Магазинчик на острове Инишмаан, примерно 1934 год. Справа — дверь. В глубине сцены — прилавок, за ним — полки, заставленные консервными банками, в основном с горошком. Справа от полок висит старый пыльный мешок. Дверь слева ведет в скрытую от зрителя заднюю комнату. На стене слева — зеркало, рядом стол и стул. ЭЙЛИН ОСБОРН расставляет консервы по полкам. Ее сестра КЕЙТ выходит из задней комнаты.
Кейт: Билли еще не пришел?
Эйлин: Не пришел еще Билли.
Кейт: Я ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.
Эйлин: Я ушибла руку о банку с горошком, так волновалась за Калеку Билли.
Кейт: Больную руку?
Эйлин: Нет, другую.
Кейт: Было б хуже, если б ты ушибла больную руку.
Эйлин: Было б хуже, да так тоже больно.
Кейт: Теперь у тебя обе руки больные.
Эйлин: Ну как сказать, одна рука больная, а одна ушибленная.
Кейт: Ушиб пройдет.
Эйлин: Ушиб пройдет.
Кейт: А больная рука останется.
Эйлин: Больная рука никуда не денется.
Кейт: До самой твоей смерти.
Эйлин: Вот я и думаю о бедном Билли, у него не только руки, но и ноги больные.
Кейт: У Билли тридцать три несчастья.
Эйлин: Сто тридцать три несчастья у Билли.
Кейт: Во сколько это у него этот прием у МакШерри с его грудью?
Эйлин: Не знаю, во сколько.
Кейт: Я, знаешь, ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.
Эйлин: Однажды это ты уже сказала.
Кейт: Что, мне уже и повторить нельзя, когда волнуюсь?
Эйлин: Да можно, можно.
Кейт: (пауза) Со своими ногами Билли мог в яму провалиться.
Эйлин: У Билли точно ума хватит в ямы не проваливаться. В яму скорее уж Бартли МакКормик провалится.
Кейт: Помнишь, как Бартли МакКормик в яму провалился?
Эйлин: Бартли МакКормик — тупой как пробка.
Кейт: Либо тупой, либо под ноги не смотрит. (Пауза.) Этот с яйцами был?
Эйлин: Был, но без яиц.
Кейт: Чего тогда приходил?
Эйлин: Нет, хорошо, что зашел, а то бы мы ждали яиц, и не дождались.
Кейт: Билли тоже мог бы о нас подумать. Не в смысле яиц, а мог бы вернуться побыстрее, мы же волнуемся.
Эйлин: Может, Билли остановился на корову посмотреть, как в тот раз.
Кейт: Пустая трата времени — на коров смотреть.
Эйлин: Если ему нравится, что тут такого? Есть занятия похуже, чем на коров смотреть. Такие занятия прямиком в ад ведут. А так он просто к чаю опоздает.
Кейт: Девушек целовать.
Эйлин: Девушек целовать.
Кейт: (Пауза.) Это бедному Билли не светит.
Эйлин: Кто ж поцелует бедного Билли? Разве что слепая.
Кейт: Слепая или чокнутая.
Эйлин: Или дочка Джима Финнегана.
Кейт: Она хоть чего поцелует.
Эйлин: Хоть осла плешивого.
Кейт: Хоть осла плешивого. А бедного Билли, наверное, и она бы отшила. Бедный Билли.
Эйлин: Жалко.
Кейт: Жалко, ведь лицо у Билли симпатичное, если не только не глядеть на всё остальное.
Эйлин: Я бы не сказала.
Кейт: Чуть-чуть симпатичное.
Эйлин: Я бы не сказала, Кейт.
Кейт: А вот глаза, например. Глаза-то у него хорошие.
Эйлин: Не хочу обидеть Билли, но у козла глаза и то лучше. Был бы он человек хороший, тогда другое дело, а то он только и умеет, что на коров таращиться.
Кейт: Хотела бы я его как-нибудь спросить, зачем ему это — на коров таращиться.
Эйлин: На коров таращиться да книжки читать.
Кейт: Никто никогда замуж за него не пойдёт. До самой смерти нам с ним мыкаться.
Эйлин: Это точно. (Пауза.) Я не против с ним мыкаться.
Кейт: И я не против с ним мыкаться. Билли славный парень, несмотря на коров.
Эйлин: Надеюсь, МакШерри ничего страшного у Билли не нашёл.
Кейт: Надеюсь, он скоро вернётся, а то мы волнуемся. Я ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.
Дверь магазинчика открывается, и входит ДЖОННИПАТИНМАЙК, примерно их ровесник.
Эйлин: ДЖОННИПАТИНМАЙК.
Кейт: Пустозвон.
Джонни: Как дела? У ДЖОННИПАТИНМАЙКа есть для вас три новости…
Кейт: Пустозвон, ты не видел по пути Калеку Билли?
