Уилл, сгорбившись, сидел за столом, добирая остатки каши с молоком и задумчиво глядя в миску.

— Не тяни, а то опоздаешь на школьный автобус, — укорила его Сьерра, открывая холодильник в поисках джема.

— Я готов, — возвестил он, вскакивая и хватая висящую на спинке стула куртку.

Этот красивый, стройный мальчик со смуглым лицом, миндалевидными, фисташково-зелеными глазами казался старше своих лет. Ее это огорчало. Она уже поняла, что родовые боли, которые быстро забываются, не идут ни в какое сравнение с необходимостью терять его понемногу день ото дня.

Уилл сунул руки в рукава куртки, и солнечный свет из окна высветил его волосы, образовав над головой нечто вроде нимба.

— Ты плохо поел, — заметила Сьерра.

— Почему ты делаешь все время одну и ту же кашу?

— Я полагала, тебе нравится.

— Не-а. Теперь я ее не люблю.

Она вздохнула.

— Куплю что-нибудь другое, когда вырвусь в город.

— А сегодня поедешь?

— Мне надо побыть здесь. Новый управляющий конюшнями приедет.

— Ничего, если Люк придет со мной после школы?

Она взъерошила ему волосы, но Уилл отодвинулся.

— Не порти мне прическу, мам.

— Прости.

— Так как насчет Люка?

— Если его родители не возражают.

По правде, она обрадовалась этой просьбе. Если в доме будет его приятель, сын обратит меньше внимания на нового управляющего.

— Спасибо.

— Подожди, я возьму жакет и провожу тебя.

— Автобус останавливается прямо у калитки. Сам справлюсь, мама.

Сьерра знала, что он мог дождаться автобуса, постоянно находясь на виду у конюхов, которые уже начали чистить стойла. Ей не хотелось слишком опекать его.

— Ладно. Иди.

— Пока.

— Я тебя люблю.

— Я тебя тоже люблю, — услышала она, и дверь за ним захлопнулась.

Сердце Сьерры сжалось. Ему здорово досталось за последний год. Смерть Бена, переезд на ранчо, необходимость обходиться без дорогих шмоток и игрушек, которые она больше не могла ему покупать, внезапное отчуждение дедушек и бабушки. Она знала, Уилл сильный, как и его отец. Но сколько может выдержать маленький мальчик? Почему ей иногда кажется, что он во всем винит ее?

Возможно, Уилл чувствует, что она неудачница и презирает за это. Ее неспособность полюбить Бена, безусловно, способствовала появлению у мужа дурных привычек, в конце концов приведших к его смерти. Это тяжелым камнем лежало на ее совести.

Сьерра посмотрела в окно. Сын садился в желтый автобус. Гром, пес Уилла, сидевший у калитки, поднялся и затрусил назад к дому. Это средних размеров коричневая с белым дворняжка появилась однажды в субботу, как раз когда началась гроза и раздался удар грома. Бен никогда не соглашался взять в дом собаку. Они с Уиллом вечно об этом спорили. Но Уилл сразу влюбился в это полудохлое от голода существо, и Сьерра, надеясь, что животное отвлечет сына от печальных мыслей, выкупала пса и отвезла к ветеринару, которому пришлось заплатить кругленькую сумму. Но она никогда об этом не жалела. Во дворе Уилл всегда находился под внимательным присмотром Грома.

Автобус, рыча, скрылся за поворотом, а Сьерра принялась прибирать на кухне, потом сложила белье в прачечной. Она слышала, как перекликались во дворе конюхи, выводящие на прогулку лошадей. Обычно Сьерра после ухода Уилла обходила конюшни, навещала животных, похлопывала их по холкам, а потом возвращалась доделывать домашнюю работу. Сегодня же она старалась держаться подальше от лошадей. Презрение Мэтта было невыносимым.

Ей пришлось сказать ему, что она любила Бена. Не лучше ли было во всем признаться и покончить с этим? Но Сьерра защищала себя и Уилла как могла. Однако правда мучила ее. Она никогда не любила Бена, как когда-то Мэтта, но отдала себя мужу и, Бог ей свидетель, старалась выполнить клятвы, данные у алтаря. Но в ее сердце было всегда такое место, куда она его не пускала. Сьерра ничего не могла с собой поделать. Это место прочно занимал Мэтт Роллинз.

