— Ты меня разыгрываешь! — воскликнул Дэйвид Гедалла, когда, спустя неделю, Тэлли сообщил ему о своем намерении купить Талиску. — Что ты там собираешься делать — захватить синекуру?

В восьмидесятые годы некоторые крупные оптовики взяли на вооружение последнюю модель компьютера и линии факсовой связи в отдаленных районах, пытаясь объединить городские и загородные базы. К ним относились с иронией многие молодые предприниматели вроде Тэлли, которые считали, что охота на фазанов и последующий товарный спрос взаимоисключающи.

— Конечно, нет, — Тэлли решительно завязал шнурки на спортивном ботинке. Они с Дэйвидом готовились начать партию в сквош, в который играли постоянно в лондонском клубе, членами которого были оба. Единственное занятие, которое поддерживало Тэлли в форме, был сквош.

— Я собираюсь открыть отель для уставших от города людей вроде тебя, чтобы они приезжали и вновь обретали радость жизни.

— Отель? Да помилуй Бог! Ты знаешь, как им управлять? Ты умеешь вести такие дела? Можешь его организовать? Теперь-то я уж понял — ты дурачишься. — Дэйвид подхватил ракетку и вышел из раздевалки. — Да там ты даже в сквош не сможешь сыграть, — заметил Гедалла, включая свет на пустом белом корте. Зажглись неоновые трубки, залив все вокруг ослепляюще-ярким светом.

— На Талиске можно играть, — важно ответил Тэлли. — Там есть корт, так что не воображай, что сможешь у меня отыграться. Посмотри правде в лицо, Гедалла, тебе нужно немного отдохнуть. Выглядишь ты неважно. Я приглашаю тебя быть нашим первым гостем. — Сказав это, Тэлли послал маленький зеленый мяч в стену, чтобы размяться.

— Нашим? — переспросил Дэйвид, отбивая мяч.

— Нашим с Нелл. Я собираюсь взять в партнеры сестру.

Следующий мяч Дэйвид пропустил и ударил в металлическую полоску ниже красной линии на передней стенке. Раздался звук, напоминающий пушечный выстрел.

— Извини, — сказал он, подхватив мяч и начиная игру снова. — Ты сказал — с Нелл?

На его лице выразились недоверие и тревога.

— Да, именно так. — И пока мяч несколько раз не ударился о ракетку и стенку, никто не произнес ни слова; только удары мяча раздавались в тишине.

— Скажи, что ты об этом думаешь? — наконец, требовательно спросил Тэлли, поймав мяч и вопросительно глядя на приятеля.

Дэйвид тряхнул головой, как бы очнувшись.

— Не знаю, насколько ты серьезен, потому что никогда прежде ты не предпринимал никаких дел вместе с Нелл. Вы оба держались особняком друг от друга, верно?

Потом он пожал плечами, и на его круглом лице появилась легкая улыбка.

— Что же, я всегда считал, что Нелл — девушка что надо, — добавил Дэйвид, задумчиво кивая. — Может, это самое лучшее, что ты когда-либо предпринимал. Приглашение принимаю. Обязательно приеду у вас пожить.

Тэлли кинул ему мяч и тоже усмехнулся:

— Видишь? Когда ты слышишь о чем-то дельном, сразу берешь в толк. А сейчас работай, ты, льстивый негодяй!

* * *

Первая реакция Джеммы была такой же.

— Ты шутишь, — засмеялась она недоверчиво, когда Тэлли ей рассказал о своем намерении. — Да ты месяца в деревне не выдержишь.

— Надо понимать так, что тебя со мной не будет? — вкрадчиво спросил он. Тэлли решил поговорить с Джеммой во время обеда в одном из ее любимых ресторанов, полагая, что на людях она не сможет закатить ему истерики, что позволяла себе последнее время все чаще, действуя ему на нервы. В этот вечер Джемма не только ела, но до этого момента, казалось также, была довольна собой. Тэлли хотел полюбопытствовать, отчего это. Возможно, ей предложили сняться в рекламе на ТВ, когда Джемма уже отчаялась прорваться в телепостановки.

— Ты предлагаешь мне поехать в Шотландию? — Джемма наслаждалась муссом из авокадо. Они обедали у Лангана, где она оказалась в кругу звезд и известных личностей, у которых здесь были постоянные столики. Джемма надела нарядное платье от «Вивьен Уэствуд» — сочетание черного, как смоль, и серого цветов, фасон которого, как она надеялась, заинтересует светских хроникеров, вертящихся у входа. Ее высокая стройная фигура и развевающиеся пряди светлых волос обычно очень хорошо получались в газетах, даже на расплывчатых снимках в колонках сплетен.

— Конечно, я хочу, чтобы ты поехала, — пространно начал Тэлли, корочкой хлеба собирая соус около остатков «виноградных улиток по-прованский». — Талиске ты будешь очень к лицу. Я прямо вижу тебя на лестнице в кашемире и жемчугах.

— Да, но подходит ли она мне? — усмехнулась Джемма.

— Почему бы нет? Правда, сейчас там небольшое запустение, но, когда мы приведем все в порядок, Талиска станет эталоном стиля и удобства. Там мы сделаем сауны и спортивный зал. В чистейшем воздухе Талиски от целлюлита не останемся и следа!

