Совсем неплохо пообедав с Ричи Севардом, Тид вернулся в офис и попытался заняться хоть каким-нибудь делом. Так вот, Деннисону еще позавчера в самом конце рабочего дня принесли весьма важные официальные документы налогового комитета, из которых становилось ясным, как производилась реальная оценка собственности, прежде всего недвижимого имущества, наиболее значимых граждан города Дерона, – в прямой зависимости от степени лояльности Лонни Равалю! И комитет по налогообложению вот уже много лет был для этого одним из его самых эффективных инструментов: сделай один неверный шаг – и твою собственность, с которой надо платить должные налоги, оценят не в пять, а скажем, в пятнадцать тысяч. Попробуете это оспорить в суде? Что ж, попробуйте. Если, конечно, хотите, чтобы над вами смеялся весь город...

Но сосредоточиться на работе Тиду, как он ни старался, так и не удалось. Он вдруг вспомнил, каким приятным, радостным и... абсолютно беззаботным было его пробуждение после короткого, но глубокого сна днем в то злосчастное воскресенье. Всего сорок восемь часов тому назад! Увы, чего-чего, а такой же безмятежности ему теперь ждать не скоро. Если такое вообще возможно. Много, слишком уж много лет ему пришлось играть в азартные игры, рискуя в основном чужими деньгами. И вот пришла пора ставить на кон свои собственные деньги и покрываться противным холодным потом от самого настоящего страха их потерять...

Раньше он искренне гордился тем, что честно исполняет свой долг, что ответственно и добросовестно делает свою работу, одним из важнейших компонентов которой была определенная степень отчужденности от всего того, с чем ему приходилось иметь дело. Это было его надежной броней, защитой от любых внешних влияний. Может, именно поэтому жизнь казалась ему слишком уж легкой? Может, именно поэтому он и стал эдаким хлыщеватым, самоуверенным героем, способным выложить на игорный стол последнюю карту, не боясь возможных последствий, поскольку на кону никогда не стояло ничего особенно важного?!

В такие моменты Тид всем сердцем завидовал своему другу и начальнику Пауэлу Деннисону. И было чему: ведь тот искренне верил в то, что делает! Равно как и в то, что точно такой же преданности делу следует ожидать и от его сподвижника и правой руки Тида Морроу! Пауэл никогда не предаст ни дело, ни друга, это уж точно. Про себя Тид считал точно так же, но... А если цена предательства очень и очень высока? Если на кон поставлена жизнь? Его собственная жизнь!

Одна из древних мудростей гласит, что человек прежде всего должен научиться жить сам с собой. Это, конечно, правильно, но вот что делать, если приходится выбирать: либо жить с тем, кого не уважаешь, либо не жить вообще?

Понимая, что сама логика такого мышления чревата весьма опасными последствиями, Тид постарался выбросить эти мысли из головы. Не думать обо всем этом, и точка!

В три часа дня неожиданно заглянувшая к нему в кабинет мисс Андерсон сообщила, что с мистером Морроу очень хочет переговорить мистер Армандо Рогаль.

Адвокат ворвался в кабинет, едва она успела полностью произнести его имя: лет тридцати с небольшим, совсем не высокого роста, но довольно плотного сложения, в прекрасно сшитом светлом габардиновом костюме. Лицо бледное, зато глаза... пронзительные черные глаза с совершенно невыразительным взглядом. Что и привлекало к ним особое внимание. А тонкие-претонкие губы крошечного рта произносили слова – что тоже звучало весьма и весьма неожиданно – великолепным, ну просто на самом деле великолепным баритоном!

Оказавшись в кабинете, Армандо Рогаль плотно закрыл за собой дверь, довольно улыбнулся, кивнул, что, очевидно, должно было означать радушное приветствие, и тут же плюхнулся на ближайший стул, не сводя при этом с Тида внимательных, все изучающих и все анализирующих пронзительных темных глаз.