Неужели она была когда-то такой молодой и любила его свободно, страстно? Но эта часть ее жизни уже в прошлом. Она никогда снова так не полюбит, нечего даже мечтать об этом.

Теперь, разглядывая поношенные, но еще крепкие джинсы Уилла, которые стали ему слишком коротки, Сьерра с улыбкой вспомнила, как когда-то была убеждена, что ей никогда не придется зарабатывать себе на кусок хлеба, ну, разве сидеть в правлении нефтяной компании отца. Она воображала себя художницей где-нибудь на тропическом пляже, старающейся уловить на холсте игру света и тени.

Что ж, Сьерра никого не может винить — ни себя, ни отца, ни Бена, ни его родителей. Она все сделала умышленно. И никогда впредь не позволит себе поверить в то, что кто-то о ней позаботится. И никому не доверит благополучие своего сына. За него в ответе только она.

Люди отшатнулись от нее непонятно почему. Отец, который сначала верил, что Бен — идеальная для нее партия, умыл руки, когда муж не оправдал его ожиданий, а Сьерра отказалась с ним расстаться. Ведь как она понимала брак — в радости и горе… Бен никогда не был с ней груб, он просто перестал любить. Ее, во всяком случае. С Уиллом Бен был близок со дня рождения мальчика, так что несмотря на безразличное к ней отношение, отцом он оставался хорошим.

Родители Бена всегда относились к ней со сдержанной прохладцей. После похорон Сьерра их не видела и ничего о них не слышала. Эта их отстраненность не только от нее, но и от единственного внука ее сильно огорчала. Сьерра представить не могла, что такого они с Уиллом могли сделать, чтобы заслужить подобную враждебность. Возможно, со смертью Бена они перестали представлять для них какой-либо интерес?

Со стыдом она думала, что родители Бена просто-напросто догадались о правде и поняли: их сын был бы жив, расплатись она с ним сполна. Но все равно Сьерра не могла уразуметь, как можно сегодня любить, а назавтра отобрать эту любовь. Она понимала, что именно в этом и винит ее Мэтт.

Впрочем, ей надо перестать думать о Мэтте.

И тем не менее Сьерра подошла к окну и раздвинула занавески, чтобы посмотреть, не приехал ли он. Она не станет порицать Мэтта, если он не сдержит слова и не объявится, просто не сможет. Потому что не стоит его уважения и заботы. Возможно, Мэтта отговорила сестра. Сьерра могла понять, почему Лиэнн к ней так относится. Она не оправдывала себя, вспоминая, как обошлась с Мэттом. Но переделать ничего уже было нельзя.

Сьерра опустила штору. Если он до одиннадцати не появится, придется позвонить ученикам и отменить занятие. Конюхи неплохо справлялись с лошадьми, но она сомневалась, можно ли доверить им людей.

К одиночеству Сьерра привыкла, хотя ей и хотелось иметь кого-нибудь рядом. Она не скрывала своих симпатий и антипатий. Уилл давал ей силы жить. Кроме него, у нее никого не было. Но сейчас он все больше отдалялся, и она ничего не могла с этим поделать.

Не зная чем заняться, Сьерра достала из шкафа пылесос и принялась за ковры. Потом пошла в кухню, составила чистую посуду в шкаф и протерла все столы. Наконец, заварила себе чашку чая, добавила сахар, молоко и уселась за стол.

Смотрящее в окна солнце согревало кожу. Как получилось, что она стала такой холодной и скучной? Почему потух горевший внутри нее огонь?

С ужасом думала Сьерра о надвигающемся Рождестве. Когда-то она обожала этот праздник. Ради Уилла ей придется заставить себя поставить елку, купить и упаковать подарки, что-то испечь. Но все это лишь увеличивало ее домашние хлопоты.

— И-яяя! — Выкрик во дворе прозвучал как выстрел.

Узнав голос, она вскочила со стула, едва не опрокинув чашку с остатками чая, ринулась к окну, раздернула занавески и увидела знакомую, высокую фигуру Мэтта, скачущего через поле на Вспышке, самой зловредной из пяти оставшихся у нее лошадей. Кобылка выглядела великолепно и вела себя так, будто он был ее хозяином, будто давно ждала, что он придет и возьмется за нее. Все, к чему Мэтт прикасался, принадлежало ему, а он даже об этом не догадывался.

