6

Борт «Альфы».

Воскресенье, 6 июня, 18:30 по местному времени.

Хатч с радостью возвращалась на борт «Уинкельмана» – довольно нескладного корабля модульной конструкции. Он состоял из основного корпуса и пристыкованных кольцевых отсеков. В данном полете таких отсеков было три. Приблизившись к «Уинку», Хатч включила прожекторы шаттла и осветила причальную платформу, датчики, грузовые контейнеры и антенны. «Уинк» казался таким знакомым и уютным – какое все-таки полезное сооружение этот корабль. Он медленно плыл на фоне черного звездного занавеса, в котором теперь чувствовалось нечто тревожное.

Пребывание в глубоком космосе обычно не оказывало на нее вообще никакого воздействия. Но многие астронавты, путешествующие между звездными мирами, испытывали другие ощущения. А этим вечером, ах, этим вечером… корабль такой милый… Конечно, ей хотелось побыть в компании. Сейчас пустота корабля немного угнетала. Впрочем, она с облегчением вернулась домой, теперь можно запереть все двери и расслабиться.

Эмблема Академии – свиток и лампа на фоне голубой земли Объединенного Мира – красочно светилась на кольце «А» около капитанского мостика.

Луна и планета плыли в черном беззвездном небе. Куракуа находилась на самом краю Пустоты – огромного разрыва в звездах, зиявшего между созвездиями Ориона и Стрельца. Пустота простиралась на шесть тысяч световых лет, и звезды с другой стороны разрыва казались всего лишь туманной дымкой. Хатч часто задумывалась, как влияет такое небо на развитие жизни – наполовину пустое, а наполовину звездное.

«Альфа» вошла в кольцо «Б» и причалила к стапелю. Огромные ворота удовлетворенно захлопнулись, оставляя черноту ночи позади. Она сняла костюм Фликингера и сложила за сиденьем. Через пять минут Хатч уже на капитанском мостике.

На комм-пульте мигала лампочка – пришло сообщение из Храма. Рабочее, без пометки срочно. Для Ричарда слишком рано. Время еще есть, можно посмотреть и позже. Она пошла в свою комнату, разделась и приняла душ. Так приятно постоять под струями воды.

Потом, еще не обсохнув, она заказала бифштекс в автоматической кухне. На стенах каюты фотографии старых друзей, ее собственные и Ричарда на Пиннэкле, «Альфы», парившей нос к носу с Великим Гексагональным Монументом около Арктура, а вот группа планетологов, некогда пригласивших ее на пикник на пляже Вефезды (и которые на своих плечах притащили ее, чтобы сфотографировать). Воздух был напоен ароматами цветущих растений – лимонного тимьяна, восковницы и жимолости.

В окне иллюминатора маячила дьявольская, таинственная Луна. Оз находилась с другой стороны Луны. Рассердившись на Оз и на себя, конечно, Хатч задернула шторы.

Несколько лет назад Ричард подарил ей прелестную платиновую вещицу, копию талисмана, привезенного с Куракуа. Это случилось еще в то время, когда не знали о существовании Оз. На одной стороне талисмана выгравированы крылатое существо и шестиугольная звезда, а на другой – грациозно изогнутая арка. По ободку шли таинственные символы. Существо и звезда, объяснил ей Ричард, символизировали любовь, а арка – процветание. И то, и другое будет сопутствовать тебе, пока ты носишь талисман.

Сейчас это успокаивало. Хатч перекрутила талисман вокруг шеи. Местное суеверие.

Она оделась и, услышав звон колокольчика – сигнал, что обед готов, прошла по коридору за бифштексом. Она взяла еще бутылку вина и принесла все на капитанский мостик.

Лампочка на комм-пульте продолжала мигать.

Хатч отрезала тонкий ломтик мяса, положила в рот и открыла бутылку. Это шабли. Потом нажала клавишу, и на экране появилась блондинка импозантного вида.

– «Уинкельман», – начала она, – меня зовут Аллегри. Я буду координировать эвакуацию. Необходимо забрать четырнадцать человек. Плюс доктор Вальд, который находится на пути сюда. Мы собираемся начать эвакуацию через сорок восемь часов.

– Я знаю, что это позже, чем было запланировано, но нам еще нужно закончить кое-какие работы. Для вашего сведения, Космик начнет операцию в пятницу в десять утра по нашему времени. То есть по времени Храма. В этом сообщении содержится информация для перевода времени. Мы хотим иметь в запасе двадцать четыре часа. Кроме того, нам еще нужно переправить на борт археологические находки, поэтому мы хотим начать работу как можно скорее. Пожалуйста, свяжитесь со мной, как только освободитесь.

Изображение на экране исчезло.

Хатч откинулась назад в кресле. Обычно люди, с которыми она встречалась в столь отдаленных местах, находили время поздороваться. Интересно, не провела ли Аллегри слишком много времени под водой.

Она вывела на главный дисплей Куракуа.

Солнечный свет пробивался сквозь слой облаков, освещая окрашенные в грязный цвет прерии, обширные зеленые леса, широкие пустыни и обдуваемые ветрами горные цепи. Океаны не видны. Всего их насчитывалось два. Океаны были мелкие и друг с другом не соединялись. В общем, это сухой и пустынный мир – недостаток, который Космик надеялся исправить во время первой фазы операции землеформирования, известной под названием «Проект Надежда».

Южный океан омывал расположенную на полюсе ледяную шапку. Средняя ширина водяного кольца примерно пятьсот километров. В северной части есть несколько узких, вытянутых морей. Самое длинное – Иаката – местное название, в переводе означавшее «Место отдыха богов». Оно уходило в глубь суши примерно на три тысячи километров. У его северной оконечности, прямо около берега, находился Храм Ветров.

Она где-то читала, что Куракуа, по некоторым прогнозам, находилось в начале ледникового периода. Правда это или нет, но обе ледяные шапки довольно крепкие. При их уничтожении возникнет гигантский всплеск воды. И, если эксперты правы, большую часть Куракуа на некоторое время захлестнет океанской волной.

В десять часов утра в пятницу по времени Храма. Когда это? Она вывела данные, которые прислала ей Аллегри.

Куракуанский день длился двадцать часов, тридцать две минуты и восемнадцать секунд. Все понимали психологическую важность использования привычных земных суток для измерения времени. Но, когда люди долго живут в новом для них мире, им всегда приходится подстраиваться под местные условия. На Куракуа часы шли до 10:16:09 утра и до такого же времени вечером. Потом они сразу перескакивали к полудню и полуночи. Следуя этому методу, сокращались периоды суток, отведенные как для сна, так и для бодрствования.

По случайному совпадению в Храме Ветров, как и на «Уинке», было воскресенье. Операция землеформирования начнется примерно через девяносто часов. Генри Якоби хотел закончить эвакуацию с запасом в один день. В их распоряжении два шаттла. В принципе никаких проблем.

И все же ее не покидало чувство тревоги. Не похоже, что главной целью Якоби было вовремя эвакуироваться. Она запрограммировала бортовой компьютер, чтобы снять «Уинк» с лунной орбиты и перейти на орбиту вокруг Куракуа. Потом ввела время окончания эвакуации в свой персональный хронометр и перевела часы корабля на время Храма.

Навигационный дисплей предупредил ее, что корабль покинет орбиту через тридцать шесть минут.

Хатч закончила обедать и опустила посуду в вакуумную трубу. Потом включила комедийный фильм и стала смотреть. Но, когда заработали ускорители и корабль отправился в путь, она уже спала.

Хатч проснулась от звонка. Ее вызывали на связь.

Тускло светили лампы. Она проспала семь часов.

На мониторе появился Ричард.

– Привет, – поздоровался он. – Как у нас дела?

– Нормально.

Ей показалось, что он встревожен. Так бывало, если он собирался сказать то, что, по его мнению, могло ей не понравиться.

– Послушай, Хатч, они попали в трудное положение. Под Храмом обнаружили несколько помещений. Самое интересное для нас находится очень глубоко, и сейчас они как раз пытаются туда войти. Нам надо использовать все оставшееся у нас время. Их шаттл может взять троих плюс пилота. Придумай такое расписание, чтобы мы могли забрать всех. Но оставь нам максимум времени.

Хатч не смогла скрыть, раздражения.

– Ричард, это безумие.

– Возможно. Но они, кажется, совсем близко. Они уже почти пробрались в Нижний Храм. Хатч, он датируется 9000 годом до нашей эры. Та же самая эпоха, что и постройка на Луне. Нам надо посмотреть на него. Мы не можем уехать и оставить его здесь на разрушение.

Хатч была не согласна.

– Я считаю, что наша главная цель – убраться отсюда, пока не поднялась вода.

– Мы так и сделаем, Хатч. Но перед тем попытаемся использовать каждый день.

– Черт бы вас побрал.

Ричард терпеливо улыбнулся.

– Хатч, мы будем осторожны, даю тебе слово. Но я прошу твоей помощи. О’кей?

Я должна быть благодарна хотя бы за то, что он не отказывается покинуть планету, бросив вызов Космику. Им руководила данная ему Богом вера в людей, – подумала она.

– Ладно, посмотрим, что можно сделать. Ричард, ты знаешь, кто здесь сейчас отвечает за операцию Космика?

– Мелани Траскот. Мне это имя ничего не говорит. Но Генри о ней невысокого мнения.

– В этом я не сомневаюсь. Где она сейчас?

– Минутку. – Он отвернулся и поговорил с кем-то. – У них на орбите есть станция. – В его глазах появилось подозрение. – Почему ты спрашиваешь?

– Из любопытства. Я буду у вас через несколько часов.

– Хатч, – попросил он, – не впутывайся в это, ладно?

– Я уже впуталась, Ричард.

Легкое, почти невидимое кольцо окружало Куракуа. Его можно было увидеть только, когда солнечный свет падал под определенным углом. Только тогда оно сияло прозрачной красивой радугой. Кольцо состояло в основном из льда и не было естественным. Этот лед доставлен с колец, плавно вращающихся вокруг газового гиганта Беллатрикса-5. Несколько прибывших туда буксиров Космика отбирали в кольцах ледяные астероиды и переводили их на траекторию движения в сторону Куракуа. Это были своеобразные огромные «снежки». У Куракуа они перехватывались другими буксирами, собирались в гурты, а затем помещались на орбиту. Они нужны для того, чтобы обеспечить дополнительные запасы воды для планеты. В час «ноль» Космик должен был растопить ледяные шапки на Куракуа, а также разрезать ледяные «снежки» на конфетти и направить вниз. По проведенным оценкам, дождь должен падать на планету шесть лет. Кроме того, сюда должны завезти земные формы жизни и, если все пойдет хорошо, то здесь возникнет новая биосфера. Через пять десятков лет первые переселенцы с Земли смогут заявить права на новый мир, который будет если не садом, то уж, по крайней мере, местом, где таковой можно будет насадить. Датчики «Уинка» насчитали более тысячи ледяных объектов на орбите. Кроме того, к планете приближалось еще около двух тысяч.

Хатч достаточно часто имела дело с бюрократами и прекрасно понимала, что пятидесятилетний срок это слишком оптимистичная оценка. Лет сто пройдет, прежде чем здесь кто-нибудь появится. Еще она помнила высказывание, приписываемое Кейсуэю: «Это побег от парникового эффекта на Земле к такому же на Куракуа».

«Уинк» вышел на орбиту.

Планета выглядела серой и не внушала особых надежд.

Кто бы поверил, что вторую Землю будет так трудно найти? Что все эти световые годы окажутся такими маленькими? На Пиннэкле слишком большая сила притяжения. Нок уже служил домом для разумной расы, от которой люди тщательно скрывали свое существование.

И еще один пригодный для жизни мир, о котором она слышала, вращался вокруг неустойчивой звезды. И это все.

Поиски продолжались. А пока в их распоряжении было только это холодное, неласковое место.

Станция Космик горела яркой звездой в южной части неба. Это уменьшенная копия IMAC – крупной околоземной космической станции – пара колес, вращающихся в противоположных направлениях, и сеть распорок. Колеса соединены воедино огромной ступицей.

Огни станции едва виднелись в околопланетном сиянии. К ней приближался какой-то небольшой корабль.

Она ввела в компьютер имя Мелани Траскот.

Родилась в Дейтоне, Огайо, 11 декабря 2161.

Вышла замуж за Харта Бринкера, тогда служащего банка Касвелл и Симмз, в 2183 году. Брак расторгнут в 2188 году. Больше по этому вопросу сведений нет.

2182 год – присуждение степени бакалавра по астрономии, Уэйслэйен. Степень Магистра естественных наук и Доктора философии, планетная инженерия, Вирджинский университет, 2184 и 2186 годы соответственно.

Инструктор, Вирджинский университет, 2185-218 гг.

Лоббист по вопросам окружающей среды, 2188-2192 гг.

Северо-западный региональный комиссар, Департ. внутренних дел, Северо-Американский Союз, 2192-2193 гг.

Вашингтонский университет, связь с ядерными силами, 2193-2195 гг.

2195-2197 гг. Получила известность как главный руководитель разработки (частично) успешных проектов восстановления Северной Африки и бассейна Амазонки.

Консультант по вопросам окружающей среды и по проекту Космик, 2197-2199 гг.

Автор многих работ по парниковому эффекту и изменению климатических условий в океанах. Давний сторонник сокращения численности населения с помощью правительственных декретов.

Четырежды арестовывалась полицией за участие в протестах против уничтожения водоносных слоев и угрозы исчезновения редких видов.

В сносках говорилось, что Траскот являлась членом многих профессиональных организаций. Она все еще сотрудничала в Международном Проекте Восстановления Лесов, Фонде Земли и в Межмировом Содружестве.

Однажды она заступилась за пожилого человека, на которого напала банда хулиганов в Ньюарке. Во время нападения получила ножевое ранение. Отобрала оружие у одного бандита и застрелила его.

Во время Денверского землетрясения 88-го года руководила эвакуацией из опасной зоны.

Да, уж – пай-девочкой ее не назовешь.

Хатч вывела на экран фотографию. Высокая женщина с пронизывающим взглядом. У нее темно-каштановые волосы, высокий лоб и прекрасный цвет лица. Ее все еще можно назвать привлекательной, но в чертах уже чувствуется жесткость. Привычка командовать. И все-таки она, похоже, знает, как можно неплохо провести время. Но самое важное то, что Хатч не заметила в ней ни тени уступчивости.

Она вздохнула и настроилась на канал связи со станцией. На экране появилась эмблема Космика: факел знаний внутри планетного кольца. Потом она увидела полного мужчину с бородой.

– Станция Космик, – произнес он. – Что вы хотите, «Уинкельман»?

Грубиян с большим животом. Рукава яркой зеленой рубашки по локоть закатаны. Он уставился на нее тяжелым взглядом, всем своим видом давая понять, что ему невыносимо скучно.

– Я подумала, вам следует знать, что я здесь. – Она говорила очень спокойно. – Если вокруг есть другие корабли, мне бы хотелось узнать расписание движения.

Он слушал с холодным презрением.

– Я прослежу за этим.

– У меня отмечено, что разрушение начнется в пятницу в десять часов по времени Храма. – Она специально употребила слово «разрушение», произнеся его вполне вежливым тоном. Она знала, что правильным термином было «хирургическое вмешательство», но ей хотелось позлить его. – Подтвердите, пожалуйста.

– Все верно, «Уинкельман». Все остается без изменений. – Он посмотрел в сторону и кивнул. – С вами хочет поговорить директор. Соединяю.

Хатч выдавила самую доброжелательную улыбку.

– Приятно было побеседовать.

Взгляд его стал еще холоднее. Это был человек легкомысленный, весьма далекий даже от редких погружений в глубины философских размышлений.

Вместо него на экране появилась Мелани Траскот. Она выглядела несколько старше, чем на фотографиях. Эта Траскот была далеко не такой собранной и величественной.

– Рада видеть вас, «Уинкельман». – Она мило улыбнулась, но улыбка снисходила откуда-то с огромной высоты. – Вы?..

– Присцилла Хаткинс. Капитан корабля.

– Рада познакомиться с вами, Присцилла. Вы не возражаете, если я запишу наш разговор?

Это делалось на случай судебного процесса.

– Нет, не возражаю.

– Спасибо. Мы вас ждали. Вам нужна помощь при эвакуации людей?

– Спасибо, нет. Их немного, и у нас есть два челнока.

– Очень хорошо. Вы, должно быть, в курсе, что на первой стадии проекта «Надежда» будут растоплены ледяные шапки. – Она пристально смотрела на Хатч. – А большая часть оборудования команды Академии все еще не погружена.

– Возможно. Я там еще не была.

– Да. – В ее голосе появились конфиденциальные нотки. Как будто они обсуждали между собой глупое поведение других. – Я говорила с доктором Якоби. Он знает, что район Храма будет полностью разрушен. – Она помолчала. – Иаката – открытое море, там нет никаких препятствий до самой ледяной шапки. Вся береговая линия изменится. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю. – Хатч хотела дать понять этой женщине, что у нее есть некоторые сомнения. – Но вам необходимо знать, что они там внизу близки к большому открытию. Существует вероятность, что я не смогу забрать их вовремя.

Взгляд Траскот моментально стал пустым.

– Присцилла, они всегда близки к великим открытиям. Всегда. Вы знаете, сколько времени они провели там?

– Почти тридцать лет.

– У них было достаточно времени.

– Это не совсем так. – Хатч старалась говорить мягко, чтобы избежать конфронтации. – Особенно когда вы пытаетесь раскопать целую планету. За плечами куракуанцев трехсотвековая история. Тут есть в чем покопаться.

– И тем не менее. – Траскот отмахнулась от спора. – Это не имеет значения. Важно то, что у меня нет права откладывать начало осуществления проекта. Академия дала согласие на эвакуацию. Мы заранее сообщили им о наших планах. Я, если хотите, предлагаю помощь. И жду от вас, что ваши люди будут своевременно отправлены.

– Доктор Траскот, у них в руках может быть ключ к Создателям Монументов.

Теперь директор уже была просто раздражена.

– Поймите, пожалуйста, – процедила она, – что я здесь не распоряжаюсь. – Она поймала взгляд Хатч и продолжила: – Делайте, что положено. И заберите их отсюда.

* * *

КОРАБЕЛЬНЫЙ ЖУРНАЛ.

П. Х.

«Джоанн Уинкельман» Понедельник, 7 июня.

Мелани Траскот любит командовать и очень серьезно относится к собственной персоне. Она не захотела пойти на уступки в вопросе о времени эвакуации. И все-таки я надеюсь, что она внесет в план отсрочку по непредвиденным обстоятельствам (если она уже не сделала этого). Я рассказала о разговоре с ней доктору Вальду и предупредила его, что к последнему сроку эвакуации – пятнице – надо отнестись с максимальной серьезностью.

* * *

Станция Космик.

Понедельник, 7 июня, 10:50.

Мелани Траскот очень хотелось пройтись по настоящей земле под настоящим солнцем. Бросить эти тесные помещения, сверкающие стены, искусственную еду и уйти из этой станции в ночь. Ради Бога, она сочувствует всем и каждому, но где только Академия ухитряется находить людей, которые искренне считают, что весь мир должен почтительно отойти в сторонку и безмолвно созерцать, как они копаются в своих горшках и идолах?

Она смотрела на пустой экран. Когда Харви сообщил ей, что связался с пилотом корабля Академии, она как раз просматривала последние заявки и просьбы от людей, которые хотели попасть на Новую Землю: воинствующие исламисты, белые расисты, китайские националисты, черные сепаратисты, сторонники единого мира для всех, неоэллинисты. В широком ассортименте были представлены этнические группы, племена, угнетенные народы. Корпоративные интересы. Те, у кого есть идеи социальных экспериментов. Норман Кейсуэй, приславший этот материал, имел собственные планы. В отличие от него, она настроена менее оптимистично. Настоящее переселение оставалось делом далекого будущего. Когда это случится, ее уже давно не будет, так же как и Нормана и многих других, начинавших кампанию в пользу Проекта. Кто знает, чем все это кончится?

Интересно, помогут ли далекие звезды решить земные проблемы? Или эти проблемы будут просто перенесены и в другие миры?

– О чем задумалась, Мелани?

В двери стоял Харви Сил – начальник станции. Тот толстяк, с которым разговаривала Хатч. Траскот работала с ним с незапамятных времен. Он ей нравился. Она считала, что Харви способный администратор и хорошо разбирается в людях. И еще – самое главное качество, делавшее его самым ценным сотрудником. Он компетентный специалист и не побоится высказать собственное мнение.

Мелани откинулась в кресле.

– Мне неспокойно.

Харви присел на стол.

– С ними вам придется нелегко, и так будет до самого конца.

– Мне бы хотелось вам кое-что показать, Харви. – Она нашла сообщение двухнедельной давности.

На экране появилось приятное лицо Нормана Кейсуэя. Он сидел за столом. За спиной виднелся флаг организации.

– Мелани, – сказал он. – Недавно у меня был Ричард Вальд. Он прилагал все усилия, чтобы получить отсрочку по «Надежде». Вчера, насколько мне известно, он отправился на Куракуа. Не знаю, что у него на уме, но он может предпринять попытку поменять сроки эвакуации. Кажется, он вполне способен на такое. – Кейсуэй выглядел совершенно несчастным. – Надеюсь, что я не прав. Но не исключена возможность, что он объявит нам и всему миру, что остается в Храме. И бросит нам вызов.

– Он не сделает этого, – вырвалось у Харви.

– Если это случится, – продолжал голос на экране, – мы должны быть готовы ответить.

– Это не легкий вызов. Если такое заявление будет сделано, это кончится тем, что нам придется иметь дело с общественным мнением. Не начинайте операцию до тех пор, пока не убедитесь, что на Куракуа никого не осталось. Я знаю, что возникнут трудности с координацией работ, но я не хочу ничьей гибели. Если это все-таки произойдет, и Вальд объявит о своем намерении остаться там дольше установленного срока, вы скажете ему, что не уполномочены действовать по своему усмотрению, – ведь собственно говоря, так и есть. И еще скажете, – работы по «Проекту Надежда» будут идти по расписанию, и вы надеетесь, что он покинет Куракуа, согласно постановлению суда и условиям договора с Академией. Потом уведомите меня. Пожалуйста, подтвердите получение этой инструкции. И, между прочим, Мелани, я рад, что там оказались именно вы.

– Могло быть и хуже, – заметил Харви, опускаясь на стул. – Он мог приказать нажать на кнопку, несмотря ни на что.

– Не уверена, что не предпочла бы последнее. – Она провела здесь три года, и археологи все время применяли то одну тактику проволочек, то другую. – Это правильное решение, – признала она. – Опять эти сукины дети взялись за свое. – Она встала и подошла к экрану обзора. – Просто не верится, что все это происходит с нами.

* * *

Мелани Траскот. Дневник.

Вся история «переговоров» между Академией и Космиком – сплошная цепочка лжи, угроз, требований и, в итоге, – судебный процесс. Только приговор суда заставил Академию покинуть Куракуа до завершения намеченной программы.

Но все-таки, если бы от меня хоть что-нибудь зависело, я удовлетворила бы их просьбу и дала им пару месяцев. Для нас это не такая уж непреодолимая проблема. Но официальные решения уже вступили в силу, и мне фактически придется отложить приговор суда в сторону и открыть двери для новых тяжб.

Итак, я подчиняюсь полученным приказам.

Интересно, почему так получается, что наверху оказываются самые несговорчивые типы? Они просто непробиваемы.

Молодая женщина с эвакуационного корабля Академии, та, с кем я разговаривала сегодня, показалась весьма рассудительной. Я полагаю, с ней мы легко смогли бы договориться, причем без всяких стычек. И сэкономили бы уйму денег. А, может, даже нашли бы Создателей Монументов. Что ж, как видно, не судьба.

7 июня 2202 года.

 

7

Борт «Альфы».

Понедельник, 22:05 по времени Храма (без одиннадцати минут полночь).

Шаттл отделился от «Уинкельмана», лениво догоняя заходящее солнце. Слои облаков внизу, около планеты, окрашены в розовые и пурпурные тона. Ураганы захватили лишь узкую полосу земли к северу от экватора. Хатч переключила управление на автопилот и попыталась настроиться на волну Космика. Их передачи оказались шифрованными – еще один признак ухудшения отношений между ними и Академией.

Хатч свободно могла прослушивать канал общей связи команды археологов. Она слышала, как люди переговаривались между собой, руководили работой, просили помощь. Изредка слышались отчаянные реплики вроде: «А я говорю, мы останемся и закончим работу.»

Голос явно женский. Интересно, подумала Хатч, не передаются ли подобные замечания специально для команды Траскот, которые вполне могли слушать их канал. Неудивительно, что мадам Траскот немного нервничает.

Шаттл вошел в плотные слои атмосферы. Мимо проносились клочья облаков. Автопилот сбросил скорость. Шаттл летел над голубыми горами, спускаясь все ниже и ниже навстречу сгустившейся тьме. Вдруг широкий поток света прорезал тьму. За спиной поднималась луна – колдовской полумесяц, а там колдовская страна Оз.

Изредка она видела отблески. Возможно, вода или снег сверкали в звездном свете. Сканеры воспроизвели неровный мертвый ландшафт, однообразие которого изредка нарушали озера и кратеры вулканов.

Самые крупные древние руины находились в Кабале, который располагался у места слияния двух рек. Она перешла на ручное управление и спустилась ниже. Навигационные огни осветили полуразрушенные каменные стены. Больше ничего – ни пристани, ни лодок у берега, ни зданий. Никакого намека на дорогу через пустыню – дорогу, по которой жители могли бы добраться до соседнего города. Возможно, Кабал – последний куракуанский город.

Они еще жили там во времена плаваний Колумба. Остатки некогда процветавшей, хотя и изолированной, цивилизации. Интересно, что они чувствовали под конец, укрывшись в своих городах от наступающей пустыни. Знали ли они, что находятся на грани вымирания?

Она разыскала посреди руин свободную площадку и приземлилась. Опоры корабля тяжело опустились на поверхность, смяв высокую траву. Она включила рециркуляцию, намереваясь выйти из корабля и осмотреться. Но тут что-то юркнуло в траве там, куда не доставал свет прожекторов. Движение такое быстрое, что Хатч не смогла за ним уследить. Она включила дальний свет – ничего, только медленно поднималась примятая сухая трава.

Чертовщина какая-то.

Она отменила высадку и мгновенно поднялась в воздух, направляясь на юго-запад.

На равнине шел снег. Начали появляться растения, похожие на деревья. Ветки короткие и толстые, а вместо листьев – зеленые шипы и иглы. Плоская равнина сменилась нагромождением пологих холмов, покрытых гротескными растениями, перепутанными липкой багровой паутиной. Местный вариант деревьев, подумала она, но «дерево» вдруг зашевелилось.

Дальше к югу она пролетела над крепкими сучковатыми деревьями. Они были такими огромными, даже больше, чем калифорнийские мамонтовые деревья, и стояли далеко друг от друга.

Похолодало – она летела над снежной бурей. Сквозь облака виднелись горы – широкие скалистые вершины в снежных шапках. У Хатч были знакомые альпинисты. Для них эти горы вполне бы подошли.

Она поднялась выше и пересекла еще один штормовой фронт. Внизу появилось темное блестящее море. Оно лежало в тумане, и поверхность воды гладкая, как зеркало. Вокруг поднимались горные пики. Она у северной оконечности Иакаты. Там, где играют Боги.

Она включила связь с Храмом.

– Это Хаткинс с «Альфы». Кто-нибудь есть?

– Привет, «Альфа». – Она узнала голос Аллегри. – Приятно видеть тебя. Ты в шестидесяти километрах от Храма. Лети вдоль берега. – Пауза. – Переключаюсь на видео. – Хатч включила экран и увидела Аллегри. Таким голубым глазам и идеальным чертам лица нельзя не позавидовать. Но Хатч ее увлечение работой показалось несколько преувеличенным. Явно не тот человек, который с радостью вынесет любые испытания во имя археологии.

– Ты в пятнадцати минутах от нас. Если хочешь, я укажу дорогу.

– Не надо. Как тебя зовут?

– Жанет.

– Рада познакомиться с тобой, Жанет. Друзья зовут меня Хатч.

Аллегри кивнула.

– О’кей, Хатч.

– Что мне искать? У вас ангар на берегу?

– У нас плавучий пирс. Ищи три каменные башни в воде в ста метрах от берега. Пирс как раз к северу от них. Там будет один шаттл. Опускайся рядом, остальное мы сделаем сами. Сейчас как раз полночь. Хочешь позавтракать?

– Нет, спасибо.

– Чувствуй себя как дома. Увидимся, когда прилетишь. – Она протянула руку вверх за экран, и он погас.

Хатч медленно пролетала над покрытыми снегом пляжами с разбросанными валунами, над пенящимися бурунами и скалистыми прибрежными островками. И над горой Тенебро – там у подножия был некогда город, просуществовавший шесть тысяч лет. Теперь он почти полностью засыпан песками или затоплен. Минареты, хрустальные башни и плавучие сады – такие, как на картинах Вертилия. Одна висела на видном месте в большом зале Центра Приемов Академии. Она включила телескопы, но увидела лишь ряды рвов, оставшиеся после раскопок.

Хатч решила при первом удобном случае вернуться и рассмотреть все получше.

Через несколько минут появились три башни. Массивные, совсем не похожие на обычные колонны (какие она ожидала увидеть), а скорее черные каменные крепости, примерно на двадцать метров торчащие из воды. Над развалинами четвертой гуляли волны. Башни имели форму усеченного конуса. На их вершине могли бы свободно разместиться двадцать человек. Сильные порывы ветра сдували с башен снег.

Хатч включила внешние микрофоны и услышала ритмичный шум волн и отдаленное завывание ветра. Она приблизилась к ближайшей башне. Там что-то пронзительно вскрикнуло, подпрыгнуло и улетело прочь. Стены башни покрыты символами, пиктограммами и геометрическими рисунками. В основном – абстрактными, но попадались птицы, головоногие и еще какие-то твари. В нише, прямо над водой, она увидела рисунок пары идущих ног, видимо, это ноги рептилии. Вход где-то здесь. Прожекторы высветили две амбразуры и каменные стены. На вершине башни стояла куракуанская женщина с крыльями и оружием, возможно, мечом. У нее не хватало одной руки. Второй она прикрывала глаза. Хатч знала, что у куракуанцев не было крыльев и улыбнулась при мысли о летающем крокодиле. Неужели все цивилизации мечтали об ангелах?

На уровне воды стены гладко отполированы прибоем. Высокие волны катились к берегу, как стражи, один за другим выходящие из моря.

Плавучий пирс в форме буквы U находился поблизости. Он был достаточно просторным, чтобы принять несколько шаттлов. Шаттл Храма припаркован ближе к берегу. Огни «Альфы» скользнули по его желто-голубому корпусу.

Хатч спланировала вниз и опустилась на воду. Лунный свет падал на вершины гор. Она связалась с Храмом.

– Я на месте, – доложила она.

Шаттл качало.