Недавно Тэлли убедился, что целлюлит — не выдуманное заболевание, но он не так ужасен, как его представляет Джемма.

Но она возразила:

— Все так, но, может быть, в этом замке плесневой грибок образуется?

Тэлли был удивлен. Раньше Джемма не отличалась такой находчивостью.

— Так мне не удастся убедить тебя приехать? — спросил он, дав знак официанту налить еще вина. Они выпили бутылку бургундского алиготе 1987 года, которое он выбрал, зная, что оно нравится Джемме.

Она взволнованно вытянула руки, чуть-чуть не задев вилкой их соседа по столику.

— Извините! — воскликнула Джемма, и под ее проникновенным умоляющим взором слова возмущения, уже готовые сорваться с его уст, не могли сойти с языка.

А Тэлли она сказала:

— Как я могу, дорогой мой? Да я через десять минут сделаюсь только преданьем старины глубокой. Никакой агент не станет морочить себе голову, названивая манекенщице за пять сотен миль в деревню, когда он может прямо на Слоуэн-стрит найти двадцать других!

— Ты себя недооцениваешь, — упрекнул ее Тэлли. — Часто именно отсутствующий человек становится более любимым.

Джемма тряхнула головой.

— Конечно, приятно так думать, но опасаюсь, что с глаз долой — долой из «Вог». Кроме того, мы оба городские жители. Какого черта тебе пришло в голову уехать из Лондона?

— «Бежит время, как двигаются руки ткачихи», — ответил Тэлли, цитируя старую школьную поговорку, которая казалась забавной в юности и которую только сейчас он начал ценить. — И кстати — о челноках. Из Хитроу один такой летает в Шотландию каждые два часа. Ты можешь в любой момент уехать. Проведаешь нас и вернешься в Лондон.

— Ты говоришь, будто завтра уже собираешься ехать, — поддразнила Джемма его. — Но одно-два дела тебе все же нужно вначале сделать — например, добыть денег. Как ты предполагаешь это сделать?

— Не знаю почему, но от тебя я не ожидал такого вопроса, — сказал Тэлли ей с притворной обидой. — Я считал, что ты думаешь, я при деньгах.

Джемма нахмурилась.

— Тэлли, ты знаешь, я не гребу деньги лопатой.

Он сжал ей руку, как бы извиняясь.

— Знаю, что не гребешь. Ты суперсексуальная суперманекенщица, и я просто дурак, что с тобой расстаюсь. Очень сожалею.

Тэлли поднял бокал и посмотрел на Джемму поверх него. Сегодня вечером она в самом деле была сногсшибательна. Не было угрюмого, с уныло поджатыми губами рта, который в последнее время так портил прекрасные правильные черты ее лица.

— Я собираюсь продать квартиру, — продолжал Тэлли. — Нелл продаст свою, а недостающую нам сумму получим в виде субсидий. Знаешь, очень хорошие субсидии дают тем, кто в отдаленных районах создает рабочие места, — от Регионального фонда Европейского сообщества, Шотландского туристического совета, предприятий Шотландии и островов.

Джемма высвободила свою руку и подняла ее, защищаясь.

— Пощади меня, пожалуйста. Не хочу слышать о моих соперниках в борьбе за твои привязанности. Когда ты уезжаешь? На следующей неделе я начинаю новую работу и на какое-то время уеду. Неужели ты хочешь, чтобы я уехала раньше?

— У нас еще есть время в запасе, и его больше недели, — улыбнулся Тэлли. — У тебя классные новости насчет работы. Ты сейчас в прекрасной форме.

Он наклонился к Джемме и тихо прошептал: «Сейчас сразу не оборачивайся, но сюда как раз подходит Джерри Холл».

Джемма слегка повернулась, не веря своим ушам, но поняла, что Тэлли ее разыгрывает.

— Так ты меня обманываешь! Ты омерзительное дерьмо, Тэлли Маклин. И я чертовски рада, что ты уезжаешь!

— Извини меня, Тэтчер, — виновато говорила Нелл, перекладывая из целлофанового мешочка мозги в сливочном масле в кошачью миску. Это блюдо приготовил один из поваров для телеконкурса, но после программы никто из студийной группы его не захотел доедать. — Надеюсь, тебе мозги понравятся. Может быть, это примирит тебя с тем, что ты останешься у Сайнед. Всего на несколько месяцев, пока мы более-менее все организуем. А ты мне обещай не ловить ручных мышей Найниэна. Если переловишь этих мышей, очутишься в приюте для кошек.

Нелл необыкновенно быстро продала свою квартиру, а сейчас уже четвертую неделю упаковывала нажитое за двадцать девять лет и должна была перенестись из одного мира в другой.

Команда, выпускающая «Горячий Гриль», уже запланировала прощальную вечеринку. События происходили со страшной скоростью, и присутствие котенка, тихо и старательно поедающего блюдо из мозгов, вызвало грусть и утешало одновременно.

— Боже мой, Тэтчер, то ли я делаю? — спрашивала Нелл, гладя кошачью головку. — Думаю, ты мне посоветуешь не оглядываться назад. Как же это говорилось? «Для дамы нет возврата!»

— Сама с собой разговариваешь? — спросил Лео, выходя из садика. — Дверь была открыта — надеюсь ты не возражаешь.