Они похожи, подумала Сьерра. На глаза навернулись слезы. Если бы Мэтт не сдержал слова, ей не во что было бы дальше верить.

Еще рано утром Сьерра распорядилась, чтобы конюхи все показали Мэтту, объяснили, какие лошади принадлежат ранчо, а какие взяты в конюшню на постой. Пусть поймут, что он здесь теперь главный. Она надеялась, что, если будет держаться в тени, подальше от Мэтта, он задержится на более долгий срок. Ей очень трудно будет найти постоянного работника. Скорее всего, снова придется рискнуть и нанять незнакомого человека. Если только Мэтт не останется. Черт побери! Он ей нужен, а ему нужна работа. Вдруг через несколько дней его злость пройдет, старые раны затянутся… Может быть, он в конце концов согласится с решением, которое она приняла давным-давно, и прислушается к голосу разума.

Остаток утра она пряталась в доме, разбирая бумаги и занимаясь бесконечными домашними делами, только изредка выглядывая из-за занавески, чтобы убедиться, что все в порядке.

В ворота въехала машина шерифа. Сьерра уронила картофелину, которую чистила, схватила жакет и кинулась к дверям.

Когда она вышла, шериф Боулдер и его помощник уже нашли Мэтта.

— Что происходит? — запыхавшись, спросила она, повернулась к шерифу, избегая смотреть на Мэтта.

— Мэтт говорит, что на вас работает. Это так?

Она сердито прищурилась:

— Совершенно верно.

— В больнице сегодня утром произошел неприятный инцидент. Заведующий утверждает, что Мэтт ворвался к нему в кабинет и угрожал.

Сьерра перевела взгляд на Мэтта и увидела, что тот медленно закипает. Она знала, разозлить его нелегко, но, распалившись, отходит он долго.

Она поправила воротник жакета и вытерла влажные ладони о джинсы.

— Он что-то не так понял. Я ходила с Мэттом в школу, он никогда никого не обижал.

— Послушайте… — вмешался Мэтт.

Сьерра внутренне сжалась. Она надеялась, что Мэтт промолчит, потому что знала, что он, верно, ездил в больницу и что-то там наговорил, и что врать он не станет. Лучше бы вообще молчал, а уж она заставит шерифа уехать.

— Я сказал ему, чтобы отвязался от сестры. Она имеет право навещать мужа без того, чтобы ее постоянно дергали насчет денег. Кроме того, большую часть счета и так оплачивает страховое общество. Я что хочу сказать, он со всеми так себя ведет или только с теми, кому, по его мнению, трудно заплатить?

— Заведующий заявил, что ты пригрозил уложить его на больничную койку.

— Это наглая ложь. Я только предложил ему представить, как бы он себя чувствовал на месте мужа моей сестры. Если он вложил в мои слова что-то еще, это его трудности.

Сьерра подняла глаза к небу. Она могла себе представить, как именно высказался Мэтт в больнице.

— Вы пришли его арестовать?

— Нет, если вы за него поручитесь, миссис Давенпорт. Но пусть держится подальше от больницы.

Сьерра перевела взгляд с Мэтта на шерифа.

— Возможно, не лишним будет напомнить заведующему, что он должен относиться к своим пациентам с большим сочувствием и не делать из мухи слона. Лично мне кажется, что ему стоит быть более профессиональным и не лезть в душу к Уилтонам.

— Я обязательно ему передам, миссис Давенпорт.

— Вы можете также напомнить Эрику, что моя свекровь — член правления больницы. Не хотите ли зайти в дом и выпить чашку кофе?

— Нет, спасибо, мэм.

— Ну, если не возражаете, нас ждут дела. Всего хорошего, шериф.

Полицейские удалились, а Сьерра почувствовала на себе взгляд Мэтта.

— Спасибо, что пришли мне на помощь, миссис Давенпорт, но, мне кажется, я бы и сам справился.

