Три недели спустя

В детстве ему снились кошмары. Они прекратились, только когда он начал ширяться. Теперь уж и не вспомнить, когда в последний раз он ложился в постель, не зафигачив в вену хотя бы одну дозу, и с криком просыпался от страшного сна, дрожащий, мокрый от пота, запутавшись в сбившихся простынях. И все-таки он до сих пор не забыл, как огромная фигура стояла над ним, открывая и закрывая пасть, и изрыгала слова ненависти. Он съеживался от ужаса, а орущая фигура разбухала, будто жуткий монстр из японского комикса манга. Слов он никогда не мог разобрать, но они будто сдирали с него кожу, и он чувствовал себя беспомощным и истекающим кровью.

Еще хуже то, что, когда он просыпался, никто его не успокаивал. У него не было утешительных воспоминаний о доброте и ласке, которые могли бы противостоять оглушительной ярости его кошмаров.

Даже трудно поверить, как все переменилось. Теперь он засыпает, убаюканный завораживающим ритмом Голоса. Он мог бы поклясться, что, даже если бросит колоться, все равно будет спать как младенец. Впрочем, проверять он не собирается. Ему слишком нравится жизнь без кошмаров, чтобы рисковать.

Сегодня вечером он строит планы. Голос звучит в его голове, говорит, что пора сделать еще один ход. Что наступает время для нового урока, для следующей главы. Голос говорит, что пора продолжить очищение мира.

Завтра вечером, когда он вернется домой, на кровати будут аккуратно лежать его инструменты. Завтра вечером он получит инструкции, как и в прошлый раз. Он не должен думать об объекте как о человеческом существе. Тогда в голову не полезет разная там чепуха, как в предыдущий раз, с Сэнди, когда в конце он начал сомневаться, стоит ли забирать у нее жизнь, и все у него перепуталось, и только память о Голосе заставляла его продолжать акцию возмездия.

На этот раз он не должен думать о ней как о существе с именем. Пускай лучше представит себе, что она мерзкая гадюка, которую нужно уничтожить, чтобы она не отравляла мир, в котором ему еще жить и жить. Тогда он поскачет на белом коне к славе, как те герои в кино. Кровь и слава. Кровь и слава. И Голос.

***

Когда-то респектабельные люди могли приобретать секс-игрушки только одним путем — заказывать по каталогам то, что было застенчиво обозначено как «беспроводной массажер для шеи». Но в первом десятилетии двадцать первого века почти в любом городе Соединенного Королевства процветала по крайней мере одна крупная торговая точка, специализировавшаяся на удовлетворении всех мыслимых сексуальных фантазий. Поначалу это были убогие лавчонки с витринами из затемненного стекла, их регулярно пикетировали протестующие всех мастей: от евангелистов до женских комитетов, ратующих за исправление нравов. Однако очень скоро секс-шопы превратились в манящие яркими огнями дворцы торговли, а на их полках можно было теперь найти что угодно, от эксцентричных наручников, подбитых искусственным мехом, до орудий, чье назначение, к счастью, ускользало от понимания большинства покупателей, стремившихся лишь весело провести ночь.

Вокруг таких мест царило беспрестанное веселье. Секс-шоп «Пылающее О», типичный образец подобных заведений, находился на менее фешенебельном конце торговой улицы Динсгейт в Фирнхеме, одном из шести городков, окружающих Брэдфилд. По иронии судьбы, он занимал помещение бывшего игрушечного магазина. Витрины секс-шопа были закрашены пронзительно-розовой краской, чтобы не шокировать тех жителей, которые упорно не проявляли интереса к специфическому товару. Если учесть, что большая часть торговых заведений в этой части Динсгейт не могла похвалиться долгожительством и прогорала через год-полтора, а «Пылающее О» преуспевало уже четыре года, напрашивался вывод, что в городе находилось достаточно людей, чьи моральные нормы отступали на задний план под натиском излишне живого интереса к неизведанным берегам секса.

Разумеется, к вечеру воскресного дня в «Пылающем О» не было недостатка в покупателях. Несколько девочек-подростков недоверчиво хихикали при виде огромных фаллоимитаторов, но полдюжины других посетителей уделяли серьезное внимание различным кольцам для члена, наборам для анального секса, оковам для рук и ног, резиновым куклам и помпам для пениса.

Когда девчонки перешли к ассортименту стимуляторов для клитора, их место у витрины с дилдо занял некий покупатель, перед тем просматривавший стойку с видеофильмами. Рука в черной перчатке потянулась к одной из выставленных моделей — огненно-красной латексной имитации пениса. Сильные пальцы проверили его упругость и удовлетворенно вернули на полку. Рука взяла упакованный в коробку экземпляр и понесла к прилавку, прихватив по дороге пару наручников и оков для ног.

В оплате выбранного товара не было ничего зловещего, ничего, что заронило бы хоть на миг подозрение в голове у продавца — того гораздо больше интересовали перспективы брэдфилдской «Виктории» в вечернем отборочном матче, чем какая-то там сексуальная жизнь покупателей. В известной мере он был прав: мысль о том, что через сорок восемь часов его товар станет орудием убийства, наверняка лишила бы его спокойствия.

Выйдя из секс-шопа, покупатель свернул в переулок, ведущий к оживленному супермаркету. Через четверть часа равнодушная, усталая кассирша пробила чек на положенные в корзинку товары. Нарезанный батон цельнозернового хлеба. Полдюжины свиных сосисок. Четыре рулона туалетной бумаги. Бутылка водки. И четыре пачки бритвенных лезвий.

Голос подготовился.

***

Кэрол смотрела на гору картонных упаковок, и ее хорошее настроение постепенно улетучивалось. Пару дней назад она решила заказать мебель для нового жилища через Интернет — ради экономии. Теперь перед ней лежали две дюжины плоских коробок, а значит, ее ждали долгие вечера сборки, обломанные ногти и сдержанные проклятия. Все же она надеялась, что ее усилия себя оправдают. Строители неплохо поработали и превратили полуподвал в симпатичную квартиру. В воздухе еще висел едкий запах краски, но это была приемлемая цена за обретение личного пространства.

Она вытащила пробку из бутылки «Вионье», плеснула вина в бокал и с наслаждением смаковала его прохладную свежесть. Это стало для нее привычным ритуалом в конце дня. Когда Майкл и Люси ложились спать, она садилась у окна, а Нельсон пристраивался на коленях. В компании бутылки и бокала она обдумывала итоги дня и пыталась не вспоминать о том, что таилось в темных закоулках ее души. Она понимала, что попадает в чересчур большую зависимость от такого нехитрого утешения, но единственной альтернативой была бы только возможность выговориться, а Кэрол не надеялась, что сможет найти врача, которого будет уважать настолько, чтобы довериться ему. Конечно, она могла бы поговорить с Тони, но слишком ценила его дружбу, чтобы превращать его в личного психоаналитика.

Она допила бокал и подлила еще вина, потом взялась за работу. Прежде всего ей нужна кровать — чтобы рухнуть куда-то, когда ей надоест вкручивать шурупы в деревяшки.

Незнакомый звук нового дверного звонка раздался в тот момент, когда Кэрол, напрягая все силы, пыталась установить на место доски каркаса. Она усмехнулась. А ведь они договаривались не нарушать жизненное пространство друг друга!.. Она прошла в гостиную и открыла дверь. Тони стоял у подножия лестницы с бутылкой шампанского.

— Я пришел бы с цветами, — сказал он, — но не знал, найдется ли у тебя ваза.

Она отступила назад и махнула ему — заходи.

— Их даже две. Они на кухне, с лилиями, чтобы заглушить запах краски.

Он вручил ей шампанское:

— Пусть тебе хорошо здесь живется!

Кэрол положила руку ему на плечо и чмокнула в щеку. И чуть было не отпрянула в смятении: знакомый запах его кожи пробудил давно забытые чувства.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Ты даже не представляешь, как много для меня значит твое внимание.

Тони неловко похлопал ее по руке:

— Это ты делаешь мне одолжение. Соседство с тобой, надеюсь, не позволит мне превратиться в эксцентричного затворника.

Кэрол постаралась незаметно отодвинуться от него, напуганная волнением, которое вызывала его близость, и с улыбкой сказала:

— И я на это надеюсь, но не даю никаких гарантий.

Тони взглянул на прислоненные к стене упаковки.

— Что ж, приступим. — Он закатал рукава теплой рубашки. — Только предупреждаю, что в сборке мебели я такой же специалист, как Джордж Буш в философии языка.

— Ну и ладно. Тони, я знаю, это против твоей натуры, но все, что от тебя требуется, — это следовать инструкциям.

За два часа они собрали всю мебель для спальни, два книжных шкафа и три стула. После чего повалились в изнеможении на эти самые стулья, сжимая в натруженных пальцах бокалы с шампанским.

— Господи, у меня все мышцы болят, я уж забыла, как это бывает, — простонала Кэрол. — Я все никак не нарадуюсь, что снова буду жить отдельно. Майкл очень милый, но ведь так утомительно, возвращаясь домой с работы, болтать о всякой ерунде.

Тони поморщился:

— Ты — и болтала о ерунде? Это уж точно из ряда вон выходящая жестокость.

— Болтала. Или выслушивала рассуждения Люси о том, какая у нас некомпетентная, тупая и жестокая полиция.

— Да уж. Не совсем то, что тебе сейчас нужно, — согласился Тони.

— Особенно если в душе признаешь, что, пожалуй, она права. Моя группа, якобы ударная, сейчас ведет два дела и в обоих ни на шаг не продвинулась. По Тиму Голдингу полный тупик. Стейси ухитрилась определить по снимку серийный номер фотоаппарата, но человек, который его купил, заплатил в бирмингемском торговом центре наличными и не стал заполнять гарантийный талон. По Гаю Лефевру тоже ничего нового. Спецы из «Операции «Руда» просмотрели все, что было, в надежде наткнуться на другие снимки обоих мальчиков, но, по их словам, это все равно что искать иголку в стогу сена. Завтра утром мне предстоит докладывать по делу об убийстве Сэнди Фостер, и это будет кошмар. Что мы можем предъявить после тяжелой трехнедельной работы, после огромной траты сил и средств? Так, чепуху. Множество тупиковых версий и ни одной свежей идеи. Опросы в Темпл-Филдз и поиски возможных контактов Дерека Тайлера ни к чему не привели. Толковых данных от экспертов-криминалистов нет. — Кэрол положила ногу на ногу и скрестила руки на груди. — Мы опросили Джейсона Даффи, дилера, у которого она покупала наркотики. Он утверждает, что дня два ее не видел, и не удалось найти ничего, что указывало бы на их встречу в ту ночь. Так что еще один тупик. Мы надеялись на ту тачку, что увезла Сэнди вечером, но у клиента прочное алиби начиная с девяти часов.

Кэрол ужасно хотелось добавить, что упомянутый клиент — это Эйден Харт, новый босс Тони, гламурный хлыщ от психиатрии. Учитывая, что он входил в ограниченный круг людей, имевших полный доступ к деталям преступлений Дерека Тайлера, Кэрол в какой-то захватывающий дух момент решила, что обнаружила убийцу. Но его алиби исключало такую версию. Пока Сэнди Фостер умирала в адских мучениях, Эйден Харт ужинал в дорогом ресторане с высокопоставленным чиновником и членом парламента. По словам Сэма Ивенса, беседовавшего с ним, главный врач Брэдфилдского психиатрического спецгоспиталя едва не наложил в штаны, когда осознал, что женщина, которой он заплатил за интимные услуги, — та самая жертва, убийцу которой помогает искать Тони Хилл. Но это была конфиденциальная информация, делиться которой Кэрол не имела права.

— Очень жаль, что я не могу составить внятный психологический профиль, — вздохнул Тони, вторгаясь в ее мысли.

— Это не твоя вина. Для работы тебе нужны данные, а в одном-единственном деле их недостаточно.

Тони вскочил со стула и забегал по комнате:

— Увы! Это одна из самых скверных сторон моей работы! Чем чаще преступник выходит из тени и проявляет себя, тем проще бывает вычислить важнейшие элементы его преступлений. В единичном эпизоде невозможно отделить фон от главного. Чем чаще он убивает, тем больше информации я могу извлечь из его действий. Я чувствую себя каким-то чудовищем, потому что единственный оказываюсь в выигрыше, когда убийца вновь наносит удар. Не случайно кое-кто из твоих коллег смотрит на меня как на прокаженного.

— Может, он больше никого не убьет, — без всякой уверенности сказала Кэрол.

— Кэрол, он не остановится. Хоть я и определил это убийство как одиночное, на самом деле оно числится под номером пять.

Она покачала головой:

— Тони, я просмотрела материалы. Дерек Тайлер виновен — в этом нет ни малейших сомнений. Как нет и никаких признаков того, что он действовал не один. Ты мне сам говорил: во всех случаях, где убийцы действуют парой, присутствует высокий уровень взаимозависимости и близости. Они всегда неразлучны. В жизни Дерека Тайлера никого подобного не было. Сэм Ивенс детально ее изучил. Тайлер рос в приюте. Жил один. У него не было подружки или близкого друга, даже приятеля. Что, кстати, предполагает, что на воле никто не переживает за него настолько, чтобы воспроизвести его преступления и вызволить его из психушки по пересмотру дела.

Тони прислонился к стене:

— Я внимательно тебя выслушал, Кэрол, и не могу сказать ничего утешительного. Я вообще не понимаю, что происходит. Нет ни одной приличной версии, которая не разлеталась бы вдребезги при обращении к опыту психологии убийц на сексуальной почве.

— Значит, у тебя не появилось никаких свежих мыслей?

Он пожал плечами:

— Самое лучшее предположение — то, что я высказал тебе в самом начале. Ваш убийца исходит из идеи о насилии, но хочет произвести насилие за рамками самого акта. Он видит себя неким эталоном насильника, желает, чтобы всех, кто последует за ним, сравнивали с ним в том, что касается насилия и злобы, а не простого сексуального удовлетворения.

— Как будто убийство на сексуальной почве бывает простым! — хмыкнула Кэрол.

Тони экспансивно взмахнул руками и плеснул себе на рукав шампанское. Смутившись, нетерпеливо потер расплывшиеся темные пятна.

— Оно простое, Кэрол. Все зависит от работы фантазии. Убери фантазию — и получишь главную причину преступления. В девяноста девяти случаях из ста фантазия первична и помогает одолевать препятствия. Но в этих убийствах есть кое-что еще — попытка преступника утвердить свою абсолютную власть и силу. Он хочет доказать, что даже и нами может манипулировать: контролировать наши реакции и оказывать давление на все судопроизводство.

Он замолк, внезапно утратив нить рассуждений. Кэрол предпочла не вмешиваться и молча потягивала шампанское.

— Кое-что в этом психологическом профиле не дает мне покоя. — Тони оттолкнулся от стены и опять заходил по комнате. — Типологию насилия описал еще в семидесятые американский психолог Николас Грот, и, хотя впоследствии к его теории добавились кое-какие положения, в главном она не изменилась. Так вот, если бы напавший на Сэнди Фостер не убил ее, его можно было бы отнести к классическому типу личностей, самоутверждающихся через насилие. Он тщательно планирует преступление, использует наручники, так как это повышает успешность его нападения. Он хочет, чтобы его жертва не оказывала сопротивления. Вместо того чтобы искать жертву на улице, наш парень использовал проститутку и заплатил ей, чтобы разрешила себя сковать. У такого типа насильников не бывает прелюдий, поцелуев, ласки. Готов поклясться, что в этом случае было именно так. Он просто срезал с нее часть одежды, чтобы она не мешала ему выполнить задуманное, — вот и вся его прелюдия. Нет никаких признаков того, что он взял что-то на память, хотя, как я подозреваю, он снимает свои действия на видео. Пока все по классике. Но потом он ее убивает, что абсолютно нетипично для самоутверждающегося насильника. Все, что мы знаем о таком типе преступников, говорит нам, что они используют силу лишь для достижения своей цели. Они не садисты. И это первая проблема.

Он прекратил беспокойную ходьбу, допил вино и продолжил:

— У самоутверждающегося насильника высокая самооценка. Он уверен в своей мужской силе, действует в зоне комфорта и убежден, что сумеет заманить обманом свою жертву в ситуацию, где сможет проявить свою силу. Речи о вероятности нет, тут виртуальная определенность. — Он устремил на Кэрол магнетический взгляд голубых глаз. — Походит ли это на Дерека Тайлера?

Кэрол откинула со лба светлые волосы:

— Ты сам знаешь, что нет. Но такой аргумент не убедит ни одного судью. Как ты считаешь, не стоит ли тебе еще раз попробовать поговорить с Дереком Тайлером?

Тони плюхнулся на стул:

— Я пытался, но он больше не проронил ни слова, как будто научился меня не замечать. Если хочешь, я попробую еще раз. Только не жди, что я непременно добьюсь успеха.

— Ты моя единственная надежда, Тони.

***

Констебль Пола Макинтайр медленно ехала по незнакомой улице, высматривая паб «Пенни Уистл». По сторонам теснились ряды домов постройки шестидесятых и еще более старых, со всеми издержками приватизации бывшего муниципального жилфонда — безобразными, кое-как сляпанными верандами, угрюмыми дешевыми дверями, разномастными окнами с ромбическими стеклами. Еще пару лет назад для поездки в Кентон у Полы мог быть лишь один повод — очередная перестрелка в ходе бушевавшей в пригороде нарковойны. Теперь Кентон постепенно избавлялся от дурной славы — не столько из-за усилий полиции, сколько благодаря соседству с университетом и больницей «Брэдфилд Кросс». Его колонизация свершилась на удивление быстро: район захватили молодые врачи — ординаторы, практиканты и заботливые родители, постаравшиеся, чтобы их драгоценный отпрыск-студент не тратил время на поиски жилья в отдаленных респектабельных кварталах.

Но даже сейчас Кентон оставался районом, куда Пола могла поехать, разве что подчиняясь служебной необходимости. У нее было несколько приятельниц, которые купили тут жилье, однако не настолько близких, чтобы поехать к ним в гости. Дон Меррик, разумеется, тоже бывал здесь нечасто, вот почему, когда он попросил ее встретиться с ним и выпить, она больше удивилась выбору места встречи, чем телефонному звонку.

Хотя возникшая между ними дружба выходила за рамки служебных отношений, они редко встречались специально и не делились друг с другом подробностями личной жизни. После работы они порой ненадолго заходили в пабы, поскольку у обоих было много забот, отнимавших большую часть их свободного времени. Поэтому, когда Дон позвонил и предложил выпить, первой мыслью Полы было отказаться. Она рассчитывала посидеть с подругами в загородном ресторанчике. Но голос Меррика звучал как-то необычно, это насторожило ее, и она согласилась. Теперь, подъехав к безобразной конуре постройки шестидесятых, которая именовалась пабом, она уже жалела об этом.

Она открыла дверь «Пенни Уистл», и в нос ударила волна запахов: сигаретного дыма, пива и мужского пота. Только в одной кабинке сидели три женщины, которые, несмотря на все старания принарядиться, выглядели замученными бедностью и детьми. Несколько мужчин стояли у барной стойки. Один из них, которого приятель двинул локтем в ребра, обернулся и посмотрел на нее.

— Иди сюда, крошка! — окликнул он.

— И не мечтай, урод, — пробормотала Пола.

Она заметила Меррика: тот понуро сидел в угловой кабинке, угрюмо уставившись в начатую кружку. Его плечи печально поникли. В пабе звучала музыка кантри, смешиваясь с электронной какофонией джекпота. Пола подошла к стойке, игнорируя жалкие попытки выпивох привлечь ее внимание, и купила пару бутылок.

Меррик даже не поднял голову, когда ее тень упала на столик. Пола поставила бутылку нью-кастлского темного эля рядом с его стаканом.

— Это тебе, — сказала она, усаживаясь рядом с ним.

— Спасибо, — вздохнул он.

Пола потихоньку пила «Смирнофф Айс» и гадала, в чем дело.

— Ну, так что произошло? — не выдержала она наконец.

Меррик скрестил руки на груди. Казалось, он не знал, с чего начать.

— Почему обязательно должно что-то произойти? Неужели мы не можем встретиться и выпить в свободное время?

— Конечно, можем. Но этот паб во всех отношениях далек от обычного нашего кабака, и ты тут сидишь с физиономией, похожей на дождливый понедельник. Поскольку я детектив, эти два факта мне кое о чем говорят. Так что выкладывай, что стряслось. Или будем штаны просиживать в этой дыре и дальше? — Она протянула руку и выудила сигарету из его пачки. Зажигалка осветила ее крашеные светлые волосы, и они заблестели на фоне темного дерева кабинки.

— Линди меня выставила, — выдавил он.

Пола застыла, не успев сунуть в зубы сигарету. Ох, черт, подумала она, этого еще не хватало.

— Что?

— Сегодня днем я возил детей в бассейн, а когда вернулся, она уже собрала два чемодана. Сказала, что не хочет больше меня видеть.

— Ничего себе! — ужаснулась Пола. — Крутовато она с тобой.

— Вот именно. Я даже не мог с ней спорить, при детях-то. Им она сказала, что папа уезжает на несколько дней по рабочим делам. И такое лицо у нее было, вроде как она ожидала, что я стану ее уговаривать.

Пола покачала головой, пытаясь представить себе, каково пережить такое, и не смогла.

— Что же ты сделал?

— Схватил чемоданы и ушел. Сел в машину и немного поколесил по окрестностям. Никак, понимаешь, не могу прийти в себя. Пытался звонить Линди — не берет трубку. Потом припарковался и бродил по центру, а потом позвонил тебе. — Он схватил стакан и залпом опрокинул его содержимое.

— Сочувствую тебе, Дон. Даже и не знаю, что еще сказать.

— Да что тут скажешь, Пола. — Он взял новую бутылку и аккуратно налил пива в стакан, глядя, как оно светлеет и пенится.

— Ты знаешь, почему она так поступила?

Он негромко кашлянул:

— А то ты не знаешь!

— Работа, — угрюмо констатировала Пола.

— Работа, — подтвердил Меррик. — Как я получил повышение, так все и пошло кувырком. Не мне тебе рассказывать, как нам доставалось в последние недели. Мы работали как проклятые, потом пропускали пинту для разгрузки, потому что требовалась передышка. Ведь нельзя являться домой, пока немного не отойдешь от работы, иначе притащишь в семью все это дерьмо. А дома тебя ждет ледяной прием или упреки: тебя никогда нет дома, ты совсем не видишь детей, даже не представляешь, каково мне справляться со всем одной, я, как мать-одиночка…

— Ты не пытался с ней поговорить?

Меррик уныло скривил губы:

— Понимаешь, Пола, я не мастак говорить о своих чувствах. Я пытался объяснить, сколько у меня своих проблем, но она все переворачивала с ног на голову. По ее словам, для меня работа важней, чем она и дети. В общем, это все постепенно назревало, а нынешнее дело стало последней каплей. Линди обвинила меня в том, что я предпочитаю говорить со шлюхами, а не с ней.

Пола дотронулась до его плеча:

— Если все так, как ты говоришь, тебя не за что осуждать. Слушай, а если тебе пойти к консультанту по проблемам семьи? Ты не думал об этом?

Меррик запрокинул голову и уставился в потолок:

— Видишь ли, Пола, я не очень уверен, хочу ли вернуться к Линди. Я уже не тот парень, который на ней женился. Я шел в одну сторону, Линди в другую. У нас не осталось почти ничего общего. Знаешь, что она задумала? Хочет вернуться почасовиком в колледж, преподавать психологию обучения. Представляешь? По-моему, единственная психология, основами которой она владеет, — это как втаптывать меня в грязь.

— Может, ты задерживался в пабе дольше обычного? — Пола не понимала, куда дело клонится и хочет ли она в этом участвовать.

— Пожалуй. Но что бы ни происходило между мной и Линди, я не хочу терять детей. Я люблю своих парней. Ты это знаешь.

— Знаю, Дон. Но если ты уйдешь от Линди, это еще не значит, что ты потеряешь сыновей. Ты останешься их отцом, даже если не будешь жить с их матерью. Будешь водить их на футбол, в бассейн, забирать на выходные.

— Получится ли у меня — с такой-то работой? — хмыкнул Меррик. — Часто ли мы уходим с работы в положенное время?

— Теперь ты инспектор. Не работаешь посменно, тебе не надо, как раньше, брать сверхурочные. Неужели ты не сможешь выделить время для детей? У тебя все получится, Дон, если ты очень этого захочешь.

Он жалобно посмотрел на нее:

— Ты так думаешь?

— Да. — Пола перевела взгляд в угол бара, где кучка двадцатилетних парней громко спорила о футболе. Она приняла мгновенное решение и надеялась, что впоследствии о нем не пожалеет. — В общем, дело дрянь. Тебе есть где жить?

Он отвел глаза:

— Пока поживу в отеле.

— Ты в своем уме? Если вы с Линди подадите на развод, тебе понадобятся все твои деньги. Можешь пока что занять мою свободную комнату, — ворчливо предложила она.

— Ты серьезно? — Казалось, он искренне удивлен.

— Если только пообещаешь, что будешь помогать мне гладить белье, которого вечно целая куча.

По лицу Меррика пробежала тень улыбки.

— Разве ты не знаешь, что я потрясающе ловко глажу?

— Отлично. И еще уговор: не пользуйся моей бритвой, о'кей?

***

Сэм Ивенс приоткрыл окно в машине, чтобы выходил дым. Чем удобно вести наблюдение в кварталах красных фонарей — никто не обращает внимания на одинокого мужчину за рулем. Никто, кроме работающих девиц. Они попытались заговорить с ним, но тут же отвалили, когда он махнул своим удостоверением и сообщил, что они его не интересуют.

Алиби Эйдена Харта, возможно, и показалось Кэрол Джордан достаточно надежным, но Сэм Ивенс в процессе беседы с психологом почувствовал, что тот что-то скрывает, и задумался, что это может быть и нельзя ли это обстоятельство обернуть в свою пользу. Ведь если ему удастся включить Эйдена Харта в число подозреваемых в убийстве, его карьере это принесет ощутимую пользу.

В общем, Сэм решил следить за Хартом при любой возможности. Вскоре ему стало ясно: Харт и его жена живут, по сути, каждый своей жизнью, то ли по обоюдному согласию, то ли так уж сложилось само собой. Харт приезжал домой только ночевать. Днем — госпиталь, а вечера он обычно проводил в барах и ресторанах, пил и ел с мужчинами, похожими на него — благополучными, ухоженными и самодовольными.

Однако была в жизни Эйдена Харта и другая сторона, неизвестная, как подозревал Ивенс, его сотрапезникам. В те вечера, когда он не обстряпывал свои карьерные дела и не крепил мужскую дружбу, он снимал проституток для плотских утех. Шок, который Харт испытал, когда Ивенс явился к нему для беседы, не приглушил его аппетиты. Он просто сменил место охоты — вот и все.

Вместо того чтобы искать жриц любви в Темпл-Филдз, он стал выбирать места подальше. Маннингем-Лейн в Брэдфорде, Уолли-Рейндж в Манчестере и вот теперь Чейпелтаун в Лидсе. По наблюдениям Сэма, он выбирал женщин, с которыми мог пойти в их комнатки, и никогда не использовал для быстрой любви свой блестящий черный автомобиль. В двух случаях он вернулся уже через считаные минуты и поужинал в индийском ресторане.

Ивенс не осуждал явное пристрастие Харта к проституткам: он и сам, случалось, прибегал к их услугам. Однако тайная слабость доктора заставила Ивенса задуматься: что творится у того в голове? Почему его влекут эти отнюдь не аристократические утехи? В любом случае сведения о Харте давали в руки Ивенса козыри, которые, возможно, когда-нибудь сыграют. Всем известно, что сексуальные маньяки часто наведываются к проституткам, а люди некоторых профессий — в частности, психиатры — страдают некоторыми личностными отклонениями. Короче, Харт вызывал явные подозрения, хотя Кэрол Джордан исключила его из списка подозреваемых.

Ивенс был решительно настроен на то, чтобы его работа в группе Кэрол Джордан стала лишь очередной ступенькой карьерного роста. Даже если ему придется для достижения цели выставить старшего инспектора в невыгодном свете, чтобы все усомнились в ее профессиональной пригодности. Пусть будет так.

В конце концов, он располагает собственной информацией. А знание — сила.

***

В дверь кабинета постучали. Персонал госпиталя, пока еще плохо знакомый с новым доктором, старался соблюдать формальности.

— Войдите! — крикнул Тони.

Заглянула сиделка:

— Вы хотели поговорить с пациентом тут? Не в комнате для собеседований?

— Верно.

Сиделка скептически подняла брови, будто снимала с себя ответственность за любые последствия.

— Тогда я пойду за ним.

В ожидании ее возвращения Тони прикидывал, какую выбрать стратегию. Он привык мыслить нестандартно, но обычно не применял свои смелые идеи к уязвимым людям. Однако сегодня решился на это. Аргументы противников своих методов он помнил наизусть: это непрофессионально, потенциально опасно для пациента и противоречит всем принципам лечения — просить больного сделать то, что не связано непосредственно с его лечением. Но в нынешней ситуации у Тони была веская причина: возможность спасти человеческие жизни, по его мнению, перевешивала все остальные соображения. Пациенту не будет грозить физическая опасность, потому что тут, в госпитале, все под контролем. К тому же он, Тони, может помочь этому конкретному пациенту повысить самооценку, поставив перед ним посильную цель. Конечно, насколько она посильна — вопрос спорный, но ведь это последний шанс…

Для дальнейших размышлений не было времени. Сиделка распахнула дверь и впустила больного. Том Стори сделал пару неуверенных шагов и остановился. Как отметил Тони, он все сильнее сутулился. Стори огляделся, на его безмятежном лице появилось легкое удивление. Серые глаза пробежали по полкам, уже забитым до отказа книгами, картотечными ящиками и пухлыми конвертами с надорванными углами. Остановились они на Тони, который крутанулся на стуле, оказавшись спиной к заваленному бумагами столу и лицом к двери.

— Заходите, Том, — пригласил он, вставая, и показал на два низких кресла в углу. — Присаживайтесь.

Стори нахмурился.

— Обычно мы встречаемся не здесь, — неуверенно проговорил он.

— Не тут, — подтвердил Тони.

— Это означает, что вы собираетесь сообщить мне плохие известия?

Тони на миг задумался: операбельная опухоль мозга — хорошая или плохая новость для человека в таком состоянии, как Стори?

— У меня есть для вас новости, верно. Но мы встретились тут еще и потому, что мне нужна ваша помощь. Ну, садитесь, Том. — Он взял больного под руку, подвел к креслу, а сам сел в другое. — Как ваши дела?

Стори отвел глаза и взглянул туда, где когда-то была кисть его руки. Толстая повязка сменилась более легкой, казалось, что на руку надета старая кукла в вылинявшем до белизны платье.

— Вы были правы. Мне сказали, что у меня опухоль. — Он покрутил головой, словно разминая затекшую шею. — Забавно, но еще недавно это показалось бы мне самым страшным диагнозом на свете.

— Утешительным такой диагноз не назовешь. А как вы отнесетесь к тому, что ваша опухоль операбельна?

Слабая испарина выступила на лысине Стори. Он грустно посмотрел на Тони:

— Я скажу, наверное, ужасную вещь, но мне хочется сделать операцию. Я хочу жить. Мне больше не для кого жить, чаще всего я думаю именно так, и все равно хочу воспользоваться шансом.

Тони испытывал невольную жалость к этому пациенту и его загубленной жизни. Так все нелепо и бесповоротно! Ситуация усугублялась тем, что Стори был человек умный и понимал свое положение.

— Вы чувствуете себя виноватым, ведь так, Том? Помимо всего прочего вас терзает вина за то, что вам хочется жить.

Стори подтвердил это кивком, на его глазах блеснули слезы.

— Я трус, — пробормотал он. — Я… я не могу приговорить себя к тому, что сотворил с ними.

— Том, вы не трус. Смерть — вот действительно выход для труса. А жить со своим горем дальше — это требует мужества. Вы не можете вернуть назад то, что забрали, но зато вы можете достойно прожить оставшуюся жизнь.

— Значит, опухоль операбельная? Ее могут удалить?

Тони кивнул:

— Так говорят хирурги. Я предупреждал вас, операция не восстановит то, что нарушилось в вашем мозгу, но мы поможем вам с этим справляться. Вы обратили внимание, что вам теперь дают другие лекарства?

— Да, и я чувствую себя намного спокойней и лучше себя контролирую, — отозвался Том.

Как раз то, что нужно для осуществления моего плана, подумал Тони.

— Положительная динамика сохранится, — пообещал он, — а операция даст вам будущее. Я уверен, что вы сможете правильно его использовать, Том. Я искренне так считаю.

Стори утер глаза тыльной стороной здоровой руки:

— Но ведь меня все равно отсюда не выпустят?

— Пока трудно сказать. Многое зависит и от вас, и от нас.

— Как я догадываюсь, вы хотите написать обо мне? Сделать себе имя, вылечив меня? Я этим должен вам помочь? — Голос пациента зазвучал неприязненно.

Застигнутый врасплох, Тони отругал себя за самонадеянность: он поверил, что завоевал доверие Стори. Оказывается, нет.

— Нет, я совсем другую помощь имел в виду. Жаль, что вы так думаете. Мы не собираемся эксплуатировать вашу боль и беду, — сказал он, пытаясь вернуть расположение Тома.

— А разве вы, врачи, не так делаете карьеру? Изучаете таких, как я, под лупой и потом строчите свои статьи и книги?

Тони пожал плечами:

— У меня другие методы. Да, иногда я действительно описываю случаи из своей практики, но не ради профессиональных амбиций. — Он обвел рукой свой кабинет. — Взгляните, похожа ли моя берлога на резиденцию человека, озабоченного своей карьерой?

Стори еще раз огляделся, на этот раз более внимательно. На стенах ни дипломов, ни подтверждений ученых степеней, на полках не видно книг с фамилией хозяина кабинета, специально выставленных на обозрение. Ничто не указывало на то, что Тони пытается произвести впечатление на посетителей своим положением в науке.

— Пожалуй, нет, — признал он. — Так зачем вы с нами возитесь и пишете о нас, если не для того, чтобы завоевать известность?

— Потому что это позволяет мне и моим коллегам — ведь каждый из нас читает то, что написали другие, — успешнее лечить людей, обратившихся к нам за помощью. И если я когда-нибудь напишу о вас — а пока я этого не планирую, так как не знаю, как сложится ваше лечение, — то расскажу про наши методы и динамику вашего состояния, чтобы следующий Том Стори получил необходимую помощь быстрее, чем вы. — Тони говорил искренне и со страстью.

После его слов Стори заметно расслабился:

— Тогда что же вы имели в виду, когда сказали, что вам требуется моя помощь?

— Я присматривался, как вы общаетесь с другими пациентами. У вас очень хорошо получается. Вы умеете налаживать контакт с теми людьми, которые не доверяют персоналу госпиталя.

— Я всегда легко сходился с людьми, до того как… — Стори замялся.

— До того как заболели? — подсказал Тони.

— Вы хотите сказать — до того как сошел с ума. Почему не сказать прямо? Здесь никто не называет вещи своими именами. Никто не зовет нас психами, сумасшедшими, даже пациентами — редко. Вы все ходите вокруг да около, будто мы не знаем, почему оказались тут.

