Килгор оказался прав. Информация начала просачиваться еще ночью, а к утру новость разошлась по всей планете. К моменту объявления о грядущем обращении администратора к народу речь шла уже о том, как сдержать растущую панику. Еще до начала выступления Килгора было объявлено, что все места на все рейсы до Окраины и Токсикона распроданы на год вперед, – максимальный срок резервирования. Цены на билеты выросли – якобы потому, что никто не собирался лететь на Салуд Дальний и перевозчикам нужно было покрыть расходы. Вдобавок ко всему, сообщалось о создании новой межзвездной транспортной компании. Она еще не получила названия, но, как утверждали специалисты, в ближайшие месяцы должна была начать вывоз людей с планеты. Четырех производителей межзвездных кораблей уже завалили заказами. Покупатели сообщали о взлете цен. Рынок недвижимости тем временем обрушился.

В онлайн-сетях царил ужас. «Неужели планета действительно погибнет? Почему мы ничего не знали об опасности?» Ходили слухи, что Кливам еще столетия назад было известно о превращении Каллистры в новую звезду. Истинно верующие объявляли о близком конце света. Мы слышали истории о том, что звезды взорвались и в Конфедерации, что планетам «немых», населенным неверными, тоже предстоит гибель.

Повсюду специалисты иллюстрировали жуткие последствия вспышки гамма-излучения с помощью голограмм: демонстрировалось, как вспышка настигает Салуд Дальний, как излучение окутывает его, заливает, словно волна, пропитывает насквозь. Показывали людей, пытавшихся найти убежище в пещерах и подвалах часто лишь затем, чтобы, избежав излучения, умереть от голода или замерзнуть насмерть из-за нарушения погодного цикла.

У Айвена взяли интервью, и он употребил термин «удар молнии», мгновенно ставший официальным.

Некоторые специалисты, похоже, и впрямь получали удовольствие от происходящего. Если еще и оставались скептики, их сомнения развеялись, когда с Парковой, 17, объявили об утреннем обращении администратора. Жители других временны́х зон, просыпаясь, постепенно узнавали обо всем.

Алоис Йохансен, ведущий шоу «Имка с Йохансеном», уже призывал выразить недоверие администратору. Законодательная власть должна была высказаться насчет референдума. Если бы он был назначен, слово оставалось бы за избирателями.

Появился Килгор. От спокойствия и расслабленности, которые он всегда проявлял во время своих выступлений, не осталось и следа. Килгор сидел в своем кабинете, облаченный в парадную мантию.

– Друзья со всей планеты! – начал он, поднимая взгляд от блокнота. – Последние двенадцать часов я провел, обсуждая ситуацию с главами правительств каждого из государств Коалиции и другими руководителями. Вероятно, вы уже слышали новости. Позвольте сообщить о том, что нам известно и какие действия мы намерены предпринять.

Сегодня мы стоим перед лицом мрачной реальности. Начну с опровержения слухов о неминуемой войне с ашиурами, ходивших в последние недели. Мы не желаем ее, и у нас нет оснований полагать, что она начнется.

Но нам действительно грозит страшная опасность. Вчера я узнал, что Каллистра, одинокая звезда, которая веками ярко освещала наши небеса и все так же будет видна сегодня ночью, взорвалась, превратившись в гиперновую, как выражаются ученые.

Он встал и подошел ближе к камере, пытаясь выглядеть человеком, знающим ответы на все вопросы.

– Каллистра находится на огромном расстоянии от Салуда Дальнего, но взрыв случился во времена Третьего союза. Звезды, которую мы каждую ночь видим в небе, не существует уже двенадцать столетий.

Взрыв вызвал множество вспышек гамма-лучей, которые разлетелись во все стороны. К несчастью, теперь мы знаем, что одна из них движется к нам.

Что это означает для Салуда Дальнего? Ситуация угрожающая, но мы можем принять защитные меры. Во-первых, вспышка дойдет до нас только через три года. Во-вторых, наша атмосфера послужит экраном, который предохранит от самых тяжелых последствий излучения. Но какая-то его часть все же проникнет сквозь нее.

