Судья Дора Карлсон покачала головой, слушая продолжавшийся спор.

Она бы предпочла рассматривать дела о старых добрых преступлениях, чем связываться с семейным правом, ограничивающим свободу действий системы. Потому, что в мире было так мало любви и понимания. Из-за такого типа дел ее волосы преждевременно стали совершенно седыми. И худшими всегда были дела о попечительстве, потому что спорили из-за денег, решила она. На самом деле люди забывали о детях, если кто-то вроде нее не напоминал им о них.

Крошечная женщина с большим сердцем была единственной в этом деле, кто ясно понимал, что она пыталась сделать. В своих усилиях она была так одинока, что Доре пришлось ожесточить свое сердце, чтобы выполнить свою проклятую работу. Что почти никогда не случалось в ее собственном зале судебных заседаний.

— Адвокат, пусть ваш клиент подойдет к скамье. Я бы хотела поговорить с ней напрямую, — сказала судья Карлсон адвокату Терезы Каллахан.

Взгляд судьи Карлсон переместился на адвоката другой стороны, клиенты которого предпочли не присутствовать на утреннем заседании. — Отсутствие ваших клиентов заставляет меня заподозрить, что они не так серьезно относятся к делу, как мисс Каллахан.

— Ваша честь, они не в городе, — нахмурившись, сказал мужчина, потому что теоретически согласился с судьей.

— И прежде чем мы перейдем к текущему делу, я хочу, чтобы вы сказали своим клиентам, что этот суд категорически признает мисс Каллахан законной сестрой умершей независимо от того, что она была удочерена семьей Каллахан. Это соответствует законам штата, и я не хочу, чтобы вопрос о ее удочерении снова поднимался в моем зале заседаний по этому делу или слушаний по опеке. Я понятно объяснила?

— Да, судья Карлсон, — кивнув, сказал он. — Мои клиенты не хотели проявить неуважение к мисс Каллахан или ее семье. Они просто хотели узнать позицию суда по этому вопросу.

Судья Карлсон фыркнула. — Тогда считайте, что ваши клиенты проинформированы. А теперь, как я уже говорила, я по-прежнему скептически отношусь к намерениям Лансингов, поскольку они не удосужились показаться здесь сегодня утром. Тем не менее, из-за заявлений, которые были поданы, я допущу обсуждение вопроса об адекватной финансовой поддержке. И это единственный вопрос, который остается открытым. Последняя воля умерших Лансинг и завещание были совершенно недвусмысленны в отношении того, кого они хотели сделать опекуном их детей в случае их смерти.

Риза подошла вместе со своим адвокатом и встала перед судьей.

— Мисс Каллахан, бабушка и дедушка детей, Кларенс и Уилл Лансинг, все еще ходатайствуют перед судом об опекунстве над двумя старшими детьми. Вы по-прежнему против этого? — спросила судья.

— Я против любого плана, который разделит детей, — твердо сказала Риза.

— Изменилась ли ваша ситуация с работой, с тех пор как вы в последний раз были в моем зале заседаний? — спросила судья Карлсон.

— Нет, мэм. У двух младших детей все еще проблемы и им требуется больше внимания, чем я смогу дать, если буду работать неполный рабочий день. Я по-прежнему безработная, но планирую вернуться к работе, когда Сара в следующем году будет учиться целый день. Их тетя продолжает финансово мне помогать и у меня все еще есть средства, оставшиеся от пенсионных отчислений, — сказала Риза, надеясь, что судья не попросит более подробной финансовой картины. Она так же надеялась, что гонорар адвоката не слишком истощит ее оставшиеся доходы.

Ее машина уже была продана. И у Ризы больше не было ничего другого. Раньше она жила с Брентом и переехав к нему, оставила большую часть своего имущества.

— Рассматривая доход, которым вы располагаете в сочетании с рассчитанными потребностями по уходу за четырьмя детьми, суд видит достаточное количество средств для двух детей на один год. Если учитывать, что вам потребуется это время, до того как младший ребенок будет учиться целый день. Мисс Каллахан, вы должны продемонстрировать убедительные доказательства того, что располагаете доходом для содержания всех четырех детей еще на один год. И это означает, что вы должны удвоить сумму, которую первый раз указали. Если вы этого не сделаете, у меня не останется другого выбора, кроме как серьезно подумать о том, чтобы предоставить опеку над старшими детьми их оставшимся бабушке и дедушке, — сказала ей судья.

