Инспектор Вендел Мэтхьюз удобно расположился в кабинете Бена Викслера: упираясь подошвой правой ноги о край стола, покачивался вместе со стулом, обхватив колено руками. Начинался четверг, восемнадцатое октября, десять утра.

Мэтхьюз отличался изрядной полнотой, хотя двадцать лет назад едва достигал минимального для своего роста веса. Каштановые, заметно поредевшие волосы, льдисто-серые глаза и небольшой мягкий рот — внешность вполне заурядная. Пользовался репутацией крикуна и буквоеда, выискивающего пыль по углам и под ковриками, вылавливающего ошибки в донесениях и досье, — словом, подлинная гроза для подчиненных, спокойно посиживающих за кофе. Но те немногие из отдела, кто знал его поближе, понимали, что такие мелочи отражали лишь незначительную, поверхностную часть его интересов и интеллекта. Бен Викслер и кое-кто еще относились с глубоким почтением к его спокойной логике, скрываемой за мнимой вздорностью.

Шло обсуждение обнаруженных фактов по делу об убийстве Люсиль Бронсон. Мэтхьюз еще до разговора досконально изучил всю объемистую папку с документами.

— Можешь погореть на этом, — объявил Мэтхьюз.

— И что же я, по-твоему, сделал, чего не следовало? Или не выполнил то, что положено, Венди? Мы прочесали всю окрестность дома. Все сходится к Дэнни Бронсону. Похоже, придется ждать, пока мы его обнаружим.

— Ты знаешь, что я имею в виду, Бен. Читал ведь газеты. «Убита жена профессора. Облава на условно освобожденного поднадзорного. Таинственные деньги в деле Бронсон. Она была возбудимая натура и любила фотографироваться». И так далее. А все радиостанции повторяют эту чепуху. То, что он прикончил ее об угол кухонной плиты, придает событию будоражащий, болезненный привкус. Бак Анджели, наш воинственный окружной прокурор, жаждет действий и подвигов.

— Знаю. Был здесь. Предложил дать на помощь всех парней из прокуратуры и особый отдел или что-то такое. А чем они мне помогут?

— Психологическая ошибка с твоей стороны, Бен. Нужно было принять предложение и для виду дать им поручения.

— Зачем?

— А если Дэнни не отыщется? Ты в тупике. Тогда было бы естественно разделить с ними ответственность. Но если хочешь надрываться один, много времени у тебя не остается.

— Много времени — до чего?

— Придуриваешься, сержант? Чертовски хорошо знаешь, о чем я. Бак обратится к заместителю по общественной безопасности, тот в этом углядит хороший повод тиснуть в газетах фотоснимки собственной персоны. Сунется к заместителю шефа полиции, тот — к шефу, а уж тому придется обратить внимание на любопытный факт: во главе Отдела по расследованию убийств у него стоит всего-навсего сержант. И спорю на дырку от бублика, что Дэнни арестуют через пятнадцать минут после того, как тебя освободят от обязанностей временного шефа отдела, а новый начальник размотает всю загадку, как свитер ручного вязания. Ну, а потом жди на здоровье год или два, потому что не может ведь шеф полиции утвердить повышение человеку, которого уволил с должности, что бы там он про себя ни думал. Если не сдвинешься С места, можешь быть уверен — к понедельнику тебя вычеркнут, а может даже и завтра.

— Поднимать настроение ты мастер, Венди.

Мэтхьюз резко наклонился вперед, так что стул бухнулся на все четыре ножки.

— Давай сравним наши мнения об этом деле. Думаешь, ее убил Дэнни Бронсон?

— Ставлю десять против одного, что нет. Верю — позабавился с ней в постели, уверен и в том, что использовал ее для укрытия денег и, возможно, чего-то еще, очень для него важного, — может, письма, которым защитил себя от неизвестного лица, что решил подоить. Я немного поразмышлял о его характере. Твердый, жадный, жестокий. Но в то же время интеллигентный и страшно неудачливый, особенно теперь. Все это не вяжется с таким убийством.

— Ли Бронсон?

— Мотивов — ноль. Порядочный человек.

— И поэтому ты его исключаешь?

— А что мне остается? Трижды проверили время, когда приехал к Хогтону, сравнили с наиболее ранним возможным часом убийства. Если бы ухитрился проехать через город за десять секунд, тогда что ж, мог оказаться убийцей.

— Так кого же подозреваешь?