Она упрямо подняла подбородок и встретилась с ним взглядом, тут же удивившись сразу возникшей в теле дрожи. Шесть с лишним футов мускулов, волосы цвета вечернего заката, светло-синие глаза и как из камня высеченные черты смуглого лица. Даже потный и при этой кустистой бороде он привлек бы внимание любой женщины. Во всяком случае, такой, которая не чуралась мужчин.

— Я не могла позволить, чтобы тебя отвели в тюрьму хотя бы на день, — возразила она, вовсе не стыдясь того, что прибегла к любимой тактике своего отца.

Сьерра не солгала, заявив о том, что ее свекровь — член правления больницы, лишь нарочно забыла упомянуть, что вряд ли та стала бы заступаться за нее, не говоря о Мэтте.

— Я уже решил, ты пригласишь этих копов на ужин.

— Они делают свою работу, Мэтт. Нет смысла относиться к ним враждебно. Может, пора перестать ходить с лицом, которое годится только на этикетку капель от кашля, и улыбаться людям, а не смотреть на них, будто ненавидишь. Так было бы легче в этом городе.

— Наверное, мне следует прислушаться. Ты всегда знала, как получить от людей то, что тебе требуется.

Она рассердилась, но сдержала себя.

— Из тюремной камеры тебе Лиэнн не помочь.

— Мне казалось, ты поверила, что я ничего не сделал.

— Верно. Но в жизни мало справедливости. Будь осторожен, Мэтт. Я знаю, что ты на взводе.

— Ну, во всяком случае, от шерифа есть некоторая польза. Вытащил тебя из дома. Я все думал, когда же ты появишься.

— Я дала все инструкции работникам…

— Ты же сказала, что хочешь сама научиться делу.

— Да, верно, но…

— Ты ничему не научишься, выглядывая из-за занавески. Пошли в конюшню, покажу, как плохо ухаживали за твоими лошадьми.

— Плохо?

— Копыта потрескались.

— И что мне делать?

— Лечить. Я научу…

Она тяжело вздохнула и последовала за ним.

Проезжая по проселочной дороге с грузом корма на своем пикапе, несколько более поздней модели, чем та консервная банка, на которой он ездил парнишкой, Мэтт притормозил, заметив на заборе впереди двух мальчишек. Поездки в город обычно входили в обязанности конюхов, но после двух часов уроков верховой езды и необходимости улыбаться ученикам под внимательным взглядом Сьерры из-за занавески он чувствовал, что должен расслабиться.

Мэтт наклонился, чтобы получше рассмотреть мальчиков, занимавшихся чем-то странным. В том, кто повыше и потемнее, он сразу узнал сына Сьерры. Второй был на голову ниже и светловолосый.

Глупо вел себя сын Сьерры. Он свесил ноги в загон и размахивал палкой перед мордой черного животного, стоящего от него всего в пятнадцати футах.

— Глупая корова! — дразнил мальчик неподвижно стоящего быка. Он спрыгнул с забора в загон.

— Мууу! — завопил его приятель, но через забор не полез.

Мэтт повнимательней присмотрелся к животному, и его глаза округлились, когда он понял, как ошибался мальчик. Нажав на газ, он быстро подъехал и остановился рядом.

Блондинистый парнишка оглянулся. Мэтт не обратил на него внимания.

— Выметайся оттуда, — приказал он сыну Сьерры.

Мальчик поднял голову и раздраженно и презрительно взглянул на него.

— Это ваша корова, мистер? — спросил он с видом богатого, испорченного ребенка, обращающегося к прислуге.

Мэтт откашлялся и потер щеку.

— Как хочешь, парень, — сказал он и пожал плечами. — Но когда бык нападет на тебя спасать не стану.

Мальчик побелел и в ужасе быстро оглянулся на животное. Палка выпала из его рук, он быстро перелез через забор, и не оглядываясь побежал вслед за своим другом.

Мэтт, покачав головой, сел в машину, и поравнялся с бегущими пацанами.

— Подвезти? — предложил он.

Но они продолжали молча бежать. Мэтт нажал на газ и уехал.