Тэтчер перестала вылизывать миску и недовольно ушла из комнаты. С гостями она была неприветлива, даже с таким частым гостем, как Лео.

— Ты считаешь, я спятила? — поинтересовалась Нелл. — Надеюсь, что, когда я уеду, ты будешь по мне скучать.

— Если только я отыщу дорогу и деньги, я приеду тебя навестить. До Бродмура долго добираться. — Улыбаясь, Лео сел на кухонный стол, а ноги положил на другой стул.

— Это место называется Талиска, — терпеливо напомнила ему Нелл. — И там ты можешь получить еще один заказ.

— Ого! Впрочем, я должен еще отработать свою технику на вереске и чертополохах. И много там работенки по подтяжке лица?

Этот вопрос Нелл встретила смехом, а потом вздохнула:

— Скорее там необходима полная, пластическая операция. Бог знает, откуда возьмутся деньги; во всем этом я полагаюсь на Тэлли. По части сложения он гений.

— Да, как-никак, а у его подружек всегда сложение было хоть куда, — согласился Лео.

— Ради Бога, не упоминай подружек Тэлли. Джемма улетела в Тринидад сниматься в коммерческом фильме и ехать в Шотландию не хочет. Видно, из-за этих каталогов с купальными костюмами уволились все сотрудники. А Тэлли замусолил свою черную книжечку, переплюнув всех по мужской части. Будто решил до того, как уедет из Лондона, станцевать роджер со всеми, кто носит юбки.

Лео в удивлении поднял красивые, как у девушки, брови:

— Похотливый козел. Он еще не продал свою квартиру?

— Это мне не известно, но он объявил о ее продаже на рынке только пару недель назад. — Нелл подала Лео бутылку белого вина и штопор. — Вот. Терпеть не могу откупоривать. Это вино из Австралии. Тэлли принес его на тот ужасный обед. Лучше мы сами его распробуем.

— Вы с Тэлли совсем не похожи, верно? — заметил Лео, когда они налили себе вина; охлажденные бокалы сразу запотели. — Почему ты все это делаешь, Нелл? Серьезно.

— Серьезно? — Она сделала глоток, смакуя вино. — Что ж, неплохое. Тэлли знает толк в марочных винах и прочих продуктах. Это должно пригодиться.

— Ты собираешься нанять профессионалов, чтобы вести дела?

— Нескольких. Я попыталась недавно заполучить шеф-повара. Одного, про которого я подумала, что он захочет к нам присоединиться, но он, видимо, останется в своей норе. Хотелось бы знать, где шеф-повары проводят отпуска? Для них должно быть ужасно, если им не нравится еда там, где они отдыхают.

— На мой вопрос, Нелл, ты так и не ответила. — Лео с укором посмотрел на нее. С темными волосами, завязанными сзади, как хвост у пони, он был похож на красивую и недовольную школьной учительницей ученицу. — Зачем ты это делаешь? У тебя карьера «с перспективой», как говорится, и приятное уютное гнездышко с кошечкой. Почему ты бросаешься в рискованный бизнес, в котором ты ничегошеньки не смыслишь? Это сумасшествие. Тебя на это уговорил Тэлли?

— Нет, конечно. Мы рады, что убедили друг друга. — Нелл взъерошила свои каштановые непослушные волосы. В хлопчатобумажных брюках и свободной белой рубахе в форме буквы «Т» Нелл была похожа на тролля — куклу из резины, — в последнее время они заполнили магазины игрушек. — Для богемного художника ты слишком консервативен, а, Лео? — Она засмеялась. — Может, я хочу выскочить из этих крысиных гонок. Знаешь такую песенку? «Нелли, слониха, упаковала сундучок и распрощалась с цирком…» Это как раз обо мне!

— Не глупи, — с неожиданным участием упрекнул Лео. — Ты и не слониха, и не Нелли.

— Наблюдение ошибочное, но звучит хорошо, — заметила Нелл. — Вернемся к слонам, — добавила она вдруг, как будто ее осенило. — Тебе не хочется провести неделю на турбазе? Ехать туда сейчас у меня нет времени, а я все еще держу билет, подаренный мамой. Как только ты закончишь разрисовывать бассейн Энтуистла, ты можешь на недельку отправиться в Чэмпниз. Ты обязательно там встретишь множество богатых людей, которым нужно trompe l’oeils из задних проходов. О, прошу прощения. Я не собиралась говорить такую грубость, как у меня вышло.

— Кроме тебя, никто не trompe l’oeil, — возмутился Лео. — Никто мне столько лапши на уши не вешал, только бы не отвечать на вопрос.

— Ты ведь поедешь, верно? — Нелл вскочила и достала конверт из сумки, висящей на стене, где лежали самые разные вещи. — Вот билет. Впрочем, ради Бога, не худей там, а то ты совсем растворишься. Поезжай и поищи тему для картины на стене в нашем новом спортивном зале. Его сделаем в старой бильярдной. Тэлли говорит, что хочет, чтобы это напоминало вакханалии в Римских купальнях. Знаешь, голые распаренные тела, — так, чтобы народ возбудился до того, как во всем этом разберется. Что ты на это скажешь?

Лео взял конверт и, смущенно качая головой, сказал:

— Думаю, что я сразу же все перепутаю.