— Мог быть либо мистер Икс, либо мистер Игрек. Мистер Икс — сообщник Дэнни, для него я определил и мотивы: Дэнни отхватил жирный кусок и спрятал в доме Бронсона. А мистер Икс забрался туда и заполучил деньги. Или же мистер Икс хотел завладеть письмом Дэнни и выяснить, кого он шантажирует. Жертву вымогательства назовем мистер Игрек. У него мотив единственный — вырваться из рук Дэнни. Для этого он должен выяснить, где письмо и завладеть им. Кроме того, он вынужден устранить и Дэнни — до или после того, как нашел его исповедь. Думаю, сначала он отыскал письмо и уж потом избавился от Дэнни. Так было бы надежнее.

— И который из них тебя больше устраивает?

— Мой герой — мистер Игрек. Не оставил ни единого следа и сумел устроить, чтоб его никто не заметил, но само убийство имеет… любительский характер. Убийство было случайным, и все-таки жестоким, неистовым, словно давало выход страстям.

Мэтхьюз потер маленький круглый подбородок.

— Значит, ты полагаешь, что наш Дэнни уже покойник?

— Если мыслить логически, думаю, это весьма правдоподобно.

— Ну, тогда ты и в самом деле влип.

— Только если труп надежно укрыт.

— Твой мистер Игрек может быть добропорядочным членом общества.

— Но заметным лицом — непременно. И достаточно богатым, чтобы Дэнни стоило решиться на шантаж. И достаточно отчаянным, чтобы так рисковать. У нас о нем немного сведений. Знаем — высокий и сильный человек. Что-то скрывает. Можно предполагать, что Дэнни как-то к нему подобрался и выяснил, что именно тот скрывает. К сожалению, нам не удалось проследить, какие шаги предпринял Дэнни. Избегал все свои обычные места и знакомых по меньшей мере с конца июня.

— Остается великой загадкой, как мистер Игрек сумел убедить хитреца вроде Дэнни, чтобы он сказал, где это письмо…

Мэтхьюз замолчал, так как раздался звонок телефона. Бен поднял трубку и через минуту потянулся к блокноту, начал записывать.

— Да. Конечно, я помню вас, капитан. Шоссе номер девяносто. Съехать на проселок за пять километров до Кемпа. Понятно. Да. Ну что ж, не будем терять время. Через час.

Бен положил трубку. Широко ухмыляясь, посмотрел на Мэтхьюза:

— Как насчет небольшой прогулки?

— Что случилось?

— Звонил капитан Донован из Управления криминальной полиции штата. Выяснил, где скрывался Дэнни.

Бен Викслер, Эл Спенс и инспектор Мэтхьюз приехали на дачу Катона. Поскольку территория не относилась к их округу и явились они по приглашению, им не пришлось везти экспертов и всю следственную группу. Донован известил их потому, что находка была связана с делом Люсиль Бронсон.

Бен давал указания шоферу, и, увидев частную дорогу, покрытую гравием, они свернули туда. Как раз в том месте, где дорога вилась через рощицу, в глубокой канаве у дороги завяз серый «седан». Отсюда до дачи было рукой подать.

— Прекрасный пейзаж, — объявил Спенс, — украшенный четырьмя машинами криминального управления.

— А номер на «кабриолете» хэнкокский, — заметил Мэтхьюз.

Капитан Донован, как только они вышли из машины, направился навстречу — могучий, смуглый великан с энергичной походкой и строевой выправкой, веки у него припухли от бессонной ночи, но голос звучал бодро, как на плацу. С Викслером и Мэтхьюзом он был знаком, а Спенса ему представили, и тот заметно дернулся при решительном рукопожатии капитана.

— Сейчас я расскажу, что произошло, — загремел Донован. — Около полуночи кто-то позвонил в полицию Кемпа, имя свое назвать отказался, но сообщил, что здесь в канаве брошена машина, та, что вы видели по дороге. Голос молодой, скорее всего, какая-то компания в подпитии заметила по дороге в город застрявшую машину, и, поскольку пассажиров не оказалось, позвонили нам. Патрульный Йенсен через полчаса был на месте, проверил сообщение, записал номер машины и даже прошел к дому, но на его стук никто не отозвался, хотя «кабриолет» стоял здесь, как и сейчас. Ему это показалось странным, потому мы, не дожидаясь утра, решили установить владельца машины. Мы ведь за это право боролись целых десять лет и только в нынешнем году, наконец, добились своего. «Кабриолет» зарегистрирован на имя Джека Юнга из Кемпа, но имя и адрес оказались вымышленными. В три часа Йенсен, согласно приказу, вернулся сюда еще с одним сотрудником.

