Я сфотографировала белую рубашку, чтобы показать ее Алексу.

– Думаешь, настоящая? – спросил он.

– Трудно сказать вот так сразу. Но у Делии не было никаких причин для того, чтобы лгать.

– Пожалуй. – Алекс не сдержал улыбки, от которой стало светлее во всей комнате. – Чейз, с трудом могу поверить, но корабль там действительно есть.

– Жаль, что у нас нет дисков Уэскоттов.

– Тетя в самом деле их выбросила?

– Так говорит Делия.

– Ты с ней разговаривала? С тетей?

– Нет. Решила, что нет смысла.

– Поговори. Может, что-то у нее осталось. Может, она знает, куда девались вещи. Может, нам еще удастся их найти.

– Безнадежно, Алекс.

Но я все же позвонила. Делия дала мне код тети. Тетя поинтересовалась, в своем ли я уме.

– Я выкинула их на помойку тридцать лет назад, – сказала она.

Первые серьезные попытки колонизации других планет были предприняты за двести лет до полетов «Искателя» и «Бремерхафена». Судя по учебникам истории, первопроходцев гнала в путь вовсе не безысходность: ими двигали жажда приключений и желание бежать от цивилизации, от своего монотонного и часто опасного существования. Надеясь сколотить состояние на дальних рубежах, они отправлялись к Сириусу, Грумбриджу, Эпсилону Эридана и Шестьдесят первой Лебедя.

Во времена первых межзвездных полетов требовались месяцы, чтобы преодолеть относительно небольшие расстояния до ближайших звезд. И все же к ним полетели тысячи людей, взяв с собой семьи, чтобы поселиться на планетах, которые считались пригодными для жизни.

Но ни одна из этих первых попыток не увенчалась успехом.

Колонии, в теории самодостаточные, столкнулись с множеством трудностей – погодными циклами, вирусами, неурожаями – и не смогли преодолеть их. Технологическая помощь с родной планеты, сперва постоянная, стала поступать от случая к случаю и наконец прекратилась совсем.

Выжившие вернулись домой.

Прежде чем первая земная колония добилась процветания, прошла тысяча лет. И восемь столетий – после попытки марголиан.

«Искатель» был спроектирован именно тогда, на волне безудержного энтузиазма, и предназначался для доставки целых человеческих сообществ на планеты-колонии. Его капитаном во время марголианской миссии была Тайя Коринда: некогда она пилотировала «Лапьер», корабль, обнаруживший пригодную для жизни планету в системе Антареса. Первый помощник Коринды, Абрахам Фолкнер, ранее был политиком, но затем понял, к чему все идет, и сменил занятие – чтобы в случае чего убраться подальше, если верить легенде.

Я нашла голограммы Коринды и Фолкнера. Когда я показала их Алексу, он заметил, что Коринда похожа на меня. Она действительно выглядела весьма привлекательно, так что я восприняла слова Алекса как неуклюжий комплимент. Он прекрасно ладит с клиентами, но в общении со мной у него почему-то всегда возникают проблемы.

Фолкнер, похоже, был сам себе на уме – рослый, мускулистый, широкоплечий, явно привыкший командовать. Выглядел он лет на сорок. Мужчина, которого стоит воспринимать всерьез.

– Но нам хотелось бы поговорить с самим Гарри, – сказал Алекс. – Именно он был душой и сердцем марголиан.

В те времена аватаров еще не существовало, но Джейкоб составил аватар Уильямса на основании того, что было о нем известно. Сведения, правда, могли оказаться не вполне точными – но с аватарами всегда так.

– Слишком мало данных, – пожаловался Джейкоб. – К тому же достоверность информации об Уильямсе оставляет желать лучшего.

– И все же постарайся, – сказал Алекс.

– Это займет несколько минут. Мне нужно составить субъективное мнение.

– Хорошо. Дай знать, когда будешь готов.

В то утро Алекс выглядел рассеянным. Дожидаясь ответа Джейкоба, он бродил по дому, расставляя стулья и поправляя занавески. Остановившись перед одним из книжных шкафов, он уставился на корешки томов.