— Мы не могли поверить своим ушам, — звучал взволнованный голос Дональды. Они сидели, выпивая перед ланчем, в следующее воскресенье в гостиной Доксиса в особняке Мэрилбоун. Это место было выбрано из-за его близости к офису Гэла на Бейкер-стрит и к любимым магазинам Дональды на Бонд-стрит и Южной Моултон-стрит. Из окон — от потолка до пола — открывался вид на городские предместья Северного Лондона; огромные стены из кирпича и бетона доходили до горизонта, их однообразие оживлялось зеленью — деревьями и травами Парка Регента и Примроуз-Хилла. Шум автомобильного движения нарастал снизу, поднимаясь с воздухом, насыщенным газами. Нелл никогда не могла понять, почему их привередливая мать живет в таком загрязненном выхлопными газами районе.

— Но раз ты выставил на продажу свою квартиру, мы должны поверить, что ты в самом деле намереваешься это сделать, — заметил Гэл, подавая Тэлли джин и тоник. Себе он налил чаю со льдом — одна из немногих привычек янки, которая у него еще осталась, — эта, да еще страсть к футболкам с яркими рисунками и надписями. Одна на нем как раз и была, которая рекламировала его собственную фирму: было изображено огромное надкусанное яблоко с семечками в техниколоре, которые выглядели как микрочипы. Ниже было написано: «Байт успеха».

— О да, мы это считаем неплохим делом, — усмехнулся Тэлли, весело поднимая бокал и сделав хороший глоток. — Как раз это мне и было нужно! Последняя ночь была очень нелегкой.

— Жжешь свечу с двух концов, — укорила его мать, отпив минеральной воды. — А кто все эти странные женщины, которые отвечают по твоему телефону? С тех пор как уехала Джемма, я не узнаю ни одного голоса.

— Ах, это… Думаю, это агенты, показывающие квартиру, — тут же нашелся Тэлли. — У меня нет времени этим заниматься. Я все предоставил им.

Нелл чуть не подавилась, отхлебнув джин из стакана, но ничего не сказала. Как она уже отметила в разговоре с Лео, ее брат, казалось, исхитрился опробовать каждую сочную сирену Лондона, перед тем как загнать себя навек на забытые острова Шотландии. Казалось, это не сходится с его заявлением, что на самом деле он ищет гингам и яблочный пирог, но, возможно, он просто таким образом прощался со своей старой жизнью. Тэлли бросил на сестру быстрый взгляд. Ему хотелось знать, на самом ли деле Нелл целомудренна, или она тайно посещает бары для одиноких и подхватывает фланирующих мужчин?

Сам Тэлли был очень сексуальным, и ему трудно было поверить, что другие люди более воздержанны. Свои многочисленные связи с красотками на Слоуэн-стрит Тэлли совмещал с профессиональными делами, где — при новом напряжении в Персидском заливе — он проводил на рынках нефти последнюю схватку, надеясь удачно выйти из этой рискованной сделки, добавив солидный пакет ценных бумаг и закладных, которые он намеревался прокрутить, чтобы профинансировать их совместный бизнес с островом.

— Мне известно, что агенты по продаже недвижимости работают в разное время, чтобы отвоевать нужную квартиру, но чтобы они смотрели квартиры в семь часов утра — это трудно представить, — ядовито сказала Дональда. — Я надеюсь на твое благоразумие, Тэлли. — В ее словах проскальзывал оттенок обожания.

Дональда была несколько старомодна, но она прощала мужчинам беспорядочные связи, считая их признаком здоровой зрелости, и в то же время осуждала женщин, которые с ними разделяют такое неразборчивое поведение, говоря — «они не лучше, чем того заслуживают».

— Я думал, ты будешь рада, что нет Джеммы, мама, — лукаво заметил Тэлли. В табеле о рангах Дональды Джемма классифицировалась как нежелательная, потому что была из тех, кого эксплуатируют и работала манекенщицей. — Ты ведь никогда ее не любила.

— Она была предпочтительнее шотландского острова! — воскликнула мать. — Это все проделки этой старой ведьмы, матери Маклина!

— Это не так, неправда, — запротестовала Нелл, кидаясь на защиту бабушки Кирсти. — Она там жила, но она не заставляла нас покупать Талиску. Я думаю, это скорее романтика, то, что мы возвращаемся к своим корням по бабушкиной линии.

— Дорогая моя Эллен, из романтических представлений ты жизнь не построишь, — бросил Гэл. — Жизнь — это не только миска с вишнями, и ты не можешь ждать, что кто-то выручит тебя, когда дорога сделается трудной.

Гэл говорил с легкостью, свободно смешивая английские и американские клише.

— Я постараюсь помнить об этом, — пообещала Нелл, съежившись, как всегда, от поучающего тона Гэла. Она старалась любить отчима, но он воплощал в себе все, что ее раздражало: важность, большое самомнение и отсутствие чувства юмора. И Нелл никак не могла признать, что мать его любит на самом деле. Хотелось бы ей знать, не наследуется ли такое неумение разбираться в людях.

— Мы надеемся, что вы пригласите каких-нибудь клиентов из ваших друзей, — продолжала Нелл. — Каких-нибудь управляющих высокого полета, которым предложите отправиться на супер-октане на уикэнд. Вы можете рекомендовать Талиску, заманивая роскошной обстановкой и насыщенной витаминами едой.