– Похоже, я ваш новый адвокат, мистер Морроу. Во всяком случае, именно так считает этот вечно испуганный Лейтон. Надеюсь, он успел вас предупредить?

– Да, успел, но я... вообще-то я пока еще не совсем уверен, что адвокат мне понадобится, мистер Рогаль.

– Не уверены? Прекрасно, прекрасно. Ну что ж, тогда будем считать это превентивным медицинским средством, мистер Морроу. Так сказать, на всякий случай.

Тид внимательно посмотрел на него:

– Скажите, а с чего это вам вдруг захотелось идти на явный риск?

Рогаль опустил глаза на тщательно ухоженные ногти рук.

– А что, хороший вопрос. Очень даже кстати... Мы с вами ведь живем не в городе, а в джунглях. Самых настоящих городских джунглях! Где, как всем известно, шакалы держатся стаями. Хочешь быть шакалом и жить без проблем – научись слушаться самого главного шакала. Я же, видите ли, дикобраз. Самый обычный дикобраз. И когда время от времени какой-нибудь шакал пытается меня укусить или, может, даже сожрать, то в ответ тут же получает порцию колючек в нос. Причем не просто колючек, а очень острых колючек. Я ведь дикобраз, ми стер Морроу. Соответственно, и нрав у меня дикобразий. А это животное очень трудно съесть. Если вообще возможно. Кстати, вам самому когда-нибудь доводилось видеть живого дикобраза? Нет?.. Жаль. Обычно они живут долго и счастливо.

– Это что, бунтарство ради самого бунтарства? Неужели это может быть таким интересным?

Рогаль бросил на него острый взгляд:

– А чего, скажите, еще ожидать от адвоката? Эмоционального стриптиза? Я ведь здесь родился и вырос. Отец краснодеревщик, эмигрант и профессиональный патриот. Билль о правах человека, конституция, справедливость... Не сомневаюсь, вы понимаете, что я имею в виду. У эмигрантов и их детей свой собственный кодекс поведения. Свойственный только им, и никому другому. Нам надо вечно кланяться и просить помощи. Мой старик окончил вечернюю школу и решил быть самостоятельным. Никому не кланялся, ни у кого не просил помощи... Дурной пример для всех остальных. Его все время жестоко избивали. На третий раз он впал в самую настоящую кому и до самой смерти практически не приходил в сознание. Окончив юридический колледж, я сначала попытался устроиться в Утике, затем в Сиракузах, но... В общем, ничего не вышло, и мне пришлось вернуться сюда, в родной Дерон. И теперь я немножко зол на весь этот чертов мир! Хочу быть чем-то вроде ангела-мстителя. А может, и самого Сатаны. Хотите подвергнуть меня перекрестному допросу?

– Нет, не хочу, благодарю вас.

– Вы с вашим другом Пауэлом Деннисоном оказались в весьма затруднительном положении, Морроу. Хотите узнать почему?

– Конечно!

– Так вот, ваша подруга Фелисия Карбой была самой настоящей сукой. Но при этом сукой на редкость сообразительной. Пыталась обменять свое совсем неплохое тело на безопасность своего совсем не очень умного муженька. Хотя и мэра. Но у нее, во всяком случае, как дал мне понять Лейтон, ничего так и не получилось. Тогда она решила кое-что добавить на свою чашу весов. Чтобы было потяжелее. Что-нибудь остренькое, что-нибудь, что могло бы помочь вам с Деннисоном. Что вольно-невольно вынудило бы вас согласиться пойти с ней на сделку. Скорее всего, о мерзких делишках Раваля ей было известно намного больше, чем ее мужу. Вот она и решила воспользоваться этим, как ей казалось, вполне удобным обстоятельством. Но либо доверилась не тому парню, либо что-то еще, только, так или иначе, кое-кто узнал о ее намерении. Кстати, совсем не кстати. Простите за невольный словесный каламбур. И что ему теперь делать? Убрать ее, ликвидировать? Да, само собой разумеется, но... но почему бы заодно не подставить и вас? Прекрасная мысль! Как сейчас принято говорить, «два в одном флаконе»...