– С тобой все в порядке, Алекс? – спросила я.

– Конечно.

Подойдя к окну, он уставился на красноватое, затянутое облаками небо.

– Ты думаешь про диски?

– Да. Эта идиотка их выкинула.

– Это не ее вина, – сказала я. – Она не могла ничего знать.

Алекс кивнул:

– К счастью, она не выбросила рубашку.

– Думаешь, – спросила я, – колония могла выжить? И до сих пор где-то существует?

– Марголиане? Девять тысяч лет спустя? – Он тоскливо вздохнул. – Я был бы рад узнать, что это так. Но увы. Никаких шансов.

Глупый вопрос. Если они выжили, то почему за все это время никто о них не слышал?

– Если они все же существуют, то, возможно, просто не хотят быть обнаруженными.

– Если бы да кабы… – проговорил Алекс.

– Будь я автором романа, – сказала я, – я бы написала, что они подстроили землетрясение, погубившее Уэскоттов и положившее конец их поискам.

– А зачем им хранить в тайне свое существование?

– С их точки зрения, мы – варвары.

– Не выдумывай, Чейз. – Он откашлялся и опустился на диван. – Они не просто вымерли. Они вымерли очень быстро.

– Почему ты так решил?

– Следующие поколения уже не разделяли бы той неприязни, которую питали к людям Гарри Уильямс и его друзья. Этого просто не могло быть. Рано или поздно они попытались бы выйти на связь, и это пошло бы на пользу всем. – Он закрыл глаза. – Так, и никак иначе. Через несколько столетий они заинтересовались бы нами, точно так же, как мы интересуемся ими. Но сама планета, где была колония, однозначно существует. И поверь мне, Чейз, привезя оттуда хотя бы несколько артефактов, мы отлично заработаем.

Последовала долгая пауза. Я вдруг поняла, что позади меня, у дверей офиса, кто-то стоит – высокий смуглый мужчина средних лет, одетый по моде другого века: кремового цвета жилет, свободная черная рубашка, расстегнутая до пупка, широкие белые брюки, какие иногда надевают, отправляясь на море. Все это – чуть более яркое и кричащее, чем принято в наши дни. Улыбнувшись, он посмотрел на меня, затем на Алекса и поздоровался. Такого глубокого баритона я никогда не слышала.

– Гарри Уильямс, – сказал Алекс, выпрямляясь.

– К вашим услугам, сэр. Чейз, я бы не стал сразу отвергать мысль о том, что они выжили. – Он пересек комнату и сел в ближайшее к Алексу кресло. – Думаете, вам удастся найти планету-колонию?

Я остановила проекцию.

– Алекс, мне казалось, что его изображений не сохранилось.

– Проявив упорство, можно добиться многого, – улыбнулся Алекс. – «Никогда не сдавайся» – вот мой девиз.

– Где ты его нашел?

– Осталось несколько изображений. То, что ты видишь, взято из мемуаров одного современника.

Он и впрямь выглядел неплохо – благородные черты и все такое. Неудивительно, что люди готовы были следовать за ним даже в далекие края, где нет ресторанов. Алекс перелистал блокнот и вновь активировал Гарри.

– Цель состояла в том, чтобы «создать свободный разум в свободном обществе». Так, Гарри?

– Ваши слова? – спросила я.

– Да.

– У вас были благородные намерения.

Он кивнул:

– Увы, это чистое преувеличение. Никто не живет в свободном обществе.

– Но ведь мы живем.

– Сомневаюсь. Все мы верим в то, во что верили наши родители. Ты получаешь основную массу знаний в первые несколько лет жизни, когда твой разум полностью открыт и ты полагаешь, будто взрослые все знают. И поэтому ты уязвим. А если позднее ты решаешь отвергнуть местную мифологию, какой бы она ни была, это имеет свою цену. Родители недовольны, друзья шокированы, тебя подвергают остракизму. Полностью свободного общества не существует.

Появился диван, и аватар Уильямса опустился на него.

