть какое-то присутствие разума, не должна спускать с него глаз. Но нет. С тем же успехом можно нести плакат с надписью «Я ворую с открытых прилавков бекон и сыр».
Он бросил в тележку пару джинсов к черной футболке, синей толстовке с капюшоном, черным носкам и серым кроссовкам, уже лежавшим там. Затем дошаркал до аптечной секции, взял две упаковки болеутоляющего, стопку пластинок водонепроницаемого пластыря и эластичную повязку.
Этого должно хватить.
Уф, все-таки заметили. Здоровый парень средних лет в черном джемпере с вырезом мыском и при галстуке проводил его до касс. Так, на всякий случай.
Тюремная надзирательница, державшая дверь открытой, скривилась, наблюдая, как Логан, хромая, входит в комнату для допросов.
– Ты уверен, что не хочешь показаться врачу?
Логан шумно выдохнул, выдвигая стул.
– Да нет, все нормально, я в порядке.
Комната была безликой. Серый пол, серые стены, серый стол, серые стулья. В углу на стене глазок камеры наблюдения.
– Да, но… – Она указала на его лицо.
– Возле паба была драка, а я мимо шел. – Он попытался улыбнуться. – Видела бы ты того парня.
В данный момент останки того парня продвигались по свиному кишечнику. Так что ему, Логану, и вправду повезло.
– Ну ладно. Хорошо. Если ты уверен, – кивнула Нэнси, они были знакомы три тысячи лет. – Пойду за мистером Уоллесом.
Как только надзирательница ушла, Логан вытащил из блистера еще пару таблеток нурофена и проглотил их, не запивая водой. К черту рекомендованную суточную дозировку. Сунул блистер в карман новой толстовки. Переодеваться в тесном «фиате» было нелегко, но сейчас он, по крайней мере, меньше походил на нарика. С кагулом он расстался, запихнув его в контейнер для мусора где-то между Петерхедом и Банфом. С этим ладно, а вот боль… Несмотря на таблетки, она по-прежнему грызла тело. И каждый раз, стоило ему пошевелиться, волоски под пластырем на животе натягивались.
Помимо этого, все остальное было просто дерьмово.
Прошло не больше пяти минут, прежде чем Нэнси вернулась с Джеком Уоллесом.
Он выглядел маленьким и тощим, красная толстовка и серые шорты почти болтались на нем. Челка зачесана вперед, бородка выглядела козлиной. Вероятно, не так-то просто получить средства для ухода в тюрьме ее величества.
Нэнси представила их:
– Джек, это сержант Макрей, он здесь для того, чтобы поговорить с тобой по поводу твоего заявления. Ваш разговор не будет записываться, и ты отказался от присутствия адвоката. Все верно?
Уоллес кивнул, и кожа под его подбородком собралась в складки.
– Тогда все в порядке. Сержант Макрей, если я вам понадоблюсь, я буду за дверью.
– Благодарю вас. – Логан дождался, пока дверь за Нэнси закроется, и снова опустился на стул. Ну почему нельзя найти такое положение, в котором он не чувствовал бы боли?
Пауза.
Ладно, это был старый и дешевый трюк, но он сработал. Рано или поздно, человек сидящий по другую сторону стола в комнате для допросов, должен…
– Я этого не делал. – Уоллес подался вперед, сцепив пальцы рук. – Я не знаю, почему она утверждает, что я виновен, но я этого не делал. Я говорю о детях. – Он вздрогнул. – Это же просто ужасно, ужасно…
Рот Логана был закрыт.
– Я этого не понимаю. Я ни за что и никогда не обижу ребенка. Никогда. – Он засопел, затем вытер глаза рукавом толстовки. – Мне здесь не место. Вы не представляете, среди каких людей я нахожусь – педофилы, насильники, люди, которые трахают овец… Это же не люди, это накипь… – Его нижняя губа затряслась, и он втянул ее в рот. – Я не должен здесь находиться.
Кто-то, насвистывая, прошел по коридору.
– Это все старший инспектор Стил. – Он произнес ее имя так, словно оно отдавало кислотой. – Эта баба подставила меня. Украла мой ноутбук, загрузила в него всю эту мерзость, а потом меня арестовали. – Он схватился за голову. – Эта Стил… Она уже столько лет имеет на меня зуб. И вот ей пришло в голову подшутить надо мной. Но ведь это же моя жизнь!