Чуть подумав, Тид медленно протянул:

– Да, честно говоря, такая же мысль была у меня тоже. Она звонила сюда через коммутатор мэрии и сразу же сказала, что не хочет ничего говорить по телефону. По нашему телефону. Значит, знала. Знала и боялась!

– И, как показали все последующие события, не зря. Совсем не зря.

– Но ведь ее имя тогда даже не упоминалось.

– И тем не менее девушка на коммутаторе узнала ее голос и тут же доложила куда надо. И сейчас ей тоже будет трудновато. Над этим надо поработать. Послушайте, мистер Морроу, теперь я ваш адвокат. Это требует взаимного доверия. Абсолютного доверия! Поймите: чем больше я знаю, тем лучше смогу вам помочь... И при этом мне, черт побери, надо быть полностью уверенным, что вы ее не убивали!

– Да, я на самом деле ее не убивал! В чем, в чем, а уж в этом вы можете быть полностью уверены.

– Ну а есть что-то такое, о чем мне следовало бы знать? Как вашему адвокату...

Тид встал со стула и медленно отошел к окну. Обвел глазами парковочную площадку мэрии, здания напротив. Затем вернулся к столу, снова сел и, стараясь говорить предельно спокойно, рассказал Рогалю все, абсолютно все о том, что произошло вчера вечером в кемпинге у озера. Включая мельчайшие детали... Когда он закончил свою исповедь, Рогаль долго сидел, не произнося ни слова, но затем резко вскочил со стула, подбежал к противоположной стене и с силой ударил по ней кулаком.

– Господи ты мой милосердный! Ну надо же! Ну почему из всех самых тупых идиотов во всем нашем мире мне – не кому-либо, а именно мне – достался самый тупой? Ну почему именно мне приходится его защищать? Этого короля шутов! Господи, ну за что, за что ты меня так не любишь? За что так караешь?..

– Ну будет вам, будет, мистер Рогаль. Может, мои действия, признаю, и не были такими уж умными, но...

– Помолчите, пожалуйста! Дайте хоть немножко подумать. Значит, говорите, они были в резиновых масках Снерда?.. Так, значит, скорее всего, не здешние, а специально приглашенные гастролеры, которых в городе наверняка уже нет. Сделали свое черное дело и растворились в миру... Оставаться здесь им, естественно, совершенно не для чего. Да и незачем. – Он задумчиво почесал затылок. – Хорошо. Дайте-ка мне, пожалуйста, ключ. От вашего коттеджа на озере.

Тид покорно достал ключ и передал его адвокату.

– Ну и что вы собираетесь там делать?

– Что я собираюсь там делать? Подчистить за вами. Постирать ваши подгузники. А вы как думали?

– Да, конечно, простите. Но поверьте. Рогаль, ведь я уже и сам все там тщательно вычистил! Как мне кажется, предусмотрел все детали...

Армандо тяжело вздохнул и снова опустился на стул.

– Послушайте, я здесь только для того, чтобы помочь вам выпутаться из передряги, в которой вы и сами оказались, и затащили вместе с собой Пауэла Деннисона. Так помогите и вы мне! Да, я вам верю, Морроу. Верю, что все произошло именно так, как вы мне рассказали, и что только благодаря счастливой случайности Севард не оказался там, когда вы еще благополучно храпели! И тем не менее давайте подходить ко всему этому чуть более профессионально и практично. Там могли остаться по меньшей мере несколько сот прекрасных, на редкость четких отпечатков пальцев. Ее пальцев... И даже если вы постарались их стереть, то вряд ли знали, где их искать и как уничтожать. Например, внутри медицинской аптечки на стене в ванной комнате или на нижней поверхности спусковой ручки унитаза... Может, нам надо просто, не теряя времени, отправиться туда и сжечь все к чертовой матери! Добавив ко всем этим преступлениям еще и преднамеренный поджог! Кстати, у вас есть девушка, которую вы могли бы взять туда с собой?