– К нам это не имеет отношения, – сказала я.

– Свобода – всего лишь иллюзия, – улыбнулся он.

Мы смотрели друг на друга через разделявшее нас пространство офиса: казалось, нас разделяет не один световой год. Алекс усмехнулся – «ты что, всерьез намерена обсуждать с ним философские вопросы?»

– Вам не кажется, что вы слегка преувеличиваете? – упрямо продолжала я.

– Мы племенные существа, Чейз. Мы говорим о свободе, но не стоит говорить о том, о чем племя не желает слышать. Не стоит также поступать вопреки общепринятым нормам.

– Например?

– Где я? – Он обвел взглядом комнату, увидел выставленные специально для клиентов предметы старины и несколько благодарностей в рамках. – Вы собираете артефакты?

– Да.

– Это ваша профессия?

– Совершенно верно.

– Вы находите их сами?

Об этом легко можно было догадаться из заключенного в рамку видео, подаренного Коринским университетом.

– Да. Иногда.

Он посмотрел на Алекса:

– Вас и вашу помощницу когда-либо обвиняли в разграблении могил?

– Еще и не в том обвиняли, – заметил Алекс.

– Вот оно, ваше свободное общество.

– Это совсем другое дело.

– Почему же другое? Вы честно зарабатываете на жизнь. Но племенной инстинкт, требующий считать места захоронений неприкосновенными, никуда не девается. Вы можете прикасаться к могилам, только если работаете на музей.

– Давайте поговорим об этом в другой раз, – прервал его Алекс. – Гарри, нам хотелось бы найти планету-колонию. Вы знаете, где она?

– Понятия не имею. Никакого. Источники, использованные Джейкобом для создания этой программы, не содержат такой информации.

– Жаль.

В нем явно чувствовалась харизма. А может, тут подошло бы другое слово – «властность». Я понимала, что нахожусь в обществе тяжеловеса. Судя по тому, как этот человек улыбался, закидывал ногу на ногу, общался с нами, он привык давать указания, брать на себя ответственность, противостоять чему угодно. Конечно, все это являлось лишь частью программы: настоящий Гарри Уильямс мог быть совсем другим. И тем не менее манера речи и черты личности аватара основывались на том, что было известно о человеке.

– Сколько прошло времени с тех пор? – спросил он.

– Девять тысяч лет.

Глаза его расширились. Он глубоко вздохнул, затем сглотнул, и я прочла на его лице страх.

– Вы хотите сказать, что не знаете, где они?

– Нет.

– Разве это возможно?

– Никто о них не слышал. Никогда.

– Как давно?

– С тех пор, как они покинули Землю.

Он почти перестал дышать.

– Господи. – Он откинул назад голову. – Не понимаю, как такое могло случиться. Могу я поинтересоваться, где мы сейчас?

– Не на Земле, – ответил Алекс.

– Удивительно. – Он улыбнулся. – Вы ведь не шутите?

Алекс отрицательно покачал головой.

Гарри встал, подошел к окну и выглянул наружу.

– Совсем как дома.

– Большая часть сада – искусственно созданные растения. Все остальное – деревья, трава и прочее – местная флора Окраины.

– Так называется это место? Эта планета?

– Да. Мы на самом краю Рукава Ориона. В свое время это была самая далекая от Земли планета, населенная людьми.

– Потрясающе, – проговорил он со слезами на глазах. – И вы так и не обнаружили ту колонию?

– Нет.

– За девять тысяч лет?

– Да.

– Невероятно.

Мне стало жаль его.

– С ними поддерживались контакты после их отлета с Земли?

– Ни о чем подобном нам неизвестно.

– Что ж, – сказал он, – таков был план. А я еще считал нас оптимистами.

С улицы доносились голоса играющих детей.

– Вы слишком хорошо сохранили вашу тайну, Гарри. Мы не можем проникнуть в нее. А значит, и вы не можете.

– Что-то пошло не так.

– Видимо, да.