– Почему?
Уоллес поднял на него глаза.
– Что?
– Почему она сделала все это?
– Да не знаю я! – Он снова протер рукавом глаза. – Если б знал, я бы вам сказал, но я не знаю. Я никогда ничего такого не делал. Не делал.
Логан склонил голову набок.
– А что вы скажете насчет Клаудии Бородитски?
Уоллес отреагировал так, словно его ударили. Откинулся на спинку стула, сморгнул выступившие слезы.
– Я никогда до нее не дотрагивался. Никогда. Вы спросите у нее – это все ложь. Она ведь забрала заявление. – Он ткнул тонким пальцем в столешницу. – Это я должен был подать на нее в суд. Привлечь за ложные обвинения. В данном случае жертвой являюсь я.
Да, это так.
– Это не справедливо. – Он потянулся через стол. – Я никого не насиловал, и я не загружал детское порно в свой компьютер. Клянусь могилой матери, эта морщинистая старая сука подставила меня.
Вот так-то, вспышка настоящего Джека Уоллеса: агрессивного, ненавидящего женщин, взбешенного и страдающего поддонка, приверженца гендерной дискриминации. Лгуна и проныры. Пытающего снова избежать правосудия.
Ну уж нет, только не сейчас.
Логан встал.
– Мы закончили.
31
Логан расстелил на столе «Абердинер Экземинер» и выложил на газету пистолет. Сделал еще один глоток «Балвени», подержал во рту, дождавшись, когда приятная горечь подействует на затекшие десны и язык.
Голубые нитриловые перчатки поскрипывали, соприкасаясь с металлом, когда он разбирал эту штучку, чтобы почистить. Он сделал всего три пробных выстрела, но ствол и внутри, и снаружи был покрыт налетом копоти.
От двери донесся слабый, чуть слышный звук, и маленькое пушистое тельце закрутилось между его лодыжек. Он наклонился, чтобы погладить котику ушки, но остановился. Перчатки. Вряд ли Ктулху понравится.
– Прости, малыш. Папа сейчас очень занят.
Глаз уперся в газету. Ну да, в тему. Очерк о школьниках, обнаруживших тело бездомного человека в пруду. Заголовок: «Травмирующее для психики испытание». Фотография мальчишек— улыбаются во весь рот. Таких травмируешь, как же…
Логан отвел затвор и вернул на место. Все в порядке.
При условии, что у него хватит решимости спустить курок.
Застрелить человека, должно быть легче, чем забить до смерти ритуальным камнем. Должно быть… Вот и узнает.
Его руки дрожали, когда он укладывал пистолет обратно в ящик.
Он снял перчатки и положил в пустой мешок. По законам жанра, их надо облить отбеливателем и бросить в контейнер для собачьих экскрементов где-нибудь подальше от дома. В общем, туда, где никому не придет в голову искать.
Нагнулся, шепотом выругался – боль, – взял Ктулху и прижал теплое подрагивающее тельце к груди.
– А сегодня папочка кого-то убил…
Почему-то в книгах и фильмах подобные ситуации преподносятся по-другому. Герой подвергается нападению, убивает злодея, отпускает по этому случаю веселую шуточку, и дальше всё идет своим чередом. Те, кому пришлось убить кого-то, никогда не выглядят так, словно у них прорезали дыру в грудной клетке и заполнили ее замороженным гравием.
Он поцеловал Ктулху в лобик.
– Сейчас дам тебе что-нибудь покушать.
Таблетки нурофена выскочили из блистерной упаковки. Логан плеснул еще виски и запил обе. Затем склонился над стоящей на полу картонной коробкой.
Разложил на кровати темно-красную, с черными вышитыми розами юбку Саманты, заправил ее под кожаный корсет. Добавил вызывающие сапожки до коленей с золотой шнуровкой, смахивающие на сапоги, в которых топали по Европе солдаты Наполеона. Черные кожаные перчатки. Косметичка с застежкой-молнией, в которой хранились все ее кольца, включая пирсинговые. Он положит ее туда, где будет покоиться голова Саманты.