– Что вы имеете в виду?

– Если полиция сегодня днем вас еще не задержит, то вы с ней можете туда отправиться. Я к тому времени успею уже все закончить. Побудьте радушным хозяином, пригласившим свою девушку на любовную встречу. Она должна быть из тех, кому нечего скрывать свои отпечатки. Пусть их будет как можно больше. Равно как и остальных следов. Губная помада, забытые трусики, волосы на вашей расческе... У вас есть такая или мне самому побеспокоиться об этом?

– Не слишком ли это расчетливо?

– Не более чем приготовление осужденного к казни на электрическом стуле. Случайно порезав вас, брея вашу ногу, они тут же смазывают ранку йодом. Тоже ведь расчетливо, разве нет?

– Послушайте, Рогаль, вам нет никакой нужды меня пугать. Я и без того до смерти напуган.

– Так вы можете найти такую девушку?

– За столь короткое время вряд ли.

– Тогда будьте любезны, подождите меня здесь. Я выйду и позвоню из уличного автомата. Вернусь минут через пять – десять. Только не вздумайте куда-нибудь уходить.

Он вернулся ровно через двенадцать минут.

– Вот уж никогда не думал, что мне придется заниматься и такими делами. Хорошо еще, что у меня неплохие связи. Вам это обойдется всего в сто баксов. В пять часов она будет ждать вас в коктейль-баре отеля «Дерон». В кабинке по левой стороне прямо напротив стойки. Полностью готовая немедленно отправиться, куда потребуется. Высокая девушка с пышными каштановыми волосами. Зовут мисс Хеддон. Имя узнаете сами.

– Она хоть... хорошенькая?

Армандо бросил взгляд на свои ручные часы:

– Боюсь, мне пора идти. В данной ситуации, мистер Морроу, лично вас это должно волновать меньше всего на свете. И постарайтесь не привозить ее туда раньше шести тридцати... Чтобы у меня хватило времени сделать все как надо.

После того как Армандо Рогаль удалился, Тид немного подождал, а затем тоже вышел, чтобы поменять чек на наличные, которые ему наверняка очень скоро понадобятся... Когда он вернулся в свой кабинет в мэрии, мисс Андерсон обычным тусклым голосом сообщила, что его срочно просил позвонить, оставив свой телефон, капитан Лейтон.

Он сразу же взял трубку и без каких-либо предисловий сказал:

– Вы получили небольшую отсрочку, Морроу. Двое местных мальчишек, которые, по счастью, вас знают, потому что вам как-то довелось играть с ними в дворовый волейбол, видели парня, пригнавшего ту машину. Ту самую машину, Морроу. Это были не вы. Хотя достаточно точно описать его не могут, поскольку все взрослые дяди, кроме тех, кого по тем или иным причинам они знают лично, выглядят для них одинаково. Так что можете считать, что пока вы слезли с крючка. Пока!..

Было уже без пяти пять, поэтому Тид торопливо зашел в офис Пауэла сообщить ему, что собирается снова наведаться на озеро. Деннисона известие явно расстроило.

– Да, но я рассчитывал, что мы вместе поработаем над кое-какими важными и достаточно срочными документами.

– Пауэл, ты даже не представляешь, с каким удовольствием я никуда не ездил бы, а остался бы с тобой и поработал, но, увы, это не мое желание, а категорический приказ моего адвоката.

– Какого еще адвоката? Может, все-таки объяснишь?

– Сейчас не могу, Пауэл, извини. Сейчас мне надо как можно быстрее слезть с крючка, в смысле той чертовой машины.

– Что ж, ничего не поделаешь, тогда давай завтра... Как, кстати, идут дела с налоговым отчетом?