– Трудно понять, что могло случиться. Мы планировали существовать сами по себе, пока не создадим такое общество, какое хотели. Но исчезнуть навсегда? Непостижимо. Такого просто не могло быть.

– Предприятие было рискованным, – сказала я. – И вы наверняка знали об этом.

– Мы учли все возможности.

– Но что-то упустили.

– Да. Похоже на то.

Алекс озадаченно покачал головой:

– Гарри, у вас ведь не было сверхсветовой связи?

– Нет.

– Значит, при возникновении серьезной проблемы никто не пришел бы на помощь вам – разве что снова послали бы «Бремерхафен» или «Искатель».

– Совершенно верно.

– Иными словами, помощи пришлось бы ждать два года.

– К чему ты клонишь, Алекс? – спросила я.

– Мэтти Кленденнон говорит, что Уэскотты нашли «Искатель» в дрейфе, что в момент аварии – или, скажем так, происшествия – он был полон пассажиров. – Он снова посмотрел на Гарри. – У вас были планы отправки больших групп людей в другие места? После колонизации Марголии?

– Мы считали, что со временем это может произойти. Но вообще-то, планов переселения не существовало. Нас ведь было совсем немного.

– И куда же они летели?

Гарри покачал головой. Алекс спросил, были ли в группе другие корабли.

– Нет. Только два транспортника.

– Когда вы их покупали, оба корабля были уже старыми?

– Да, Алекс. Но мы получили сертификаты на них. И заплатили немало денег за проверку и ремонт.

– Однако, судя по имеющимся сведениям, после каждого полета их приходилось ремонтировать заново. Если бы оба вышли из строя или пришли в негодность, ваши люди запросто могли оказаться без транспорта.

– Алекс, выход из строя обоих кораблей – маловероятное событие.

– Не уверен. Они требовали постоянного ремонта. Вы готовы были заниматься этим в течение долгого времени?

– Да. Обслуживанием кораблей занималась особая организация.

– А что случилось бы после смерти представителей первого поколения? Вы планировали замену им?

– В момент отлета, естественно, не планировали. Тогда это мало беспокоило нас. Мы летели на гостеприимную, безопасную планету, вооруженные всеми необходимыми технологиями. Мы не хотели вступать в контакты с Землей и устроили все так, чтобы надобности в них не возникало. – Он опять глубоко вздохнул. – Трудно даже представить, что прошло столько времени. Девять тысяч лет… На Земле все еще существует организованная власть?

– Да, Гарри, – сказал Алекс.

– Что это за власть? И при какой власти живете вы?

– У нас республика, как и на Земле. Мы расселились по тысяче с лишним планет. Думаю, вам будет приятно слышать, что мы живем хорошо и что у нас существует свободное общество, свободное по всем разумным критериям. Наша жизнь вполне нас устраивает.

– Удивительно.

– Вы сомневаетесь, что мы можем жить хорошо?

– В мои времена жизнь была куда хуже. – Он посмотрел на лужайку за окном. Вечерело, холодные серые тучи затянули небо. – Совсем как дома.

За окном пронеслось какое-то крылатое создание – слишком быстро, чтобы его можно было разглядеть. Гарри посмотрел ему вслед.

– Не могу поверить, что я в самом деле на другой планете.

– Мы об этом просто не задумываемся.

– Догадываюсь. А там что – кладбище?

– Да. Сразу за границей участка.

– На вид довольно старое.

– Я рос здесь, и в годы моего детства оно уже было там, – улыбнулся Алекс. – Я всегда его боялся.

– Как давно мы тут живем? На Окраине?

– Давно. Больше шести тысяч лет.

Он покачал головой:

– Это больше, чем срок существования земной цивилизации в мое время.

– Примерно одинаково. – Алекс пристально посмотрел на него. – Значит, вам не нравилась жизнь в Американской республике?

– Мы искали место получше.

– Где вы взяли звездолеты? – спросила я.

– «Искатель» мы купили у компании «Интерворлд», торговавшей списанным имуществом. «Бремерхафен» построили китайцы. Некогда он пользовался большой известностью, так как в числе прочих судов доставлял людей и оборудование на Утопию.