– Вот так. В этом наряде ты была на свадьбе Ренни. Ты будешь просто отлично выглядеть в гробу.
Он присел на кровать. Взял перчатку, словно это была ее рука.
Устремил пристальный взгляд на стену.
Очертания начали размываться.
Засмеялся, ребром ладони прикрыл глаз.
– Для меня эта неделя и вправду, и вправду, и вправду дерьмовая.
Глубокий вдох.
Выдохнуть он не успел – зазвонили в дверь; звонок был долгим и бесчувственным.
– Ага.
Нетрудно догадаться, кто это.
Перчатка вернулась на кровать.
Он опустился на колени, достал коробку, вынул пистолет и дослал патрон в патронник. Снял пистолет с предохранителя.
Кого будет волновать, что пушка сплошь покрыта отпечатками его пальцев.
Дверной звонок звонил и звонил. Если Рубен думает, что его затея пройдет гладко, то парня ожидает шок.
Рывком открыть дверь и выстрелить ему в лицо.
Он бы мог это сделать.
И сделает.
Правая рука Логана сжала рукоять. Склонившись вперед, он посмотрел в глазок.
Упс.
За дверью был не Рубен, и даже не его шестерки. Там стояла гарпия Харпер, как всегда уверенная в собственном превосходстве.
Идеальное завершение идеального дня.
Дверной звонок, казалось, захлебывался слезами.
Может, притвориться, что его нет дома? Но тогда почему повсюду горит свет? Притвориться-то можно, но потом его наверняка сочтут идиотом, и не стоит ожидать повышения до старшего офицера полиции.
Он сунул пистолет в карман толстовки и открыл дверь.
Щеки начальницы горели, кончик носа покраснел, уши тоже. Куртка на двойной ватиновой прокладке делала ее почти вдвое толще, чем она была на самом деле.
– Привет, – поздоровалась она. – Так вы намерены пригласить меня войти в дом, сержант?
Логан положил руку в карман, скрывая контуры находящегося там пистолета.
– А у меня есть выбор?
Харпер улыбнулась одной стороной рта.
– Полицейские начальники подобны вампирам. Мы не можем войти, если нас не пригласят.
О господи, она заигрывает с ним. Стил была права.
Не то чтобы злючка Харпер не была привлекательной; если видеть ее вечно сердитой, кричащей, осуждающей – это одно, а белокурая девушка с большими карими глазами – это совсем другое. Он никогда прежде не замечал, что у нее такие больше уши, но и они вроде ничего… ей идет.
– Серьезно, сержант, я замерзла.
– О, конечно.
Он отошел в сторону и жестом пригласил ее войти, потом закрыл дверь.
Харпер внимательно осмотрелась.
– Вы один здесь живете?
Нет, большие уши ее совершенно не портят.
– Хотите чашечку чаю или что-нибудь еще?
– Не откажусь.
– Отлично. – Чайник вон там. – Он показал на кухню. – Займитесь пока, а я через минуту подойду.
Начальница поджала губы, но промолчала.
Как только она ушла, Логан вернулся в спальню, спрятал пистолет и постоял несколько мгновений, глядя на отобранные вещи. Последний выход Саманты в свет, последнее, в чем она будет всегда и вечно, аминь. Ладно, пока это надо убрать. По крайней мере, не придется беспокоиться о том, что Харпер своим неожиданным появлением все испортит. Ничто так не убивает настроение, как шмотки покойной подруги, разложенные посредине кровати.
Из кухни доносился стук дверец. Что она, чашки не может найти? А, пусть порыщет: пустая бутылка из-под «Гленфиддиша» лежит в мусорном баке позади общественного туалета в Олдмелдраме, всё, что ей светит, – дешевые консервы, супы в пакетиках и кошачий корм.
Когда он зашел в кухню, Харпер разливала чай. Поставив чайник, окинула его цепким взглядом.
– Ренни и Макензи говорили, что вы подверглись нападению прошлой ночью, но я думала, вы отделались мелкими порезами, а тут…
Его рука непроизвольно поднялась к лицу. Да уж, такое не скроешь.
– Просто посчитал нужным прекратить драку возле паба сегодня во второй половине дня. Вы ж понимаете, даже в выходной день чувствуешь себя на дежурстве.