– Пока никак. Из-за всей этой истории просто еще не дошли руки. Да, честно говоря, и не до того мне сейчас... Пауэл сочувственно улыбнулся и пожал плечами:

– Ладно, ладно, я понимаю и не буду тебя торопить. Как сможешь, так и сделаешь. Только не затягивай все это слишком надолго, хорошо?

Быстро доехав до отеля, Тид с трудом нашел свободное место для парковки. Где-то в середине ближайшего квартала. По пути к входу его охватило сильное возбуждение, смешанное со странным чувством испуга. Разумность замысла Рогаля была очевидна, но абсолютная искусственность предстоявшей ситуации не могла его не тревожить. Кто его там ждет? С кем ему предстоит ехать на озеро? С грубой, наверняка дешевой особой с холодными, рыбьими глазами и прыщавой кожей?

Коктейль-бар в это время дня был, само собой разумеется, забит чуть ли не до отказа. На его левой стороне находилось шесть отдельных кабинок – четыре пока пустые, в пятой сидело трое занятых выпивкой и какими-то делами мужчин, а вот в последней... в последней на него сразу же подняла глаза высокая девушка с копной густых каштановых волос. Формальное описание, данное ему Армандо Рогалем, полностью соответствовало, но вот остальное... Темно-зеленый костюм великолепного ручного кроя, дорогая меховая накидка из серебристо-серой лисы, элегантная зеленая шляпка с вуалью, выражение некоей хрупкости, скромности и даже застенчивости на потрясающем, по-настоящему аристократическом лице. Лице, которое, раз увидев, уже никогда не забудешь!

Тид, растерявшись, неуверенно переступил с ноги на ногу, медленно повернулся к стойке бара, но затем, видимо окончательно решившись, шагнул внутрь кабинки:

– Мисс Хеддон?

Спокойные, глубокие темно-синие глаза, в которых легко можно было утонуть, медленная, неторопливая улыбка будто вырезанными из драгоценного камня губами...

– Здравствуйте. Да, я Барбара Хеддон.

Он сел на ближайший к ней стул.

– А меня зовут Тид Морроу. Боюсь, я несколько задержался. Прошу простить меня, мисс Хеддон.

– Ничего страшного, Тид. Полагаю, я могу вас так называть? Ну а вы зовите меня Барбарой. Отправляемся прямо сейчас или вы хотите сначала что-нибудь выпить?

– Сначала надо заказать, Барбара.

Он подозвал к их столику в кабине официанта и заказал себе коктейль из виски с мятным ликером.

Ее коричневые перчатки из прекрасно выделанной лайки небрежно лежали на темно-зеленой сумочке, которая, в свою очередь, практически идеально гармонировала с ее костюмом. А рядом с высоким бокалом можно было видеть серебряный гарнитур, состоящий из дорогого портсигара и изящной женской зажигалки... Барбара достала сигарету и, чуть приподняв вуаль, слегка наклонилась вперед, чтобы прикурить от огня любезно поднесенной Тидом зажигалки. К своему бокалу с каким-то коктейлем она не прикасалась до тех пор, пока официант не принес заказанный коктейль Тида. Только тогда подняла свой и улыбнулась ему:

– Прошу меня извинить, Тид, но мне надо сделать один короткий звонок. Вы позволите?

– Конечно, конечно. Делайте все, что считаете нужным.

Пока она шла к телефонным будкам в конце фойе, высокая, элегантная, блистательная, Тид откровенно ею любовался. Барбара, как и обещала, вернулась довольно быстро.

– Хотите что-нибудь еще выпить? – вежливо спросил он.

– Да, благодарю вас. – Она внимательно посмотрела на него, чуть нахмурив красивое лицо. – Тид, мы ведем себя словно пара умудренных опытом европейских дипломатов, вы не находите?

– Наверное, но при виде вас у меня, честно говоря, перехватило дыхание. Признаюсь, я ожидал чего угодно, только не такого. Оказывается, вы не только на редкость красивы, Барбара, но и... чертовски привлекательны.