– Добро пожаловать в Храм Ветров, Хатч. Фрэнк скоро прибудет.

Температура снаружи – минус тридцать по Цельсию. Она включила поле Фликингера, открыла люк и вылезла. Плавучий пирс покачивался на волнах прибоя, но прочно держался на якорях. Большой пирс, метра три в ширину, и оборудован обогревателями, чтобы не нарастала корка льда на поверхности. По периметру палубы шла ограда. Море штормило, от воды летели брызги, но поле Фликингера надежно защищало Хатч.

Огни «Альфы» бросали туманный свет на пирс и на оба шаттла. Башни превратились в темные тени. Волны с шумом бились о берег.

– Осторожно, не упадите. – Прозвучал в наушниках голос Карсона. Но его она не видела.

– Где вы?

– Посмотрите налево.

Под водой светились огни. Карсон сидел внутри прозрачной кабины подлодки. Кабина всплыла на поверхность рядом с носом «Альфы», потом показался длинный серый корпус. Над палубой клубились морские испарения. Судно подрулило, развернулось и встало у пирса. Колпак кабины открылся. Карсон немного помедлил, выжидая удобный момент между ударами двух волн, и грациозно – благодаря упорным тренировкам – шагнул на помост.

– Туристическая служба Храма, – произнес он тоном заправского гида. – Остановка в восьмитысячном году до нашей эры. Отель Генри, Нотические Башни, империя Иакатан и некоторые другие южные пункты. Чего желаете? – Мотор гудел, судно качалось на волнах.

– Отель – это хорошо.

Сдвинув дверцу в сторону, он открыл грузовой отсек за кабиной. Там рядами стояли бочкообразные контейнеры. Карсон взял контейнер, с удивительной легкостью поднял и поставил на пирс.

– У меня их шесть, – сказал он. – Можно погрузить их на «Альфу»?

Одним рейсом будет меньше.

– Конечно. – Она смотрела, как он идет за вторым контейнером. Каждый был размером не меньше самого Карсона. – Не разбейте чего-нибудь, – сказала она. Контейнеры были большими и неуклюжими, но легкими. Она стала убирать их с палубы внутрь грузового отсека шаттла.

– Тут в основном упаковочная пена, – пояснил Карсон, – и найденные во время раскопок предметы.

В теплом коконе энергетического поля ей так хорошо и уютно. А вокруг хлестал ветер, над водой слышались крики.

– Это чипвилы – куракуанская летучая живность, – сказал Карсон. – Неуклюжие твари огромных размеров, питаются падалью. Они каждое утро слетаются на пляж.

– Птицы?

– Не совсем. Они больше похожи на летучих мышей и любят петь.

– Кричат, как будто что-то потеряли.

– Этот звук они издают, когда потирают крылья друг о друга.

Окружающая ночь опьяняла. Так хорошо оказаться на открытом воздухе после всех этих недель на корабле.

– Как у вас идут дела, Фрэнк? Я имею в виду эвакуацию.

Он подошел к ней и облокотился о поручни.

– Мы делаем то, что должны делать. Хорошо бы шесть месяцев назад узнать, что нас отсюда выкинут. Мы бы все сделали иначе. Но перед отъездом нам говорили, что Академия победит. «Вам не о чем беспокоиться,» – сказали они нам на прощание.

– Жаль.

– Да. Жаль. – Причал подняло на волне. Гребень разбился, повернул к берегу, и волна обессилела в борьбе со встречным течением. – Я готов уехать домой. Но не так. – Он выглядел обескураженным. – Мы вложили столько труда. И почти все пропадет зря.

Что-то светящееся проплыло мимо, приблизилось к подводной лодке и нырнуло вглубь.

– Что вы теперь собираетесь делать? Куда поедете дальше?

– Мне предложили работу начальника отдела в Академии. Буду в штате.

– Поздравляю, – мягко произнесла она.

Он как будто смутился.

– Многие разочаровались во мне.

– Почему?

– Они считают, что я продался.

Хатч поняла. Только тот, кто не нашел себя в работе или не проявил надлежащих профессиональных качеств, мог пойти в администраторы.

– А как вы сами к этому относитесь?

– Мне кажется, надо делать то, что тебе хочется делать. Я для разнообразия не отказался бы от спокойной работы. Чистый кабинет с кондиционером. Встречи с новыми людьми. Смотрел бы фильмы по воскресеньям. – Он рассмеялся. – Я не так уж много хочу. После всех этих лет.

Интересно, есть ли у него семья и дом, в который можно вернуться.

– Вы правы, – ответила она.

Западная часть неба была совсем без звезд. Пустота. Она всматривалась в пустоту неба несколько мгновений.

Он проследил за ее взглядом.

– Ужасно, правда?

– Да. – Почему-то это зрелище более впечатляюще действует, если ты на поверхности планеты, а не в открытом космосе. Она заметила, что то же самое происходило с ней на Ноке и Пиннэкле, которые тоже находились на самом краю галактического рукава. Она могла видеть лишь легкий туман звездного свечения с другой стороны Пустоты.

– По куракуанским мифам, – сказал Карсон, – это Квонда – обитель блаженных, рай для тех, кто хорошо сражался. По ночам, когда стихает ветер, можно услышать их пение. Между прочим, Квонда значит «далекий смех».

Причал поднялся и снова опустился.

– Это была большая волна, – сказала Хатч. – Сколько лет Храму Ветров?

– Главный храм, который мы называем Верхним, построен примерно в тринадцатом… – Он помолчал. – Трудно пересчитывать даты. Примерно в двухсот пятидесятом году до нашей эры по нашему летосчислению. Они, – он кивнул в сторону башен, – не имеют отношения к Храму Ветров. Вы ведь это знали?

– Нет, не знала.

– Это Нотические Башни. Священная земля, между прочим. Они построены в восьмитысячном году до нашей эры. Здесь проводились культовые обряды, и башни поддерживали более или менее в порядке, как исторический памятник, насколько это было возможно все эти семь тысяч лет.

– А где же Храм Ветров?

Он посмотрел в воду.

– Хотите верьте, хотите нет, – сказал он, – но Храм Ветров в этой водице. – Он отнес последний ящик. – И нам пора. Где ваши сумки?

– У меня только одна. – Она забрала сумку с «Альфы».

– Это место – перекресток империй, – пояснил он. – Видимо, оно всегда сохраняло стратегическое значение. И мы знаем, что поселения здесь процветали почти до самого конца, пока весь вид не вымер. Под конец, – продолжал он, – куракуанцы уже не имели ни малейшего представления, почему построены Башни и что они значат.

– Это очень печально, – отозвалась Хатч. – Потерять свое наследие.

– Еще бы…

– А мы точно знаем, что куракуанцы вымерли?

– Да. По этому поводу несколько лет шли длительные дебаты. То, что они исчезли в столь короткий промежуток времени, казалось просто невероятным. Значит, они должны где-то быть. Осторожно. – Он твердо поставил ногу на палубу, как будто мог заставить лодку не качаться, и подал ей руку. – Всегда находилась хоть одна команда, которая искала выживших. К нам поступило столько ложных сигналов, что это уже становилось просто смешно. Куракуанцев видели то здесь, то там. Видели везде. Но ни одного живого экземпляра. – Он пожал плечами. – Их больше нет.

Они спустились в кабину и погрузились под воду. Внутри неярко горели лампы. Вокруг море.

– Башни здесь вовсе не самые старые сооружения. Это место считалось священным задолго до того, как их построили. В Нижнем Храме есть бывшая военная крепость с часовней, построенной на целое тысячелетие раньше. Мы сейчас ведем там раскопки. Вообще-то предмет, из-за которого Ричард Вальд прибыл сюда, найден в Нижнем Храме. А сколько там еще всего, к чему мы даже и близко не подобрались. Нам, например, известно, что там внизу есть старая электростанция.

– Вы шутите.

– Действительно похоже на шутку. Ей примерно девятнадцать тысяч лет. От нее, конечно, мало что осталось, и у нас нет хороших фотографий. Но думаю, что сомнений быть не может.

Вода была темной. Огни подлодки ножом рассекали кромешную тьму. Но вот появились желтые ряды огней.

– Они связывают Храм с нашей «Морской точкой», – объяснил Карсон. – С базой.

Он повернул к огням, и через несколько минут они прибыли в комплекс куполов и сфер. Все ярко освещено, но многие окна темные. База казалась покинутой.

Карсон подплыл под здание в форме раковины. Подводные двери открылись. Они поднялись и всплыли в ярко освещенной гавани.

Жанет Аллегри приготовила к их приходу горячий кофе. Хатч вышла из лодки. Карсон подал ей сумку. Хатч обратила внимание, что у стен стоят ряды контейнеров, похожих на те, которые они сегодня разгружали.

– Это груз? – спросила она.

– Только его часть, – ответила Жанет, передавая им кофе. – А теперь, если хочешь, я покажу твою комнату.

– С удовольствием. – Затем Хатч повернулась к Карсону. – Спасибо, что подвез, Фрэнк.

Карсон кивнул.

– Всегда к вашим услугам. – Потом многозначительно объявил: – Вам надо хорошенько выспаться.

Жанет и Хатч вышли через короткий коридорчик, поднялись вверх по лестнице и очутились в комнате, где вся мебель состояла из столов и стульев. Повсюду комнатные цветы. Неярко горит свет. Два больших окна выходят на море, а в искусственном камине тлеет огонек. На одном столе лежал наполовину разгаданный кроссворд.

– Это комната отдыха, – пояснила Жанет. – Если зайдешь сюда утром, мы познакомим тебя с остальными и накормим завтраком.

– Сейчас все работают?

– Да, – ответила Жанет. – С тех пор как нам приказали закругляться, мы работаем круглосуточно. Обычно мы никуда не торопились. Теперь другое дело.

– А что именно вы ищете?

– Линейное письмо «С» Казумеля, – ответила Жанет. – Мы хотим прочитать надпись. – Она смотрела на Хатч огромными голубыми глазами. – Под Нижним Храмом погребен старый военный пост. Народ, который служил там, пользовался этим видом письма.

– Фрэнк говорил об этом. Вы надеетесь найти Розеттский камень.

Из комнаты отдыха вело несколько дверей. Они вышли через одну и попали в длинную трубу. Стены прозрачные и оптический эффект, усиленный умело подобранным внешним освещением и светящимися рыбами, был потрясающим. Их «Морская точка» показалась ей прелестным местом, но только немножко давило замкнутое пространство.

– Может быть, Розеттский камень – это слишком, – сказала Жанет. – Возможно, нам хватило бы нескольких отрывков.

– Вы что-нибудь нашли?

– Кое-что. Мы нашли пару инструкций. Сейчас нам важнее всего добраться до нижних секций. Но там инженерные проблемы. Надо пробираться под Верхним Храмом, а он шатается, и в любой момент все может рухнуть. Поэтому работы продвигаются медленно. Да еще морское дно илистое. Мы не успеваем выкопать углубление, как оно тут же заполняется илом. – Было видно, что она устала. – Ответы на наши вопросы там, Хатч, но у нас не хватит времени отыскать их.

Они вошли под купол. Жанет открыла дверь, включила свет, и Хатч увидела очень милую небольшую комнату.

– Помещение для важных персон, – прокомментировала Жанет. – Завтрак у нас в семь. Если захочешь поспать, прекрасно. Потом можно связаться с дежурным.

– Спасибо.

– Если проголодаешься, можно перехватить чего-нибудь в комнате для отдыха. Я могу еще чем-нибудь помочь?

– Спасибо, все отлично.

– О’кей. Мое имя – это код для связи со мной по персональному каналу. Вызывай, не раздумывая, если что-нибудь понадобится. – Она задержалась в двери. – Мы рады, что ты прилетела, Хатч. Тут как в поезде. Мне кажется, всем нам не хватает новых людей.

Она улыбнулась.

– Спокойной ночи.

Хатч закрыла дверь и бросила сумку на диван. Одна стена полностью закрыта шторами. Она их раздвинула, и открылось море. Маленькая рыбка, испуганная резким движением, метнулась в сторону. Мимо медленно проплыла псевдочерепаха. Прозрачное существо с большими круглыми глазами уставилось в стекло, привлеченное ярким светом.

– Привет, – сказала Хатч, постучав по стеклу. Внешнее освещение можно регулировать. Она уменьшила яркость, но совсем выключать не стала.

Потом разобрала свои вещи, приняла душ и забралась в кровать с книжкой, но так устала, что читать не смогла.

В «Морской точке» не слишком тихо. Стонали и поскрипывали в темноте стены, что-то ударялось о корпус, включались и выключались электрические реле. Засыпая, Хатч подумала о том, что скоро весь этот комплекс сольется с руинами Храма Ветров.

Хатч проснулась в начале седьмого с чувством смутного беспокойства. Окна и море освещались яркими солнечными лучами.

Пора приниматься за работу. Она торопливо оделась и прошла в комнату отдыха. Несмотря на заверения Жанет, в комнате было пусто. Она не спеша позавтракала, затем связалась с дежурным. Дежурила все та же Жанет.

– Ты когда-нибудь спишь? – спросила Хатч.

– Доброе утро, Хатч. Я сплю очень много, просто я не часто бываю в своей комнате. А ты как спала?

– Прекрасно. Правда, хорошо. Что у вас есть для меня?

– Пока ничего. У тебя будет много дел, потому что наверх надо поднять много древностей, я уж не говорю о людях. Между прочим, Фрэнк будет помогать тебе на шаттле Храма. Но у нас еще не все в порядке с организацией. Так что утро у тебя, можно сказать, свободное. Мы сообщим, когда понадобишься.

Хорошо бы увидеть Нотические Башни в солнечном свете.

– Договорились, – ответила Хатч. Она хотела спросить, свободна ли подлодка, но решила, что не стоит надоедать занятым людям. Вместо этого она достала костюм Фликингера и нашла выходной бассейн. Потом проверила запас воздуха. Вполне достаточно. Она перекинула вокруг шеи шнур комм-устройства и включила поле. Затем скользнула в воду, открыла входные ворота и выплыла из-под свода.

Через тридцать минут она появилась на поверхности в полукилометре от плавучего пирса. Какое чудесное утро. Солнце сияло над серебристыми пиками гор, широкими белыми пляжами и голубым морем. У черных скал ревели буруны. Существа, вроде пеликанов, патрулировали поверхность моря, временами ныряя за добычей.

Башни. Они величаво и гордо поднимались над бушующим морем. Последний оплот. Днем они такие же черные, как и в ночи.

Хатч – хороший пловец. Спокойно и уверенно она поплыла к пирсу. Встречные волны относили ее назад, но не настолько, чтобы нельзя было продвигаться вперед. Она вошла в ритм. Пеликаны бегали, суетились и махали крыльями. Жаль только, что так холодно. Ей хотелось освободиться от энергетического поля. Плыть, если при этом совершенно не намокаешь, – нет, тут явно что-то не то.

Через несколько минут она забралась на настил и глубоко вдохнула воздух из оболочки и почувствовала приятный прилив бодрости.

Поле обволакивало ее, такое мягкое и теплое.

Море успокоилось. Она села на пирс.

Нижняя часть Башен была отполирована пляшущими волнами прибоя. Как и Храм, Башни еще недавно стояли на суше – священные вехи на перекрестке дорог, соединяющих империи. Место, где путешественники могли остановиться и воочию узреть величие богов. На ближайшей башне она заметила какое-то движение. Что-то с белым оперением виднелось на вершине.

Перед выходом Хатч изучила карту и знала, где искать старую дорогу. Дорога превратилась в узкую тропинку, уходящую к северу в горы.

Долина, где пересекались пути, охранялась богами, а также сторожевой заставой. Фактически за тысячи лет на этом месте один за другим было построено несколько форпостов. Все они лежат сейчас под Храмом. А Храм под толщей воды.

Интересно, как могла произойти встреча между сонными куракуанцами и межзвездными путешественниками?

Что-то привлекло ее внимание на пляже. Движение. Похоже на мужчину.

Он шел прямо к воде. За ним еще двое. Ей плохо было видно на фоне песка, и только когда существа проходили мимо скалы, она заметила, что они покрыты белым мехом, а головы плоские и рогатые. Вдали еще несколько существ остановились у края прибоя.

Глаза разглядеть не удалось, но у них большие уши, а один шел с палкой. Еще несколько спускались по тропинке, которая была когда-то северной дорогой. Среди них были дети.

Они шли по пляжу. Взрослые крепко держали за руки малышей. Четверо стояли на довольно большом расстоянии от остальных и смотрели на море. И вдруг, как по сигналу, младшие с гиканьем побежали по песку, перегоняя друг друга. Некоторые остановились, рассматривая что-то на песке, а остальные прыгнули в воду.

Позади нее покачивалась на волнах «Альфа» и, мягко уткнувшись носом в пирс, стоял шаттл Храма.

Существа на пляже, кажется, неплохо развлекались. Через некоторое время Хатч поняла, что слышит едва уловимый свист или скорее тихие переливы пения птицы. Да, похоже на птичьи трели – она подняла голову, но увидела только яркое небо да несколько снежинок.

Одно существо спокойно стояло у воды и внимательно смотрело на Хатч. Заметив это, Хатч не менее внимательно стала изучать существо у воды. Наконец, ей стало неловко. Существо подняло передние лапы. Неужели это жест приветствия?

Ее удивила столь странная сердечность. Так тепло обычно приветствуют старого знакомого. Хатч помахала в ответ.

Существо выловило у берега какую-то извивающуюся морскую тварь и отправило в рот. Потом оно опять посмотрело на Хатч. Видимо, существо пребывало в прекрасном настроении и, желая хоть как-то выразить радость, стало брызгаться и резвиться.

Хатч тоже слегка побрызгала водой, но решила этим и ограничиться. Подобный ленч ее несколько не устраивал.

Идиллический покой вдруг взорвался пронзительными воплями, и эхо ответило им в прибрежных скалах. Существа замерли на миг. Но потом опомнились и побежали. Они удирали туда, где горы, к тропинке, оберегая детей. Один упал. Хатч не могла толком разглядеть, что именно происходит, но упавший боролся с кем-то в воде у самого берега. Существо жалобно кричало, руки и ноги судорожно подергивались.

Хатч загородилась рукой от солнца. И вдруг почувствовала чье-то присутствие. Совсем рядом, у левого плеча.

Глаз.

Зеленый и ничего не выражающий. Глаз на стебле.

Сердце болезненно сжалось от страха. Она не могла ни дышать, ни двигаться. Хотелось броситься в море, спрятаться от этого внезапно возникшего «нечто».

Глаз смотрел на нее. Глаз цвета моря. В радужной оболочке не хватает сегмента, будто от пирога отрезали кусок. Пока Хатч пыталась взять себя в руки, недостающая часть радужной оболочки расширилась, а сама оболочка стала уже. Глаз мигнул и опять уставился на Хатч.

Рядом с первым глазом появился второй, на таком же стебле, но немного повыше. И еще один. И еще… Стебли покачивались, как ковыль на ветру.

В эти мгновения, показавшиеся ей вечностью, Хатч успела охватить лишь отдельные признаки этой твари. Четыре глаза. Широкая плоская голова насекомого. Мохнатая грудная клетка. Сегменты. Нечто серо-зеленое и в хитиновой оболочке. Жвала, щупальца и рот.

Нечто стояло на поверхности воды на тоненьких ножках. Шаттлы и пирс покачивались на волнах, но «нечто» стояло неподвижно. Как будто качка к нему не относится. Как будто оно вообще не имеет ничего общего с этим миром.

Хатч удалось справиться с паникой. Удивительно ровным голосом она сказала в микрофон:

– Это Хаткинс. Ответьте кто-нибудь.

– Что случилось, Хатч? – Это была Жанет.

– Жанет, – произнесла Хатч как можно спокойнее, как будто тварь могла услышать ее сквозь поле Фликингера. – Я столкнулась с большим насекомым.

– Очень большим?

– Очень. Три метра. – Она передохнула. – Богомол. Головоногое. Не знаю…

– Ты снаружи? – В голосе Жанет слышался легкий упрек.

– Да, – почти прошептала Хатч.

– Где ты? – голос Жанет звучал с профессиональным спокойствием, но Хатч поняла, что на самом деле она сердится.

– На плавучем пирсе.

– О’кей. Это не опасно. Но не двигайся, ладно? Ни единого движения. Я сейчас буду.

– Ты?

– А ты хочешь торчать там, пока я не найду кого-нибудь другого?

Изо рта насекомого текла слюна.

– Нет, – ответила Хатч.

Проклятая тварь, кажется, действительно опасна.

Хатч отчетливо слышала пронзительные крики, доносившиеся с берега. Она мертвой хваткой вцепилась в поручни и ни за что не отпустила бы их – ни при каких обстоятельствах. Тварь расслабилась, три глаза исчезли.

От поля Фликингера в такой ситуации толку мало. Оно вряд ли защитит от острых, как бритва, челюстей. Да, это поле ничем не лучше старинного скафандра.

– Если можно, поторопись, – сказала Хатч в микрофон и возненавидела себя за малодушие.

– Это совсем рядом. Я буду через минуту. Ты все правильно делаешь.

Если опасности нет, то почему нельзя двигаться?

Хатч прикинула расстояние до кабины «Альфы». Примерно пятнадцать метров. Люк она сможет открыть, подав команду голосом для системы дистанционного управления. Пожалуй, можно успеть добежать до корабля раньше, чем существо опомнится и догонит ее. Но, чтобы закрылся люк, потребуется не меньше пятнадцати секунд. Вот здесь тварь и наверстает упущенное.

Это чудище затрагивало глубинные первобытные чувства. Она перепугалась бы до смерти, окажись тварь размером в пару дюймов.

– «Альфа», открыть кабину.

Она услышала знакомый хлопок.

Три глаза повернулись на звук.

– Хатч. – Это снова была Жанет. Голос звучал ровно. – Ничего не предпринимай. Жди меня. Просто не двигайся. Ладно?

Существо уставилось на шаттл.

Крики с пляжа прекратились. Она не знала точно, когда это произошло, но не осмеливалась посмотреть в ту сторону. Она немного отдышалась и попробовала встать.

В глазах тварюги вспыхнул интерес.

Челюсти дрогнули. Щупальца развернулись.

Ей хотелось оглянуться. Но она не посмела.

Жанет, где же ты? Хатч мысленно проследила ее путь. Возможно, Жанет дежурила на станции. Это не больше минуты от подлодки. Остановка, чтобы прихватить бластер. Где они хранят нейробластеры? Прошлой ночью дорога от пирса до «Морской точки» заняла восемь или десять минут. Но Карсон не очень спешил. Подлодка, конечно, могла преодолеть это расстояние минут за пять или даже меньше. Скажем, минут семь на все вместе.

Дул ветер, пролетел пеликан.

А ведь много изображений можно получить, если смотреть на мир четырьмя глазами, да к тому же в разных направлениях? Что оно видит?

Почему она вышла без оружия? Она знала правила. Но на нее никогда не нападали. Нигде. Как глупо!

Один глаз приподнялся повыше и посмотрел на что-то за ней.

– Вот и я. – Голос Жанет. – Мы в отличной форме. – Она услышала шум подлодки.

Тварь находилась внутри подковы, от открытого моря ее отделял док.

Подводной лодке почти невозможно всплыть прямо перед ней. Впрочем, это уже не важно. Хатч ждала.

Вместо этого подлодка ударилась прямо о пирс. Глаза на стебле отвернулись от Хатч.

– О’кей. – Тон Жанет изменился, теперь он скорее был похож на команду. – Беги. В шаттл. Скорее.

Хатч побежала. В тот же миг Жанет выпрыгнула из кабины подлодки, размахивая гаечным ключом. Тварь повернулась к ней. Щупальца поднялись, челюсти открылись, глаза втянулись. Жанет – очаровательная, белокурая, такая домашняя Жанет – выскочила навстречу клубку щупалец и опустила гаечный ключ прямо на голову чудовища. Из черепа потекла густая зеленая жидкость, чудовище покачнулось. Они вместе полетели вниз и упали в воду.

Хатч глубоко вдохнула и бросилась на помощь. Вода бурлила. Они выплыли на поверхность. Жанет ухватилась за пирс и еще раз нанесла удар. Тварь развалилась на составные части, и останки поплыли прочь, покачиваясь на волнах.

Хатч опустилась на колени и поддержала Жанет, которая пыталась отдышаться. Когда ей это удалось, она первым делом осведомилась, как чувствует себя Хатч.

Хатч чувствовала себя очень униженной.

– Почему ты не взяла оружие? – спросила она.

– Я взяла. Первое, что попалось под руку.

Теперь наступила очередь Хатч сердиться.

– У вас что, нет бластеров?

Жанет усмехнулась. Она была вся в синяках и все еще тяжело дышала. Волосы свисали на лицо, а из ссадины сочилась кровь. Но Хатч она казалась просто прекрасной.

– Есть где-то. Но мне показалось, что нужна срочная помощь.

Хатч попыталась осмотреть ее, но Жанет уверяла, что с ней все в порядке. Вполне безобидные царапины.

– Спасибо, – сказала Хатч.

Жанет положила ей руку на плечо. Поля Фликингера сверкнули.

– Ты вышла из дома одна, – сказала она. – Никогда больше не делай этого, ладно?

– Неужели это действительно опасно? – спросила Хатч. – Я имею в виду то, что здесь произошло.

Сражение на берегу тоже закончилось. Несколько мохнатых существ наблюдали за морем со скалистого уступа, где они были в полной безопасности.

– Эти твари едят гуляющих по пляжу обезьян, – сказала Жанет. – Думаю, что эта тварь просто не знала, что делать с тобой.

* * *

Космик. Управление южного сектора.

Вторник, 09:00 по времени Храма.

Обитаемые миры – явление очень редкое. Может, потому, что планеты Джовиана тоже не часто встретишь. В Солнечной системе способность Юпитера отклонять кометы уменьшило вероятность их столкновений с Землей до четверти процента от той величины, которая была бы при отсутствии этого фактора. В результате жизнь на Земле стала возможной.

Куракуа – с функционирующей экосистемой, притяжением, близким к земному, огромными запасами воды и отсутствием населения – просто подарок для отчаявшейся земной расы. Попытка создать новую Землю именно здесь была неизбежной. Это можно назвать Вторым Шансом, возможностью все начать с начала, усвоив все горькие земные уроки и попытавшись не повторять былых ошибок. Планета должна стать домом для новой расы людей.

Идеалисты измыслили множество планов, как создать такие условия, чтобы дети Куракуа относились к этому – и другим мирам – с должным уважением. Нельзя экспортировать на Куракуа земной национализм и эксплуатацию человека человеком. На Куракуа не будет нищеты и невежества. Разные народы и разные религии должны гармонично сосуществовать. И там не должно быть питательной среды для идеологий, разделявших людей в былые времена.

Ян Хелм, как и многие другие, поверил бы в это, если бы не видел все собственными глазами.

Опыт с Куракуа мог получиться, но он будет весьма своеобразным. Обещанной утопии не будет. Это он знал. Потому что люди, принимавшие решения по Проекту, отнюдь не казались ему компетентными или цельными личностями.

Даже на первой стадии «Проект Надежда» осуществлялся политиками с огромным трудом. Защитники окружающей среды возмущались, что средства, столь необходимые на Земле, идут неизвестно на что. Христиане осуждали любое упоминание об уходе из этого мира, так как это не соответствует божественным предначертаниям и, следовательно, – тяжкий грех. Активисты из националистов и расистов требовали предоставить им исключительные права на новый мир. Моралисты возмущались уничтожением целых видов – неизбежным в процессе землеформирования. Высказывались серьезные сомнения, что политическая линия останется неизменной и необходимые средства будут поступать достаточно долго, для того чтобы существовал хоть какой-то шанс на успех всего мероприятия.

И все же Хелм вполне обоснованно считал, что альтернативы нет. Исчезновение лесов, загрязнение окружающей среды, урбанизация зашли так далеко, что возврата к прошлому не будет. Даже если все население Земли вдруг разом испарится, все равно должны пройти тысячелетия, прежде чем планета вернется в первоначальное состояние.

Но во всем этом были и свои плюсы: Хелм сделал на этом карьеру, и его специальность теперь стала очень прибыльной. Он инженер по формированию планет. Защитился Хелм в конце шестидесятых, тогда звездами занимались всерьез только астрономы. Тема его диссертации – Венера, где, по некоторым оценкам, существовала возможность создания среды, пригодной для жизни, но этот процесс скорее всего мог растянуться на многие века. (Марс, безусловно, исключался по причине слабой гравитации.)

Вторым кандидатом был Нок. Но он уже заселен. Хотя и существовало движение, выступающее за заселение и эксплуатацию планеты-сада, вторжение туда невозможно в обозримом будущем.

Это еще одна причина, по которой «Проект Надежда» должен был увенчаться успехом.

Почти сорок процентов куракуанской воды заморожено в районе полюсов. Первая фаза проекта направлена на растапливание этой воды. Тогда наполнятся океаны, по планете потекут новые реки и, при правильном руководстве процессом, начнется изменение климата.

Хелм частенько размышлял над тем, что вот некоторые, хоть и располагают большим ядерным арсеналом, чем имеющийся в его распоряжении, никогда им так и не воспользуются. Никто еще не наносил такого мощного удара, какой нанесет Ян Хелм: всего через три дня он приведет в действие свой ядерный арсенал и находящиеся на планете и орбите вокруг нее излучатели элементарных частиц. Даже Хардинг, находившийся на другом полюсе, не сможет с ним сравниться. И это действительно так, хотя у них системы примерно одинаковой мощности. Но ледяные плиты у южного полюса крайне неустойчивы, а на дне океана множество вулканов. Хелм полагал, что ему удастся использовать энергию вулканов в своих целях.

Снежные шапки надо растопить одновременно. Никто не знал точно, что может случиться с вращением планеты, при столь внезапном изменении веса только одного полюса.

Примерно в то самое время, когда Жанет Аллегри схватила гаечный ключ и бросилась спасать Присциллу, Хелм возвращался в свою штаб-квартиру после осмотра поля действия. Он был доволен приготовлениями и считал, что ледяные шапки успешно растают по его сигналу.

Хелм дрейфовал на флайере, огибая немногочисленные жилые постройки и посадочные площадки, из которых, собственно, и состояла «Южная Надежда». Куда ни глянь – везде простирались бескрайние снежные равнины. Безоблачное небо тяжело нависало над снежной гладью. Солнце клонилось к закату. Скоро вечер. Близился конец дня, длившегося целый месяц.

Он приземлился на свою площадку, выбрался из корабля и прошел сквозь воздушный шлюз в комнату операторов.

Там среди дисплеев и приборов связи в полном одиночестве сидел Марк Кейси и разговаривал с кем-то по радио. Он поднял руку, приветствуя шефа, и продолжил разговор.

Хелм уселся за стол и стал просматривать личную почту. Из ответов Кейси он понял, что у собеседника на другом конце линии какие-то проблемы.