Вернувшись на ранчо, он поначалу хотел сказать Сьерре, что ее сыну не помешало бы узнать кое-что, если они собираются жить за городом, но передумал, пошел в конюшню и принялся разгружать пикап. Парень и так здорово перепугался и вряд ли еще раз приблизится к быку. Если рассказать, с ней может случиться сердечный приступ, а потом Сьерра еще разозлится на него за то, что он учит ее воспитывать сына. Лучше при случае поговорить с самим мальчиком.

Мэтт выбросил это приключение из головы и помог конюхам покормить лошадей на ночь. Солнце садилось.

Только он поставил Вспышку в стойло, как почувствовал на себе чей-то взгляд. Это был мальчик. Коричневый с белым пес сидел рядом.

— Тебе нравится ездить верхом? — спросил Мэтт, не прекращая работу.

— Я ездил с папой. Мама одного не пускает.

— Давай завтра вместе. Мама разрешит.

— Вы ей про быка не расскажете?

— Наверное, нет. Какой смысл волновать ее по поводу того, что уже прошло?

— Правда?

— Если только еще раз не поймаю тебя за подобными глупостями. Во-первых, ты мог пострадать. Во-вторых, стыдно мучить животное, которое тебя не трогает.

— Мы шутили.

Мэтт ехидно взглянул на него.

— Тебе надо относиться к окружающему с большим уважением. И нельзя разговаривать с людьми, как с прислугой. Я не буду учить тебя ездить верхом, если мы сразу же не достигнем взаимопонимания.

Мальчик покраснел.

— Гм, да, сэр. Как вас зовут?

— Мэтт. А тебя?

— Уилл. Это от Уилльяма. Меня так назвали в честь прадедушки и дедушки. Мой прадед приехал в Техас и нашел здесь нефть. А вас в честь кого назвали?

— Неверное, святого Матфея.

— Что он сделал?

— Не знаю.

Мэтт помолчал и протянул мальчику руку.

— Приятно познакомиться, Уилл, — сказал он.

Мальчик пожал ему руку, явно гордый таким отношением к себе. Он расправил грудь и вроде стал выше, но пожатие маленькой руки странно напомнило Мэтту Тэннера, цеплявшегося за него накануне.

— Что ты там делаешь, Уилл? — донесся сквозь сумерки голос Сьерры. — Я же не велела тебе беспокоить мистера Роллинза.

— Он мне не мешает, — спокойно отозвался Мэтт. — Мы как раз обсуждали, не стоит ли завтра вместе поездить верхом.

Мэтт заметил, как она сжала руку в кулак.

— Можно, мам? — взмолился Уилл. — Я не просил. Мэтт сам предложил.

Мэтт кивнул, подтверждая слова мальчика.

— Посмотрим, — сказала она. — А теперь иди в дом и помойся перед ужином.

Мальчик неохотно послушался. Она уже давно не видела у него таких сияющих глаз.

— Славный малец, Сьерра, — заметил Мэтт. — Я бы с удовольствием поучил его ездить верхом.

— Не хочу, чтобы он тебе мешал, — упрямо заявила она. — Дети иногда такие приставучие.

— Он мне не мешает, — повторил он.

Она мрачно кивнула:

— Пусть только понимает, что ты здесь не задержишься. Уилл все еще грустит о Бене, и мне не хочется, чтобы он привязывался к кому-то, кто скоро уедет. Я знаю, ты хочешь как лучше, но ему нужен мужчина, с которого можно брать пример. А так легко принять легкую дружбу за нечто большее.

— Почему ты сама с ним не ездишь?

— Это ранчо всегда было одной из игрушек Бена, как и самолет, яхта. К лошадям я и не приближалась до нашего с Уиллом переезда сюда. Вообще на них ни разу не сидела.

— Шутишь!

— Жаль, но это так.

— Почему бы и тебе не брать уроки, раз уж наняла инструктора?

Сьерра сложила руки на груди.

— Я слишком занята.

— Ничего подобного. Ты боишься лошадок, ведь так? Я успел заметить. Тебе даже они не слишком нравятся, черт побери. Надо же, я и не думал, что ты можешь чего-то бояться.

— Люди меняются.

Он пожал плечами:

— Если передумаешь, я тебя научу. Так ты и мальчику станешь ближе. Да и как ты можешь заниматься этим делом, если трусишь в конюшне? Лошади чувствуют страх лучше гончих.