Она повернула голову и хмуро посмотрела на адвоката Лансингов, у которого хватило такта отвести взгляд. Затем она снова взглянула на Терезу Каллахан и смягчила тон.

— Такие ситуации всегда нелегко решать в зале суда. В принципе я согласна с вами в том, чтобы оставить детей вместе под одной крышей, если это вообще возможно. Так что, имея это в виду, я предоставляю вам еще один месяц, чтобы сделать все, что вы сможете. Однако вам нужно будет приготовиться к тому тяжелому решению, которое будет принято, если вы не сможете разобраться со своими финансами.

— Да, мэм, — тихо сказала Риза.

Судья Карлсон посмотрела на секретаря суда. — Указать продление на один месяц.

Затем она взглянула на адвоката Лансингов. — Когда вы уведомите своих клиентов об этом решении, скажите им, что в следующем месяце я ожидаю их увидеть в моем зале суда.

— Да, ваша честь, — сказал он, уважительно кивая.

— Удачи, мисс Каллахан, — вставая, сказала судья. — Мне нужен короткий перерыв, прежде чем мы доберемся до остальной части списка.

Риза вздохнула и ушла. Ее адвокат, положив руку ей на спину, проводил ее из зала суда.

— Вы сможете продемонстрировать финансовые возможности? — спросил он.

— Ничего волшебного на ум не приходит, но у меня есть месяц. Я что-нибудь придумаю и позвоню, — сказала ему Риза.

Но все, о чем она могла думать, забираясь в свой мини-вен, было, что даже после того, что она уже потеряла, скорее всего, она потеряет еще больше. Если не сможет в ближайшие тридцать дней достать из воздуха, сто тысяч долларов.

Когда Риза направилась домой, ее глаза горели, потому что знала, она окажется на кровати, будет плакать и извиняться перед фотографией своей сестры и зятя.

А затем подумала, что вместо этого может заняться чем-то другим.

* * *

Проработав накануне много часов и почти ничего не сделав, Шейн провел беспокойную ночь, ворочаясь в постели. Если он так скучал по Ризе, не видев ее всего пару дней, то вряд ли он сможет продержаться без нее целую неделю.

Этим утром ему с трудом удалось принять душ, но у него не было достаточной мотивации, чтобы побриться или хотя бы причесаться. Он просто мокрыми откинул волосы назад и оставил как есть. И сейчас, когда он склонился над своим столом для рисования, его светлые волосы влажными клочьями свисали на брови.

Сегодня утром, работа шла лучше, но он так был напряжен, что не мог сидеть достаточно долго, чтобы рисовать. Иногда его мозг и бесконечные размышления мешали творчеству. В другое время, его тело не желало сотрудничать с необходимостью сидеть и рисовать. И это одинаково разочаровывало.

Зазвонил дверной звонок и на этот раз Шейн был рад возможности прерваться. Вероятно, это Майкл решил к нему заглянуть, как обычно делал пару раз в неделю.

Открыв дверь, он обнаружил там Ризу с покрасневшими глазами. — Что случилось? — спросил Шейн, и у него все внутри сжалось, при виде боли на ее лице.

Риза подняла руки, жестом очень похожим на Сару, когда она хотела, чтобы ее взяли на руки. Шейну было больно за нее, и он поднял Ризу и помог ей себя обнять. Он долго стоял, просто прижимая к себе ее хрупкое тело, чувствуя вину за то, что был рад этому, даже когда понимал, что ей больно.

— Что случилось, Риза? Что такое, милая?

— Просто держи меня, — прошептала она. — Я пока не могу об этом говорить. Мне просто было нужно… просто мне нужно… мне нужен ты, Шейн.

Это признание вырвало из нее несчастье, и Шейн слышал эмоциональную боль в том, как она это сказала. Отбросив желание спросить, что вызвало ее страдание, Шейн пинком закрыл дверь и, повернув замок, запер их внутри. И все это время Риза просто крепко к нему прижималась.