Кейси высокий и худой, как щепка. Неглуп, характер твердый, нордический, жидкие волосы прилизаны, а для украшения – ухоженная бородка. Он отыскал глазами Хелма и молча пожаловался, что в этом мире много плохих специалистов.

– Еще одна поломка, – сказал он, закончив разговор. – Как слетали?

– Все о’кей. К началу операции все будет готово.

– Хорошо. Все идет по плану. – Кейси потер лоб над правой бровью. – Если они будут продолжать в том же духе, у нас могут возникнуть проблемы. Уже почти не осталось запасных деталей.

– Поставляют дерьмовую аппаратуру, – сказал Хелм. – А кто-то в Отделе доставки греет на этом руки.

Кейси пожал плечами.

– Там сорок пять градусов ниже нуля. Я вообще удивляюсь, что хоть что-то работает.

На стене у воздушного шлюза висела электронная карта южной ледяной шапки. Цветные лампочки отмечали места ядерных зарядов. Там, где их разместили внутри вулканов, горели красные лампочки, а если они были непосредственно под снегом – белые. Зеленые лампочки – это места, где еще работали команды. Зеленых лампочек было пять.

– Что-нибудь еще, Марк?

– Иенсен звонила прямо перед вашим приходом. У них тоже трудности с оборудованием, и она говорит, что они отстают от программы. Примерно на восемь часов. Среди полученных вами сообщений этого еще нет.

Хелму это совсем не понравилось. В его планы входило полностью установить оборудование и быть готовым за тридцать часов до срока. Это время может понадобиться для устранения неисправностей и еще останется достаточный срок для эвакуации команд. Иенсен руководила двадцать седьмой группой, ее задача – разместить ядерный заряд в толще льда на дальнем краю ледяной шапки. Восемь проклятых часов. Конечно, ничего страшного. Но если отставание будет увеличиваться, придется отвинтить ей голову.

Он продолжал просматривать почту. Одно сообщение довольно интересно:

КОМУ: ДИРЕКТОРУ СЕВЕРНОГО СЕКТОРА

ТРАСКОТ

ДИРЕКТОРУ ЮЖНОГО СЕКТОРА

КОМАНДИРУ ПИЛОТОВ

ОТ: ДИРЕКТОРА «ПРОЕКТА НАДЕЖДА»

ПРЕДМЕТ: АДМИНИСТРАТИВНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ

МЫ ПРОВОДИМ СЛОЖНЫЙ И БЕСПРЕЦЕДЕНТНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ. ДОКЛАДЫ О ПОЛОЖЕНИИ ДЕЛ БУДУТ ПЕРЕДАВАТЬСЯ СОГЛАСНО ИНСТРУКЦИИ, РАЗДЕЛ 447112. 3(Б). ПРОСЬБЫ О ПОМОЩИ В ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ БУДУТ ПЕРЕДАВАТЬСЯ ПО ОБЫЧНЫМ ЛИНИЯМ СВЯЗИ. В СЛУЧАЕ НЕОБХОДИМОСТИ МЫ ВСЕМ ГОТОВЫ ОКАЗАТЬ ПОМОЩЬ. КРОМЕ ТОГО, ВО ВСЕХ ПРОЦЕДУРАХ ПО ВЗРЫВАМ ДОЛЖНА БЫТЬ ПРЕДУСМОТРЕНА ВОЗМОЖНОСТЬ ОТМЕНЫ ВПЛОТЬ ДО САМОГО ПОСЛЕДНЕГО МОМЕНТА. ПОДТВЕРДИТЕ ПОЛУЧЕНИЕ.

Хелм несколько раз прочитал сообщение.

– Ты видел, Марк? «Вплоть до самого последнего момента»?

Кейси кивнул.

– Я уже послал подтверждение.

– Она же знает, что это и так предусмотрено. Черт возьми, в чем там дело?

– Понятия не имею. Я занимаюсь своей работой. Возможно, Академия.

– Что-то случилось. – Кейси прищурился. – Свяжись с ней, Марк.

Экран мигнул, и появилась Мелани Траскот. Она была в своей комнате и сидела на кушетке. На коленях у нее лежит записная книжка, по подушкам разбросаны бумаги.

– Ян, – сказала она, – чем могу помочь?

Хелму не нравились царственные манеры Траскот. Она любила порисоваться и пощеголять своим положением. Это видно по улыбке, командному тону, ведь она даже не удосуживалась посоветоваться с ним, прежде чем принять решение или послать распоряжение.

– Мы готовы прекратить действия в любой момент, – сказал он.

– Знаю. – Она захлопнула записную книжку.

– Что происходит? На вас оказывают давление?

– Корпорация озабочена тем, что кто-то из команды Якоби может отказаться от эвакуации в намеченные сроки. Они хотят иметь гарантии, что никто не погибнет.

Хелм вспылил.

– Это дьявольская шутка, Мелани. Возможно, они попытаются блефовать, но можешь мне поверить, ни один не захочет оставаться там, когда обрушится стена льда и воды.

– Это еще не все. – Траскот казалась озабоченной. – Я разговаривала с их пилотом. Она говорит, что там происходят очень интересные вещи и, видимо, они накануне важных открытий. Мы перехватили несколько их передач и, похоже, это действительно так.

– Тогда пошлите им предупреждение. Напомните, как много поставлено на карту. Но, ради Бога, не идите на уступки. Только начните, и они сядут нам на шею. Послушайте, Мелани, так не может продолжаться вечно. Климат здесь такой, что любое оборудование долго не выдержит, а ведь наше – отнюдь не высшего качества. Двухдневная задержка – и я не гарантирую, что все сработает в нужной последовательности. – Кейси удивленно поднял бровь, но Хелм полностью проигнорировал его недовольство.

– Ничего не могу поделать. – Траскот сменила позу и дала понять, что разговор закончен. – Мы будем придерживаться инструкций.

Когда ее изображение исчезло, Кейси ухмыльнулся.

– Оборудование, конечно, не из лучших, но оно пока не собирается разваливаться.

– Небольшое преувеличение не повредит. Знаете, в чем ее ошибка, Марк? Она не понимает разницы между тем, что руководство приказывает ей делать, и тем, что оно от нее хочет. Сейчас Кейсуэй просто прикрывает свою задницу. Но он хочет, чтобы работа была выполнена. Если мы не будем идти по расписанию, Траскот уже не будет так хорошо выглядеть в глазах начальства, и я тоже.

– И что же нам делать?

Хелм подошел к окну. Небо и ледяные наносы были одного цвета.

– Не знаю. Возможно, я заставлю ее быть хорошим руководителем.

Траскот знала, что Хелм прав. Сукин сын не стоил пороха, потраченного на то, чтобы отправить его в ад. Но он прав. Она и сама все это знала, и знала всегда. Они не уйдут добровольно. Их надо вытащить силой.

Проклятие!

Она нажала кнопку вызова Харви.

– Если у вас будет свободная минутка… – попросила она.

* * *

АРХИВЫ

Ян Хелм.

ПРОЕКТ НАДЕЖДА

Планирование первой фазы

По нашим оценкам, девятьсот миллионов тонн льда будет растоплено на каждом полюсе в течение первых шестидесяти секунд с момента первого взрыва. Длительность периода активной реакции на тепло, выделенное ядерными установками, будет зависеть от того, сможем ли мы привести в действие вулканы на морском дне. По точным оценкам, должно произойти следующее:

(1) Землетрясения до 16,3 балла по шкале Гровенера на основных линиях разлома до широты 50 градусов на обоих полушариях.

(2) Цунами по всему Южному морю. Волны огромной высоты, какие никогда не наблюдались на Земле за всю ее историю. В результате громадные массы воды выйдут из берегов и зальют поверхность суши на тысячи километров.

(3) Непрерывные ливни, даже если не вводить в действие «снежки», будут лить почти весь первый год. Высокий уровень осадков сохранится еще лет десять – пятнадцать, затем произойдет общая стабилизация при среднем уровне осадков примерно на тридцать пять процентов выше существующего.

Необходимо отметить, что наличие вулканов в районе Южного полюса, отсутствие опыта в проведении операций такого масштаба и факторы, перечисленные в Приложении (1), создадут ситуацию, которую очень трудно прогнозировать.

 

8

Борт транспортного буксира «Джэк Краус».

Вторник, 14:22.

«Снежок» медленно вращался, сверкая в солнечном свете, и увеличивался на мониторе. Неровный, со сбитыми краями, он приближался, становился все больше и больше – рядом с ним буксир казался карликом. На одном крае «снежка» была большая выбоина. «Здоровый, сукин сын!» Автопилот перешел на траекторию сближения, разворачивая буксир над белой поверхностью планеты. Движение буксира стабилизировалось, включилась программа сканирования. Джейк Хоффер замедлил скорость снижения и выбрал точку контакта. Примерно по середине оси вращения. Вот сюда. Плоский кусок льда медленно надвигался.

Он посмотрел на цифры, светящиеся на дисплее. «Снежок» падал на плато, круто обрывающимся в бездонную пропасть. Над головой вращалась Куракуа. Всходила луна. И солнце спряталось за скалистым «горизонтом». Эта картина неминуемо приводила к легкому головокружению. Он прикрыл окна обзора в кабине, избавившись, таким образом, от окружающего ландшафта, и смотрел теперь только на мониторы. Мелькали цифры, за сто метров зажглись лампы готовности. Через несколько мгновений «Джэк Краус» с мягким ударом вошел в контакт со «снежком». Острия захватов надежно вонзились в лед.

Свет ламп стал янтарным.

Заработала программа перевода на орбиту. Сенсорные элементы вычислили распределение массы и момент вращения, а также оценили курс и скорость. Двигатели выдали первую серию импульсов.

Четыре часа спустя он уже двигался вместе со «снежком» по временной орбите вокруг Куракуа.

Через несколько недель они вместе с Мерри Купером – вторым пилотом, начнут основную часть операции: опустят куски льда, вращающиеся вокруг планеты, на поверхность. Они будут доставлять их так же, как и в этот раз – замедляя и подталкивая к цели. Когда глыба льда начнет падать, они разрежут ее пучком элементарных частиц на мелкие кусочки. Ему приятно сознавать, что этот огромный айсберг прольется дождем над иссушенной равниной.

Зазвенел зуммер связи.

– Джейк?

Он узнал скрипучий голос Харви Сила.

– У тебя, примерно, пять, Харви.

Джейк переключился на видео. Сил давал указания кому-то – на экране не видно.

Обычно на капитанском мостике царила тишина. Но сегодня слышны голоса техников и чувствуется активность. Джейк приблизил изображение.

Сил почесал в затылке.

– Джейк, ты зафиксировался на два-семнадцать?

– Два-девятнадцать.

– Ладно. Ты закончил?

– Да.

– О’кей. Приказываю тебе уронить его.

Хоффер наклонился вперед и увеличил громкость.

– Повтори.

– Я хочу, чтобы ты сбросил его в Южное море. В Иакату.

– Не может быть, Харви, там же люди из Академии.

– Знаю. Он должен упасть в тысяче шестистах километрах к югу от Храма. Ты можешь это сделать достаточно точно?

– Могу. – Хоффер был напуган. – Но не хочу.

Лицо Харви не дрогнуло.

– И все же сделай.

– Харви, они погибнут. Вы там что, все с ума посходили?

– Ради Бога, Хоффер, это всего лишь один маленький «снежок». От него не будет никакого вреда. А мы позаботимся о том, чтобы у них было достаточно времени для эвакуации.

– Ты хочешь, чтобы я сначала разрезал глыбу на куски?

– Нет. Не разрезай.

Джейк тяжело дышал.

– А если они не успеют уйти? Или не смогут? Ты, знаешь, сукин сын, что эта штука размером с гору? Ее нельзя просто так кинуть в океан.

– Они, мать твою, под водой. Ничего серьезного с ними не случится.

– Сомневаюсь.

– Тогда есть ли у тебя что-нибудь поменьше?

– Естественно, черт возьми. Почти все остальное.

– Ладно. Найди что-нибудь поменьше и запусти. Но не забудь, что за время падения он заметно уменьшится – ведь большая часть просто испарится.

– Черта с два! Основная масса этого ублюдка все-таки шлепнется в воду. Зачем мы все это затеяли?

Кажется, Сил не на шутку разозлился.

– Послушай, Джейк, эти люди задумали с нами в игры играть. В данный момент они, видимо, решили остаться там дольше положенного срока. Мы пошлем им сообщение. Пожалуйста, проследи за этим.

Хоффер кивнул.

– Да, понимаю. Когда?

– Сейчас. Сколько потребуется времени?

– Трудно сказать. Часов десять.

– Хорошо. Приступай. И еще, Джейк…

– Да?

– Устрой хорошую волну.

Храм Ветров лежал наполовину погребенный на дне океана – многоугольник с орудийными башнями, портиками и массивными колоннами. Стены сходились под странными углами и расходились в непонятных направлениях. Лестницы вели наверх в комнаты, которых давно не было. (Кстати, ступеньки – вполне подходящего размера для земных людей.) Таинственные символы покрывали все свободное пространство. Повсюду арки и балюстрады. Относительно целая крыша почти касалась морского дна, и поэтому все строение напоминало панцирь черепахи.

– Все сходится, – сказал Ричард, обращаясь к Хатч, когда они подплыли к месту. – Это архитектура, которая предполагает приземленную религию – осторожную и практичную, когда богов просят о дожде и благополучном браке. По сравнению с космическими устремлениями Нотических Башен тут запросы просты и ограничены домом и урожаем. Интересно было бы проследить их историю за этот период, начиная от Башен до Храма, и посмотреть, что же произошло.

Они заглушили реактивные двигатели и поплыли к главному входу.

– Архитектура здания выглядит так, как будто она планировалась соглашательским комитетом, – заметила Хатч. – Весьма эклектичный стиль.

– Оно строилось не сразу, – ответил Ричард. – Начинался Храм с одного строения – часовни на территории военного гарнизона. – Они задержались над огромной колоннадой перед главным входом. – Ее годами достраивали, что-то убирали; вкусы менялись. В результате вокруг центрального нефа возникла паутина комнат, коридоров, балконов и ответвлений. Большинство разрушены, хотя сам неф еще сохранился. Бог знает, как. Между прочим, здесь опасно. Крыша в любой момент может рухнуть. Карсон говорил мне, что они уже были готовы прекратить работы и вызвать инженеров, чтобы все здесь укрепить.

Хатч с сомнением посмотрела на каменные стены.

– Может, поэтому нас и торопят уйти отсюда, прежде чем кто-нибудь погибнет.

Ричард насмешливо посмотрел на нее.

– Я уверен, что ты здесь уже достаточно долго, чтобы не сказать им ничего подобного.

– С этим все в порядке, – ответила она. – Я постараюсь никому не помешать.

Крыши на колоннаде не было, и солнечный свет проникал между колоннами. Они остановились посмотреть на орнамент. Было плохо видно из-за толстого слоя ила и общего разрушения, но ей удалось рассмотреть нечто, похожее на восход солнца. И еще морского обитателя со щупальцами, а может, и дерево. Храм Ветров был раньше массивным и крепким. Его строили на века. Здание спроектировано в форме седла, и, останься он на суше, можно было бы сказать, что у Храма хорошие аэродинамические характеристики. Интересно, это специально задумано?

– Откуда у Храма такое название? – спросила Хатч. Она знала, что обычно использовались старые названия мест, когда это было возможно (и удобопроизносимо). Если же нет, то вступали в силу воображение и чувство юмора, в которых никогда не ощущалось недостатка.

– На самом деле, – отвечал Ричард, – на протяжении веков у него было много названий. «Живописный», «Придорожный», «Храм Южного Щита» по имени созвездия. И, возможно, другие, о которых мы не знаем. Храм Ветров одно из самых поздних. Его обнаружила Элоиза Хэпвел, ей принадлежит и выбор имени. В нем, между прочим, заключается намек на быстротечность жизни. Мерцающая свеча на ветру в ночи.

– Я уже где-то это слышала.

– Это образ, обычный для земных культур и для некоторых нокских. Символ является универсальным, Хатч. Поэтому церкви и храмы традиционно строились из камня, чтобы установить точку отсчета. Подразумевалось, что хотя бы они крепки и неизменны или крепка и неизменна вера в богов.

– Все это действует угнетающе, – заметила Хатч. – Их слишком занимали мысли о смерти, вам не кажется? – Мотивы смерти присущи всем известным культурам – земным и неземным.

– Все основные понятия, – сказал Ричард, – в результате оказываются универсальными. Поэтому не может быть настоящих пришельцев.

Она некоторое время молчала.

– Это было создано две тысячи лет назад? – Она имела в виду колоннаду.

– Примерно в этот период.

– Почему существовало два храма?

– Что ты имеешь в виду?

– Нотические башни. Ведь они тоже были местом поклонения? Они были частью одного комплекса?

– Мы так не думаем, Хатч. Но мы еще многого не знаем. – Он махнул рукой по направлению к темному входу. – Сюда, Хатч.

Она последовала за ним. Маркерные огоньки сияли в темной воде – красные и зеленые, янтарные и голубые. Они включили ручные фонари.

– Храмы и Башни служат одной религии?

– Да. В том смысле, что они оба признавали единого Бога.

– Здесь нет пантеона.

– Да. Но не забывайте, что мы не знаем, с чего начинали эти люди. Культуры, которые мы смогли исследовать, уже успели понять единство всего сущего. Никакой пантеон богов не устоит перед этим.

– Если я правильно поняла Фрэнка, где-то здесь существует электростанция.

– Правильно, именно где-то здесь. Но им не известно, где именно. Генри удалось обнаружить остатки генераторов и пультов управления. Вам, возможно, известно, что здесь на протяжении веков были важные перекрестки дорог. Одна дорога вела из внутренней части страны и сходилась с большой прибрежной дорогой прямо на том месте, где мы сейчас находимся.

– Да, – сказала она. – Я видела ее.

– Сначала здесь была только река, потом проложили дорогу. Судя по всему, это место находилось тогда гораздо ниже, чем сейчас. Как бы то ни было, река несла свои воды в море, и электростанция, видимо, была построена где-то на берегу. Но это было очень давно. Возможно, двадцать пять тысяч лет назад. А может, и больше. – Голос его слегка изменился. Она знала, как работает мышление Ричарда, знала, что он ощущает присутствие духов и прослеживает путь, которым они пришли. Что он видит, как тут раньше текла река и представляет город у моря, освещенный яркими электрическими огнями. Они остановились у ниши.

– Вот, – сказал он, – посмотри. – Он осветил стену электрическим фонарем.

Каменное лицо уставилось на нее. Оно было огромным. Длина от крокодильей макушки до подбородка равнялась росту Хатч. Оно смотрело куда-то за ее спиной, как будто следило взглядом за кем-то уходящим.

Глаза глубоко посажены под нависающими бровями. Широкие лицо и рот; череп приплюснутый, тоже широкий и гладкий. Подбородок покрыт торчащими волосами. В облике – печаль, раздумье и, возможно, сожаление.

– Оно хорошо вписывается сюда, – сказала Хатч. – И действует достаточно гнетуще.

– Хатч, это впечатление туриста.

– Вы знаете, кто это?

Он кивнул.

– Бог.

– Но не тот, что в Нижнем Храме.

– Не тот. Это мужской вариант. Этот появился тысячу лет спустя.

– Обычно богини…

– Что?

– …никогда не улыбаются. Это не присуще ни одной культуре. Зачем могущество, если нет радости?

Он положил руку ей на плечо.

– Ты действительно видишь мир по-своему.

Они опустились на самое дно и поплыли, ориентируясь на зеленые огни.

– Что случилось с индустриальным обществом? – спросила она. – С теми, кто построил электростанцию?

– У них кончился газ. В буквальном смысле. Истощились природные ресурсы горючего, а замены не нашли.

– И атомной энергии не открыли.

– Нет. Вероятно, они и не пытались. Может быть, лишь очень узкий путь ведет к атому: с одной стороны, двигатели нельзя запустить, а с другой стороны, необходимы гигантские сконцентрированные усилия. Возможно, в нужный момент необходима большая война. – Он задумался. – У жителей Нока это тоже не получилось.

Они все еще находились в центральном нефе. Крыша не пропускала света и, несмотря на маркерные огни, там было темно. Иногда их касались морские создания.

– Ужасно, – сказал Ричард, – потерять все это.

То здесь, то там они задерживались перед барельефами. Целые стены исписаны строками символов.

– Мы думаем, что это предания, – сказал он. – Хорошо, что с них сделаны голограммы. В конце концов мы сумеем разобраться. А вот то, что мы искали.

Прямо перед ними открывалась шахта. Зеленые огоньки ныряли вниз вместе с парой толстостенных труб.

– Это для откачивания песка, – сказал Ричард.

Он сделал шаг вперед. Вес увлек его вниз. Хатч немного подождала, потом последовала за ним.

– Мы опускаемся в Нижний Храм, – сообщил он. – Добро пожаловать в девятитысячный год до нашей эры.

Туннель проходил через серые скалы.

– Ричард, – спросила она, – ты правда веришь, что здесь можно найти Розеттский камень? Мне все это кажется рискованным предприятием.

– Не совсем. Как ты помнишь, это место – перекресток дорог. Вполне возможно, что они выгравировали на стене молитву, эпиграмму или трогательную историю на нескольких языках. Генри уверен, что они так и сделали. Вопрос лишь в том, сохранились ли эти надписи до наших дней и будет ли у нас достаточно времени, чтобы обнаружить их.

Хатч все еще не видела дна шахты.

– Каменная стена позади тебя, – продолжал Ричард, – часть внешнего палисада. Мы находимся за пределами крепости. – В стволе шахты открылся боковой туннель. Зеленые огни и трубы нырнули туда. – Как раз здесь находился уровень земли в эпоху военных действий. – Он поплыл в туннель. – Сейчас мы выкачиваем осадочные породы. Это постоянная борьба. Осадки заполняют место раскопок с той же скоростью, с какой их откачивают.

Хатч последовала за ним. За плывшим впереди Ричардом виднелись белые огни, и что-то двигалось.

– Джордж? – Ричард говорил теперь по общему каналу. – Это ты?

Огромная фигура зашевелилась за черным ящиком и взглянула вверх.

– Черт, – выругался он. – Я думал, ты в подсобной шахте. Как дела, Ричард?

Хатч услышала легкое жужжание двигателей и плеск воды.

– Хатч, – сказал Ричард, – это Джордж Хакет. Инженер проекта.

Хакет был примерно семи футов роста. Он занимался каким-то прибором, возможно, насосом, и поприветствовал ее, не отвлекаясь от дела. Трудно было рассмотреть его в мутном свете, но голос звучал дружелюбно.

– Где твой напарник? – спросил Ричард.

Хакет указал на трубы, уходившие в боковой коридор.

– На другом конце, – ответил он.

– Мы находимся прямо над часовней военной крепости, – сообщил Ричард Хатч. – Там пытаются освободить нижние помещения.

– Что в них? – поинтересовалась она.

– Пока не знаем, – ответил Джордж. – Мы ничего не знаем, кроме того, что они находятся в западной части крепости. Может, это казармы. Но вполне возможно, что и часовня.

– Я думала, вы уже раскопали, – сказала Хатч. – Там находилось панно с Таллом, так ведь?

– Мы исследовали часть помещений, – ответил Джордж. – Где-то есть другие. Не исключено, что именно здесь.

Они по колено утопали в иле вокруг переплетения электрических кабелей, стойки и груды камней. Там же сложены сумки для артефактов и кирки.

– Почему эта часовня настолько важна? Если не учитывать вероятность обнаружения образцов письма серии Казумеля?

Джордж разговаривал с кем-то по личному каналу. Как поняла Хатч, этот кто-то находился по ту сторону труб. Потом он, явно довольный разговором, повернулся к Хатч. Давление в трубах упало.

– Это был форпост передовой цивилизации, Хатч. Но мы ничего не знаем об этом народе. Мы не знаем, что для них было важным, что они думали о себе самих и что бы они подумали о нас. По-видимому, часовни и храмы – именно те места, где проявляются высшие ценности цивилизаций.

– Вы это серьезно? – удивилась Хатч.

– Не надо это понимать столь буквально. Но действительно, если хочешь узнать людей, почитай их мифологию. Как они отвечают на вечные вопросы? – Он внезапно смутился, поняв, что слишком увлекся и перешел на менторский тон. Ей показалось, что взгляд его задержался на ней, но, может быть, только показалось.

– Хатч, – сказал Ричард. – Генри впереди, в одной из комнат. Там, где были найдены серии Талла. Хочешь посмотреть?

– Наверно, придется пропустить. У меня не осталось времени.

– Ладно. Ты найдешь путь назад?

– Конечно. – Она видела, как Ричард поплыл по туннелю, разминувшись с Джорджем. Через минуту он скрылся за поворотом.

Хатч прислушалась к слабому шипению в снаряжении.

– Как дела? – спросила она.

Джордж улыбнулся.

– Неважно.

– Я думала, что найду всю команду здесь внизу. Где они?

– Фрэнк и Линда находятся вмести с Генри. Остальные на «Морской точке». Мы не сможем ничего сделать, пока не очистим все внизу. Потом мы снова будем искать образцы письменности Казумеля. Когда Мэгги – ты знаешь Мэгги?

– Нет.

– Мэгги Туфу наш экзофилолог. Мы отыскали здесь несколько сотен образцов линейного письма «С» Казумеля. Но почти все они очень короткие, всего несколько слов. Когда Мэгги решит, что мы набрали достаточно для расшифровки, мы начнем эвакуацию. – Голос его звучал устало.

– С тобой все в порядке?

– Все нормально. – Он взглянул вниз на трубы. Они были черно-голубые, гибкие, с серебристыми полосками, отражающими свет.

Кажется, он только и делал, что сидел перед прибором.

– Я контролирую данные с монитора Трифа, – пояснил он. – Триф поддерживает вакуум, а я сижу здесь и слежу, чтобы Храм не обрушился на него. Вот и все наши дела на данный момент. – Джордж повернулся к ней, и она первый раз посмотрела на него повнимательнее.

У Джорджа были хорошие глаза – темные, с искоркой. Она видела, что ему было приятно то, что она рядом. Он оказался моложе, чем ей показалось сначала. У него был открытый взгляд, а в манерах проскальзывало что-то детски наивное. Красивый, как и большинство молодых мужчин, но глаза и улыбка придают ему особое обаяние. Она решила, что на Джорджа стоит обратить внимание.

– Здесь очень опасно? – спросила она.

Проход был для него слишком тесным. Он переменил позу, пытаясь устроиться поудобнее.

– В нормальной обстановке мы бы поставили опоры, а сейчас гоним скорее. Нарушаются все существующие инструкции. Если что-нибудь сдвинется с места, могут погибнуть люди. – Он нахмурился. – И я буду за это отвечать.

– Ты?

– Да.

– Тогда останови раскопки.

– Все не так просто, Хатч. Возможно, я обязан сделать это. Но Генри будет просто в отчаянии.

Эдди Джулиану некогда было терять время.

– Сначала красные ярлыки, – скомандовал он.

Хатч посмотрела на лежавшие вокруг ящики. Большинство из них – пустые. Потом перевела взгляд на горы археологических находок: глиняные сосуды, инструменты, приспособления, куски камней с выгравированными рисунками. Некоторые ящики запечатаны. На них бирки – красные, желтые и голубые.

– О’кей, – согласилась она, хотя не имела представления, что ей делать с красными ярлыками.

Эдди бегал по складу со скоростью удирающего кролика. Он нырял за стенды, быстро давал кому-то указания по комму, перебегал от предмета к предмету, сверяя наличие по инвентарной книге.

Он на секунду остановился и посмотрел на Хатч.

– Вы ведь планировали помогать нам?

Хатч вздохнула.

– Скажите, что надо делать.

Он был худой и узкоплечий, с рыжими волосами и тонким голосом. И казался заезженным больше, чем все остальные. Хатч ни разу не видела его улыбающимся, не видела, чтобы он расслаблялся. Он относился к той категории несчастных людей, которым достается лишь оборотная сторона жизни. Эдди молод, а она не могла даже представить, чтобы он потратил хоть секунду на собственные развлечения.

– Подлодка ждет, – сказал он. – Кар около двери, можно увозить. Забирайте, Карсон встретит вас и разгрузит. И возвращайтесь. Вы нужны здесь.

– Хорошо.

– Вы действительно прилетели на «Уинке»?

– Да.

– Это хорошо. Я подозревал, что они там изменят мнение, и чтобы сэкономить несколько баксов, пришлют для эвакуации обычный почтовый транспорт.

Она смотрела на залежи артефактов.

– Это все?

– Есть еще три склада, и все забиты.

– О’кей, – сказала она. – Места у нас много, а вот времени – мало.

– Вы думаете, я этого не знаю? – Он угрюмо уставился на ржавую глыбу цилиндрической формы. – Вы знаете, что это?

– Нет.

– Это радиоприемник десятитысячелетней давности. – Он провел вокруг него рукой, но пальцами не прикоснулся.

– Вот корпус. А здесь динамик. Мы считаем, что сзади находились вакуумные лампы. А вот это – лицевая панель. – Он повернулся к ней, и взгляд усталых карих глаз стал суровым. – Этому цены нет. – Грудь его вздымалась, и он был очень похож на человека, которому постоянно приходится сталкиваться с тупостью окружающих. – В этих ящиках находки, подобные этой. Они хорошо упакованы. Пожалуйста, обращайтесь с ними осторожно.

Хатч не стала на него обижаться. Она подкатила кар к субмарине и передала его в руки Карсона и мускулистого аспиранта по имени Томми Лафери, узнала от Карсона, что Эдди – вылитая баскетбольная корзина, и вернулась.

– На лодке осталось место еще для двух рейсов, – сказала она.

– Сколько может увезти ваш шаттл?

– Примерно в два с половиной раза больше, чем ваша субмарина.

– И в наш поместится еще половина того. – Он приуныл. – Придется слетать несколько раз. Я надеялся, что в ваш шаттл поместится больше.

– Мне очень жаль.

Ее заинтересовали горы табличек, сложенных на столе. Они были заполнены символами, выведенными с художественным вкусом.

– Их прочитали? – спросила она.

– Нет, – ответил Эдди.

– Сколько им лет?

– Шесть тысяч. Когда-то они были талисманами на счастье. Их делали из смеси животного жира с глиной и обжигали. Как видите, изделия оказались стойкими.

Хатч хотелось попросить что-нибудь в качестве сувенира. Но правилами это запрещалось, а Эдди производил впечатление человека, серьезно относящегося к букве закона.

– А это? – Она указала на серую керамическую фигурку, изображающую двуногое сухопутное животное с бочкообразным туловищем. Животное напоминало Будду с клыками. У него были большие круглые глаза и плоские уши, прижатые к черепу, какие бывают у слонов. Туловище было в очень плохом состоянии.

Эдди сверкнул на нее глазами, разозленный тем, что она не понимала, как надо спешить. Но дело было в том, что Эдди любил поговорить о своих находках.