Мы занимаемся вопросом получения помощи от Конфедерации. Уже началось строительство убежищ на случай войны с ашиурами. Эти убежища смогут защитить от гамма-лучей, но на самом деле хватит и обычного подвала. Прохождение вспышки займет чуть больше трех суток. Мы уже начали запасать продовольствие на это время.

Помимо этого, мы эвакуируем многих наших граждан и ищем другие решения.

Буду с вами честен: когда вспышка пройдет, мы не сможем просто взять и вернуться на землю. Вероятно, в течение многих лет нельзя будет заниматься сельским хозяйством. Чтобы компенсировать потери, мы станем расширять производство синтетической пищи. Мы предпринимаем и другие шаги, чтобы защитить себя. Но главное, что сейчас требуется от каждого – сохранять спокойствие. Если мы сумеем пережить все это, если мы объединимся перед лицом общей опасности, нам нечего бояться.

Килгор продолжал в том же духе еще три-четыре минуты. Он объявил о создании всепланетного исполнительного комитета для выполнения того, что он назвал стратегией глобальной безопасности, – будто «удар молнии» можно было легко перенести, как сильную бурю или заброс иностранных шпионов. Килгор пообещал регулярно докладывать о действиях комитета и сказал, что, хотя всех ждут тяжелые времена, на борьбу с опасностью, несомненно, поднимутся все жители планеты.

– Будем же вместе двигаться вперед. Пусть наше поведение в дни предстоящих испытаний станет достойным примером для наших сыновей и дочерей. И если Салуд Дальний просуществует миллион лет, наше время будут вспоминать как самое лучшее.

С этими словами он исчез.

– Знаешь, – сказал Алекс, – он все-таки прочитал ту книгу.

– Какую книгу?

Он посмотрел на меня и покачал головой:

– Ты что, не поняла, Чейз?

Пора было отправляться в «Глобал» на интервью с Пейфером. Когда я поднялась на крышу, чтобы взять такси, там собралась небольшая толпа. Слышались приглушенные голоса, говорившие о приближающемся конце света.

– Администратор сказал…

– Не верил до последнего…

– Мы все умрем…

– Безумие…

– Улетаем к моему двоюродному брату Воке, подальше отсюда…

Снизу доносились громкие крики.

Двадцать минут спустя я прибыла в «Глобал». Посадочная площадка находилась на уровне улицы. Там творилось то же самое: все были напуганы и говорили только об одном.

Пейфер уже ждал меня. Вокруг носились сотрудники. Один из них уставился в дисплей. Другие разговаривали по коммуникаторам.

– Да, у вас жизнь кипит, – заметила я.

– Шутите? Величайшая сенсация всех времен. Почему, черт побери, вы с Алексом не рассказали мне о вашем открытии?

– Мы не знали. Я не знала в точности, пока не подняла голову и не увидела пустое небо.

– Пустое небо? Какое пустое небо?

– На астероиде.

Он проводил меня в свой офис. Вошел какой-то человек и начал делать снимки – множество снимков. На большинстве из них я стояла, разглядывая монумент и небо над ним.

– Знаете, – сказал Пейфер, – трудно сделать хорошие фото, когда важнейшая информация, по сути, берется из пустоты. Смотришь на небо – и ничего не видишь.

– В следующий раз постараюсь оправдать ваши ожидания, Роб.

– Вам следовало взять с собой Алекса.

– Вы не просили.

– Я не знал, с чем нам придется столкнуться. Я думал, все дело в коррупции. Я считал, что эти подонки знали о приближении серьезного экономического спада и сговорились насчет… – Он замолчал и посмотрел на меня. – Не важно. У меня к вам есть несколько вопросов.

– Как народ реагирует на обращение администратора?

– Сейчас всем хочется его повесить, – ответил Пейфер.