Тони улыбнулся, пытаясь снять раздражение больного.

— Неужели вам было бы приятней?

— Так честней. Вы ждете от нас честности во время сеансов психотерапии, а сами обволакиваете все в эвфемизмы.

Тони воспользовался моментом. Раз уж он решил переписать правила госпиталя, то сейчас самое время для этого.

— Ладно, попробую говорить без обиняков. Вы прекрасно ладите с психами. Они вам доверяют. Вы им нравитесь. Они смотрят на вас, как на своего, не воспринимают вас как угрозу.

— Потому что я один из них, — уточнил Стори.

— Но большую часть времени вы все же тот человек, каким были, пока вас не предало собственное тело. И я рискую предположить, что вы таким образом можете мне помочь. — Тони вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Я работаю не только здесь. Еще я помогаю полиции, анализирую поведение правонарушителей и пытаюсь давать рекомендации, которые помогут задержать преступников, прежде чем те совершат новые злодеяния.

— Так вы, значит, судебный психолог? Профайлер? Как в том сериале, где играла Элли Уокер?

Тони поморщился:

— Ну, на Элли Уокер я, как видите, не похож. Так же как и на Джоди Фостер. В том, что я делаю, нет ничего выдающегося. Но я действительно профайлер. Сейчас работаю с брэдфилдской полицией. Мы должны поймать убийцу, прежде чем он заберет новые жизни.

— А я тут при чем? — озадаченно спросил Стори.

— Один из здешних пациентов был осужден два года назад за убийство четырех женщин. В его вине нет никаких сомнений. Ее подтвердили эксперты-криминалисты, да и сам он признался в содеянном. Но недавно точно таким же образом была убита еще одна женщина. Убийца знал досконально о преступлениях двухлетней давности, включая подробности, которые никогда не разглашались.

— И вы считаете, что здешний пациент невиновен? Вы хотите, чтобы я помог это доказать? — Лицо Стори оживилось, в голосе зазвучало волнение.

— Я не уверен, Том, что он невиновен. Знаю только, что в его голове есть информация, которая, возможно, позволит нам остановить череду убийств. Но со мной он не станет говорить. Он ни с кем не хочет общаться. За все время, проведенное здесь, он не сказал почти ни слова. Мне надо, чтобы вы убедили его поговорить со мной.

Стори растерялся:

— Я? Думаете, он станет говорить со мной?

— Не знаю. Я перепробовал все известные мне приемы, чтобы заставить его открыться, и все зря. Поэтому хочу попробовать еще и такой способ, какой бы безумной ни казалась моя идея.

— Безумной — подходящее слово, — хмыкнул Стори. — Сумасшедшие начинают руководить лечебным процессом в дурдоме.

Тони тоже усмехнулся:

— Может, и не всем процессом, но частью — это уж точно… Как вы смотрите на мое предложение? Попробуете?

***

Кэрол сунула ладони под струю холодной воды, пытаясь — в буквальном смысле — охладить пыл после совещания у Брэндона, где она докладывала о результатах работы группы. Она всегда считала Брэндона разумным начальником, который хорошо понимает, как в сложных случаях работают его подчиненные — на пределе сил, из кожи вон лезут. Но сегодня она приуныла: шеф был разочарован и нисколько этого не скрывал. Впрочем, иной реакции Кэрол и не ожидала: она и сама была разочарована и недовольна собой.

И все же ей удалось убедить Брэндона, чтобы он не сокращал финансирование и не локализовал расследование по делу Сэнди Фостер. То есть при необходимости она могла позволить себе привлечь дополнительные силы — за пределами своей маленькой группы. Как горько было видеть разочарование Брэндона и сознавать, что она не способна предложить направление, которое спасет следствие. Кэрол знала: одна из причин ее былых успехов крылась в умении мыслить широко, находить решения, которые никому бы не пришли в голову. А вот сейчас, имея на руках дела Тима Голдинга и Сэнди, Кэрол не могла выбраться из колеи стандартного мышления.

Отчасти это произошло из-за того, что еще один ее талант превратился в проклятие. Прежде Кэрол прекрасно владела искусством разговорить собеседника. Она мастерски проводила допросы, умела заманить свою жертву в ловушку ее собственных слов. Но теперь… теперь в мозгу постоянно крутились мысли, не имевшие отношения к тому, над чем Кэрол работала. Она так старалась не обращать внимания на эти мысли, возникающие в голове против ее воли, что у нее не оставалось места для тех экспромтов, которыми она славилась и которые, вполне возможно, помогли бы сейчас продвинуть следствие.

Кэрол прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. Она дорого заплатила бы сейчас за бокал вина.

Дверь туалета со стуком распахнулась, и на пороге появилась Пола. Кэрол резко выпрямилась, успев заметить в зеркале удивленное лицо своей подчиненной.

— Привет, Пола, — устало проговорила она.

На сегодняшней утренней летучке в группе Пола держалась еще более отчужденно, чем всегда. Кэрол старалась не принимать это близко к сердцу и убедить себя, что Пола не только с ней — ни с кем не ладит, но ей это не удавалось.

— Шеф, — нерешительно спросила Пола, остановившись на полпути к кабинке. — Как прошло совещание у начальства?

Кэрол подобралась и вернула на лицо привычную маску холодной властности, необходимую, по ее убеждению, для того, чтобы ее не списала со счетов эта хитрая баба.

— Как и следовало ожидать. Никого не обрадовало явное отсутствие прогресса в двух расследованиях, которые недешево обходятся налогоплательщикам. Спасибо еще, что группу пока не собираются расформировать! — Она дала Поле пройти и шагнула к выходу, но Пола ее остановила.

— Я еще раз просмотрела материалы по Тиму Голдингу, — сказала она, оборонительным жестом скрещивая руки на груди.

— Вам что-то бросилось в глаза? — Кэрол старалась говорить как можно безразличней.

— Да все тот снимок, шеф. Я не слишком разбираюсь в скалах и прочей геологии, но фон мне показался весьма характерным, и я подумала, нельзя ли убрать фигуру мальчика и попросить журналы, посвященные отдыху и туризму, напечатать снимок? Может, кто-нибудь узнает место?

Кэрол кивнула. Прежде она бы и сама додумалась до этого. Теперь же ее мыслительный процесс затуманивают навязчивые воспоминания о пережитом ужасе.

Вино в таких количествах тоже не способствует ясности мысли, ехидно шепнул тонкий голосок в ее голове.

— Прекрасная мысль, Пола. Попросите Стейси подработать фото, а потом попросим наш отдел по связям с общественностью как можно скорее разослать его по журналам. — Кэрол уже сделала несколько шагов к двери, но тут в ее голове пробудилось смутное воспоминание: — Пола, а вы что-нибудь знаете про судебную геологию?

Пола озадаченно посмотрела на нее:

— Судебную геологию? Никогда не слышала, шеф.

— А я что-то слышала по радио пару месяцев назад. Так, краем уха, но речь определенно шла о судебной геологии. Интересно, сумеет ли какой-нибудь специалист-геолог догадаться, что за скалы на снимке? Может, он нам поможет? — Кэрол скорее размышляла вслух, чем разговаривала с Полой, как вдруг увидела, что лицо констебля-детектива осветилось пониманием, и даже слегка растерялась. Вроде бы наступил момент, которого она ждала несколько недель, ей бы радоваться, что она наконец-то рассеяла сомнения, недвусмысленно демонстрируемые ее подчиненной. А Кэрол, наоборот, стало грустно от сознания того, насколько она еще далека от своего прежнего «я».

— Блестящая идея, шеф, — сказала Пола, поднимая большой палец.

— Пожалуй, надо попытаться, — не ответила на похвалу Кэрол. — Насколько я поняла из передачи, те ребята делают то же, что и Шерлок Холмс: изучают грязь на брюках и определяют, в какой географической точке она попала на ткань. Попробуем.

Она направилась в группу, убеждая тонкий осуждающий голосок, что белое вино не до конца погубило клетки ее головного мозга.

— Сэм, — окликнула она, проходя через комнату. — Загляните на сайт Би-би-си и посмотрите, что там есть по судебной геологии.

Сэм поднял голову от бумаг, удивленный незнакомыми нотами торжества в голосе Кэрол.

— Простите, не понял?

— Сайт Би-би-си, судебная геология, — пояснила через плечо Кэрол. — Распечатайте все, что найдете там полезного, потом разыщите какого-нибудь местного специалиста. На факультете наук о Земле в нашем университете должны работать ученые, которые смогут нам помочь. — Она закрыла за собой дверь, спрятавшись от подчиненных за недавно установленными жалюзи. Рухнула в кресло и уронила голову на руки, ощущая под пальцами липкий пот. Господи, как долго оно не приходило, это благословенное озарение, пусть и небольшое! Его, конечно, недостаточно, чтобы изменить ситуацию, но все-таки начало положено, и у нее появилась хоть какая-то возможность перевести дух.

***

Он смотрит на выложенные перед ним инструменты, принадлежности его нового ремесла. Наручники, оковы для ног. Кожаный кляп. Эластичный фаллоимитатор из латекса. Бритвенные лезвия. Резиновые перчатки. Видеокамера. Ноутбук. Мобильник. Теперь остается лишь вставить лезвия в дилдо и завернуть его в кухонное полотенце, чтобы не оставлять своих отпечатков.

Он нажимает на клавишу, и из плеера снова льется Голос. Он знает все наизусть, ему не нужно напоминать о том, что предстоит сделать, но ему нравится слушать. При звуках Голоса он испытывает особое удовольствие — никогда раньше он ничего подобного не испытывал. То, что он делает взамен, кажется ему очень малой ценой за такую радость.

Голос говорит ему, кого нужно выбрать, облегчает его задачу. Не оставляет ничего на волю случая. Сегодня вечером он найдет ее за углом дешевого отеля, прямо рядом с Беллуитер-стрит, где такие, как она, снимают комнаты с почасовой оплатой. Может, она будет ждать его в комнатке, а может, будет стоять, прислонившись к большому чугунному контейнеру для мусора. Она, наверно, удивится, когда он скажет, чего от нее хочет. Женщины привыкли, что взять с него нечего, ну разве что кроме хорошей наркоты. Для них он просто часть пейзажа. Пустячная деталь, не заслуживающая внимания.

Но сегодня вечером она обратит на него внимание. В последний раз в своей жизни. И оно будет целиком направлено на него, а это уже кое-что.

***

Уличные огни висели в тонкой дымке раннего вечера, как светящиеся леденцы. За годы, проведенные Тони вдали отсюда, брэдфилдские часы пик разбухли, как желудок у человека среднего возраста. Но в тот вечер он, не замечая бурлящей толпы, шел через город от госпиталя к своему новому дому на автопилоте. Из плеера лилась музыка, что-то убаюкивающее, повторяющееся, минималистское. Он не имел представления ни об авторе, ни об исполнителе. Запись этой композиции дал ему один из его студентов еще в Сент-Эндрюсе. Тони уже не помнил зачем — кажется, в доказательство какой-то своей гипотезы о влиянии музыки на деятельность мозга. Композиция нравилась ему, потому что перекрывала шум улицы, гул машин на дороге, приглушенный рев городской жизни.

Тони думал о задаче, которую поставил перед Томом Стори. Не много ли он требует от человека с глубоко поврежденной психикой? Вдруг Стори почувствует, что врачи пытаются на него давить, и опять взорвется? Маловероятно, но в таких вещах никогда не угадаешь наверняка. На этот раз Тони вышел за принятые рамки и знал, как скверно будет у него на душе, если его просьба повредит Стори.

Тут ему пришло в голову, что в случае провала неприятности не ограничатся его личными угрызениями совести. Эйден Харт придет в бешенство, если узнает, что сделал Тони. Он грубо нарушил хрестоматийную схему взаимоотношений доктора с пациентом, описанную во всех ученых трудах по психологии и психиатрии. Хотя, на взгляд Тони, труды эти написаны людьми, у которых проблем поболее, чем у тех, кого они призваны лечить. Он, честно говоря, и сам из их числа. Его собственные сложности с межличностными отношениями всякого рода, неуверенность в себе, мучившая его большую часть взрослой жизни, неспособность проявить свои чувства к Кэрол — все говорит о том, что сам-то он недалеко ушел от тех психически неполноценных личностей, которых пользует в качестве врача-клинициста.

Правда, именно поэтому он и способен помогать своим пациентам с некоторой претензией на компетентность. Сочувствие и понимание их трудностей позволяют ему выбирать эффективные методы лечения. А тревожащее ощущение, что ему и самому не мешало бы подлечиться, — это ерунда, приемлемые издержки.

Вот чего он действительно никак не может перебороть в своей душе, так это чувство вины перед Кэрол. Исцелить ее душевную травму в нынешней ситуации может лишь успешный ход расследования. И ключ к успеху — молчащий Дерек Тайлер! Желание помочь Кэрол в какой-то мере оправдывало в глазах Тони ту интригу, в которую он вовлек Тома Стори.

— Ох, Дерек, Дерек! Ты жаждешь тишины, молчишь, потому что надеешься услышать Голос, — произнес он вслух, продолжая разговор, который вел сам с собой по дороге из госпиталя. — Что делает Голос? — Тони сделал паузу, размышляя и напрягая свои эмпатические способности, а затем ответил: — Он подбадривает тебя, Дерек, говорит — то, что ты сделал, хорошо. Если бы ты не мог слышать Голос, ты, возможно, задумался бы, сообразил, что совершил скверное дело. Так что тебе необходимо слышать Голос. Вот ты и молчишь — ведь так, как Голос, с тобой не говорит никто. Так кто же такой этот Голос?

Тони свернул в переулок и замедлил шаги. Черт, здесь же должна быть парковочная площадка!.. Он не сразу сообразил, что пришел не к тому дому. Автопилот привел его в другую часть города, на улицу, где Тони жил в прошлые годы.

***

Джеки Майалл вошла в холл отеля. Впрочем, отелем его можно было назвать только с большой натяжкой; вот и холл напоминал скорее обыкновенную комнату с нишей, отделенной от остального помещения высокой стойкой из грязноватого пластика. На лежащий на полу ковер наступать было рискованно: подошвы прилипали к свалявшемуся, грязному ворсу.

— Это Джеки! — Она старалась перекричать доносившийся из маленькой комнатушки слева от входа шум футбольного матча, транслируемого по телеканалу «Скай Спорт». Джеки оперлась на стойку и потянулась за ключом. — Я взяла двадцать четвертый.

— О'кей, — послышался голос. — Сейчас десять минут седьмого. Я записываю, чтобы потом не было ля-ля.

— Еще бы ты не записал, — пробормотала она, поднимаясь по стертым ступенькам узкой лестницы на второй этаж. Вошла в знакомый до омерзения номер, стараясь не замечать его убогости. Это было самое неаппетитное место для секса, какое только можно вообразить, — живая иллюстрация к словарным определениям «неряшливый», «запущенный», «заросший грязью». На продавленной кровати лежало вытертое голубое покрывало. Дешевый шпон туалетного столика облупился и свисал безобразными струпьями. У грязной раковины притулился одинокий стул с покосившимися ножками.

Джеки посмотрелась в мутное пятнистое зеркало. Скоро опять придется краситься, темные волосы у корней отросли уже на два пальца. Ладно, плевать на волосы, зато на ней классный прикид: короткая юбка, топик с высоким горлом, сапоги до колена. Пошикарней, чем у других девчонок! Потому она и берет с клиентов дороже и приводит их сюда, а не трахается в темных переулках у стенки и не прыгает на заднем сиденье авто. Может себе это позволить. Она нетерпеливо швырнула сумочку на кровать и присела на краешке, прикидывая, снять ли ей сапоги сейчас или клиент захочет сделать это сам. В конце концов, ведь он платит ей хорошие деньги, так что заслуживает услуг по высшему разряду.

Нерешительный стук заставил ее вскочить. Она с силой дернула на себя дверь, которая всегда застревала, и с насмешливым удивлением смерила клиента взглядом с ног до головы.

— Давай заходи. Счетчик включен, — сказала она, повернулась к нему спиной и пошла к кровати. — У меня нет времени на мужиков, которые возятся всю ночь.

***

Войдя в дом, Тони сразу набрал номер Кэрол.

— Кто же такой этот Голос, Дерек? — пробормотал он, рассеянно слушая гудки в трубке.

— Кэрол Джордан у телефона.

— Кто же такой этот Голос, Кэрол? — начал он без всякого вступления. — Тут что-то не так. Случай довольно небанальный.

— Я тоже рада тебя слышать, Тони, — отозвалась она с усталой усмешкой.

— Понимаешь, здесь есть аналогия с путешествием в прошлые жизни.

— Что-что?

— Видишь ли, люди, которые считают, что пережили погружение в прошлые жизни, никогда не рассказывают, что были конюхами или подмастерьями. В прошлом они непременно видели себя либо Клеопатрой или Эммой Гамильтон, либо Генрихом Восьмым. То же самое и с людьми, якобы слышащими голоса. Они слышат голос не какого-нибудь пекаря или женщины, каждое утро сидящей позади них в автобусе. Нет, это не иначе как Дева Мария, Джон Леннон или Джек Потрошитель.

— Трудно, конечно, вообразить, чтобы обычный пекарь давал подробные инструкции по убийству на сексуальной почве, — сухо ответила Кэрол.

Тони помолчал и спросил с улыбкой:

— А Дева Мария, получается, может?

Тони услышал ее сдержанный смешок и испытал мгновенный прилив гордости. Он совершил великое дело — заставил ее смеяться. Он почти забыл, как ему нравится ее смех, ведь он так давно его не слышал.

— Короче говоря, — продолжал он, вновь переходя на профессиональный тон, — в головах психически нестабильных людей живут исключительно голоса выдающихся людей. Они звучат независимо от окружающей обстановки, не боятся шума, они просто звучат, когда это удобно для человека, слышащего Голос. И не всегда удобно для окружающих, — поспешно добавил он.

— Так ты считаешь, что Голос Дерека Тайлера не такой?

— Вот именно, не такой. Дерек боится его потерять, боится, что Голос замолчит совсем или пропадет на время в фоновом шуме. Я ни разу не сталкивался ни с чем подобным в моей практике или в специальной литературе. Это похоже на… — Он в недоумении покачал головой. — Надо еще поискать. Может, все-таки найду какие-нибудь упоминания в статьях, исследованиях… Если только мы не наткнулись на совершенно новое явление. — Он замолчал.

— Тони?

— Я позвоню тебе потом. Мне надо подумать. Спасибо, что выслушала меня.

Не дожидаясь ответа Кэрол, он положил трубку. Никогда он не встречал ничего похожего на то, что происходит с Дереком Тайлером! Если случай Тайлера ломает все правила, может, пора и ему сделать то же самое? Вместо того чтобы оперировать вероятными данными, пора перейти к рассмотрению невероятных? Тони направился наверх, в свой кабинет, бормоча слова Белой Королевы из кэрролловской «Алисы в Зазеркалье»:

— Шесть невозможных вещей перед завтраком.

***

Сержант Кевин Мэтьюз стоял с блокнотом в руке за стойкой администратора в отеле «Вулпэк». Места было мало, это означало, что он оказался в неприятной близости к сомнительному типу, который представился как Джимми де Соуза, ночной портье. Несмотря на витавшее вокруг портье амбре из пота, табака и несвежей пиццы, Кевин предпочел его зрелищу наверху, в двадцать четвертом номере. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что опрос этого де Соузы, обнаружившего труп, займет немало времени. Зато здесь, внизу, не было ничего более неприятного, чем вонючий ночной портье и сновавшие взад-вперед криминалисты и копы.

Де Соуза был коренастый малый с объемистым животиком, который круглился под несвежей белой майкой и поясом нейлоновых штанов. Его черные волосы, образующие на лбу острый треугольник, были гладко зачесаны назад, а небольшой рот над круглым пухлым подбородком придавал лицу капризное выражение.

— Слушайте, я ведь уже объяснил, — бубнил он, и сквозь его брэдфилдский акцент пробивался слабый след какого-то южного говора, — я выхожу лишь тогда, когда кто-то нажимает кнопку вызова. Постояльцы не любят, когда на них пялятся или нарушают их уединение. Они за него платят.

— Почасно, — язвительно добавил Кевин.

— Ну и что? Закон не запрещает сдавать комнаты на час, верно? Раз людям нужно. — Де Соуза сунул было палец в нос, но передумал, заметив, что Кевин скривился от отвращения.

— Когда вы сдали номер двадцать четыре? Назовите точное время.

Де Соуза показал на толстый ежедневник, лежащий открытым на полке под стойкой:

— Вот. В шесть десять.

Кевин взглянул на запись. Время и имя были нацарапаны неуклюжей рукой.

— И кому вы его сдали? Я догадываюсь, что это была не Маргарет Тэтчер. Поправьте меня, если я ошибся.

— Девка назвалась Джеки. Тощая такая, блондинка крашеная. Несколько раз приходила вечерами.

— Фамилию ее знаете?

Де Соуза хмыкнул:

— Шутите? Кого это интересовало?

— С кем она была?

— Не знаю. Я был у себя, футбол смотрел. Она крикнула, что берет ключ, и я просто записал время. Она всегда платила на выходе. Я предоставляю постоянным клиентам небольшую отсрочку.

— Так вы не видели, кто был с ней? — спросил Кевин.

— Да она, может, вообще одна притащилась! Мужики иногда только через несколько минут приходят, чтобы их, значит, никто с проституткой не видел! Девицы заранее говорят им, в какой номер зайти.

— Очень удобно, — с горечью заметил Кевин. — А что заставило вас туда подняться?

— Ее время вышло. Обычно она выходит примерно через полчаса. Тут она, как я уже сказал, платит, а я иду и меняю простыни. Когда матч кончился, около восьми это было, я гляжу — ключ висит на крючке. Я разозлился, решил, что она меня кинула. Вот и пошел глянуть, не оставила ли она деньги там. Поднялся на этаж, вошел в двадцать четвертый и… — На лице портье впервые появилось выражение беспокойства. — Не скоро теперь я смогу заставить себя опять заглянуть в этот номер, клянусь всем святым!

Кевин поглядел на него так, будто хотел врезать ему по зубам.

— Мое сердце прямо кровью обливается от жалости. — Он снял с помощью ручки ключ от злосчастного номера, положил его в бумажный конверт для вещественных доказательств и убрал в карман. — Ключ мы заберем на некоторое время. Вы сами сказали, что в ближайшее время он вам не понадобится.

От этих слов в душе ночного портье взыграла жадность:

— Так это ж сколько времени мы не сможем работать?!

Кевин любезно улыбнулся:

— Столько, сколько понадобится. Теперь это место преступления, приятель.

Пока он говорил, входная дверь открылась и вошла Кэрол Джордан.

— Куда мне идти, Кевин?

— Второй этаж, шеф. Номер двадцать четыре. Там сейчас Дон, Пола, Джен и эксперты.

***

Том Стори не преувеличивал, сказав, что умеет ладить с людьми. На службе — он был чиновником в отделе жилищных льгот — ему не раз доводилось сталкиваться с угрозой насилия, словесного и физического. Начальство ценило Стори именно потому, что он был способен уладить любой конфликт. Так что задание, полученное от Тони Хилла, показалось Тому не обузой, а вполне посильной и увлекательной задачей.

Заточенный в психиатрический госпиталь, страдающий от груза страшной вины и страха перед неизвестной болезнью, съедающей его мозг, Стори старался отвлечься, наблюдая за другими пациентами. Когда ему было на чем сосредоточиться, он лучше себя контролировал. Его окружали больные, которым дозволялась некоторая свобода передвижения: считалось, что они не представляют опасности, то есть не станут бегать друг за другом по коридорам с острой вилкой. Невротики; вялые, напичканные таблетками шизофреники; пациенты с маниакально-депрессивным синдромом, сидящие на психотропных средствах вроде лития. Они вызывали у Тома больший интерес, чем буйные: он легче понимал, как и почему они выбились из нормальной жизненной колеи. При этом он старался не обращать внимания на социопатов: на службе он стольких повидал, что этих впечатлений хватило ему на всю жизнь.

Когда Тони описал Дерека Тайлера, Стори тут же понял, о ком речь. Он уже давно заметил тихого, безмолвного парня еще и потому, что таких тут было немного. Дергались даже те, кто был до макушки накачан лекарствами. Но Тайлер, казалось, обитал в маленьком оазисе покоя, хотя в нем самом никакого покоя не было. От него исходило напряжение, вызывающее опаску у окружающих.

Тайлер ни с кем не общался. Отличало его и другое — он не проявлял никакого интереса к окружающей действительности. А пассивное сопротивление любым попыткам привлечь его к сеансам групповой психотерапии даже вызывало уважение, тем более что, по оценке Стори, умом Тайлер вовсе не отличался.

Наблюдения Стори позволили ему без труда понять личность Дерека Тайлера, но не облегчали подход к нему. Так что Тони Хилл возложил на Тома непростую задачу. Большую часть дня при любой возможности Том незаметно наблюдал за Тайлером, пытаясь сообразить, как преодолеть его защиту, и ничего не мог придумать.

Под вечер, когда большинство «тихих» пациентов смотрели телевизионные сериалы, он увидел, что Тайлер сидит в одиночестве за столиком в углу общей комнаты. Не теряя времени Стори взял с книжной полки коробку с пазлами и сел, не спрашивая разрешения, за тот же столик. Долго возился с коробкой, пытаясь ее открыть единственной рукой, все-таки открыл, выложил кусочки картона, гадая вслух, сколько тут уцелело от пятисот пятидесяти штук и все ли от этой картинки.

Никакой реакции. Казалось, Тайлер замкнулся еще больше, но Стори заметил, что глаза его соседа невольно поглядывали на цветные фрагменты, и стал сортировать их, отыскивая края картинки и небо.

— Самая легкая часть, потом самая трудная, — рассуждал он. — Сложишь небо, а там уж дело пойдет.

Тайлер ничего не ответил. Молчание тянулось, пока Стори выкладывал рамку. Это был альпийский пейзаж — зеленые склоны, снеговая вершина и ползущий на гору фуникулер. Он нарочно пару раз ошибся, но Тайлер не реагировал. Поэтому Том все исправил и продолжал складывать картинку.

— У меня сегодня удачный день, — сказал он, стараясь смотреть только на пазлы. — Мне предстоит операция, но после нее, надеюсь, я со временем выйду отсюда. — Он взглянул на Тайлера: — Ты ведь знаешь, что я натворил, правда? — Догадка была правильная. Несмотря на все усилия персонала прекратить сплетни среди пациентов, новости гуляли по госпиталю, как ночные крысы. — Я убил собственных детей. — Тут он не смог сдержаться, на глаза навернулись слезы, и он нетерпеливо их смахнул. — Я думал, что это конец, что я никогда уже не выйду отсюда. Если честно, я был с этим согласен. Ведь как можно мне доверять? Как я могу доверять сам себе? Раз я отнял жизнь у самых дорогих мне людей, могут ли другие быть в безопасности рядом со мной?

Тайлер никак не показал, что слышит его слова. Стори продолжал — что еще ему оставалось?

— По тому как со мной обращались врачи, я видел, что при всем их профессионализме они считали меня безнадежным. Они привыкли иметь дело с больными людьми. Но меня они, по-моему, считали особенным: от всех остальных людей меня как пропастью отрезало. Ведь убийство родных детей не прощается никогда и никому. В общем, я так думал, пока не познакомился с тем новым доктором. — Стори улыбнулся. — Доктором Хиллом. Он не такой, как другие. Он пытается людей отсюда вызволить. Он убедил меня, что я еще могу исправиться, выйти отсюда и начать новую жизнь. Поверь мне, если ты хочешь выбраться из этой ямы, он — именно тот, с кем тебе надо поговорить.

Тайлер нерешительно протянул палец и подтолкнул к картинке кусочек пазла. Серый, от ледника на левой стороне. Стори попытался скрыть свой восторг.

— Спасибо, друг, — небрежно поблагодарил он и молча играл еще несколько минут. — Господи, вот если бы я встретился с доктором Хиллом несколько месяцев назад! — произнес он наконец, на этот раз от всего сердца. — Он сразу понял бы, что со мной творится. Если бы мой терапевт не кормил меня дурацкими пилюлями, а направил на консультацию к настоящему специалисту, меня бы здесь не было. Мои дети были бы живы, и я был бы с ними.

Тайлер заерзал на стуле и отвернулся. Стори понял, что теряет контакт с этим молчуном.

— Но с доктором Хиллом вот какая штука… он заставляет меня осознать, что моя жизнь еще не кончилась, что я смогу вернуться в мир и начать все сначала. И уж впредь я буду умней. Смогу жить правильно… вероятно. С его помощью я смогу все наладить.

Стори так и не понял, что сработало — его слова или что-то другое. Тайлер повернулся к столу. Всмотрелся в кусочки картона, выбрал один и положил на нужное место. Его глаза встретились с глазами Стори, и в них промелькнула какая-то неопределенная эмоция. Он медленно кивнул и встал. Прошел мимо Стори, чуть задержался, похлопал его по плечу, и его безмолвная тень выскользнула из комнаты в коридор.

Стори откинулся на спинку стула, на лице появилась смущенная улыбка. Он не был уверен, что его тактика оказалась правильной, но догадывался, что заработал несколько фишек у человека, который мог его освободить как из Брэдфилдского спецгоспиталя, так и из тюрьмы собственных мыслей.

***

Едва взглянув на место преступления, Кэрол позвонила Тони. И вот он уже стоял возле кровати, почтительно склонив голову. Кэрол даже почудилось, что он не видит ярко-красного потока, унесшего жизнь девушки, так сосредоточенно глядел он на ее лицо с кляпом во рту. Сама же Кэрол не позволяла себе такую роскошь — предаться печали и состраданию. Труп на кровати казался ей личным вызовом, расчетливым напоминанием, что она и ее группа не сумели ответить на предыдущий вызов, брошенный убийцей. Рассудком Кэрол понимала, что не права: мужчин, которые творят такие вещи, меньше всего интересует реакция окружающих, они слушают лишь свою больную голову. Но все равно чувствовала себя так, будто получила пощечину.

— Нет никаких сомнений, верно? — вполголоса сказала она.

Тони взглянул на нее. При слабом свете лампочки в шестьдесят ватт, горевшей внутри пыльного бумажного колпака, она не могла разглядеть выражение его глаз.

— Никаких. Тот, кто убил Сэнди, убил и ее.

Кэрол обратилась к Джен и Поле, ожидавшим ее распоряжений:

— Известно, кто она?

Джен кивнула:

— Джеки Майалл. Проституткой стала сравнительно недавно. Наркоманка, сидела на героине, но была пока что более-менее в разуме.

— У нее был сутенер?

— Теперь уже нет. Когда начинала, то работала на Ли Майерсона. Он схлопотал пятерик за то, что толкал герыч. Когда мы дернули его, то пустили весточку, чтобы его братва оставила в покое девушек, если не хочет получить такое же лекарство. После того как мы помахали Законом о преступных доходах, многим мелким сутенерам пришлось продать свои шикарные тачки.

— Понятно. Значит, Джеки работала одна. Но у нее, вероятно, были приятельницы. Джен, я прошу вас с Полой походить по кварталу. Поговорите с женщинами, выясните, кто еще пользуется этой ночлежкой. Кто тут был в эту ночь. Кто видел Джеки до убийства. Были ли у нее постоянные клиенты. В общем, сами знаете.

Сотрудницы пошли к двери.

— Пола, где Дон? — крикнула вслед Кэрол.

Пола удивленно оглянулась.

— Не знаю, шеф, — ответила она, а на настороженном лице читался вопрос: «Почему вы меня-то спрашиваете?»

— Он был здесь недавно, — сообщила Джен. — Велел Кевину потолковать с ночным портье, а нам с Полой проверить другие номера. Разумеется, никто ничего не видал и не слыхал, языки не развязались, даже когда мы пригрозили сообщить их женам. А после того как полицейский хирург сделал предварительное заключение, Дон, вероятно, пошел с Сэмом на улицу, поспрашивать там.

Кэрол с трудом скрыла раздражение. Если Дон Меррик хочет, чтобы его принимали всерьез как детектива-инспектора, он должен и держать себя соответственно. Топтать улицы — работа для младшего офицерского состава. Он должен находиться здесь, координировать работу группы, по крайней мере до приезда Кэрол, а не мчаться куда-то в ночь.

— Он должен присутствовать на вскрытии, — распорядилась она. — Пусть свяжется с командой доктора Вернона.

Тони отошел от кровати, освобождая место судебным экспертам для совершения их таинственных мистерий. Кэрол встала рядом с ним, близко, но стараясь его не касаться.

— Похоже, что из нее вытекла вся кровь до капли, — сказала она. — Преступник уже не контролирует себя.

— Это не отсутствие контроля. Он перестарался, верно, но не потому, что так старательно убивал. Тут дело во власти. Превышение власти, возведенное в энную степень.

— Он не остановится, — мрачно заключила она.

— Тут нет сомнений. Он слишком упивается своей властью и, думаю, обретает уверенность в себе.

Кэрол недовольно поморщилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, Вернон сказал, что Сэнди умирала как минимум час? А тут он устроил все это в номере, который сдается в почасовом режиме. Могло и не хватить времени. По-видимому, он был уверен: раз ему необходимо это сделать, то все у него получится.

Кэрол покачала головой:

— Но ведь увеличивалась опасность, что его увидят. Это же чертовский риск!

— Пожалуй, — согласился Тони. — Но не думаю, что ему нравится рисковать. Помнишь, я тебе рассказывал, что насильники склонны к самоутверждению через сознание своей власти, силы? При этом они стараются свести опасность к минимуму. Так что он рискует не из любви к искусству, а от полной уверенности в своей безнаказанности.

Кэрол прерывисто вздохнула:

— Мне это ужасно не нравится.

— Но тебе придется это учитывать.

— Кого я должна искать, Тони? Что ты можешь сказать?

Тони нахмурился:

— Белый мужчина, от двадцати трех до тридцати пяти. Он не социопат, но считает, что общество его недооценивает. Если и работает, то у него пестрый послужной список. Скорее всего, работает не в коллективе, квалификация невысокая. Порой устраивается на службу, но никогда не задерживается надолго, так как считает, что заслуживает лучшего. Близких друзей-мужчин нет, но есть круг знакомых. Связь с женщиной весьма маловероятна. — Тони поморщился. — Он импотент, за исключением таких вот моментов. — Он пожал плечами. — Увы, это пока все.

— Что ж, мне уже есть от чего оттолкнуться, — сказала Кэрол. Она хорошо помнила, как раньше, поймав лишь самый кончик нити, с помощью Тони умудрялась распутать весь клубок. — Господь свидетель, в данный момент я никакими сведениями не намерена пренебрегать.

***

Сегодня вечером он доволен собой. Он сдержал данное себе обещание. На этот раз все сработало. Он был сильным, и он был мужчиной. Теперь он сидел в баре и делал вид, будто для него это обычный вечер, а на самом деле лелеял в душе свой секрет, зная, что суматоха на улице — из-за него.