– Ему примерно восемь сотен лет. – Предмет тонкой работы. Он дал ей его подержать. Тяжелый. – Владелец, возможно, один из последних священников. – По лицу его пробежала тень. – Только подумайте. Храм или одна из его форм были здесь с незапамятных времен. Но к концу четырнадцатого века его закрыли. Заперли двери и погасили светильники. Вы можете себе представить, что это было для последних священников? – Где-то позади шумели вентиляторы. Эдди смотрел на фигурку. – Это не предмет культа. Он сам по себе что-то значил. Мы нашли несколько таких статуэток в одной из комнат. Эта была найдена около главного алтаря.

– Из свиты, сопровождавшей в последний путь умирающего Бога, – предположила Хатч.

Он кивнул, и в этот момент она поняла, что несмотря ни на что, Эдди Джулиан – неисправимый романтик.

Через два часа она уже была в воздухе и летела к «Уинку».

– Жанет, ты на связи? Это Хатч.

– Нет, Хатч. Жанет спит. Это Арт Гибс.

– Рада слышать вас, Арт.

– Чем могу помочь?

– Да так, ничего особенного. Я просто устала.

– Где вы?

– Лечу к своему кораблю, но догоню его не раньше, чем через несколько часов. – Она помолчала. – А чем вы занимались, Арт?

– Да в основном раскопками. Жаль, что не встретил вас сегодня. Я слышал, что вы сногсшибательны.

Хатч улыбнулась и переключилась на видео.

– Разрушу ваши иллюзии, – сказала она. – Но все равно приятно слышать.

С экрана на нее с довольной улыбкой смотрел Арт.

– Слухи не далеки от истины, – галантно произнес он. Арту Гибсу было за пятьдесят, от волос остался лишь венчик, окружавший большую лысину. Он спросил, была ли она раньше на Куракуа и что она сделала такого особенного, чтобы произвести столь сильное впечатление на доктора Вальда, и понравился ли ей Храм. Как и все остальные, он был потрясен перспективой эвакуации.

– Может быть, Храм выстоит, – предположила она. – Он все-таки под водой. И Нотические Башни выглядят довольно крепкими.

– Нет ни малейшего шанса. Через несколько часов после того, как они сшибут полярную шапку в океан, здесь поднимутся огромные волны…

Солнце скрылось, и она теперь скользила в темноте. Окно с левой стороны смотрело на Пустоту. Она смогла разглядеть орбитальную станцию Космика, похожую на яркую одинокую звезду.

– Другие, – продолжал Арт, – прилетят через несколько тысяч лет. Это будет для них, как мне кажется, интересной загадкой: обломки развитой цивилизации, находящиеся в технически отсталом мире.

– Арт, вы были в Оз?

– Да.

– Что вы об этом думаете?

– Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, что это такое.

– Вам не кажется странным, что город сожгли в то же самое время, когда разрушили военный пост?

– Он был сожжен в ту же самую эпоху, – мягко поправил он. – Не забывайте, что форт прекратил существование в период разрушений планетарного масштаба.

– Это моя точка зрения. Разве не похоже, что между этими событиями есть связь?

– Я не понимаю, каким образом они могли быть связаны. – Он нахмурился. – Правда, не понимаю.

– Фрэнк Карсон упоминал о связи между событиями в Оз и крупномасштабными разрушениями на Куракуа.

– Что это могло быть? Связь существует только в самом общем смысле, Хатч. Были длительные разрывы в истории. Все, что мы знаем, это то, что тогда же были нанесены повреждения в Оз. Но они совсем не обязательно происходили в одно и то же время. Только в одну и ту же эпоху. Это разные вещи. И я думаю, что мы попадаем в ловушку, смешивая эти два понятия. – Он помолчал. – Вас интересуют разрывы в истории?

– Да.

– Тогда я расскажу вам кое-что. Это, конечно же, совпадение.

– Что именно?

– У нас есть поэма, которую удалось перевести. Подождите минутку, я найду ее.

Арт отошел от экрана.

– Вы когда-нибудь слышали о писцах?

– Нет.

– Они составляли основное население в этой местности во времена, начиная приблизительно 1400 годом до нашей эры и кончая гибелью Восточной Империи четырьмя сотнями лет спустя.

– Писцы?

– Их так называли, потому что они всегда вели записи. Подробные финансовые отчеты, инвентарные книги, медицинские карты, наиболее важные статистические данные. Они были очень развитыми. – Он ухмыльнулся. – В смысле бюрократии. Очень похожи на нас в этом отношении. У них, кажется, были даже страховые полисы. Их гибель, падение Восточной Империи и Второй Разрыв в истории произошли, видимо, около 1000 года до нашей эры.

– О’кей. – На мониторе Хатч появились десять строк текста.

– Судя по коммерческому происхождению оставшихся после них бумаг, писцы не были ни философами, ни людьми верующими. Во времена их государственности Храм был причислен к историческим памятникам. Но нам все-таки удалось найти книгу молитв в одном из их городов. Вальдипа. Недалеко отсюда. Следующая остановка на торговом пути, ведущем на запад. Стихотворение на вашем экране взято из этой книги.

Она дважды прочитала его.

– Что такое двигатели Бога?

Арт пожал плечами.

– Тогда в чем тут смысл?

– В Билате. Он был героем. Его имя символизировало начало эпохи писцов. Он захватил власть где-то около 1350 года до нашей эры. Хау-Кай, между прочим, – это место вроде нашего Иерусалима – священный город, символ всего самого лучшего, на что в этом мире могут надеяться верующие.

Хатч еще раз прочитала стихотворение.

– Через триста лет они окажутся у начала Второго Разрыва истории. – Она убрала с экрана стихотворение и снова переключилась на Арта. – Вы хотите сказать, что кто-то предсказал будущее?

– Нам удалось датировать книгу. Она одна из самых старых среди тех, что у нас имеются. Удалось прочесть не очень много. В основном молитвы.

– Кто делал переводы?

– Мэгги Туфу. Вы ее знаете? Между прочим, это она переработала временные ссылки. Термин «люди» в данном случае относится к разумным жителям планеты – живым и мертвым. А глагол «судить» относится как к судье, так и к палачу. – Арта это, видимо, забавляло и озадачивало. – И еще – предсказание касается также и денег.

– Пророчество – хитрая игра, – сказала Хатч. – В разных религиях часто предсказываются катастрофы. Достаточно иметь нужное число предсказаний – и кто-нибудь обязательно воспользуется ими в своих целях.

Арт кивнул.

– Мне тоже так кажется. Но у некоторых возникал вопрос, не является ли лунное сооружение знаком, что мир будет подвергаться периодическим разрушениям?

К 19:00 шаттл, принадлежавший Храму, был загружен и готов следовать за «Альфой». Карсон тщательно проверил, чтобы контейнеры не опрокинулись дорогой, и теперь смотрел вслед уплывающей подлодке. Эдди, сложив на груди руки, неподвижно сидел в воздушной капсуле и смотрел прямо перед собой.

Карсон завел двигатели, проинформировал дежурного об отправлении и поднялся вверх.

Солнце скрылось за пики гор, и холодный ветер гулял в подступающей тьме. Было время отлива, и широкая полоса песка слабо мерцала в угасающем свете. Волны бились о Башни. Карсону очень хотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда, например в округе Колумбия, и побродить под ярким солнцем безо всякого поля Фликингера.

Он все еще был рассержен. Когда он первый раз прибыл сюда шесть лет назад. Храм с его каменными стенами казался ему вечным. Он стоял бы здесь долго после того, как Карсон отойдет в лучший мир, и должен был остаться на том же месте еще тысячелетия. Для всех них он был символом неизменности. Символом того, ради чего стоит жить.

Он потянул на себя штурвал. Шаттл плыл сквозь облака.

Внизу Нотические башни уже утонули в сумерках.

* * *

ИЗ БИБЛИОТЕЧНОГО АРХИВА

Мэрджори Голд, «Раскопки в районе Мертвого моря». Нью-Йорк, 2199

Когда весной 2187 года Александр Лаплант закончил первую фазу раскопок Содома, он пришел к выводу, что город был сожжен (знакомая библейская тема). Но он выдвинул две точки зрения, которые вызвали бурю противоречивых мнений. А именно:

(1) что город значительно старше, чем предполагалось ранее, и датировался примерно 5000 годом до нашей эры, а также, что

(2) изучение разрушений с помощью компьютеров позволило установить, что город был разрушен оружием, напоминающим современное.

Экспедиция Лапланта закончилась в 2189 году. Вторая экспедиция, возглавляемая Оливером Кастлом и Арианом Аджани, проверила оба предположения. Они подтвердили первое предположение, но не нашли необходимых доказательств второго, ставшего известным, как тезис о бомбардировке.

Лаплант оставил свой пост в Пенсильванском университете в 2195 году и в настоящее время является преподавателем Рэдинсовского университета в Лондоне.

 

9

Куракуа.

Вторник, 21:48. (Двадцать восемь минут до полуночи.)

Оба корабля оставили свой груз на борту «Уинкельмана» и возвращались назад в тот момент, когда одиннадцатитонный блок льда, зарегистрированный под номером 171 в инвентарной книге Космика, пересек экватор, направляясь к Южному полушарию. С негромким шипением он пересек залитую лунным светом тундру и сочные леса. Сверкающие осколки отлетали от него, освещая на мгновения окружающую местность.

Снег падал на ветровое стекло «Альфы». Хатч (которая ждала Карсона в «Уинке», а потом отправилась вслед за ним вниз) видела с высоты причаленные к плавучему пирсу подводную лодку и окруженный ореолом огней храмовый шаттл. Дверь грузового отсека шаттла была открыта. Карсон и Лафери грузили стоявшие на пирсе контейнеры на борт космического челнока.

Жанет Аллегри появилась на дисплее.

– Привет, Хатч, – сказала она. Волосы у нее были прижаты энергетическим полем. Она говорила с борта подлодки. – Кажется, мы начинаем немного отставать от Плана А. – Они собирались временно складировать контейнеры на плавучем пирсе и хотели совершить еще два рейса до прибытия шаттлов. Но, видимо, эти грузы не подготовлены.

– Была плохая погода?

– Шел дождь. Но дело не в нем, а в людях. Все ушли на поиски артефактов.

Где-то далеко на юге над морем ударила молния.

Хатч поняла. Генри пошел на риск потерять те предметы, которые у него уже были (они были, в конце концов, зафиксированы на голограммах), чтобы получить шанс найти то, что он так хотел найти.

– Иду на посадку, – передала Хатч.

Она мягко опустилась на море и подплыла к магнитным захватам, которые удерживали шаттл у пирса. Карсон загрузил последний контейнер, а трюм шаттла все еще был наполовину пуст.

Лафери застенчиво улыбался. Он как раз завозил кар в подводную лодку. Снег соскальзывал с энергетической оболочки.

– Я могу вам помочь? – спросила она.

Жанет вышла из подводной лодки.

– Очень вовремя, – весело сказала она. – Нам как раз не хватает рабочих рук.

Море было спокойно, горные вершины вдоль моря и Башни тонули во мраке. Карсон, у которого все было написано на лице, выглядел совершенно несчастным.

– Рад видеть вас, – сказал он, оживляясь. – Закатывайте рукава.

Через несколько секунд они погрузились на борт подлодки и на большой скорости направились к «Морской точке».

Если бы небо было более ясным, а они отправились на шесть минут позже, то смогли бы увидеть на северо-востоке плавно скользящий в тишине огненный шар. Они увидели бы, как он дугой пронесся над морем и скрылся за линией горизонта. И всякий стоявший в этот момент на пирсе заметил бы, как внезапно посветлела южная часть неба.

Хатч проспала большую часть пути назад с «Уинка» и поэтому была готова к работе. Она оказалась слишком хрупкой для погрузки контейнеров, поэтому пришлось спросить Эдди, чем она может помочь. И ее послали на склад, где она обнаружила Томми Лафери.

– Эдди попросил меня задействовать вас, – сказал он. Его черные волосы слишком взъерошены – что-то вроде моды, распространившейся среди студентов-выпускников в последнее время.

– Ладно, – сказала она. – Что мне надо делать?

Он показал рукой на заваленный находками стол. Там были клинописи, образцы каменной кладки и глиняных изделий.

– Почти все это только что прибыло от Мэгги. Все из Нижнего Храма. И практически бесценно. На всех предметах красные ярлыки. Скоро прибудет еще больше. Эти предметы должны быть отправлены в первую очередь следующим же шаттлом. Нам надо их упаковать.

– Покажи мне, как упаковывать.

Он вытащил кусок пластиковой пленки и накинул ее на два бочкообразных контейнера, стоящих на каре. Затем взял одну находку и повернул ее перед светом так, чтобы она могла видеть первые четыре цифры на красном ярлыке.

– Это номер по каталогу, – сказал он. – Отметь его в упаковочном списке. – Потом он завернул предмет в целлофан, закрепил его скотчем и положил в контейнер.

Это было просто, и она стала освобождать стол, пока Томми занимался другими делами. Когда она заполнила оба контейнера, он вернулся.

– Что еще?

– Надо их запечатать. – Он достал пистолет-распылитель, соединенный короткими шлангами с двумя емкостями, обозначенными буквами А и Б. Затем подкатил кар поближе и сунул дуло пистолета в один из контейнеров. – Отойди, – попросил он и нажал на спусковой крючок. Поток густой белой пены начал заполнять контейнер.

– Это Поли-6, расширяющийся быстротвердеющий пенополиуретан, – объяснил он. – Прекрасный материал для упаковки. Биологически чистый. И им легко пользоваться. Видишь? – сказал он, прервав поток.

– Ты не заполнил всю емкость, – заметила Хатч.

– Необходимо лишь пять процентов объема. – Он отвел пистолет в сторону и поставил его на предохранитель.

– Груз хрупкий. Эта штука не раздавит его при затвердевании?

– Нет. Поли-6 не создает давления. Когда он встречает сопротивление, он просто останавливается. – Он передал ей распылитель. – Оставь контейнеры на каре. Когда закончишь, позови меня, и мы погрузим их на подлодку.

Джордж Хакет, затаив дыхание, убрал последнюю окаменевшую от времени деревянную балку. Увидев, что ничего страшного не случилось, он довольно улыбнулся. Они находились в самой глубине Нижнего Храма. Позади Джорджа в стене была дыра, выходящая в комнату, на три четверти заполненную илом.

– Нужно будет подпереть потолок, Триф, – сказал он. – По обе стороны пролома.

– Хорошо. Не уходи. Опоры сейчас будут.

В ожидании опор Джордж подвинул лампу вперед. Помещение могло быть служебным помещением военной часовни, местом, в котором священники готовились к отправлению службы и где они, возможно, хранили свои проповеди и священные предметы.

– Ты что-нибудь видишь? – окликнул его Триф.

– Да. Там что-то было. Может, какой-то предмет мебели. – Справа от него, наполовину погруженный в ил, до него не дотянуться. Он был из металла. – Не пойму что, – ответил Джордж. – Может быть, умывальник. Или горка. Не могу точно сказать.

Триф приблизился с парой подпорок.

– Давай установим сначала эти, – предложил он.

– Минутку. – Джордж немного продвинулся вперед. Он ощущал тяжесть нависшего над ним Храма. – Мне кажется, это механизм.

– Здесь? Что за машина?

– Не знаю. Но видно корпус. Подожди. – Отверстие было слишком узким для него. Он подался назад, выгреб ил и упавшие камни и сделал еще одну попытку.

– Хватит, Джордж, – сказал Триф, – давай все сделаем как надо.

Он просунул плечи в проход и продвинулся вперед.

– Здесь металлическая рама. А на ней – а, черт, Триф, я не знаю, что это. – На левом предплечье у него была закреплена камера. – Мэгги, ты здесь? – спросил он по комму. – Ты видишь это?

– Мэгги сейчас будет, – ответила дежурившая Энди.

Джордж с усилием продвинулся еще немного вперед.

– Что там у тебя, Джордж? – Это была Мэгги. Он знал, что она пытается рассмотреть предмет на большом экране.

– Не знаю. – Теперь он уже был внутри и стоял около прибора. Металлические перегородки и пластины соединялись пружинами и штифтами. Все ужасно ржавое.

– Посвети слева, – попросила Мэгги. – Смотри, там лоток. А на нем маленькие предметы, как будто камешки. Посмотри, не прикреплены ли они, – попросила она.

Он взял один из камней, осторожно очистил его и поднес к камере. На нем было темное грязное пятно.

Мэгги несколько мгновений молчала. Потом мягко произнесла:

– Черт возьми, Джордж, мне кажется, ты нашел печатный станок!

– Отлично, – ответил Джордж.

– Да, конечно. – Голос ее звучал оживленно, и он услышал, как она хлопнула в ладоши. – Покажи мне раму.

Он показал.

– Поближе, – попросила она, – и потом добавила: – Там есть литеры.

– А язык? – спросила Энди. – Ты можешь определить?

– Пока нет. Но, может быть, нам удастся это сделать. – Он слышал, как она дышит. – Возможно, мы сорвали банк.

– Что ты имеешь в виду?

– В таком месте, как этот Храм, были необходимы таблички с молитвами на разных языках. Или что-то в этом роде. Если здесь может быть Розеттский камень, то это он. Джордж, тащи его сюда.

Генри дремал в комнате отдыха, когда его разбудил зуммер комма. Он сразу проснулся. Все это время Генри жил в предчувствии катастрофы. Он знал, что нарушает правила техники безопасности, рискует людьми, рискует своей карьерой. Хорошего мало, но он знал, что все это принадлежит истории. На осторожность не было времени.

– Что там, Энди?

– Космик на связи. Хочешь послушать? Или поговорить?

– Я занят, – ответил он. – Разговаривай сама. Если понадобится, скажи, что проконсультируешься со мной и потом ответишь. И еще, Энди…

– Да?

– Сделай так, чтобы они не беспокоились, ладно? – Он смахнул с себя остатки сна, встал и побрел вниз в операторскую.

Генри любил Куракуа. Любил горные кряжи, длинные извилистые реки, огромные безмолвные пространства и покинутые города. Древние стены и башни поднимались из чащи лесов. Они окаймляли равнины и гавани. Многие из наиболее поздних руин были в довольно хорошем состоянии. При прогулке по ним так и казалось, что фонтаны вот-вот забьют, а огни зажгутся, и авеню заполнят машины. Куракуа, как любил говорить Ричард, подходящее место на берегу времени.

Он провел здесь шестнадцать лет, дважды женился. Одну жену Генри нашел на вершине Эскийских Золотых Ступенек. Он возвращался на Землю лишь при крайней необходимости, чтобы сражаться за финансирование или принять вызов тех, кто оспаривал его приоритет. Он рабочая лошадка, археолог, занимающийся полевыми раскопками, профессионал, компетентный и жесткий, с ним хорошо работалось. Не такой блестящий, как Ричард, но надежный и методичный. Если можно сказать, что Ричард заинтересовался надписью в Оз, то в равной мере это относилось и к Генри. И не потому, что за символами крылись какие-то глубокие тайны, а потому, что он понимал, что от него ускользает главная истина, без которой нельзя понять этот предмет, столь им любимый.

Энди ждала его. При его появлении она включила связь.

– Это Храм. Вы можете говорить, Космик.

Экран засветился, на нем появилось изображение Харви Сила.

– Доктора Якоби, пожалуйста. Директор Траскот хочет поговорить с ним.

– Доктора Якоби сейчас нет. Директор Траскот может поговорить со мной, если хочет. Я с удовольствием передам ее сообщение. А если хотите, я попрошу доктора Якоби перезвонить вам.

– О, ради Бога. – На экране вместо Сила появилась Мелани Траскот. – У нас нет времени на бюрократическую чепуху, милая девушка. – Она помолчала, потом поискала глазами Якоби. – Генри, я знаю, что ты здесь. Пожалуйста, поговори со мной. Это срочно.

Генри вздохнул и встал перед экраном.

– Привет, Мелани, – устало произнес он. – Что там у тебя за проблемы?

– У нас произошел несчастный случай.

Генри грозно посмотрел на Энди – жест, предназначенный главным образом для Траскот.

– Что случилось? Вам нужна помощь?

– Нет. Но опасность, возможно, грозит вам.

– Что вы имеете в виду?

– Мы потеряли контроль над одним из «снежков». Эта глыба льда вращалась по орбите, а три минуты назад упала в море Иаката.

Он удержался от замечаний.

– Куда?

– Примерно в тысяче шестистах километрах южнее вас. Координаты места падения: семьдесят два запятая пять на юг и один пятнадцать запятая два на запад.

Энди принесла карту и пометила координаты.

Траскот пристально посмотрела на Генри.

– Сформировались цунами, – сказала она.

– Мелани, ты сволочь.

– Жаль, что ты так думаешь. Генри. Но не буду спорить. – Мелани действительно казалась виноватой. Она снова попыталась пристально посмотреть на него, но огня в глазах уже не было.

– Какая высота волны?

– Мы еще не измеряли.

– Дайте мне, пожалуйста, знать, когда измерите.

– Хорошо. И, Генри, я очень сожалею, что так получилось. Если мы можем чем-нибудь помочь…

– Да. Конечно. Вон из Храма. – Он прервал связь. – Надо эвакуировать людей из Храма. С какой скоростью распространяются волны?

Энди уже считывала информацию из базы данных.

ЦУНАМИ (МОРСКАЯ ВОЛНА, СЕЙСМИЧЕСКАЯ ВОЛНА, ПРИЛИВНАЯ ВОЛНА). ОКЕАНСКАЯ ВОЛНА, ВОЗНИКАЮЩАЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОДВОДНОГО ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЯ, ИЗВЕРЖЕНИЯ ВУЛКАНА ИЛИ ДРУГИХ СЕЙСМИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ. ЦУНАМИ ДОСТИГАЕТ ОГРОМНЫХ РАЗМЕРОВ. ИЗВЕСТЕН СЛУЧАЙ, КОГДА ТАКАЯ ВОЛНА ПРОКАТИЛАСЬ ВОКРУГ ВСЕГО ЗЕМНОГО ШАРА. (ПРИМЕР: СДВИГ АРГЕНТИНСКОЙ ПЛАТФОРМЫ В 2011 ГОДУ.) ОНИ ОБРАЗУЮТСЯ КАК ОБЫЧНЫЕ ВОЛНЫ В ГРАВИТАЦИОННОМ ПОЛЕ. КОГДА ЦУНАМИ ДВИЖЕТСЯ ПО ГЛУБОКИМ ВОДАМ, ТО ФОРМИРУЮЩАЯ ЕГО ВОДА ИМЕЕТ ТЕНДЕНЦИЮ ПОДНИМАТЬСЯ ВВЕРХ ВСЛЕД ЗА ИДУЩЕЙ ВОЛНОЙ. ПРИ ДОСТИЖЕНИИ МЕЛКОВОДНЫХ РАЙОНОВ СКОРОСТЬ ВОЛНЫ УМЕНЬШАЕТСЯ, ЗАТО РЕЗКО УВЕЛИЧИВАЕТСЯ ЕЕ ВЫСОТА. НИЗМЕННОСТИ МОГУТ БЫТЬ ЗАТОПЛЕНЫ. ЦУНАМИ НЕ МОГУТ ОБРАЗОВЫВАТЬСЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ ПРИЛИВА. ИЗВЕСТНЫЙ ТЕРМИН «ПРИЛИВНАЯ ВОЛНА» НЕ ВЕРЕН.

Она продолжала читать дальше.

СКОРОСТЬ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ВОЛНЫ РАВНА КВАДРАТНОМУ КОРНЮ ИЗ ГРАВИТАЦИОННОГО УСКОРЕНИЯ. УМНОЖЕННОМУ НА ГЛУБИНУ ВОДЫ.

– Мы знаем глубину моря к югу от нас? – спросил Генри.

Энди покачала головой.

– Не думаю, чтобы были точные измерения. – Пальцы ее забегали по клавиатуре. – Самое большее, что я могу сказать, это то, что волна будет двигаться со скоростью примерно пятьсот или шестьсот километров в час. Но это всего лишь приблизительная оценка.

– Сукина дочь. – Генри тяжело дышал.

Хатч вела свой кар с шестью контейнерами к подлодке, когда услышала голос Генри по общему каналу связи.

– У нас чрезвычайное положение, – мягко произнес он.

Она завернула за угол и увидела, как из складского помещения выходит Эдди Джулиан. Он что-то царапал в световой записной книжке.

Генри вкратце обрисовал ситуацию. Хатч подумала, что тревога, возможно, была ложной – маневр, рассчитанный на изматывание нервов. Но Эдди смотрел на нее широко открытыми глазами.

– Мы пока не знаем скорость распространения волны, – продолжал Генри, – и не знаем, где она сейчас и какова ее сила. Но она может быть здесь через пару часов. Всем срочно покинуть Храм. Немедленно возвращаемся в «Морскую точку».

– Боже мой, – ужаснулся Эдди. – Мы же все это потеряем.

Ворвался голос Джорджа:

– Генри, нам удалось пробиться в какое-то помещение.

– Послушай, Джордж. Я хочу, чтобы через тридцать минут все были здесь. Пожалуйста, передай Энди подтверждение. Бросьте оборудование. Фрэнк, что с подлодкой?

Карсон был взбешен.

– Она загружена. Мы как раз готовились отправиться к пирсу.

– Забудь об этом. Томми с тобой?

– Да.

Эдди забрался в кар.

– Поехали, – сказал он Хатч.

– Томми. – Голос Генри звучал спокойно. – Возьми подлодку и отправляйся в открытое море. Отведи ее как можно дальше.

– А почему не оставить ее там, где она находится? – спросил Карсон.

– Потому что на глубине безопаснее. Мы не знаем, что здесь произойдет. Фрэнк, вам с Хатч надо найти волну. Я хочу знать, где она, насколько велика и как быстро движется.

Карсон подтвердил получение задания.

– И еще. Цунами трудно заметить. Высота волны небольшая, когда она идет над глубокой водой. Может, метр или два в высоту. Но длинная. Расстояние между гребнем и впадиной может составлять один-два километра.

Хатч и Эдди подъехали к причалу.

– Я не знаю, что в таких условиях является достаточно безопасным, – продолжал Генри. – Если у нас хватит времени, я постараюсь, чтобы все были на берегу, подальше от этой проклятой штуки.

– Тогда тебе понадобится подлодка, – заметил Карсон.

– Это слишком долго. Нам придется разгрузить ее и сделать несколько рейсов, чтобы вывезти всех. И понадобится еще три четверти часа, чтобы подняться куда-нибудь повыше. Нет, мы воспользуемся ранцевыми реактивными двигателями, если хватит времени. Тебе надо оценить ситуацию. Где волна? Насколько опасна? Когда будет здесь?

– Не забудь, – добавила Энди, – убрать оба шаттла с причала.

Эдди выпрыгнул из кара в тот момент, когда Карсон захлопывал грузовой люк.

– Что ты делаешь? – спросил он.

Карсон прищурился.

– Собираюсь в путь.

– Но там еще осталось место. – Эдди попытался подсказать Хатч, как подогнать кар поближе к субмарине.

– Забудь об этом, Эд.

– Подлодке, – добавила Хатч, – все равно не избежать встречи с цунами. Балласт будет только мешать. Возможно, она и так перегружена.

Этот аргумент встревожил Томми.

– Может, стоит разгрузить хотя бы часть предметов?

– Послушайте, – сказал Эдди, – возможно, здесь все будет разрушено. Надо попытаться спасти, что только можно.

– С «Морской точкой» ничего не случится, – ответил Карсон и с беспокойством посмотрел на Хатч. – Нам пора.

Перед тем, как покинуть базу, Хатч воспользовалась дистанционным управлением, чтобы увести «Альфу» подальше от берега. Через пять минут они с Карсоном уже летели на шаттле Храма.

А внизу испуганный и одинокий Томми направлялся в открытое море.

Джордж, глубоко внизу под Нижним Храмом, тоже не спешил сдавать позиции.

– Генри, – умолял он, – нам нужен еще час.

Мэгги, которая тоже была где-то там, присоединилась к его просьбе.

– Генри, это очень важно. Мы не можем потерять такой шанс.

Они говорили по общему каналу. Хатч слушала рассеянно и не поняла, о чем именно идет речь.

– У нас нет этого часа, – отвечал Генри. – Не спорьте со мной. Мне надо слишком много успеть. Джордж, возвращайся немедленно.

Хатч смотрела на океан. Он выглядел достаточно мирно.

– Все это закручивание гаек, умышленное или нет, – обратилась она к Карсону, – может стоить ей карьеры.

– Кому?

– Траскот.

– Ты шутишь. Мы сейчас не пользуемся популярностью с политической точки зрения. Ей дадут медаль.

Сканеры бывают разными. Те, что были установлены в храмовом шаттле, предназначались для использования в археологии и могли обнаруживать подземные объекты и воспроизводить их детали на близком расстоянии. Хатч не хватало своих приборов, которые могли охватить более широкий район. – Мы взяли не тот шаттл, – сказала она.

– Слишком поздно. Надо обходиться тем, что имеем.

Все еще шел снег.

Хатч посмотрела на экраны.

– Волна, должно быть, высотой чуть больше метра. Я не уверена, что мы заметим ее.

Карсон нахмурился.

– А что, если опуститься пониже?

Она немного снизилась, но поддерживала скорость триста, пока Карсон не проворчал.

– Не мешало бы двигаться побыстрее.

– Так мы вообще не найдем ее. Надо смотреть очень внимательно. Здесь много волн.

Карсон покачал головой.

– Тогда мы в безвыходном положении. Считается, что цунами можно легко отличить. Ты уверена, что Генри знает, о чем говорит?

– Он твой начальник. Что ты думаешь по этому поводу?

* * *

Ричард помогал Жанет упаковывать продукты. Остальные члены отряда Академии прибывали группами по два или три человека. Генри ходил по комнате отдыха кругами, уставясь в пол, и руки за спину.

По комму прозвучал голос Карсона.

– Мы в ста километрах. Пока ничего не обнаружили.

Вошли Триф и Джордж. Значит, всего собралось тринадцать человек. Полная команда.

– Ладно, ребята, – обратился к ним Генри. – Теперь, когда мы собрались все вместе, думаю, надо сказать, что мы собираемся делать. Во-первых, я думаю, что с «Морской точкой» ничего страшного не случится. Но никогда нельзя быть полностью уверенным. Если у нас будет достаточно времени, мы эвакуируемся. Карл принес легкую веревку. Мы образуем цепочку и на реактивных двигателях добираемся до берега. Потом мы немедленно двигаемся в путь. На суше есть возвышенности, и туда легко можно подняться. И тогда через полчаса мы будем в безопасности.

– Что значит, – спросила Энди, – достаточно времени?

– Два часа, – ответил он. – Если у нас не будет двух часов, то придется остаться.

Арт Гибс слушал его стоя. Было видно, что он находится в нерешительности и нервничает.

– Может, поставить вопрос на голосование. Генри?

Взгляд Генри стал тяжелым.

– Нет, – сказал он. – Никаких голосований. Я никому не позволю погибнуть в угоду демократическим принципам.

– Может, никакой волны и нет, – сказал Карсон. – Может, это розыгрыш.