— Так вот с чем вы намереваетесь его продавать? — с интересом спросил Гэл. — Это неплохая идея. Долл, мы сами можем съездить. Я никогда не был в Шотландии.

Дональду явно передернуло. Шотландия была местом, откуда она бежала, как только смогла, и куда она не желала бы возвращаться. Выйдя второй раз замуж, Дональда не столько скрывала свое место рождения, сколько старалась на этом не акцентировать внимание. Себя она поздравила с тем, что отсутствие у Гэла возможности посетить Шотландию может быть прямо отнесено к ее геркулесовым усилиям избегать страну и как географическое место, и как предмет для разговора.

— Думаю, мне пора заняться ланчем, — живо сказала она, поднимаясь. — У нас припущенная морская форель, но о голландском соусе я не позаботилась. Надеюсь, никто не возражает. Это и так вкусно.

Дональда быстро вышла из комнаты, обманчиво спортивная в свободном воскресном костюме и туфлях для занятий аэробикой. Она выглядела так, будто только что вернулась после спортивной тренировки, но на самом деле Дональда не любила потеть и охотнее занималась йогой, чем «ходьбой для сжигания калорий».

Гэл подмигнул Тэлли, вызвав повышенный интерес у Нелл.

— Ваша мать полагает, что я не знаю о ее шотландском происхождении, — быстро поделился он секретом. — А я это всегда знал. В ее метрике было написано «Эдинбург», когда я обращался за разрешением на брак, и я даже знаю, что это столица Шотландии.

Гэл захихикал, радуясь от души своей небольшой шутке и разрушая убеждения Нелл о том, что у него нет врожденного чувства юмора. — Не волнуйтесь, мы вас на Талиске навестим. Мне хочется проверить шотландские клетки и узнать, нет ли там клана Докси!

— Вы меня не разыгрываете? — допытывался Калюм Стрэчен, удивляясь, как и другие, говорившие: «Вы, должно быть, пошутили?» Вы… открываете гостиницу? В Шотландии?

— Именно так, — подтвердила терпеливо Нелл, дрожащей рукой держа телефон. Сделать этот звонок стоило ей массу нервного напряжения. — Мы с братом. Мы все-таки шотландцы.

— Меня не обдурите, — прогремел голос в трубке, с акцентом, который не оставлял сомнений относительно происхождения его обладателя. — Говорите, как Делия Смит.

Нелл рассердилась. Как осмеливается этот шеф-повар с грубым голосом критиковать ее произношение? Это не обрадовало бы даже ее учителей.

— Я польщена! — насмешливо сказала она. — Будете слушать продолжение?

— Что вы хотите?

— У меня предложение, — взяла быка за рога Нелл, вообще отказавшись говорить по телефону. — Мы можем встретиться?

— Может быть, — прозвучал нерешительный ответ. — А какое предложение? — Судя по тону собеседника, он думал, что предложение неприличное.

— Мы ищем шеф-повара, которого интересует здоровое питание, а также «кухня высокой культуры». Я думала, что вы можете быть подходящим кандидатом.

— Почему я?

Нелл глубоко вздохнула. Эта беседа потребовала от нее всего ее умения общаться.

— Ну, вы молодой, инициативный шотландец и вы осадили телеведущего, Гордона Гриля.

— И почему это может сделать меня подходящим для того, чтобы готовить у вас на кухне, даже если, предположим, я и захочу? — несмотря на воинственный тон, нотка неподдельного интереса слышалась в грубоватом ответе повара.

— Я знаю, что вы с амбициями. Мы будем работать в Шотландии. Вы шотландец. Наше предприятие может дать вам благоприятную возможность упрочить свою репутацию в родных местах. Мы пытаемся делать нечто, не похожее на других: готовить вкусную еду, от которой не полнеют.

— Что же это? Заливное из огурцов? — насмешливо произнес повар.

— Нет, не обязательно огурцы — если вы, конечно, не настаиваете! — Нелл становилась нетерпеливее. Определенно, этот звонок был ошибкой. — Решайте — хотите вы встретиться или нет? Когда мы говорили в студии, у меня сложилось впечатление, что вы хотите вернуться в Шотландию, вот и все. — И это было правдой. Калюм Стрэчен был в настоящее время главным шеф-поваром в хорошо известной элитной гостинице около Герродса. Благодаря своему профессионализму, он вывел ресторан на самый высокий рейтинг в путеводителях, но сам чувствовал себя в Лондоне, как рыба, выброшенная на сушу. Он родился в Крифе, городке в Пертшире, который был известен тем, что открывал ворота в Горную Шотландию, и асфальтовые джунгли юго-восточной Англии немного душили Стрэчена.

— О’кей, давайте встретимся. «Оздоровительный бар соков» Гэрродса, три тридцать, — быстро произнес повар.

— Вполне подходит, — пробормотала Нелл. — Прекрасно.