– Хмм… – Она подошла ближе. Смотрела ему прямо в глаза. Поджала губы.
Похоже, готова перейти к поцелуям.
Ну что ж, не самая плохая идея – почувствовать себя живым, хотя бы для разнообразия.
Он наклонился вперед…
…и получил пощечину. Правая щека загорелась. Ай. За что, черт побери?!.
– Ты даже не потревожил себя тем, чтобы пойти на его похороны! – Харпер снова ударила его. – Как ты можешь быть таким эгоистом?
– Что? – Логан отступил на безопасное расстояние, так как опасался новых ударов. – Ты… Кто-то вчера взбесился, потому что я пришел на его похороны. Ты же видела меня там.
– Ты просто бесчувственный член, а ведь он твой отец!
У Логана отвисла губа.
– Ты окончательно рехнулась. Пошла вон из моего дома.
– Значит, тебе безразлично?
– Послушай: я хочу, чтобы ты немедленно убралась отсюда. Пока я не выкинул тебя вон.
– Он был твоим отцом! – Харпер заполнила паузу несколькими взмахами руки. – Он же души в тебе не чаял, а ты даже не побеспокоился… – Она снова замахнулась, но на этот раз Логан был готов к этому. Ухватил ее за руку и оттолкнул назад.
Попятившись, она споткнулась и упала. Сидя на полу, дырявила его презрительным взглядом.
– Считаешь себя особенным, да?
– Мой отец умер, когда мне было пять лет, понятно? Пять лет. Вот поэтому я и не был на его похоронах. Теперь ты довольна?
Она смотрела на него, часто моргая.
– И когда тебе было пять лет?
– А вот это уже не твое собачье дело.
– Но… – По обе стороны ее рта образовались горькие складки. – Но он умер всего два месяца назад.
Логан чувствовал себя так, словно он был единственным, кто не получил сотрясения мозга.
– Думаю, я бы помнил, что мой отец последние тридцать четыре года был жив. А теперь давай-ка проваливай.
Она покачала головой:
– Он умер два месяца назад, за две недели до Рождества. Я знаю это, потому что он был также и моим отцом.
Ктулху сидел на кофейном столике, склонив головку и не сводя глаз с этой странной пары. Устроились на противоположных концах дивана – он на одном, она на другом – и молчат.
Харпер не переставая теребила подол своего жакета.
– Так ты ничего не знал? – наконец сказала она.
– Послушай, я понимаю, что ты расстроена, но мой отец умер, когда мне было пять лет. Я понятия не имею, кем был твой отец, но если он не воскрес из мертвых, то мой отец и твой отец – это разные люди.
Харпер достала телефон и ткнула пальцем в экран. Протянула Логану.
На фото седовласый мужчина с бородкой и аккуратно подстриженными бровями, улыбаясь, держал в руках именинный торт.
– Это он? – Логан провел пальцем по экрану, и на нем появилось другое фото. Тот же мужчина в футболке и шортах, сидит в шезлонге.
– Как ты можешь не узнать своего отца?
Логан бросил телефон на диван.
– Это может быть кто угодно.
– Чарльз Монтроз Макрей, родился шестнадцатого октября тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года. Проверь.
– Мне не нужно проверять.
– Мое второе имя Финдон, потому что это место, где меня зачали. Это семейная традиция Макреев – давать второе имя по имени зачатия.
Логан, нахмурившись, всмотрелся в мужчину, сидящего в шезлонге.
– А мое – Балморал. Они неделю путешествовали в трейлере…
– Так проверь.
– Мы посещали его могилу. Каждое двадцатое мая мама сажала меня и моего брата в машину, и мы ехали возлагать цветы. В отца стреляли, когда он пытался арестовать кого-то за совершение ограбления с отягчающими обстоятельствами.
Короткий горький смешок.
– С этим выстрелом все обошлось. И именно в больнице, куда его положили с ранением, он встретил мою маму. Она была медсестрой. Через три недели они вместе перебрались в Дамфрис.
Логан молчал, пристально глядя на нее.