На какую-то долю секунды ее рот, казалось, недовольно скривился.

– Значит, вы вполне готовы показаться вместе со мной в любом общественном месте? На людях?

– Простите, наверное, я, сам того не замечая, выражаюсь чересчур напыщенно. Еще раз простите. Просто... просто я немного растерялся, только и всего. Не сердитесь, пожалуйста.

Она улыбнулась:

– В благодарность за ваше благородство, мистер Морроу, я, пожалуй, открою вам мой секрет с этим телефонным звонком. Дело в том, что время от времени я позволяю себе некую дорогую роскошь. Она называется «избирательность». Пять минут назад я позвонила только для того, чтобы сообщить кое-кому, что не собираюсь делать вид, будто у меня вдруг страшно разболелась голова.

– Что ж, кажется, мы только что обменялись верительными грамотами, не так ли?

– Да, только что создали нечто вроде общества взаимного обожания. Еще раз благодарю вас, Тид, за то, что вы не стали просто мистером Смитом. Искренне ваша, Барбара.

– Еще один вопрос, Барбара. Для вас это... как бы попроще сказать? Ну, это вполне обычно – вот так отправляться за город с человеком, которого вы совсем не знаете?

– Нет, честно говоря, совсем необычно. Но за вас поручились. Точнее говоря, вам дали в высшей степени хорошую рекомендацию. – Она понимающе улыбнулась, но затем ее настроение неожиданно резко и заметно изменилось. – Ну и, кроме всего прочего, мной конечно же движет и самое обычное женское любопытство. Вы похожи на одного из тех необузданных мужчин, которые просто обожают бить себя в грудь и уверять своих менее удачливых собратьев, что им никогда не приходится за это платить! Что им все это преподносится на блюдечке с золотой каемочкой...

Это был первый намек на грубость, но сам по себе удар оказался точным и эффективным.

– Эй, там, на крейсере, поосторожнее! – невольно улыбнувшись, заметил Тид. – Значит, время от времени кто-то именно из таких вас все-таки здорово кусает, разве нет?

– Что, теперь моя очередь делать предупреждения? Хорошо. Никогда не бейте своего партнера правой, договорились?

– Ладно, тогда для начала давайте заключим временное перемирие. Пока кому-то из нас не свернули челюсть.

Она кивнула. Подозвав официанта, Тид заплатил по счету, взял со стула ее дорожную сумку, и они отправились к машине. Там он открыл для нее переднюю дверцу, бросил сумку на заднее сиденье и, уже сев за руль, спросил:

– Верх поднять или оставим как есть?

– Оставим как есть, – коротко ответила она, снимая шляпу.

Ее волосы представляли собой копну густых каштановых завитушек. А когда они наконец-то выехали из долины на взгорье, то последние лучи заходящего солнца коснулись их и высветили яркие рыжие пятнышки, скрытые в гуще, словно искорки пламени...

– Тид?

– Да, Барбара?

– Как ты относишься к соглашениям?

Переход на «ты» ему показался несколько преждевременным. Он ухмыльнулся:

– Каким? Дипломатическим? Насчет цвета? Или, может, в отношении самоубийства?

– Сверни, пожалуйста, на обочину и остановись. Ненадолго. Думаю, пары минут нам вполне хватит, чтобы прийти к соглашению. Ну уж а каким оно будет, жизнь покажет.

Тид послушно свернул на обочину. Когда машина остановилась, он повернулся лицом к Барбаре: левая рука осталась на рулевом колесе, а правая легла на спинку ее сиденья. Она тоже повернулась к нему, но... но из ее темно-синих глаз почему-то исчезло все сияние. Теперь они выглядели совершенно безжизненными, мертвыми, глядящими на него будто из могилы.