«Дежурным» соком в тот день был сок из черной смородины и малины. Нелл задумчиво отпивала из стакана, косясь одним глазом на эскалатор, который подвозил посетителей почти к дверям «бара здоровья». За кассой беспрерывно гудели соковыжималки. Нелл узнала спортивную фигуру шеф-повара почти сразу же, как он ступил на эскалатор. Стрэчен выделялся шевелюрой кудрявых рыжих волос, и выглядел он моложе, чем показалось Нелл при первой встрече; возможно, ему было лет двадцать пять. Лицо Стрэчена было напряженным, даже воинственным, с густыми бровями и коротким острым носом. Держался он настороженно, как будто каждый момент ждал, что его как-то заденут. У него было выражение лица не слишком счастливого молодого человека.

— Мисс Маклин? — Голос Стрэчена прозвучал тише, чем по телефону, но, услышав обращение, Нелл напряглась. Ей всегда не нравилось это официально-неопределенное «мисс».

— Пожалуйста, говорите «Нелл», — сказала она, протягивая руку. Она не встала, а жестом пригласила повара сесть с ней за столик. — Может, и я могу вас называть Калюмом? Я как-то не привыкла обращаться «мистер» и «миссис». На Би-Би-Си это не принято. — Нелл дружелюбно улыбнулась.

Он посмотрел так, будто хотел что-то сказать по поводу Би-Би-Си и фамильярности подобных обращений, но, промолчав, кивнул и сел. Стрэчен был в джинсах и футболке и немного выделялся своей одеждой из толпы нарядных дам-покупательниц, окружавших их.

— Благодарю, что пришли, — нервно продолжила Нелл. Ей хотелось, чтобы он улыбнулся, потому что его сердитое лицо было довольно неприятным. Как ей помнилось, когда он улыбался, вид у него был поприятнее. — Хотите сока? Довольно вкусный.

— Да, хочу, благодарю, — согласился Стрэчен и сделал заказ одетому в униформу, похоже, студенту, который протирал соседний столик.

Некоторое время он переводил взгляд с Нелл на шумный аппарат у кассы и опять на Нелл.

— Так что это у вас за идея с новой кухней? — резко спросил Стрэчен. — Вы что-нибудь в кулинарии понимаете?

Нелл вздрогнула, ошеломленная, не ожидая, что он из тех, кто пустится в расспросы.

— Я уже много лет этим занимаюсь, но никогда не посещала кулинарную школу или что-то подобное, если вы это имеете в виду, — ответила она.

Стрэчен явно расслабился.

— Это хорошо, — выдохнул повар, и лицо его просветлело. — Я думал, вы собираетесь прочитать мне лекцию о кухне с низким содержанием жиров. Это именно то, что меня особенно интересует.

— Неужели? — воскликнула пораженная Нелл. — Я не знала. Я искала вас только потому, что хотела в шотландском отделе иметь шеф-повара шотландца. Думала, что шотландец намного лучше будет знать, какие там доступны продукты.

— Для ингредиентов места лучше не придумаешь! — воскликнул повар, и его зеленовато-карие глаза, обрамленные светлыми ресницами, засияли радостно. — Лондонцы думают, что здесь есть все, но нет свежее и обильнее продуктов, чем в Шотландии.

Стрэчену принесли сок. По мере того как он пил, он становился все оживленнее.

— Но, конечно, их ели не все. Мне не хотелось бы готовить целый день без передышки. А это ваше место как будто немного удаленное, — с некоторым сомнением в голосе заметил он.

— Да, это остров, — уточнила Нелл. — В этом — часть его привлекательности. Но с материком он связан мостом, а от Глазго не так уж далеко, на вертолете.

— Вертолет! Каких же вы ожидаете клиентов? Миллионеров? — Калюм был разочарован. — Но их вы не заставите есть тертые огурцы и листья салата.

— Я уже вам сказала, что необязательно готовить только овощные блюда, — с раздражением возразила Нелл. — Давайте-ка я начну с самого начала и опишу вам место и как мы думаем его благоустраивать, а потом вы поделитесь своими соображениями, если вы вообще заинтересуетесь и захотите к нам присоединиться. Может быть, остров у западного побережья — это слишком сильный культурный шок для выходца из центральной части.

Теперь Стрэчен разозлился в свою очередь.

— Криф — это не центральная часть, — сказал он. — Я житель горной Шотландии, и этим горжусь.

Оживившись, он похорошел, а черты лица стали выразительнее.

Нелл подумала, что он, когда злится, выглядит действительно обворожительно, как павлин, распускающий хвост. «На Талиске жизнь скучной не покажется, если он приедет туда работать», — решила она. Широкая улыбка смягчила ее реакцию на его негодующее заявление.

— Что ж, вижу, границы Шотландии очень неопределенные, — примирительно заключила она. — Так или иначе, из Лондона путь долгий, а это самое главное.

Стрэчен снова немного успокоился.

— Да, тут вы правы. Расскажите мне об этом острове.

Часом позже они все еще сидели в «Оздоровительном баре с соками» и оживленно разговаривали, голова к голове, когда Калюм посмотрел на часы:

— Черт возьми! Это уже столько времени? Мне нужно идти! — Он поднялся; исчезли все признаки воинственной настороженности. Стрэчен натянуто улыбнулся Нелл, но это уже говорило о том, что они стали приятелями.

— Я подумаю о вашем предложении, — пообещал он, наклоняясь, чтобы пожать Нелл руку. — А вы пишите мне поподробнее, как идут дела с отелем. Желаю удачи!