– Потом она забеременела мною. Твоя мать так и не дала развод, поэтому они и не смогли пожениться. Все годы в школе меня называли Харпер-найденыш, а то и похлеще. – Она тяжело вздохнула. – Ох, как же я тебя ненавидела.
– А что, черт возьми, я тебе сделал?
– Отец постоянно твердил о том, каким замечательным мальчиком ты был: «Логан то, Логан сё». А когда ты поступил в полицию, у него словно крылья выросли: «Ты только посмотри, какие дела раскрыл твой братец», «Ты посмотри, какого серийного убийцу взял твой братец», «Ты видела этот репортаж в газете? Твой братец спас всех этих людей, ну разве это не здорово?» – Харпер подняла руку вверх, раздвинула большой и указательный пальцы примерно на три дюйма. – Хранил все газетные вырезки в альбоме вот такой толщины. Она усмехнулась.
– И что здесь смешного?
– Он считал тебя совершенством. А я все думала, если ты настолько замечательная личность, так почему ж ты всего лишь сержант в какой-то дыре? Вот я – руководитель службы в полиции. А где альбом с газетными вырезками обо мне?
Да пропади все пропадом. Логан вытащил телефон и позвонил сержанту Эштон.
После нескольких звонков она сняла трубку.
– Здравствуйте, как поживаете?
– Бекки? Это Логан. Мне необходимо, чтобы ты посмотрела в картотеке для меня одного офицера: Чарльз Монтроз Макрей. Дата рождения: шестнадцатое октября пятьдесят четвертого.
– Что, так сразу и к делу? Никакой прелюдии? Нет чтобы просто поболтать на дорийском [91]Южно-шотландский диалект, характерный для Шотландской низменности, употребляемый на северо-востоке Шотландии.
?
Он переключил мобильник в режим громкой связи, чтобы Харпер своими ушами услышала, что она ошибается.
– Пожалуйста, Бекки, это очень важно.
Сержант Эштон тяжело вздохнула:
– Ни тебе веселья, ни тебе похмелья. – Несколько щелчков по клавишам. – Ты будешь вне себя от восторга, услышав, что завтра вечером у нас намечается бенефис с захватом дилеров и последующими медалями для всех… О, ну вот, слушай: констебль полиции Чарльз Макрей. Зачислен в полицию Грампиана в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году… нет записи… спустя четыре года застрелен при исполнении обязанностей. Он что, твой родственник?
– Мой отец.
Так и есть, Харпер попросту навесила лапшу ему на уши.
– Ой, прости. Прими мои соболезнования.
– Бекки, успокойся и не переживай. Спасибо тебе за…
– Постой! Попридержи коня немного… Нечто странное: отыскался другой полицейский констебль Чарльз Монтроз Макрей, та же самая дата рождения. Зачислен в полицейское подразделение Дамфрис-энд-Галловея в тысяча девятьсот восемьдесят втором году. Вышел в отставку в две тысячи седьмом, затем вернулся на службу в качестве констебля… Некоторым людям наказывать других слаще, чем мед есть, ты согласен?
Харпер, сидевшая на другом конце дивана, приободрилась.
Логан пристально смотрел на телефон.
– Это один и тот же человек?
– Если нет, то это практически невероятное совпадение. Особенно по таким именам, каку них. У вашей светлости есть еще какие-нибудь просьбы, или я могу снова заниматься работой?
– Спасибо тебе, Бекки. – Он закончил разговор. Закашлялся. – Ну…
– Ты понял? – Харпер подняла чашку, допивая остатки чая. – Слушай, нам предстоит вместе работать по делу Шеперда, так что прояви себя профессионалом. Не жди никаких привилегий или какого-либо особого отношения по той причине, что мы родственники. Надеюсь, ты будешь следовать моим указаниям, как любой другой. Договорились?
– Она говорила нам, что он умер! – Чертова мамаша. – Говорила все эти годы. Лживая, двуличная корова, «…после сигнала».
Пи-ип.
– Ты лгала! – Логан ходил взад-вперед перед камином, прижимая телефон к уху. – Ты говорила, что он умер, а он все это время жил в Дамфрисе. Я вырос без отца из-за твоего трижды проклятого эгоизма и мелочности… – Корпус телефона заскрипел в его руке. – Между нами все кончено. Ты поняла? Ты мне не мать. Ты для меня никто. Больше никогда не звони мне!