Несмотря на их повторный стук, никто не отозвался, тогда они проникли в дом и в спальне обнаружили труп брюнетки лет тридцати — раздетой и задушенной. Они по рации доложили обо всем в Кемп — мне и шерифу. Я связался с шерифом и по его устному приказу выехал сюда со специалистами. В пять тридцать пять были на месте.

После поверхностного осмотра дома я позвонил мистеру Бэрту Катону, но его телефон молчал. А тем временем шло детальное расследование. После того как окружной эксперт осмотрел тело, снял отпечатки пальцев и взял пробы из-под ногтей, труп отвезли в морг Кемпа, где он останется до официального опознания и вскрытия, если этого потребует эксперт. Мои люди прочесали объект и обнаружили две группы отпечатков. Одна — той женщины. Второй вариант отпечатков — мужских — проанализировали и разослали по картотекам для идентификации, вплоть до Вашингтона. Судя по местам обнаружения отпечатков, убитая и мужчина жили в доме продолжительное время.

Донован замолчал, чтобы перевести дух, и Бен обратил внимание, что Спенс смотрит на исполина с боязливой почтительностью: голос капитана гремел в радиусе до пятидесяти метров.

— Поскольку от вас поступило заявление, что некий Дэниел Бронсон, разыскиваемый по подозрению в убийстве, по всей вероятности, скрывается в окрестностях Хэнкока, а место здесь уединенное, я приказал сравнить наши неопознанные отпечатки с досье Бронсона. Когда обнаружилось полное тождество, позвонил вам, как этого требует и простая вежливость, и необходимое сотрудничество. После звонка к вам я в четвертый раз позвонил мистеру Бэрту Катону, и он наконец поднял трубку. Когда я сказал, что звоню уже не в первый раз, он объяснил, что болен и на ночь отключает телефон, чтобы его не беспокоили. Спрашиваю, дома ли его супруга. Извинившись, пошел узнавать и через минуту сообщил, что ее нет и дома она не ночевала. Кажется, встревожился, когда я назвал себя. Я попросил дать описание его жены. Рост, вес, цвет волос — все сходилось с трупом. Тогда я спросил, знает ли он мистера Джонсона и его дачу. Мистер Катон ответил, что дача принадлежит ему, но он уже больше года там не был и не знал, что кто-то там проживает. Я попросил его приехать сюда. После допроса он может опознать труп. Пока еще не приехал. Есть тут несколько мелких подробностей, но их проще показать, чем объяснять. Что еще вас интересует?

— Когда наступила смерть женщины?

— Предположительно за двадцать часов до осмотра. Значит, умерла вчера утром, около восьми. А теперь я хотел бы показать, где обнаружили труп.

Они направились за Донованом. В помещении голос капитана звучал оглушительно. В доме работали его люди. Когда группа вышла на террасу, капитан Донован объявил:

— Моя версия такова: Бронсон и эта Катон поссорились, и он задушил ее. В панике бросился бежать, даже не забрав свои вещи. От волнения и спешки за рулем был неосторожен и заехал в канаву. За ее машиной не вернулся, так как она слишком бросается в глаза. По-моему, вышел пешком на шоссе номер девяносто, и там его подобрала попутная машина.

Один из его сотрудников появился из-за угла дома с сообщением:

— Господин капитан, приближается такси.

— Это, наверное, Катон. Идемте со мной.

Все отправились на стоянку. Такси из Хэнкока остановилось, и оттуда вышел мужчина — бледный, немощный, передвигавшийся медленно и осторожно. Словно извиняясь, посмотрел на Донована:

— Я не сажусь за руль… с тех пор как заболел.

— Мы доставим вас домой, мистер Катон. Можете отпустить такси.

— Мистер, мы так не договаривались, — запротестовал таксист. — Что я — обратно порожняком поеду? Вы же обещали оплатить и обратную дорогу.

Получив деньги от Катона, с чувством произнес:

— Благодарю вас. А что здесь такое? Съезд полицейских?

— Проваливайте! — гаркнул Донован, и такси, визжа покрышками, скрылось из глаз.

Катон, оглядевшись, лишь теперь заметил Мэтхьюза. Улыбнувшись ему, произнес со слабым отзвуком былого обаяния:

— Привет, Венди! Может, вы меня просветите, что происходит?

— Здесь распоряжается капитан Донован, Бэрт. Собирается задать вам несколько вопросов в связи с Друсилой.