– Утопию? – переспросила я.

Гарри вздохнул:

– Одна из первых попыток колонизации. Но неудачная. – Он подошел к книжному шкафу и начал изучать заголовки. – Я не слышал ни о ком из них.

Алекс пропустил его замечание мимо ушей:

– Это была ваша идея – отправиться к звездам?

Гарри устало посмотрел на него:

– Сомневаюсь, что эту идею предложил кто-то один. – Казалось, он пытается что-то вспомнить. – Вероятно, совместно выдвинула группа людей. Не помню, чтобы она прозвучала в выступлении конкретного человека. О бегстве с Земли говорили многие. Сможем ли мы добыть корабль? Сумеем ли найти планету, которая может стать нашей? Сперва это были лишь разговоры. – Он с трудом сдерживал переполнявшие его чувства. – Планета, которая может стать нашей. Для нас эти слова сделались настоящей мантрой.

– Как вы нашли пять тысяч добровольцев?

– Если точнее, пять тысяч триста. Сперва их было восемьдесят. Но для размножения этого слишком мало, и мы посвятили в наши планы друзей. Единомышленников, тоже уставших от общества, в котором им довелось жить.

– И они присоединились к вам? – спросила я.

Он рассмеялся:

– Лишь немногие, даже из числа самых отважных, готовы навсегда покинуть родной дом. Но приток добровольцев был постоянным, пока нам наконец не пришлось его остановить.

– Были и другие попытки колонизации. Вы говорили об Утопии.

– Да. К тому времени как мы полностью подготовились, все уже знали, что у них ничего не вышло.

– Как реагировало правительство? Вам пытались помешать?

– Напротив, они были даже рады. Нас заклеймили как врагов родины, заставив общественность в это поверить. Но при этом нам оказывали всю необходимую помощь.

– Кто решал, на какой планете следует обосноваться?

– Никто. Мы послали несколько человек – ученых и других специалистов. Они нашли подходящую планету…

– И поклялись хранить ее существование в тайне.

– Да.

– Не думал, что такую тайну можно сохранить.

– Алекс, – сказал он, – каждый из нас понимал, что, если кто-то выдаст местонахождение колонии, все злодеяния и глупости, от которых мы пытались сбежать, никогда не оставят нас. Вам известно, где находится Марголия?

– Нет. И вы об этом знаете.

– Похоже, у нас все получилось.

– Что дальше?

– Не знаю, – сказал Алекс. – Есть идеи?

– Мы могли бы обшарить каждую систему, упомянутую в отчетах Уэскоттов. Но нет никакой гарантии, что «Искатель» не окажется где-нибудь еще.

– Чейз, ты говорила, что для каждой экспедиции им выделялась определенная область космоса. Насколько велики эти области?

– Очень велики.

– А если точнее?

– Там, куда летали Уэскотты, вероятно, есть около тридцати тысяч звезд класса G.

– Это хоть как-то ограничивает поиск. – Он взглянул на панель управления Джейкоба. – А что с искином?

– В смысле?

– Возможно, мы идем по неверному пути и надо искать не арендованный ими корабль, а корабль разведки, которым они пользовались.

– «Сокол»?

– Он так назывался?

– Да.

– И его искин должен был все записывать?

– Да, но Уэскотты могли стереть то, что хотели скрыть от других.

– Если бы это вскрылось, против них выдвинули бы серьезные обвинения?

– Да.

– Ты говорила, что искинов никто не проверяет. Зачем тогда что-то менять?

– Именно, – кивнула я. – Но не стоит радоваться: разведка обновляет оборудование каждые несколько лет. Они приходят, стирают все данные в системе, возможно, меняют ряд блоков, а потом заново устанавливают все программы.

– Каждые несколько лет?

– Да. Искина Уэскоттов наверняка стерли давным-давно.

Алекс немного помолчал, затем вдруг начал говорить о погоде, кладбище и делах. Мне уже казалось, что с прежней темой покончено, когда он вдруг заявил:

– И все же давай попытаемся.