Эту они обнаружили быстрее, как и планировал Голос. Сэнди-то нашли не сразу, и задержка даже сыграла ему на руку: прошло время, все свидетели рассеялись на четырех ветрах, остались лишь местные, которые его просто не замечают. Но каких нервов ему стоило тогда ожидание! На этот раз дожидаться не пришлось. Он знал, что Джимми де Соуза помчится наверх, как крыса по водостоку, как только усечет, что ключ на месте, а денежки не заплачены. Жадный паразит. Так ему и надо, пускай полюбуется на картину — жрать не будет неделю. Он помнит, как де Соуза издевался над ним пару лет назад. Приятно поквитаться. Убил двух зайцев одним выстрелом.

Но как страшно было, когда она истекала кровью в номере «Вулпэка»! Ему казалось, это тянется целую вечность. Конечно, это его возбуждало, и все же он чувствовал себя в опасности, не так, как тогда, с Сэнди. В отеле находились другие люди. Внизу сидел жадный Джимми. Но Голос научил его, что делать, если застукают.

Ему не нравилась мысль, что он вытащит нож и воткнет его в чье-то брюхо. Это выходило за рамки их тщательно спланированной чистки. Но Голос объяснил, что когда-нибудь это может понадобиться, и он сказал себе, что готов к этому, способен на это.

Он поглядывает на улицу сквозь витрину паба. Вон они, трудятся, вытащили блокноты, записывают имена и адреса и все такое. Опрашивают людей, что те видели, где были. Спрашивают алиби, выискивают свидетелей, ищут убийцу, который сидит у них под носом. Но они не могут его учуять и схватить — руки коротки. Он сидит, живой и здоровый, в пабе с кружкой пива. Смеется и вспоминает детский стишок:

Никто, никто его не догонит. Имбирный колобок — это он, да, это он.

***

Джен и Пола решили начать прямо от места происшествия — с двух баров на Беллуитер-стрит, неподалеку от узкого входа в отель «Вулпэк». Продрогнув от сырого ночного воздуха, Джен натянула перчатки.

— Собачий холод сегодня, — посетовала она. — Девушкам, которые работают на улице, несладко.

— Ужасная у них жизнь, — с чувством проговорила Пола и подняла воротник, спасаясь от цепких стылых пальцев тумана.

— Ну а у тебя какая жизнь с Доном Мерриком? — как бы невзначай поинтересовалась Джен.

Пола удивленно блеснула глазами:

— Быстро разносятся новости!

— В тюрьме не бывает секретов, — усмехнулась Джен.

— Тогда ты должна знать, что я не живу с ним в библейском смысле, — резко ответила Пола. — Он ночует в свободной комнате в моей квартире. До тех пор пока не решит, как ему жить дальше.

Джен засмеялась:

— Тогда он задержится у тебя надолго. Ладно, Пола, я знаю, что ты не трахаешься с Доном.

От ее тона Поле стало не по себе:

— Вот и хорошо. Тогда просвети всех остальных на этот счет.

— Ты хочешь этого? Ты вправду хочешь, чтобы я всем рассказала, почему я уверена, что ты не делишь с Доном свою постель и микроволновку? — Теперь в ее голосе появились игривые, насмешливые нотки.

Пола резко остановилась.

— Как прикажешь тебя понимать? — спросила она, ощущая холодок под ложечкой.

Джен повернулась к ней. Улыбка придала ее ангельским чертам выражение невинности.

— Помнишь танцпол клуба «Рейнбоу-Флеш» в Лидсе? Кажется, играли дэнс-микс из композиций Бет Ортон с ее старого альбома «Сентрал Резервэйшн». Твоя партнерша была очень славная. Метиска. На плече татуировка — змея.

Пола постаралась скрыть пробежавшую по телу дрожь.

— Не понимаю, о чем ты, — машинально заявила она и двинулась дальше, даже не сообразив, что этим наблюдением Джен выдала свою собственную ориентацию. — У тебя, очевидно, больше свободного времени, чем у меня, раз ты ходишь по клубам, — добавила она, пытаясь осмыслить заявление Джен. Вот черт! Случилось как раз то, чего она так давно опасалась. До чего же скверно на душе!..

— Не переживай, Пола, я никому не скажу, — пообещала Джен, подстраиваясь под ее шаг. — Сама подумай: мне есть что терять, как и тебе. Мы обе знаем: что бы ни говорило начальство, простые копы нас не одобрят, если все вскроется.

— Мне нечего скрывать, — резко заявила Пола. Необдуманно было сразу откликаться на неожиданно предложенную дружбу, ведь она мало знала Джен и не могла ей доверять. Она торопливо направилась через улицу, даже не взглянув, идет ли Джен за ней. — Вон какая-то женщина стоит. Похоже, поджидает клиента. Давай проверим.

Джен пошла следом. Ангельская улыбка все еще играла на ее лице.

***

Наутро туман сгустился, в его унылой завесе бледно-серые краски смешались с сернисто-желтыми. Автомобили ползком пробирались по улицам, а ведущий утренней радиопередачи сетовал на то, что транспортная тема вытеснила все прочие. Обычно Тони не волновался из-за пробок: ему всегда было о чем подумать, но в это утро ему не терпелось попасть на работу.

Вернувшись вчера домой из отеля «Вулпэк», от ужасной картины в двадцать четвертом номере, он обнаружил на автоответчике сообщение Эйдена Харта. Тони перезвонил шефу и был немало обескуражен его сварливым тоном.

— Доктор Хилл, Дерек Тайлер хочет вас видеть, — сообщил Харт.

— Тайлер? Он сам попросил о встрече?!

Что же такое сделал Том Стори, чтобы Тайлер нарушил обет молчания? — подумал Тони.

— Попросил, но не в устной форме, если вы это имели в виду. Он передал одной из сиделок записку: «Я хочу видеть доктора Хилла». Вот и все. Сиделка сочла это успехом в лечении и позвонила мне на мобильный, — недовольно добавил он.

— Сожалею, что вас побеспокоили вечером, — сказал Тони, даже не потрудившись изобразить раскаяние. — Новость замечательная. Спасибо.

— Я назначил вашу встречу на девять утра, — продолжал Харт.

Кэрол, неужели нам повезло? — подумал Тони, а вслух сказал:

— Отлично. Я приеду.

— Приходите в комнату для бесед, — распорядился Харт. — Я буду в соседней комнате, за зеркальным стеклом. Хочу наблюдать за вашим разговором.

*

Тони проклинал погоду и пробки и жалел, что не знает в Брэдфилде путей объезда, чтобы свернуть с магистрали и сократить дорогу. Он обязательно опоздает. То-то обрадуется Эйден Харт такой непунктуальности!

Внезапно, без видимой причины, передние автомобили рванулись вперед почти на пределе допустимой скорости. Тони тоже нажал на газ, вознося благодарственную молитву богу, ведающему беспорядочным транспортным потоком. Зловредный паршивец, подумал он без всякого почтения.

В госпиталь Тони приехал без семи минут девять. Даже не стал заходить к себе в кабинет, направился прямиком в наблюдательную комнату. Свернув в коридор, наткнулся на сиделку.

— Извините, — пробормотал он, чуть не потеряв равновесие.

Сиделка поддержала его под локоть:

— Ничего, док. Вы ведь приехали для беседы с Тайлером?

— Верно. Он еще не передумал? — Тони внезапно охватило нехорошее предчувствие.

Сиделка пожала плечами:

— Кто его знает? Тайлер, как всегда, молчит. Ваш босс толковал с ним вчера вечером и ничего не добился.

— Доктор Харт беседовал с ним вчера?

Сиделка кивнула:

— Приехал сюда, как только получил известие, и сказал Тайлеру, что тот сможет сэкономить всем время, если поговорит не с вами, а с ним.

Проклятый карьерист! — с горечью подумал Тони. Его интересует только возможность сорвать лавры: как же, разговорил молчуна Тайлера!

Он с невинным видом развел руками и открыл дверь наблюдательной комнаты. Харт был уже там — небрежно развалился на стуле, положив ногу на ногу.

— Рад, что вы не опоздали, — проговорил он.

— Пробки, — пояснил Тони. — Туман.

— Да, я порадовался, что выехал на четверть часа раньше обычного, — лукаво сообщил Харт. — Ну, мы оба здесь, приступим к осуществлению наших планов. Я-то думал, Тайлер в прошлый раз поставил вас на место. А он, оказывается, мечтает вам что-то поведать. Как вам это удалось? — Он выпрямился и подался вперед. Ему и в самом деле хотелось это знать. Однако Тони, узнав о вечерней попытке Харта опередить его, решил ничего не объяснять.

— Природное обаяние, Эйден, природное обаяние, — сказал Тони, улыбнулся и вышел в комнату для бесед.

Недолгое время спустя дверь отворилась и вошел Дерек Тайлер. Он горбился и выглядел старше своих лет. Бугристый череп блестел под огнями лампочек. Когда Тайлер сел напротив Тони, тот ободряюще кивнул:

— Привет, Дерек. Рад видеть тебя снова.

Молчание. Но на этот раз Тайлер по крайней мере смотрел на доктора, не делал вид, будто, кроме него, в комнате никого нет. Тони вытянул ноги, сложил одна на другую и сцепил пальцы на затылке. Это была самая открытая и непринужденная поза, какую ему удалось принять на жестком пластиковом стуле.

— Так о чем ты хотел поговорить?

Молчание.

— Хорошо, — сказал Тони. — Тогда начну я. По-моему, ты уже готов сдаться. Ты хранил веру, был предан Голосу, но теперь ты сомневаешься, есть ли в этом смысл. В прошлый раз я сказал тебе правду: кто-то другой делает теперь твою работу. То, что делал ты. И он умней тебя, потому что пока не попался.

Тайлер несколько раз моргнул, приоткрыл рот, облизал губы кончиком языка. Однако продолжал молчать.

— По-моему, Голос отказался от тебя.

Тайлер прищурился и потер друг о друга кончики пальцев.

— Потому что ты больше не можешь ему служить, да, Дерек? Ты больше не можешь убирать с улицы шлюх.

Тайлер покачал головой. У него был разочарованный вид. Потом его рот открылся, и оттуда посыпались слова; голос звучал сухо и надтреснуто:

— Я вижу, чего вы пытаетесь добиться. Вы не хотите мне помочь, вы хотите, чтобы это я вам помогал. Но вы не можете забрать у меня Голос. Он мой. Я делаю только то, что он мне велит. И пока Голос не скажет мне, что я могу говорить с вами, я не буду. — Он резко отодвинул стул и вскочил. Подошел к двери и постучал, требуя его выпустить.

Тайлер не оглянулся. Иначе он увидел бы, как по лицу Тони медленно расползалась улыбка.

***

Кэрол прислонилась к стене морга, наблюдая, как доктор Вернон производит первичный осмотр трупа Джеки Майалл. Вонь едких химикалий смешивалась с трупным запахом, и у Кэрол заломило виски. Во всяком случае, именно этим она объясняла свою головную боль. Вернон брал соскобы из-под ногтей убитой, когда в дверь влетел Дон Меррик, взволнованный и слегка взъерошенный.

— Простите, мэм, — пробормотал он и виновато глянул на нее. — Кошмарные пробки. Туман…

— Один на всех этот туман-то, — проворчала Кэрол.

— Да, но… — Он замолчал. Ведь не мог же он объяснить, что не рассчитал время, потому что плохо знает район, где живет Пола, — тогда придется много чего рассказывать.

— А вчера вечером? — продолжала Кэрол, понизив голос, чтобы медики не слышали, как она устраивает выволочку подчиненному. — О чем вы думали? Вы, старший офицер на месте происшествия, бросили все и ушли делать работу, для которой отряжают сержантов и рядовых! Когда я приехала, Пола и Джен стояли как манекены, не зная, то ли им обходить улицы, то ли ждать меня.

— Я велел им опросить всех в отеле, — оправдывался Меррик.

— Это не отняло у них много времени, ведь заняты были лишь два других номера, да еще людьми, которых интересовали собственные занятия, а не то, что творится по соседству. Дон, вы уже не сержант. Я должна знать, что в мое отсутствие вы держите ситуацию под контролем. Вы не должны просто так уходить с места убийства, рассчитывая, что за вас все сделает кто-то другой.

Меррик повесил голову:

— Простите, мэм. Больше не повторится.

— Смотрите. У меня проблем по горло и без вас, а я должна беспокоиться, как прикрыть вашу задницу.

Меррик вздрогнул от резкого тона. Он надеялся, что информация, которую он принес, как-то обелит его в глазах Кэрол.

— Мы узнали адрес убитой, — сообщил он. — На это потребовалось время, но мы нашли ее комнату в Комб-Моссе. В три часа ночи вытащили хозяина из постели и перевернули там все вверх дном.

Суровое лицо Кэрол чуть смягчилось.

— Что удалось выяснить?

— Джеки Майалл приехала в Брэдфилд года полтора назад. Сама она из Хайфилда. По дороге я дозвонился в тамошний участок и переговорил с одним из копов. Обычная история: четверо детей, родители безработные, перебиваются случайными заработками. В шестнадцать она бросила школу, подрабатывала на фабрике, но на полный день устроиться не удалось. Очевидно, пунктуальностью не отличалась. Подсела на героин, потом занялась проституцией, чтобы платить за наркоту. Хайфилд — городок маленький, там все показывали на нее пальцем, вот она и перебралась сюда. Хозяин квартиры говорит, он знал, что жиличка на игле сидит, но не беспокоился, так как она не доставляла ему хлопот. И я вам скажу, ее комната была самой опрятной и чистой, какую я когда-либо видел у наркоманов.

У Меррика эта комната до сих пор перед глазами стояла: аккуратно убранная двуспальная кровать, пара дешевых кресел с яркими накидками, скрывавшими потертую обивку, чистейшая кухонька с начищенной до блеска плитой, аккуратно развешанная на перекладине одежда, телевизор и видео без пылинки и полдюжины книг в бумажной обложке на камине. Печальная имитация нормальной жизни за облупленной дверью в беднейшем районе города. Действительно грустно.

— Она еще и жизни-то не видела, — вздохнул он.

— Пусть даже так, это была ее жизнь, — сказала Кэрол. — А потом явился какой-то мерзавец и отнял ее. — Она прокашлялась и шагнула к столу. — Как вы считаете, док? Тот же убийца?

Вернон взглянул на нее:

— Она убита тем же способом. Только травмы более серьезные. Полагаю, что на этот раз убийца использовал более длинный инструмент. Внутренние повреждения более глубокие. Вероятно, она протянула не так долго, как Сэнди Фостер. Боль, по-видимому, была адская, и она могла вскоре потерять сознание от болевого шока. Кэрол содрогнулась:

— Что за урод способен на такое?

— Вопрос к доктору Хиллу, не ко мне. Я сообщаю лишь о том, что совершил преступник, но не о том, почему он поступил так или иначе. Разве что в данном случае могу добавить: он определенно получает от этого сексуальное удовлетворение.

— Для нас это не новость, — пробормотал Меррик.

Вернон взглянул на него:

— Я руководствуюсь фактами, инспектор, а не теориями. Я знаю, что он испытал оргазм, потому что на животе Джеки Майалл имеются следы спермы.

***

Запотевшие окна кафе «У Стэна» всегда создавали иллюзию, будто в Темпл-Филдз над каналом висит туман. Сержант Кевин Мэтьюз толкнул дверь и вошел с холода в теплый чад. Еще неизвестно, что хуже: дрожать как собака или пытаться тут научиться дышать жабрами, пронеслось у него в голове. Достав из кармана сложенный лист бумаги, он сел за ближайший к двери столик. Скучающий парень в курточке с капюшоном, уже сидевший там, удивленно вытаращил глаза, словно Кевин нарушил какое-то неписаное правило. Кевин развернул листок, там оказалась компьютерная распечатка фотографии Джеки Майалл, которую Меррик нашел в ее комнате. На фото Джеки поднимала перед камерой бокал, а ее светлые волосы казались от вспышки совсем белыми. Меррику пришлось повозиться со снимком, чтобы убрать эффект «красных глаз». В результате зрачки получились большие, неестественно расширенные.

— А по-моему, так почти нормальные, — буркнул Сэм, когда забирал копию.

Сэм пошел вместе с Кевином в обход. Они разделились. Сэм выбрал хозяйственный магазин и бургер-бар за углом.

— Как дела, друг, в порядке? — спросил Кевин.

Парень заинтересованно кивнул:

— Да. Все о'кей. Я Джейсон.

И у тебя не все шарики на месте, подумал Кевин и заговорил самым дружеским тоном:

— Привет, Джейсон. Я Кевин, полицейский. — И показал ему фото Джеки.

Джейсон взглянул на снимок, поднял глаза на Кевина:

— Почему у тебя фотка Джеки? Она твоя подружка? Она что, сбежала от тебя?

— Ты знал Джеки?

— Почему — знал? Знаю. Джеки приходит сюда и пьет горячий шоколад.

— К сожалению, Джеки больше нет. Ее убили прошлой ночью.

У Джейсона отвисла челюсть.

— Не может быть! Неправда. Джеки очень милая. Это какая-то ошибка. Ты ошибся.

Кевин покачал головой:

— Какая уж там ошибка! Увы…

— Ничего не понимаю. Джеки была очень милая, — повторил Джейсон.

— Ты с ней общался?

Джейсон немного смутился:

— Ну, не так чтобы общался… Мы просто здоровались — «привет» да «как дела».

Прежде чем Кевин успел задать следующий вопрос, от игровых автоматов отошли двое юнцов и уселись за их столик.

— Ты коп? — спросил один из них.

Кевин кивнул:

— А вы кто?

Тот, что пониже, расправил плечи в смешной пародии на мужественность и представился:

— Я Тайрон Донелан.

— Как успехи, Тайрон? — спросил Кевин, стараясь, чтобы вопрос прозвучал без тени сарказма.

— Как успею, так и успехи! — Он загоготал собственной шутке. — Я механик, — сообщил он. — Если что интересует насчет тачек, обращайся ко мне.

Особенно насчет угонов, цинично подумал Кевин и спросил:

— А твой приятель кто?

Донелан кивнул на второго парня:

— Это Карл. Карл Маккензи. Поздоровайся с симпатичным полицейским, Карл.

Маккензи что-то буркнул, отвел глаза и стал чертить на крышке стола линии по рассыпанному сахару.

— А ты чем занимаешься, Карл? — поинтересовался Кевин.

Маккензи скривил губы, как будто не очень понял, чего от него хотят, и нехотя процедил:

— Так, всем понемногу.

Кевин подвинул к ним фотографию:

— Знакома вам Джеки Майалл?

Не успели они ответить, как дверь кафе распахнулась и вошла Ди Смарт. Она окинула взглядом кафе, заметив Кевина, пошла прямиком к нему и остановилась, сверкая глазами. Увидев ее, парни, казалось, повеселели.

— Это Ди. Это Кевин. — Джейсон произнес это как ребенок, гордый только что усвоенными социальными навыками.

— Я знакома с Кевином, — угрюмо сказала Ди, пригвоздив того суровым взглядом. — Помнится, ты говорил, что сильно печешься о нас. Что мы не какой-то там отстой. — Ее громкая тирада привлекла внимание посетителей у соседних столиков.

Кевин густо покраснел, а его веснушки потемнели.

— Ты не ошиблась, — спокойно ответил он.

— Тогда как получилось, что еще одна из нас лежит в морге? И почему ты сидишь здесь и пугаешь невинных парней? Лучше оторви задницу от стула и ищи того, кто убивает моих подруг! — Ди резко повернулась и зацокала каблуками к стойке.

На лице Джейсона застыла улыбка, Карл хихикнул.

— Кевин, по-моему, ты не нравишься нашей Ди, — злорадно заметил Тайрон.

Кевин огляделся по сторонам: множество враждебных глаз смотрело на него.

— Подозреваю, Тайрон, что не ей одной. — Он устало поднялся, понимая, что, раз уж Ди в плохом настроении, в кафе ему делать нечего.

***

В то утро полицейские в Темпл-Филдз так и кишели. Тони отметил нескольких сотрудников в штатском, пока шел по улицам и переулкам. Туман медленно таял, оставляя причудливые завихрения, которые проглатывали прохожих. Его не покидало ощущение, что погода подобрана умышленно, чтобы соответствовать зловещей атмосфере, повисшей в темном сердце большого города.

Наконец Тони добрался до нужного места. Витрина была ярко освещена, а выставленные в ней безобидные товары как бы говорили: секс всего лишь забава, исключительно приятное развлечение. Он толкнул дверь и вошел в секс-шоп. Он давненько не бывал в таких заведениях, и теперь его неприятно поразила будничность обстановки: негромкий пульс техно-музыки где-то в глубине магазина; ассортимент, без застенчивости выложенный перед покупателями и как бы подразумевающий, что, чем бы взрослые люди ни тешились в приватном порядке, это их право.

Он прошелся по залу, приглядываясь к товарам. Тут были изделия, о назначении которых он мог лишь догадываться. Он даже расстроился немного: ведь это его область, какой же он тогда, к дьяволу, эксперт? Тони остановился возле полок с оковами на любой вкус. Там лежали горки цепей, наручников, кляпов, зажимов для сосков и всевозможных арканов — как овощи в супермаркете. Тони взял комплект кожаных оков для ног, похожих на те, что были на Джеки. Взглянул на цену, и у него поползли на лоб брови.

— Кто бы ты ни был, ты не бедняк. Насилие имеет свою цену, и ты готов платить, — проговорил Тони тихо, но не настолько, чтобы не привлечь внимания человека за прилавком.

Продавец вышел в зал и подошел к Тони:

— Я могу вам чем-то помочь, сэр?

Тони поднял глаза. Перед ним стоял высокий, поджарый тип в кожаной жилетке на загорелом татуированном торсе. По краю каждого уха мерцал ряд бриллиантовых гвоздиков.

— Много продаете такого добра? — поинтересовался Тони.

— Больше, чем вы можете себе представить. Люди любят добавлять перчика в любовные игры. — Взгляд, которым он смерил Тони, казалось, намекал, что и его любовную жизнь не мешает поперчить.

Тони, машинально поглаживая наручники, пробормотал:

— Возможно, я ошибался именно в этом. — А потом спросил погромче: — Что за люди их покупают?

— Самые разные. — Продавец поглядывал на него уже с опаской.

Тони прикинулся ягненком.

— У меня чисто профессиональный интерес. Я психолог-клиницист, — сообщил он, будто оправдываясь.

Продавец закатил глаза, будто слышал такие объяснения ежедневно:

— Да говорю же, самые разные. И домохозяйки из пригорода, и явные садо-мазо — пирсинг, черная кожа и все такое.

— Секс — большой плавильный тигель. Спасибо. Я куплю вот это. — Он отдал продавцу оковы для ног и металлические наручники. — Исключительно в исследовательских целях. — Он пошел к кассе и оглянулся на продавца.

Тот смотрел ему в спину с презрительным недоумением. Тони не впервые ловил на себе подобные взгляды, но не считал их оскорбительными, напротив, людская проницательность его даже радовала.

Похожу, конечно, на человека, подумал он, но не всегда, далеко не всегда.

Через несколько минут, шагая по улице, он лениво размышлял, сможет ли возместить свои затраты, выставив счет брэдфилдской полиции. Поразмыслив, решил даже не пытаться. Возможно, Кэрол и поймет, зачем он это приобрел, но, как он подозревал, у сотрудников бухгалтерии непременно возникнут вопросы. Особенно если они узнают — а они наверняка узнают, — где теперь живет Кэрол.

Тони направился к своему автомобилю. Завернув за угол, увидел Джен Шилдз. Та разговаривала с девушкой в донельзя короткой юбчонке. Судя по выражению лица ночной феи, беседа отнюдь не доставляла ей удовольствия. Заметив Тони, Джен отпустила свою жертву, и красотка прытко удалилась.

Когда он подошел ближе, Джен ткнула пальцем в его пакет:

— Кто же ваша счастливая избранница?

Тони вопросительно поднял брови. Потом перевел взгляд на пакет и увидел на нем логотип секс-шопа. Он нехотя объяснил:

— Игры для ума. Мне необходимо понять правила, которыми руководствуется убийца. Иногда помогает, если поиграть в те же игрушки.

— Вы называете это игрой? Женщин убивают, как свиней на бойне, а вы считаете это игрой? — В тоне Джен слышалась скорее насмешка, чем возмущение.

— Для убийцы это, безусловно, игра. Не забывайте, что некоторые люди очень серьезно относятся к своим играм. Особенно если они касаются жизни и смерти. Так говорил Билл Шенкли, легендарный тренер футбольного клуба «Ливерпуль», а уж он-то знал толк в этих делах.

Джен кивнула, соглашаясь:

— И ваша задача — обыграть его на его же поле?

Тони обдумал ее слова и ответил:

— Нет. Мое дело — вычислить правила игры. А уж сыграть эндшпиль — ваша задача. Вы понимаете?

Она покачала головой:

— Не очень. Дело в том, что нам необходим счастливый поворот ситуации. Ведь должен же был кто-то увидеть хоть что-нибудь. Мы должны как можно скорее найти свидетелей и сдвинуть расследование с мертвой точки. На шаг опередив убийцу.

Тони с удивлением взглянул на нее. Смотри-ка ты, да эта Джен Шилдз — настоящий стратег!

— Пожалуй, вы правы, — медленно проговорил он. — Нужно торопиться. Уверен, он готов к новым убийствам.

***

Надо же, какая дрянная забегаловка, подумала Пола, открывая дверь заведения под названием «У Оскара», хуже не придумаешь. Да еще с этой нелепой претензией на стиль!.. Все ясно с первого взгляда и при тусклом освещении. Вроде и отремонтировано недавно, а все равно смердит дешевкой. Лак, скупо нанесенный на сосну, тщетно пытается придать ей вид дорогого дерева. По стенам реклама: «Специальные предложения на пиво и крепкие напитки! Невероятные скидки!»

Пола обвела бар глазами, отыскивая цель. Прочесывание улиц пока что принесло лишь единственную небольшую удачу. Одна из девиц, работавшая в сауне на краю Темпл-Филдз, сообщила, что Джеки Майалл иногда крутила трюки на пару с девчонкой по кличке Хани, Милашка. «В это время дня вы наверняка найдете ее в «Оскаре». Сразу узнаете. В красном платье в обтяжку и вечно с бутылочкой «Бакарди Бриз», — сообщила девушка, испуганно озираясь — не видит ли кто, что она разговаривает с копом.

Под это описание в точности подошла девчушка, сидевшая за угловым столиком. Она пила коктейль прямо из бутылки. Среди темных волос пестрели пряди того ярко-красного цвета, который одна из подруг Полы, когда ее домашняя попытка покраситься обернулась катастрофой, как-то назвала «проституткин багрянец». У Полы вдруг сердце дрогнуло от жалости: господи, но ведь Хани совсем малолетка! Ей даже этот слабоалкогольный коктейль по закону не имели права продать, это точно. Пола прошла к стойке, где полдюжины ранних выпивох угрюмо поглощали свои пинты. Взяла минералку и бутылку «Бакарди Бриз» и направилась к столику. Поставила бутылки и села. Удивление в глазах Хани быстро сменилось настороженностью.

— Ты коп, — фыркнула она.

— Не всякий коп купит тебе «Бакарди».

— Думаешь, я такая гребаная дешевка? — зло усмехнулась Хани.

Пола вздохнула:

— Не затевай склоку, детка. Я не ругаться сюда пришла. Я пришла, потому что убита твоя подружка.

Хани уколола ее взглядом, полным откровенной ненависти:

— Да тебе насрать на нас! Для таких, как ты, мы куча дерьма — как бы не наступить ненароком! Джеки была бы жива, если б вы, бесполезные жопы, нормально делали работу, за которую вам деньги платят, и защищали нас так же, как защищаете богатеньких в их красивых домах.

— Мы бы вас даже лучше, чем богатеньких, защищали, если б вы тут круговую оборону не заняли: к кому ни обратимся — наталкиваемся лишь на молчание и ложь. Я именно за тем и пришла, детка. Пытаюсь защитить тебя и твоих коллег. Вот почему мне нужна твоя помощь.

Девчонка скривилась:

— Коллег? Девочки просто опухнут от счастья, когда узнают, что проституток теперь называют «коллегами»!

Пола нагнулась над столом, так что ее лицо оказалось совсем рядом с лицом Хани, и впилась глазами в ее глаза:

— Так и знай: не получится у тебя давать и нашим, и вашим. Нельзя сначала пинать нас за то, что мы якобы относимся к вам, как к куче дерьма, а потом снова пинать, когда выясняется, что мы пытаемся вас защитить. Для меня ты — человек. Уверена: ты не заслужила такой жизни. Дерьмом я считаю тех подонков, которые пользуются вами и вас же унижают. А мерзавца, который убил Джеки, хочу упрятать за решетку до конца его жизни. Так что давай рассказывай.

Страстные слова Полы задели какую-то струнку в душе Хани. Она спрятала глаза и пробормотала:

— Что ты хочешь узнать, коп?

— Можешь звать меня Пола. Когда ты начала работать с Джеки на пару?

— Кто тебе сказал? — Это был последний, формальный взбрык. Пола видела, что девчонка сдалась.

— Это не государственная тайна.

Хани поскребла ногтем этикетку на бутылке:

— Как вышла в первый раз на улицу, полгода назад, так и начала. Она взяла меня… ну типа под свое крыло, понимаешь? Я ничего не знала, я только включалась в дело, была еще полной дурой, и она старалась меня оберечь.

— Так вы стояли вместе на улице? А после… работы? Она тоже заботилась о тебе?

— Ты на что намекаешь, твою мать? Она не была лесби!

Пола подняла руку:

— Да я ничего такого не имела в виду!

Хани подозрительно прищурилась:

— И я тоже не лесби.

— Меня это не колышет. — Пола вздохнула. — Джеки помогала тебе привыкнуть к городу, разобраться, что к чему?

Хани обхватила руками узкие плечи:

— Она нашла мне комнату в том же доме, где жила сама. Была мне как старшая сестра, вот и все. Нам с ней было весело, понимаешь?

— А когда вы работали вдвоем? Как это было?

Хани покосилась на нее, соображая, что можно сказать, а что нет.

— Знаешь что? Ты мне ее чем-то напоминаешь, — сказала девочка.

Эта отвлекающая тактика сработала. Пораженная Пола чуть не опрокинула стакан с минералкой:

— Что? Я похожа на нее?

— Немного. Но дело не только во внешности. Я даже не знаю, как объяснить. Дело в том, как ты меня слушаешь… не обращаешься со мной как с малолеткой…

Пола не очень верила в искренность юной проститутки, но, если та не врет, ей, Поле, это только на руку: легче будет заставить девчонку раскрыться.

— Так расскажи мне, как вы работали вдвоем.

Хани достала сигарету из пачки и прикурила:

— Ну, иногда, если какой-нибудь клиент хотел… типа попробовать любовь втроем и готов был хорошо заплатить, мы вели его в отель. Туда, в «Вулпэк», знаешь, где она… умерла.

Пола постаралась скрыть волнение: наконец-то она подобралась к чему-то, что может навести полицию на след.

— Среди таких клиентов были постоянные?

Хани как-то робко улыбнулась. С нее слетел весь уличный цинизм, и она казалась сейчас девочкой-подростком, какой, вероятно, была еще недавно, пока улица не прибавила ей годков.

— Угу, некоторые приходили много раз. Мы отлично трахались, понимаешь?

— Грубость, жестокость — это бывало?

— Как без этого, — ответила Хани, помрачнев. — Тут уж никуда не денешься.

— А кто-нибудь особенно отличался?

Хани пожала плечами:

— С такими Джеки по второму разу не связывалась.

— Мы считаем, что мужчина, убивший Джеки, бывал у нее и раньше.

— Думаешь, это сужает круг? — Хани усмехнулась. — Она была классная, понимаешь? Клиенты очень часто к ней возвращались.

— И один из них, возможно, ее убил. Надо попытаться их отыскать. Посмотрим, не числится ли кто-либо из них на учете за насилие над женщинами. Давай заглянем к нам в участок и посмотрим несколько фотографий, согласна?

— Я? Чтобы я пошла к вам? Шутишь? Ты хочешь, чтобы я вышла сейчас вместе с тобой? Хочешь совсем сломать мне жизнь? Мне и говорить-то с тобой не следовало. А уж если пройду с тобой по улице, то на мне можно ставить крест.

Наркотики, подумала Пола, девчонка беспокоится, что дилер увидит ее с копом и перестанет поставлять наркоту.

Мысленно пожалев свои ноги, она сказала:

— О'кей. Ты знаешь стоянку в Кэмпион-центре?

Хани кивнула, подозрительно щурясь.

— Встретимся через полчаса на верхнем этаже. Я отвезу тебя к нам, потом доставлю обратно. Никто тебя не увидит. Как тебе такой вариант? — предложила Пола.

Хани подумала и с неохотой согласилась:

— Ладно, только ты сдержи слово, Пола. — Имя она произнесла как ругательство.

Пола любезно улыбнулась:

— Я всегда держу свое слово, Хани. Этим знаменита.

Хани смерила ее проницательным взглядом:

— Готова побиться об заклад, что ты славишься не только этим. Я уже сказала, что ты напомнила мне Джеки.

Пола заморгала и встала. Намеки зашли слишком далеко.

— Значит, парковка в Кэмпион-центре, верхний этаж. Через полчаса, — строго напомнила она.

Направляясь к двери, она чувствовала на себе пристальный взгляд Хани. Ощущение было не из приятных.

***

Вернувшись на службу, Кэрол застала только Стейси Чен.

— Недавно сюда заглядывал шеф, искал вас, — сообщила Стейси, оторвав глаза от компьютера. — Приказал позвонить ему, когда вы придете.

— Спасибо. Сообщите ему, что я здесь, — отозвалась Кэрол. Разговор с Брэндоном, надо надеяться, поможет избавиться от стоящих перед глазами картин вскрытия тела Джеки Майалл. — Доктор Хилл был тут сегодня?

— Не видела, а я сижу здесь все утро.

— Если у вас найдется свободная минутка, попробуйте его отыскать.

— Начну звонить прямо сейчас. А, вот еще что: Сэм оставил вам записку насчет геолога.

Мало мне и без геолога забот, устало подумала Кэрол. Она закрыла за собой дверь, села за стол и порылась в верхнем ящике, пока не нащупала флакон духов от Пако Рабана. Побрызгала на шею и запястья, пытаясь заглушить запах, который, как ей казалось, прилип к ней. Она не хотела, чтобы во время разговора с Брэндоном тот учуял, что от нее воняет моргом… и перегаром.

Потом взяла со стола записку, покрытую убористым почерком Сэма.

«Побывал на факультете наук о Земле университета. У них есть преподаватель, который уже выполнял экспертизы для полиции, но он специализируется только по образцам почв, поэтому не очень нам полезен. Зато он дал мне телефон д-ра Джонатана Франса — вероятно, это тот, кто нам нужен: говорят, он знает об известняке буквально все. Живет он в Шеффилде, но сегодня днем приедет в Брэдфилд, и я попросил его заглянуть к нам в три часа. Хотите, чтобы я встретился с ним, или примете его сами?»

Кэрол на миг задумалась. Никогда не лишне польстить экспертам — дать им почувствовать свое значение. Кроме того, это знакомство может пригодиться в каком-нибудь другом деле. Она включила компьютер и отправила письмо Стейси:

«Сообщите Сэму, что я сама встречусь с доктором Франсом».