Она опустила взгляд, а Мэтт не мог оторвать глаз от глубокого выреза ее белой вышитой блузки. Даже сейчас он помнил, что на ощупь ее кожа напоминает бархат. В холодном воздухе аромат ее духов, смешанный с запахом скошенной травы, будил в нем воспоминания. Сьерра выглядела усталой, но от этого не казалась менее красивой.

Ему дико хотелось протянуть руку, приподнять ее подбородок и посмотреть в глаза. Раньше она сама охотно поднимала к нему лицо.

Животное начало в нем готово было отбросить гордость и взять ее здесь, не сходя с места, заставить бормотать его имя, доказать, как она ошибалась, думая, что любит Давенпорта.

Но Мэтт понимал, что не может этого сделать.

— Сьерра, если ты не доверишь мне мальчика…

Она покачала головой, не дав ему закончить.

— Нет. Не в этом дело.

— Мне нравится твой сын, Сьерра. Ребенок не выбирал себе отца. Что с того, что он сын Бена? И наши с тобой дела его не касаются. Как он напоминает меня в его годы!

— Знаю, — тихо сказала она, опустив руки, потом повернулась и скрылась в доме.

Собака, которая все время сидела рядом и наблюдала за Мэттом, пошла за ней.

Следующий день выдался таким ясным и теплым, что в ноябре напомнил о лете. О глубокой осени говорили лишь голые ветви деревьев. Мэтт поднялся рано. Увидав его пикап и услышав голос, разносившийся по полям, Сьерра снова ушла в домашнюю работу. Потом достала кулинарную книгу, купленную однажды на благотворительном базаре в школе Уилла, и отыскала нужный рецепт.

Она старательно смешала тесто для яблочного пирога с корицей, осторожно выложила его на смазанную жиром сковородку, уложила яблоки, залила все заранее приготовленной смесью и сунула в нагретую духовку. Довольная результатами, она включила таймер и поставила вариться кофе.

Хотя она поклялась себе, что не будет этого делать, выглянула, заслышав знакомый ковбойский вопль, в окно. Мэтт снова оседлал Вспышку. Он был без куртки, в обтягивающей грудь футболке. Здорово выглядит, подумала она. Просто замечательно. Обтянутые джинсами бедра покачивались в такт движениям лошади. Сьерра предусмотрительно не отодвигала занавески. Вчера он ее на этом поймал, а ей не хотелось внушать ему вздорные мысли. Она вздохнула. Как давно ее не касался мужчина. Из-за такого долгого воздержания трудно было не вспоминать тот восторг, который когда-то вызывали в ней прикосновения Мэтта. Он умел касаться ее с такой осторожностью, будто она сделана из хрупкого стекла.

На ее губах появилась улыбка, но Сьерра тут же осознала, что слишком долго смотрит не туда, куда нужно, а мысли принимают опасное направление, и отошла от окна. Для вдовы, матери глупо и по-детски подсматривать за ним в окно. Тем более что он даже не хотел у нее работать. Вполне вероятно, что Мэтт сожалеет о тех мгновениях, что они провели вместе. Хорошо бы он остался в городе на достаточно долгий срок, чтобы она могла все ему объяснить. Откуда ей было знать, что ее будущая свекровь так поспешит и даст объявление в газете без ее согласия? Но если честно, то даже не появись это объявление преждевременно и Мэтт не уехал бы не попрощавшись, ей все равно пришлось бы лгать ему.

Надо забыть, что он когда-то для нее значил, и убедить задержаться, по крайней мере не уезжать до конца каникул. Она пригласит его на кофе с пирогом и будет умолять остаться. В доме приятно пахло яблоками, корицей и свежим кофе. Все готово. Она посмотрела, как Мэтт ведет Вспышку в конюшню, и дала ему время привести себя в порядок.

В тот момент, когда Сьерра вышла, чтобы пригласить его в дом, к калитке подъехал знакомый красный автомобиль. Алисон. В другой день она обрадовалась бы. Удивительно, как ее старая подруга всегда неудачно выбирает время. Сьерра оглянулась на Мэтта, который явно ее не замечал, отдавая распоряжения конюхам, повернулась к машине, помахала рукой и заставила себя улыбнуться.