– Вообще-то все это, как ни странно, довольно стандартно, Тид. Рано или поздно ты все равно начал бы приставать ко мне с вопросами, как это меня угораздило заняться этой древнейшей профессией. В этом смысле все вы почему-то до боли одинаковые. Поэтому давай лучше сразу договоримся: ты меня ни о чем таком не спрашиваешь и не вынуждаешь нести околесицу о трагической судьбе, падших родителях, несчастной любви и тому подобную галиматью. Просто... просто принимай меня такой, какая я есть, Тид, хорошо? Так будет лучше нам обоим, поверь мне.

– Да, но, насколько я понимаю, любое соглашение неизбежно предполагает определенную степень искренности с обеих сторон, кажется, так, Барбара? Наверное, рано или поздно я на самом деле спросил бы тебя об этом, ты права. Но теперь не буду, обещаю. Только и тебе тоже придется кое с чем согласиться. Обещай мне, что ни при каких условиях ты не будешь изображать видимость страсти или желания, если не испытаешь их на самом деле. Обещаешь?

– Ты, наверное, хочешь здорово пошутить, Тид, да? Неужели тебе так хочется самого себя обмануть?

– Каким это, интересно, образом?

– Самым простым. Я холодна, как те самые монстры, которых время от времени выкапывают из ледников. Ты стал первым и... единственным из всех моих клиентов, с которыми я решилась поделиться своими самыми сокровенными мыслями. Ну а теперь, когда все уже позади, думаю, тебе лучше отвезти меня назад в отель. Сама не знаю почему, Тид, но мне совершенно не хочется тебя обманывать. Извини...

– Нет, Барбара, лучше давай постараемся закончить то, что начали, и пусть каждый из нас строго соблюдает только что принятые на себя обязательства. Даже если все закончится чисто платонической поездкой за город. Как будет, так и будет, хорошо?

– Хорошо. Но в таком случае и ты дай обещание, что не будешь платить мне, пока я сама не попрошу тебя об этом, хорошо?

– Ладно, Барбара, пусть так и будет. В общем-то считай, что две высокие договаривающиеся стороны пришли к обоюдному и вполне устраивающему их соглашению...

Ее волшебная улыбка медленно вернулась назад. Она, как бы не веря происходящему, задумчиво покачала головой, затем повернулась к нему:

– Ну что ж, сэр, тогда поехали. Чего уж теперь ждать?

Тид въехал в первую деревеньку, когда местный рынок уже почти закрывался. Но только почти, поскольку они все-таки успели туда войти и купить пару вполне приличных стейков, бутылку шампанского и кое-какие замороженные овощи. Его тогда еще почему-то очень позабавило, каким удивленным взглядом она смотрела за тем, как продавец взвешивает мясо для стейков.

Тид Морроу вынес покупки наружу. В горах было заметно прохладнее, поэтому он, уже не спрашивая ее разрешения, нажал на кнопку и поднял брезентовый верх своей машины.

– Слушай, Барбара, хочешь услышать признание? Совсем необычное признание...

– Да, конечно же!

– Дело в том, что у меня есть на редкость расплывчатый мотив, чтобы... чтобы ехать вместе с тобой туда, в этот чертов кемпинг на берегу озера. Ты будешь должна там кое-что для меня... нет, со мной сделать. Чтобы, когда мы оттуда уедем, все выглядело так, будто накануне мы с тобой там «прекрасно провели время». Точнее, вчера! Следы губной помады на полотенце в ванной комнате, случайно оброненная заколка для волос на полу, забытые трусики, запах духов...

Выражение ее лица в наступившей темноте было уже невозможно увидеть.

– Спасибо за то, что честно все говоришь. Да, такое, признаться, сейчас не так уж часто встретишь.

– Значит, сделаешь?

– Конечно, сделаю, Тид.

– Отлично. Тем самым автоматически решается вопрос о твоей оплате. Я плачу тебе за согласие оставить там как можно больше отпечатков твоих пальцев, только и всего. Согласна?

– В общем-то да.

Последовало несколько томительных минут никому не понятного молчания.

– Значит, ты используешь меня, чтобы заставить кого-то приревновать, так ведь?