Шейн подошел к своей кровати и сел, усадив ее к себе на колени. И это напомнило ему о первом разе, когда он принес ее на свою кровать. Она приглушенно всхлипывала ему в футболку, но он это слышал. Так же как он услышал, как она судорожно вздохнула, когда он погладил ее спину. И еще он заметил, что она была одета не в джинсы, а во что-то другое.

Где она была сегодня утром? Вероятно, Риза об этом упоминала, но он забыл, что она сказала.

— Шшшш… ты со мной, — тихо сказал он. — Что бы ни случилось, все будет хорошо. Я помогу тебе все наладить.

Риза откинулась назад и посмотрела в серьезные карие глаза Шейна. Он не был совершенно взрослым, но он и не был ребенком. Она не знала, кем был Шейн Ларсон, но она хотела все, что этим утром он был готов ей предложить.

— Ты мне нужен. У меня есть два часа. Это не много, но это все, что у меня есть. — Риза посмотрела вниз, с трудом встретившись с ним взглядом. Она не стала бы его винить, если бы он почувствовал, что его используют.

— Что тебе от меня нужно? — спросил он, все еще не уверенный в том, как ее утешить.

— Мне нужно поверить, что жизнь это не только боль и страдание и борьба. Мне нужно вспомнить, что есть и хорошие вещи, и удовольствие, и…

Любовь… почти сказала она.

Риза закрыла глаза. Она не могла о ней просить. Шейн попытался бы ей это дать, но это просто будет Крылатый Защитник в нем, который устремляется вниз, чтобы спасти мир.

Нет… то, что ей нужно было прямо сейчас, это два часа в постели со старым добрым Шейном Ларсоном, который прекрасно помещался внутри нее. А затем, она бы снова могла биться с миром.

— Мне нужно быть с тобой, Шейн. Ты не против? — спросила Риза.

— Да. Более чем не против. Что тебя так задержало? — спросил он.

Протянув руку ей за спину, Шейн открыл ящик прикроватной тумбочки. Он достал несколько пакетиков и протянул их ей.

— Они новые, — сказал он. — Я запасся ими, пока тебя искал.

— Ты знаешь… сейчас я рада, что ты меня нашел, — искренне сказала она. — Не могу представить себя с кем-то другим, кроме тебя в этот момент.

— Ты не представляешь, как я счастлив услышать, что ты это признаешь, — хрипло сказал Шейн, у которого закружилась голова от такого признания.

— Я все время думаю о том, чтобы быть с тобой, — сказала ему Риза, — но со всем этим трудно разобраться.

С пригоршней презервативов между ними, Риза прижалась лбом к ключице Шейна.

— Я воюю сама с собой, — сказала ему Риза, наконец, поднимая голову.

Шейн фыркнул. — Как насчет того, чтобы меня поцеловать, пока я не потерял свой гребаный разум и не проглотил тебя за пару укусов?

Застонав, Риза взяла его шершавое, бородатое лицо в руки и без сомнений поцеловала. Она целовала его так, как хотела это сделать той ночью в машине. Пропустила пальцы сквозь его волосы и потянула, склонив его голову набок, а затем коснулась языком его рта, пока он позволял ей выпустить свою страсть.

В конце концов, он положил дрожавшую ладонь на ее затылок и, борясь за контроль, прикусил нижнюю губу, останавливая ее нападение.

Ее движения, наконец, успокоились, и Шейн поцеловал ее закрытые глаза. Когда он был с Ризой Каллахан, он был лучшим любовником на свете. Она пробуждала в нем самое лучшее.

— Мне нужно тебя попробовать, а затем я хочу быть внутри тебя, потому что мы так долго ждали. Если ты хочешь что-то еще, говори сейчас, — грубо сказал он.

— О, Боже, Шейн перестань говорить и просто что-нибудь сделай, — взмолилась Риза, расстегивая и стряхивая свою блузку. Потянувшись назад, она расстегнула свой бюстгальтер и услышала, как он втянул воздух, когда на него упали ее обнаженные груди.