Едва она отправила письмо, как дверь кабинета без стука отворилась и на пороге возник Брэндон. Кэрол удивилась. За все годы ее работы с Джоном Брэндоном ни разу не случалось, чтобы он забыл о хороших манерах. Его появление сказало ей ясней всяких слов, что на него давят, а кто — она могла лишь догадываться. Он швырнул ей на стол вечернюю газету. «Убита еще одна городская проститутка!» — кричал заголовок. И шрифтом помельче: «Того ли поймала полиция два года назад?»

— Он смеется над нами, Кэрол. Два убийства за три недели, а у нас результатов — ноль.

— Сэр, вы сгущаете краски.

— Вот как? А что, у вас появился подозреваемый? Вы знаете, где его искать? — Длинное лицо шефа застыло в гримасе разочарования.

— На теле второй жертвы доктор Вернон обнаружил сперму. Она смешалась с кровью жертвы, но он уверен, что в лаборатории сумеют извлечь ДНК. — Кэрол старалась говорить спокойно, но ее сердце бешено стучало, а по шее поползли щекочущие капли пота.

Брэндон нетерпеливо фыркнул:

— Если ее не окажется в базе данных, нам мало от этого пользы, пока не появится серьезный подозреваемый. Что еще у вас нового?

Кэрол встала, чтобы сократить между ними дистанцию:

— Мы пытаемся проследить как можно больше контактов убитых женщин, но это нелегко. Мужчины неохотно признаются, что ходят к проституткам.

Брэндон схватил газету и помахал ею:

— Нас публично выпороли в прессе! Нас открыто спрашивают, правильно ли мы посадили два года назад Дерека Тайлера. Мне уже звонили телевизионщики, хотят, чтобы я выступил с сообщением в вечерних новостях. Кэрол, нам необходимо сделать решительный шаг вперед.

— Доктор Хилл работает по моей просьбе над профилем, — сообщила она, отчаянно пытаясь найти что-нибудь такое, что успокоит Брэндона.

Он покачал головой:

— Этого недостаточно. Нужно действовать на опережение. Думаю, мы должны его перехитрить, заманить в ловушку. Кому-то придется сыграть роль подсадной утки.

Кэрол не верила своим ушам. Не иначе как Джон Брэндон лишился рассудка! После всего, через что ей пришлось пройти, она ни за какие коврижки не согласится задействовать кого-то из своих сотрудников в рискованной операции по внедрению агента-«живца» в среду ночных бабочек. Она была готова накричать на него, обвинить в том, что он ничуть не лучше тех людей, от которых, как он говорил, хотел бы ее спасти. Она была готова ударить его, чтобы привести в сознание: неужто он мог забыть, каковы были последствия такой вот операции для нее самой?! Но Кэрол кое-как сдержалась и лишь заметила:

— По-моему, пока еще слишком рано идти на подобный риск.

— Слишком рано? На его счету уже две жертвы, Кэрол. И это при условии, что нынешние убийства никак не связаны с теми четырьмя, за которые судили Дерека Тайлера. Мы не можем сидеть сложа руки и ждать, когда он снова ударит, не можем надеяться, что он проявит беспечность и оставит нам улики, которые нас на него выведут!

— Мы можем усилить охрану в Темпл-Филдз. Больше патрулей, больше видеокамер.

Брэндон с отчаянием потряс головой:

— Кэрол, вы не хуже меня понимаете, что это все полумеры. Если в квартале Темпл-Филдз станет слишком горячо, убийца начнет искать жертву в другой части города. Вот почему Йоркширский Потрошитель перешел на так называемых «невинных» жертв — полиция слишком осложнила ему охоту в кварталах красных фонарей. Я не намерен брать на свою совесть очередное убийство. — Он распахнул папку, которую держал в руках, и разложил на столе фотографии. С увеличенных снимков на Кэрол смотрели шесть женщин, они казались гораздо счастливей, чем позволяли их ремесло и образ жизни.

— Вот они, — сказал Брэндон. — Взгляните на фото. Он выбирает определенный тип. Тот же, что привлекал и Дерека Тайлера.

Кэрол оторвала глаза от фотографий, горюя об этих женщинах, об оборванных жизнях, которые она и ее коллеги не сумели сохранить, и на мгновение ее обожгло воспоминание о той страшной минуте, когда и ее жизнь висела на волоске.

— Я не спорю. Но… — начала она.

Брэндон резко прервал ее:

— У нас есть сотрудница, которая подходит под этот тип.

Пола, мгновенно сообразила Кэрол, крашеная блондинка, короткая стрижка, стройная фигура, голубые глаза.

— Детектив-констебль Макинтайр, — тихо произнесла она.

— Верно. Она идеально подходит.

У Кэрол аж все внутри перевернулось. Ощущение дежавю затопило ее с головой.

— Сэр, у меня есть опыт в таких вещах, — проговорила она предельно деловым и веским тоном. — Мы подвергнем ее чудовищной опасности.

Брэндон, казалось, взял себя в руки, словно вспомнив, с кем говорит.

— Именно ваш опыт вселяет в меня уверенность, что на этот раз проколов не будет, — твердо сказал он. — Я полагаю, вы способны свести риск к минимуму. И я думаю, если мы правильно подготовим констебля Макинтайр, она не упустит свой шанс и поможет упечь этого мерзавца за решетку.

Совсем как я, подумала Кэрол, а вслух сказала:

— Я уверена, она справится. Она предана работе. Вот только я не уверена, что нам стоит задействовать ее в таком деле. Именно из-за преданности работе ее оценки будут лишены объективности.

Брэндон раздраженно собрал фотографии:

— Вы можете предложить кого-то еще?

Предложить было некого, и они оба это знали.

Она ощущала себя загнанной в угол.

— Мы должны быть полностью уверены в успехе операции. Думаю, следует привлечь доктора Хилла, — обреченно произнесла Кэрол.

— На этапе планирования? Конечно, — согласился Брэндон.

— Нет, сэр, нам необходимо предварительно проконсультироваться с доктором Хиллом. Прежде чем подвергать риску жизнь сотрудника, хорошо бы понять, стоит ли игра свеч.

*

Тони знал, что каждый убийца действует согласно своей внутренней логике. Найди логику — и ты сумеешь отыскать убийцу. Единственная проблема — распутать клубок, выделить символы и разгадать их значение. Разгадка — в фантазиях убийцы, а всякая фантазия коренится в искаженном видении реальности. Иногда Тони удавалось найти дорогу через такой лабиринт с помощью слов, иногда для этого требовалось что-то более конкретное.

Он принес домой покупки и теперь прорабатывал свою версию игры убийцы. Привязал щиколотки кожаными ремешками к кухонному стулу и сел, положив на колени наручники. Закрепил одно кольцо на запястье и проверил его прочность.

— Свяжи меня, свяжи по рукам и ногам, — бормотал он. — Вот так, делай то, что тебе говорят. Вот что мне нужно от тебя. Контроль без согласия — власть.

Он поиграл вторым наручником, надел на запястье, но не защелкнул. Тут зазвонил телефон. Тони вскочил, и, прежде чем он смог что-то сообразить, его пальцы судорожно стиснули металлическое кольцо и замкнули защелку.

— Черт! — воскликнул он, когда включился автоответчик.

Он услышал собственный голос:

«Сейчас я не могу вам ответить, оставьте сообщение после звукового сигнала».

Длинный гудок, потом голос Кэрол:

— Тони, позвони мне, как только услышишь это сообщение. Мне срочно нужно поговорить с тобой. Даже если я буду несвободна, попроси, чтобы меня безотлагательно позвали к телефону.

Он удивленно посмотрел на телефон и расхохотался:

— Если ты будешь несвободна?

Тони уныло уставился на ключ, валявшийся на столе в нескольких футах от него. Как до него добраться? Он начал раскачиваться на стуле, пытаясь передвинуться по скользкому кафелю ближе к столу. Его ноги едва касались пола. Через несколько минут, обливаясь потом и клокоча от злости, он все-таки добрался до цели и схватил правой рукой ключ. После шести попыток вставил его в замок. Повернул ключ и, услышав щелчок, потянул за кольцо — чудесным образом его левая рука освободилась.

Увы, ключ освободился тоже. Пролетел через кухню и со звоном упал в раковину. Звякнул несколько раз и — о ужас! — издал уже другой, глухой звук.

— Ох, нет! — простонал Тони. — Этого еще не хватало! Упал в сточную трубу!

Он поскорей развязал кожаные ремешки на щиколотках и бросился к раковине. Ключ исчез. Зияющий зев стока дразнил его своей жадностью.

— Старался бы — точно не смог, — буркнул он и сверкнул глазами на телефон. — Уж эти мне женщины!

Тони поднял трубку и набрал номер Кэрол:

— Ты хотела поговорить?

— Да, но не отсюда.

— Ладно. Как насчет сквера в Темпл-Филдз?

— Почему именно там?

— Мне надо зайти в секс-шоп, — сообщил он. — При встрече объясню. Жду тебя через полчаса.

*

Выйдя из кабинета Кэрол, Брэндон решил задержаться в общей комнате ее группы. Никогда не мешает показать подчиненным, что он следит за их работой. Он двигался от стола к столу, находил для каждого подходящие слова, интересовался их текущими делами и совершенно не замечал обращенные на него глаза Сэма Ивенса.

Когда он повернулся к столу Ивенса, констебль с увлечением колотил по клавиатуре компьютера.

— Как идут дела, Сэм? — спросил Брэндон.

— Медленно, сэр.

— Над чем сейчас работаете?

Ивенс смущенно заерзал на стуле.

— Я… хм… — забормотал он.

Брэндон шагнул так, чтобы видеть экран.

— Вы ведете наблюдение за Эйденом Хартом? — удивленно спросил он.

Ивенс прокашлялся:

— Неофициально, сэр.

— Объясните, — потребовал Брэндон суровым голосом.

— Ну, мы выяснили, что доктор Харт был с Сэнди Фостер в тот самый вечер, перед ее смертью. Но после девяти вечера у него алиби, а доктор Вернон оценил время нападения как более позднее. Поэтому старший инспектор Джордан решила, что Харта можно снять с крючка.

— А вы не согласны?

— Я занимаюсь этим в свое свободное время, сэр, — начал оправдываться Ивенс. — Я просто чувствую, что он не такой уж чистенький, каким хочет казаться.

Брэндон нахмурился:

— Почему вам так кажется?

— Он бывает у… у проституток, сэр. По крайней мере раза два в неделю. Но теперь уже не в Брэдфилде. Ездит в другие большие города.

Брэндону хотелось похвалить Ивенса за упорство, но ему не слишком понравилось, что парень продолжал слежку вопреки распоряжениям Кэрол. И она тоже хороша: так легко отказалась от потенциального подозреваемого! О чем она только думает!

— При первой же возможности доложите об этом старшему инспектору Джордан, — строго приказал он и добавил: — Молодец, Ивенс. Следовать своей интуиции всегда полезно.

Даже если у меня от вашей интуиции одни проблемы, подумал Брэндон.

*

Когда Кэрол приехала на заросшую кустарником площадку, которая именовалась городским сквером, Тони кормил голубей шоколадом и растирал запястье. Она немного понаблюдала за его занятиями, потом подошла и тронула за плечо. Он вздрогнул и резко обернулся.

— Я понимаю, что ответ меня огорчит, но что тебе понадобилось в секс-шопе? — спросила она и, обойдя скамейку, села рядом с Тони.

Он с юмором описал свое приключение, и, когда дошел до того, как вернулся в секс-шоп, она уже невольно хихикала.

— Так вот, я вошел, парень за прилавком с интересом на меня посмотрел. У него прямо на лице было написано: я надеялся, что никогда тебя больше не увижу, а ты опять тут! Ручаюсь, он не поверил моей истории. Правда, в конце концов он согласился распаковать еще один комплект наручников и освободил меня. — Тут Тони вытащил злосчастные наручники и поболтал ими в воздухе.

— По-моему, профайлинг становится опасным делом.

— Ты права. Ну, о чем ты хотела со мной поговорить?

Сразу посерьезнев, Кэрол встала:

— Пройдемся?

Тони пошел за ней по дорожке в сторону улицы. Кэрол молчала, и тогда заговорил он:

— Нас окружают радиоволны. Воздух полон звуков, которые мы не слышим. Почему убийца слышит один голос и не слышит другие? Какое устройство в башке помогает ему слышать мир иначе, чем ты или я? Мы, например, смотрим на этот сквер как на место для прогулок, а насильники как на место, где можно урвать порцию секса. Что заставляет их делать именно такой выбор?

Кэрол зябко поежилась:

— В эту минуту я тоже делаю выбор. В пользу кафе — потому что замерзла. Только не в Темпл-Филдз. Тут слишком много моих сотрудников. Давай зайдем в «Старбакс» на Вулмаркет.

Через десять минут они сидели в тихом уголке кафе. Перед ними стояли кружки с экзотическим кофе.

— Помнишь те времена, когда кофе был просто кофе? — с тоской проговорил Тони. — Уверяю тебя, если я приведу сюда моих пациентов, у них случится нервный срыв, когда они увидят в меню эти десятки названий. И тут проблема выбора…

— Брэндон хочет, чтобы мы выманили убийцу на живца, — неожиданно прервала его Кэрол.

У Тони отвалилась челюсть. Он давно знал Джона Брэндона, но никогда бы не подумал, что тот способен на такой цинизм.

— Он требует, чтобы ты отправила на улицу кого-то из своих? — удивленно спросил он.

Кэрол тяжко вздохнула:

— Да, он считает, что Пола относится к тому женскому типу, который раз за разом выбирает убийца.

— Боже сохрани нас от умственных усилий нашего начальства!

— Так тебе тоже эта идея не представляется удачной? — Глаза Кэрол молили о помощи.

— Психологически это может сработать, но мы с тобой знаем, что такое стратегия риска. И знаем цену провала — помнишь фиаско в деле Уимблдонской общины? Нашим британским профайлерам потом десять лет пришлось доказывать, что они не знахари, а ученые. Убийца Рейчел Никкел до сих пор гуляет на свободе… А что касается моей личной точки зрения, так тебе прекрасно известно: я с недоверием и опаской отношусь ко всему, что пахнет обманом и подставой.

Кэрол покачала головой:

— Ты с недоверием относишься, а вот прокуратура возражать не станет. Ведь это не часть операции, нацеленной на конкретного подозреваемого.

— Значит, такую акцию не сочтут обманными действиями?

— Ты насмотрелся американских драм, где действие происходит в зале суда. С точки зрения закона тут все чисто. Меня беспокоит моральная сторона. Зная то, что знаю я, имею ли я право так подставлять Полу?

От жалости у Тони защемило сердце. Он понимал ее позицию, но так же хорошо представлял реальное положение дел.

— Кэрол, если Брэндон действительно решается на такое, его не переубедят ни твой злосчастный опыт, ни твои взгляды. Операции будет дан ход.

— А если ты скажешь ему, что ничего не получится? — Она двигала кружкой, пряча от него глаза.

— Не поверит, — убежденно заявил Тони. — Ты сама знаешь не хуже меня: если возникают разногласия по поводу операции, мнение психолога учитывается в последнюю очередь.

Кэрол пригладила волосы.

— Черт побери! — воскликнула она. — Неужели они не поняли на моем примере, что невозможно держать под контролем войну, если она ведется на вражеской территории?

— Они всегда считают, что уж их-то операция пройдет как по нотам, — сказал Тони. — К тому же я почти уверен, что и Пола не откажется от этой опасной игры. Вряд ли можно на это надеяться.

— Ну и что же делать? — печально спросила Кэрол, и в ее голосе прозвучала покорность судьбе.

Тони взял ее руки в свои:

— Нам надо постараться не сесть в лужу.

Не успела Кэрол ответить, как у нее зазвонил мобильный.

— Кэрол Джордан, — нетерпеливо отозвалась она.

— Это детектив-констебль Чен, — раздался в трубке голос Стейси. — Пришел доктор Франс, геолог.

Кэрол с досадой закатила глаза:

— Через десять минут я буду, Стейси. Извинитесь перед ним, ладно? — Она вскочила, так и не допив кофе. — Мне надо вернуться. Меня ждет геолог из Шеффилда.

Тони удивился.

— Еще одно из проявлений загадочной женской натуры! — воскликнул он, следуя за ней. — Может, захватишь меня с собой? Я хочу потолковать с Брэндоном по поводу его идеи с подсадной уткой.

Она с благодарностью взглянула на него:

— Спасибо. Только никакой жалости, запомнил?

— Никакой, — согласился он.

*

Кэрол никак не ожидала, что доктор Джонатан Франс окажется таким. Высокий, худощавый, лет тридцати с небольшим. Темно-синий кожаный комбинезон байкера с расстегнутой на груди молнией являл взгляду белую футболку, под которой угадывался восхитительный рельеф грудных мышц. Геолог непринужденно, будто у себя дома, сидел в кабинете Кэрол. Густые прямые волосы были коротко острижены и торчали, как щетина на обувной щетке, в уголках темно-синих глаз лежала сеточка тонких морщин. Впервые за долгие месяцы Кэрол почувствовала в присутствии привлекательного мужчины интерес, а не настороженность. Собственная реакция так поразила ее, что она немедленно укрылась за строгой маской полицейского.

— Я старший детектив-инспектор Джордан, — представилась она сухо и протянула руку.

Рука утонула в его ладони — большой и теплой. Кэрол невольно отметила длинные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями.

— Рад познакомиться. Я Джонатан Франс, — сказал он.

Голос тоже приятный, подумала Кэрол, уловив легкий призвук лондонского акцента.

Геолог с нескрываемым интересом огляделся по сторонам.

— Не совсем то, что я ожидал увидеть, — признался он.

— Вы про меня или про кабинет? — поинтересовалась Кэрол.

Боже, помоги мне, я флиртую! — панически мелькнуло у нее в мозгу.

— В первую очередь про вас, — весело ответил он. — Я и не представлял себе, что детектив-инспектор Джордан окажется…

— Женщиной? — перебила она, с трудом стараясь сохранять официальный тон.

Он улыбнулся:

— Я собирался сказать — такой молодой. Жуткая банальность, верно?

Окруженная с флангов и обезоруженная, Кэрол поскорее спряталась за свой стол:

— Доктор Франс, что вам успели рассказать о деле, заставившем нас к вам обратиться?

— Почти ничего, — ответил он. — Я знаю, что существует какая-то фотография и я должен взглянуть на нее и определить место съемки.

Кэрол раскрыла папку Тима Голдинга и достала увеличенное фото. Прежде чем передать его, спросила:

— Вы когда-нибудь раньше сотрудничали с полицией?

Он помотал головой:

— Никогда.

— В таком случае я должна вас предупредить, что все наши разговоры на данном этапе носят конфиденциальный характер. Никому нельзя сообщать даже тот факт, что вы с нами работаете. Расследование не завершено, и мы не хотим давать преступнику ни малейшего намека, в каком направлении оно движется. Какие бы догадки вы ни выдвинули, все останется между нами. Вас устраивает?

Он нахмурился:

— Не исключаю, что мне нужно будет посоветоваться с кем-то из коллег. Впрочем, я могу это сделать и без лишних объяснений.

— Было бы неплохо. Конечно, если мы произведем арест и дело дойдет до суда, вам, возможно, придется выступить свидетелем, тогда станет известно, что вы сотрудничаете с полицией. Вас это не пугает?

— Нисколько! — Он жестом показал на свой кожаный байкерский прикид. — Я переоденусь во все чистое, умоюсь и с радостью использую шанс, чтобы показать миру, что геология — совсем нескучная наука.

Не знаю, как насчет геологии, а вот тебя-то уж точно никто скучным не сочтет! — пронеслось в голове у Кэрол.

— Пожалуйста, расскажите о своей научной карьере, доктор. Это для протокола.

— Учился на факультете наук о Земле в Манчестере, потом работал год в Карлсбадских пещерах, это на западе США. Докторскую защитил в Мюнхене, после чего вернулся в Шеффилд на преподавательскую работу. Сейчас читаю лекции по геологии. Моя специализация — кальциты, известковые шпаты. Этого достаточно?

Кэрол подняла глаза от записей:

— Конечно. Звучит впечатляюще. — Она снова взяла фотографию. — Мальчика зовут Тим Голдинг. Он пропал около четырех месяцев назад. Все наши усилия ни к чему не привели, единственная зацепка — этот снимок. Если вы нам поможете уточнить место, где сделана фотография, возможно, мы хоть немного продвинемся и выясним, что с ним случилось.

Он взял из ее пальцев снимок и стал изучать, держа под углом к свету.

— Это ведь цифровая фотография, верно?

— Она была послана по электронной почте.

— Значит, у вас есть электронная версия? — Он говорил рассеянно, то поднося снимок близко к лицу, то вытягивая руку.

— Да.

Он посмотрел на нее и улыбнулся:

— Хорошо. Можете прислать снимок на мой адрес? У меня есть замечательная программа, специально предназначенная для обработки снимков геологических образцов. С ее помощью я смогу точней определить тип породы.

— Значит, вы сможете нам помочь? — Голос Кэрол зазвенел: она ведь почти забыла, что такое надежда.

Он склонил голову набок, размышляя.

— Не исключено, — ответил он наконец и выпрямил спину. — И даже вполне возможно. Давайте встретимся сегодня вечером в ресторане.

Кэрол удивилась:

— У вас уже будут результаты? Так скоро?

Он засмеялся тепло и волнующе:

— Боюсь, что нет. Но даже старшие детективы-инспекторы должны иногда ужинать. Что вы предпочтете? Пиццу, карри, китайскую кухню? Выбор за вами.

— Вы приглашаете меня поужинать? — Кэрол не сумела скрыть изумления.

Он развел руками:

— Почему бы и нет? Я молодой, свободный и одинокий, а вы, если не хотите или не можете пойти, просто откажитесь.

Кэрол не смогла бы объяснить почему, но в Джонатане Франсе было что-то очень располагающее, неопасное. Мысль о том, что она будет сидеть против него в ресторане, совершенно ее не пугала. В первый раз после пережитого страшного шока она почти поверила, что и в ее жизни еще возможны нормальные человеческие отношения.

— Я пока не знаю, когда освобожусь, — упорствовала она, боясь довериться инстинкту.

Он выудил визитную карточку из внутреннего кармана:

— Нет проблем. Сегодня у меня намечена еще пара встреч, потом я просто включу свой ноутбук и поработаю, пока вы не освободитесь. — Он положил карточку на стол. — Киньте мне эсэмэску, когда будете свободны. — Он встал, раскованный и уверенный в себе.

Кэрол проводила его до двери.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила она.

— Для меня это удовольствие.

Стейси оторвалась от монитора:

— Шеф хочет вас видеть, инспектор. У него доктор Хилл.

Кэрол рухнула с небес на землю. Пола! Нужно решить, что делать с Полой. И как ей, ради всего святого, объяснить Тони свое решение пойти ужинать с Джонатаном Франсом?

*

Тони прошел прямо в кабинет Джона Брэндона, не обращая внимания на попытки секретарши его остановить. Начальник полиции сидел за столом и, держа в руке цифровой диктофон, что-то тихо бормотал. Он остановился на середине фразы и с недоумением уставился на Хилла.

— Тони! — воскликнул он. — Я не ожидал…

— Ясное дело, ты не ожидал! — рявкнул Тони.

Пока Кэрол везла его в полицию, в нем закипала ярость, хотя он старался ее не проявлять. За годы профессиональной деятельности он научился подавлять свои эмоции. Но чем больше размышлял о затее Джона Брэндона, тем сильнее злился. Тони пересек кабинет и туго сжатыми кулаками оперся на крышку стола:

— Джон, о чем ты думал, черт бы тебя побрал совсем, когда велел Кэрол направить ее сотрудницу на эту твою секретную операцию?

Брэндон встал:

— Ты забываешься, Тони, лезешь не в свои дела. Мои служебные распоряжения тебя не касаются.

— Не прячься за инструкции, Джон. Ты мне платишь за то, чтобы я своими рекомендациями обеспечивал тебе преимущество в работе. Именно это я сейчас и делаю. Кэрол Джордан швырнули на растерзание волкам полицейские шишки, у которых в хозяевах были те же муниципальные чиновники, что и у тебя сейчас. Я понимаю, их ничего на свете не интересует, кроме как не потерять свои тепленькие местечки на следующих выборах, так что ты находишься под постоянным административным давлением. Желание любой ценой получить результаты побудило тех мерзавцев отправить Кэрол в Берлин. Разве ты не понимаешь, что в ее глазах становишься таким же, как ее прежние боссы? Ты предложил ей эту работу как спасение от шока и теперь, нате вам, вынуждаешь ее поставить младшего офицера в ситуацию, в которой сама Кэрол уже побывала! — Слова лились из уст Тони гневным потоком.

Лицо и шея Брэндона над белоснежным воротничком рубашки побагровели от гнева.

— Тони, говорю тебе, ты забываешься!!

— Нет, я просто тебя предостерегаю. Ты нанесешь серьезную психическую травму одной из твоих лучших сотрудниц, если заставишь ее руководить этой операцией.

Брэндон выпятил губы:

— Так ты не против самой операции? Ты недоволен тем, что я прошу Кэрол ею руководить?

Тони в отчаянии развел руками:

— Операция сама по себе тоже вызывает сомнение. Она сработает лишь при условии, что ты бросишь соответствующую наживку в СМИ. Но мое главное возражение, ты правильно меня понял, — потенциальная опасность для старшего инспектора Джордан.

— Да я все это знаю не хуже тебя! — воскликнул Брэндон. — Честно говоря, у меня уже появляются сомнения насчет ее уверенности в себе. По-моему, это влияет на ее решения.

Тони ужаснулся:

— Что ты имеешь в виду?

Брэндон отмел его вопрос:

— Ничего из того, что я готов обсуждать с тобой. Но представь себе, каков будет удар по самолюбию Кэрол, если я поставлю во главе операции кого-то другого? Это ее расследование, Тони, и она отчаянно стремится доказать, что на многое способна. Она держит в своих руках все нити по этим преступлениям. Если я поручу операцию по внедрению кому-нибудь еще, она подумает, что я ей не доверяю. А что еще хуже, ее сотрудники будут думать то же самое. Нет уж, если мы решим ловить убийцу на живца, Кэрол должна быть за рулем. Меня это не радует, но у меня нет иного выхода.

Тони ударил ладонями по столу:

— Так и не затевай ничего! Дай Кэрол и ее группе добиться результата обычными методами. А я попробую вытащить что-нибудь из Дерека Тайлера. Он почти созрел и вот-вот выдаст мне что-нибудь, я это знаю.

Брэндон покачал головой:

— Тайлер молчал два года. С чего это вдруг он заговорит?

— Он говорил со мной сегодня утром, — сообщил Тони.

Брэндон вскинул голову:

— Что-что?

— Он говорил со мной.

— Что сказал?

Тони слегка растерялся. Сообщить правду? Однако тогда Брэндон не поверит в возможность получить серьезную информацию от Тайлера. Но ложь рано или поздно создаст новые проблемы.

— Он сказал, что не может говорить со мной, пока Голос не разрешит ему, — вздохнув, признался он.

— Ну вот! — торжествующе произнес Брэндон. — Едва ли это прогресс.

— Конечно прогресс, — настаивал Тони, понимая, что проиграл. — Я дожму его, хотя признаюсь, на это уйдет время.

— Время означает новые жертвы. Мы не можем позволить себе такую роскошь. И ты это знаешь лучше, чем кто бы то ни было, — отрезал Брэндон. — Так что хочешь не хочешь, операцию придется начинать. Ну, какой психологический крючок забросим при помощи СМИ?

Тони потер лицо ладонями, словно пытался стереть гнев и страх. Поглядел в пол. Когда заговорил, голос его был профессионально холоден и бесстрастен.

— Убийца — преступник, самоутверждающийся при помощи силы. Гордится тем, что предусматривает все до мелочей, все варианты сценария. Поэтому вам нужно сообщить прессе, что второе убийство дало следствию несколько ценных улик, что убийца не такой аккуратный, каким себя возомнил, что, по вашему мнению, вы найдете его, прежде чем он нападет на очередную жертву. Тогда вы заденете его самолюбие. Он захочет доказать, что вы ошибаетесь. Ваша уловка с подсадной уткой быстро сработает. — Он выпрямился и посмотрел в глаза Брэндона. — Это как раз то, что тебе нужно, не так ли, Джон? Чистый, быстрый, положительный результат.

Брэндон отвернулся и нажал на кнопку селекторной связи:

— Попросите старшего инспектора Джордан подняться ко мне, хорошо? — Стоя спиной к Тони, он ответил: — Да, Тони. Мне нужно именно это. Чистый, быстрый, положительный результат. И я думаю, что Кэрол сумеет его достичь с помощью моей секретной операции.

— Надеюсь, что ты прав. Ради ее блага.

*

Меррик вошел в офис группы, держа в руке пластмассовую кружку с чаем, на которой балансировал сандвич. Рабочий день заканчивался. Кроме Стейси, в комнате никого не было. Меррик поприветствовал ее, услышал в ответ невнятное бурчание и прошел к своему столу. Он был рад тишине. Перед этим он заглянул в комнату дежурных офицеров, увидел, что там полно народу, и решил написать отчет об уличных опросах у себя в офисе. Он прихлебывал чай и тер глаза. Спал он плохо, и виной тому была вовсе не хлипкая запасная кровать Полы. Его сердце глодала тоска, он скучал по сыновьям до физической боли. Хотя и прежде он, случалось, не видел их по нескольку дней, но сознание того, что теперь ему не позволено встречаться с ними, причиняло настоящие мучения.

А вот без Линди он не скучал, и это его даже смущало. Как же он не заметил, что их любовь постепенно растаяла, сошла на нет? И дело было не в том, что место жены в его сердце заняла другая женщина. У него даже мысли не возникло заподозрить, что Пола, предложив пожить у нее, имела на него какие-то виды — она ни разу не дала ему повода думать, что он интересует ее иначе, чем друг. Хотя, честно признался себе Меррик, он не отказался бы рассмотреть такой вариант утешения, ведь мысль о том, что любовь между ним и женой умерла, заставляла его ощущать странное сиротство.

Меррик вздохнул, вывел компьютер из спящего режима и только начал печатать отчет о нулевых результатах уличных опросов, как вошла Пола.

— Привет, Стейси, привет, Дон! — весело сказала она, устраиваясь на уголке стола Меррика. — Как дела?

Меррик поморщился:

— Да никак. Утром я дал ребятам задание продолжать опросы и сам поболтался по улицам — с таким же успехом мог сидеть здесь и читать газету. Сейчас запишу результаты, потом покопаюсь в отчетах дежурных. — Он полистал блокнот. — А, был у меня и забавный эпизод. Я поговорил с тем парнишкой, Рентом, помнишь его? Он сказал: «Я слышал, что девчонки отказываются играть с клиентами в игры с наручниками. Как вы думаете, может, мне тоже не соглашаться?» Я чуть не прыснул. Нет, говорю, ты не в его вкусе, сынок.

— У тебя хоть было над чем посмеяться, — сказала Пола, — а я просидела больше часа с девчонкой по кличке Хани. Она иногда работала в паре с Джеки. Мы просматривали с ней фотки. Я надеялась, что она укажет на кого-нибудь из их постоянных клиентов, но не тут-то было. Беда в том, Дон, что это закрытый мир. Джен говорит, что они заставляют себя ничего не помнить и в конце концов вообще перестают что-либо замечать.

— Уж ей ли этого не знать, королеве Порока, — кисло заметил Меррик.

— Тебе она не нравится? — спросила Пола.

— Больно уж себе на уме. Таких, как она, хитрожопыми называют, — ответил он. — А ты знаешь поговорку?

— Хитрожопых никто не любит, — хором проговорили они.

Пола встала:

— Ну ладно, пойду поработаю.

Не успела она добраться до своего стола, как в дверях появилась Кэрол, за ней шел Тони. При виде Полы они быстро переглянулись.

— Пола, — обратилась к ней Кэрол. — Зайдите ко мне, пожалуйста. Надо поговорить.

Когда Кэрол и Тони скрылись за стеклянной дверью, Пола обернулась к Меррику, закатила глаза, демонстрируя недоумение, и вошла в кабинет. Тони стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Кэрол села и жестом пригласила Полу последовать ее примеру. Пола ощущала повисшее в комнате напряжение и гадала, в чем дело. Она не нервничала, ведь ей не о чем было беспокоиться. Единственный секрет в ее жизни Кэрол Джордан вряд ли стала бы обсуждать на работе, особенно в присутствии Тони Хилла.

Кэрол играла ручкой, избегая смотреть Поле в глаза.

— Пола, у Брэндона появилась идея. Он попросил, чтобы я поговорила о ней с вами.

И тут в голове Полы будто выключатель щелкнул и все встало на свои места. Слова Хани. Неловкость на лице Кэрол. Присутствие Тони.

— Вы хотите, чтобы я стала приманкой, — выпалила Пола.

Кэрол резко подняла голову. Боковым зрением Пола уловила изумление на лице Тони.

— Откуда вы знаете? Кто вам сообщил? — строго спросила Кэрол.

— Никто, сама вычислила. — Пола для убедительности энергично покивала головой. — Одна из девиц, с которой я беседовала, сказала мне, что я похожа на Джеки, и мне вдруг пришло в голову, что я в точности подхожу для такой игры. Обычные методы расследования не дали результата. Когда вы сказали, что у мистера Брэндона появилась идея, я просто сложила два и два — вот и все.

— Ну и как вы относитесь к такому заданию? — спросила Кэрол. — Все зависит от вас, Пола. Операция опасная, риск огромный. Не соглашайтесь, если чувствуете хоть капельку неуверенности.

Пола не сумела сдержаться и широко улыбнулась: ведь у нее появилась возможность блеснуть, показать свои возможности. Даже озабоченность на лице Тони не смогла погасить ее энтузиазм.

— Шеф, я считаю, идея блестящая. Когда приступим?

***

Он глядит на улицу. Вечер. День был тяжелый. Непросто зарабатывать на жизнь, когда повсюду снуют копы, но покупатели нуждаются в его товаре, так что, худо-бедно, дело идет. Чтобы не вляпаться в неприятности, он приспосабливается, полагаясь на интуицию, которая до сих пор ни разу его не подводила.

А вообще, сейчас ему даже приятно ходить по знакомым улицам. Он никогда не думал, что в силах изменить окружающий мир, а ведь смог. Люди иначе движутся — торопливо, с опаской озираясь. Он ловит нервные взгляды прохожих. Они не знают, ходит среди них убийца или нет. Им страшно.

Ему хочется встать посреди улицы и крикнуть: «Это я! Это меня вы все боитесь!» — просто чтобы, разглядеть недоверие в их глазах. Потому что он знает: он не тот, кого они ожидают увидеть. Он не чудовище. Он даже не страшный — самый обыкновенный.

Важно то, что у тебя внутри, а они даже не представляют, что у него в голове. Они никогда не слышат Голос. Это они обыкновенные! А вот он — он стал необыкновенным. И это только начало.

***

Низкий рокот мотоцикла ворвался в вечернюю тишину улицы. Джонатан уверенно вел мощную машину даже на малой скорости. Кэрол, обхватив его обеими руками, сидела позади. Она похлопала его по плечу, когда они поравнялись с домом Тони. Мотоцикл остановился, двигатель затих, оставив в голове вибрирующее эхо. С учащенно бьющимся сердцем Кэрол слезла с седла и сняла защитный шлем, который Джонатан дал ей, когда они вышли из итальянского ресторана.