— Понимаю, речь идет о Дру. Она вообще не заявилась домой. Не знаю… Простите, нельзя ли мне присесть?

— Ну разумеется, — загремел Донован. Они обошли вокруг дома, и Катон с облегчением опустился в плетеное кресло на террасе. Капитан придвинул второе, настолько близко, что они почти касались коленями. Появился сотрудник в форме, пристроившись в сторонке с блокнотом.

— Когда вы в последний раз видели свою жену, мистер Катон?

— Постойте, я должен подумать… Позавчера, во вторник. Дома, часов в пять. Появилась, приняла душ и сразу снова уехала.

— Не говорила — куда?

Катон попытался улыбнуться:

— К сожалению… с тех пор как я оправился от болезни, мы не уделяли друг другу большого внимания. Меня уж не очень интересовало, как она проводит время… не как раньше. Возвращалась и уезжала, когда ей вздумается. Появились и новые, свои друзья.

— А почему вы говорите о ней в прошедшем времени, мистер Катон?

Теперь в его улыбке проступила явная ирония:

— У меня больное сердце, капитан, но не голова. Вы захотели получить от меня ее описание. И напускали на себя серьезность и загадочность. Полицейские не ведут себя подобным образом, если… предположим, если расследуют кражу. Мне приходится остерегаться потрясений, поэтому по пути сюда я постепенно готовил себя к мысли, что она, скорее всего, умерла. И если говорить вполне откровенно, капитан, думаю, меня это не так уж и трогает. Год назад я был бы вне себя от горя. Сейчас это, собственно, меня не касается. Пожалуй, в силу самосохранения, а не из-за бесчувственности. Слишком много забот доставляет мне болезнь.

— Она когда-нибудь упоминала Дэниела Бронсона?

— Нет. Во всяком случае я не помню.

— А Джека Юнга?

— Нет. Капитан Донован, когда уж вы наберетесь духа и скажете, не умерла ли она? Или это противоречит инструкциям?

— Женщина, обнаруженная мертвой в доме, возможно, ваша жена, мистер Катон. Мы бы хотели, чтобы вы взглянули на нее.

— Сожалею, капитан, но я решительно отказываюсь. Могу приучить себя к мысли, что она умерла, но схватить сердечный приступ при ее виде — на такой риск я не пойду. У меня был тяжелейший инфаркт. Поражена большая часть сердца. Рисковать уцелевшим его остатком я не собираюсь. Уверен, для этой цели можно найти кого-то другого.

— Очень странно и необычно.

— Ничем не могу помочь. Решительно отказываюсь. Сожалею.

— Вы ее описали лишь в общих чертах. Может, на теле есть что-нибудь… какие-то характерные, особые приметы?

— Есть. На внутренней стороне левого бедра, сразу над коленом, довольно некрасивый шрам. Еще малышкой ее укусила собака. А в те времена собачьи укусы прижигали.

— В таком случае можно с уверенностью утверждать — это ваша жена.

— Я в общем-то и не сомневался. Не думаю, чтобы кто-то из… приятельниц времен моей активной жизни заехал бы сюда на дачу. Как она умерла? Скорее всего, насильственной смертью?

— Почему вы так решили?

— Она сама не гнушалась насилием. Готова была шагать по трупам.

— Ее задушили.

Катон поморщился:

— Весьма некрасивая смерть. Кстати, вы упоминали имя… кажется, Бронсон. Это не тот, кого разыскивают в связи с убийством?

— Он самый.

— Друсила мало бывала дома. Этот Бронсон жил здесь?

— Мы так полагаем.

— Похоже, он человек взыскательный, со вкусом. Этот дом стоил времени и денег. Его задержали?

— Пока нет.

— Очевидно, капитан, он поддался искушению, которое я и сам испытывал довольно часто.

— Какому искушению?

— Придушить Друсилу.

Донован с любопытством посмотрел на Катона и, помолчав, продолжал:

— Здесь остались дорогие мужские вещи, костюмы, подходящие по размеру Бронсону. Не знаете, ваша жена в последнее время не тратила денег больше обычного?

— Дру, несомненно, тратила столько же, как всегда, то есть все, что получала. У нее были доходы от наследства родни, и я выплачивал содержание. Общая сумма мне казалась очень щедрой, но Друсиле этого не хватало. Никогда.

Бен Викслер слушал их очень внимательно, но при этом какое-то смутное беспокойство копошилось в сознании. Это чувство было ему знакомо: вроде бы он что-то услышал, но не придал значения, или увидел нечто выпадающее из общей картины.