Джонни: (пауза. Обиженно.) Вы меня перебили, миссис Осборн, а третья новость — новость что надо, но раз уж вы перебиваете меня дурацкими вопросами — пусть. Да, я видел Калеку Билли по пути. Он сидит у дороги, где поля Дарси.
Кейт: А чего он сидит там, у дороги?
Джонни: Чего сидит? Да как обычно, смотрит на корову. Ещё перебивать будете?
Кейт: (печально)Нет.
Джонни: Тогда я продолжаю рассказывать свои три новости. Самую лучшую новость я оставлю на закуску, чтобы вы помучились как следует. Первая новость такая: один парень из Леттермора выкрал книгу у другого парня и выбросил ее в море.
Эйлин: Тоже мне новость.
Джонни: Согласен, новость так себе, только вот оба этих парня — братья, а книга — Священное Писание. Каково, а?
Кейт: Господи, помилуй!
Джонни: Что ж, по-вашему, это не новость?!
Эйлин: Новость, Пустозвон, новость, и ещё какая.
Джонни: Сам знаю, что новость важная, а если кто-то все еще сомневается в том, что у меня важные новости, я пойду в другое место, где мои новости оценят.
Эйлин: Мы твои новости ценим, ДЖОННИПАТИНМАЙК..
Кейт: В жизни не сомневались, что твои новости важные, ДЖОННИПАТИНМАЙК.
Джонни: Вторая новость такая: гусь Джека Эллери ущипнул кошку Пэта Бреннана за хвост, и кошке было больно, а Джек Эллери даже не извинился за своего гуся, и теперь Пэтти Бреннан терпеть не может Джека Эллери, а ведь Пэтти с Джеком так дружили. Каково?
Эйлин: (пауза)Это вся новость?
Джонни: Да, это вся новость.
Эйлин: Да уж, новость так новость.
ЭЙЛИН закатывает глаза к потолку.
Джонни: Новость так новость. Этот гусь может положить начало кровной вражде. Более того, я надеюсь, что так и будет. Вражда — это хорошо.
Кейт: Надеюсь, Пэтти и Джек все забудут и помирятся. Они ведь в школе были не разлей вода.
Джонни: Сразу видно, женщина говорит. Забудут, помирятся — какие тогда новости? Никаких. Тут нужна хорошая вражда или, на худой конец, когда Библию в море швыряют, или что-то вроде моей третьей новости, а такой важной новости ДЖОННИПАТИНМАЙК за всю свою жизнь не слыхал…
Входит, хромая, БИЛЛИ, семнадцати лет, рука и нога изувечены.
Билли: Тётя Кейт, тётя Эйлин, простите, что так поздно.
Джонни: Калека Билли, ты помешал мне рассказывать новости.
Кейт: Что сказал доктор, Билли?
Билли: Сказал, в груди у меня ничего нет, только лёгкий хрип, ничего больше нет, только лёгкий хрип.
Джонни: Я и не знал, что у парня хрип. Почему Пустозвону не сообщили?
Кейт: Почему ты так поздно, Билли? Мы уж так волновались.
Билли: Я просто сидел себе на солнышке, там, где поля Дарси.
Кейт: Сидел и что?
Билли: Сидел и всё.
Кейт: И ничего не делал?
Билли: И ничего не делал.
Кейт: (обращаясь к ДЖОННИ) Вот!
Билли: Ничего, просто смотрел на двух коров, они прямо ко мне подошли.
КЕЙТ отворачивается от него.
Джонни: (обращаясь к КЕЙТ) Вот тебе и вот! А?
Эйлин: Билли, что ж ты коров никак в покое не оставишь?
Билли: Да я на них просто смотрел.
Джонни: Прошу прощения, я, кажется, что-то рассказывал…
Кейт: Что ты в них нашел? Ты же взрослый мужчина!
Билли: Ну нравится мне на хорошую корову посмотреть, и никто мне не указ.
Джонни: (вопит)Не хотите слушать мои новости, я их забираю и ухожу! Болтают тут о коровах с придурком этим!
Билли: С придурком, значит?
Эйлин: Ну, рассказывай скорее свои новости, ДЖОННИПАТИНМАЙК.
Джонни: Если вы закончили с коровами, то я расскажу, хотя уверен, что жареные креветки и те слушают внимательней.
Кейт: Мы слушаем внимательно.
Эйлин: Мы слушаем внимательно.
Билли: Нечего ему поддакивать.
Джонни: Поддакивать, значит, Калека Билли?
Билли: Ты, не называй меня Калекой.
Джонни: Это почему? Разве тебя зовут не Билли и разве ты не калека?
Билли: Разве я называю тебя «ДЖОННИПАТИНМАЙК, у которого такие новости, что даже дохлая пчела сдохла бы со скуки»?
Джонни: Со скуки, значит? А как тебе такая скучная новость…
Билли: По крайней мере ты согласен, что она скучная. Уже кое-что.