Швырнул телефон на диван. Стоял и смотрел на него взбешенным взглядом.
– Тебе полегчало?
– Нет. – Он снова зашагал. – Как он мог оставить нас с этой ужасной женщиной? Как? Что, черт возьми, мы сделали такого, что заслужили это?!.
Она пожала плечами:
– Думаю, он любил мою мать больше, чем вашу.
Не удивительно.
– Тридцать четыре года. Он же мог связаться с нами!
– Слушай, у меня до этого никогда не было старшего брата, для вас это обычное дело – вот так причитать?
– Причитать? Как бы тебе это понравилось? «Ох, твой папочка не умер, он просто не мог встретиться с вами». Бесполезный, обленившийся…
– Не смей так говорить о моем отце! – Она встала, сжав кулаки. – К твоему сведению, он посылал письма, открытки, подарки к каждому вашему дню рождения и к Рождеству в течение многих лет.
– Мы их никогда не получали.
– Поблагодари за это свою мамашу.
Она смотрела на него горящими глазами, а он горящими глазами смотрел на нее.
Раздался звонок в дверь.
Пусть это будет Рубен, пришедший для того, чтобы оказать им обоим услугу. И, если повезет, сначала он убьет Харпер, предоставив возможность Логану остаться наблюдателем.
В дверь снова позвонили.
Харпер приподняла подбородок.
– Вы намерены прореагировать на звонок, сержант?
– Валите-ка вы отсюда в задницу, сэр, – буркнул Логан и пошел в прихожую. Глянул в глазок.
За дверью был не Рубен. На него смотрело лицо Каламити, искаженное широкоугольным объективом. Позади топтались Тафти и Айла.
Вот это радость.
Логан открыл дверь со словами:
– Я знаю, идет снег, но сейчас неподходящее время для распевания хоралов.
Стоило Каламити посмотреть на него, как ее улыбка моментально слетела.
– Что у вас с лицом, серж?
– Порезался, когда брился.
– Ясно… Во всяком случае, – она показала на раздувшуюся «сумку-на все-случаи-жизни», – мы пришли с пивом и едой.
– Правильно. Да. – Логан продолжал стоять в дверях. – Но сейчас, по правде сказать, не самое лучшее…
– Доверьтесь мне, серж. – Она поставила сумку на пол. – Я понимаю, вы, вероятно, полагаете, что лучше побыть в одиночестве после того, что произошло с Самантой. Но мы так не думаем. Мы думаем, что для таких случаев нужны товарищи по команде. Сегодня День святого Валентина, вы в полном одиночестве, и мы решили поддержать вас, хотите вы этого или нет.
В руках Тафти был пакет.
– Мы принесли сосиски! – радостно сообщил он.
Хорошо хоть, не добавил: «Сочувствую, что вам пришлось убить свою подружку таким способом, как умерщвляют коров».
Логан отступил назад.
– Давайте заходите.
Они проскользнули мимо него к вешалке, сняли с себя шарфы и куртки.
Айла вручила Логану сумку, полную банок пива.
– На улице холодрыга, так что ставить в холодильник не придется. А еще советую приложить банку к синякам.
В коротком твидовом платье с воротником какого-то странного фасона и в толстых черных колготках Айла выглядела сногсшибательно.
– Я еще принесла «Южный комфорт» и бекон. Так что, кто не любит пиво…
Вдруг глаза ее расширились. Кивнув кому-то за плечом Логана, она произнесла:
– Мэм.
Щеки Каламити вспыхнули и мгновенно стали одного цвета с ее носом.
– Ой, простите, серж. Мы не знали, что вы… – Она схватила свою сумку и шагнула в сторону двери. – Наверно, нам лучше…
– Констебли Николсон, Андерсон и Куэррл, это руководитель службы уголовного розыска Ниам Харпер. И до того, как вы пойдете дальше в развитии своих предположений, скажу вам: нет. Она моя сестра.
Тафти посмотрел на него прищуренными глазами, затем перевел взгляд на Харпер, на худом лице расцвела улыбка.
– Да, правильно: я только сейчас это заметил. У вас обоих одинаковые уши!