– Боюсь, нет, Барбара... Не совсем так.

– Тогда я нужна тебе, чтобы прикрыть кого-то другого? У кого слишком ревнивая жена? Которая сама по себе не в состоянии удержать собственного мужа в собственной постели?

– Нет, нет, это тоже не совсем так, Барбара... Но... но только, пожалуйста, не принимай все уж слишком близко к сердцу...

– Интересно, почему бы и нет? Разве профессионалы в любой области не люди и не могут принимать близко к сердцу конкуренцию со стороны любителей?

– Сейчас это не так уж и важно. И прошу тебя: никогда не говори никому, что именно я просил тебя делать, хорошо?

Она громко рассмеялась:

– Знаешь, это даже смешно. Ты сказал это так, будто на самом деле веришь, что мне можно доверять.

– Как ни странно, но я на самом деле верю.

Барбара слегка коснулась кончиками пальцев его руки:

– Тид, думаю, нам пора прекратить наскакивать друг на друга. Никакого толка от этого не будет. У тебя есть какие-либо конкретные предложения?

– Конечно, есть! Например, вот эта: мы с тобой знаем друг друга вот уже несколько лет, я тайно вздыхаю по тебе и наконец-то уговорил съездить со мной на романтический пикник, выпить шампанского, искупаться в озере при лунном свете... Вроде бы ничего предосудительного, но у меня свои «черные» планы, и тебе невольно приходится задумываться, насколько яростно придется бороться за то, чтобы сохранить свою собственную честь. Свою девичью честь! Ну как, подходит?

– Господи ты боже мой! Неужели мне может понравиться такая игра? Вот уж не знаю...

– Ты ее полюбишь, дорогая, не сомневайся. Кстати, имя Альберт тебе ничего не говорит?

– Альберт?

– Да, наш старый добрый Альберт. Забавный парнишка, которого ты каким-то непонятным образом уговорила поехать с нами в горы покататься на лыжах. Его-то ты, конечно, помнишь?

– Ах, Альберт! Ну конечно же помню. Кто же забудет его прыщи?! И взгляд как у вечно испуганной совы. Ну и что с ним? Как он поживает? Доволен жизнью или нет?

– Вполне доволен. Нашел отличную работу. Сидит на крышах городских небоскребов и отпугивает голубей. Получает за это совсем неплохие деньги и пользуется заслуженным уважением коллег по работе.

– Да, честно говоря, я никогда и не сомневалась, что старина Альберт добьется настоящего успеха!

Во время разговора она, сама того не замечая, придвинулась к нему почти вплотную. И вдруг, резко откинув голову назад, весело рассмеялась. В стремительно наступающей темноте горной дороги переливы ее искреннего смеха казались теплыми, по-настоящему молодыми, берущими за сердце и... одновременно какими-то беззащитными, уязвимыми!

Отсмеявшись, они уже совсем спокойно обсудили друзей и знакомых своего несуществующего мифического прошлого. Наконец Тид выехал на хорошо знакомую ему дорогу... Никакой машины у коттеджа его кемпинга видно не было. «Слава тебе господи, – с облегчением вздохнул он. – Значит, Рогаль успел сделать все, что надо, и уже уехал».

Барбара взяла пакет с едой, а он ее дорожную сумку.

– Лучше подожди, пока я не включу там свет, Барбара! – крикнул он, видя, как она решительно направилась к входу в коттедж.

– Господи, какой же здесь восхитительный воздух! – остановившись, восторженно произнесла она. – Но предупреждаю: аппетит у меня будет просто волчий, так и знай!

Как он и ожидал, Армандо Рогаль оставил ключ в двери. Когда Тид включил в комнате свет, Барбара медленно вошла, положила пакет с едой на каминную полку, повернулась к нему и улыбнулась... Они снова стали осторожными незнакомцами, проверяющими реакции друг друга в этой пока еще новой для нее обстановке.