Джонатан стоял рядом, положив свой шлем на мягкое кожаное седло.

— Ну как, надеюсь, было не очень страшно? — спросил он.

— Я сто лет не ездила на мотоцикле, — проговорила она, возвращая ему шлем. — Совсем забыла, как это замечательно.

— Поэтому-то байкеры — самые счастливые люди в мире! — С этими словами он решительно шагнул к Кэрол. Инстинктивно она уперлась рукой ему в грудь, ощущая под пальцами грубую шерсть куртки. Она трепетала, как натянутая струна, все ее чувства обострились до предела. Она вдыхала запах надвигающейся зимы, теплый мужской запах, исходивший от кожи Джонатана. Он обнял ее, и его руки жгли ее тело даже сквозь одежду.

— Спасибо за приятный вечер, — отрывисто сказала Кэрол. — Мне было хорошо.

— Мне тоже, — отозвался он и наклонился для поцелуя.

Кэрол увернулась, и губы Джонатана лишь задели ее щеку. Сердце билось в горле, во рту пересохло. Картины, мелькавшие перед глазами, не были связаны с Джонатаном Франсом. Она убеждала себя, что нынешняя ситуация ей абсолютно ничем не угрожает, и все же не могла сбросить груз прошлых страхов. Кэрол понимала, что ее поведение выглядит по меньшей мере странным: она рванулась от его губ, как робкая девочка-подросток, а ведь совсем недавно шутила с ним и довольно откровенно флиртовала. Он решит, что она конченая идиотка, и будет прав!

Он почувствовал ее состояние и отодвинулся, озадаченно подняв брови.

— Я что-нибудь не так сказал? — спросил он с улыбкой.

Кэрол обнаружила, что неосознанно затаила дыхание, и теперь выдохнула воздух.

— Дело не в тебе, — пробормотала она, глядя на его рукав. Вместо лихого байкера перед ней стоял приятный мужчина в чуть старомодной твидовой куртке, потертых джинсах и свитере с высоким воротом. Джонатан еще в ресторане объяснил, что всегда возит с собой смену одежды: кожаные байкерские доспехи годятся не на все случаи жизни.

— Что такое, Кэрол? — мягко и деликатно спросил он.

— Извини, я… — Она не знала, что ей сказать, кроме правды, но не представляла, как ее сообщить. Его руки все еще обнимали ее, и Кэрол понадобилась вся сила воли, чтобы терпеть их на теле и не вырываться.

Он разжал объятия, словно почувствовав, что они ей неприятны. Ее рука осталась лежать на его груди, и он нежно накрыл ее пальцы своими.

— Ничего, не стоит извиняться. И так бывает, — шепнул он. — Сейчас я уеду. — Он шагнул назад, все еще не отпуская ее руку.

Кэрол закрыла глаза.

— Меня изнасиловали, — наконец с трудом сказала она.

Слова будто повисли между ними в воздухе. Его пальцы не дрогнули. Она открыла глаза, ожидая увидеть гнев, сочувствие или жадный интерес, но прочла на его лице лишь участие. Их взгляды встретились, и он осторожно сказал:

— Тогда ты проявила невероятную смелость, поехав со мной ночью. Спасибо тебе за доверие.

Слова застигли Кэрол врасплох. Она и вообразить не могла, что найдется мужчина, способный так отреагировать на подобное сообщение.

— Не знаю, как насчет смелости, — ответила она, — но не думаю, что поступила с тобой честно.

Он тряхнул головой, и в его густых волосах искрами блеснули отсветы уличных огней.

— Не ругай себя, не надо. После того что случилось, ты в первый раз куда-то поехала с мужчиной?

Кэрол кивнула:

— С незнакомым — в первый. — Она вздохнула, тяжело и прерывисто. — Семь месяцев прошло, а я все равно каждую ту минуту помню ярче, чем события сегодняшнего дня.

— Тогда тебе нужно гордиться собой. Я бы никогда не догадался, как тебе тяжело. — Джонатан улыбнулся, глядя на нее с высоты своего роста. — Ну что ж, спокойной ночи. — Он отпустил ее руку. — Можно я позвоню тебе?

— Да, я буду рада. — Повинуясь внезапному порыву, она потянулась к нему, чтобы поцеловать. Его губы были сухие и холодные, и он даже не попытался ее обнять. Они стояли, чуть смущенные, и улыбались. — Спокойной ночи, — ласково сказала она.

Сегодня ей повезло. Этот человек не пренебрег ею, как попорченным товаром, не стал возмущаться и говорить о мести, не отшатнулся с плохо скрытым отвращением. Он не выказал жалости или негодования, не поинтересовался, как такое могло случиться с женщиной-полицейским. В общем, она впервые после насилия столкнулась с мужской реакцией, не оскорбившей ее достоинство. Ей казалось, что именно так отреагировал бы Тони, если бы не терзался чувством вины.

— Спокойной ночи, Кэрол. — Джонатан потянулся за шлемом. — Я подожду, пока ты войдешь в дом, — сказал он, оседлав могучую машину.

Она открыла калитку и пошла по дорожке, только сейчас обратив внимание, что на верхнем этаже, в прежней спальне хозяев, которую Тони превратил в кабинет, горит свет. Сердце Кэрол екнуло. Она понадеялась, что он не видел маленькой драмы, только что разыгравшейся под его окнами.

*

Тони сидел за письменным столом, уставившись перед собой, и переживал увиденное. Он заметил Кэрол и этого высокого парня по чистой случайности. Хотя умение наблюдать и составляло основу его профессиональной деятельности, обычно он не сидел у окна и не шпионил за соседями. А уж если работал, погруженный в чтение, записи или обдумывание проблемы, требовалось нечто большее, чем рокот мотоцикла, чтобы вывести его из сосредоточенности.

Но в этот раз, когда Джонатан Франс свернул на его улицу, Тони как раз стоял возле эркерного окна и перебирал книги, отыскивая нужную. В этом беда постоянных переездов: как бы тщательно ты ни упаковывал книги, на новом месте они всегда стоят вкривь и вкось.

Так что, когда мотоцикл остановился у калитки, Тони не пребывал в привычном состоянии отрешенности от окружающей действительности. Он взглянул в окно и увидел, как Кэрол сняла шлем и тряхнула светлыми волосами. Его первым побуждением было отойти, не подсматривать, но тут она протянула руку к высокому мужчине, который спрыгнул с мотоцикла, и Тони обнаружил, что не может сдвинуться с места. Он пытался уверить себя, что наблюдает за ними лишь из опасения за Кэрол, и понимал, что это ложь. Чудовищная буря пугавших его самого эмоций клокотала в душе Тони. Вот он и смотрел, как она уклонилась от первого поцелуя, смотрел, как мужчина отступил на шаг, они обменялись несколькими фразами, и Кэрол неожиданно потянулась к нему.

Корчась от стыда, Тони неодобрительно фыркнул и шагнул в тень, когда Кэрол пошла к дому. Потом рухнул в кресло и сидел, закрыв лицо ладонями. Через какое-то время поднял голову и сморгнул непрошеные слезы.

Он ревновал так, что чувствовал в горле вкус ревности, горький, как желчь. Он любил Кэрол, любил уже давно, но теперь, похоже, возникшую между ними пропасть преодолеть уже невозможно.

Он старался как мог, но Кэрол выбрала собственную дорогу к спасению. И на этой дороге ему не было места.

***

Создавалось впечатление, что воздух в офисе вибрирует от тревожного ожидания и негромкого гула разговоров — детективы гадали, для чего старший инспектор Джордан собрала их вместе.

— Мне все равно, зачем мы здесь, лишь бы не беседовать под дождем со шлюхами, — сердился Сэм Ивенс. — С ними общаться — все равно что с деревянными обезьянками фэн-шуй: не вижу зла, не слышу зла, не говорю о зле.

— От Джордан с ее сумасшедшими идеями вечно не знаешь, чего ожидать, — сообщил Кевин.

— А они работают? — поинтересовался Ивенс. — Ее нестандартные идеи?

Кевин смахнул с брюк пылинки, видимые только ему одному, и ответил:

— Она заставляет их работать. Порой она выдавала идеи, которые даже Тони Хилл считал «негабаритными». А потом она оказывалась в выигрыше.

— Да, но после того, что с ней случилось… Может, она потеряла уверенность в себе и боится рисковать, — предположил Ивенс.

— Я бы не стал на это рассчитывать, — буркнул Кевин.

Ивенс поморщился. Его ночные набеги на столы коллег не добавили ему информации о Кэрол Джордан. Как видно, она мало доверяла бумаге, а еще меньше компьютеру. Для достижения своих целей ему требовалось понять ход ее мыслей, но у него никак не получалось. Пока он ухитрялся следить за Хартом, не ставя ее в известность. Он рассчитывал, что Брэндон при случае сообщит Джордан о его подозрениях — это будет славный щелчок ей по носу. Эх, посмотреть бы тогда ее физиономию!..

Шум в офисе усилился. Он оглянулся и увидел, что Кэрол, здороваясь, пробирается сквозь плотные ряды сотрудников. За ней шел Дон Меррик. Кевин обратил внимание, что она выглядит лучше, чем в последние недели: глаза блестят, кожа посвежела.

Кэрол остановилась возле доски с фотографиями Сэнди Фостер и Джеки Майалл, вгляделась в их лица, поклялась про себя отыскать убийцу, потом повернулась к коллегам. Она приехала на работу к семи утра, долго обдумывала детали предстоящей операции, пытаясь избавиться от собственных страхов, но до сих пор чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Расставшись с Джонатаном, она тут же легла спать и проснулась в шесть часов от звонка будильника. Это была первая за долгие месяцы ночь без кошмаров и сбившихся простыней. И почти без спиртного. Три бокала вина в ресторане не шли в расчет, если вспомнить ее аппетиты в последнее время. Кэрол не тешила себя мыслью, что скоро все наладится, однако решила, что начало этому уже положено.

— Доброе утро, — бодро приветствовала она коллег. — Хочу поблагодарить всех за упорную работу. Никто не виноват, что она почти не принесла результатов. Мы имеем дело с умным и осторожным убийцей, поэтому нам и не удается пока добиться успеха. Настала пора сменить тактику.

Послышались возгласы одобрения, сотрудники ее группы дружно закивали. Она прогнала свои сомнения и страхи и сообщила:

— Нам предстоит весьма рискованная операция, всем придется выложиться по полной, но я не сомневаюсь, что операция сдвинет дело с мертвой точки и мы наконец добьемся успеха.

Кэрол открыла папку, которую принесла с собой, достала фотографии четырех жертв Дерека Тайлера и прикрепила их к доске.

— Как вы знаете, в СМИ активно обсуждается возможная связь между двумя последними убийствами и серией двухлетней давности. Вина Дерека Тайлера несомненна, но ясно и другое: человек, ответственный за два последних преступления, взял за образец убийства Тайлера. Гадать о причинах бессмысленно, приходится признать, что это действительно так. Что это нам дает? Представление о типе женщин, который выбирает убийца. У них короткие светлые волосы, все они стройные, примерно одинакового роста и сложения. — Кэрол обвела глазами присутствующих. — Вот почему мы решили провести агентурную операцию, чтобы спровоцировать убийцу. Одной из наших коллег придется сыграть роль наживки, подсадной утки. — Поднявшийся шум едва не заглушил слова Кэрол, и она продолжила уже громче: — Первая часть плана осуществлена вчера начальником полиции в ходе брифинга. Его комментарии по делу были составлены на основе рекомендаций доктора Хилла и предназначены для того, чтобы подтолкнуть преступника к активным действиям. — Она посмотрела на Полу, та встала. — Тем, кто не знает, представляю: это констебль Пола Макинтайр. Ей поручается это ответственное задание.

Пола весело улыбнулась коллегам. У Кэрол защемило сердце. Она не забыла это чувство энтузиазма и слишком хорошо помнила, что потом произошло. Ей было невыносимо думать, что кому-то еще, может быть, предстоит пройти через ее ад. Но сейчас она лично проследит, чтобы у Полы было надежное прикрытие — то, без чего самой ей пришлось обходиться.

Почувствовав радостное возбуждение сотрудников, вызванное сообщением, что в ходе расследования наконец-то наметится перелом, она немедленно постаралась погасить его:

— Повторяю: операция крайне рискованная. На территории придется дежурить большому количеству полицейских в штатском, чтобы обеспечить безопасность нашего агента — это главное условие успеха. В случае угрозы для жизни Полы операция прекращается. Я хочу, чтобы вы это накрепко запомнили. — Она взглянула на Полу. — А сейчас нам нужно добиться, чтобы Пола выглядела соответственно ее роли.

— Эй, Пола, ты только смотри не увлекайся там! — выкрикнул Кевин.

— Сержант Мэтьюз, приберегите свой подростковый юмор для другого случая, — устало отмахнулась Кэрол. — Сержант Шилдз, прошу вас поехать с Полой в Манчестер, в секс-шоп, и выбрать там подходящую одежду. У местных покупать не стоит, чтобы не засветиться. Сегодня вечером при полной страховке мы выпустим Полу на улицу. Дон, доложите о технической стороне операции.

Меррик шагнул вперед:

— Пола получит портативную рацию. Будут установлены дополнительные камеры видеонаблюдения в незаметных местах по главной улице в Темпл-Филдз и внизу Кэмпион-бульвара. Одна группа — в машине наблюдения, на улице — наши люди в штатском. Мы будем поддерживать непрерывный радиоконтакт с Полой и постараемся, чтобы ребята в других машинах постоянно были в курсе происходящего.

Снова заговорила Кэрол:

— Еще раз напоминаю: самое главное — безопасность Полы. Весь риск падает на нее. Она должна быть уверена, что все мы будем ей помогать. В шесть состоится короткое совещание. Тех, кто занят текущими делами, и группу, обслуживающую систему ХОЛМС,[3]HOLMES (Home Office Large Major Enquiry System) — Центральная справочная система МВД Великобритании.
прошу вернуться к работе. Остальные свободны до шести часов. Инспектор Меррик сообщит каждому о его месте в операции. — Кэрол обвела присутствующих напряженным взглядом. — Возможно, это наш единственный шанс схватить негодяя, прежде чем он совершит новое убийство. Я рассчитываю на вас.

Она не стала ждать вопросов или комментариев. Все, что ей нужно знать, передаст Меррик, глаза и уши Кэрол среди тридцати с лишним членов команды. Она постаралась добраться до своего кабинета прежде, чем улетучится ее уверенность в успехе.

Не успела Кэрол укрыться за опущенными жалюзи, как в дверь постучали.

Если опять этот проклятый Брэндон, я просто закричу, мелькнула у нее мысль.

— Войдите, — смиренно пригласила она.

Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и показалось лицо Джонатана Франса.

— У тебя найдется минутка?

Вспыхнув от удивления, Кэрол ответила:

— Да. Заходи.

Он тихо прикрыл за собой дверь.

— Вот уж не ожидала увидеть тебя так скоро, — пробормотала она. — У тебя уже готовы результаты?

— Нет, — сказал он, — еще нет. — Он извлек из кармана куртки пластиковый пакет. Кэрол разглядела товарный знак местного книжного магазина. — Я подумал, что это тебя заинтересует.

Кэрол с любопытством взяла пакет, достала книгу Элис Сиболд «Счастливая» и озадаченно подняла глаза на Джонатана.

— Воспоминания о пережитом ею самой насилии, — объяснил Джонатан. — Не хочу быть бестактным, но мне кажется, что книга тебе поможет. — Он неуверенно улыбнулся. — В ней нет ни пошлости, ни сентиментальности, ни сенсаций, а написана очень неплохо.

— Ты читал? — спросила Кэрол. На самом деле ее это не очень интересовало, просто нужно было заполнить неловкое молчание.

— Только не говори моим коллегам-геологам. — Он вновь улыбнулся. — Моя сестра — чиновник от искусства — всегда подсовывает мне новинки. Я люблю книги, заставляющие думать.

Кэрол перевернула книгу, прочла аннотацию на суперобложке и поблагодарила:

— Спасибо. Я обязательно прочту.

— Не за что. — Он попятился к двери. — Ну, я ухожу. Нам обоим надо работать. Позвони мне, ладно?

Тронутая больше, чем могла позволить себе выразить, Кэрол кивнула:

— Позвоню.

— А я сообщу о результатах по фотографии. — Он еще раз улыбнулся и вышел.

Кэрол долго смотрела на дверь, пытаясь разобраться в своих чувствах. Джонатан — замечательный, добрый человек, в его отношении к ней нет и малейшего намека на покровительственный тон. Ей нравится его общество, он очень привлекательный мужчина, почему же она так равнодушна? Может быть, она просто не готова или он не тот, кто ей нужен?

Стук в дверь прервал ее раздумья.

— Войдите, — со вздохом разрешила она.

В дверях показался Сэм Ивенс с бесстрастным лицом.

— Можно с вами поговорить? — спросил он.

Она показала рукой на стул:

— Прошу.

Он сел, приняв уверенную и небрежную позу.

— Я подумал, что лучше сам сообщу вам, до того как вам скажет об этом мистер Брэндон, — начал он.

Кэрол нахмурилась:

— Сэм, вы о чем?

— Об Эйдене Харте.

— Не понимаю. Я что-то пропустила?

— Я знаю, что вы исключили Эйдена Харта из числа подозреваемых, потому что у него твердое алиби, но у меня возникли кое-какие сомнения, и я решил проследить за ним. — Ивенс встретился с Кэрол взглядом и скривил губы в подобии извиняющейся улыбки. — В свое свободное время.

— Что? — недоверчиво переспросила Кэрол.

— Когда я беседовал с ним, у меня появилось ощущение, что он не так чист, как казалось. И оказался прав, — добавил он. — Харт испытывает неодолимое пристрастие к ночным феям. Наведывается к ним два-три раза в неделю.

Кэрол с изумлением смотрела на него, не зная, как реагировать на его слова. Она убить его была готова за самовольные действия, однако и сомнений в ее душе было достаточно: не слишком ли быстро она сбросила Харта со счетов? Неужели утратила чутье? Она нетерпеливо отбросила в сторону эти мысли.

— При чем тут мистер Брэндон? — спросила она.

Ивенс пожал плечами:

— Он увидел, как я забиваю в компьютер результаты наблюдения, и спросил, почему я веду слежку за доктором Хартом. Вот мне и пришлось ему объяснить.

У Кэрол похолодело все внутри.

— Вы сообщили начальнику полиции, что продолжаете линию расследования, которую я прекратила? — спросила она сухо и строго.

Он попытался вывернуться:

— Я представил дело не так. Не совсем так.

Вот ублюдок! — выругалась она про себя. А в голове эхом отдалось страшное слово — предательство. Она с трудом выдавливала из себя слова.

— Представьте мне полный отчет о ваших действиях, — приказала она. — Чтобы через час он лежал на моем столе. Я не допущу впредь ничего подобного. Здесь вам не Дикий Запад, а вы не героический шериф. Вы или работаете в команде, или не работаете вообще! Если бы вы хоть раз обмолвились о ваших сомнениях, я бы, может, не стала снимать Харта с крючка. Я не потерплю в своей группе никаких самовольных действий. Считайте это предупреждением, констебль Ивенс. А теперь вон с глаз моих!

Он встал и вышел с гордо поднятой головой. Кэрол не видела улыбки, приподнявшей уголки его губ.

***

Неяркое солнце пробилось сквозь серую дымку и озарило бледными лучами улицы в Темпл-Филдз. В других частях города кипела жизнь, а здесь в десять утра будничного дня было безлюдно. Те, кто тут жил, ушли на работу, а те, кто тут работал, пытались прийти в себя после минувшей ночи. Лишь мужчина в деловом костюме быстро шел вдоль канала с бультерьером на поводке, полы его плаща развевались в такт шагам. Две женщины в джинсах и кожаных пиджаках гуляли под ручку, окутанные коконом чопорного самодовольства. А Тони Хилл стоял на углу, листая справочник «Брэдфилд от А до Я» и что-то записывая на клочке бумаги.

Надо было сделать это дома, с досадой думал он, пытаясь выстроить логическую последовательность, следуя которой он собирался посетить шесть адресов, — он наметил их, когда в его голове впервые вырисовался план действий Дерека Тайлера и его имитатора. Тони просматривал страницы, отыскивал места преступлений и старался запечатлеть их на мысленной карте района в надежде, что таким образом он сумеет почувствовать, каким видит свой мир преступник. Ведь тот выбирал жертв, следуя определенному принципу. Можно предположить, что территория, где он убивал, была ему знакома, он держал ее в памяти. Каждый человек обладает собственной топографией того клочка города, который считает своим. Этот район исчерчен его личными маршрутами, ограничен его надобностями.

Поглощенный собственными делами, он может не замечать некоторые части города прямо у себя под носом. У имитатора Тайлера тоже наверняка имеется «свой» Темпл-Филдз, и, если Тони сумеет вычислить ареал обитания убийцы, тогда он с большой степенью вероятности сможет понять, что представляет собой этот человек. Или, напротив, каким он быть не может.

В это утро Тони просто необходимо было чем-нибудь заняться. Хотя он знал, что Кэрол предстоит провести важное утреннее совещание по поводу намеченной операции, он не смог себя заставить встретиться с ней и подбодрить. Он плохо спал: перед глазами постоянно всплывали досадные картины — Кэрол снимает шлем, верзила-мотоциклист обнимает ее, Кэрол его целует. Тони злился на себя, даже презирал за такую вспышку чувств и не хотел, чтобы выражение лица выдало его при встрече с Кэрол.

Постепенно в его голове созрел маршрут. Тони ринулся в лабиринт улочек, переулков, пронизывающих окраины Темпл-Филдз. Свернув в очередной переулок, остановился возле двери. Он глядел на угрюмое строение из красного кирпича, пытаясь угадать, за каким окном истекала кровью первая жертва Дерека Тайлера. Согласно материалам следствия, Лорен Маккаферти часто приводила мужчин в свою комнату. Она считала, что там безопасней, чем в автомобилях клиентов, ведь в соседних комнатах находятся жильцы, которые услышат крики о помощи, если возникнет непредвиденная ситуация. Она не подозревала, что встретит убийцу, который не даст ей и рта раскрыть, не то что позвать на помощь.

Тони постоял еще немного, давая волю фантазии, затем направился к следующей точке намеченного маршрута. Через полчаса, обойдя еще четыре места, он остановился возле отеля «Вулпэк».

— Что же в них общего? — тихо проговорил он. — Эти адреса — часть твоих тропинок, невидимых для большинства людей, которые наведываются в Темпл-Филдз выпить или найти партнера для секса. А тебе тут комфортно. Может, ты тут живешь или работаешь? Может, ты доставляешь покупки? Или ты курьер? Почтальон? Места преступлений расположены рядом с оживленными улицами, но не на них. Ты любишь уединенные места, но хочешь, чтобы твоих жертв быстро обнаружили. Ты остаешься возле них, пока они не умрут, а потом уходишь, зная, что они недолго будут одни. Тебе невыносима мысль об их одиночестве?

Он медленно брел по переулку к Беллуитер-стрит, забитой в это время дня покупателями и теми представителями городского дна, которые считали вереницу крытых торговых площадок своими родовыми охотничьими угодьями.

— Нет, не то, — бормотал он. — Тебе наплевать на них. Для тебя они не женщины, а товар одноразового пользования. Ты хочешь, чтобы мы видели трупы, пока они свеженькие, и восхищались твоим искусством. Просто не повезло, что Ди как раз устроила себе выходной и мы не сразу нашли Сэнди. — Его лицо озарилось сияющей улыбкой. — Ты хвастаешься, вот оно что! Тебе невыносимо тяжело скрывать свой талант. Ты тычешь нам в нос свою силу, жаждешь признания, славы, хочешь их получить как можно быстрей.

Тони прошел вниз по Беллуитер-стрит до Вулмаркет, сел на скамью и принялся рассматривать оживленную площадь. Угадать в действиях убийцы скрытый смысл — только первый шаг, но шаг необходимый. Тони должен двинуться глубже, расшифровать этот смысл. Лишь тогда он сможет догадаться, как глубинные мотивации формируют социальное поведение человека, совершившего жестокие преступления. Пока он не справится с этой задачей, Кэрол от него мало толку. Так же как и будущим жертвам убийцы.

— Ты всегда жаждал похвалы. — Тони говорил тихо, чуть шевеля губами. — Но никогда не получал ее столько, сколько хотел, не так ли? Тебя никогда не ценили за то, за что тебе хотелось бы. Ты жаждал власти над обожающей тебя толпой, но никогда не получал ее. Так как же ты зарабатываешь на жизнь? Вероятно, ты выбрал деятельность, позволяющую тебе властвовать над всеми нами. Может быть, тебе по душе вооруженные силы, полиция либо работа в пенитенциарной системе, но, подозреваю, у тебя проблемы с дисциплиной. Так, может, ты охранник? Вышибала в ночном клубе? В Темпл-Филдз их полно. Какие еще бывают занятия, где ты мог бы применять физическую силу? — Он поднял глаза и стал рассматривать широкий ассортимент представителей рода человеческого, спешивших каждый по своим делам. На дальнем конце площади стояла женщина в темно-синей полицейской форме и с полосатым жезлом. — Может, ты сотрудник автоинспекции? — прошептал Тони. — Они тоже хорошо знают улицы.

Он нетерпеливо вскочил. У него не было ощущения, что он хоть немного продвинулся. По какой-то причине мышление этого убийцы казалось ему скользким, как мокрые осенние листья, которые расползаются в руке, до того как успеешь их разглядеть. У него не получалось ухватить главную нить, которая провела бы его через лабиринт. Никогда прежде он не испытывал такого бессилия и не мог понять, почему это происходит теперь, в этом расследовании. Или дело в том, что он чересчур сосредоточился на своей вине и желании как-то обезопасить Кэрол? Или в этом убийце было что-то такое, что ставило его отдельно от других искривленных мозгов, с которыми Тони привык иметь дело?

Он слишком много лет работал с серийными преступниками: насильниками, убийцами, поджигателями и педофилами, чтобы рассматривать их как однородную группу. Некоторые были людьми с высоким интеллектом, другие, вроде Дерека Тайлера, казались не настолько сообразительными, чтобы совершать свои преступления. Кто-то обладал поверхностными социальными навыками, от поведения других у нормальных людей еще за сто шагов вставали волосы дыбом. Одни были почти что рады попасть за решетку и с облегчением сбрасывали тяжелый груз преступлений, другие процветали в лучах славы, которой их упорно одаривала извращенная медиакультура. Но всем им было присуще одно общее качество: их действия несли уникальную печать индивидуального склада ума, и это всегда была дорога, по которой Тони мог путешествовать вместе с ними.

На этот раз все оказалось не так. На этот раз у него ничего не получалось.

***

Секс-шоп с игривым названием «Грешки» прятался на одной из тихих улочек с односторонним движением в обновленной части городского центра Манчестера, в Северном квартале, где вследствие экономической политики лейбористов магазины недорогой готовой одежды постепенно вытеснялись бутиками, ателье и жилыми домами. На улицах с узкими тротуарами теснились дома из красного кирпича, перестроенные викторианские монолиты и творения современной архитектуры. Джен Шилдз уверенно, словно местная, указывала сидевшей за рулем Поле, куда ехать.

— Да ты все тут знаешь! — удивилась Пола, когда, слушая инструкции Джен, одолела трудный перекресток.

— Я много лет делаю в Крафт-Вилидж рождественские покупки, — объяснила Джен. — Приятно дарить людям что-нибудь такое, чего они не могут приобрести в Брэдфилде. К тому же тут есть парочка приличных ресторанов, можно после шопинга расслабиться. — Она показала маленькую платную стоянку, где для них нашлось место.

Поездка через Пеннинские горы прошла спокойно. Джен почти непрерывно обменивалась с кем-то эсэмэсками, вызывавшими у нее приступы веселья. С Полой она не делилась прочитанными шутками. Единственная заинтересовавшая обеих тема касалась Кэрол Джордан — тянет она на своей должности или нет. Из командного духа Пола защищала шефа. Одно дело — усомниться в способностях Кэрол в разговоре с Доном, другое — с Джен Шилдз, человеком со стороны. Убедившись, что Полу не переубедить, Джен махнула рукой и вернулась к своим забавам с мобильным.

На подъезде к «Грешкам» она повернулась к Поле.

— Сейчас оттянемся по полной, — сообщила она. — Ничто так не улучшает настроения, как игра в переодевания.

— Тебе хорошо веселиться, — пробормотала Пола. — Ведь не ты будешь стоять на углу и морозить задницу, да еще общаться с грязными шлюхами.

Джен хихикнула:

— Нет, я буду лишь любоваться этим зрелищем. — И она толкнула дверь.

Интерьер в «Грешках» был не такой шикарный, как в брэдфилдском «Пылающем О». Света меньше, ассортимент не такой богатый. Из-за кассовой стойки на них взглянула женщина лет сорока; разноцветные пряди ее волос с помощью геля были уложены завитками и острыми сталагмитами. Как ни странно, на ней был кардиган буроватых тонов, более уместный на хозяйке магазина трикотажных изделий. Пола заподозрила, что эксцентричная прическа должна была отвлекать внимание от лилового родимого пятна на лице, выглядевшего так, будто по щеке кто-то провел кистью, обмакнув ее в черничный шербет.

Джен огляделась и повела Полу в глубину магазина к стойке с одеждой, порылась среди выставленного товара и вытащила обтягивающее черное мини-платье:

— Эй, крошка, все попадают замертво, когда ты прогуляешься в этом наряде по Рейнбоу-Флеш.

— Не думаю, — высказала сомнение Пола, пытаясь отстоять свою независимость под напором Джен Шилдз. — И вообще для сегодняшнего вечера оно не годится: как я под ним буду рацию носить?

Джен ухмыльнулась с неожиданным для ее ангельского лица злым коварством:

— Констебль, под таким платьем вообще ничего не носят.

Она повесила его на место и еще раз прошлась вдоль стойки. На этот раз ее выбор пал на ярко-красную мини-юбку из искусственной кожи.

— Ну вот, это другое дело. Для Темпл-Филдз — самое то! Дон Меррик захлебнется чаем, когда тебя в ней увидит.

Пола хмыкнула:

— Мы ведь не для Меррика стараемся? — Тем не менее взяла юбку и приложила к бедрам.

— Надень, — посоветовала Джен. — Я должна оценить, как она на тебе смотрится. Самой ведь трудно судить.

Пола устремила на нее ледяной взгляд.

— По-моему, это лишнее, — заявила она, заподозрив в словах Джен неприятный подтекст. Потом сняла с вешалки серебристый топик с люрексом. — Смотри, он идеально подходит к юбке.

Джен насмешливо вскинула брови:

— Констебль Макинтайр, главное, что все это идеально подходит тебе!

От бесстыдно заигрывающей интонации Пола вспыхнула. Ей показалось, что в голосе Джен прозвучала нотка искреннего восхищения, и в голове Полы промелькнула непрошеная мысль: а что, если бы им как-нибудь вместе провести свободный вечер?

— Я всегда серьезно подхожу к выполнению поставленной задачи, — отрезала она, подавив в зародыше фривольные мысли. Первая заповедь копа — не трахайся на работе: это всегда оборачивается неприятностями. Кроме того, Джен Шилдз — не ее тип. Вот если бы Кэрол Джордан… Пола отвернулась, коря себя за то, что почти забыла, для чего они сюда приехали.

— Ты у нас молодец, кто спорит? Но когда все закончится, может, ты устроишь небольшой показ модной коллекции? Специально для меня? — Джен исходила нежностью, теплое дыхание щекотало шею Полы.

— Честное слово, Джен, ты такая же приставучая, как все мужики, — устало отмахнулась Пола.

— Поверь мне, Пола, я лучше, чем любой из них. — Джен положила ей руку на плечо и улыбнулась, заметив, как поморщилась коллега. — Примерочные вон там. — Она кивнула на занавешенные кабинки за стойками с одеждой и посторонилась, позволив Поле пройти, не касаясь ее.

Через две минуты Пола уже разглядывала себя в зеркале. Господи помилуй! Да ведь ее не узнают даже лучшие подруги! А если она наложит макияж и нацепит соответствующие туфли… Тогда ее не узнает родная мама. Пола была обескуражена: значит, можно превратиться в другого человека, всего только сменив одежду? По телу побежали мурашки от недобрых предчувствий, она поскорей сняла яркие тряпки и с радостью натянула черные джинсы и белую рубашку, став прежней Полой. Дернув в сторону занавеску, она подняла покупки над головой:

— Годится.

Джен протянула ей куртку-бомбер из того же материала, что и юбка.

— Вот, для комплекта, — сказала она. — Сегодня вечером обещали собачий холод.

Пола с сомнением взглянула на куртку военного образца с многочисленными накладками и карманчиками:

— Джеки и Сэнди ходили без курток. По сценарию я должна выглядеть максимально похожей на них. Вот что мне действительно нужно, так это туфли на шпильке типа «трахни меня».

— Куртка тоже понадобится, — настаивала Джен, — спрятать рацию, а она не очень маленькая, и проводок к микрофону — он пройдет по спине.

— Ты права, об этом я не подумала. — Пола отнесла покупки к кассе и вынула кредитную карточку. Как хорошо, что никто из тех, с чьим мнением она считается, не увидит ее финансовый отчет за этот месяц.

— Боже, какие жуткие штуки! — поразилась Джен, с любопытством глядя на витрину с наручниками и прочими обездвиживающими приспособлениями.

— На любой вкус! — с гордостью заявила продавщица.

Джен смерила ее холодным взглядом:

— Что ж, о вкусах не спорят. — Она пошла к двери. — Пола, я жду тебя на улице.

Когда Пола вышла из секс-шопа, Джен стояла, прислонившись к стене, и сворачивала сигарету.

— Не знала, что ты куришь, — удивилась Пола.

— Только когда на душе кошки скребут, — ответила Джен.

— А я думала, ты душишь своих кошек смехом. Ты же всегда такая веселая!

Джен лизнула бумажку и ловко завершила работу:

— Тебе так кажется? Попала пальцем в небо, Пола. В том-то и дело, что не всегда. — Выражение ее лица не изменилось, но голос звучал непривычно мягко и взволнованно. — Сегодня вечером тебе предстоит опасная работа. Пожалуй, самая страшная для копа.

Пола вздохнула:

— Спасибо за заботу, конечно. Я пытаюсь себя убедить, что бояться нечего — все вы меня подстрахуете.

Улыбка Джен выглядела натянутой.

— Подстрахуем, не сомневайся, однако бывают моменты, Пола, когда разумней бояться. И сегодняшний вечер — один из них.

***

День двигался к вечеру под тревожное тиканье часов. В комнате дежурных офицеров на столах зиккуратами высились стопки бумаг, которые Кэрол могла бы бегло проглядеть и сама, но для этого существовали другие сотрудники. Референты, читающие всевозможные сообщения и заявления, в обязанности которых входило заполнять формуляры по фактам, заслуживающим внимания; детективы, работающие по поступившим к ним материалам и выдающие на-гора новые бумаги для референтов; Дон Меррик, который обобщал самое важное, о чем она должна знать. Объем материалов по делу приводил Кэрол в ужас. Правда, пока, как ни печально, от них не было ровно никакого толка.

