Ускорение вдавило меня в переборку внутри шлюза. Пришлось ждать несколько минут, пока оно не прекратилось, после чего я смогла выбраться из шлюза и подняться в кокпит. Винди лежала мертвая среди спутанных ремней – замерзшая, задохнувшаяся, распухшая, совершенно непохожая на прежнюю Винди.

Я освободила ее от ремней, подняла и уложила на палубу. Искин не стал бы принимать команды от постороннего, так что я перешла на ручное управление и начала долгий разворот, который должен был привести меня назад к «Духу». Затем я сообщила по связи «Лотоса» на «Гонсалес», что нам требуется помощь – не срочная, поскольку все под контролем. Там пообещали вылететь через час. Я отнесла Винди в одну из кают и закрыла дверь.

Шара и Алекс, понятное дело, с облегчением вздохнули, когда я подошла вплотную к «Духу» и забрала их обоих. Мы закрыли внешний люк шлюза и восстановили давление. Выслушав мой рассказ, Алекс сделался очень заботливым. Все ли со мной в порядке? Да, я поступила правильно. Иного выбора не было.

Мы подумали, не вернуться ли на «Дух», чтобы забрать тело Чарли, но это показалось нам слишком рискованным: мы находились глубоко в гравитационном колодце карлика. Поэтому мы просто отчалили, и «Дух» продолжил свой долгий полет к ярко-красным облакам.

Алекс вышел на связь с Бранковым и сообщил, что мы слетали не напрасно. В подробности он вдаваться не стал, но Бранков легко мог догадаться, что мы нашли Бальфур.

Мы наложили заплату на прожженную мной переборку, приведя шлюз в рабочее состояние.

– Думаю, пришло время взглянуть на Бальфур, – сказал Алекс.

На борту «Лотоса» было лишь минимально необходимое оптическое оборудование – единственный телескоп, предназначавшийся только для навигации, с небольшим радиусом действия и без возможности тонкой настройки. Мы смогли составить представление об особенностях планеты, лишь оказавшись вблизи от нее. Атмосфера с просвечивающими облаками довольно сильно напоминала земную. Постепенно стали видны два острова-континента и огромный, покрывавший всю планету, океан, где бушевало несколько штормов. Появились полярные шапки, а за ними – горные цепи и реки.

– Думаю, они знали, что делали, – заметил Алекс.

– Все равно не понимаю, какая разница, – задумчиво проговорила Шара. – Они не пережили бы переходного периода. Но попытаться, наверное, стоило.

Алекс снова спросил Шару, что творилось на поверхности планеты, когда ее совлекло с орбиты.

– Крупные наземные животные, скорее всего, не выжили, – ответила та. – После первого сотрясения изменился период обращения и орбита стала синхронной. Это вызвало гигантские волны в океанах, сверхзвуковые ураганы, извержения вулканов и прочее.

– И это продолжалось…

– Сорок лет. Может, пятьдесят. Может, и больше. Я не специалист в подобных вопросах, но, полагаю, колония вряд ли смогла бы просуществовать в таких условиях.

– Сейчас она выглядит совершенно безмятежно, – сказала я.

Голубая вода, облака, долины рек. Даже джунгли казались гостеприимными.

– Расстояние до карлика подходящее, – сказала Шара.

– Для того чтобы на поверхности была приемлемая температура?

– Да. Естественно, на обращенной к карлику стороне. На обратной стороне царит холод.

– А океан на ней замерзает?

– Не знаю.

В атмосфере преобладали белые кучевые облака, но псевдосолнце подсвечивало их алым цветом. Штормы, которые мы видели в телескоп, перемещались по просторам океана. На вершинах гор лежал снег.

– Ты была права насчет джунглей, – сказал Алекс. Похоже, они занимали оба материка.

«Лотос» сжигал непомерное количество топлива. Алексу не терпелось добраться до Бальфура, и мы мчались с приличной скоростью.

– Я использую планету, чтобы замедлиться, – сказала я. – Мы обойдем ее кругом, примерно на три четверти орбиты, и будем лететь по большей части над холодной стороной. Прошу прощения, но иначе никак.

– Ладно, – кивнул Алекс. – А потом?

– Станем вращаться вокруг карлика. Когда сбросим скорость до нужного значения, вернемся обратно к планете. Меньше нагрузки на всех, и расход топлива намного ниже.

Алекс с тоской взглянул на диск планеты.

– Жаль, что у нас нет челнока, – сказал он.

– На «Гонсалесе» есть.

Шара рассмеялась:

– Уверена, Эмиль с радостью составит вам компанию.

Мы вращались вокруг карлика, когда с нами связался «Гонсалес» и сообщил, что находится в ближайших окрестностях.

– Что это? – спросил Бранков, имея в виду карлик. – Тот самый сюрприз, который вы нам обещали?

– Да, – ответил Алекс. – Он самый. Или, по крайней мере, его часть.

– А остальное?

– Не знаю в точности, где вы сейчас, Эмиль. Видите голубую планету на его орбите?