– Неприятно это слышать.

– Он заслужил. Стоял в стороне, позволив своим друзьям проворачивать разные делишки. Пока ты не идешь наперекор ему, ты во всем прав. Собственно, не удивлюсь, если он знал обо всем с самого начала.

В дверь постучали.

– Войдите, – сказал Пейфер.

Появилась женщина средних лет с усталым лицом.

– Роб, – сказала она, – посмотри эфир.

Пейфер включил головизор, настроенный на канал «Глобала». Мы увидели народные волнения в другой временно́й зоне, на противоположной стороне планеты.

– …Несколько сотен человек арестованы, – слышался баритон корреспондента. – Все началось во второй половине дня, за час с лишним до обращения администратора. Пока что известно о семнадцати погибших и сорока или пятидесяти раненых, Джон.

Пейфер вывел на экран название местности – Баранда. Я не слышала о ней раньше.

– Ничего особенного, – заметил он. – Там народ всегда из-за чего-нибудь бунтует.

Нам показали видео: мужчина сбрасывает ребенка с десятого или одиннадцатого этажа и спрыгивает сам. Сообщалось, что Агентство сбора данных Коалиции завалено протестами.

По всей планете уже создавались комитеты активистов и назначались молитвенные собрания. Политики из партии, оппозиционной администратору, спорили о том, что случилось: то ли Килгор проявил халатность, то ли народ отреагировал чересчур остро.

– Что ж, – сказал Пейфер, – похоже, вы с вашим напарником основательно всех встряхнули.

Когда все закончилось, я отправилась в космопорт, где мы с Алексом назначили встречу. Я ожидала увидеть разъяренную толпу, но здание, напротив, оказалось почти пустым. Алекс ждал в зоне отправления.

Челнок, однако, был забит до отказа. Какая-то женщина сказала мне, что на следующий день улетает с семьей на Токсикон.

– Мы взяли билеты еще несколько недель назад, собирались в отпуск. Похоже, нам повезло.

Две семьи улетали на Окраину на туристическом корабле.

– Слава богу, что у нас есть «Белль», – сказала я Алексу. – На общественном транспорте сейчас вряд ли улетишь куда-нибудь.

Мы проходили сквозь слой облаков. Алекс смотрел в иллюминатор.

– Дурные известия всегда кому-то идут на пользу. Твой приятель Айвен наверняка сделает на них целое состояние.

– Не он, а «Старлайт турс».

Во время полета мы смотрели новости. Люди говорили, что собираются покинуть Салуд Дальний, ученые обсуждали заявления правительства, а политические комментаторы требовали отстранения Килгора. Некоторые полагали, что все это – заговор с целью обрушить цены и позволить нескольким богачам округлить свое состояние или дать Килгору возможность установить диктатуру. Другие заявляли, что им плевать на происходящее и никто не выгонит их из собственных домов.

Появлялись рассерженные заголовки:

«Взрыв случился 1200 лет назад, а мы только сейчас о нем узнали?»

«Килгор наверняка все знал».

«Пора строить космические ковчеги».

«Единственная звезда в небе – и никто ничего не заметил».

«Настало время для прихода нового лидера».

Знаменитости и политики призывали к объединению. Пришла пора забыть о разногласиях и вместе добиваться результата, каким бы он ни был. Раздавались призывы к всепланетной молитве. Адепты различных религий, которые, по словам Пейфера, постоянно были готовы вцепиться друг другу в глотку, внезапно обнаружили, что у них есть общая цель.

Кто-то начал кампанию по вывозу с планеты детей, утверждая, что им следует предоставить все доступные места на вылетающих кораблях. «Они – наше будущее». Всем, кто имел возможность самостоятельно покинуть Салуд Дальний, предлагалось добровольно оказать помощь. «Возьмите с собой нескольких детей. Спасите их».

На Парковой, 17, объявили, что администратор еще раз выступит сегодня вечером и обрисует план действий.