— Благодарю, — ответила Нелл, тоже улыбаясь Калюму, отметив при этом, как преобразилось его бледное напряженное лицо. — Буду держать вас в курсе.

Размышляя над тем, что их объединило, она наблюдала, как медленно поднималась по эскалатору на следующий этаж его огненно-рыжая голова. Уж не взаимное ли чувство бесприютности в Лондоне их сблизило, хотела бы она знать. «Вы, Калюм Стрэчен, как рыба, выброшенная на берег, — сказала Нелл себе, — и я надеюсь, что вы у меня на крючке».

* * *

— На Вордсворта не похоже, верно? — сухо прокомментировала Сайнед, отрывая глаза от многословного прощания, из которого она зачитала отрывок. — Что ж, полагаю, они думали, что это имеет значение. Как прошла вечеринка?

Нелл слегка скривилась.

— Просто классно! Ее устроили после записи, и Глаз-Ватерпас прыгал, как лягушка по горячим углям. После программы он всегда как одержимый. Режиссер отчаялся записать всю программу сразу, и ему пришлось ее монтировать, а коллеги уже стали строить догадки, кто же займет мое место.

— А что они тебе подарили? Осмелюсь предположить, нечто удивительно бесполезное и никуда не годное. — Когда Сайнед увольнялась со своей авиалинии, ей подарили «Атлас мира» с поясами времени и пояс Гуччи, которые, хотя бы потому, что она оставляла работу стюардессы и увеличивала свой вес из-за беременности, казались особенно неподходящими подарками.

— Собственно, подарки неплохие, — сказала ей Нелл, смущенно одергивая на себе рубашку в форме буквы «Т». Она как-то легкомысленно надела леггинсы Сайнед, которые та ей подарила на день рождения, но чувствовала их на себе, как тяжелые, вычурные оковы, и закрыла их поэтому, как можно больше, сверху черным мешком. — Прощальная речь и пара зеленых футболок! Возможно, они решили, что это будет отличная шутка, но на самом деле эти вещи будут мне очень нужны, особенно когда я на Талиске несколько месяцев пробуду как в лагере, пока строители не закончат работу.

— А ты уверена, что ты сможешь там жить в одиночестве? — обеспокоенно спросила Сайнед. — По-моему, это ужасно!

— Ну, я не думаю, что долго буду в одиночестве, — возразила Нелл. — По крайней мере, я на это надеюсь. Неделю или больше в замке пробудут топографы и архитекторы, потом начнут работать строители, а мы должны что-то сделать с садом и привести его в божеский вид. Я хочу выращивать побольше разных овощей и пряностей для кухни.

— О Господи, вот что значит молодость! — воскликнула по-ирландски мелодраматически мачеха. — Я тебе говорю, Нелл, к тому времени, как ты со всеми этими делами разберешься, ты станешь собственной тенью.

— Это может вызвать изменения, но не знаю — какие, — задумчиво сказала Нелл. — Тэлли тоже там будет, как только покончит выманивать деньги у сговорчивых банков. Он захвачен торговлей, к тому же у него есть какие-то великие идеи — вроде рассылки брошюр в «клубы здоровья» и спортивные центры, вплоть до футбольных клубов и клубов регби. Может, нам удастся зазвать Карлинга или Гэрри Лайнекера на Талиску!

— Если Бог поможет, вы даже Гордона Гриля можете заполучить, — прокричала Наэм, входя в комнату с Тэтчер на руках. — Нелл, это крутая кошка. И имя у нее тоже дикое.

Нелл была рада видеть, что с ершистым подростком кошка так быстро освоилась. Очень редко этот котенок признавал кого-то, кроме Нелл, и оставлять его было мукой.

— Чувство явно взаимное, — сказала она Наэм. — Может, вы с ней обе разделяете нонконформистские взгляды. Только держи ее подальше от зоопарка Найниэна! Я не хочу, чтобы он обвинил ее, что она загрызла его хомячков.

— Она может спать в моей комнате, — примирительно предложила Наэм. — Поставлю там ей поднос для испражнений.

— Если она сможет отыскать его среди другого дерьма, — фыркнула ее мать, но в душе она была рада, что дочь предлагает помочь. В течение длинных летних каникул у Наэм проявлялись все классические симптомы все отрицающей бескомпромиссной юности. Если она не закрывалась в своей комнате, хихикая с задушевными подружками, или не уходила с заносчивым незнакомым парнем в дурацких жестянках подергаться в дискотеки и кафе, то потерянно бродила по дому, бросая повсюду огрызки яблок и пустые банки из-под диетической кока-колы и проклиная страшную скуку. Ее присутствие нарушало всякий порядок в доме и сбивало привычный режим дня.

— А где бабушка Кирсти? — Вдруг спросила Нелл. — Я хотела с ней сегодня увидеться.

— Она пошла делать покупки, — ответила Сайнед. — Она хочет закупить все, что, как она говорит, не сможет купить в Глазго.

— Вроде сапог до бедер модели Анелло и Давида и подтяжек-йокеров для свободных вьетнамских штанов, — захихикала Наэм, теребя Тэтчер за уши.

— Не будь такой вредной, Наэм, — укорила Сайнед. — Может, она собирает магазинные сумки Гэррода, чтобы вручить их всем своим друзьям на Рождество. Скажи мне, Нелл, за какое время ты соберешь старушку?