Секретная операция подкрадывалась к ней, будто лиса к цыпленку. Любая ее подробность оживляла приглушенные воспоминания о собственном загубленном задании. А тут еще и Сэм Ивенс! Кэрол не могла понять, то ли он обычный честолюбец, то ли намеренно пытается копать под нее. В любом случае он, пожалуй, заронил у Брэндона сомнения в самый неподходящий момент.

Кэрол не хотелось, чтобы босс гадал, не повлияет ли ее печальный опыт на сегодняшнюю операцию. Кэрол старалась гнать от себя эти мысли, но не получалось. И она сдалась. Раз уж она не в силах избавиться от своего прошлого, тогда, может, ей нужно попытаться противостоять ему и смело взглянуть правде в глаза. Она взяла со стола книгу, которую принес Джонатан, и осторожно открыла. Кэрол никогда не была большой любительницей чтения, разве что изучала специальную литературу, а после насилия умышленно избегала заглядывать в разные брошюрки типа «Помоги себе сам». Несмотря на предубеждение, Кэрол увлеклась сюжетом, который, разумеется, не совпадал с ее страшным личным опытом, однако книга будто разговаривала с ней о том, о чем ни с кем на свете Кэрол говорить бы не стала.

На сороковой странице она отложила книжку. Руки дрожали, в глазах стояли слезы. Душа жаждала спиртного, но Кэрол решила не поддаваться искушению. Впервые за долгие месяцы она поняла, что теперь уж точно выживет, и нет сомнений, что новая Кэрол Джордан справится со своей проблемой. Она будет совсем другой, но снова сама собой. Обожженной, но не сгоревшей. Надтреснутой, но не разбитой. Она пожалела, что рядом сейчас нет Тони, и не оттого, что хотелось поговорить об этом, а потому что знала: он увидит в ней перемену и, возможно, почувствует начало ее освобождения от прошлого.

Словно в ответ на ее мысли раздался стук в дверь.

— Войдите! — Быстрым движением она спрятала книгу под бумаги.

Но это был не Тони. Вернулся Джонатан Франс с папкой под мышкой.

— Второй раз за день — это многовато, — проговорила Кэрол. — Пойдут разговоры. — Она сама себе удивлялась: его неожиданный приход очень ее обрадовал.

Он сел, откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.

— Как бы мне ни нравилось твое общество, этот визит чисто деловой, — сообщил он. — У меня появились для вас новости. — Он был доволен собой и напомнил Кэрол ретривера, несущего хозяину намокшую под дождем газету.

Кэрол заинтересовалась. Она уже не думала о своих чувствах к нему, сейчас в ней заговорил профессионал:

— Ты определил местность?

Он кивнул:

— Увидев фотографию, я почти сразу догадался, где она сделана. В общих чертах, разумеется. А когда пропустил снимок через программу, уверился окончательно. — Он открыл папку и извлек две распечатки — увеличенные фрагменты скальной породы.

Кэрол непонимающе уставилась на них. На ее взгляд, там были запечатлены обычные камни, серые, чуть красноватые, а по ним бледно-серые вкрапления, чуть мельче или крупней.

— Ну и что это? — спросила она и тут же пожалела об этом. Уж ей ли не знать, каково общаться со специалистами, приглашенными на роль экспертов! Сейчас он прочитает ей лекцию — коротенько, минут на сорок, причем каждое третье слово окажется ей совершенно неведомым.

— Это строматолиты, — с волнением сообщил Джонатан, — одна из неразгаданных загадок девонского периода. Проще говоря, это плотные слоистые образования в толщах известняков и доломитов. Насчет того, как они возникли и что собой представляют, мнения расходятся. Видишь, как эта структура похожа на структуру кораллового рифа? Некоторые геологи считают, что это копившиеся тысячи лет результаты деятельности древних спонгиоподобных, то есть губок, которые называются строматопороиды. Это основной строительный материал рифов. Вода заполняла полости и щели, и под давлением формировались строматолиты. Другие полагают, что строматолитообразователями были миксомицеты — бесхлорофильные грибообразные организмы. Третьи думают, что образование строматолитов связано с жизнедеятельностью колоний нитчатых цианобактерий — их еще называют синезелеными водорослями. — Он усмехнулся. — А сторонники теории о божественном происхождении всего сущего считают, что строматолиты поднялись из глубин океана во время Ноева потопа.

— Все это увлекательно, но… — Кэрол постаралась придать своему лицу заинтересованно-вопросительное выражение.

— Понятно-понятно: ближе к делу, ты об этом? — с сожалением проговорил Джонатан. — О'кей. Такие образования имеются в известняках в Национальном парке «Пик Дистрикт», в Северной Англии. Обычно они не встречаются поодиночке. Еще есть несколько мест в Уайт-Пик — скалолазы вроде меня изучили там каждый дюйм. Увидев увеличенные снимки, я подумал, что могу назвать конкретное место, но все же решил проверить. Поэтому поехал туда, после того как вышел от тебя. И оказался прав. Это часть известнякового рифа неподалеку от Чидейл.

Кэрол не сумела скрыть восторга:

— Ты определил место? Ты уверен?

Джонатан кивнул:

— Это вполне характерный…

Не успел он закончить фразу, как открылась дверь, вошел Тони и сразу заговорил, не обратив внимания на то, что Кэрол не одна:

— Я думаю, что он работает в Темпл-Филдз, в одном из клубов или баров. Скорее всего, охранником или вышибалой.

— Тони, — остановила его Кэрол и предостерегающе кивнула на Джонатана — тот был почти не виден за открытой дверью.

— Ох, извините! Я не заметил. Зайду позже, — сказал Тони довольно приветливо, однако все его оживление как рукой сняло.

Он что-то видел накануне вечером, догадалась Кэрол. Но уж она-то его знает: он и намеком себя не выдаст, по крайней мере не здесь и не сейчас. Возможно, и никогда, учитывая умение Тони избегать напряженных ситуаций.

— Ты нисколько не помешал, — заторопилась она. — Входи, пожалуйста. Это доктор Джонатан Франс. Геолог. Джонатан, это доктор Тони Хилл. — Джонатан встал со стула — он оказался на голову выше Тони — и пожал протянутую руку. — Тони — психолог-клиницист. Мы очень часто работаем вместе.

— Так вы геолог, — протянул Тони, отошел подальше от Джонатана и примостился на углу письменного стола. Кэрол заподозрила, что он поступил так намеренно, демонстрируя их союз и отводя таким образом Джонатану роль третьего лишнего. — Должно быть, приятно иметь дело с объектами, которые веками стоят на месте, а если перемещаются, то со скоростью, не заметной глазу. На такой работе не запыхаешься.

Джонатан вернулся на свой стул:

— Вот только она гонит меня из дома.

Тони улыбнулся:

— Мои пациенты похоже говорят о своем психическом состоянии.

Джонатан казался слегка озадаченным, будто не был уверен, подкалывают его или нет.

— Только не те, что страдают агорафобией, вероятно, — возразил он.

Тони обдумал возражение, но, прежде чем успел сказать еще что-нибудь язвительное, вмешалась Кэрол:

— Джонатан определил место, где был сфотографирован Тим Голдинг.

Тони немедленно забыл о личных обидах.

— Правда? — спросил он заинтересованно. — Расскажите подробнее.

— Я как раз объяснял, когда вы вошли, что на заднем плане снимка имеются весьма характерные геологические образования. Строматолиты, известняковые скалы. Я не раз там бывал и их осматривал.

— Что за место? — спросил Тони. — Люди там бывают?

Джонатан извлек из папки и положил на стол еще один листок:

— Я сделал фотокопию карты данного участка. — Он нагнулся и стал водить пальцем по карте, иллюстрируя свои слова. — Вот долина Чидейл, ее промыла в песчанике река Уай. — Он показал на карте извилистую ленту. — Как видите, по долине идет пешеходная тропа. Это довольно популярный маршрут, так что администрация Национального парка даже установила что-то вроде каменных ступеней, чтобы было удобней ходить в тех местах, где река после дождя выходит из берегов и заливает тропу. — Он ткнул в карту длинным пальцем. — А вот это — долина Суиндейл. Вход в нее очень узкий — легко не заметить, зато потом, когда пройдешь через узкую горловину, долина становится шире и поднимается вверх примерно на четверть мили. Там нет пешеходной тропы, и я готов поспорить, что девяносто девять человек из ста даже не подозревают о существовании этого местечка.

— Там и находится этот строма… как его там? — спросил Тони, внимательно разглядывая карту.

— Да, примерно в середине долины, с левой стороны.

— Значит, место весьма уединенное? Люди туда на пикники не ходят?

Джонатан покачал головой:

— Нет, разве что вам нравятся грязь, колючие кусты ежевики и отсутствие красот. В этом-то и особенность парка «Пик Дистрикт»: там масса укромных мест. На Троицын день туда съезжается не меньше четверти миллиона человек и все-таки каждый может найти возможность уединиться.

— Но кто-то же заглядывает в Суиндейл? — поинтересовалась Кэрол.

— Геологи, профессионалы и любители. Как-то я видел там троих альпинистов, хотя это не самое лучшее для них место, по соседству есть скалы поинтересней. Пожалуй, и все. Как я сказал, красот там особых нет.

— Значит, тот, кто привез туда Тима Голдинга, мог быть вполне уверен, что его не спугнут, — рассуждал Тони, — стало быть, хорошо знал долину. — Он поднял глаза. — Насколько близко туда можно подъехать на машине?

— Парковка примерно в миле, у старой станции «Миллерс-Дейл».

— Нелегкое дело — добраться до долины, если жертва сопротивляется, — тихо сказал Тони. — А вы можете сказать, в какое время дня сделан снимок?

Джонатан достал из папки копию фотографии:

— Это зависит от времени года. Когда пропал мальчик?

— Во вторую неделю августа, — ответила Кэрол, не заглядывая в записи.

Джонатан всмотрелся в фотографию:

— Эта часть долины обращена на восток. Солнцу требуется время, чтобы осветить скалы, оно должно подняться довольно высоко. Я полагаю, около девяти или десяти утра.

Тони порывисто вскочил и отвернулся, сжав голову ладонями, словно внезапно его настиг приступ головной боли.

— Кэрол, возьми группу экспертов-криминалистов и поезжай. Ищите могилу. Может, даже две.

— Ты думаешь, Гай тоже может там быть?

Тони уронил руки:

— Да. Очень высока вероятность, что Тима и Гая похитил один и тот же преступник. Мы оба это понимаем. У него хватило наглости выставить фото второго мальчика в Сети, на мой взгляд, именно потому, что он уже совершил в той долине убийство и оно сошло ему с рук.

Кэрол, взглянув на Джонатана, уловила на его лице смятение и растерянность. Она давно забыла, какое впечатление оказывают на обычных людей те ужасы, с которыми полицейские имеют дело постоянно. У человека, не участвующего в борьбе со злом изо дня в день, нет защиты от грубой реальности, с которой она и Тони сталкивались чаще, чем хотелось бы.

— Ты торопишься с выводами, — медленно проговорила она, понимая, однако, что Тони прав.

Тони, бледный и подавленный, резко повернулся к Кэрол. Не обращая внимания на Джонатана, уперся кулаками в стол и заглянул ей в глаза:

— Он приехал на парковку на рассвете. Тим почти наверняка был накачан седативными препаратами и потому не сопротивлялся. В таком состоянии он притащил мальчика в Суиндейл. Там сделал свое дело, сфотографировал мальчишку. Что потом? Он не собирался рисковать и идти по людной тропе с изнасилованным ребенком. Он убил его, Кэрол, и где-то там закопал. Мелкая могила под кустами ежевики, про которые рассказывал Джонатан. — Он закрыл глаза и пробормотал что-то неразборчивое.

— Что?

— Я сказал, что теперь ты наконец сможешь привезти мальчика домой.

Долгое молчание. Лицо Джонатана исказилось, как от боли, глаза сузились в щелки, как будто он не желал видеть ужасную картину, которую описал Тони.

Перепугал ты моего эксперта, Тони! — подосадовала про себя Кэрол.

— Пока это только ваше предположение, доктор Хилл. — Она отодвинула кресло и встала. — Джонатан, сегодня мы уже не успеваем в Суиндейл. Темнеет. Но необходимо проверить ваши сведения как можно скорее. Я понимаю, мы и так отняли у вас слишком много времени, но нельзя ли попросить вас съездить завтра в ту долину с кем-нибудь из моих сотрудников и показать им место, где сделан снимок?

— Я… я не знаю, смогу ли. — Его глаза расширились: он все еще переживал услышанные ужасы.

— Вам не нужно присутствовать при наших поисках, — успокаивающе сказала Кэрол. Она подошла к Франсу и положила руку на его плечо. — Главное — приведите туда криминалистов, покажите место, где сфотографирован мальчик, и можете уезжать. Мы не слишком вас задержим.

— А сами вы поедете в Суиндейл? — бесстрастно осведомился Джонатан, но Кэрол почувствовала: ему очень хочется, чтобы она была там с ним рядом.

Ну что ж, не такая уж великая просьба, если учесть, что благодаря ему дело Тима Голдинга сдвинулось с мертвой точки.

— Обещать не могу, — ответила она. — Я веду еще одно серьезное дело. Все зависит от того, как сегодня вечером будут развиваться события. Возможно, мы произведем арест, тогда я понадоблюсь здесь. В противном случае… да, я буду в Суиндейле. Если вы приедете сюда завтра к восьми утра, мы все и решим.

Он кивнул и встал, заключив по ее голосу, что разговор окончен.

— Спасибо, Кэрол, — поблагодарил он.

— Это вам спасибо, Джонатан. С вашей помощью мы совершили первый настоящий прорыв с тех пор, как пропал Тим. Если мы привезем его тело домой, родителям, то это полностью ваша заслуга. — Она похлопала его по руке. — До завтра.

В дверях Джонатан задержался и со слабой улыбкой проговорил:

— Рад был познакомиться, доктор Хилл.

Тони вежливо кивнул.

— Я уж потерял счет, сколько раз слышал подобную ложь, — буркнул он, когда за геологом закрылась дверь.

Кэрол покачала головой — с нежностью и отчаянием.

— Тебе все-таки пора научиться себя сдерживать и не пугать ни в чем не повинных людей.

— Я всегда получаю удовольствие, когда обращаю в бегство противника.

— Если мы найдем тела, можешь осмотреть место преступления? — спросила Кэрол.

— Если ты считаешь, что это поможет расследованию.

— Спасибо.

Кэрол помолчала, размышляя, стоит ли ей сообщить об имеющихся подозрениях касательно Эйдена Харта. Тони бесцельно побродил по кабинету и снова устроился на уголке стола. При этом он сдвинул стопку бумаг, из-под нее выглянула книга Элис Сиболд. Тони нахмурился, взял ее в руки:

— Ты это читаешь?

— Нет, использую вместо пресс-папье, — огрызнулась она. — Что скажешь о содержании?

Он поднял брови:

— Полагаю, ты найдешь ее полезной.

— Ты читал?

— Кэрол, я прочел, по-моему, все серьезные книги о насилии. — Когда она открыла рот и хотела что-то сказать, он поднял палец, останавливая ее: — Нет, не из-за тебя. По работе.

— Раз ты считаешь, что «Счастливая» могла мне помочь, почему ты не предложил ее мне? — Кэрол понимала, что ведет себя агрессивно, но ей было все равно.

— А ты послушала бы меня? — спросил Тони. — Разве не послала бы куда подальше? Не сказала бы, чтобы я не лез не в свои дела?

— Мне дал ее Джонатан, — глядя ему в глаза, сообщила она. — Он не побоялся, что я его пошлю.

Тони резко откинул голову, словно уклоняясь от надвигающегося удара.

— Ты рассказала Джонатану, — медленно произнес он.

Выбрала самый неподходящий момент, с сожалением подумала Кэрол.

— Да, я рассказала Джонатану.

Тони кивнул:

— Впрочем, так легче. Он посторонний. Никакого багажа воспоминаний. Прости, Кэрол, я ошибся. Если бы я знал, что ты не откажешься, я бы посоветовал тебе «Счастливую». — Внезапно он соскочил со стола. — Ладно, мне пора.

— Ты не придешь на совещание? Не собираешься взглянуть на разработку операции с Полой?

Он покачал головой:

— Какой смысл? Это твои дела, не мои.

— Может, подскажешь что-нибудь, — сказала Кэрол.

— Сегодня ты уже выслушала мое мнение. Я полагаю, что убийца работает в Темпл-Филдз. Он охранник, вышибала, а может, и сотрудник дорожно-транспортной полиции. Больше мне пока нечего тебе предложить. — Он положил ладонь ей на плечо.

Тут же в ее груди вспыхнула паника, тугой кулак выдавил воздух из легких.

— Ты мог бы помочь Поле.

— Не думаю, Кэрол. В данном случае я со своими мозгами тебе не нужен. Это ваши полицейские дела. Нет ничего убедительней, чем опыт. И ни у кого нет более сурового опыта работы внедренного агента, чем у тебя. Ты в самом деле обойдешься без меня.

*

Пола нашла Дона Меррика в столовой управления за кружкой чая. Она села напротив и взглянула на его сумрачное лицо.

— У тебя такой вид, словно ты катал на себе ослика Иа-Иа, — заметила она.

— Я получил письмо от Линди — принес ее адвокат. Она требует развода.

— Господи, не поторопилась ли она?

Меррик тяжело вздохнул:

— Вообще-то она права. Мы оба понимаем, что все прошло. Считается, что мужики — существа сильные и не знают жалости, но, когда дело доходит до разрыва отношений, вы, бабы, дадите нам сто очков вперед.

— Не все, — возразила Пола, вспомнив собственное несчастливое прошлое. Две связи за последние шесть лет, и за обе она цеплялась дольше разумного. На ум пришли строчки из некогда прочитанного стихотворения: любовь — это воздушный змей, который ты не можешь отпустить, пока кто-нибудь не даст тебе взамен другой, лучший… Меррика ей было очень жалко, а вот его жене Пола позавидовала: хорошо тем, кто обладает умением так легко расставаться с прошлым.

Впрочем, Меррик был слишком погружен в собственные горести, чтобы заметить печаль в голосе Полы.

— По крайней мере, если мы узаконим нынешнее положение вещей, я буду иметь возможность встречаться с сыновьями, — пробормотал он. — Если у меня вообще когда-нибудь появится свободное время при такой жизни.

— Если нам повезет сегодня ночью, станет полегче, — сказала Пола, стараясь не думать о том, что это означает лично для нее.

Ее слова попали в цель. Меррик поднял на нее грустные глаза, и в них промелькнула искорка интереса.

— Ты сама-то готова? — спросил он.

Пола покрутила пальцем прядь волос.

— Я чуточку нервничаю, — призналась она.

— С тобой не должно случиться ничего плохого, — заверил ее Меррик.

— Ты думаешь? Но ты ведь пострадал, когда гнался за убийцей-гомосеком, — язвительно заметила Пола.

Этот случай произошел давно, она была тогда стажером, однако отчетливо помнила тюрбан из бинтов на голове Меррика, заработанный, когда его операция по внедрению вышла из-под контроля.

Меррик, казалось, смутился:

— Я сам виноват, подставился. Решил, что справлюсь своими силами, и просчитался. Так что учись на моих ошибках: не рискуй, не полагайся на везение. Если сомневаешься — лучше не делай. Черт с ним, с убийцей. Пусть мы его упустим, лишь бы с тобой все было в порядке.

Его искренне взволнованный голос заставил Полу слегка поежиться:

— Да я за себя не очень беспокоюсь. Я уверена в вашей поддержке. Сам подумай, ведь Джордан, после того как провалилась сама, не оставит меня без надежного прикрытия. В случае чего она даже готова свернуть всю затею, лишь бы я не пострадала.

— Но я ведь вижу: тебя что-то гложет.

— Может, это глупость, — сказала Пола, — но я не уверена, смогу ли убедительно сыграть свою роль. Я боюсь провалить операцию. Не убеждена, что мне хватит воображения.

Меррик нахмурился:

— Что-то я тебя не понимаю.

— Дон, я коп до мозга костей. Я вижу мир в черно-белых красках. У меня нет ни капли сочувствия и понимания, в общем, той хренотени, о которой все время бухтит Тони Хилл. Я не ловлю преступников, подстраиваясь под их мышление. Я ловлю их, потому что они тупые, а я умная. Потому что я на стороне закона, а они нет. И как же может такая женщина, как я, стоять на углу и стараться, чтобы какой-то там гребаный психопат поверил, будто я и в самом деле проститутка? — со злостью выпалила Пола.

Меррик задумался, подыскивая ответ, и сказал:

— Ну, ты ведь оденешься соответственно…

— Да, у меня есть прикид, — уныло согласилась она. — Шилдз знает в этом толк. Но я чувствую себя как ребенок, играющий понарошку. Ты знаешь, как иногда бывает, если идешь куда-нибудь отдыхать. Нацепишь на себя что-то экстравагантное и думаешь, глядя в зеркало: да-а, кто же я сегодня такая?

Меррик посмотрел на нее так, будто она говорила по-гречески.

— Не очень понимаю, о чем ты… — озадаченно сказал он.

— Поверь, так бывает. Когда я надеваю эти шмотки, в моей голове только одна мысль: «Не хочу быть такой». Я не боюсь, что вы меня подведете, мне страшно, что у меня не получится.

*

Кэрол нашла Брэндона в конференц-зале, босс что-то обсуждал с сотрудником из отдела по связям с общественностью. Когда она вошла, он поднял голову и кивнул ей:

— Кэрол, мы как раз говорим про Тима Голдинга и Гая Лефевра. «Брэдфилдз Сан» опубликовала анонс: они планируют напечатать в выходные большую статью на эту тему. — Он вздохнул. — По их тону всякий решит, что мы тут сидим и в носу ковыряем.

Кэрол выдавила улыбку:

— Сэр, пожалуй, я могу вам сообщить кое-какие новости. — Она вкратце пересказала информацию, полученную от Джонатана.

Мрачное лицо Брэндона просияло.

— Это отличная новость, Кэрол! Чья идея насчет геолога?

— Моя, сэр.

Черт возьми! Она не собиралась отказываться от своего пока что единственного достижения.

— Молодец! Обязательно держите меня в курсе. И писак тоже. — Он встал.

— Можно вас еще на пару слов, сэр? — спросила Кэрол, отводя его в сторону.

— Выкладывайте, — с некоторым удивлением произнес Брэндон.

— Как я поняла, констебль Ивенс сообщил вам, что ведет несанкционированную слежку за доктором Эйденом Хартом.

— Да. И должен сказать, мне показалось странным, что вы закрыли данное направление. У вас что — избыток подозреваемых по делу об убийстве проституток? Я знаю, что у Харта работает Тони, но…

— Тони не имеет никакого отношения к моему решению, сэр, — перебила его Кэрол. — Я исключила доктора Харта из разработки, потому что у него алиби на то время, когда, по свидетельству патологоанатома, была убита Сэнди Фостер.

Брэндон развел руками:

— Этого недостаточно, Кэрол. Мы все прекрасно знаем, что точное время смерти определить очень трудно.

— Тем не менее сроки не стыкуются. Харт посадил Фостер в свою машину в половине девятого. Ну ладно, до ее комнаты всего несколько минут езды. Но потом он должен был успеть ее привязать, нанести многочисленные раны, вернуться к машине, проехать через весь город, отыскать место для парковки и войти в ресторан ровно в девять — без единой капли крови на одежде. Это просто невероятно, что бы там ни говорил Сэм Ивенс.

— В таком случае, старший инспектор Джордан, — нахмурился Брэндон, — вам надо учиться держать своих подчиненных в крепкой узде. А теперь, уверен, вам пора готовиться к вечерней операции.

Он вышел. Кэрол терзало жгучее чувство протеста против несправедливости его замечаний. Неужели она ошибалась в Брэндоне? Теперь, когда на него давят и требуют результатов, чем он отличается от тех, кто послал ее в Берлин практически на смерть? Одно она знала точно: когда все закончится, в ее группе обязательно произойдут изменения. А пока ей пришлось усмирить свою гордость и вернуться к работе.

*

Кэрол всей душой понимала разочарование, появившееся на лицах Кевина Мэтьюза и Сэма Ивенса. Сегодня вечером предстоят первые после создания их якобы элитной группы реальные действия, а она отстраняет их от участия и отправляет по домам, спать! Однако, если Тони прав насчет того, что их ждет в Суиндейле, для поездки в долину ей нужны люди, готовые к любому развитию событий. Они не должны пропустить важные улики, оттого что устали и не выспались или, наоборот, чувствуют себя излишне самонадеянно после успешного завершения другой операции.

Вызывая Кевина и Сэма к себе, она знала, что они ожидают от нее какого-нибудь специального задания на сегодняшний вечер. Оба демонстрировали нетерпение, напоминая охотничьих собак, которых вот-вот спустят с поводка. Она постаралась осадить их без обид, но подсластить горькую пилюлю было нечем. Они хотели быть там, в субботнем городе, стоять плечом к плечу с товарищами по группе, а не лежать в постели, отдыхая перед утренней работой, какой бы серьезной она ни была. Когда наступает время активных действий, копы конечно же хотят быть в гуще событий, а сегодня это значит — в Темпл-Филдз.

— Я думал, в операции с подсадной уткой будут задействованы все — ведь чем больше наших выйдет на улицу для страховки, тем лучше! — запротестовал Ивенс, прежде чем она успела приступить к инструктажу.

— Сэм, я не сомневаюсь в вашей готовности сунуть голову в пекло. — Кэрол говорила сухо, подчеркивая нарушение им субординации, и очень старалась, чтобы в голосе не зазвучала личная неприязнь. — Но такого рода решения принимаю я. На мой взгляд, выяснить, что случилось с Тимом Голдингом, не менее важно, чем поймать преступника, убившего Сэнди Фостер и Джеки Майалл.

— Значит, ради попытки найти трупы в Суиндейле вы готовы подвергнуть риску живого человека, вашего коллегу? — Совершенное предательство, по всей видимости, вызвало у Ивенса желание копать под Кэрол и дальше.

Кэрол было необходимо обуздать его наглость здесь и сейчас, прежде чем возникнут проблемы с остальными подчиненными.

— Поверьте мне, детектив-констебль, ваше отсутствие не увеличит риск для Полы Макинтайр ни на йоту. Вы не такой незаменимый, каким себя мните. Вечерняя группа полностью укомплектована, а мне требуется уверенность, что завтрашняя операция будет обеспечена не менее надежно, — отчитала его Кэрол ледяным голосом.

Ивенс смотрел на носки ботинок и что-то бормотал — она была готова счесть это за извинения.

— Шеф, а что завтра за пикник? — спросил Кевин, жалея коллегу и пытаясь погасить раздражение Кэрол.

— Доктор Франс, геолог-эксперт, полагает, что обнаружил место, где была сделана последняя фотография Тима Голдинга. Это труднодоступная часть долины Суиндейл в Дербишире, не очень далеко отсюда. Доктор Хилл считает весьма вероятным, что Тим был убит и захоронен именно там. Так что я посылаю вас не на пикник. Возможно, эта поездка станет первым значительным успехом за последние месяцы. Вы отправитесь туда с бригадой криминалистов и осмотрите долину с соблюдением всех формальностей — как место преступления. Очень важно не упустить ни единой улики, которая могла бы помочь нам узнать, что случилось с Тимом, и найти преступника. Так что мне необходимы для этого сотрудники вашей квалификации.

— Местные ребята знают, что мы приедем на их делянку? — спросил Кевин.

— Да, я переговорила с дербиширским управлением полиции. Стейси сообщит вам детали и имена: с кем связаться в случае чего. — Она встала. — Я понимаю, вы оба разочарованы из-за нынешнего вечера, но я выбрала именно вас, так как уверена: если в Суиндейле что-то есть, то вы это отыщете. Так что хорошенько выспитесь, поезжайте завтра туда и докажите мне, что я права.

Кэрол сумрачно посмотрела им вслед.

Ты теряешь их, думала она, стараясь не впадать в панику, ты не можешь с ними справиться… и они знают почему.

***

Правила изменились. На этот раз они будут другими, потому что так ему сказано. Он не устанавливает правила — всего лишь им следует. Если они меняются, значит, так надо. Его не волнует, что он не знает причины. Да он, наверное, и не поймет ее, даже если услышит. А Голос понимает. Так что все о'кей, даже если на этот раз правила будут другие.

Из-за того, что все будет не так, как раньше, из-за того, что ему придется освоить новые действия, Голос дает ему на подготовку больше времени. Надо затвердить сценарий, последние инструкции. Ему даже велено надеть новую куртку, чтобы выглядеть иначе.

У него есть смутное предчувствие, что эти перемены грозят опасностью. Придется рисковать, и это напугало бы его, если бы Голос не вселял в него уверенность. Вот отчего сегодня вечером он сидит дома, повторяет задание, — чтобы не задумываться потом, когда наступит время действовать, — слушает успокаивающий Голос с мини-диска, который еще раз перечисляет, что нужно делать. Раскурил косяк хорошей дури, которую приберегал на особый случай.

Когда в его мозг падают слова, излучая тепло и покой, он понимает, что был прав, свернув этот косяк. Ведь этот случай и вправду особый, самый крутой в его жизни.

***

Тони сидел в бледном круге света, очерченном лампой под потолком, в своем кабинете в «Брэдфилд Мур». Как и почти весь остальной инвентарь спецгоспиталя, лампа никогда не отличалась эффективностью, а теперь и подавно. Сейчас она функционировала лишь в двух режимах: либо самом ярком, либо слишком тусклом. Впрочем, в данный момент Тони Хилл не только лампу, он ничего вокруг не замечал.

Убийца, бестелесный Голос, который был недоступен его слуху, но мог дергать за нити, управляя другими, по-прежнему ускользал от него, Тони не удавалось его почувствовать. Что представляет собой этот убийца, Тони понимал сейчас не лучше, чем в то первое утро после смерти Сэнди Фостер, когда он разговаривал с Кэрол о насилии, убийстве и власти.

Он пытался еще раз поговорить с Дереком Тайлером, однако тот отказался выйти из палаты. Тогда Тони пришел в палату сам, а Тайлер свернулся в клубок и лежал на кровати лицом к стене — поза более чем недвусмысленная. Так что Тони вернулся в свой кабинет и стал просматривать дело: Кэрол наконец прислала ему файл. Она была права. В отношении вины Дерека Тайлера не было никаких сомнений, разве что у него был близнец с одинаковой ДНК. Но в деле не упоминалось, что у Тайлера вообще есть братья или сестры, не говоря уж о брате-близнеце.

— Зачем тебе это нужно? — спросил Тони, откинувшись на спинку стула и глядя в потолок. — Зачем ты подражаешь чужим преступлениям? Что тебе от этого?

Тони уже начинал сомневаться в том, что всегда считал нерушимой аксиомой: в сфере сексуальных преступлений у двух человек никогда не бывает одинаковой реакции на одинаковый стимул. А если в данном случае он столкнулся с исключением, подтверждающим правило?

Как-то раз он участвовал в научной конференции, в которой принимали участие юристы и криминалисты, и приглашенный гость, некий выдающийся автор детективов, произнес на банкете речь. Тони вспомнил, как тот небрежно опирался на кафедру, а валлийский акцент делал его речь невнятной и лишал изюминки. Тони не обладал способностью Кэрол воспроизводить позже речь от первого слова до последнего, но помнил суть, так как она оказалась созвучной его собственным мыслям. Писатель рассказал: читатели часто задают ему вопрос — беспокоит ли его, что кто-нибудь воплотит вымышленные им преступления в реальность? Нет, ответил писатель, эта мысль не нарушает его сон по двум причинам. Во-первых, ничтожно мала вероятность того, что у какого-то индивида окажутся идентичные с героями книги мотивы преступных действий. Во-вторых — если даже произойдет такая невероятная вещь, автор не несет за это ответственности. Человек, совершающий преступление, должен иметь для этого не заимствованные, а собственные основания. Обвинять писателя в преступлении, совершенном убийцей, все равно что обвинять хлебный нож за то, что он проткнул супругу или супруга в разгар домашней ссоры.

Но вдруг ошиблись они оба, писатель и Тони, и точное повторение преступлений не так невероятно, как всегда считали психиатры? Что, если кто-то в городе под впечатлением «подвигов» Дерека Тайлера понял, что единственный для него путь к осуществлению мечты о совершенстве — это действовать, опираясь на свои фантазии, столь точно совпадающие с блистательными выдумками Дерека?

Впрочем, это он лишка хватил. Коллеги засмеют. Тони представил себе ухмылку на лице Эйдена Харта: наконец-то Тони Хилл проиграл вчистую.

Более того, все эти теоретические построения не увязывались с реальной жизнью. Тайлер признался в своих преступлениях, все улики признаны судом неопровержимыми, однако из-за того, что преступник был признан mad and not bad — безумным, но не преступным, — полная история его преступлений не оглашалась на судебных заседаниях. Некоторые детали преступлений не фигурировали в деле, их знал только сам Тайлер, полиция и юристы с обеих сторон да еще те, кто занимался его лечением. Нельзя исключить, думал Тони, что кто-то из профессионалов мог перейти на сторону Зла, но с таким предположением вряд ли согласятся Кэрол или Брэндон.

Да он и сам не верил этому своему выводу. Примерять его к действительности — лишь доказать, что теория его шита белыми нитками.

Тони отодвинул назад стул и, оказавшись за пределами светового круга, уткнулся затылком в книжную полку. Неужели он действительно утратил свое знаменитое чутье? Неужели слишком долго находился вне игры? Неужели теперь он ничем не лучше тех самодовольных идиотов, которые только компрометируют идею профайлинга?

Такая мысль его испугала. Если он потерял единственное, в чем был силен, что же у него осталось? Он не мог утешаться тем, что использовал свои способности для поддержки Кэрол. Не он, а какой-то посторонний парень, который всю жизнь только и делал, что глядел на камни, понял, в чем она нуждается, и действительно помог.

Он предавался грусти еще несколько минут, потом резко выпрямился и громко произнес:

— Слезливая жалость к себе — занятие для слабаков!

Тони вовсе не хотел считать себя слабаком и к тому же понимал, что именно это слезливое чувство подталкивает его к поступкам, которыми он едва ли может гордиться. Вот и от сегодняшней операции полиции он увильнул не оттого, что искренне считал себя неспособным предложить что-то полезное, а из чистой вредности и — одновременно — острого ощущения поражения. Он подвел самого себя. Но, что гораздо страшней, возможно, подвел и Полу Макинтайр. И если Кэрол когда-нибудь сумеет простить ему роль, сыгранную в ее собственном несчастье, то, случись что-нибудь с Полой, этого уж точно не простит никогда.

Тони вскочил со стула и схватил куртку. Какого дьявола он так разнюнился?! Возможно, еще не поздно оградить Полу Макинтайр от надвигающегося на нее кошмара.

*

Кэрол смотрела, как сотрудники выходили друг за другом из конференц-зала, их голоса сливались в приглушенный шум. Для прикрытия Полы на улицы направили более тридцати полицейских — мужчин и женщин. Большинство из них станут неторопливо прогуливаться, пытаясь слиться с постоянными обитателями Темпл-Филдз. Кто-то будет сидеть в автомобилях на подъезде к главной улице, не видя Полу, но поддерживая радиосвязь с машиной наблюдения. Другие разместятся в лабиринте переулков, готовые пресечь всякую попытку к бегству. Сама Кэрол будет сидеть в машине наблюдения вместе с Доном Мерриком, Стейси Чен, Джен Шилдз и парой спецов, глядя на экраны камер видеонаблюдения, покрываясь испариной от волнения, напрягая слух, чтобы расслышать, что передает рация Полы.