Несмотря на лихорадочную деятельность, я сомневалась, что люди до конца отдают себе отчет в реальности происходящего. Они вели себя так, словно приближалась сильная буря и вопрос заключался в том, как лучше ее пережить. Мы пока еще не оказались на борту «Коринбладта», поврежденного лайнера, который всего год назад увлекло в адский огонь звезды. С ним сгорели более семисот состоятельных пассажиров.

Я смотрела сквозь плывущие белые облака на яркую зелень внизу, на деревья, кусты и холмы, и не могла поверить, что через три года вся планета подвергнется смертоносному облучению, став непригодной для жизни на многие десятилетия.

Я не могла не сочувствовать Килгору: ему пришлось понять, что недостаток интереса к происходящему может стоить сотен миллионов жизней. Как он мог оказаться таким невнимательным? По крайней мере сейчас он, похоже, взялся за дело и вечером собирался рассказать о выбранной им стратегии.

– Удачи ему, – сказал Алекс.

В новостях показывали интервью с физиками. Эван Карбаччи, из Института Накамуры, отмечал, что о нестабильности Каллистры они знали всегда и в прошлом месяце решили отправить экспедицию, чтобы обследовать ее состояние.

– Если вам кажется, что мы слегка опоздали, – говорил он, – не забывайте, что эти события измеряются миллионами лет. Вряд ли кому-нибудь из нас могло прийти в голову, что взрыв неотвратим в человеческом понимании этого слова и, тем более, что он уже произошел.

Под напором вопросов он не на шутку разозлился:

– Слушайте, давайте говорить честно. Правда такова, что нам страшно не повезло, вот и все. Мы знали, что даже если эта чертова штука взорвется, наши шансы попасть под излучение минимальны. Кто бы мог подумать?..

Семейные люди призывали всех, кто покидал Салуд Дальний, взять с собой их детей. Некоторые организации требовали расследования и поиска виновных. Все больше становилось сторонников теории заговора. Они утверждали, что Клив и Килгор знали обо всем, что есть даже тайное общество, хранившее тайну по религиозным соображениям, – каким именно, никто объяснить не мог. Другие возражали, что Каллистра безобидна, что это лишь маскировка: настоящую угрозу представляет пространственно-временной разлом, который вот-вот опустится на планету и поглотит ее целиком.

Несмотря ни на что, публика неистовствовала не так сильно, как ожидал Векслер или Килгор. Все-таки оставалось еще три года: как обычно говорят политики, за три года может произойти многое.

Тем временем поступали новые сообщения о растущей напряженности в отношениях между Конфедерацией и «немыми»: было как минимум два случая, когда военные корабли обстреляли друг друга. Кто-то забыл отключить машину фальсификаций.

Я начала ощущать себя виноватой.

– Почему, Чейз?

– Надо было позвонить в ту службу и взять с собой нескольких детей, – сказала я.

Алекс вздохнул:

– Перспектива провести ближайшие четыре недели в обществе детишек меня не слишком радует, но ты права. Когда прилетим на станцию, свяжемся с ними. Постарайся, чтобы с нами полетела и парочка мамаш, ладно? – Он закусил губу. – Жаль, что у нас так мало места.

На космической станции мы зашли в «Сэндстоун» съесть по сэндвичу. Алекс уставился в свою чашку с кофе, а я связалась с диспетчерской.

– Ваш корабль готов к вылету, – сказал дежурный, и в голосе его прозвучала легкая усмешка. – Сегодня улетает много народу. Когда хотите стартовать?

– Мы решили взять с собой несколько детей, – сказала я. – Из тех, что пытаются эвакуироваться.

– Угу. Только тут их пока нет.

– Когда стоит их ждать?

– Не знаю. Но вы можете стартовать через полтора часа, если хотите.

– Вообще не имеете никакого понятия?

– Никакого. Хотите немного поболтаться на станции – дело ваше. Может, появятся завтра. Вам следовало бы договориться заранее.