Шейн развернул их на кровати и занялся ее симпатичными брюками, которые к счастью застегивались как джинсы и он знал, как их с нее снять, при этом не уничтожив.

Когда они были наполовину сняты, он больше не мог терпеть, и надавил лицом между ее бедер, потому что знал, что там его ждало. Шейн лизал внутри нее, а она трясла ногами, избавляясь от своей одежды. Ее бедра приподнимались с кровати, чтобы встретиться с его ртом, и это совершенно сводило его с ума.

— Боже, как я по тебе скучал, — сказал Шейн рядом с ее ногами, наконец, удерживая ее за бедра и чувствуя, как они дрожат в его руках. — Ты как никто другой. Я не хочу никого другого. Это должна быть ты, Риза. Это должна быть ты. Детка, кричи для меня.

Когда он обратно нырнул внутрь нее языком, она закричала, и Шейн поглощал каждое ее вздрагивание и вибрацию, пока она не затихла. Вслед за ней затих и он… благодарный за каждую книгу, которую когда-либо прочитал, благодарный за все, что он в них узнал и ему не пришлось научиться этому с другими женщинами. Она будет единственной женщиной, чей вкус он познал, и он был более чем не против.

Держа в руках ее теперь спокойное тело, ему внезапно стало ясно, почему его отец так снисходительно относился к его случайным связям. Они просто не были этой лавиной желания и нужды. Очевидно, что сексом не стоило заниматься, если он ничто в вас не затрагивал.

— Шейн, — прошептала Риза, находя то, что осталось от ее голоса. — Это было хорошо, но этого недостаточно. Пожалуйста…

— Никуда не уходи, — сказал он, скидывая одежду, схватил презерватив и дрожащими руками одел на себя.

— А теперь поцелуй меня, — приказала она, подняв руки.

Шейн рассмеялся, заползая на ее тело. — Ты когда-нибудь бываешь настолько удовлетворенной в постели, что перестаешь что-то требовать?

— Тебя мне всегда будет недостаточно, — сказала Риза, с открытым сердцем и возбужденным телом.

Просунув руки под его, она нашла его рот и притянула к себе, направляя его бедра между своих ног. Когда она снова обернулась вокруг него, то отпустила его рот и посмотрела ему в глаза. — Ты достаточно большой, чтобы прогнать самое сильное уныние прочь. Если хочешь быть моим героем, заставь меня снова забыть об остальной моей жизни.

— Я не знаю насчет героя, но с радостью буду твоим любовником, — сказал Шейн, медленно проскальзывая внутрь нее, когда Риза напряглась вокруг его твердости, приспосабливаясь к сладкому вторжению внутрь нее.

Когда он полностью был в ней, Шейн заставил себя замереть и стал ласкать ее дрожавшими руками. Он просто не мог понять, как что-то может быть лучше с кем-то еще.

Она была его. Он был ее. Вот как это было.

— Шейн, — позвала Риза, чувствуя, как он проталкивается вперед, пока полностью не оказался в ней. — То, как ты меня наполняешь, каждый раз делает меня благодарной.

— А как ты думаешь, что я чувствую? — спросил он, скользя наружу и внутрь, не желая даже ненадолго покинуть ее теперь, когда он снова оказался внутри нее. — Не проси меня не хотеть этого с тобой. Иногда, это все, о чем я могу думать. Просто это так же хорошо, как и в первый раз, да?

— Да, — призналась она, изгибаясь в такт его движениям.

Шейн двигался внутри Ризы, мягко скользя, а она кивнула под его подбородком, соглашаясь, что это было хорошо.

Моя, подумал он, сгорая от желания спросить, всегда ли это будет так, но он не хотел пугать Ризу или испортить момент.

— Я внутри тебя и с каждым толчком становлюсь только тверже. Чувствую, как ты их поглощаешь и понемногу схожу с ума, — сказал Шейн, целуя ее, танцуя языком по ее губе. Когда ее бедра снова его сжали, он почувствовал, что опять теряет контроль. — Это как раз то, что нам надо. К этому приводит то, что ты делаешь.