Джонни: (пауза)Из Голливуда, штат Калифорния, что в Америке, пришли они, и вёл их янки по имени Роберт Флаэрти, один из самых знаменитых и богатых янки на свете. И пришли они на остров Инишмор, и зачем же они пришли? Я поведаю вам, зачем пришли они. Пришли, чтобы снять кино, кинофильм на миллион долларов, и покажут его во всём мире, и покажут, как живут на островах, и сделают кинозвёздами всех, кого возьмут сниматься, и заберут их с собой в Голливуд, и устроят им беззаботную жизнь — никакой работы, только актёром быть, а это и работой назвать нельзя, так, одна болтовня. Я знаю, что уже взяли Колмана Кинга и платят ему сотню долларов в неделю, а уж если Колман Кинг может сниматься в кино, то и любой может, ведь Колман Кинг страшен, как кирпич дерьма печеного, это всякий скажет, вы уж меня извините за грубость, я просто образно выразился. Небольшой исход из этих краев на большой остров предрекает ДЖОННИПАТИНМАЙК. Исход девушек и юношей, которые похожи на кинозвезд и хотят попытать счастья в Америке. Что, само собой, оставляет вас всех не у дел, если, конечно, им там не нужны калеки и неблагодарные. Я-то в молодости, меня бы точно взяли, с моими-то голубыми глазами, с моей-то шевелюрой, да может, и сейчас возьмут, с моими-то ораторскими способностями я любого бездельника на дублинской сцене обставлю, только, как вам известно, надо за мамашей-пьяницей присматривать. И назовут этот фильм «Человек из Арана», и верно, Ирландия не такая уж дыра, раз янки приезжают сюда кино снимать.
БИЛЛИ сидит сбоку за столом в глубокой задумчивости.
Джонни: Это и была третья новость Джоннипатина, а теперь скажи мне, хромоногий, скучная это новость?
Билли: Эта новость совсем не скучная. В жизни своей я такой важной новости не слышал.
Джонни: Ну раз уж мы сошлись во мнениях о важноте моей новости… «Важнота», конечно, не совсем подходящее слово, сам знаю, да не стану я ради такого, как ты, другое выдумывать… За такую новость возьму-ка я плату натурой, а плата сегодня — пяток яиц, так хочется омлета, да.
Эйлин: Ой.
Билли: Что «ой»?
Эйлин: Этот с яйцами приходил, но без яиц.
Джонни: Без яиц?! Я им такую важную новость рассказываю в довесок к двум первым, которые хоть и поменьше, но тоже не хуже, а у них яиц нет?!
Эйлин: Он сказал, куры не несутся, а Чума-Хелен разбила те, что еще оставались.
Джонни: Так что у вас найдется мне на ужин?
Эйлин: Есть горошек.
Джонни: Горошек! Разве горошек годится мужчине к ужину? Дай-ка мне сюда кусок грудинки. Во-он тот.
Эйлин: Какой тебе? Тот, постный?
Джонни: Да-да, постный.
Эйлин: Ну знаешь, такой грудинки твои новости не стоят, ДЖОННИПАТИНМАЙК.
ДЖОННИ с ненавистью смотрит на них, затем в раздражении уходит.
Эйлин: Ну, хорош….
Кейт: Не стоит нам с ним ссориться, Эйлин. Как мы еще узнаем, что в мире творится, если не от Джонни?
Эйлин: Да ведь это первая приличная новость за двадцать лет.
Кейт: Да, а следующей мы теперь можем и не услышать.
Эйлин: Приходит сюда каждую неделю яйца вымогать.
Билли: А новость-то интересная.
Кейт: (подходит к нему) Тебе обычно дела нет до новостей Джоннипатинмайка, Билли.
Билли: Когда новости про то, что жаба споткнулась, дела нет. А когда про съемки, про то, как можно уехать с Инишмаана, очень даже есть.
Кейт: Ты что, снова думаешь о своих бедных родителях?
Билли: Да нет. Я так, вообще о своем.
Эйлин: Он опять за старое?
Кейт: (вздыхает) За старое.
Эйлин: Опять думает?
Кейт: Кто его знает.
Эйлин: Когда доктор твою грудь осматривал, он голову тебе не проверил, а, Билли?
Билли: (безучастно) Нет.
Эйлин: Думаю, тебе в следующий раз стоит проверить голову.
Кейт: Точно, это дальше по списку.
Дверь магазинчика с грохотом распахивается. ДЖОННИ заглядывает внутрь.
Джонни: (зло) Раз уж вам на меня наплевать, давайте сюда свой дерьмовый горошек!
ЭЙЛИН дает ДЖОННИ банку горошка. ДЖОННИ уходит, громко хлопнув дверью. БИЛЛИ не обращает на него внимания, женщины в смущении. Затемнение.