– Ладно. Мы с вами свяжемся.

– Позвони им, – сказал Алекс.

Я попыталась позвонить. Искины были перегружены, а когда нам наконец удалось пробиться, это мало чем помогло. Никто ничего не знал, и каждый отсылал нас к кому-нибудь другому. Нет, они еще не готовы. Решаются организационные вопросы. Оставьте свой код, и мы вам перезвоним.

– Похоже, – заметил Алекс, – им не пришло в голову выделить отдельный код для тех, кто предлагает свой транспорт.

Мы оставили свой код и стали ждать. Через два часа мы позвонили еще раз, но ситуация нисколько не изменилась. Мы сняли номер в отеле.

– Так может продолжаться бесконечно, – сказал Алекс.

В конце концов мы оказались в вестибюле отеля, ожидая выступления Килгора.

– Так и будем тут болтаться, пока бюрократы не разберутся? – спросил Алекс.

Мне этого совершенно не хотелось.

– Давай сделаем так, – предложил Алекс. – Полетим домой, а потом «Белль» в твоем полном распоряжении. Хочешь вернуться и заниматься спасением детей – пожалуйста.

Черт побери.

– Ладно, – ответила я. – Полетели.

Я снова позвонила в диспетчерскую. Мне ответил тот же дежурный, выглядевший крайне усталым.

– Видимо, вы еще не слышали, – сказал он. – «Белль-Мари» реквизирована. Как и все корабли.

– Все корабли?

– Да.

– Кем?

– Правительством.

– Надолго?

– На неопределенное время. Подробностей нам не сообщили. Полагаю, их собираются использовать для вывоза людей.

– Спасибо, – сказала я.

– Увы, ничем не могу помочь.

Алекс устало усмехнулся.

– Этого следовало ожидать. – Он заговорил в коммуникатор: – Соедини меня с Парковой, семнадцать, пожалуйста.

Он назвал код, который дал нам секретарь.

– Они не могли просто так взять и забрать «Белль», – сказала я.

Алексу ответил глубокий бас:

– Резиденция правительства слушает.

Некоторые из сидевших рядом с нами повернулись и удивленно уставились на нас. Алекс убавил звук.

– Это Алекс Бенедикт, – тихо сказал он. – Я был у вас на днях и говорил с администратором. – (Окружающие начали переглядываться, насмешливо кивая и закатывая глаза.) – Я говорю со станции Сэмюелс. Мы пытаемся добраться домой.

– Понятно. Какие-то проблемы?

– Наш корабль реквизировали ваши люди.

– Ах вот как. – Собеседник Алекса вздохнул. – Одну минуту, пожалуйста.

Алекс посмотрел на меня, покачал головой и закрыл глаза.

Послышался все тот же бас:

– Да, сэр. Директива поступила с самого верха, но вам будет выплачена компенсация. Сведения о том, как обращаться за ней, можно найти на…

– Мне не нужна компенсация. Мне нужен мой корабль.

– Прошу прощения, господин… как вас зовут?

– Алекс Бенедикт.

– Прошу прощения, господин Бенедикт, но в директиве ясно говорится: «никаких исключений».

– Могу я поговорить с вашим начальством?

– Прошу прощения, сэр, но сейчас оно недоступно.

– Могу я поговорить с доктором Белхауэр?

– С кем?

– С доктором Цирцеей Белхауэр.

Снова последовала пауза.

– Прошу прощения, сэр, но такого сотрудника у нас нет.

Я напомнила Алексу, что доктор Белхауэр работает консультантом.

– Надо полагать, – спросил Алекс, – администратор тоже недоступен?

– Могу поставить вас в лист ожидания. – Ответ прозвучал так, будто говорящий всю жизнь только этим и занимался.

– Можете передать ему сообщение?

– Конечно.

– Мне нужен назад мой корабль «Белль-Мари». Я пытаюсь вернуться домой.

– Я прослежу за тем, чтобы ваше сообщение попало в его почтовый ящик.