— Что? — спросила Риза, проигрывая нарастающему давлению, когда Шейн двигал ее тело с каждым толчком. — Я ничего не делаю.

Шейн рассмеялся над ее протестом и, убрав от себя ее руки, переместил их так, чтобы держать над ее головой. Двигаясь, он держался за них и чувствовал, как она сильнее изгибается, пытаясь удержать его внутри. Этот брачный танец продолжался и для него.

— Ты снова близка, да? — спросил Шейн.

Она быстро закивала и закрыла глаза. — Да. Быстрее. Жестче.

— Это только начало, Тереза Каллахан. Кивни, если ты понимаешь, что я говорю, — попросил Шейн, засмеявшись, когда она снова кивнула.

Когда его тело ненадолго покинуло ее, Риза скользнула вниз и, подняв ноги, прижала пятки к середине его спины.

— Ох, черт возьми, леди, — смеясь, сказал Шейн и почувствовал, что больше не может сдерживаться.

Он просунул руки под ее бедра, чтобы удерживать на месте. Шейн буквально почувствовал, как она снова достигает апогея, а затем потерял в ее теле рассудок и напряжение, которое было у него на протяжении нескольких недель.

Снова одновременный оргазм. Это должно быть своего рода рекорд, подумал Шейн.

После того как они оба успокоились, он не разрывая связи перекатил их на бок. Целуя и гладя ее тело везде, куда мог дотянуться.

Шейн почувствовал, как она потянулась и пальцами расчесала его волосы назад, убирая их с лица. Он вздохнул от нежности. Когда он открыл глаза, то увидел на щеке Ризы красное пятно там, где ее поцарапала его борода. Внезапно ему пришло в голову, что из-за его бороды у нее и в других местах может быть раздражение. Черт возьми. С ней он должен быть лучше.

— С сегодняшнего дня я буду бриться ежедневно, — пообещал Шейн, надеясь, что не причинил ей боль.

— Почему? Я не против твоей бороды, — сказала Риза. — Она просто напоминает мне, что ты мужчина.

И так же мешает мне вспоминать, что ты все еще учишься и работающий время от времени художник рисующий комиксы, подумала она. Было бы намного проще, если бы тебе было тридцать пять или сорок, и у тебя была бы работа как у Брента.

— Да, но мне не нужна борода, чтобы быть мужчиной. Я хочу вернуться между твоих ног и не хочу, чтобы борода этому помешала, — честно сказал он, озорно рассмеявшись над ее покрасневшим лицом. — Или причинить тебе боль, когда я только хочу сделать тебя счастливой.

Риза почувствовала жар и даже не смогла сжать бедра, когда Шейн все еще был внутри нее. — Я даже не заметила твою бороду. Поверь мне… я бы тебе сказала.

— Сегодня, ты зашла слишком далеко, но это не значит, что она не навредит тебе завтра, — сказал Шейн улыбаясь. — Я никогда не хочу причинять тебе боль… по любой причине.

— Шейн, — сказала Риза, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать середину его груди. — Ты единственный человек, из всех кого я знаю, кто никогда этого не делал.

Не зная, что ответить на ее тихие, искренние слова, Шейн ничего не сказал, просто поцеловал ее в макушку. Шейн не знал, сколько они так лежали, потому что уплыл в расслабленный сон.

Когда через пару часов он проснулся, Риза снова исчезла. Только на этот раз Шейн не волновался. Он знал, где она была и почему она ушла. В это время Сара должна была быть дома. И он скоро снова увидит Ризу. И он собирается сделать все возможное, чтобы так и было.

И возможно, сидя за кухонным столом, она даже скажет ему, что сегодня причинило ей такую сильную боль.

Шейн лежал глядя в потолок еще час, делая в уме список того, что нужно было сделать, начиная с того, чтобы передвинуть защиту диссертации на ноябрь. И ему предстояла тяжелая неделя, потому что нужно было завершить комикс.

Пришло время определиться со своими приоритетами и присоединиться к миру взрослых людей, решил Шейн. Он хотел, чтобы у него была и диссертация, и работа в Университете Кентукки, прежде чем он попросит Терезу Каллахан выйти за него замуж.