Кэрол пыталась убедить себя, что не сомневается в благополучном исходе операции. Людей достаточно. Если копов будет больше, они станут слишком заметны. Важно ничего не менять на улицах. Ведь убийцы, особенно такие, как этот, обычно тонко чувствуют обстановку и могут почуять неладное. Это она узнала от Тони за годы совместной работы. Сейчас он тоже был бы ей полезен. Не то чтобы она не верила в свои организаторские способности, скорее ей требовался иной взгляд на тщательно составленный план, а Тони умел смотреть глазами добычи, а не охотника. Поле предстоит сыграть роль приманки, и Кэрол не хотела, чтобы она оказалась жертвенным агнцем, но в равной степени не хотела, чтобы волк, понюхав воздух, испугался и убежал.

Тони странно себя ведет, решила она. Вспоминая заботу, которой он окружил ее после возвращения в Брэдфилд, она ожидала, что сегодня вечером он не отойдет от нее ни на шаг. А его нет. Видимо, это его специфический способ выражать обиду, не делая упреков вслух.

Из зала вышли последние сотрудники. Кэрол бросила прощальный взгляд на доску, где было наглядно изображено развитие предстоящей операции. Пора идти к Поле, поддержать ее.

Молодого констебля она нашла в своем кабинете вместе с Джен Шилдз. Пола уже переоделась и была готова ехать. Она выглядела до странного жалкой в своем крикливом наряде. На голых ногах, покрывшихся не то от холода, не то от страха гусиной кожей, красовались туфли-шпильки с переплетенными ремешками. Джен нашла их в дешевом ларьке на ярмарке. Лицо Полы скрывал толстый слой косметики: глаза густо подведены черным, губы накрашены ярко-красной помадой — типичная боевая раскраска проститутки. Чувствовала себя Пола ужасно, немногим лучше, чем белая мышь в коробке со змеями.

Кэрол оглядела ее с головы до ног:

— Ради бога, не обижайся, но ты выглядишь как раз по своей роли. По крайней мере, с некоторого удаления. Хотя вблизи кажешься слишком умной и здоровой.

— Спасибо, шеф, — иронически отозвалась Пола.

Кэрол взяла ее за плечо, ощутив под пальцами жесткую и холодную искусственную кожу.

— Мы будем рядом постоянно. В машинах, на улице. Будем наблюдать за тобой. Тебе уже наладили связь?

Пола кивнула, крутанулась на стуле и приподняла на спине бомбер. Переливающийся серебристый топик не доходил до поясницы, но куртка была длиннее и скрывала проводок, который шел от микрофона, помещенного между грудей, по лифчику и вниз по спине к рации, закрепленной чуть ниже пояса юбки. Проводок не стали приклеивать липкой лентой к коже, он висел свободно — иначе мог случайно оторваться, когда она наклонится к сидящему в машине клиенту.

— Когда она стоит или ходит, ничего не заметно. Мы проверяли, — сказала Джен.

— Хорошо, — одобрила Кэрол. — А наушник так и не приспособили?

Пола покачала головой:

— Спецы говорят, невозможно, слишком короткие волосы.

— Не боишься? Ведь мы не сможем говорить с тобой.

Пола пожала плечами:

— Ничего, переживу.

— Если мы примем решение об отмене операции, кто-нибудь из нас пройдет мимо тебя. Остальное тебе ясно? — спросила Кэрол.

Пола уныло кивнула:

— Когда я подцеплю клиента, то зайду с ним за угол и выясню, чего он хочет. Если он обычный любитель клубнички, суну ему в нос свое удостоверение и скажу, чтобы проваливал, пока его не арестовали.

— Все правильно. Сегодня вечером нас не интересуют всякие там садо-мазо. Оставим их для коллег Джен.

— Спасибо, — с сарказмом отозвалась та.

— А если мне попадется клиент, который захочет немножко поиграть наручниками, я пойду с ним.

Кэрол видела, что Пола отчаянно храбрится, но она знала по своему опыту, какие тревожные ожидания терзают молодую женщину. Знала, потому что страшные воспоминания оставались с ней до сих пор.

— Да, — подтвердила она. — Выяснишь, что у него на уме. Хочет ли он пойти к тебе, или у него другие планы. В случае чего мы вмешаемся и либо пугнем, либо задержим. Короче говоря, мы будем постоянно держать ситуацию под контролем, незаметно, чтобы не сорвать операцию, но так, чтобы гарантировать твою безопасность.

Пола чуть приободрилась:

— Ведь все пройдет нормально. Правда?

— Правда, — раздался в дверях мужской голос. Три женщины повернулись и увидели начальника полиции. — Я полностью уверен в вас и в вашей группе, старший инспектор Джордан. Вы в самых надежных руках, констебль Макинтайр. Я уверен, что мы добьемся успеха. Если не сегодня, то очень скоро.

Кэрол заметила, как вздрогнула Пола: видно, ей и в голову не приходило, что операция может затянуться.

— Спасибо, сэр, — поблагодарила Кэрол без энтузиазма.

— Я хотел бы поговорить с вами, старший инспектор Джордан, — сказал Брэндон.

Джен и Пола направились к двери.

— Мы будем ждать вас в конференц-зале, — обернулась Джен, закрывая дверь.

— Как дела, Кэрол? — спросил Брэндон, озабоченно морща лоб.

— Все в порядке, сэр. — Она отвечала отрывисто и сухо. После предыдущих бесед ей уже не верилось в его искреннюю заботу. — Ведь сегодня не я иду на риск.

— Нет, но вам наверняка непросто посылать свою подчиненную на такое задание. После того, что вы…

— Это моя работа, сэр, — перебила его Кэрол. — Если бы я поняла, что мое эмоциональное состояние может помешать операции, я попросила бы вас освободить меня от руководства ею.

Брэндон, казалось, смутился:

— Я не это имел в виду, Кэрол. Я хотел сказать, что эта операция может оживить у вас в памяти непрошеные воспоминания, и я это пойму.

Кэрол с трудом сдержала поднявшуюся в ее душе волну разочарования и гнева:

— Извините, сэр, но воспоминания — это мое личное дело.

Брэндон отвернулся, проглотив упрек:

— Ну как знаете. Тони здесь?

— Нет, сэр. Доктор Хилл считает, он сделал все, что мог, и принятых мною мер достаточно.

Он-то действительно сделал все — в отличие от вас, с горечью подумала Кэрол. Внезапно до нее дошло, что Тони не пришел не потому, что обижен на нее. Возможно, так он хочет показать, что ей больше не нужна его помощь, она справится сама.

Если это правда, он очень сильно ошибается. Давно Кэрол не испытывала такой тревоги, однако она скорее умрет, чем позволит Брэндону это заметить.

— Простите, сэр, но сейчас я должна быть рядом с констеблем Макинтайр, — заявила она, нацепив на лицо дежурную улыбку. — Нам пора начинать.

Брэндон посторонился, пропуская ее вперед.

— Удачи, Кэрол, — сказал он.

Она резко повернулась:

— Сэр, если мы его поймаем, это будет не удача, а хорошая работа полиции.

*

Темпл-Филдз в будничный вечер. Холодный ночной воздух с едкой примесью городских выбросов щекочет горло. Два поколения назад основным компонентом был дым от тысяч угольных топок. Теперь ему на смену пришли выхлопы от тысяч автомобилей и гнилые испарения сотен торговых точек, от бургер-баров до бистро «Боллингер». Яркий неоновый свет превращался на экранах видеонаблюдения в расплывчатые пятна. Четыре камеры, направленные на Полу под разным углом и с разного расстояния, подавали изображения в машину наблюдения, показывая ее на фоне уходящей под гору оживленной улицы, где всякий желающий мог найти удовольствие себе по вкусу. Люди делали покупки в небольшом магазинчике на углу, заходили в пабы, кафе и рестораны. Труженики секса обоего пола и различной сексуальной ориентации стояли на тротуарах, оглушая себя время от времени алкоголем или наркотиками. Автомобили медленно плыли по улицам в поисках то ли места для парковки, то ли развлечений. Люди за рулем не подозревали, что каждый номер записывался еще одним комплектом камер, размещенных на главных путях подъезда к этому месту. Если убийца не проявит себя, каждый из этих автомобилистов окажется под подозрением, подвергнется долгой и тщательной проверке, каждому придется доказывать свою невиновность. Возможно, после этой вечерней операции даст трещину не один брак.

Кэрол Джордан это не волновало. Она знала цену, которую иногда приходится платить за риск, и не испытывала сочувствия к тем, кто рисковал ради продажных утех. Она наблюдала за Полой, не отрывая глаз от экранов. Та застолбила себе место на углу возле мини-карусели. Она быстро обучилась повадкам и стилю поведения, переняв их у других девиц, и теперь, как и остальные, разгуливала взад-вперед — несколько шагов в одну сторону, призывное движение бедром, сумрачный взгляд на поток машин, и назад, на свое место.

Когда Пола заняла эту позицию, на нее обрушилась с бранью проститутка, на чью территорию она вторглась. Быстрый взмах удостоверением обратил бы ее в бегство, но мог все загубить. Так что Пола пошла на сделку, и конкурентка отступила в обмен на бумажку в двадцать фунтов. Не столь уж большая сумма, но Пола присовокупила к ней такие угрозы, что девица ретировалась в боковую улицу без дальнейших возражений. На Кэрол это произвело впечатление: если учесть, что еще совсем недавно Пола нервничала, получится ли у нее войти в образ, сейчас ее действия заслуживали высшей похвалы.

— Отлично сыграла, — одобрила Джен. — И как удачно, что мы вычистили с улиц сутенеров. Еще недавно, проделай она такой трюк, через пять минут к ее горлу был бы приставлен нож. Девицы, конечно, не решаются на такие крутые действия, а вот их сутенеров не надо было бы просить дважды!

— Разве девицы не помогают друг другу? — спросила Стейси, отрываясь от компьютера, — она работала с номерами машин, поступавшими с других камер, — прогоняла их по базам данных Национальной компьютерной службы полиции.

— Бывает, и помогают. Но это же вам не профсоюз, — с иронией ответила Джен.

С точки зрения проституток, вечер нельзя было назвать удачным: клиентов было мало. Правда, еще рано. По словам Джен, после десяти народу прибавится, пик наступит между полуночью и часом ночи. Кэрол уже решила завершить операцию в полночь. Все жертвы убийцы, две или шесть — как считать, — были сняты на улице между шестью и десятью. Этот убийца явно не любит работать в ночную смену.

До половины девятого к Поле так никто и не подошел. Команда в машине наблюдения проследила около дюжины сделок — тихий разговор, и парочка удаляется в темный переулок, — однако ни одна из женщин даже отдаленно не соответствовала типу, облюбованному убийцей, и копы не стали вмешиваться.

Внезапно Джен показала на один из экранов.

— Так-так-так, — пропела она. — Глядите, кто к нам пожаловал.

Подняв воротник и пригнув голову, вниз по улице в сторону Полы шел невысокий мужчина. Это был Тони Хилл. Кэрол приникла к экрану и внимательно следила, как он прошел мимо Полы, даже не взглянув на нее, и свернул в первый же паб. Какого черта он задумал? Сознание Кэрол раздирали противоречивые порывы: одна его половинка хотела выскочить из машины и побежать за Тони, но другая, умная, понимала, что должна сидеть как сидела. Если что-то начнется, ее место здесь, она должна управлять этой опасной игрой, а не бегать по улицам и требовать ответа от Тони. Кроме того, это нарушило бы все правила наблюдения: нельзя выходить из спецмашины, привлекая к ней внимание.

И тут возле Полы остановился автомобиль.

— Внимание, клиент! — воскликнул Меррик.

Напряжение в машине ощутимо сгустилось.

Пола наклонилась к окошку. Машина отбрасывала тень на ее лицо, но камера за спиной фиксировала ее действия, а рация через треск, но достаточно внятно доносила слова беседы.

— Работаешь, милашка?

— Смотря чего ты хочешь, — отрезала Пола, жесткость ее тона различалась даже сквозь помехи.

— В очко берешь? — спросил мужчина.

— Это будет стоить тебе дороже, чем ты сможешь заплатить. Вали отсюда, извращенец! — рявкнула Пола.

— Сука драная! — огрызнулся мужчина, тронул машину и поехал дальше.

Пола отошла от бордюра.

— Не все можно купить за деньги, — философски пробормотала она.

— Молодчина, Пола! Продолжай в том же духе, — с одобрением сказала Кэрол.

Все перевели дух и позволили себе чуть-чуть расслабиться.

— Он сидит у окна, — сообщила Джен.

— Что? — Кэрол все еще прокручивала в голове разговор Полы с клиентом.

— Доктор Хилл. — Джен ткнула в один из экранов. Там за стеклом широкого окна ближайшего паба угадывалось лицо Тони, можно было даже различить кружку на столике перед ним. — Он выбрал место, откуда удобно наблюдать за улицей.

— Тони в своем репертуаре, — пробормотала Кэрол.

Следующие четверть часа прошли без происшествий. Потом Меррик сказал:

— Вон тот мужик прошел мимо уже три раза. — Он ткнул ручкой в лысого мужчину средних лет, коренастого и чуть сутулого. — Он пялит глаза на Полу, глядите.

Дон был прав. Приближаясь к Поле, мужчина замедлял шаг, вертел головой, будто оценивал ее сбоку и сзади. Вот он миновал ее, перешел на другую сторону улицы, на углу повернул назад, прошествовал в сторону Полы, затем, поравнявшись с ней, снова пересек улицу и ускорил шаг.

— Ага! — вырвалось у Джен, когда он прошел, чуть не задев Полу, ей даже пришлось посторониться.

— Давай займемся делом, детка. — Голос мужчины громким рыком звучал в наушниках.

— Чего надо? — спросила Пола, попятившись, потому что он надвигался прямо на нее.

— Хочу, чтоб ты отсосала, — заявил он и, продолжая наступать, теснил Полу в узкий переулок между домами, ведущий на задние дворы.

— Группа А, на позицию! — выкрикнула Кэрол.

Тут же четверо, казалось бы, бесцельно слонявшихся по улице мужчин двинулись к Поле.

Теперь она и лысый оказались вне досягаемости видеокамер и, что происходит в переулке, видно не было. Наблюдатели услыхали звук удара, потом протестующий крик Полы:

— Эй ты, подонок, перестань!

— Заткнись, сука! — рычал мужик.

— Группа А, приготовиться! — приказала Кэрол.

Четыре фигуры достигли переулка. Кэрол слышала шум борьбы, вопль боли. Потом голос Полы произнес:

— Это удостоверение, козел!

— Какого хе…

— Да, я коп. — Слышалось жесткое и учащенное дыхание Полы. — Теперь ползи отсюда, гнида, пока я не повесила на тебя попытку изнасилования!

Кэрол громко расхохоталась:

— Группа А, отставить!

Мужик выскочил из темного переулка и сразу перешел на неровную рысь. Он едва не споткнулся, когда глянул через плечо. На его лице читалась паника. Потом на свет вышла Пола, поправляя юбку.

— Молодец! Хороша, — оценила Джен.

Кэрол вытерла пот с верхней губы:

— Очень хороша. Будем надеяться, что убийца тоже так думает.

*

Тони почти донес кружку до рта, когда на его плечо легла рука. Он вздрогнул от неожиданности и плеснул пиво на рубашку.

— Черт! — вскрикнул он, выпрямился и стал бессмысленно отряхивать расползавшееся пятно. Потом поднял глаза. — Ты откуда взялась?

Кэрол кивнула на недра паба:

— Вошла через заднюю дверь. — Она поставила на столик две бутылки пива «Стелла».

— До смерти меня перепугала, — посетовал Тони, взял бутылку и налил пива в свою почти пустую кружку.

— Это моя обязанность — пугать людей, ведь я коп. — Кэрол села и сделала глоток пива. — Как видишь, мы свернули операцию. Машина высадила меня за углом.

— Я заметил. А я как раз допивал бутылку и собирался на автобус.

Кэрол усмехнулась:

— Твои причуды не перестают меня удивлять. Чем тебе плохо такси?

— В автобусе лучше изучать психов. Там самые отборные особи. И я среди них как свой, меня просто не отличить.

Она не стала спорить:

— Почему ты здесь? Мне казалось, ты решил отстраниться, не хочешь участвовать в операции.

— Я не говорил ничего подобного, сказал только, что пока не могу дать полезных рекомендаций. — Он смерил ее проницательным взглядом. — А теперь, кажется, могу.

Она вопросительно подняла брови.

— Ваша ловушка не сработает, Кэрол, — грустно сообщил Тони.

Услышь она эти слова от кого-нибудь другого, она бы оскорбилась, но Тони она слишком хорошо знала и не сомневалась в его проницательности.

— Почему? Ты не веришь, что затея Брэндона поможет ускорить события?

Тони поморщился:

— Задумано было неплохо. Проблема в наживке.

— Что, Пола не похожа на проститутку? Мне казалось, Джен хорошо поработала над ее имиджем. Или ты думаешь, что она недостаточно близка к типу, который выбирает убийца?

— Она выглядит как проститутка, и она его тип. Пола — то, что надо. Проблема не в этом, Кэрол. Для убийцы Темпл-Филдз — дом родной, это его территория. Как я уже говорил, скорее всего он здесь работает. Значит, знает эти улицы, знает девиц, которые тут гуляют. И если сегодня вечером он увидел Полу, то сразу понял — новенькая. И как она при этом себя вела?

Кэрол на миг задумалась:

— Как уличная девка.

Тони со стуком поставил кружку:

— Нет, Кэрол. Она не пошла ни с одним клиентом. Как проститутка она потерпела полное фиаско. И если наш убийца наблюдал за ней, то наверняка смекнул: либо она переодетый коп — и в этом случае у нас провал, либо она новенькая, поэтому чересчур разборчивая — тогда он решил не рисковать.

Кэрол закрыла глаза. Она многому научилась у Тони, в частности умела поставить себя на место противника. Почему она не подумала об этом? Потому что ее больше занимали собственные чувства. Ее заботой была безопасность Полы, а не старание сделать заманчивой сладкую ловушку.

— Так что мне теперь делать? — открыв глаза, устало спросила она.

— Вернуться сюда всем завтра вечером, подослать к Поле несколько ложных клиентов: пару парней в тачках, пару пешеходов. Пускай все выглядит так, будто она перестала привередничать. Она должна работать, а не торчать на виду, как сыр в мышеловке. — Он улыбнулся. — Вот и все, что я хотел сказать. Ну, подбросишь меня домой или мне топать к психам на автобус?

***

Дождь уныло сеял с голубовато-серого неба, смывая с пейзажей Дербишира все краски. Маленькая кавалькада выехала из Брэдфилда навстречу нарастающему приливу утреннего часа пик и в начале десятого прибыла на парковку возле развалин старой железнодорожной станции «Миллерс-Дейл». Ее бурые стены из песчаника, казалось, источали слезы. Кэрол повернулась к бледному Джонатану Франсу, сидевшему возле нее на заднем сиденье.

— Ну как вы? — спросила она.

По дороге они почти не разговаривали. Кэрол погрузилась в свои мысли: обдумывала следующий этап операции, Джонатан тоже не проявлял особого стремления к беседе: неотрывно смотрел прямо перед собой, словно завороженный взмахами дворников. Да и присутствие Сэма Ивенса, который вел неприметную служебную машину, не способствовало оживленному общению.

— Я готов, если вы на это намекаете, — ответил Джонатан с тяжким вздохом. Он схватил непромокаемую куртку, лежавшую между ними на сиденье, открыл дверцу и вышел.

Кэрол присоединилась к нему.

— Я очень признательна тебе за помощь, — сказала она, снова перейдя на «ты». — Как только ты покажешь нам место, я прикажу кому-нибудь из ребят отвезти тебя в Брэдфилд.

Он кивнул.

— Не понимаю, как ты изо дня в день занимаешься такими ужасами, — признался он. — Меня бросает в дрожь, как только я о них подумаю.

— Тони называет это — хранить верность мертвым. — Кэрол огляделась. Криминалисты привычно натягивали белые комбинезоны, Кевин и Сэм боролись с застежками, бормоча проклятия.

— Нам тоже надо переодеться, — сказала Кэрол и отошла к машине криминалистов за комбинезонами. Там, воспользовавшись моментом, обратилась к Кевину и Сэму: — Я не планировала приезжать сюда, но доктор Франс чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Это ваша операция, я здесь лишь наблюдатель и надолго не задержусь.

Кевин принужденно улыбнулся:

— Спасибо, шеф.

Когда все было готово, они двинулись в путь по железнодорожной насыпи, превращенной в туристическую тропу. Идти по крупному щебню было нелегко. Кэрол подумала, что когда-то, в эпоху паровозов, люди совершали здесь захватывающие дух поездки. Даже угрюмым зимним утром, при тусклом свете и плохой видимости ландшафт впечатлял своей живописностью. Над путниками нависали полосатые монолиты и утесы, местами из трещин пробивались пучки травы. К небесам тянулись отвесные скалы, испещренные бесчисленными серыми пятнами (оттенков она не могла и сосчитать), казалось, они стремились сомкнуться над головой. Кэрол старалась не думать о том, какими страшными они казались Тиму Голдингу.

Через некоторое время они свернули с тропы и спустились по крутому склону вниз, на луг. Кучка промокших овец уныло щипала чахлую траву, а остальное стадо сгрудилось в небольшой рощице под голыми деревьями. Теперь под ногами была сплошная глина, и ботинки Кэрол заметно потяжелели.

Еще минут через сорок, которые показались всем долгими и утомительными, группа подошла к устью долины Суиндейл и остановилась перед расщелиной шириной не больше четырех футов. Кэрол вспотела в комбинезоне, а ноги, наоборот, замерзли. Даже добротные ботинки не защищали от воды, когда пришлось переходить большие лужи. Она повернулась к Джонатану:

— Первыми пойдут криминалисты. Они отметят лентой узкую тропу. Ходить нам всем можно будет только по ней. Может, ты пойдешь прямо за ними и направишь их к нужному месту?

Он кивнул, расстегнул молнию комбинезона, извлек увеличенную фотографию скал (он успел заламинировать ее — разумная мера при такой погоде) и направился следом за криминалистами сквозь узкую горловину. Кэрол шла за ним. Вскоре крутые склоны разошлись и образовали долину шириной примерно пятьдесят футов. Жесткая растительность на дне кое-где редела, открывая неширокую тропу. Полицейские шагали по ней, Джонатан иногда направлял их скупыми указаниями.

— Вон там, справа, — сказал он наконец.

Кэрол посмотрела на часы: восемь минут ходьбы от горловины. Она сверила снимок с открывшейся перед ней скалой. На ее неопытный взгляд, места для сомнений не оставалось, но Джонатан все-таки указал характерные участки на фотографии и скале, заметив при этом, что двух идентичных строматолитовых образований в природе существовать не может.

Кэрол попросила фотографа сделать серию снимков, потом обратилась к одному из сотрудников:

— Брайан, отвезите доктора Франса в Брэдфилд и возвращайтесь за мной. Я буду ждать вас в час на стоянке. — Она повернулась к Джонатану и взяла его под локоть. — Еще раз напоминаю: никому не говорите об этом.

Он страдальчески улыбнулся:

— Постараюсь.

Она повернулась к Кевину: тот уже взялся за работу.

— Движемся в ряд от этого места, держим дистанцию, — приказал он своей группе. — Вы знаете, что мы ищем — нарушения почвенного покрова, выдернутые с корнем растения… Вперед!

Полицейские медленно двинулись вперед, путаясь в ежевике, которая оплела густой подлесок. Кэрол осталась там, где была, в нескольких ярдах от места съемки, и попыталась найти укрытие под скалой. Достала телефон и принялась звонить, давая указания по поводу сегодняшнего вечера. Она только-только закончила разговор с Полой, как с правого края цепочки послышался чей-то крик:

— Нашел!

Все замерли. Двое экспертов-криминалистов, державшихся до этого позади, бросились к кричавшему, они тянули за собой ленту, чтобы наметить еще один узкий коридор доступа, и через несколько томительных минут уже изучали то, что привлекло внимание полицейского. Один из них повернулся к Кэрол и поднял вверх большой палец.

Она подошла туда почти одновременно с Кевином. Оба присели на корточки, чтобы лучше разглядеть место. Под ежевикой валялись полусгнившие листья папоротника, неумело пытавшиеся скрыть отчетливый бугорок мелкой могилы. С одной стороны земля была подрыта лисой или барсуком. На первый взгляд казалось, будто кто-то рассыпал горсть коротких сероватых палочек, но Кэрол знала: так выглядят фаланги пальцев.

Она встала, не отрывая взгляда от могилы. Дождь хлестал ей в лицо. Похоже, они нашли Тима Голдинга или Гая Лефевра. Или обоих.

***

Полночь. Кэрол потерла глаза, уставшие от долгих часов неотрывного наблюдения за экранами, и вздохнула. Они выполнили все, что предлагал Тони, но не продвинулись ни на йоту по сравнению с тем днем, когда Брэндон настоял на начале операции. Кэрол гадала, надолго ли хватит его терпения: ведь эта операция обходилась очень недешево. Сейчас у ее группы два дела по особо тяжким преступлениям. Если пресса пронюхает, сколько сотрудников брошено на поимку убийцы проституток, поднимутся вопли: надо прежде всего ловить педофила, спасать детей, а не продажных девок! Хотя, на ее взгляд, сейчас логичней уделить главное внимание Темпл-Филдз, поскольку этот убийца явно активен, тогда как педофил пока что затаился. Однако логика всегда страдает первой, если пресса вонзает свои остро наточенные зубы в расследование. Им нужен быстрый результат как для поднятия морального духа, так и для того, чтобы все видели, что на поиски убийцы Тима Голдинга брошены все силы. Если результата не будет, то именно Кэрол будет отмечена печатью неудачницы в глазах коллег и подчиненных: не такого старта они ожидали от этой якобы элитной группы. А многие, подозревала Кэрол, будут и злорадствовать.

Она нажала на кнопку рации и сообщила:

— Все группы, отбой. «Танго Чарли два, три», заберите констебля Макинтайр. Полный инструктаж завтра в четыре.

Из кафе, находившегося прямо за машиной наблюдения, вышел мужчина, сел за руль и повез группу назад. Все молчали, усталые и подавленные. Возле полицейского управления все повыскакивали из автомобиля. Остались лишь Кэрол и Меррик.

— Мы, наверное, ничего не добьемся, — сказал Меррик.

Кэрол передернула плечами:

— Бр-р! Хоть дождь перестал, и то слава богу. Мы делаем все возможное.

— Надо бросить основные силы на поиски убийцы Тима. Если его не обезвредить, он пойдет на новые преступления — ясное дело. Я не хочу стать виновником смерти еще одного ребенка.

— Тот, кто убил Сэнди Фостер и Джеки Майалл, тоже не остановится, Дон. И временной промежуток между его убийствами короче. Женщины заслуживают защиты не меньше, чем дети. Мы не имеем права решать, кого раньше защищать, кого позже. Вот пресса об этом точно позаботится. Для нас все равны, и мы направляем ресурсы туда, где более вероятен результат.

По лицу Меррика она поняла, что он не согласен.

— Мы не можем болтаться в Темпл-Филдз бесконечно!

— Если Тони прав, ждать осталось недолго. Когда наш объект поверит, что Пола новенькая, он клюнет. — Кэрол говорила уверенно, но в душе и сама сомневалась.

Меррик набычился:

— А до этого будем держать Полу на улице?

Кэрол взяла куртку и встала:

— Это ее выбор. Если она хочет выйти из игры, ей достаточно лишь сообщить об этом.

— Она никогда этого не скажет! — взорвался Меррик. — Она хочет отличиться, быть на хорошем счету. На выход из операции она смотрит как на свой личный провал.

— Вы, мне кажется, хорошо осведомлены о том, что думает Пола, — заметила Кэрол. — Сама-то она говорила, что хочет отказаться от задания?

Меррик смутился:

— Вообще-то нет, но я и так вижу.

Кэрол вздохнула. Порой она невольно приходила к выводу, что Меррик слишком высоко шагнул по служебной лестнице. Он был великолепным сержантом, а стал посредственным инспектором.

— Дон, поймите, мы не имеем права вмешиваться в ее жизнь. Ее попросили это сделать — заметьте: попросили, не приказали, — и, пока Пола не скажет, что не может больше продолжать, она заслуживает того, чтобы мы не ставили под сомнение ее храбрость. Так что пускай все идет как идет, до тех пор пока ей не грозит непосредственная опасность.

Темные глаза Меррика помрачнели.

— Как скажете, мэм.

— Да, Дон, пускай продолжает. А сейчас я хочу домой — спать. День был тяжелый, а завтра утром первым делом я должна провести инструктаж для группы по Тиму Голдингу. — Кэрол мысленно выругала себя, как только произнесла эти слова.

— Я как раз хотел попросить вас, мэм, — начал Меррик, — поставьте меня на Голдинга.

Кэрол отрицательно покачала головой:

— Нет, Дон. Вы нужны мне в городе. Тут необходимо координировать все действия и отслеживать поступающую информацию. Кто-то должен владеть полной картиной…

— Поставьте кого-нибудь еще, — нетерпеливо перебил он. — Голдингом занимался я. И исчезновением Гая Лефевра тоже. Никто не потратил больше сил на поиски этих мальчишек. Я ночи не спал, работал до обморока. Я знаю те дела наизусть. Знаком с семьями, и они меня знают. Другим придется начинать все заново. Это будет уже новое дело.

Кэрол хотела было как-то смягчить отказ, но передумала — слишком устала. К тому же с Мерриком это лишь пустая трата времени.

— Одна из главных причин, почему я не ставлю вас на Голдинга, инспектор, заключается в том, что сейчас требуется свежий взгляд на расследование, поэтому я хочу, чтобы дело без предвзятости вел кто-нибудь другой. — Меррик отшатнулся, словно от пощечины, но Кэрол продолжила: — Другая причина в том, что в операции с подсадной уткой все время что-то меняется, появляются новые детали. Если ставить кого-то вместо вас, придется посвящать его во всю кухню, знакомить с тем, что уже сделано, а он должен будет к тому же постоянно держаться в курсе новых планов и идей. Это нелегкая задача. — Она запоздало попыталась сгладить впечатление от своих резких слов. — Дон, я знаю, что вы очень близко к сердцу приняли оба исчезновения, — это вам в заслугу, вы делали все возможное и невозможное. Но сейчас у вас другие задачи. У Сэнди и Джеки тоже есть семьи, они заслуживают внимания не меньше, чем Голдинги и Лефевры. И мне без вас не обойтись.

Меррик хотел было возразить, но потом молча встал, пригнувшись, чтобы не удариться головой о потолок минивэна.

— До завтра, мэм, — с горечью сказал он и ушел, оставив ее грустно размышлять об очередном коллеге, с которым она испортила отношения.

— Что за распроклятый день! — бормотала она, идя к своему седану.

С утра она стояла над детской могилой, потом съездила к Голдингам домой и сообщила, что, по всей вероятности, останки принадлежат их сыну.

Ей пришлось сообщить это известие и Джонатану, прежде чем он услышит его по радио или ТВ. Вечером проторчала в напряженном ожидании четыре часа в машине наблюдения. Теперь обидела своего главного помощника. Ее нервы на пределе. Надо выпить, много и поскорей.

Когда Кэрол остановила машину возле дома, она с ужасом поняла: финальные аккорды этого патетического дня еще впереди. Возле дверей, притулившись на своем мотоцикле, ее поджидал Джонатан. Она бросила быстрый взгляд на окна Тони и с облегчением увидела, что света в них нет. Подавила стон досады и вышла из машины. При виде ее Джонатан слез с седла, выпрямил спину и размял затекшие во время долгого ожидания ноги. Она невольно залюбовалась им.

— Какой сюрприз, — без особой радости сказала она.

— Извини, — сказал он. — Не думал, что ты так задержишься. Я тут уже целый час… — Он беспомощно развел руками.

— Мне нечего тебе сказать, Джонатан. Результатов идентификации пока нет, причина смерти не установлена.

— Я приехал не за этим, — уверил ее он. — А потому… ну, просто не мог успокоиться. Вся эта история так и крутится в голове, и я подумал, что тебе, должно быть, еще тяжелее… Хотел поговорить, может, это поможет нам обоим… — Заметив недовольство на ее лице, он сделал шаг назад, отступая к мотоциклу. — Очевидно, я ошибся.

— Нет-нет, — торопливо проговорила она. — Твое появление настолько неожиданно… Я не привыкла к тому, что… — Ее голос прервался.

— Что в полицейских кто-то видит людей?

— И беспокоится об их душевном покое. Раз уж ты здесь, может, зайдешь? Выпьем?

Он растерялся:

— Поздно, ты, наверное, хочешь спать.

— И то и другое верно, но первым делом я собиралась налить себе большущий бокал вина. Приглашаю тебя присоединиться.

— Думаешь, стоит?..

Кэрол покачала головой с насмешливым отчаянием:

— Чем тратить драгоценное время на разговоры о выпивке, лучше взять да и приступить к делу.

Потолок в квартире раньше казался Кэрол сравнительно высоким, но Джонатан почти скреб по нему затылком. Войдя в гостиную, он поскорее сел, огляделся по сторонам и улыбнулся:

— Ты тут недавно, верно?

Кэрол наморщила лоб:

— Что, комната выглядит нежилой?

— Нет, дело не в этом, просто здесь нет безделушек, всяких пустяков, а порядок какой — даже страшновато становится! Мое жилье через три дня приобретает такой вид, будто в нем произошло «Крушение «Гесперуса».[4]Намек на балладу американского поэта Генри Лонгфелло (1807–1882) о крушении шхуны, во время которого погибают экипаж, капитан и его дочь.

— Я не очень люблю безделушки, к тому же все мои личные вещи хранятся в лондонской квартире. — Она пошла к холодильнику. — Белое вино или пиво?

— Лучше вино. А ты планируешь продавать ту квартиру? — крикнул он ей вслед.

Кэрол вернулась с бутылкой вина и двумя бокалами.

— Еще не знаю. Пока я окончательно не определилась и не хочу торопиться. — Она протянула Джонатану бокал и налила вина. Включила проигрыватель — пьесу Арво Пярта «Алина» — и села рядом с Джонатаном. Между ними оставалось достаточно места, так что ее поступок не казался многозначительным намеком. Звуки фортепиано и скрипки располагали к разговору.

— Как ты справляешься с этим? — спросил он.

— Открываю рот и проглатываю, — пошутила Кэрол. — Неплохое вино, верно?

— Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. О'кей, давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Извини. Я так привыкла на работе к грубоватым шуткам и черному юмору, что иногда не могу остановиться. Ты столько ждал на холоде, что заслуживаешь серьезного ответа. Вот только у меня его нет. Каждый справляется с повседневным ужасом нашей работы как может: некоторые копы много пьют, другие сосредоточиваются на ловле преступника, намеренно забывая о жертве. Кто-то идет домой и общается с детьми или лупит жену. А кто-то смеется.