– Попытаемся? Что ты имеешь в виду?

– Извлечь что-нибудь из искина. Может, нам повезет.

– Алекс, это бессмысленно.

– Нам нечего терять. Давай позвоним и спросим. Вдруг они сгружают все данные в архив?

Он отправился обедать с клиентом, а я позвонила в разведку. На этот раз мне ответил аватар в облике пожилого мужчины.

– Здравствуйте, леди, – сказал он. – Чем могу помочь?

Я объяснила ему, что ищу подробные сведения о полетах Уэскоттов в 1380-е и начале 1390-х годов. Не сохранились ли, случаем, данные из памяти искина «Сокола»?

– У нас есть официальная информация, – ответил он, как будто это решало все проблемы.

– Да, конечно. Но нам кажется, что где-то могла произойти ошибка. Мы хотели бы восстановить память искина, если это возможно.

– В самом деле?

– Да.

– Прошу немного подождать.

Он исчез. Разведка схожа с любой другой бюрократической структурой. Вас просят подождать и начинают показывать картинки – водопады, песчаные пляжи, горные вершины, и все это под приятную музыку. Так вы сидите целый час. Но на этот раз все оказалось по-другому. Водопад действительно появился, но минуту спустя связь снова заработала. Теперь со мной говорил не аватар, а человек.

– Здравствуйте, Чейз, – сказал он. – Я Аарон Уинслоу. Вы меня, наверное, не помните, но мы встречались с вами на приеме в честь годовщины «Поляриса», в прошлом году.

– Когда устроили теракт?

– Да. Ужасно. Но я рад был узнать, что пострадали лишь немногие из нас. Чем могу помочь?

– Аарон, я работаю в «Рэйнбоу».

– Знаю. Компания Александра Бенедикта.

– Совершенно верно. Я изучаю материалы, связанные со смертью Уэскоттов в девяносто восьмом. У меня была надежда на то, что сохранилась информация из памяти искина с их корабля – «Сокола».

– Тридцать лет спустя? Вряд ли, Чейз. Они с каким-то религиозным рвением перепрограммируют всех искинов после каждых шести экспедиций. – Он прикусил губу. – Говорите, они летали на «Соколе»?

– Да.

– Не припомню такого названия. – Он посмотрел в сторону: вероятно, на монитор. – Одну секунду.

– Хорошо.

– «Сокол» был еще до меня. Собственно, его продали после того, как Уэскотты летали на нем в последний раз.

– С ним были проблемы?

– Нет. Он прослужил сорок лет. Тогда это был предельный срок для судов разведки.

– А как сейчас держат?

– Пятьдесят пять лет. Теперь мы закупаем технику получше.

– Что происходит с кораблем, когда его время заканчивается?

– Если есть возможность, продаем. Если нет, отправляем в металлолом.

– А память искинов при этом стирают?

Он озадаченно посмотрел на меня:

– Понятия не имею. Никогда не думал этим интересоваться. – Он скорчил гримасу и постучал пальцами по плоской поверхности – видимо, по столу. – Одну секунду, Чейз.

Снова появились живописные изображения – на этот раз песчаные дюны – и музыка, призванная пробуждать чувство любви к разведке. Затем снова возник Уинслоу.

– Мне сказали, что сейчас стирают. Но неизвестно, волновало ли это кого-нибудь в конце прошлого века. Восемнадцать лет назад прошел один судебный процесс, после чего к этому стали относиться серьезно и начали стирать все данные.

– Не могли бы вы сказать, что произошло с «Соколом»?

– Проверю, – ответил он, – и перезвоню вам.

Как вы понимаете, я даже не надеялась, что из моих расспросов что-нибудь выйдет. Но Алекс требовал от меня доводить все до конца.

Когда Аарон перезвонил, перед Алексом лежал листок бумаги.

– Чейз, – сказал он, – его купил в девяносто втором году фонд Хеннесси.

– Хеннесси? – переспросила я.

– Они выступают за мир с «немыми».