– Возможно, – согласилась Хатч.

В окружающем их мраке прозвучал голос Генри.

– Ну, что, Фрэнк, ничего?

Карсону было неудобно.

– Нет, Генри. Здесь все спокойно.

– Мне кажется, у вас неправильный подход, – сказал Генри. – Вы двигаетесь слишком медленно. Если волна уже близко, тогда не имеет значения, обнаружите вы ее или нет. Все равно она нас накроет. Нам только надо знать, достаточно ли она далеко, чтобы мы успели добраться до берега. Почему бы вам не перейти на самую большую скорость? Если вол на окажется далеко, мы начнем эвакуацию. Если нет, все равно ничего не потеряно.

– Нет, – ответила Хатч. – Мне не много известно о цунами, но я точно знаю, что они идут цугом. Если мы даже обнаружим эту волну, нет никакой уверенности в том, что нет других, гораздо ближе к вам. Мы ищем не просто волну. Мы ищем ближайшую.

Пролетев двести километров, они вошли в полосу шторма.

В беспокойном море играли лунные отблески. И куда ни глянь – плавают айсберги.

Они продолжали полет и следили за экранами и океаном. У них возникло ощущение, что и у Генри уже появилась надежда, что это ложная тревога.

В свете навигационных огней они заметили огромный черный плавник, поднявшийся из воды.

– Кит? – спросила Хатч.

– На Куракуа нет китов. – Карсон посмотрел вниз. – Должно быть, рыба. Но я не очень хорошо знаком с местной фауной. – Потом, не меняя тона, он произнес: – Волна.

Она была длинная и прямая и тянулась ровной линией до самого горизонта. И совсем не высокая. Может, метра два. Ничего угрожающего. Просто рябь, как за прошедшим кораблем.

– Ты уверен? – спросила она.

– Да. Это она.

– Генри, это Хатч. Мы нашли ее.

– Где?

– В четырехстах километрах. Ее скорость пятьсот пятьдесят.

– О’кей, – ответил он. – Мы остаемся.

– Да. На первый взгляд она не кажется такой уж страшной.

* * *

Томми Лафери плыл в подлодке не всплывая. Он слышал, как шаттл пролетел над ним и удалился на юг.

– Томми, – это был голос Энди.

– Говори, Энди.

– Ты все слышал?

– Конечно.

– Когда волна будет близко, погружайся под воду. Тогда тебе будет легко оказаться ниже области турбулентности.

– Я так и сделаю, – ответил Томми. – Всего хорошего.

– И тебе тоже. Мне кажется, все будет хорошо.

Томми согласился. Он видел фотографии, переданные с шаттла, и теперь эта история казалась ему ненужной паникой. Его сканеры искали волну. Если она увеличится настолько, что станет опасной, у него есть уйма времени, чтобы уйти вниз. По правде говоря, он был благодарен судьбе за то, что проведет несколько часов в штормовом море, наблюдая, как падает снег, и слушая, как шумит океан. Храм уже действовал на него гнетуще, вызывая клаустрофобию и мрачное настроение. Томми никогда бы не признался, но он был почти рад тому, что Космик выгоняет их оттуда. Он провел здесь только один семестр и предполагал остаться на второй. Пребывание в Храме казалось бесконечным. Как хорошо вернуться в мир, где много женщин и света, где остались старые друзья и хорошие рестораны. Разорвать контракт и уехать раньше срока – это не сулило ничего хорошего в смысле карьеры. А теперь он мог вернуться в округ Колумбия и, имея такой опыт полевых работ, найти преподавательскую должность. А в далекие путешествия пусть отправляются другие.

Так как субмарина ненамного выступала над водой, сенсоры имели достаточно большой радиус обзора только, когда судно поднималось на гребне волны. Но это происходило достаточно часто, так что он мог вовремя получить необходимую информацию.

Он плыл вперед, смотрел на море и мечтал о лучших днях. Через некоторое время он услышал шум возвращающегося шаттла, а еще через несколько минут сенсоры его подлодки дали необычный сигнал, сообщая о чем-то, находящемся на уровне моря. Расстояние двадцать два километра. Оно очень быстро сокращалось.

– Энди.

– Говори, Томми.

– Я вижу ее. Приблизительная скорость пятьсот километров. Выглядит как очень длинная волна.

– Спасибо, Том. Уходи под воду.

– Я в сорока километрах от вас. Погружаюсь. – Но он все еще оставался на поверхности. Волна казалась не опасной. Ему приходилось видеть и побольше на берегах Калифорнии. Он сделал маневр, направив нос лодки прямо против волны, и медленно двинулся вперед.

Голубая линия на экране продолжала расти.

Вверху беззвучно сверкали молнии.

Он включил фары, но вокруг ничего не было видно, кроме дождя. Вдруг лодку резко развернуло и подбросило вверх. Какую-то долю секунды он думал, что вот-вот перевернется. Но лодка лишь покачнулась, приняла правильное положение и снова поплыла по гладкой поверхности.

– Спокойно, – сказал он, переведя дыхание.

* * *

– Посмотри-ка на эту чертову штуку, – процедил Карсон.

Волна беззвучно и красиво бежала в ночи. В свете огней шаттла она казалась черной, чистой и элегантной.

– Волна замедлила скорость, – заметила Хатч. – Уже меньше четырехсот километров. – Но при этом она стала увеличиваться; у нее все еще сплошной передний фронт, без гребня, но она начинала разворачиваться. Она росла.

– Здесь мелко, Хатч. – Оба следили за данными на экранах. – Они всегда теряют скорость, приближаясь к берегу. Благодарение Богу за небольшое одолжение.

– Фрэнк, на какой глубине расположена «Морская точка»?

– При сильном приливе, как сейчас, глубина тринадцать метров. Должно хватить.

Карсон сообщил данные Энди. Она казалась напуганной.

Шаттл несся впереди волны, прямо над поверхностью, чтобы легче было проводить измерения.

– Я сейчас кое о чем подумала, – сказала Хатч.

– О чем же?

– Об обезьянах. Приходят ли они по ночам на пляж?

– Им придется самим позаботиться о себе, Хатч. Но, как правило, нет, не приходят. Некоторые спускаются иногда после наступления темноты. Просто смотрят на море. Когда мы изучали их несколько лет назад, эта особенность показалась исследователям очень интересной.

На экранах мониторов появились Башни.

Волна позади них казалась легким шепотом, едва различимым в рокоте прибоя.

Они пролетели над Башнями. Прилива не было. Хатч вспомнила, что так и должны себя вести большие волны – вода откатывается от берега, а потом обрушивается лавиной.

Волна поднималась, и вот она подошла к прибрежному мелководью. Она была монолитной: казалось, все море – темное, сверкающее и мраморно-гладкое – несется к древним Башням и темному скалистому берегу.

* * *

«Морская точка».

Среда, 03:20.

Радио и лазерно-оптическая связь транслировалась на «Морскую точку» с помощью коммуникационной аппаратуры, установленной на бакене, который спокойно покачивался на поверхности над куполом, находящимся в глубине. Сейчас передавались телеснимки приближающейся волны, сделанные с шаттла. Изображения выводились на одиннадцать мониторов в пяти разных точках. Но всеобщее внимание привлекал тот, что находился в главном погрузочном порту. Это была довольно большая комната с большим бассейном. Именно через это помещение отправлялось в море тяжелое оборудование. В сложившейся обстановке комната имела определенные преимущества, потому что здесь отсутствовало оборудование, шкафы и вообще то, что могло при падении ранить людей. Кроме того, вокруг бассейна идет ограждение, к которому можно привязаться. Долго обсуждался вопрос, не лучше ли сидеть на стульях, повернувшись спиной к стене, обращенной к набегающей волне. Но сознание того, что может возникнуть необходимость быстро покинуть помещение, победила все другие доводы.

Они герметически закупорили бассейн, закрыв выходящие в море ворота, предварительно убедившись, что самый слабый из них (таковой, к величайшему ее раздражению, считалась Мэгги Туфу) сможет открыть их вручную.

Но через некоторое время общая атмосфера стала почти как на пикнике. Снимки наступающей волны вызывали уверенность, что разрушения будут столь незначительными, что их никто уже не мог воспринимать всерьез. Большинство мужчин делали вид, что устали от всего. По бассейну эхом разносился негромкий женский смех.

Но Ричард понимал, что усталость и смех на самом-то деле показные. Сам он, внутренне напряженный и слегка обеспокоенный, расхаживал по комнате, обмениваясь натянутыми шутками. А при случае старался изобразить уверенность, которой у него на самом деле не было.

– Видели мы и похуже на Амити Айлэнд, – говорил он Линде Томас. Это неправда, но обоим становилось легче.

За несколько минут до подхода волны с ними связалась подлодка.

– У меня все в порядке, – сообщил Томми. Он не устоял перед соблазном и рассказал, как прокатился на гребне волны. Если субмарина выдержала такое, то серьезной опасности нет.

Чем ближе подходила волна, тем чаще хотелось посмотреть на экран. Изображение окрашено в обычные голубые тона, которые можно наблюдать ночью. Звуковое сопровождение они не могли услышать, и от этого общая картина была не такой яркой, как с шаттла. Может, оно и к лучшему.

Все стали потихоньку занимать свои места у ограды, пристегивались к ней ремнями или привязываясь веревками. Они активизировали энергетические поля, и вскоре почти все уже находились внутри оболочки. Ричард видел, как волна поднималась к небу. Кто-то, кажется, Энди, заметил, что уровень воды у Башен упал.

Волна пробегала последний километр. На ее гребне показалась белая пена.

Они почувствовали ее приближение по напряжению в переборках. Все привязались, опустились на колени и уцепились за ограду. Потом комнату тряхнуло, свет замигал и погас, тьма наполнилась страшным грохотом. Вода выплеснулась из бассейна, экраны мониторов погасли.

Кто-то взвизгнул, отовсюду доносились испуганные возгласы. Вот и второй удар – тяжелый, мощный, будто ударили огромным молотом.

Ричарда швырнуло вперед. Ремни врезались в ребра. Рядом вскрикнула Линда. Триф почему-то отвязался и упал в воду.

Но никто не был серьезно ранен. Удары следовали с убывающей силой еще несколько минут. Потом зажегся свет. Все были потрясены силой ударов и в то же время чувствовали облегчение, потому что остались живы. Потом все рассмеялись. Смех был немного нервный и неуверенный. Генри отпустил поручни, в которые вцепился мертвой хваткой, и поднял вверх большой палец.

– Леди и джентльмены, – сказал он. – Примите мои поздравления.

* * *

ИЗ БИБЛИОТЕЧНЫХ АРХИВОВ

Отрывок из «Нотических часов». Перевод Маргарет Туфу.

Издательство Кембриджского университета, 2202 г.

Весной они пришли

И мне сказали, что умер ты.

И долго говорили о чести и войне,

Твоем бесстрашии и обо мне…

Стало море черным и застыло.

Не вернуться из страны далекой…

Смывает время следы на пляже,

Меня зовешь ты, но голос тихий

Прибой уносит – на пенном пляже.

 

10

Борт «Альфы».

Среда, 06:10.

В течение часа три волны ударили в стены Храма. Первая унесла заднюю стену, снесла крышу и разрушила колоннаду. Вторая, самая мощная, снесла две Нотические Башни и завалила Нижний Храм. А третья унесла один из куполов «Морской точки» и отшвырнула его на два километра в сторону берега. С ней вместе унесло несколько жилых комнат и просмотровый топографический центр. Возможно, самое худшее заключалось в том (учитывая, что Храм и Башни все равно доживали последние дни), что лавины песка и камней завалили все шахты и туннели, ведущие к месту раскопок. Военная часовня была похоронена под обломками.

Но все были целы. Несколько человек получили контузии и синяки, кто-то слегка испугался. И все же все были живы. Карл Пикенс сказал, что они поступили бы правильно, если бы вняли предупреждению и прекратили работы. Так думал не только он.

Хатч, слушавшая его из шаттла, полностью согласилась. Они вместе с Карсоном как раз возвращались – очередной раз обследовали местность. Все море покрыто льдом, но не заметно никаких признаков приближения цунами. Настроение Карсона все время менялось. Он то пребывал в состоянии мрачной сосредоточенности, то приходил в ярость. Голос Генри в динамике звучал устало и бесцветно. Казалось, его больше ничего не трогало.

Плавучего пирса, конечно, больше не существовало. Присцилла Хаткинс пролетела над остатками Башен.

Поступило сообщение от Мелани Траскот.

Арт Гибс и Джордж Хакет встретили их на подводной лодке. Весь следующий час они посвятили разгрузке. Без пирса эта задача оказалась намного сложнее. В самом разгаре работ один ящик упал в море, и они смотрели, как он медленно опускается вниз, исчезая в глубине. В принципе его, конечно, можно отыскать, но у них совершенно не было времени. В результате дела продвигались медленно и неуклюже.

Джордж исподтишка наблюдал за Хатч, а она забавлялась его смущением. Среди приунывшей команды только Генри удавалось сохранить чувство юмора.

– Делайте, что можете, и забудьте об остальном, – сказал он ей. – Какой толк получить язву из-за проблем, которые вы не можете решить.

Но бывали моменты, когда и он казался расстроенным, и в конце концов сознался, что вообще-то ему хотелось видеть более счастливый исход их предприятия.

– Мы всегда будем думать о том, что было там, внизу, – сказал он. – Эти люди жили там тысячи лет. И жаль вот так похоронить их.

Хатч молчала.

– Мы заявим протест, – сказал Арт. – И на этом дело закончится. Вот и все. На большее ни у кого здесь не хватит мужества.

– А что ты предлагаешь? – спросил Джордж.

Арт посмотрел на молодого гиганта.

– Не знаю, – задумчиво произнес он. – Но на месте Генри я придумал бы что-нибудь.

– Не надо ввязываться в такие дела лично, – сказал Карсон. – Это проблемы руководства.

– Думаю, нам надо найти хорошего адвоката и завести дело на этих сволочей, – продолжил Арт. – Они проявили небрежность. По меньшей мере. Не знаю, как другие, а я повредил спину. – Он скривился, делая вид, что умирает от боли.

– Ни к чему хорошему это не приведет, – сказал Карсон. Основная часть работы лежала на них с Джорджем. Они связали вместе шаттл и подлодку, но все равно была большая качка, и суда ударялись друг о друга. Джордж был в подлодке, он передавал ящики Карсону. Это была игра в «поймал – не поймал», и Хатч искренне удивилась, что они уронили всего один ящик.

– Почему? – спросила она. – Пусть мир узнает, какие методы используют Кейсуэй и Траскот.

– Ничего не выйдет, – ответил ей Карсон. – Они просто свалят всю вину на какого-нибудь летчика из низших чинов и бросят его на растерзание. А наверху никто не пострадает.

– Но нас взяли за горло, – заметила Хатч.

– Да, – ответил Джордж, передавая вниз один из ящиков. – И мы знаем, кто именно.

– Должны существовать способы, как к ним подобраться, – сказал Арт. Роль мстителя ему совсем не шла. Он был застенчивым и нерешительным – ничего общего с энергичными парнями, столь часто встречавшимися в таких далеких уголках космоса. Казалось, что в один прекрасный день он сел на автобус в центре Чикаго и приехал прямо в Храм.

Хатч подумала о том бандите, которого разоружила и убила Траскот в Ньюарке. Такая не станет сидеть сложа руки и терпеливо ждать.

В основном, если не считать снесенного купола, серьезных повреждений не было. Хатч знала, что кое-где открылись небольшие течи. Один небольшой модуль затопило – тот, в котором были комнаты Энди и Линды. И она видела, как двое углубляли фарватер около гавани подлодки.

Она начала подозревать, что падение «снежка» явилось следствием ее разговора с Траскот. Трудновато найти другое объяснение.

А, чтоб их всех…

По общему каналу раздался голос Генри.

– Джордж? Ты нужен нам здесь.

Джордж подтвердил прием сообщения.

– Видимо, вам, ребята, придется закончить тут без меня.

Хатч похолодела.

– Уж не собираются ли снова начать раскопки?

– Возможно.

– Уже поздно, – заметила она.

Арт посмотрел на часы.

– Сорок три часа и все.

Они снова загрузили подлодку и вернулись на поверхность. На этот раз они отошли немного дальше от берега в поисках места, где волнение было поменьше. Хатч вызвала «Альфу» с вершины горы и подвела ее к подлодке.

Наблюдать за тем, как Эдди передает груз Арту, было очень смешно. Оба не отличались ни силой, ни сноровкой, поэтому они то и дело цыкали друг на друга, тыкали пальцами, доказывая, что лучше было бы сделать вот так. Хатч установила в трюме шаттла тефлоновый палубный мостик с «Уинка», чтобы облегчить им жизнь. Надо было просто опустить контейнер в люк и подтолкнуть его в нужную сторону. Получалось хорошо, и Хатч осталась очень довольна собой.

Они закончили разгрузку и возвращались на «Морскую точку», когда снова услышали голос Генри.

– Вам сообщили, – сказал он, – что сократили сроки эвакуации? Я чувствую, что отсюда надо убираться.

– Но почти все знают, что мы нашли в Нижнем Храме предмет, который оказался ротационным печатным прессом. В нем использовались разборные металлические шрифты, и печатные формы сохранились. Мэгги удалось идентифицировать несколько букв, принадлежавших к Письму «С» Казумеля еще до того, как ударила волна. К сожалению, пресс все еще в Нижнем Храме. Будет трудно достать его за оставшееся время. Но если мы его получим, то у нас будет целая страница текста «С». Мне не надо вам объяснять, что это значит.

– Мы делаем все возможное, чтобы добраться до него. Но одновременно надо начинать эвакуировать людей.

– Минутку, Генри. – Голос женский и явно расстроенный. Хатч вопросительно посмотрела на Арта.

– Сэнди Гонзалес, – сказал Арт. – Она провела для нас большую часть работ в Оз.

– В чем дело, Сэнди? – спросил Генри.

– Проводить раскопки в таких условиях слишком опасно. Давай прекратим и вернемся назад.

– Ты не будешь принимать в них участие, Сэнди.

Неправильный ответ, подумала Хатч. Она ожидала, что Генри будет умнее. Видимо, мало спал в последнее время.

– Дело не в том, что я хочу спасти собственную шкуру, Генри, – выпалила Сэнди. – Я хочу сказать, хватит – значит, хватит. Отзови всех, прежде чем кто-нибудь погибнет.

– О’кей. – Голос Генри продолжал говорить спокойно. – Кто-нибудь еще хочет высказаться?

Заговорила другая женщина. Голос знакомый, но Хатч никак не могла вспомнить, чей именно.

– А я не хочу провести остаток жизни, терзаясь вопросом, какого черта построили этот город на Луне и понимая, что разгадка была совсем рядом, а я так ничего и не сделала.

– Линда Томас, – сказал Арт. – Она очень хороша и очень молода. Мне бы ее годы.

Потом, один за другим, стали высказываться остальные. Последним был Фрэнк Карсон. Он говорил из шаттла. Хатч удивилась, услышав, что он за то, чтобы избежать потерь и вернуться. Но команда безнадежно разделилась. А некоторые оспаривали и то и другое. Карл Пикенс хотел остаться, потому что ему не нравилось, когда его заставляют бежать, и в то же время считал, что Храм стал слишком ненадежным, чтобы возвращаться в него.

– Я бы не хотел туда опускаться. И думаю, что мы никому не можем это позволить. Даже если и найдутся сумасшедшие добровольцы.

В ответ раздался недовольный ропот.

Жанет, которая уже проголосовала за то, чтобы остаться, сказала:

– Кажется, слова «безопасность прежде всего» никогда не были нашим лозунгом.

– Ричард? – спросил Генри. – Что ты думаешь?

Интересно, видят ли они сейчас друг друга, подумала Хатч.

– Вопрос не по адресу, – сказал Ричард весьма вежливо и монотонно. – Я поддержу любые твои решения – или твоих людей.

Нет, черт возьми! – думала Хатч. Скажи ему, что надо уходить. Все эти телефонные переговоры не оставляют нам права на ошибку.

А ее они не спросили.

– О’кей, – сказал Генри, – пока будем играть на слух. Джордж, у тебя мало шансов. – Хатч это совсем не понравилось. Практически, никакого решения принято не было, а им сейчас нужен сильный лидер. – Мы пока начнем отправлять отсюда людей. Если в часовне дела пойдут плохо, то прекратим работы, и еще останется уйма времени. – Он тяжело дышал. – Эдди, как дела с нашими находками?

Голос Эдди прозвучал холодно.

– Большую часть мы потеряем. Может быть, лучше сконцентрировать усилия и спасти то, что имеем, чем распыляться…

Что удастся спасти зависело только от числа полетов на двух шаттлах, а они и так летали без перерыва. Поэтому Хатч было не совсем понятно, как еще можно «сконцентрировать усилия». Даже если Генри все-таки что-то и понял, то решил промолчать.

– Мы спасем все. Что сможем, – спокойно ответил он. – Хатч, мы начинаем также перевозить и людей. Сколько человек поместятся, кроме вас?

– Четверо на «Альфе». И трех пассажиров можно разместить на шаттле Храма.

Всего их было шестнадцать, включая Ричарда и Хатч.

– Когда вы летите?

– Примерно через два часа. Как только загрузимся.

– Хорошо. Возьмите с собой Мэгги. И Фила. – Они филологи. Им все равно, где работать – на «Уинкельмане» или в море. – И еще Карла и Жанет. Я подумаю, кого еще.

– Я возражаю, – заявил Пикенс. – Я не говорил, что не буду помогать. Я просто сказал, что это безумие. Но это вовсе не значит, что я хочу увильнуть.

Жанет тоже возражала, и на этом совещание закончилось.

Когда они вернулись в гавань подлодки, Ричард уже ждал их. Он казался встревоженным и отвел Хатч в сторону.

– У нас могут возникнуть проблемы, – сказал он.

– Я все знаю. Эти люди собираются стать самоубийцами. Я-то думала, что вы фанатик.

– Хатч, это не просто погоня за очередной древностью. Генри и его люди вложили столько труда, исследуя это место. А теперь, когда они почти у цели, у них уводят добычу из-под носа. Хотите знать правду?

– Конечно.

– Генри прав. Им надо остаться и забрать печатный станок. Иначе это будет предательством.

Она молчала.

Он мягко улыбнулся.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня. Ты знакома с Дэвидом Эмори?

Она слышала о нем. И даже встречалась один раз на свадьбе. Довольно чопорный африканец с оксфордским акцентом. Специальность Эмори имела какое-то отношение к внеземным религиям. Он написал много книг.

– Да, – ответила она, – я его знаю.

– Он сейчас на Ноке. Не могла бы ты послать ему сообщение?

– Конечно.

– О разрывах в истории. Мне бы хотелось знать, случайны ли они, или же существует определенная закономерность. Может, тут действуют какие-то планетарные или социальные механизмы. Возможно, что-то биологического характера. Или нечто, что активизируется с определенным периодом. – Он прикусил губу, смакуя столь интересную проблему. – Мне надо знать, сталкивался ли он с подобными фактами на Ноке.

– А почему вы сами не хотите спросить? На «Морской точке» есть межзвездная линия связи.

– Тогда об этом узнают другие. А мне пока хочется, чтобы это осталось между нами.

– Ладно. Я свяжусь с ним с «Уинка».

– Спасибо. И попросите его ответить как можно скорее.

Она перешла на шепот.

– А теперь я хочу спросить вас кое о чем.

– Разумеется.

– Мелани Траскот.

– А что такое?

– Что будет с ней, когда все это закончится?

Ему стало неудобно.

– Она получит повышение. – Он отвел взгляд. – Я знаю, что ты чувствуешь, Хатч. Но мы подадим жалобу. На Космике составят отчет, пошлют нам копию, принесут извинения, и на этом дело закончится. – Он пожал плечами. – Разве что, если кто-нибудь погибнет…

Жанет Аллегри было приятно, что Генри не отказался от мысли вернуться в Нижний Храм, но ее раздражала мысль, что она оказалась в числе тех, кого он хотел эвакуировать в первую очередь.

И все же Жанет не жаловалась. Она вернулась в свою комнату, чтобы собрать вещи. Три года назад она привезла немного, но за это время ей удалось собрать небольшую коллекцию древних предметов. Это, конечно, незаконно. Считалось, что все должно поступить в Академию. Но у Академии было уже столько, что можно заполнить целый склад. Все остальные тоже взяли один-два сувенира. Это уже почти стало традицией.

Один из самых любимых сувениров – солнечный медальон. На нем – диск восходящего солнца и надпись: «Живи для света». Он нравился ей, потому что все это звучало так по-человечески. Еще у нее была урна с надписями позднего Мезатического периода, которые никто не мог прочитать. И монетка с изображением куракуанца с одной стороны и веткой растения колин – с другой. Спустя годы эти сувениры станут олицетворением самых дорогих воспоминаний. Будут напоминать ей о двух потерянных мирах – Куракуа и ее юности.

Она аккуратно завернула находки в одежду, вынула из шкафа три сумки и положила их туда.

Простыни пусть остаются. И полотенца тоже.

Она сняла со стен фотографии в рамках. Фотографии брата, Джоэля, семейные снимки в гостиной на Рождество, друзей из команды Храма на пляже, фрагмент Зеты (который нашла Жанет и который стал первым предметом, позволившим Мэгги проникнуть в тайны языков Казумеля). Она провела здесь большую часть своей взрослой жизни. Стала профессионалом. Пережила несколько романтических историй. Ей было больно, что скоро эти места затопит грязь и вода.

Она понесла вещи в коридор и столкнулась с Ричардом.

Он удивленно посмотрел, и Жанет поняла, что мысли его бродили где-то далеко.

– Вам помочь? – спросил он, быстро придя в себя.

С момента его появления у нее не было возможности поговорить с ним. У него была репутация, от которой можно шмякнуться в обморок, и она немного его побаивалась.

– Спасибо, да. Пожалуйста.

Он задумчиво посмотрел на нее.

– С вами все в порядке?

– Да, да, все нормально. Почему вы спрашиваете?

– Вы так побледнели. – Он посмотрел на ее сумки. – Ничего страшного. На Куракуа свет клином не сошелся.

Они пронесли сумки через комнату отдыха, потом спустились вниз и, наконец, пришли в гавань. Потом Жанет вспомнит, что они разговаривали, но только вот о чем? Вероятно, ничего не значащие фразы, которыми обычно обмениваются малознакомые люди. Но она всегда будет помнить, что он показался ей добрым.

Мэгги Туфу – одна из лучших экзофилологов Академии – была о себе высокого мнения, и, возможно, не зря. Мэгги завоевала себе репутацию на Нике, где успешно расшифровывала современные и древние языки. В отличие от большинства выдающихся полевых исследователей, она оказалась еще и способным педагогом. Она стала легендой Пенсильванского университета.

В жизни ей во всем сопутствовал успех, за исключением двух вещей: замужества и полной неспособности справиться с некоторыми надписями на Пиннэкле.

Теперь у нее есть перспектива столкнуться и с третьей неудачей. Мэгги первая в команде Якоби поняла, как важно расшифровать линейное письмо «С». Как и Ричард, она считала, что это могло навести на след Создателей Монументов и открыть тайну Оз. Мэгги верила, тайна действительно есть. Подавляющее большинство ее коллег разделяли мнение Фрэнка Карсона, что лунный памятник – просто творение чуждой культуры и, следовательно, не о чем тут и говорить.

Поэтому, когда пришло ошеломляющее известие о том, что Академия покидает Куракуа и что ее археологические сокровища приносятся в жертву планам создания нового обитаемого мира, она забросила остальные проекты ради изучения линейного письма «С».

Они восстановили примерно пятьсот образцов надписей, которые удалось собрать в крупных населенных центрах. Надписи, как правило, состояли из нескольких групп символов. Дополнительные же сведения о надписях ограничивались фактами (или предположениями), что образцы взяты из правительственного учреждения или библиотеки, или же это надпись на статуе животного.

Самые большие надежды возлагались на Нижний Храм. У Мэгги было несколько табличек различной степени сохранности с надписями на той или иной разновидности письма Казумеля. На этих табличках, возможно, записаны легенды, так как текст сопровождался пиктограммами грозовых бурь, моря, военной доблести и луны. Ей удавалось что-то взять отсюда, что-то оттуда. Она восстановила основной алфавит и несколько альтернативных и начала составлять словарь. Но ей очень нужны еще образцы надписей.

Печатный станок мог стать ключом к разгадке. С ним она получила бы две или даже три тысячи текстовых символов. Великолепная находка. Если бы ей только удалось добраться до него!

В то утро она никак не могла оторваться от таблички, найденной почти два года назад во время раскопок на суше, в нескольких сотнях километров отсюда. Она сканировала табличку и поставила на ней номер, но не отправила в Академию вместе с остальными находками, что она обычно делала раз в год.

Табличка была прямоугольной, шириной с ладонь, и около двадцати сантиметров в длину. На ней изображен куракуанский герой Малинар в детстве с блюдом в руках. Он кормит свирепое животное, похожее на медведя, с клыками и огромными глазами. Ребенок смотрел, как оно ест. Она знала миф: животное – это Хоргон – демон, обладавший способностью видеть все. Хоргон – классический образец местной мифологии, существо, сбившееся с пути праведного, что-то вроде Сатаны. От него нельзя скрыться. Оно непобедимо. Но оно всегда щадило детей, потому что этот ребенок бесстрашно приблизился к нему с блюдом, полным еды, чтобы отвлечь внимание от своей сестры. Хоргон вознаградил смелость Малинара и после этого никогда не нападал на детей. Вверху таблички была идеограмма, изображавшая смелость – три стрелы внутри круга. И на ней – шесть строк текста. Она полагала, что определила несколько понятий: глаголы «видеть» и «предлагать» и существительные «Малинар» и «Хоргон».

Кроме того, текст подтверждал ее догадки о синтаксисе.

Она не послала табличку на Землю, потому что нашла группу символов, обозначавших «Хоргон» еще в одной надписи – в надписи Оз.

* * *

Когда Карл проходил через операторскую с багажом, Энди занималась тем, что отключала ту электронику, которая уже не понадобится. Внизу он увидел Арта Гибса и Сэнди Гонзалес, которые возились с землечерпалкой. Другое оборудование – насосы, генераторы, реактивные сани, уже внесли внутрь, и теперь они находились в складском помещении. Все вели себя так, как будто «Морскую точку» просто собирались законсервировать, как будто кто-то мог вернуться туда и воспользоваться имуществом, оставленным их экспедицией.

При обычных обстоятельствах Академия не оставила бы свое оборудование – землечерпалки, подводную лодку и саму «Морскую точку». Но решение об эвакуации приняли внезапно – с Генри никто не посоветовался. В результате – времени осталось слишком мало, и команде Храма (а также их руководству на Втором Этаже в округе Колумбия) пришлось выбирать: вывозить оборудование или спасать археологические находки, ценность которых трудно определить. Конечно, решили спасать находки. Карл находился на дежурстве, когда Генри получил приказ со Второго Этажа оставить личные вещи в «Морской точке», чтобы освободить место на шаттле. Генри обладал достаточным опытом, чтобы не вступать в пререкания. Он просто забыл выполнить распоряжение.