– Нет, – на ответ потребовалось больше минуты. Значит, «Гонсалес» пока еще отделяло от нас приличное расстояние. На Эмиле был жилет фирмы «Берон» с множеством карманов. – Есть тут где-нибудь голубая планета?

Я не поняла, к кому он обращается: к нам или к своему пилоту.

– На орбите вокруг карлика, – сказал Алекс. – Планета, пригодная для жизни.

– Вы серьезно?

– Абсолютно.

– Что ж, это интересно. И какое она имеет отношение к нам?

– Когда-то она входила в систему Тиникума.

Бранков широко улыбнулся, словно спрашивал: «Когда будем праздновать?»

Несколько часов спустя мы вышли на экваториальную орбиту Бальфура. В первые минуты мы находились над темной стороной и не видели внизу ничего, кроме суши и воды. Мы понаблюдали за восходом солнца, а затем пересекли линию терминатора и впервые смогли спокойно рассмотреть планету. Алекс прилип к иллюминатору, Шара смотрела на монитор. Оба среагировали одновременно – Алекс сжал кулак, а Шара взволнованно бросила мне: «Смотри!»

Я увидела внутреннюю часть одного из островов-континентов. А на ней…

Шара попыталась увеличить картинку. Алекс поманил меня к иллюминатору – мол, смотри, что есть внизу.

В джунглях, похоже, был расчищен участок, прилегающий к озеру. Он был пересечен множеством прямых линий.

– Город? – спросила я.

– И еще вон там, – сказал Алекс.

Новые линии, севернее: они шли вдоль реки.

Не могу точно сказать, что я увидела тогда в его взгляде. Обычно, когда мы совершаем новое открытие, Алекс принимает облик скромного гения. Иногда, если поиски были долгими, он не очень утруждает себя и просто радуется. Однако в этот раз я увидела на его лице кое-что другое: и радость, и грусть, и ожидание, и волнение – все вместе.

– И еще, – сказала Шара. Мы насчитали пять скоплений на южном побережье, также в зоне терминатора.

– На другом большом острове их нет, – заметил Алекс.

– Там много прямого солнечного света, – объяснила Шара. – Слишком жарко. Все, что мы видели, расположено в сумеречной зоне, где погодные условия наиболее благоприятны.

Мы пролетели над островами и потеряли их из виду. На «Лотосе» не было телескопа для наблюдения за объектами в направлении, обратном ходу корабля. Алекс широко улыбнулся Шаре:

– Вот тебе и приливные волны. И торнадо.

Шара нахмурилась:

– Но как они смогли?

– Очень просто. Переждали на орбите, в «Бремерхафене». Пока все не успокоилось.

– Сорок лет? – одновременно выпалили мы с Шарой. Никто не мог в это поверить.

– Да. Вот почему им требовались теплицы. Им нужно было как можно скорее отправить «Искатель», чтобы он добрался до Земли и доставил их просьбу о помощи. Они рассчитывали, что на Марголии останутся выжившие, но, вероятно, не полагались на «Искатель», хотя иного варианта у них не было. Они знали, что Бальфур рано или поздно станет обитаем, а условия на Марголии – невыносимыми. И поэтому, прежде чем снять запасные части с «Бремерхафена», они воспользовались им, чтобы доставить сколько-то народу к Бальфуру. Лишь потом они послали «Искатель». Те, кто прилетел сюда, оставались на орбите сорок или пятьдесят лет, пока условия на поверхности не нормализовались, а потом высадились на планете и обосновались там.

– Вот почему на «Бремерхафене» не было челнока, – догадалась я.

– Именно. Он где-то там, внизу.

– Сколько, по-твоему, их было? – спросила я.

– Не знаю. Вряд ли много – столько, сколько они могли взять на борт. Наверное, несколько сотен человек или даже меньше. Чем меньше людей прилетело бы, тем выше были бы их шансы. Какова минимальная численность человеческого сообщества, необходимая для безопасного воспроизводства?

Никто не знал. Шара смотрела на голубую планету.

– Жаль, – сказала она.

– Почему? Ты о чем? – спросила я.

– Кавалерия прибыла слишком поздно.

Внезапно перед нами снова возник океан. Позади нас солнце-карлик ушло за край планеты. Море было голубым, гладким и спокойным. Мы устремились в направлении мрака.

– Эта местность, – сказала Шара, – вероятно, единственная на планете, где температура приемлема. Я думаю вот что…

Мы так и не узнали, что думает Шара: она замолчала, вскрикнула и показала на экран. Что-то в океане.

– Можешь увеличить? – спросила она. – Похоже на…

На корабль.

Мы видели только след на воде – объект, оставлявший его, был слишком мал.

– Может, это просто крупная рыба, – сказал Алекс. Я попыталась увеличить картинку, но она стала слишком размытой. – Черт побери, – пробормотал он.

Подтверждение пришло с «Гонсалеса»: приближаясь к планете, он смог воспользоваться своими телескопами. Никогда не забуду первых слов Бранкова:

– Господи, Алекс, они живы!