Нелл и Кирсти Маклин улетали в Глазго вместе, а потом Нелл должна была еще несколько ночей провести с бабушкой под одной крышей, пока не отправится в Оубен. Она хотела ознакомиться с работой архитекторов нескольких фирм, которых ей рекомендовали в Глазго, а также купить себе более подходящее средство передвижения. Ее оглушительно трещащая развалина, безобразно испачканная Глорией, была почти готова к продаже через автодилера. Для поездок по Талиске ей хотелось купить что-то более прочное и вместительное.

— Надо около часа времени, — ответила Нелл. — Мы успеем на челнок в двенадцать дня.

— Люблю летать, — призналась бабушка Кирсти на высоте 30 тысяч футов, уткнувшись в поднос с чаем Британских авиалиний. — Не знаю, почему все мои приятели говорят, что полет их утомляет.

Нелл пробормотала в ответ что-то нечленораздельное. Она не вслушивалась в беззаботную болтовню своей бабушки. Для Нелл этот полет имел огромное значение. Думать, что она покидает Лондон, возможно, к лучшему — было бы преувеличением. Почти вся ее жизнь, с трехлетнего возраста, прошла в огромной столице Англии или вблизи нее, а сейчас она станет для Нелл чужой. Странно, но чувства потери у нее не было. Возможно, Лондон всегда был для нее чужим. Нелл так сильно хотелось поскорее перерезать все нити, связывающие ее с Лондоном, что ключи от квартиры она с легкостью отдала агенту по недвижимости. Все ее вещи и мебель отправили в пикфордовском контейнере и в определенный срок их должны были доставить в Талиску. На неделю (или около того) Нелл должна была превратиться в путешественника: не принадлежать ни к какому месту, а все, что ей необходимо, иметь с собой в чемодане. Будущее она находила и пугающим, и привлекательным одновременно, и от этого съела весь джем, сливки и масло, предложенные на ланч в самолете, чтобы себя успокоить.

— На этой неделе я могла уже взять шеф-повара, — заметила Нелл, облизывая пальцы. — Он шотландец. Ты, может, его помнишь. Однажды он был на «Горячем Гриле» и поставил Гордона на место! Он рыжий, как черт, и такой же у него характер. Зовут его Калюм Стрэчен.

— Хорошо его помню, — подтвердила бабушка Кирсти. — Яркий парень, с искрой в глазах.

— Когда я встретилась с ним, искры в глазах почти не было, — сухо парировала Нелл. — Больше был похож на сосульку! Но потом немного оттаял. Сказал, что подумает над моим предложением. Я думаю, он должен приехать.

— Для настоящих людей Талиска как магнит, — заявила бабушка.

— Бабуля, ты должна приехать поскорее. Давай я заеду и заберу тебя через месяц или раньше?

— Нет, спасибо, — решительно возразила она. — Я не хочу видеть все там разрушенным и обветшавшим. Я слишком стара, чтобы переносить бытовые неудобства. Приеду, когда у меня будет уютная спальня с хорошей ванной.

— Хорошо. — Нелл с любовью наблюдала, как бабушка аккуратно отправляет в рот кусочек намазанной маслом лепешки.

Для своих восьмидесяти лет она была весела и беззаботна, как пташка, как воробей, прыгающий по изгороди, или как малиновка на лугу. В глубине души она надеялась пережить еще одну зиму не болея, и, рассчитывая на это, имела решимость отложить свой приезд на Талиску.

— Ты приедешь на торжественное открытие и займешь лучшую комнату в гостинице.

— Я вспомнила как-то одну историю, — сказала Кирсти Маклин, вытирая рот бумажной салфеткой. — На детских праздниках лорд всегда рассказывал истории. Обычно он собирал детей раз в году, и мы все приходили — его собственные дети, ребятишки пастуха, дочка повара и мы все из домика управляющего. Он рассказывал истории о Талиске, о ее прошлом и людях — настоящие сказки! Подозреваю, что он их сам и сочинил. Вот та, что я вспомнила, была о двухголовом чудовище, которое обычно выплывало из глубин пролива при сильном приливе и наводило ужас на жителей. Что-то вроде «тяни-толкая» — людоеда, если ты помнишь истории о докторе Дулиттле. И от этого мог погибнуть остров, если бы не нашлись два смельчака из молодых островитян. Видишь ли, у чудовища было две головы, и сражаться нужно было двоим, которые были бы похожи между собой, — иначе говоря — близнецами. Именно близнецы убили чудовище и спасли остров. Разве это не хороший конец? — Закончив рассказ, бабушка Кирсти засмеялась, довольная собой.

Нелл подозрительно посмотрела на бабушку.

— Это ты сама придумала, бабушка Кирсти! — укоризненно воскликнула она.

— Я? — сверкнув голубыми глазами, переспросила старушка. — Что ж, я тебе еще что-то должна рассказать, да, должна, Нелл, чье настоящее имя — Эллен. Знаешь ли ты, что «Эллен» — это шотландское название острова, по-галльски — «Элан»? А «Таллак» — это по-галльски «холл». «Таллак иске» — Талиска переводится как «холл для рыбаков». Так остров Талиска — это «Элан Таллак иске», или Эллен Талиска. Видишь, это уже не я придумала!