Карл вошел в гавань, где обычно стояла подлодка. Там было пусто. Он прошел по проходу у края бассейна и бросил свои сумки рядом с сумками Жанет.

– Я готов, – сказал он. Кругом все было завалено контейнерами Эдди. Их набралось больше сотни.

– Нам действительно необходимо тащить все это на корабль?

– Это еще не все, – устало улыбнулась Жанет. – Карл, что ты собираешься делать, когда вернешься домой?

– У меня есть место в Институте Археологии. – Он постарался, чтобы это прозвучало небрежно. Но они оба знали, что место довольно престижное.

– Поздравляю. – Она поцеловала его. – А я не имею представления, что буду делать. – Почти месяц назад им прислали список вакансий. Несколько человек из команды оставались в Академии, остальным Академия постаралась оказать поддержку. Большинство должны были, как и Карл, вернуться к преподавательской деятельности. – Я хочу остаться полевым исследователем, – сказала она. – Но очереди на Пиннэкл и Нок очень длинные.

– Насколько мне известно, все забито на два года, – ответил Карл. Аллегри была чертовски хорошим археологом. У нее огромный опыт. И все же, вероятно. Академия не примет это во внимание и предложит ей преподавательскую работу на младших курсах. – Может быть, они сделают исключение для тех, кто здесь работал. – Показались огни подлодки. – Попроси Генри замолвить за тебя словечко.

Вода начинала пениться.

– Мне жаль, что так получилось, – сказала она. – Генри заслуживает лучшего.

– Для него это еще, возможно, не конец, – заметил Карл. – Он хочет Линейное письмо «С». Я далеко не уверен, что ему не удастся заполучить его.

* * *

ИЗ БИБЛИОТЕЧНОГО АРХИВА

Линда Томас, Храм Ветров. Гарвардский университет, 2211 год.

Как и у всех мифических героев, у Малинара мог быть исторической прообраз. Если это действительно так, то, значит, вымысел связан с реальностью. Этот герой появляется в эпохах, разделенных тысячелетиями. В этом нет никаких сомнений, учитывая длительность куракуанской истории и отсутствие технического прогресса как результат истощения природных ресурсов. Наличие этих факторов привело к телескопическому эффекту в отношении более ранних эпох, каждая из которых напоминала предыдущую.

И хотя время жизни Малинара датируется более ранним периодом, чем тот, когда были построены Нотические Башни, и разница составляет почти десять тысяч лет, тем не менее считается, что он посещал святой город, чтобы посоветоваться с Богиней. Храм стоял тогда на скалистом берегу высоко над морем. Имеется табличка с изображением этого события.

К сожалению, большая часть цикла Малинара отсутствует. Мы не знаем ни причин, по которым Малинар решил посоветоваться с Богиней, ни результатов этого визита. Известно только, что куракуанцы даже и думать не могли, что их главный герой не посетил святыню на северном берегу.

 

11

«Морская точка».

Среда, 14:18.

– Мне жаль, что мы нашли эту штуку, Хатч. – Джордж Хакет устал, но ему удавалось выглядеть бодрым. – Если бы все зависело от меня, то я бы все прекратил. Мне хочется домой.

– Сколько времени вы провели здесь?

– Четыре года.

– Это много.

– Почти вечность. – Кроме них, в комнате отдыха никого не было. Они с удовольствием пили кофе и ели тосты. Волны бились в окна. – Я думаю, что никогда больше не отправлюсь в дальние путешествия.

Хатч приятно было проводить с ним время. Ей нравился блеск его глаз и его мягкость. Оживали старые чувства. Но она подавила их и соблюдала дистанцию, ожидая, что он сделает первый шаг. И тогда, если, конечно, это вообще случится, она должна поставить его на место и ждать, пока они не вернутся домой. Все остальное непрофессионально. По многолетнему опыту она знала, что невозможно сохранить все в тайне на борту корабля.

– Почему бы и нет, Джордж? – спросила она равнодушно. – Ведь ваша карьера зависит от полевых исследований, разве не так?

Он покачал головой.

– Я не археолог. Я инженер. А сюда попал почти случайно и был рад возможности попутешествовать. – Он засмеялся.

– Ну что ж, – ответила она, – вы действительно попутешествовали.

– Да. Это правда. – Он задумчиво посмотрел на нее. – Знаешь, Хатч, – сказал он, – ты прелестна. Стоило совершить это путешествие только ради встречи с тобой.

Она засияла.

– Очень мило.

– Я правда так думаю.

Она видела, что это действительно так.

– Что ты будешь делать, когда вернешься домой? – спросила она.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Мне хочется найти место, где много зеленых парков и где вечно царит лето. И где много женщин, похожих на тебя. – Он протянул руку и погладил ее по щеке.

Эдди Джулиан продолжал работать – он упаковывал контейнеры.

– Мы все поднимем наверх, – сказал он. – Так или иначе, мы все спасем. – Он торопил Хатч. – Вот эти должны пойти в первую очередь. Прямо сейчас. Забудьте о той ерунде, что находится сейчас в гавани. Вдруг Траскот решит сбросить на нас еще одну бомбу. – Он уставился в потолок, как бы желая рассмотреть ее на космической станции. – Да, – сказал он, – грузите вот эти. – Он показал на ряд контейнеров с красными метками. – А я примусь за остальные. – Он кивнул головой. – Именно так.

Хатч беспокоилась за него.

– Около двери, – сказал он, когда они зашли в его мастерскую. По рассеянности Эдди не заметил ее озабоченности. Он указал на три контейнера. – Это оружие. С заставы на нижнем уровне. – Он пошел за первой партией, дав Хатч знак привезти кар. – Что бы ни случилось, мы не должны потерять его. Оно бесценно. – При обычных обстоятельствах она заворчала бы или вообще отказалась подчиняться. Но ей стало жаль Эдди, и она делала для него все, что могла. – Там есть еще один с красной биркой, – сказал он.

Но контейнер не был запечатан. Она заглянула в него.

– Его надо бы заполнить «Поли-6», – сказала она.

– Позаботься об этом. – Он стрелой понесся к душевой.

Она взяла в руки пистолет-распылитель, вставила его внутрь контейнера и нажала на спусковой крючок. Над завернутыми в пластик артефактами поднялась струя белой пены, и комнату заполнил едкий запах. Она следила за поднимавшейся пеной и потом выключила струю. «Поли-6» начал вздуваться. Она подняла пистолет и прицелилась, представив, что целится в Мелани Траскот. В этот момент появился Эдди и нетерпеливо глянул на нее. Она направила дуло прямого на него и слегка нажала на спусковой крючок.

– Пиф-паф.

– Пиф-паф.

Но Эдди не захотел принять участие в игре. Он взял контейнер и поставил его на кар.

А у Хатч появилась идея.

– Эдди, сколько у нас этой чепухи?

– «Поли-6»? Полно. Почему ты спрашиваешь?

– А как он действует?

– Я не знаю химии, – ответил он. – Там используются две емкости. – Это было и так ясно. На них значились метки «А» и «Б». – Это отдельные компоненты. Эта штука не вспенится, пока их не смешать. Это как раз делает пистолет. Когда их смешивают, пенополиуретан расширяется и затвердевает. Эта штука используется уже многие века. Она просто идеальна для упаковки древностей при перевозке.

– А у тебя есть лишний распылитель?

– Конечно. – Он нахмурился. – А зачем тебе?

Она прикидывала размер грузового отсека на «Альфе».

– Слушай, нам придется немного сократить размер груза в следующем рейсе.

– Что? – Голос его прозвучал обиженно. – А почему?

– Потому что я хочу прихватить с собой пару бочонков «Поли-6».

Эдди испугался.

– Но у нас нет места.

– Найдем.

– Но, ради всего святого, зачем?

– Он пригодится мне, чтобы поприветствовать Мелани Траскот.

Час спустя «Альфа» держала курс на орбиту, с Хатч, Жанет, Мэгги, Карлом и Филом Маркотти – лучшим аналитиком Мэгги. Там были также двадцать девять контейнеров с археологическими находками и два бочонка с компонентами «Поли-6».

Мэгги Туфу оказалась моложе, чем предполагала Хатч. Она столько слышала о ней, что весьма удивилась, обнаружив, что Мэгги нет и тридцати. Она очень высокая, гораздо выше всех мужчин на борту. С роскошными блестящими черными волосами, стянутыми в пучок. Возможно, для того, чтобы выглядеть старше. Глаза ее также черные, а лицо азиатского типа. Если бы ей еще удалось расслабиться и время от времени улыбаться, она была бы просто прелестна.

Мэгги старалась держаться особняком. Хатч увидела в этом не высокомерие, а скорее увлеченность своим делом. Мэгги считала людей и, возможно, все остальное, не связанное с математикой и филологией, довольно скучным.

Ее коллега, Фил Маркотти, – добродушный и упитанный экстраверт лет сорока – любил свою работу и был на стороне тех, кто предпочел бы остаться и получить то, что все называли «Печатным станком Джорджа». Он доверительно сказал Хатч, что будь на то его воля, то ничто, кроме армии, не могло бы сдвинуть с места команду Академии. Странно, этот счастливый, добродушный человек – один из самых воинственных сторонников Генри.

Мэгги устроилась на сиденье справа от Хатч. Во время подъема она воспользовалась дополнительным компьютером и сидела, уткнувшись в ряды чисел и символов.

– В каком-то смысле нам повезло, – сказала она, обращаясь к Хатч. – У нас нет нужного количества образцов Линейного письма «С». Впрочем, у нас вообще никогда ничего не бывает в нужном количестве. Язык слишком старый. Но в большинстве случаев у нас есть иллюстрации. И у нас есть начало словаря.

– Правда? – заинтересовалась Хатч. – Можно посмотреть?

– Конечно. Вот это – на экране появился ряд символов – «солнце». Это буквы, а не идеограммы. А вот это – появилась следующая группа – значит «луна». Она улыбнулась, но не Хатч, а дисплею. – А вот это значит «мотыга».

– Мотыга, – повторила Хатч. – Как вы догадались?

– Эта группа, как мне кажется, используется, чтобы проиллюстрировать надпись о сборе урожая.

Карл казался унылым. Взгляд его блуждал где-то далеко, и Хатч показалось, что он думает о будущем.

Жанет уснула через несколько минут после вылета. Она все еще спала, когда шаттл ткнулся носом в палубу «Уинка».

Хатч установила скорость вращения кольца Б, чтобы создать центробежное ускорение в одну десятую «g». Они разгрузили археологические находки, вес которых сейчас равен одной десятой от обычного земного, и перенесли их через двойную дверь в главный грузовой трюм. Здесь Хатч сняла обувь, чтобы не поцарапать тефлоновый пол. Помещение грузового трюма просторное, с высокими потолками – можно в баскетбол играть. Они разместили контейнеры в дальнем конце, там, где сложили груз, доставленный предыдущими рейсами.

Главный грузовой трюм «Уинка» предназначался для тяжелого оборудования, применяемого при раскопках, там можно хранить большие запасы продуктов и разместить все, что команда Академии сочла бы необходимым доставить на Землю. Помещение разделено на четыре секции с отдельными выходами.

Когда они закончили, Хатч провела небольшую экскурсию. Она сводила своих пассажиров на палубу кольца А, показала им комнаты, помещение для отдыха и реабилитационное отделение, продемонстрировала, как действует автоматическая кухня и пообедала вместе с ними. Они выпили за свой новый дом, и лица их понемногу прояснились.

После обеда она отвела Жанет в сторону.

– Тебе не хочется отплатить кое-кому? – спросила она.

Жанет с любопытством посмотрела.

– О чем ты говоришь? – Потом она улыбнулась. – Ты имеешь в виду Траскот?

– Да, я говорю о Траскот.

Жанет кивнула.

– Я вся внимание.

– Это рискованно.

– Скажи, что ты придумала. Мне бы очень хотелось, чтобы она получила свое.

– Думаю, что мы сможем это устроить.

Она снова вернулась в кольцо Б. Локальное гравитационное поле корабля, равное примерно половине земного, стабилизировалось. Двери в грузовом трюме выходили на палубу. Во всех четырех секциях они разных размеров. Она выбрала дверь секции номер два – самую большую. И в самом деле, дверь достаточно широкая, чтобы прошел объект, в два раза большего диаметра, чем шаттл.

Хатч внимательно осмотрела дверь и, только убедившись, что она вполне подходит для решения предстоящей задачи, пояснила свою мысль. Поначалу настроенная весьма скептически, Жанет слушала ее со все возрастающим интересом. А когда Хатч закончила, она уже широко улыбалась.

– Не хотела бы я, чтобы ты имела на меня зуб, – сказала она.

– Если нас застукают, обе будем сидеть на Массачусетс-авеню с железными банками для сбора милостыни.

– А они смогут нас застукать?

– Все может быть. Слушай, я у тебя в долгу. И мне не хотелось бы, чтобы у тебя были из-за меня неприятности. Если не хочешь, можешь не принимать в этом участия.

– Но одной тебе не удастся ничего сделать.

– Это правда.

– Я не могу упустить такой шанс. Единственное, о чем я действительно сожалею, так это о том, что нельзя потом похвастаться.

Хатч повеселела.

– Нам не составит труда послать Мелани Траскот весточку из преисподней.

– Мы действительно можем сделать это?

– Давай посмотрим.

Хатч выключила поле, и они пошли к шаттлу и достали два бочонка с «Поли-6». Потом они перетащили их в секцию номер два и поставили посреди палубы, как раз напротив загрузочных дверей. Потом Хатч пошла за соединительными шлангами и распылителем.

Теперь, когда Жанет дала согласие, она уже не колебалась и не испытывала сомнений. Хорошо иметь такого союзника, – подумала Хатч.

– Нам необходимо что-нибудь, с чего начать, – сказала Жанет.

У Хатч был наготове отличный ответ.

– Сиди спокойно, – ответила она. Затем сходила в кольцо А, в реабилитационное отделение и принесла тампон из медицинской аптечки.

Жанет весело улыбнулась.

– То, что надо, – заметила она и подсоединила шланг к бочонкам и к распылителю.

Хатч положила тампон вниз и отошла на шаг. Взгляд ее был прикован к распылителю.

– Хочешь удостоиться такой чести?

– С удовольствием. – Жанет нацелила пистолет на медицинский тампон. – Выполняем назначения доктора, – объявила она без зазрения совести и нажала на спусковой крючок.

Появилась белая пена, покрыла тампон и палубу вокруг. Тампон откатился.

– Пожалуй, это займет немного времени, – заметила она.

– Вряд ли, стоит только начать.

Выросший шар быстро потерял округлость и превратился в белый неровный сгусток шипящей пены.

Он расширился в результате процессов, происходивших при смешивании полимерного вещества из одного бочонка с водоактивированным изоцианитом из другого. После затвердевания «Поли-6» мог выдерживать большие температурные перепады.

Они двигались вокруг шара, периодически прекращая работу, чтобы смесь затвердела.

Шар становился все больше и больше, продолжая расти даже тогда, когда они не поливали его свежей пеной.

Вот он уже размером с небольшую машину. Потом размером с гараж. Они продолжали работу.

Теперь шар стал таким большим, что они не доставали до верха. Пришлось принести контейнер и залезть на него. Изделие получалось кривобоким и приплюснутым. С одного края оно как бы распухло.

– Похоже на мертвого кита, – сказала Жанет.

Хатч выстрелила в очередной раз.

– Дитя полимерного распылителя, – засмеялась она.

– Но это же просто чудовище!

Наконец раздалось шипение, и струя иссякла. Их лица сияли от гордости.

– Просто великолепно, – сказала Жанет, весело откидывая в сторону пистолет.

– Мне бы не хотелось иметь с ним дело.

– Я тоже об этом подумала.

– Никогда не стоит играть с огнем, – мягко сказала Хатч. Они пожали друг другу руки. – Хорошо. Вторая фаза. Оставайся здесь. Я иду на капитанский мостик.

Сверху над ними проплывала Куракуа. В солнечном свете она казалась туманной. Луны не было видно.

Мелани Траскот и ее станция находились в крайней точке орбиты. Хатч разыскивала оба буксира Космика. Она пока обнаружила только один. Другой, возможно, затерялся среди «снежков», где его будет нелегко отыскать. Впрочем, это не важно. Даже если бы он находился вблизи космической станции, все произойдет слишком быстро.

У Траскот не было средств для самостоятельного передвижения. Ни одного корабля не стояло на причале.

Хатч ввела орбитальные координаты станции Космик в навигационный пульт управления, затем сканировала «торпеду» – это слово так и вертелось на языке – оценивая ее массу, и сделала запрос вычислить вектор перехвата. На экране появились цифры. Ну что ж, немного уточнить траекторию, и торпеда будет преследовать станцию семь витков по орбите и ударит по ней на восьмом витке. Через двадцать один час.

Она села, чтобы обдумать возможные последствия. Еще можно остановиться. После того как шар будет запущен, она уже не сможет ничего изменить. Иначе провалится все шоу. Какие могут быть последствия? Судебный процесс? Кому-то станет плохо с сердцем?

Волна снова предстала перед ее мысленным взором – черная и холодная. И последняя Башня. И еще Карл и Жанет, которые тащат свои сумки, как беженцы.

Она включила внутреннюю связь.

– Леди и джентльмены, через три минуты мы произведем небольшую коррекцию орбиты. Прошу пристегнуть ремни. Подтвердите, пожалуйста, получение сообщения.

– Говорит Карл. Все нормально.

Она ввела в компьютер параметры новой орбиты.

– Подождите немного. – Это был Маркотти.

– Фил, осталось три минуты, независимо от того, готовы вы или нет. – Она проверила запас энергии.

– Это Мэгги. Готова.

Теперь Хатч связалась по личному комму с Жанет.

– Все в порядке?

– Да. С какой скоростью он будет лететь, когда столкнется с ними?

– Семь тысяч относительно станции. Столкновение произойдет семнадцать минут девятого по времени Храма, завтра вечером.

– Семь тысяч – это довольно много. Возможно, даже брызги пены причинят им заметный вред.

– У них что-то погнется, что-то слетит. Но они заметят опасность и покинут станцию, а может, закроются в ней наглухо. С ними ничего не случится.

– О’кей. Что делаем дальше?

– Меняем курс. – Она включила остальные каналы связи. – Фил?

– Почти готов, – ответил он.

– Отлично. Пристегнись.

Через несколько секунд она снова услышала его голос.

– Все нормально, – сказал он. – Я готов.

Она включила внутреннюю громкую связь.

– Осталась одна минута. – Она ввела команду «Исполнение» и наблюдала, как бегут секунды.

– Куда мы направляемся? – спросила Мэгги.

– Никуда, – ответила Хатч смущенно. – Это просто обычный маневр. – Она никогда не умела толком соврать.

Включились двигатели, и «Уинкельман» перешел на более высокую орбиту, одновременно изменив угол наклона на несколько градусов. Покончив с этой операцией, Хатч объявила отбой. Потом переключилась на связь с Жанет.

– Все нормально?

– Пока да. Он слегка откатился, но все еще напротив двери.

– На твоей палубе «g» снижается до ноля.

– О’кей. Начинаю опускать давление.

Вращение кольца Б замедлилось и остановилось.

Хатч наблюдала по мониторам. Торпеда поднималась.

– Отличный вид, – сказала Хатч. Она уже знала, что нарушит их договор хранить молчание. Она расскажет Ричарду. Все это слишком здорово, чтобы остаться тайной. Он рассердится, но, в конце концов, все превратится в шутку. И спустя многие годы это будет вспоминаться как яркое пятно среди всеобщего отчаяния. Если Академия потерпела поражение, она должна пойти на дно с поднятыми флагами.

– Он все еще около двери. Я собираюсь открыть ее.

– Давай.

– Двери открываются.

– Хатч? – чей-то голос. Карл.

– Да, Карл?

– Можно мне получить доступ к монитору обзора?

– Да. Отсек 3-А. – Это был запасной мостик. – Но подожди пару минут, ладно? Мы проводим запланированную профилактику.

– Двери открыты, – сказала Жанет. Другие не слышали ее.

– Хорошо, – ответил Карл.

– Я скажу когда, – сказала Хатч, обращаясь к Жанет. – Осложнений нет?

– Кажется, нет.

– Хорошо. Начнем.

Из-за того, что вращения колец имитировали гравитацию, палубы располагались под прямым углом к оси корабля. Двери багажного отделения открывались, таким образом, на внешний край корабля. Торпеда должна выйти со стороны звездного неба. Находясь внутри багажного трюма, она была готова отправиться в путь. Оставалось только убрать корабль.

Хатч подготовила двигатели, чтобы повернуть «Уинк» влево. Раздался легкий толчок, потом еще один.

– Маневр закончен, – сообщила она Жанет.

– Все идет хорошо. Торпеда начала опускаться. – На мониторе видно, как она движется по палубе.

– Препятствий нет?

– Нет. Все достаточно хорошо. Через тридцать секунд она выйдет наружу.

– Смотри, не улети вместе с ней.

– Хатч, – ответила ей Жанет. – Кажется, у нас только что родился ребенок.

* * *

Присцилла Хаткинс. Дневник.

Сегодня вечером, первый раз в жизни, я не занесла в корабельный журнал важные сведения. Если этот проступок обнаружится, у меня отнимут лицензию.

Возможно, для всего этого не было достаточных оснований. Но я не могла устоять против соблазна ответить им хоть чем-нибудь. Если в результате меня с позором выгонят, то хоть будет за что.

Среда, 9 июня, 2202 год.

* * *

Четверг, 08:54.

Спуск в Нижний Храм забит илом и камнями. Джордж Хакет – специалист по подводным археологическим работам – исследовал территорию и наложил вето на предложение выкопать параллельную шахту.

– Да, – заявил он. – Это будет более безопасно, но займет слишком много времени.

Поэтому они подперли все, как могли, и стали пробираться через камни. Они благополучно добрались до бокового туннеля, но он тоже сильно пострадал. Когда Жанет связалась с ними с борта «Уинка», дежурил Ричард Вальд.

– У меня есть кое-что для Генри, – сказала она.

– Он в Храме. Хотите, чтобы я соединил вас?

– Да, спасибо. И вы тоже послушайте.

Директор экспедиции появился на экране – мрачная фигура с излучателем элементарных частиц в руках. Здесь обнаружилась еще одна неприятная сторона всей этой спешки, сильно испугавшая Ричарда: профессиональный уровень новоявленного добровольного помощника. Отправка Карла на «Уинк» с первой группой была ошибкой. Насколько знал Ричард, Карл – хороший специалист по проходке туннелей.

Зазвучал знакомый голос Генри.

– Что случилось, Жанет?

– Прибыли «Полевые Отчеты». Вы их случайно уже не видели?

– Нет. По правде говоря, я был несколько занят. – В голосе звучало раздражение.

– О’кей. А сейчас вам очень хочется взглянуть на внеочередной планетарный обзор с Нока. Секция четыре дельта.

Журнал «Полевые Отчеты» ежемесячно издавался Академией. В его дополнительный выпуск включались новые сведения о текущих экспедициях и будущие проекты. Ричард нашел его в базе данных и вывел на экран.

– Жанет, пожалуйста, ближе к делу.

– Они обнаружили четыре каменных куба. На орбите.

Ричард нашел сообщение. О, господи.

– Здесь все связано, – вырвалось у него. – Это просто замечательно. Инакадемир, или Нок, сам являлся луной, вращающийся вокруг окруженного кольцами газового гиганта Шола. Орбиты кубов находились в той же плоскости, что и орбиты колец, а также орбиты других небесных тел, вращающихся вокруг центральной звезды. Все они были одинакового размера со стороной примерно равной 2,147 километра. И жители Нока, как и куракуанцы, никогда не выходили в космос. Что, черт возьми, происходит?

– Что вы думаете об этом, Ричард? – спросил Генри. Звук его голоса заставил Ричарда очнуться.

О чем же он думал? Опять прямые углы. Он думал о них.

Позже Мэгги рассказала ему о Хоргоне.

– Может быть, – сказал он, – мы обойдемся и без расшифровки надписи.

– Каким образом? – Мэгги говорила с одного из терминалов на мостике «Уинка».

– Все эти квадраты и прямоугольники. И еще две круглые башни.

– С покатыми крышами.

– Да. По-моему, Оз – указатель направления.

– Мы тоже об этом думали.

– Насколько вы уверены, что слово «Хоргон» есть в надписи?

– Мы достаточно уверены в этом, Ричард. Я думаю, что могу сообщить тебе больше. Но я не могу сейчас это доказать.

– Круглые башни уникальны. Их крыши не плоские, в отличие ото всех остальных в Оз. Они наклонены в сторону, противоположную центру города. Устремляются к звездам. Чем они еще могут быть, как не указателями, обозначающими линии прицела? Проведи прямые вдоль крыш – от самой низкой точки до самой высокой, – которые, к слову сказать, пройдут через математический центр Оз, и продолжи их в космос. Под углом наклона крыши.

– Ты думаешь, что там может быть звезда, как-то связанная с «Хоргоном»?

– Да, например, Звезда Собаки.

– Да, но если это так, я об этом ничего не знаю. И не могу назвать никого, кто мог бы знать.

– Об этом мог знать Дэйв Эмори.

– Возможно. – Она все еще пребывала в недоумении. – Если все так просто, то зачем было строить все остальное? Почему бы не ограничиться одними башнями?

– Мне кажется, – заметил Ричард, – они хотели, чтобы башни не слишком привлекали внимание.

– Но ты думаешь, за этим стоит большее…

– О, да. Гораздо большее. – В этом нет никаких сомнений. К сожалению.

* * *

Четверг, 10 июня 2202 года.

«Дорогой Дик!

Ричард».

…Открытие кубических лун произвело неизгладимое впечатление. Еще вчера наши мнения по поводу печатного станка расходились. Сегодня, когда, безусловно, установлена связь между Куракуа и Ноком, все готовы пойти на любой риск, чтобы достать эту проклятую штуковину. Такое единодушие смущает меня. Хотя я тоже согласен с ними.

Отказ бюрократов Космика сдвинуть сроки – преступление. Я разговаривал с их уполномоченным, но в ответ услышал, что ничего нельзя сделать. И никому, в том числе и мне, не удалось убедить Кейсуэя.

История проклянет нас всех…

Ричард Вальд своему двоюродному брату Дику.

Получено в Портленде, штат Орегон, 30 июня.

 

12

Куракуа.

Четверг, 19:50.

Хатч приняла на борт шаттла Энди, Трифа, Арта и очередную порцию археологических находок. А Карсон вез Линду Томас и Томми Лафери. Для Карсона этот рейс был последним. После возвращения на Куракуа Генри собирался использовать его при проходке туннеля. Эдди при этом чуть не разбил паралич, но сейчас нет ничего важнее печатного станка.

На «Уинке» теперь много помощников. Хатч смогла разгрузиться очень быстро, но выигранное время было потеряно из-за того, что ей пришлось заменить сгоревший пульт управления топливными насосами. Хороший инженер мог бы решить проблему минут за двадцать, но для Хатч – это настоящее сражение. Пилоту во время полетов редко приходится заниматься вопросами технического обслуживания и ремонтом, да она никогда и не была в этом сильна.

Покончив с ремонтом, она тут же отправилась вниз на «Альфе». Но лучшее временное окно для перелета было упущено, и полет затянулся. К тому моменту, когда она планировала над Храмом, торпеда находилась уже на завершающей стадии полета к станции Космик.

Погрузка без плавучего пирса настолько трудна и опасна, что им пришлось найти подходящую гавань. Эдди обнаружил скалистый риф, который защищал от прибоя. Правда, этот риф был далеко от «Морской точки». Тут достаточно глубоко для подлодки, а течения относительно спокойные.

Хатч следила за изображением космической станции, передаваемым с телескопов «Уника», и слушала переговоры по радио. В них не было ничего необычного. Ни срочных вызовов буксиров, ни перемен в рабочих программах и никакого волнения. Они ничего не видели.

Внизу ее ждал на подлодке Эдди. Ему никто не помогал, потому что все были заняты раскопками туннеля или находились на «Уинке». Несколько дюжин контейнеров стояли на рифе, и Хатч подозревала, что все это сделал Эдди в одиночку. Она мигнула ему навигационными огнями. Бедный дурачок. Впопыхах все забыли о нем.

Как же получилось, что люди Траскот все еще не заметили торпеду? Ответ простой: они не ведут наблюдение. Хатч не зарегистрировала действие радаров ближнего радиуса. Они игнорировали инструкции. А… Черт! Если торпеда подлетит незаметно, то от станции ничего не останется.

С «Уинка» вышла на связь Жанет. Она спрашивала, все ли в порядке.

– Да. Произвожу посадку в гавань Эдди. – Они намеренно старались не говорить о том, что их действительно беспокоило, по открытому каналу. Они хотели изобрести свой код, но отбросили эту идею, как слишком опасную.

Взгляды их встретились, и волнение Жанет, казалось, достигло высшей точки.

– У нас все спокойно, – сказала она. Значит, не обнаружила никакой активности.

Через три минуты «Альфа» совершила посадку. Как раз в этот момент Жанет, действуя по намеченному плану, связала Хатч со станцией Космик.

На экране появилось нахмуренное лицо Харви Сила.

– Что у вас, «Уинкельман»?

– Это Хаткинс. Извините, что побеспокоила, но у вас могут возникнуть проблемы.

Он наклонил голову так, чтобы смотреть на нее сквозь полуприкрытые веки.

– Какие проблемы?

– Вы сканируете ближнюю область?

– Разумеется. – Взгляд его устремился куда-то вверх. Потом последовали манипуляции на пульте управления. Затем переговоры с кем-то.

– Кажется, один из ваших «снежков» потерялся. Проверьте в северо-восточном направлении, примерно на расстоянии двух тысяч пятисот километров.

– Не отключайтесь, «Уинкельман». – Сил вздохнул. Хатч доставило огромное удовольствие наблюдать, как у него меняется выражение лица – легкое сомнение – уверенность и, наконец, страх.

– Странно, что вы не ведете наблюдение, – ее голос звучал вполне наивно. – Это нарушение инструкций.

– Сукин сын. – Голос стал выше на октаву. – Откуда он, черт возьми, взялся?

Хатч пожала плечами. Но Сил на нее больше не смотрел. Он протянул руку за экран.

– Черт возьми, Луиза. – Постучал по клавишам и ткнул куда-то указательным пальцем. – Вот. Вон там. – Он взглянул на Хатч. – Спасибо, леди… – Экран погас.

– Сообщите мне, – сказала Хатч погасшему экрану, – если вам понадобится помощь.

Прошло не больше минуты, из своей каюты в операторскую прибыла Траскот. Все еще звучал сигнал тревоги, и по каналам связи разносились голоса.

– Вы не ошиблись? – Она рассматривала объект на двенадцати экранах.