— А ты? Что делаешь ты?

Кэрол уставилась в бокал:

— Я стараюсь превратить гнев и ненависть в жизненную энергию. Стараюсь подпитываться ею, использую, чтобы доводить себя до изнеможения.

— Помогает?

У Кэрол блеснули на глазах слезы.

— Не знаю. Я перестала понимать многие вещи. А ведь раньше думала, что они у меня в крови. Теперь они иногда кажутся мне сказками, которые я рассказывала сама себе в детстве, когда боялась темноты.

Он протянул руку и обнял ее за плечи. Не колеблясь, она подвинулась к нему.

— Тебе это только кажется. Ты хороший человек и хороший коп.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел тебя сегодня за работой. Ты отдавала распоряжения, но никто не замечал, что ты приказываешь, при этом ты нашла время успокоить меня, и вот сейчас ты опять бесконечно добра ко мне.

Кэрол глубоко вздохнула — из самой глубины души.

— А тебе не приходит в голову, что я проявляю доброту только к себе самой? Джонатан, сегодня ночью мне не хочется быть одной, — повинуясь порыву, сказала она и почувствовала, как напряглось его тело.

— Ты о?..

Снова тяжелый вздох.

— Да, я об этом. Но, Джонатан… — Она отодвинулась, чтобы видеть его лицо. — Только если ты абсолютно точно не влюблен в меня.

***

Всю ночь Тони пытался заснуть, задремывал и, вздрогнув, просыпался, измученный мыслями о Тиме Голдинге. И о Гае Лефевре, почти забытом в горячке расследования. В начале шестого он прекратил неравную борьбу с бессонницей. Днем Кэрол надиктовала на его автоответчик сообщение о находке в долине Суиндейл. Она не просила его помощи, но он уже пообещал ей взглянуть на место преступления и чувствовал себя должником брэдфилдской полиции. Он составлял психологический профиль этого педофила еще по просьбе Дона Меррика. Тони расстраивался, что смог наметить его лишь в самых общих чертах, правда, его вины тут не было: он с самого начала говорил, что для толкового инсайта[5]Инсайт (от англ. insight — проницательность, проникновение в суть) — понятие, введенное в гештальтпсихологию в 1925 г. В. Келером. Обозначает внезапное озарение, усмотрение сути проблемной ситуации.
ему требуется больше данных. Теперь информации прибавилось, и поездка в Дербишир может помочь ему — профиль получится более детальный.

Он лежал на спине, подложив руки под голову. В комнате было темно. И хорошо — чтобы думать, света ему не требовалось. Он перебирал в уме предположения касательно человека, который похитил Тима Голдинга и убил его. И вероятно, сделал то же самое с Гаем Лефевром. Это мужчина. Тут сомнений до ничтожного мало, хотя они есть. Не надо поддаваться стереотипам, ведь природа сексуального насилия весьма своеобразна и не настолько изучена, чтобы можно было создать убедительную статистическую базу.

И все же это мужчина. Возраст от двадцати с лишним до сорока: требуется время, чтобы созреть для такого преступления. Подростки и молодые люди до двадцати часто бывают сексуальными хищниками, но редко доходят до точки, откуда нет возврата. Иногда насильники становятся убийцами почти случайно, когда, стремясь ограничить свободу жертвы, слишком далеко заходят. Если им нравятся возникающие при этом ощущения, тогда в следующий раз это будет уже не случайность, и на улице появится еще один серийный убийца. Первое убийство чаще бывает ненамеренным. Так что разумно допустить более высокий стартовый возраст, чем для сексуального насилия или посягательства на него. Верхняя граница тоже плавает. К сорока неуемная страсть молодости затухает или заглушается алкоголем. Если к этому времени мужчина не начал убивать, то, скорее всего, он никогда уже этого не сделает.

Тяжелое детство тоже в той или иной степени служит роковым фактором. Конечно, можно пройти в нежном возрасте все муки ада и не породниться со злом. Тони знал это слишком хорошо. Почти любой человек, заглянув в свое детство, может найти поступки, которые для кого-то стали бы первыми шагами на мучительном пути к психопатии. Не был исключением и Тони, но для него они послужили основой для понимания тех, кто свернул с правильной, нормальной колеи.

Тони не мог точно сказать, когда миновал эту критическую жизненную развилку, но в итоге он превратился в охотника другого рода. Подобно тому как серийного убийцу ведет за своими жертвами уверенный инстинкт, так и Тони был наделен шестым чувством, позволяющим ему выслеживать добычу. Несмотря на публичные заявления, что он опирается в своих действиях на научные методы, он прекрасно сознавал, что его самые важные озарения черпались непосредственно из кладезя интуиции. Он привык скрывать это, и, пожалуй, Кэрол была единственной, кто понимал и прощал его.

Что конкретно он мог сказать о похитителе Гая Лефевра и Тима Голдинга? Пол, возраст. Возможно, холостяк, возможно, обладает поверхностными социальными навыками, но не умеет налаживать более глубокие межличностные связи. На природе чувствует себя как дома, хорошо знает долину, настолько безлюдную, что она может служить местом для убийства. Знает и прилегающие территории, потому смог без опасений оставить машину на парковке и вести мальчишку целую милю по пешеходной тропе. Вероятно, он был совершенно уверен, что ранним утром никого там не встретит. Впрочем, он и в городе не испытывает дискомфорта: ведь предполагается, что он похитил Тима в городе днем.

Тут мысли Тони запнулись. Предположение еще не факт. Свидетелей не нашлось. Копам пришлось поверить, что так оно и было и никто ничего не видел. Впрочем, подобные случаи бывали и раньше. Печально известный убийца детей Роберт Блэк похитил по крайней мере двух своих жертв прямо с улицы, и никто этого не заметил. Но что, если все происходило не так?

Тони перебирал в памяти известные ему обстоятельства. Гай ушел в лес искать птичьи гнезда. Его больше не видели, хотя у канала обнаружили смятую бумажку с планом расположения гнезд. Тим сказал друзьям, что пойдет к железнодорожному откосу смотреть на товарные поезда. Женщины, стоявшие на автобусной остановке, видели между деревьев его желтую футболку. Что, если убийца был не в машине на улице, а на откосе или в роще? Ждал, приготовив какую-нибудь историю, которая привлечет внимание мальчишки и заставит добровольно пойти с ним? Может, про гнездо редкой птицы или что-нибудь про паровозы? Примечательно, что оба района исчезновения детей имеют транспортное сообщение с Дербиширом, до Суиндейл там всего-то миль пятнадцать, хотя убийца, конечно, не стал бы пользоваться общественным транспортом. Канал тянется до железной дороги, уходящей в долины Дербишира, а та конкретная ветка ведет на окраину парка «Пик Дистрикт», в карьер.

Взбудораженный этой мыслью, Тони соскочил с постели, схватил халат и бросился в кабинет. Он хотел записать выводы, конкретизировать их и передать Кэрол еще до утреннего совещания. Они обсудят их за кофе, перед тем как она уедет на работу.

Дожидаясь, пока загрузится компьютер, он сбегал вниз и сварил кофе. С кружкой в руке вернулся в кабинет и подошел к окну — взглянуть на небо, а сам в это время уже мысленно подбирал формулировки.

Но не облака притянули как магнит его взор. Тони машинально отметил какую-то неправильность в уличной картинке, ставшей уже привычной. Там появился мотоцикл — между седаном Кэрол и соседским минивэном, — заявляя о своем присутствии со всей наглостью танка на улицах Багдада. Тони внезапно показалось, будто из него выкачали весь воздух.

Потом нахлынули эмоции, неукротимые и болезненные. Не просто ревность — острая боль терзала его, как железные орлиные когти. Сам виноват. Ты не мог дать ей то, в чем она нуждалась. Потому что ты всего лишь жалкая пародия на мужчину. Потому что ты привел ее в волчье логово, а спасти не сумел. Потому что любовь только тогда чего-то стоит, когда слова подкрепляются делами.

Тони в сердцах швырнул кружку о дверь и забрызгал бурыми пятнами свежую краску и стоявшие неподалеку книги.

— Мать твою! — заорал он, после чего плюхнулся на стул и рывком подтянул к себе клавиатуру.

***

Дон Меррик курил вторую сигарету за утро, когда Пола открыла дверь кухни. Ее волосы торчали дыбом, глаза припухли от сна, а на синем халате виднелась клякса зубной пасты.

— Как это тебе удается выглядеть с утра таким аккуратным? — буркнула она, берясь за чайник.

— Хвала бритве, — ответил он. — Даже если на душе хреново, когда побреешься, становится немного легче.

— Когда-нибудь я тоже попробую, — пробормотала Пола.

— Ты плохо спишь? — спросил Меррик.

Пола, кашляя, залила кипятком растворимый кофе.

— Нет, я плохо просыпаюсь. Да ладно, очухаюсь, но на это потребуется время. — Она шмыгнула носом, добавила молока в кружку и сгорбилась на стуле напротив него. Потянулась было к его сигаретам, но он проворно отодвинул их подальше.

— Катишься по наклонной плоскости, Пола. Начинаешь смолить с утра пораньше. Не успеешь оглянуться, как будешь выкуривать по две пачки в день. — Он погрозил ей пальцем.

— Р-р-р, — зарычала она, оскалив зубы. — Не знала я, что пустила к себе жить свою мамашу.

— Твоя мать не курит. Тебе не у кого было бы стрелять сигареты. Ну, какие у тебя планы на сегодня?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Может, схожу в бассейн, поплаваю, сделаю массаж. Мне надо вернуть себе доброе отношение к своему телу после двух вечеров пытки.

— Ты ведь можешь отказаться.

Пола покосилась на него:

— О чем это ты?

— Ты можешь сказать, что устала. И все.

Пола фыркнула:

— Да, конечно! Просто отлично для моей карьеры.

На лице Меррика смешались озабоченность и сочувствие.

— Джордан поймет. Она-то знает, каково это, ведь ей пришлось еще хуже. Она не затаит недовольства против тебя.

— Предположим, ты прав — в чем я, между прочим, сильно сомневаюсь, — но, видишь ли, Джордан не единственный на свете старший инспектор. Если я выйду из игры, меня навсегда запишут в неудачницы.

— Это лучше, чем в итоге оказаться затраханной, как Джордан. — Меррик уставился на стол. — Я никогда себе не прощу, Пола, если с тобой что-нибудь случится.

Пола распрямилась на стуле:

— Брось ты, Дон, это твои заморочки, не мои. Я продержусь, я сильная. — Она отодвинула стул, его ножки проскрежетали по кафелю. — Не строй из себя доблестного рыцаря: мир ты не спасешь. Лучше постарайся спасти себя самого. — Вставая, она взглянула на часы. — Тебе не пора ехать? В девять совещание по Тиму Голдингу.

— Я не приглашен на бал, — проворчал Меррик. — Джордан хочет, чтобы я остался на убийствах проституток, а по Голдингу работал человек со свежим взглядом.

Пола посочувствовала ему. Она знала, сколько сил он вложил в поиски мальчика.

— Мне жаль, Дон. Хотя, может, это и к лучшему. То дело слишком глубоко залезло тебе в душу, — сказала она.

Он с обидой посмотрел на нее:

— Ты тоже думаешь, что я его провалил?

— Нет, конечно. Если сейчас его и доведут до конца, то только с помощью твоих материалов. Может, Джордан права, может, нет, но я твой друг и рада, что ты не влез опять в это дело с головой. — Пола подошла к нему и обняла, ее груди прижались к его рубашке, и она тут же поспешно отпрянула, смущенная неожиданной вспышкой интереса на его лице. — Ладно, пока. Увидимся в четыре на инструктаже.

Меррик поглядел ей вслед, отметив, как соблазнительно раскачиваются под халатом ее бедра. Все это время он одергивал себя, не позволяя замечать ее тело, и в зародыше душил эротические мыслишки. Однако теперь задумался: стоит ли ему терять такой шанс и что означает предложение Полы пожить у нее — дружескую поддержку или нечто большее? Мысль ему понравилась, ее можно было унести с собой в мрачный офис отдела по расследованию особо тяжких преступлений.

***

Кэрол впорхнула в здание полиции, сознавая, что ее настроение не соответствует здешней атмосфере и всему тому, что ждет ее днем, но сейчас ей было на это наплевать. Ночью она могла сдвинуть горы, повернуть земной шар на оси и собиралась наслаждаться этим чувством как можно дольше. Не то чтобы Джонатан оказался самым замечательным любовником из всех, что у нее были, нет, он был чересчур осторожен, старался не спешить, слишком неуверенно вел свою партию в ритуальном танце. В ее голове мелькнула циничная мысль: вероятно, он почерпнул свои хрестоматийные ласки из той самой книги, которую ей дал. Но если даже и так, это не имело значения. Важно было то, что Кэрол пересекла незримую, неосязаемую черту, которая отделяла ее от важнейшей части ее самой. Нет, она не избавилась от последствий насилия, она перешагнула через них. Ее тело снова принадлежало ей.

Джонатан уехал в начале седьмого, и Кэрол без сожаления проводила его. Он было заикнулся о новом свидании, однако она осторожно уклонилась, сославшись на работу. Он ей нравится, но она не собирается очертя голову бросаться в длительные отношения с ним. Он отличный парень, но совсем не тот человек, с которым она хочет быть вместе. Просто она всегда знала, что не должна рассчитывать на Тони: он не сможет вернуть ее к сексуальной жизни. Такую прогулку ей придется совершить без него, зато после этого для них откроются возможности, которые сошли на нет после Берлина.

Одолевая враз по две ступеньки, она поднялась по лестнице и вошла в кабинет, лучась добродушием и уверенностью в себе. При ее появлении Стейси оторвала глаза от компьютера, а потом так явно застыла от удивления, что было даже забавно.

— Доброе утро, Стейси, — весело поздоровалась Кэрол.

— Доброе утро, мэм, — откликнулась потрясенная Стейси.

— У меня сегодня хорошие предчувствия, — сказала Кэрол. — Так иногда бывает: чувствуешь, что вот-вот наступит перелом и мы получим то, что нужно, чтобы двинуться вперед.

Стейси кивнула.

— Доктор Хилл прислал вам сообщение, — доложила она, не зная, как реагировать на беспочвенный оптимизм начальства. С компьютерами она была на «ты», но люди ее удивляли: они все время пытались проявить такую же власть, какой она без усилий добивалась в виртуальном пространстве.

Услышав имя Тони, Кэрол мгновенно опомнилась:

— Что в нем?

— Он составил психологический профиль по убийце Тима Голдинга. Я распечатала. Он у вас на столе.

— Спасибо. — Кэрол уже бежала в свой кабинет.

Она схватила распечатку и впилась в нее глазами, попутно стаскивая куртку, узнавая обязательные вводные оговорки.

От: д-р Тони Хилл

Кому: СДИ Кэрол Джордан

Тема: Похититель Тима Голдинга

Нижеследующий профиль преступника должен рассматриваться в качестве ориентировочного психологического портрета и не может служить фотороботом. Соответствие преступника данному портрету и любым его деталям абсолютно условно. Все утверждения отражают вероятностные понятия, а не твердые факты.

При совершении преступлений сексуальный насильник использует определенные сигналы и метки. Все, что он делает, является — на сознательном или бессознательном уровне — частью определенной схемы. Выявление этой схемы раскрывает логику убийцы. То, что кажется нам нелогичным, для преступника является единственно верным. Его извращенное сознание реагирует не на прямолинейные, а лишь на неординарные ловушки. Поскольку каждый серийный убийца уникален, такими же должны быть методы его задержания, допросов и воспроизведения его действий.

Это дополнение к тому наброску психологического профиля, который я выполнил раньше по просьбе инспектора Меррика. Повторюсь: преступник, вероятнее всего, мужчина в возрасте от 27 до 42 лет, живет в одиночестве. Возможно, обладает поверхностными социальными навыками, но вряд ли способен устанавливать близкие отношения с лицами обоего пола. В данном случае, учитывая возраст жертвы, я считаю маловероятным, что у него когда-либо были сексуальные контакты со взрослыми людьми. Ему свойственны навязчивые идеи, потому он может иметь определенного рода хобби, например трейнспоттинг, [6] филателия или наблюдение за птицами. Возможно, он обладает достаточным уровнем интеллекта и работоспособности, но не умеет работать в команде. Он предпочитает роли, предполагающие как минимум иллюзию автономии, и с удовольствием проводит большую часть дня в одиночестве.

Я полагаю, что тот же преступник ответственен за похищение и вероятное убийство Гая Лефевра. Однако с учетом того, что пока обнаружен лишь труп Тима Голдинга, я ограничиваюсь рассмотрением его дела.

Очевидно, что убийца хорошо знает место преступления. Он был уверен, что автостоянка будет пустой в то время суток, которое он выбрал, и потому он сможет беспрепятственно привезти Тима Голдинга в Суиндейл. По-видимому, досконально знает долину и находится в курсе того, что в это время года она практически непосещаема. Приведя Тима Голдинга на конкретное место, убийца подает нам сигнал, что это его суверенная территория. В ходе отбора подозреваемых, при просмотре их домашнего/рабочего компьютера почти наверняка будут обнаружены фотографии или рисунки долины. Я предложил бы опросить университеты — не проводят ли они экскурсии по долине Суиндейл, а также членов местных геологических клубов, скалолазов, любителей старинных железных дорог и, конечно, рейнджеров и прочих сотрудников Национального парка «Пик» — эти люди смогут указать, какие группы часто посещают Чидейл и Суиндейл. Я бы также рекомендовал просмотреть путеводители и другие краеведческие публикации. Если такой поиск не даст результатов, это подтвердит подозрения о том, что предполагаемый преступник хорошо знает Суиндейл.

Возможно, убийца и раньше пытался заманивать в Суиндейл детей. Я бы рекомендовал связаться с местной полицией — не зарегистрированы ли там сообщения о том, что незнакомый мужчина приставал к местным детям. Убийца мог использовать естественное любопытство ребенка к окружающей природе, чтобы заманить его в долину (см. ниже).

Я уже высказывал свои соображения о способах похищения Тима Голдинга. Учитывая отсутствие свидетелей, которые поддержали бы версию, что он похищен прямо с улицы, и тот факт, что, как мы теперь знаем, преступник чувствует себя на природе как рыба в воде, я бы предположил, что убийца установил контакт с жертвой ПОСЛЕ того, как Тим Голдинг ушел с улицы и направился к железнодорожному откосу. Если преступник хорошо знаком с местностью, он мог привлечь мальчика, пообещав ему что-то показать: лисью или барсучью нору, гнездо птицы. (Еще вероятней это в случае Гая Лефевра, который до своего исчезновения искал птичьи гнезда.) Либо, сыграв на интересе мальчика к поездам, он мог представиться знатоком или работником железной дороги и пообещал показать ему что-то особенное. Если идти по колее, дальше есть несколько мест, где легко увести ребенка в сторону, к припаркованному автомобилю, без риска быть замеченным. Пути от Брэдфилда идут в сторону парка «Пик Дистрикт». Его терминал находится всего лишь в дюжине миль от Суиндейла. Железнодорожный путь идет от территории, где, как мы теперь знаем, совершено преступление, до района, где жил Тим Голдинг. Эту связь не стоит игнорировать. Поэтому нам следует рассмотреть и возможность того, что преступник может быть железнодорожным рабочим или энтузиастом трейнспоттинга, в частности, потому, что путь, по которому он предположительно вел Тима Голдинга, — бывшая железнодорожная ветка.

Более вероятно, что преступник живет ближе к месту захоронения трупа, чем к месту похищения Тима Голдинга. Он комфортней себя чувствует в сельской местности.

Кроме того, у преступника должен иметься личный доступ к компьютеру. С учетом того, что снимок Тима Голдинга оказался в компьютере известного педофила, имеет смысл связаться с полицейскими подразделениями, занимающимися детской порнографией в Интернете. Вполне возможно, что у них в разработках есть дела против лиц, также видевших фотографии Тима Голдинга. Не исключено, что эти лица согласятся раскрыть свои источники в обмен на какие-либо поблажки. Не исключено также, что в огромном объеме информации по «Операции «Руда» среди еще не обработанных материалов есть и имя нашего преступника. Возможно, имеет смысл поискать в базе данных «Операции «Руда» имена, которые фигурируют в деле Тима Голдинга.

Наконец, вернусь к исчезновению Гая Лефевра. Как указывалось ранее, я полагаю весьма вероятным, что тот, кто ответственен за похищение Тима Голдинга, похитил и Гая Лефевра. Поэтому я считаю вероятным, что труп Гая Лефевра тоже находится в долине Суиндейл. Убийцу явно устраивало это место, и он без риска привозил туда своих жертв, проверив свои возможности во время похищения Гая. Когда останки Тима извлекут из могилы, я предлагаю продолжить раскопки. При отсутствии результата рекомендую расширить территорию поисков на всю долину.

Кэрол еще раз перечитала профиль.

— Спасибо тебе, Тони, — с нежностью сказала она.

Его верные догадки всегда помогали следствию. Теперь она могла пойти на утреннее совещание с некоторыми предложениями. Когда следственная группа получает новую информацию, это всегда улучшает качество ее работы.

Единственное, что не давало ей покоя: почему он решил прислать профиль по электронной почте, а не принес его сам, не обсудил свои предположения вместе с ней? И он не упоминает о своем предполагаемом визите на место преступления. У нее испортилось настроение, на душе стало неспокойно.

Кэрол прогнала сомнения и взялась за телефон:

— Стейси, вы можете выяснить, кто командовал экспертами-криминалистами, с которыми мы работали в Дербишире? Необходимо, чтобы они вернулись в Суиндейл и поискали еще одно тело.

***

Ивенс был доволен собой.

— Согласись, что начало положено! — ликующе заявил он.

Они с Кевином сидели в чайной в Тайдесуэлле. На блюде перед ними лежала кучка горячих сдобных булочек и два ломтика лимонной меренги. Кевин приехал из Суиндейла первым. Он руководил дальнейшими раскопками на месте захоронения тела Тима Голдинга. Копать долго не пришлось: всего на пятнадцать дюймов глубже были найдены другие человеческие останки. Кэрол Джордан попала в точку, подумал Кевин, довольный, что его шеф явно возвращается к своей прежней форме.

Теперь в долине полным ходом шли тщательные поиски. Две дюжины копов в белых защитных комбинезонах ползали на четвереньках по кустам. Кевин решил, что заслуживает награды, после того как простоял два часа под дождем, ловя на себе ненавидящие взгляды местных копов, присланных в помощь группе полицейским управлением Дербишира.

Ивенс, казалось, не замечал выставленных лакомств.

— Расскажи, что там у тебя, — попросил Кевин.

— Я отыскал одного из трех рейнджеров, работающих на том участке. Некий Ник Сэндерс. В начале лета кто-то из туристов сообщил ему об эксгибиционисте, который бродил в этом конце Чидейла, возле входа в долину Суиндейл. Они видели, как он обнажался перед горсткой детей, и погнались за ним, но вскоре потеряли, он словно сквозь землю провалился. Конечно, можно предположить, что он укрылся в Суиндейле. Они дали Сэндерсу описание того мужика. — Ивенс открыл блокнот и прочел: — Тридцать с лишним, рост пять футов и восемь-девять дюймов, стройного телосложения, лысый. На нем была рубашка «Лидс Ринос», голубые джинсы и кроссовки.

— Да, дело пошло. — Кевин потянулся за меренгой. — Но только не найдем мы его по такому описанию.

— Мы его размножим, вдруг кто-нибудь узнает.

Кевин скептически поморщился:

— А Сэндерс сообщил об этом в местную полицию?

Ивенс презрительно скривил губы:

— Нет. Говорит, собирался, но потом вылетело из головы.

— Тупицы. Чертовы идиоты.

— Он описал этот случай в дневном отчете. Обещал выслать мне, когда вернется на базу. Еще пришлет фотографии, сделанные рейнджерами в июле в долинах Суиндейл и Чидейл.

— Что они там снимали?

— Да они снимали всю долину Уай. Ему и двум другим рейнджерам, которые отвечают за эту часть заповедника, предложили подправить пешеходную тропу, и они решили запечатлеть проделанную работу. Плюс места, где ее еще требовалось сделать. Он сообщил мне, что в мае в той части долины работала группа добровольцев из общества по охране окружающей среды. Фамилии он не знает, но говорит, что администрации «Пик-парка» они наверняка известны.

— Толковый парень твой Ник Сэндерс, — сказал Кевин. — Вот бы те чурбаны, которых нам прислал Дербишир, так же хорошо делали свое дело. А то получается как в анекдоте: «Драку заказывали?..»

— Мне показалось, что Ник расстроился, узнав про Тима и Гая, — заметил Ивенс. — Переживает, что кто-то напакостил в его драгоценном парке.

— Молодец, Сэм. А с двумя другими смотрителями ты говорил?

Ивенс взглянул на часы:

— С одним встречаюсь через полчаса в месте под аппетитным названием Уормхилл.[7]Червяков холм (англ.).
У третьего сегодня выходной. Поговорю с ним завтра.

— Давай перекусим. На сытый желудок и работать веселей.

Ивенс взял сдобу:

— Вот бы раскрутить это дело! В качестве компенсации за нулевой результат в операции на Темпл-Филдз.

Кевин фыркнул:

— Тоже мне, операция! Самая большая трата времени и денег после дела Йоркширского Потрошителя. Кладбище для нашей карьеры — вот чем это обернется, попомни мои слова. Кладбище для карьеры.

***

— Жуть как холодно, — прозвучали в наушниках Кэрол слова Полы.

Кэрол сочувствовала девушке. Да, ночку похуже этой нарочно не придумаешь! Морозный туман висел над каналом, протягивая ледяные щупальца на улицы Темпл-Филдз. Морось, слишком мелкая, чтобы именоваться дождем, сочилась из туч. Волосы Полы намокли и слиплись. Немногочисленные прохожие торопливо шагали по улице, пригнувшись и раскрыв зонтики. Кэрол не собиралась держать Полу на улице четыре часа — в десять она даст команду закругляться.

— Надо было меня послать, — пробормотала Джен Шилдз.

— В мини-юбке Пола смотрится лучше, чем ты, — заметил Меррик.

— И в миллион раз лучше, чем ты, Дон, — вмешалась Кэрол. Вдруг она хихикнула. — Эй, помнишь, как вы по делу Торп обложили лесби-клуб? Дон, из тебя получилась такая сладкая кожаная красотка!

— Ладно, ладно, намек понял, — буркнул он.

— Глядите-ка, похоже, что-то намечается, — сообщила Джен.

Вниз по улице шел мужчина; капюшон его парки был накинут на голову, скрывая лицо. В такую ночь в этом не было ничего подозрительного. Приблизившись к Поле, он замедлил шаг и подошел к ней сбоку. Вероятно, она не слышала его шагов. Он протянул руку в перчатке и прикоснулся к ее пальцам.

— Твою мать! Ты меня чуть до инфаркта не довел! — раздался голос Полы, громкий и внятный. Она повернулась лицом к мужчине.

— Работаешь? — Голос был еле слышен, будто мужчина говорил сквозь шарф.

— Разве не похоже?

— Мне нужно кое-что особенное. Ты как, можешь?

— Смотря что у тебя на уме.

— Я заплачу вперед. — Он вынул руку из кармана. На экранах было трудно разглядеть, что он держит.

— За хорошие деньги ты можешь купить много необычного. Но ты так и не сказал, чего тебе надо. Да, знаешь что? Ты все равно наденешь резинку.

— Нет проблем. Слушай, у меня тут поблизости есть комната. Ты дашь мне себя связать. Плачу две сотни. Прямо сейчас.

У Кэрол пересохли губы. Она нажала на кнопку микрофона и прохрипела:

— Все группы! Внимание! Орел летит. Повторяю, все группы, внимание!

Пола все еще торговалась, будто не решаясь.

— Две сотни? Вперед? — переспросила она.

Даже при нечетком изображении было понятно, что мужчина достал купюры и отдал ей.

Кэрол уткнулась носом в самый экран, но все же не могла различить ни одной детали во внешности мужчины.

— Дьявол! Лица не видно!

— Похоже, это он, — возбужденно сказала Джен.

— Всем группам! Перейти на позиции захвата. Перейти на позиции захвата. Окружить место. Повторяю, окружить место. — У Кэрол бешено колотилось сердце, кровь громко стучала в ушах. На экранах Пола шла за угол, рука мужчины поддерживала ее под локоть. Вот их заслонили прохожие… Должно получиться… Помоги нам Бог, должно получиться…

*

Адреналин бурлил в крови, дыхание Полы участилось, сердце стучало как барабан. Когда они зашли за угол, мужчина оттеснил ее в узкий переулок между домами.

— Куда мы идем? — спросила она.

В ответ он обнял ее за талию и грубо схватил за грудь. Поле было так больно, что она не заметила, как острые кусачки перерезали проводок, идущий от микрофона к рации.

Пола оттолкнула его со словами:

— Эй! Вроде ты говорил, что у тебя есть куда пойти?

Он дернул ее за руку:

— Мы почти пришли.

Мужчина открыл дверцу в стене, такую старую, что она была почти неразличима на почерневшей кирпичной кладке. Он толкнул Полу внутрь и, быстро закрыв дверцу, задвинул щеколду и повел свою пленницу к задней двери дома.

Пола нервничала, но не особенно тревожилась о своей безопасности. В полной уверенности, что ее слова слышат в машине наблюдения, она с сарказмом проговорила:

— Хм, какой симпатичный задний двор! Кто бы подумал, что за незаметной калиткой в стене прячется такое интересное место? Значит, мы идем в этот дом? Ты о нем говорил?

— Да, — ответил мужчина. — Давай пошевеливайся. У нас мало времени.

*

Кэрол вскочила:

— Пола молчит. Ничего не слышно. — Она обратилась к двум сотрудникам из службы технической поддержки. — Неполадки у нас или у нее?

Тридцать секунд невыносимого ожидания. Потом один из спецов покачал головой;

— Это ее микрофон вырубился.

У всех сдали нервы, начался настоящий хаос. Кэрол кричала в микрофон:

— Внимание! Повторяю, внимание! Орел сел. Все группы, начинаем преследование! Быстрее!

— Мать твою, твою мать, мать твою! — повторял Меррик как мантру, распахивая боковую дверцу минивэна. Он выскочил на улицу. Кэрол сорвала с головы бесполезные наушники и бросилась за ним, Джен не отставала. Стейси глядела им вслед, открыв рот, не зная, то ли ей оставаться и держать связь, то ли бежать следом. В итоге закрыла дверцу и подобрала наушники. Кто-то ведь должен быть в курсе всего, что происходит. Пусть это будет она. Тот, кто контролирует технологии, держит под контролем мир, сказала она себе. Гораздо более интересная опция, чем бегать по улицам. Там не произойдет ничего, о чем бы она не знала здесь.

Кэрол мчалась по тротуару, в ее голове вспыхивали кошмарные картины.

— Нет! Нет! Нет! — задыхаясь, повторяла она, пока не одолела двадцать ярдов до угла, где в последний раз видела Полу. Завернув за угол, она врезалась в спину полицейского, потеряла равновесие, но устояла на ногах. Протиснулась мимо него и увидела других копов, толпившихся в узком переулке, где скрылась Пола с неизвестным мужчиной. Кэрол пробилась сквозь толпу и пробежала до конца переулка. Он выходил на другую улицу, с другими переулками, проездами на задние дворы. Бесконечный лабиринт.

— Рассредоточиться! — крикнула Кэрол. — Обыскать территорию. Они не могли уйти далеко. Черт!

— Настоящие кроличьи норы… Они могут быть где угодно, — пробормотал Меррик. Его лицо осунулось, голос дрожал.

— Нечего рассуждать попусту, начинайте поиски. Кто-нибудь пусть откроет калитку, — добавила она, постучав кулаком по дверце в стене. — Поглядите, куда она ведет, и обшарьте там все! — Кэрол провела рукой по волосам. Острая боль расползалась от затылка. Как могло такое случиться?

Меррик взволнованно говорил в рацию:

— Всем группам! Приступайте к осмотру прилегающей территории. Пропал полицейский. — Он взглянул на Кэрол: — Будем прочесывать квартал?

Она кивнула:

— Джен, возьмите это на себя. И начните со двора, что за этой дверцей. — Кэрол отвернулась, подавляя гнев.

Когда ее сотрудники рассеялись в разных направлениях, она на миг задумалась: что еще можно сделать? И — черт бы побрал ее тупую голову! — ничего не смогла придумать. Ничего.

*

Вот эта останется в живых. Он не знает почему, но должно быть именно так. Решения принимает Голос. Голос все знает и никогда не оставит его в беде.

Она выглядит как все остальные, как проститутка, но она коп. Мысль об этом его пугает, но ему все-таки удается сделать то, что нужно. Он до сих пор удивляется, как легко и просто все получилось. В точности как Голос и говорил. Ведь Голос сказал, что она пойдет с ним, покорная, как ягненок, и она пошла.

Он без труда уводит ее с улицы. Это даже проще, чем было с другими, потому что с ней он не знаком. Он ведет ее в переулок и там перекусывает проводок, ловко так, ведь он полдня тренировался. Снип-снап — и все. Она и не заметила.

Во двор, в дверь, вверх по лестнице. Она не замолкает ни на минуту, все время бубнит, уверенная, что ее слушают, указывает дорогу до комнаты, которая приготовлена для нее. Она не колеблется перед двойной дверью, которая выглядит как стенной шкаф с полками, правда, описывает ее, думая, что передает это по рации. Она подчиняется, когда он велит ей лечь на кровать и раскинуть руки и ноги. От нее исходит беспокойство, это заметно, но она пока еще не боится, пока не испугана по-настоящему. Вот уже и наручники надеты, и все же он видит: она ждет, что в дверь ворвется полиция и ее освободят. Она даже не брыкается, когда он привязывает ее лодыжки.

Но когда он запихивает в рот кляп, ей это точно не нравится. Она таращит глаза. Краска стыда и ужаса ползет от ее полных, круглых сисек, заливая шею и лицо. До нее доходит, что игра идет не так, как задумано. Что контроль в его руках, не в ее, а ей остаются лишь сопли и слюни. Тогда он улыбается ей — спокойной, торжествующей улыбкой победителя.

— Они не придут, — говорит он, наклоняется, лезет рукой ей под юбку и вытаскивает рацию. Пошарив у нее за пазухой, выдергивает микрофон. Машет перед ее носом перерезанным проводком и усмехается. — Ты говорила сама себе, твои дружки ни хрена не знают, где ты. Ищи-свищи тебя по всему Темпл-Филдз. Ты хотела переиграть меня, но ошиблась. Ты проиграла, полицейская сука.

Он отворачивается, не обращая внимания на мяуканье, которое раздается из-под кляпа. И вынимает дилдо. Ярко сверкают острые края бритвенных лезвий. Прикольная штука — эта смертельная машинка. Он проворно поворачивается к ней. Когда она видит дилдо, кровь отливает от ее лица, а шея покрывается безобразными пятнами. Он делает шаг, задирает ей юбку и стаскивает трусики. Он машет дилдо перед ее лицом и ухмыляется.

Тогда-то из нее и хлынула моча. Это его раздражает, ведь в комнате будет вонять. Неприятно. Потому что вот эта — останется в живых.