Харви Сил вытер губы тыльной стороной ладони.

– Да нет. Вот он, летит прямо на нас и довольно точно. Чертова бомба.

– Откуда он взялся?

Сил беспомощно развел руками.

– Кто-то искривил траекторию.

– Сколько у нас времени?

– Семнадцать минут.

– Куда он попадет?

– Он летит сверху. Под углом восемь градусов. Похоже, что врежется прямо в инженерную. – Этот отсек в ступице. – Но есть шанс, что ударит и по ободу. Но большой разницы не будет. Эта штука пройдет сквозь нас, как нож сквозь масло.

– В какую часть обода грозит попадание?

– В голубую.

Кто-то выключил сигнал тревоги.

– Уберите оттуда всех. Харви, подготовьте эвакуацию. Джефф, подайте SOS «Уинкельману». Попросите их поторопиться. – Она связалась с инженерной. – Уил?

Небольшая пауза.

– Я здесь, Мелани. Что случилось?

– Сейчас произойдет столкновение. Очень сильное. Задрай все двери и уходи оттуда.

– Столкновение? С чем?

– «Снежок» отклонился. Не оставляйте там никого.

Она услышала, как он выругался.

– Сию минуту. Только закрою тут все.

– Чтобы через пять минут был здесь. Тебе помочь?

– Нет. – Опять ругательства. – Послушайте, какого он размера? Станция может лишиться всех систем жизнеобеспечения и энергии.

– Мы не шутим, – прорычал Сил.

Три члена экипажа вошли в операционный центр, заняли места за запасным пультом и включились. ГБР – группа быстрого реагирования. Их задача заключалось в том, чтобы поддерживать связь и координировать эвакуацию в непредвиденных случаях.

Джефф Кристофер – вахтенный офицер – смотрел с экрана.

– По-моему, вес «снежка» тысяча триста тонн.

– Нам повезло, – сказал Сил. – Он небольшой.

– Перехожу на связь по седьмому. – Он постучал по наушникам, послушал и кивнул. – Мелани, – сказал он. – «Уинкельман» отвечает, что у них на борту нет пилота. Никто не умеет управлять этой штукой.

Траскот уставилась пустым взглядом в темноту.

Сил выдохнул и опустился на стул.

– У нас нет возможности эвакуировать всех.

– Я знаю. Кто находится поблизости?

– Никого так близко, чтобы помочь.

– О’кей. – Она включила общий канал. – Говорит Траскот, – голос ее звучал ровно. – На нас летит «снежок». Столкновение произойдет через тринадцать минут. Покиньте станцию.

– У нас есть два персональных флайера и шаттл, – сказал Сил. – Мы можем взять трех пассажиров и пилота в каждый флайер. На одного человека больше, чем положено, но это возможно. Еще двенадцать могут разместиться в шаттле.

– Нет, четырнадцать.

– Черт возьми, Мелани, четырнадцать там не поместятся.

– Подберите людей невысокого роста. Сделайте, как я говорю. Сколько у нас остается?

– Четверо, – ответил Сил. – Вы, я и еще двое.

Она подумала, что его надо бы отправить, но ничего не сказала.

В тяжелом воздухе операторской звучали голоса.

– На палубе А меры безопасности приняты.

– Тэрри, у нас ничего нет от Дэйва. Проверь его местонахождение.

– Нет, Гарольд. Не поднимайся. Ты должен быть на борту с Джулиан и Клаусом. Да, я говорю серьезно. Теперь иди.

– Слушай, ну должен же он где-нибудь быть.

Девять минут.

– Найди двух добровольцев. Джефф, закрывай все и уходи. Ты нам больше не нужен. – Не успел Кристофер ответить, как она добавила: – Но сначала прихвати мне несколько подушек.

– Сколько?

– Сколько сможешь унести. Только быстро.

Сил мучился с проблемой добровольцев.

– А почему бы вашим людям не остаться? Я имею в виду старших по званию.

Она посмотрела на него и почувствовала прилив теплых чувств.

– Они напуганы так же, как и все остальные. Я никому не могу приказать остаться. Харви, мы можем погибнуть здесь. Мне бы хотелось сделать это в приятной компании. – Она смотрела, как техники медленно и неохотно идут к выходу. Они знали, что всем места не хватит, и посматривали на нее. В их взглядах читалось замешательство. И страх. Двое подошли к ней. Макс Сайзмор – он с необычной фамильярностью потрепал ее по плечу. И Тира Кордэй, которая пробормотала «спасибо» и ушла.

Сил говорил с Яном Хелмом из Антарктической группы. Он старался обеспечить быстрое спасение людей, которые эвакуируются на флайерах. У них лишь восьмичасовой запас воздуха. Даниэль Лима, руководившая материально-техническим обеспечением, склонилась над своим коммом, отдавая распоряжения, но взгляд темных глаз не отрывался от Траскот. Лицо застыло. Молодая худенькая брюнетка, яркая, с амбициями, хороший работник – она ведь только начала жить, и ей стало страшно. Даниэль выключила комм и все еще смотрела на директора.

– Я остаюсь, – сказала она и быстро отвернулась.

Траскот смотрела ей в спину.

– Спасибо, – ответила она. Но Даниэль, казалось, не слышала.

Голубая секция располагалась через семьдесят градусов по кольцу в сторону, противоположную вращению. Это означало, что возможно, они в безопасности, насколько вообще можно говорить о безопасности. В любом случае – они вне траектории движения объекта. Черт возьми, возможно, у них есть реальный шанс.

Даниэль сказала в микрофон:

– Хорошо, Ганс. Возвращайтесь как можно быстрее. – Она улыбнулась Траскот. – Стэлворт остается.

Траскот пыталась все предусмотреть, сделать все возможное, чтобы дать им шанс.

– Перезвоните ему. Скажите, чтобы он по пути задержался у складов и прихватил с собой четыре генератора поля Фликингера.

Она окинула взглядом команду быстрого реагирования. Марион Эдвардс, который работал в Космике только на нее. Чак Уайт – молодой карьерист, который надеялся когда-нибудь стать начальником (и, вероятно, станет). И Пенни Кинова – наивная, спокойная и начитанная. Пенни слишком много читала, и ей отчаянно не хватало напористости. Но она прекрасный координатор. Эдвардс вынимал из аппаратуры базовый кристалл.

– Я прослежу за тем, чтобы он был в целости и сохранности, – смущенно объяснил он. Правда, было непонятно, зачем ему понадобилось вынимать кристалл лично. Да, независимо от того, как все обернется, отношения между членами этой команды теперь уже никогда не будут прежними.

В кристалле содержались все записи их переговоров и бортовые журналы. Нельзя потерять их даже в том случае, если все погибнут. Первый вопрос Нормана Кейсуэя после катастрофы – записи сохранились? Успокоившись на этот счет, он захочет знать, кто повинен в катастрофе. Ее гибели будет мало. Они еще погубят ее репутацию.

– О’кей, – сказал Харви. – Группа быстрого реагирования на выход! Вы трое отправляетесь на оставшемся флайере. Идите.

Пенни и Даниэль переглянулись. Этот последний обмен взглядами означал многое. Они подруги. И этой дружбе тоже мог прийти конец, если они останутся в живых.

Сил отдавал последние распоряжения по выключению станции. Траскот наблюдала за ним. Он мог бы быть хорошим начальником, но слишком честен, чтобы выжить в высших эшелонах. Он хорошо начал, но тут же нажил множество врагов, и на этом его карьера закончилась. Дальнейшего продвижения не будет, независимо от того, что произойдет дальше. И, как бы хорошо он ни работал, ему не дадут подняться на следующую ступеньку.

Эдвардс закончил свою работу.

– Все второстепенные системы выключены, – сообщил он. – Люки задраены, мы сделали все, что могли для безопасности станции.

Чак Уайт старался сделать вид, что думает – не остаться ли и ему.

– Если я вам нужен…

Интересно, подумала Траскот, что он будет делать, если я приму предложение.

– Уходите. Вас ждут. И спасибо за все.

– Шесть минут, – объявил Сил.

На экранах видно, как «снежок» – неровный, кривобокий и зловещий – становится все больше и больше.

Появились Кристофер и еще двое. Они принесли гору подушек и свалили их на палубу.

– Отлично, – сказала Траскот. – Спасибо. – Она помахала им на прощание. Теперь они остались одни.

В расположении теней и характерных деталей поверхности, казалось, не произошло никаких изменений.

– Он не вращается, – сказал Сил.

Она кивнула.

– Мы поразмыслим над эти потом, Харви.

– Все вращается. – Сил задумался. – Может быть, он делает это очень медленно.

Вошел Ганс Стэлворт с костюмами Фликингера. Он был высокого роста, держался напряженно и официально. Его специальность – электроника, и, похоже, он чувствовал неловкость в присутствии Траскот. Она всегда считала его человеком поверхностным и весьма удивилась, когда он предложил остаться.

– Привет, – сказал Ганс, вложив в эти слова как можно больше тепла.

Сил пожал ему руку.

– Хорошо, что ты здесь, Ганс.

Тот положил костюмы на палубу. Никому не пришлось напоминать, что их необходимо надеть. Траскот расстегнула пояс.

– Найдите что-нибудь, чтобы привязаться. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь летал тут вокруг нас.

– Жаль, что у нас нет хороших дефлекторов, – сказала Даниэль.

Сил рассмеялся.

– Это все равно что опустить шторы. Посмотрите на этого гада.

«Снежок» уже заполнил весь экран.

– Харви, надо убрать давление на станции. На всей.

Сил кивнул.

– Интересно, – сказал Стэлворт, – не лучше ли нам находиться снаружи.

– Нет. – Траскот пристегнула генератор и включила поле. – Давайте лучше примем меры безопасности.

Даниэль и Стэлворт, помогали друг другу – они не привыкли к костюмам Фликингера. Сил лениво просунул голову в ремни и опустил их за плечи.

– Другой шаттл уже в пути, – сказал он.

– Буксир?

– Через три часа будет здесь. У них останется уйма времени, чтобы подобрать выживших. – Он проверил, правильно ли надеты у других костюмы Фликингера и вполне одобрил результаты. – Включите системы жизнеобеспечения, – скомандовал он и показал, как это делается. – Если вас бросит куда-нибудь и вы потеряете сознание, костюмы все равно останутся на вас. – Пальцы его забегали по клавишам управления. – Начинаем декомпрессию.

Стэлворт смотрел в окно обзора, прикрыв глаза рукой.

– Я вижу его, – сказал он.

Траскот проследила за его взглядом, но ничего не увидела.

– Подтверждаю первоначальную траекторию. Он сначала ударит по Голубой секции, а потом врежется прямо в ступицу.

Даниэль села за пульт связи.

– Оба флайера отбыли. Шаттл готов к старту.

– Там все?

– У них двадцать два человека. Всего нас двадцать шесть. – Никого не забыли.

– Вероятно, им не удастся отлететь на достаточное расстояние, – сказала Даниэль. – Мы здесь, наверно, в большей безопасности.

– Две минуты, – объявил Сил.

– Как шаттл?

Даниэль взглянула на пульт.

– Еще не отбыл.

– Что их задерживает?

По дополнительному каналу связи раздался голос вахтенного офицера.

– Мы думали, что прибудет кто-то еще. Джинджер говорит, что у них есть еще одно свободное место.

– Теперь это не имеет значения, – сказала Траскот. – Скажите, чтобы они отправлялись. – Она посмотрела на Сила. – Все закройте. Выключите все системы. Но освещение пусть останется.

Электроника выключилась по всему кольцу. Компьютеры перешли в ждущий режим, экраны погасли. Автоматика приготовления пищи на нуле. Отключились обогреватели.

– Шаттл ушел, – сказала Даниэль.

И вот появилась звезда. Траскот смотрела, как она становится все ярче и приобретает форму. Она видела ее края и трещины. Кратеров не было. Поверхность была неправильной, угловатой. Она подумала, что это больше похоже на дубинку.

Она не вращалась.

– Хорошо, – сказала она. – Всем сесть. Основной удар передастся через палубу. Распластайтесь. Подложите под себя подушки. Привяжитесь к чему-нибудь надежному.

Они видели, как шар приближается.

Сорок секунд.

«Снежок» плыл в небе. В ярком солнечном свете он выглядел очень красиво. Он постепенно перемещался поперек окна обзора из-за вращения обода станции и наконец исчез в левом нижнем углу.

К Траскот вернулось самообладание и убежденность – результат жизненного опыта: все будет хорошо, если сохранять спокойствие и делать то, что нужно. Она надеялась, что выглядит достаточно уверенной в себе. Сейчас все нуждались именно в этом. В этом и в божьей помощи.

– Повернитесь спиной к направлению удара, – скомандовала она и показала, что надо сделать.

– Им бы надо эти штуки с привязными ремнями. – Это сказал Стэлворт. Голос его звучал спокойно.

И тут-то произошло столкновение.

Станцию тряхнуло.

Кто-то вскрикнул. Их прижало к подушкам.

Но сильного удара не последовало. Не завыли клаксоны и не распоролась стальная обшивка. Несколько диагностических сообщений о минимальных повреждениях. И все.

– Что произошло? – удивилась Даниэль. Она все еще сидела, крепко держась за кресло.

Ей ответил Сил.

– Черт меня раздери, если я знаю.

– Всем оставаться на местах. – Траскот на всякий случай перестраховывалась.

В ее наушниках прозвучал голос с одного из кораблей:

– Где же эта чертова штука?

Траскот, совершенно ошеломленная, тоже была весьма удивлена звуком удара.

Чпок.

 

13

«Морская точка».

Четверг, 20:05.

– На космической станции проблемы. – Именно так Жанет предупредила людей на «Уинкс» и в Храме о приближении торпеды. Она передавала по радио текущие доклады о положении дел, а также ретранслировала бурные переговоры, которые орбитальная станция, наземные станции и буксиры вели между собой открытым текстом. Она отослала телескопические изображения предмета, приближающегося к орбитальной станции. Генри и Сэнди Гонзалес, которые находились в операторской «Морской точки». Станция с ее вращающимися двойными колесами выглядела вполне спокойно. Ситуация довольно напряженная, и только очень чуткое ухо уловило бы нотки удовлетворения в голосе Жанет.

Работы приостановились. Все зачарованно следили за движением «снежка».

– Мы не можем оценить массу. Но он очень быстро приближается.

– Так этим выродкам и надо, – сказал Генри.

Карсон добавил:

– Они не очень-то компетентны, а? Будут сбиты своим же собственным камнем.

Сэнди стояла рядом с Генри.

– Может быть, у нас теперь появится время, – сказала она.

– Все покинули станцию?

– Не знаю.

– Наверно, нет. Они все еще ведут переговоры со станцией.

Несмотря на враждебное отношение к землеформирователям, никто не желал им смерти.

– Неужели столкновение действительно произойдет? – спросил у Жанет Генри.

– Да, – ответила она. – Безусловно.

Потом Генри подумал, что «Уинк» должен прийти на помощь.

– Где Хатч?

– С вами. Она на поверхности.

Ему показалось, – впрочем, он тут же отмахнулся от этой мысли, – что реакция Жанет какая-то не такая. Не то чтобы она довольна. И нельзя сказать, что страшно. Впечатление такое, как будто она считает, что все идет как надо.

– Ладно. Свяжитесь там с кем-нибудь. Объясните нашу ситуацию и скажите, что мы готовы помочь всеми средствами. Если понадобится, я разыщу Хатч и пришлю ее наверх.

Жанет колебалась.

– Хорошо, но я сомневаюсь, что они захотят от нас помощи.

– Во всяком случае, предложите.

Она глубоко вздохнула.

– Я займусь этим.

Он тут же связался с Хатч.

– Чем могу помочь? – спросила та невинным тоном.

– Будьте наготове. Возможно, возникнет необходимость в спасательных работах. – Затем он обратился к проходчикам туннеля.

– Он быстро приближается. Осталось несколько секунд.

Генри смотрел, как шар пролетает последние несколько километров. Сверкающая белая пуля. Он врезался в космическую станцию, и все исчезло в фонтане белой пыли.

– Есть. Контакт, – сказал он.

Сэнди перевела дыхание.

Потом картина немного прояснилась. Взволнованные голоса интересовались подробностями. Невероятно, но орбитальная станция уцелела. Она покачнулась, но продолжала так же вращаться.

Через десять минут вышла на связь Жанет.

– Они благодарят нас, но им ничего не надо. Все идет нормально.

Джордж и Карсон пробивали пучками частиц туннель под морским дном. Они находились прямо под внешней стеной военной часовни, пытаясь найти самый удобный путь к печатному станку. Джордж страшный консерватор, и даже настойчивость Генри не могла толкнуть его на ненужный риск. В результате они устанавливали необходимые опоры и продвигались вперед, соблюдая все меры безопасности.

– Мне хочется попасть вниз так же, как и всем остальным, – объяснял он Генри. – Но здравый смысл прежде всего.

Джордж, примерно знал, в каком месте находится печатный станок. Он работал с пучком частиц и очень устал. Скоро им надо будет вернуться. Джорджу нужен отдых, а Карсон сменит Генри за монитором. Раскопки продолжат Сэнди и Ричард, а Генри займется насосами. На самом деле он уже видел свет в конце туннеля.

И еще кое-что. Отблеск на слое ила. Карсон поднял предмет. Кусок гладкого камня – плоский, примерно восемь сантиметров в диаметре.

– На нем что-то написано, – сказал он. Он протер камень и стал рассматривать его в свете лампы. – На другой стороне тоже что-то есть. Какое-то изображение. Возможно, копье.

Он подержал его перед камерой, чтобы передать изображение в «Морскую точку».

– О, черт. – Генри разволновался. – Посмотри. Это же Линейное письмо «С».

– Вот это да! – сказал Джордж. – Он перевернул табличку и прищурился: – А это что?

Изображение на обратной стороне напоминало длинный, сужающийся к концу стержень.

– Хм, похоже на фаллический символ, – сказала Сэнди.

С корабля раздался голос Мэгги.

– Интересно, что некоторые вещи совершенно универсальны.

– Никогда не видел таких идиотских украшений на стенах Храма, – заметил Карсон. – Может, здесь не Храм, а публичный дом? Кстати, а у куракуанцев были публичные дома?

– Да, – ответила Сэнди. – И у жителей Нока тоже. Наверное, это присуще всем взрослым самцам, независимо от вида.

Ну, что же, во всяком случае у них появился еще один образец Линейного письма «С». И там могут быть еще. Пока Ричард и Сэнди прокладывали туннель, Карсон с Джорджем занялись поисками. Джордж не очень верил в успех, но Карсон был неутомим. За час им удалось найти несколько бесценных табличек и ряд предметов, о назначении которых невозможно было догадаться.

Эротический характер пяти табличек, включая и первую, не вызывал сомнений. На других – изображения древовидных растений и моря. А на одной даже парусное судно. И на каждой по несколько строчек текста. Надписи почти совсем стерлись, их невозможно разобрать. Хотя, может, и удастся отреставрировать. Джордж по очереди выставлял таблички перед камерой.

Он уже наполовину закончил свое занятие, когда по связи прозвучал голос Мэгги.

– Они великолепны, Генри.

– Да, – согласился тот. – Они очень хороши.

– Мы можем вернуться к последней? – спросила Мэгги. На ней был изображен фаллос и венок из каких-то растений. Вокруг ряд символов.

– Мы знаем некоторые, – сказала она. – Чудесно. – Никто даже не пошутил.

Джордж показал им еще одну.

– Прекрасно, – выдохнула Мэгги.

И еще.

– Давайте посмотрим еще раз последнюю, – попросила Мэгги. Еще одна сексуальная тема, на этот раз вполне откровенная: простое совокупление. – Нам не плохо видно текст. Покажи с обеих сторон, Джордж. И освети получше.

Над влюбленной парой написано всего одно слово.

– А что это такое? – спросил Карсон.

– Возможно, украшение, – предположила Мэгги. – На данный момент это не имеет значения. – Потом она снова заговорила. – Генри, ты видишь? Надпись вверху?

Слово, написанное вверху таблички, было из надписи в Оз.

– Черт возьми! – Генри был страшно взволнован. – Ричард, ты все еще там?

– Я сейчас немного занят. – Он работал с излучателем частиц.

– Джордж, покажи это доктору Вальду.

– Не может быть никаких сомнений. – Мэгги вся кипела от возбуждения. – Хотя они не совсем идентичны. В надписи на Оз больше букв и форма букв другая. Но это чистая стилистика. У меня будет больше уверенности, после того как мы почистим ее. Шесть символов идеально совпадают. Если это не одно и то же слово, то хотя бы корень один.

– Вы правы, – сказал Ричард. – Она прелестна.

– Я думаю, – сказала Сэнди, – что это здание не является частью часовни. Возможно. Фрэнк прав насчет публичного дома. Хотя секс вполне мог быть и частью религиозных ритуалов.

– О’кей, – сказал Ричард, рассматривая табличку. – Что значит это слово?

– Совокупление, – ответила Мэгги. – Или экстаз.

– Что же мы имеем? – вслух размышлял Генри. – «Эта дорога ведет в публичный дом»?

Ричард покачал головой.

– В ней не обязательно должен быть подтекст, связанный непосредственно с сексом.

– Я согласна, – заявила Сэнди. – Слово могло обозначать любовь. Или исполнение желаний. Или освобождение.

– Или, – предположил Джордж, – летящие в ночи корабли.

* * *

Станция Космик.

Пятница, 00:30.

Траскот подняла глаза.

– Войдите.

Вошел Сил. В глазах сверкает ярость, губы сжаты.

Траскот слегка откатилась в кресле от стола и повернулась к Силу.

– Что у нас там?

– Это не «снежок».

– Мы уже знаем.

– Мы обнаружили осколки. Это полимер.

Она кивнула.

– Его изготовили искусственно.

– По-видимому, это единственное разумное объяснение. А так как здесь нет никого, кроме людей из Академии…

Траскот рассмеялась. Не сдержанно, как всегда, а весело, от души. Он изумленно смотрел на нее.

– Ну же, Сил, – упрекнула она его. – Где твое чувство юмора?

Он покраснел.

– Я не вижу в этом ничего смешного, Мелани. Из-за них у нас было множество проблем. Могли погибнуть люди.

– Да. – Она отвела взгляд. – Нам отплатили той же монетой, согласись.

* * *

Храм Ветров.

Пятница, 02:00.

Несмотря на все усилия, им никак не удавалось проложить туннель. С грязью бороться было труднее, чем с камнем. Сколько они ни откачивали, все тут же снова затягивало илом. Карсон по персональному каналу признался Ричарду, что это бесполезно.

До взрывов оставалось восемь часов.

Слишком мало.

На базе все тихо. Эдди покинул ее. Формально его отослали на «Уинк», потому что ему больше нечего было делать, а на самом деле, потому что он все время приставал к Генри, настаивая на том, чтобы тот сдался и послал Карсона помогать им перевозить артефакты. Хатч снова в рейсе. Через час она должна причалить к кораблю. А к ее возвращению все должны ждать в бухте с вещами, готовые к отправке. В любом случае.

Ричард сидел в центральной операторской. На экране расплывчатые огни, медленно двигающиеся тени, стены туннеля. По комму то и дело доносилось ворчание, разные эпитеты и проклятия.

В комнате сыро и холодно. По правилам он не должен спать, но условия изменились: дежурный больше не занимается координацией действий большого числа людей. Можно иногда и вздремнуть.

Поддавшись внезапному порыву, он связался с мостиком «Уинка», где разбудил Томми Лафери.

– Можно мне поговорить с Мэгги, – попросил он.

– Она как раз здесь.

Он так и думал. Они отослали с «Альфой» новые таблички – всего тринадцать – и она, конечно, ждала их прибытия.

– Доброе утро, Ричард, – сказала она. – Когда вы доберетесь до него?

– Ты имеешь в виду печатный станок?

– А что же еще? Сроки поджимают.

– Об этом я и хотел поговорить с тобой. Возможно, у нас ничего не получится.

– Генри совсем так не думает.

– Генри оптимист. Он хочет этого, Мэгги.

– Я тоже.

– У тебя уже есть достаточно образцов. И скоро прибудут еще. Ты видела новую серию. Что, если нам придется улететь только с тем, что имеем? Этого достаточно?

– Может быть. – Она выглядела очень усталой. – Для анализа нужно время. Пока ничего не могу сказать. – В ее темных глазах светилась тревога. – С печатным станком было бы гораздо легче.

– Если это действительно он.

– Это действительно он.

Ричард, не отрываясь, смотрел на нее.

– Ты можешь оценить шансы? – Она удивленно посмотрела на него. – Какова вероятность, что ты сможешь расшифровать надпись, пользуясь только теми образцами, которые уже есть?

– Ты сегодня что-то слишком настойчив.

– Извини. Утром это может стать вопросом жизни и смерти.

В уголках ее глаз и у висков залегли тени.

– Ричард, привези эту штуку, чем бы она ни была. Ладно? Если ты действительно хочешь помочь, вытащи ее оттуда и привези мне.

* * *

06:00 по времени Храма.

– Становится опасно. Мы почти у цели.

Ричард весь взмок.

– Отзывай всех, Генри. Уходим.

– Она вернется только через два часа. Какой толк стоять и ждать ее на этой скале? У нас есть еще время. Давай используем его с толком. Не теряй надежды.

* * *

07:11 по времени Храма.

Хатч планировала в утреннем небе на своем корабле и чувствовала себя скверно. По линиям связи проносилось жужжание излучателей и перестук вакуумных насосов. Сквозь шум прорывались голоса.

«Он должен был находиться здесь».

«Но его здесь нет. Его нет».

«И стены тоже нет. Вся проклятущая комната куда-то провалилась. Или поднялась».

«Почему вы не сканировали ее?»

«Мы сканировали. Два дня назад она еще была здесь.»

«Мы думали, что сможем увидеть ее. Это была толстая доска. Мы видели эту чертову доску».

«Может, мы прошли мимо? Это возможно?»

«Нет».

Потом слова Генри. Они как ужалили ее и привели в ярость: «Давайте сканеры сюда. Посмотрите еще. Постараемся обнаружить, где же она».

Она включила персональный канал Ричарда.

– Вы опаздываете.

– Знаю. Дай нам несколько минут. Мы поищем, куда делась эта чертова штука.

– Ричард, вода в заливе скоро поднимется.

– Хатч, ты должна понять. Это не мое предложение. Люди сами знают, чем рискуют. Все это слишком важно, чтобы просто развернуться и уйти. Ну, пожалуйста. Ты справишься.

– Ты стал таким же сумасшедшим, как и они, – отрезала Хатч. И прервала связь, ничего не ответив. Потом связалась с Карсоном, который ждал всех в бухте на своем шаттле.

– Фрэнк, ты можешь контролировать ситуацию?

– Не очень.

– Генри собирается всех их просто убить.

– Нет. Он этого не сделает. Что бы ни случилось, он вернется вовремя. Можешь положиться на него.

– О’кей, я узнаю, где мы.

– Ты уверен, Джордж?

– Да. Да, не может быть никаких сомнений.

– Хорошо, давайте продвигаться. Да где же этот проклятый прожектор?

– Хатч, – сказал Карсон, – лишний час здесь может стоить многих лет исследований дома. Будь терпеливой.

– Еще час?

– По моим подсчетам. Но у нас времени более чем достаточно, чтобы выбраться отсюда.

– Хатч. – Голос Джорджа. – У тебя на борту есть лебедка?

– Да. И я умею с ней обращаться.

– Хорошо. Планы такие. Мы вытащим печатный станок и поднимем его в Верхний Храм. У нас есть все необходимое для этого. Спусти веревку. Как только пресс покажется из шахты, мы его привяжем, а ты подтянешь вверх. Остальные поднимутся на борт буквально через несколько минут.

Она отрицательно покачала головой.

– Это безумие, Джордж. Вы даже еще не нашли станок.

– Мы этим занимаемся.

Снова заговорил Ричард.

– Все хорошо, – сказал он, успокаивая ее. – Мы справимся. У нас будет печатный станок.

Внизу появилась линия берега. День был сверкающий и холодный, наполненный айсбергами, горными пиками и скалистыми островами. Длинные плотные волны лизали занесенные снегом пляжи. Обезьяны расхаживали по берегу и играли у самой воды.

Вот появилась бухта. Хатч пошла на снижение. Золотисто-голубой храмовый шаттл ослепительно сверкал на солнце. Он стоял на уступе и ждал людей.

Хатч неловко приземлилась. Как будто ее спешка могла что-то изменить. На скале стоял Карсон. То ли из вежливости, то ли по рассеянности он ничего не сказал о техничности посадки.

* * *

08:37 по времени Храма.

Пучок частиц создавал жутковатое бело-голубое свечение. Вода булькала и шипела. Джордж работал вслепую. Он пробивался сквозь самый опасный участок – завалы камней и песок.

При раскопках использовалась следующая стратегия. Находили участок, который казался достаточно надежным (если таковой находился), делили его на несколько отдельных кусков и атаковали каждый по отдельности. Сначала делали небольшое углубление, потом, если все проходило гладко, увеличивали его. Затем ставили опоры и двигались дальше.

– Проблема в том, – говорил он Генри, – что туннель придется расширять для того, чтобы вытащить печатный пресс.

Джордж был доволен собой. В полевых условиях обычно инженеры как бы причисляются к более низким социальным слоям, чем археологи. Он не мог пожаловаться на плохое отношение. Команда Храма всегда была единым сплоченным коллективом. Но его менее серьезно воспринимали как профессионала. Ему отводилась вспомогательная роль и в результате он чувствовал себя не очень нужным. Во время праздников никогда не поднимали бокалы в его честь.

Но на этот раз открытие сделал он. «Печатный станок Джорджа». И именно он возглавил штурм Нижнего Храма. Приятное чувство. И удачное завершение его деятельности здесь. Конечно, было страшновато. Но он, как и все молодые люди, чувствовал себя бессмертным и не верил, что на Космике могут нажать на кнопку, пока внизу люди.

И вообще, великолепное время. Его совершенно очаровала Хатч, покорили ее блестящие глаза и легкая, как тень, улыбка. Когда она рядом, сил становится больше, и сейчас Хатч видит, как он работает. Как же тут не стремиться к намеченной цели? И в самые страшные моменты, когда возникало отчетливое понимание степени риска и одолевали приступы клаустрофобии, он отмахивался от них, представляя, какая награда ждет победителя.

Прозвучал голос Мэгги.

– У нас есть предварительная расшифровка таблички «секс». – Она говорила о той группе символов, которые были одновременно в табличке и в надписи на Оз.

– Мы не думаем, что это один из сексуальных терминов.

– Так что же это? – спросил Ричард.

– Мы провели поиск различных частей такой же последовательности символов по всем надписям. И получили корень. Это предположительно «продолжительность». Возможно, «бесконечность».

– Вы правы, – сказала Сэнди. – Это вполне подходит к сексу.

– У термина могут быть и дополнительные оттенки. Связь с солнечным светом, например. С мирно плывущими кораблями. Я бы скорее перевела это как «удача», а не «удовольствие».

– Ты уверена? – Вопрос, кажется, задал Триф.

– Разумеется, нет, – вспылила она. – Но это вполне возможно.

– Итак, – сказал Ричард, – у нас есть «удача» и мифическое животное. Какая между ними связь?

Впереди Джордж выключил излучатель и стал ждать, когда очистится вода.

– Кажется, готово, – сказал он. – У нас есть туннель.

Генри и Сэнди поплыли вперед ставить опоры. Джордж постучал по потолку. С него посыпались ил и гравий.

– У меня нет гарантий, – сказал он.

Генри пожал плечами и поплыл дальше.

– Джордж, – крикнул он, обернувшись назад, – сделай все возможное, чтобы расширить туннель.

– Не могу, пока вы там.

– Делай, как я говорю, – настаивал Генри. – Это приказ.

«Твой приказ не дорого будет стоить, если ты погибнешь». Что если Джордж начнет работу, а потолок упадет?

Он не должен был разрешать Генри даже приближаться туда, пока лично не убедился, что это безопасно. Но события разворачивались слишком быстро.

Он послушно включил излучатель и стал осторожно расширять туннель.

Стена частично обрушилась. Генри пробирался между обломками плит и кусками сгнивших бревен, освещая путь неяркой лампой.

– Где-то здесь, впереди, – сказал он в микрофон. Печатный станок должен быть достаточно близко, чтобы его могли зарегистрировать сенсоры. Но они не реагировали.

Генри двинулся к стене.

Он доплыл до препятствия и прислонился к нему головой. Вот и все, подумал он. Теперь он испытывал отвращение к этому стиснутому камнями, залитому грязью и окутанному мраком месту. Ричард плыл за ним, высоко подняв фонарь.

– Вон там, – сказал он. – Посмотри, справа проход.

Генри видел, что проход действительно есть. Но он также знал, что они страшно опаздывают и что на нем лежит ответственность за людей, которых он должен отправить отсюда. Пока он колебался, Ричард рванулся туда. Фонарь двигался вперед в кромешной тьме.

– Кажется, я его вижу, – спокойно сказал он.

Рука Сэнди вцепилась ему в плечо.

– Надо подождать Джорджа, – сказала она.

– Браво, Ричард, – в исступлении воскликнула Мэгги.

Генри поплыл на свет, обогнул угол и потом немного вниз в маленькое помещение, которое он запомнил в свой первый визит.

– Мы нашли его, – сказал Ричард. Он опустился на колени в двух метрах от Генри, в мутном свете виднелись его расплывчатые очертания.

Корпус станка наполовину засыпан песком. Они копошились вокруг, пытаясь откопать его руками. Вот нашли прямоугольную раму для печатной формы. Под россыпью камней валялся редуктор.

– Это опорная плита пресса, – сказала Мэгги.

Вторую раму заклинило под отрезной плитой.

Сканер Сэнди обнаружил что-то на дне. Она раскопала предмет – то ли выдвижной ящик с перегородками, то ли наборная касса.

Генри рассматривал рамы.

– Здесь есть набранные шрифты, – определил он.

– Хорошо! – Мэгги торопила. – Хватит. Пора уходить. Забирайте его отсюда.

Корпус застрял прочно.

Он был большой, почти два метра в длину и примерно метр в ширину. Сэнди и Ричард попытались освободить его, используя рычаги – они не решились пускать в ход излучатель.

Станок не поддавался.

– Так ничего не получится, – сказала Сэнди. – Даже если мы его вытащим, он слишком большой и не пройдет через туннель. – Она посветила фонарем. – Давайте возьмем только рамы.

– Почему рамы?

Мэгги ответила слегка охрипшим голосом.

– Потому что там набранные шрифты.

Вмешалась Хатч.

– Наверху скоро станет слишком сыро. Если вы собираетесь уходить, то момент самый подходящий.

Генри приподнял рамы, прикинув их вес.

– Все равно надо будет несколько расширить проход, – сказал он.

– А может, просто сделать хорошие голограммы? – предложил Джордж.

– Бесполезно, – ответила Мэгги. – Нам нужны рамы. И нужен шрифт. Придется поработать над их реставрацией, если мы хотим когда-нибудь прочитать надписи.

Генри поворачивал фонарь, чтобы получше осветить комнату.

– Здесь где-то должны быть лотки со шрифтами.

– Забудь про это. – Ричард приналег на рамы. – Сэнди права. Давай заберем то, что нашли.

– Если здесь есть еще шрифты, то неплохо бы захватить их, – вмешалась Мэгги. – Шрифты в рамах, видимо, наполовину разрушены.

– Черт побери, Мэгги, – взорвалась Хатч. – Хочешь шрифты, иди туда и возьми сама.

На общем канале установилось молчание.

– Ладно, давайте попробуем, – сказал Генри. – Разрезайте. У нас нет времени. – Засветился пучок.

Джордж работал с удовольствием. Он распилил станок на куски и вытащил оттуда рамы.

– Сэнди, – обратился к ней Генри, – поднимайся наверх шахты, будь готова к подъему, когда мы выберемся из туннеля. Ричард, тебе неплохо бы подняться и помочь Хатч. Здесь тебе больше делать нечего.

– Вам понадобится помощь, – ответил Ричард. – Я подожду.

Генри кивнул.

– Ладно. – Он посмотрел на время. – Мы должны справиться.

– Быстрее, – попросила Мэгги. Генри почему-то вспомнился случай, который произошел много лет назад, – футбольный мяч покатился по льду на озере, и старшие мальчишки отправили его за мячом. – Скорее бросай его сюда, пока ты не провалился, – кричали они.

* * *

09:35 по времени Храма.

Волны бились о Башню. На горизонте виднелась пара айсбергов. Вершины прибрежных гор сверкали в солнечных лучах.

Хатч в ярости, почти плача, выдвинула лебедку, прицепила к тросу кольцевой груз весом десять фунтов и нажала на кнопку. Кольцо шлепнулось в море. За ним тянулся пятнадцатиметровый трос. Шаттлы стояли бок о бок в воде. Карсон был на крыле «Альфы» и слегка покачивался вместе с волнами.

– Это безумие, – говорил он. – Не могу поверить, что все это происходит в реальности.

День был великолепный – ясный и сверкающий золотом. До конца света оставался час.

Четыре куракуанских летающих существа, выстроившись в шеренгу, летели на север.

– Может быть, – предложил он, – нам надо поговорить с Космиком.

Хатч бессмысленно уставилась на трос.

Там, внутри военной часовни, Джордж, Ричард и Генри закончили работу и, наконец, направились вверх по туннелю.

* * *

Станция Космик, 09:45.

Траскот стояла позади Харви Сила, скрестив на груди руки. Лицо ее потемнело от злости.

– Есть новости? – спросила она.

– Нет. – Харви прижал поплотнее наушники. – Они все еще на поверхности.

– Вы можете сказать, что происходит?

– Они в туннеле. Их пилот, забыл, как ее имя, очень расстроена. Она пытается что-то сделать. А вообще мне не известно, что у них там происходит. Возможно даже, что все так и спланировано заранее, наверняка хотят довести нас до белого каления.

– Харви, ты становишься параноиком. Ты спрашивал, какая у них ситуация?

Он покачал головой:

– Нет.

– Почему?

– Потому что думал, что они осмелеют, если увидят, что мы волнуемся.

Траскот чувствовала, что с каждой минутой все больше стареет.

– Харви, свяжитесь с ними.

– Теперь в этом нет необходимости. Пришел вызов с шаттла «Уинка». – Он включил видеоканал.

– Говорите, «Альфа».

На него смотрела женщина-пилот.

– У нас непредвиденные обстоятельства, Космик. Пожалуйста, мне необходимо поговорить с доктором Траскот.

Директор сделала шаг вперед.

– Я здесь. Какие у вас проблемы?

– Наши люди все еще в туннеле. Они не смогут выбраться оттуда к последнему сроку.

– Почему же? – Слова Траскот обжигали как ледяные осколки.

– Они старались закончить вовремя. Мне очень жаль. Но я там не распоряжаюсь. Можно ли отсрочить начало?

Траскот выдержала паузу.

– На сколько?

– На час, – ответила Хатч. Она была в отчаянии. – Всего на один час.

– Вы представляете, сколько трудностей доставляете нам? Сколько все это будет стоить?

– Пожалуйста, – умоляла Хатч. Глаза у нее были красные и заплаканные. – Если вы начнете, то убьете их.

Траскот изобразила презрение.

– Один час, – сказала она наконец. – И не больше.

Хатч с быстро кивнула.

– Спасибо.

Когда разговор закончился. Сил сказал спокойно:

– Это была ошибка.

– Мы обсудим это позже. Отошлите приказ. Скажите всем, чтобы пока не начинали. Пусть подождут час.

* * *

Воздушная станция наземного контроля Космика «Юг».

Пятница, 09:54.

Зажглась первая белая лампа. Ядерный заряд в точке «Дельта» приведен в состояние готовности.

Ян Хелм сидел на правом сиденье своего шаттла. Небо чистое. Под ним расстилалась белая ледяная равнина Южного полюса от кряжей Корандо Бордер до Гавани Дилмана, где они два года назад раскинули первый базовый лагерь. Он помнил, как стоял среди величавой тишины и замерзал даже в поле Фликингера, потому что блок отопления барахлил. Его согревала скорее торжественность момента, сознание того, что однажды он уничтожит этот ледяной континент, разрушит его горы и предгорья, наполнит долины и русла туманом и дождем. С великолепной постепенностью он превратит эту пустыню в исходный материал для последующего восстановления. Никто ему, конечно, по-настоящему не верил. Вся слава достанется Кейсуэю и Траскот. Они это заслужили, и он им не завидовал. С него хватит и того, что план принадлежит ему. И право нажать на кнопку.

– Ян. – На пульте мигнула зеленая лампочка. – Сил на линии. Хочет поговорить с тобой.

Голубое и белое сверкание ледяной шапки и океана слепило его. Хелм посмотрел на своего пилота.

– Джейн, – сказал он, – у нас есть выключатель?

Она нахмурилась.

– Просто вытащите кабель из разъема.

Он рванул кабель.

– Дайте всем знать, что нас беспокоит возможность получения ложных инструкций. Установите кодовое слово. Никто без него не сможет принять сообщение.

– Какое кодовое слово?

Он немного подумал.

– Верность. – Джейн казалась встревоженной. – Я сам введу его в аппаратуру.

– Траскот это не очень понравится.

– Я спасаю ее от нее самой, – ответил он.

Мигнули еще еще две лампы. Одна на «Маленькой Киске» вблизи полюса, другая – на «Слэш Бэзиле» внутри вулкана.

– В конце концов она скажет мне спасибо.

* * *

ИЗ БИБЛИОТЕЧНЫХ АРХИВОВ

Бернард Голдинг, «Бог на Куракуа»: Миссия Храма (2213 год).

Эберхардт и Хикам, Чикаго.

Скорость цунами равняется корню квадратному от гравитационного ускорения, умноженного на глубину воды. Глубина воды в океане, окружающем ледяную шапку Южного полюса Куракуа, сравнительно небольшая. Предполагается, что скорость волны снизится в узком пространстве Иакаты. Подсчеты показывают, что основная волна, бегущая с невероятной скоростью 850 километров в час, приблизится к Храму только через четыре часа. Якоби был прав, когда в 10 часов думал, что у него все еще есть достаточный запас времени, чтобы избежать встречи с волной, бегущей от ледяной шапки. Однако, несмотря на всю озабоченность цунами, команда Академии проглядела более близкую опасность: ударные волны, вызванные разрушением ледяной шапки, будут распространяться со скоростью 7, 1 километра в секунду и достигнут области Храма примерно через шесть минут.

Крупный разлом коры, идущий с востока на запад через Иакату, начнет реагировать на ударные волны ответной сейсмической активностью. Это вторичное землетрясение, безусловно, вызовет сильное волнение на море. Именно эти волны и обрушились на прибрежную полосу через одиннадцать минут после взрывов.

«Пусть твоя храбрость сверкает перед тобой, ничего не бойся, не заботься о своем благополучии. Живи по закону и знай, что в самый трудный час я с тобой».

Фрагмент из «Нотических часов» (перевод Маргарет Туфу)

 

14

Храм Ветров.

Пятница, 09:43.

Рамы теперь самое важное. Если им удастся спасти их, и текст окажется относительно неповрежденным, то у них будет все, о чем можно только мечтать. Поэтому Ричард, несмотря на катастрофическую нехватку времени, действовал осторожно. Они с Генри, не торопясь, извлекли артефакты с места их захоронения и поплыли по туннелю. Джордж плыл впереди, устраняя препятствия и при необходимости расширяя проход.

Без четырех минут десять они были у вертикальной шахты.

Генри посветил фонарем вверх.

– Ты что, собираешься торчать здесь до самого часа ноль? Если мы все еще будем в шахте, когда произойдет землетрясение, рамы могут повредиться.

Ричард не мог не восхищаться целеустремленностью Генри. Землетрясение в шахте повредит не только рамам. С другой стороны, он понимал, что рамы вряд ли будут в большей безопасности, если они будут дергаться.

– Давай продолжим, – сказал он.

Трос уходил вверх в темноту. Джордж передал конец Генри, и они обвязали первый артефакт.

* * *

– Мелани, у нас проблемы.

Она знала, что проблемы обязательно будут. Они неизбежно возникали при выполнении операций такого масштаба.

– Что такое, Харви?

У него был совершенно несчастный вид.

– Хелм не отвечает.

Оставалось две минуты.

– Забудь о нем. Свяжись непосредственно с контрольными постами.

– Я пытался. Связь заблокирована. Нужно кодовое слово.

– Хатч. – Это был голос Траскот.

– Я слушаю, Космик.

Лицо директора покраснело от злости.

– Я не могу связаться с нашими станциями. Взрывы пройдут по расписанию.

– Но у нас внизу остались люди, – запротестовала Хатч.

– Мне очень жаль. Мы окажем им возможную помощь. Держите с нами связь.

Десять часов.

Небо на юге посветлело. Как будто над горизонтом взошло второе солнце. Хатч взглянула вдаль.

– Ричард.

– Да.

– Они начали. Мне отсюда видно.

– Хорошо. Не волнуйся. Мы идем. У нас есть время.

Море было спокойным.

– Готово, – сказал Джордж. Он был в самом верху шахты.

– Все в порядке? – спросил Генри у Ричарда.

– Да. Начинаем.

Джордж ухватился за веревку. Они подтянули раму в шахту и стали поднимать ее. Генри плыл рядом и направлял.

Ричард остался со второй рамой. Он смахнул с нее ил и почувствовал под пальцами ряды букв. Это же просто сокровище.

Но он был один в туннеле, и тяжесть моря давила. Узкий каменный проход вызывал чувство клаустрофобии. Прямо перед глазами проплыла маленькая рыбка.

Трос вернулся. Он быстро обмотал его вокруг второй рамы, сделав петлю.

Наверху Джордж вытащил из шахты первую раму. Они некоторое время сражались с ней, по стенам забегали тени. Потом рама исчезла. Джордж обернулся назад.

– Можно начинать, – сказал он.

– Давай, – ответил Ричард. – Тяни.

В этот момент вода колыхнулась. В общем-то легкое дрожание, но стайка рыб, наблюдавших за их действиями, метнулась в сторону.

– Поднимаю, – послышался голос Джорджа. Ричард подтолкнул раму в шахту. Она опустилась на полметра вниз, потом стала подниматься. Он включил связь с Хатч.

– Надеюсь, ты не сидишь на поверхности?

– Конечно, сижу. Иначе как вы поднимитесь на борт?

– Возможно, это не очень хорошо. – Он плыл вверх вслед за рамой. – Пошли ударные волны. Будь начеку.

– Хорошо.

Ричард добавил какие-то банальные фразы, которые ее ничуть не успокоили.

На «Уинке» Жанет Аллегри поднялась на капитанский мостик, подошла к Мэгги Туфу и, не произнеся ни единого слова, одним ударом сбила ее с ног.

Мелани Траскот с бессильной яростью смотрела, как зажигаются белые лампы. За несколько секунд до взрывов она заметила, что одно устройство, в «Точке Тета», не сработало. Подвел предохранитель. Десятидолларовая штучка.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Сил.

Сволочь этот Хелм. Похоже, кто-то из людей Академии погибнет. Еще хуже будет, если они взорвут одну ледяную шапку, а другую нет. Тогда возникнут колебания, и, возможно, даже полная переориентация оси планеты. В этом случае Куракуа будет нестабильной в течение нескольких веков.

– Скажите Хардингу отменить отсрочку. Действуйте по плану.

Сил кивнул.

– Когда появится Хелм, свяжите меня с ним. Я хочу с ним поговорить.

Проект не предусматривал одновременные взрывы на всех установках. Строение ледяных разломов, геометрия лежащей внизу земли (там, где она была), присутствие вулканов, распределение массы – эти и другие факторы определяли последовательность и время отдельных взрывов. Достаточно сказать, что все пятьдесят восемь установок, расположенных на юге (за исключением одной) взрывались с интервалом в четыре минуты одиннадцать секунд. Мощность взрывов – от двух до тридцати пяти мегатонн.

На снежной шапке испарилось приблизительно восемь процентов общей массы. Образования, просуществовавшие десятки тысяч лет, просто сдуло. Огромные ледяные поверхности, как, например, в Калаге, раскололись и поползли в море. Миллионы тонн воды, выброшенной взрывами, низвергались обратно или превращались в пар. Поднимались волны высотой с гору и в дикой ярости отправлялись в длинное путешествие через море.

На третьей минуте после первого взрыва произошло извержение вулкана, похороненного глубоко под снегом и льдом. По иронии судьбы, он не принадлежал к тем вулканам, которые были нашпигованы бомбами. Но именно он оказался первым. Остальные извергались согласно плану.

Пошел горячий дождь.

Ударные волны распространялись со скоростью пять – семь километров в секунду, вызывая землетрясения.

Хатч стояла в трюме, пока трос поднимался вверх. Ее корабль плавал на волнах рядом с шаттлом Храма. Карсон на всякий случай оставался в кабине. Толчок, который несколько минут назад почувствовал в туннеле Ричард, на поверхности почти не был заметен. Так, небольшой ветерок и рябь на море. Но за ним пришла вторая, более сильная волна. Хатч толкнуло вперед.

«Альфу» заполнили голоса из Храма.

– Эта уже была сильная.

– Все в порядке?

– Черт, кажется, какая-то часть потеряна.

– Оставь, Ричард.

– Да это займет всего минуту.

– Хатч, принимай посылку. – Это был Генри. – Затаскивай внутрь.

Она потащила трос, и первая рама появилась на поверхности. Ужасно ржавый ящик. «Надеюсь, он стоит того, чтобы рисковать вашими жизнями».

Она подняла его на борт. С ящика лила вода. Она отвязала его и снова бросила канат в море.

– О’кей, Ричард, уходим. – Это был Джордж. – Она у меня.

Море забурлило. Вода пенилась и кипела.

С левого борта появилась Сэнди. Она легко подплыла к шаттлу, и Хатч втащила ее внутрь.

– О, господи, – выдохнула Сэнди. – Мы это сделали.

– Еще нет. Где остальные?

– Сейчас будут. Через пару минут.

– Ладно. Слушай, нас тут сейчас будет многовато. Чтобы все устроить поскорее, перейди в другой шаттл.

– Как скажешь, – ответила Сэнди.

Карсон кинул трос.

– Фрэнк, – сказала Хатч, – я подберу остальных. – Она помолчала. – По-моему, тебе неплохо бы подняться повыше. – Она с тревогой вгляделась в неспокойную даль. – Следи за волнами.

Почти все подводные лампы погасли. Только красные маркерные лампочки храбро горели в темных нишах разрушенного Храма.

Они перенесли вторую раму в чистые воды того, что раньше было нефом. Там их ждал трос, спущенный с шаттла. Волосы лезли Ричарду в глаза, он страшно устал. Он почувствовал, как море тащит его. Отливное течение.

Странно, что оно так сильно чувствуется на дне.

– Нет, Хатч, – сказал ей Генри. – Пока ничего.

– О’кей. Меня пугает то, что я вижу крышу Храма.

– Что? Она же в пяти метрах под водой. При отливе.

– Да? Но я вижу ее. – Она переключилась на другой канал. – Ребята, давайте же, шевелитесь. Приближается следующая волна.

– Когда? – голос Генри.

– Наверно, через пару минут.

Послышался голос Ричарда.

– Мы постараемся побыстрее. – Он уже совершенно выбился из сил.

– Хаткинс? – Эта была Траскот. – Что там происходит внизу?

– Я сейчас занята. – Из Космика передавалось изображение, но она не вывела его на дисплей.

– Я отдала приказ двум нашим буксирам помочь вам. Но они в четырех часах пути.

В менее напряженный момент Хатч уловила бы беспокойство в голосе Траскот. Но не сейчас.

– Кажется, вы немного опоздаете. Спасибо. – Она прервала связь и снова посмотрела в телескоп. Море все еще спокойно.

– Хатч? – это снова был Карсон. – Я вижу ее.

Она похолодела.

– Где?

– До нее двадцать пять километров. Идет со скоростью, э-э, пять пятьдесят. У вас три минуты.

– Ребята, вы слышали?

– Да… – голос Джорджа.

– Забудьте о раме. Поднимайтесь. – Она направила телескопы к горизонту. Пока ничего. – Фрэнк, она большая? Можешь сказать?

– Нет. Похожа на предыдущую. Маленькая. Если специально не искать, то и не заметишь.

– Ладно. – Она увидела, что из-под воды появилась каменная стена. – Вода все еще продолжает опускаться.

Джордж подтянул несколько метров свободно болтающегося троса. Остальные держали раму. Два раза вокруг. Теперь сделать петлю поперек. Снова связать. Только не выпустите ее теперь. Когда он закончил, Генри взмахнул рукой.

– Теперь пошли.

– Можешь поднимать ее на борт, Хатч. – Джордж отпустил канат и стал подниматься на поверхность.

Течение потащило Ричарда по дну. Сверху в залитой солнцем воде виднелся шаттл. Он был темным и находился так близко.

Генри тоже слегка относило.

– Голову кверху, – скомандовал он. – Чертово течение. – Голос его охрип.

– Держись за трос, Генри, – крикнул Джордж. – Я тебя вытащу.

Хатч обезумела.

– Давайте же!

Ричард ухватился рукой за трос. Он все еще находился на самом дне, и руки его ослабели.

– Джордж, – крикнула Хатч. – Возвращайся. Мы поднимем его на шаттл. Ричард, ты где?

– Здесь, с рамой.

– На канате?

– Да.

– О’кей. У нас нет больше времени. Держись за канат. Понял? Не отпускай, что бы ни случилось.

На раме болтался свободный конец троса. Джордж обмотал его вокруг пояса и завязал узел. Потом, в полном изнеможении, прекратил борьбу.

– Вот он. – Это снова был голос Хатч. Ричард не понял, кого она имела в виду. Он подумал, что она всегда рядом, когда нужна. У него было странное чувство – чувство оторванности.

– Спокойно, Генри, – сказал Джордж. – Мы тебя держим.

– Черт, – выругалась Хатч. – Она прямо над нами. – Сквозь шум голосов он расслышал шорох, как будто дуновение ветра.

– Ричард, ты здесь?

– Здесь.

– Ты можешь привязаться к канату?

– Я уже привязан.

– Хорошо. Еще тридцать секунд и начинаем.

– Не упусти рамы, Хатч, – попросил он.

Голос Джорджа:

– Поднимай его. – Видимо, речь шла о Генри.

Потом голос Карсона:

– Уходи отсюда, Хатч.

– Хорошо. Он поднялся. Держись, Ричард.

Трос дернулся, и море посветлело. Он поднялся на метр вверх, принял горизонтальное положение и стал устраиваться поудобнее. В этот момент последовал второй рывок, на этот раз гораздо более сильный.

Вода неслась с огромной силой.

* * *

Волна была не похожа на все остальные. Это была гора воды, огромный жидкий бегемот, надвигающийся на нее со стороны открытого моря. Зеленый, покрытый пятнами, дышащий. Он был живым и появился в виде гребня в пяти километрах от нее, потом исчез и появился снова. Хатч ждала до последнего момента.

После этого не должно было остаться ни одной Башни.

Джордж втащил, наконец. Генри на борт корабля.

– Уходи, – уговаривал он ее. Карсон тоже настаивал.

– Тысяча сто метров в высоту. Ты что, не собираешься подниматься, Хатч?

Последняя из Нотических Башен ждала атаки. Море ушло, обнажив покрытое илом дно. Существо, напоминающее ангела, безмятежно сидело на остроконечной башне.

Разрушенный Храм сверкал в солнечных лучах. И никаких обезьян не видно.

Из трюма послышался голос Генри. Он хотел знать, какую помощь они оказали Ричарду. Немного поздно думать об этом. Хатч была теперь в десяти метрах от поверхности. Она внимательно следила за канатом, надеясь увидеть какие-либо признаки, что Ричард еще там.

Сначала появилась рама. Ричард висел под ней. Успокоившись, она начала поднимать груз.

– Будет немного больно, – предупредила она его. И увеличила ток в магнитах.

Он вскрикнул. Но она все еще слышала его дыхание.

Шаттл поднялся в воздух и полетел прочь от моря, уходя от водяной стены. Это нельзя назвать волной, как, например, цунами. Весь океан мчался на берег, наперегонки сам с собою. Он горой подпирал небо, заслонив солнце. Яркий свет солнечного дня обратился сплошной мглой. Белая вода пенилась на вершине гребня.

Ураганный ветер обрушился на корабль, ударил, как молоток, и прижал к поверхности.

Слишком медленно. Она двигалась слишком осторожно, стараясь не повредить Ричарду, но в надвигающейся тени монстра инстинкты взяли верх, она включила реактивные двигатели на четверть скорости – самое большее, на что она осмелилась. Шаттл рванул вперед, поднялся выше, и перед ней открылась древняя речная долина, готовая принять ее. Водяные брызги накрыли корабль. В ушах страшный грохот. Джордж старался держаться стойко, но едва сдерживал крик.

Неожиданно хвост корабля отбросило в сторону, и она чуть не потеряла управление. «Альфа» все время рыскала по курсу. Стабилизаторы не справлялись.

Потом они наконец вырвались. Корабль качался. Они смотрели вниз на гребень. Хатч несколько мгновений не обращала внимания на полдюжины мигающих ламп на приборной доске.

– Ричард, – крикнула она, – с тобой все в порядке?

Ответа не было.

– Ричард?

В ответ слышался лишь невнятный шум несущей радиоволны.

* * *

ВХОДЯЩАЯ ГОЛОГРАММА

– Здравствуй, Ричард. Привет с Нока. – Дэвид Эмори расправляет плечи. Он очень живой человек с живыми глазами и быстрыми, как у птицы, движениями. Кожа очень темная, но волосы начали немного седеть. На нем коричневая рубашка с открытым воротом, короткими рукавами и большими карманами в стиле, ставшем популярным благодаря лихому искателю приключений Джэку Хэнкоку.

Дэвид сидит на небольшом валуне, глядя на речную долину. За ним на реке видны белые и красные паруса. Вдоль берегов расположились доки и паромные станции. Сельская местность разрезана на квадраты полей. Вполне земной пейзаж. И, если бы не огромная, окруженная кольцами, планета, которая подвешена в небе, как китайский фонарик, можно подумать, что находишься в штате Висконсин.

Это и есть Инакадемир. Нок. Единственный известный мир, если не считать Землю, где в настоящее время развивается разумная цивилизация.

Цвета пурпурно-красные. Они напоминают яркие и мрачные сумерки.

Он ждет, давая время своему корреспонденту рассмотреть пейзаж. Затем начинает говорить: «Я слышал о ваших проблемах на Куракуа и не могу сказать, чтобы они меня очень удивили. Коротко о здешней ситуации. Местные жители развязали глобальную войну, и нам очень повезет, если они не взорвут нас всех. Бомбы падают день и ночь. Первая мировая война, только без бензина.

Отвечаю на ваш вопрос. У нас действительно есть то, что вы называете разрывами в истории. Примерно четырехсотый год нашей эры. Религиозные предпосылки, грешный мир, мстительное божество. Содом и Гоморра в масштабе всей планеты. По священным текстам, все произошло за одну ночь. Мы относимся к этому не слишком серьезно, но у нас нет объяснений повсеместным разрушениям. Билл Рид считает, что мог появиться какой-то вирус, вызвавший зло. Истина, возможно, является более приземленной: войны в сочетании с чумой и голодом.

Вы спрашиваете о возрасте этой цивилизации. По общему мнению – возраст шесть тысяч лет, примерно, как и нашей. Как и у нас, здесь есть легенда об Атлантиде. Это место называется у них Ориконом. Только оно действительно существовало, Ричард. Не знаю точно его возраст, но оно относится к очень раннему периоду.

Он сделал жест в сторону реки. «Может быть, вам интересно будет посмотреть на Орикон. Смотрите, пока они не разнесли все вокруг. Привет».

Дэвид Эмори, Ответное сообщение СКТ 144799/16

(Получено на «Уинкельмане» 16 июня 2202 года)

* * *

ИНТЕРЛЮДИЯ

Некоторое время спустя

Полет домой длился двадцать семь дней и одиннадцать часов. В результате «Уинкельман» отклонился от графика примерно на два дня, что вполне вписывалось в допустимые отклонения от расписания, принятые при гиперпространственных путешествиях.

Во время полета на «Уинкельмане» царил траур. Те, кто настаивал на продолжении поисков в Храмах, поняли, что радость победы – теперь стало возможно расшифровать Линейное письмо «С» – разбавлена заметной порцией горечи и чувства вины. Это особенно было заметно по Генри, пребывавшему в мрачном настроении. Он появлялся на людях, но все видели, что огонь в его глазах погас.

Реакция других в основном выразилась в том, что они с головой ушли в исследование находок и данных, приступив к многолетнему процессу анализа и интерпретации. Для Хатч это убежище было недоступно.

Почти никто не понял, какие отношения связывали Вальда с его давним пилотом. Они считали его смерть только своей потерей и выражали соболезнования лишь членам команды Храма. Капитану корабля предоставили заниматься навигацией.

Момент, когда у Хатч могло возникнуть чувство к Джорджу, ушел. Джордж держался на должном расстоянии и ждал от нее поощряющего сигнала. Но время было не подходящим даже для туманных обещаний на будущее. Возможно, в основе этого лежала ее потребность в трауре или тяжесть, которая давила на нее все это время. Или, может быть, даже боязнь того, что Джордж может связать с ее именем произошедшую катастрофу. Каковы бы ни были причины, она была с ним вежливо равнодушна и обнаружила, что это оказалось вполне уместно. Когда они, наконец, причалили к «Колесу», то устроили поминальный обед в Рэдиссон Лунж. Все произнесли несколько слов и пролили должную порцию слез. Бифштексы очень удались.

Утром первые партии отправились на шаттлах в Атланту, Берлин и Лондон.