Кивнув приглашающе Венди Мэтхьюзу, поднялся и прошел метров пятнадцать в сторону озера. Вопросы Донована и сюда доносились совершенно отчетливо, а вот ответы Катона расслышать не удавалось. Спенс попытался было встать тоже, но Бен дал ему знак остаться. Недоумевающий Мэтхьюз раздраженно спросил:

— В чем дело?

— Что-то такое… не могу понять, что именно. Хотелось с тобой посоветоваться. Не показалось ли тебе что-нибудь странным в том, что мы слышали?

— Нет. Что ты имеешь в виду?

— Не было ничего, что вызывало бы вопрос, на такой смутный, что и сформулировать невозможно?

— Сейчас и тебе тоже задам вопрос. Ты сегодня хорошо позавтракал? Мерил давление в последнее время?

— Ясно. Извини. Пошли назад.

Они вернулись, но Бен уже не мог сосредоточиться на продолжавшемся допросе и стал тщательно разглядывать террасу — буквально сантиметр за сантиметром. Она была выложена каменными плитами неправильной формы, скрепленными бетоном. Медленно, старательно Бен скользил взглядом по плитам, пока не дошел до капитанского стула, и его охватил трепет догадки. Наконец, он понял, что тревожило его подсознание. На всей террасе бетонные бороздки между плитами были заполнены кусочками листьев, сосновыми иглами, грязью. Однако слева от стула Донована швы между плитами были пусты, а четыре камня казались чище остальных. Чистая полоса тянулась до самого края террасы. Здесь что-то просыпали и потом смыли из шланга? Но почему не вымыли всю площадку? Почему только эту часть?

Еще раз исследовал взглядом эти четыре плиты, пядь за пядью. Правая нога капитана стояла на углу коричневого камня, а в центре этого камня оказались два серых пятнышка, одно побольше другого. Он чуть наклонил голову, и сероватые пятна обрели слабый блеск металла.

Капитан как раз вопрошал:

— Когда вы заметили перемены в ее привычках и когда…

Осекшись, он уставился на Бена, который, опустившись на одно колено, соскребал ногтем пятно побольше.

— Ради бога, Викслер, что вы там делаете?

— Взгляните, похоже, этот кусок террасы вымыли из шланга. А эти пятна — свинцовые. Наклонитесь и осмотрите вот это золотистое пятнышко — здесь явный налет меди.

Усевшись на корточки, он поднял глаза на Донована:

— В даму стреляли?

— Нет! — Донован, вскочив и повернувшись к дому, взревел: — Бейкер!

Оттуда стремительно выскочил парень.

— Принесите все что нужно для определения следов крови.

Бейкер так же стремительно исчез. Донован отвел присутствующих в другой конец террасы и, бросив озадаченный взгляд на Викслера, продолжил допрос. Тем временем появился Бейкер со склянками, пробирками, фильтрами и взялся за работу, продвигаясь к краю террасы. Закончив, подошел к Доновану. Когда тот повернулся к нему, Бейкер показал фильтровальную бумагу:

— Реакция положительная, господин капитан. Группу крови установить невозможно, однако совершенно точно — это кровь человека. Самую лучшую пробу получил там, где ее смыли в траву.

— Свежая?

— Должна быть недавней. Во вторник с утра шел ливень, значит, появилась позже.

— Я могу внести предложение? — осведомился Бен.

— Разумеется.

— Вашему человеку не мешало бы проверить и лодку у пристани.

Донован сначала с недоумением воззрился на Бена, но потом лицо осветилось догадкой, и он отдал распоряжение Бейкеру. Викслер отправился вместе с ним. Ползая по дну лодки, Бейкер пустил в ход свое снаряжение и, наконец, с ухмылкой посмотрел на Викслера:

— В самую точку! Здесь ее хватит, чтобы определить и группу крови. Отличный, изрядный сгусток.

Бен загляделся на озеро, на гладкую поверхность с едва заметной рябью от свежего западного ветерка. Затем, круто развернувшись, возвратился на террасу и сообщил Доновану о результатах Бейкера.

— Сожалею, мистер Катон, что был вынужден надоедать вам своими вопросами, — подвел итог Донован. — Можем сейчас же отвезти вас назад, в город.

— Если позволите, мне хотелось бы немного отдохнуть в доме!

— Теперь уже можно. Мои люди окончили осмотр.

Когда Катон направился к двери, Бен остановил его:

— Прошу прощения, мистер Катон, вы не станете возражать, если мы пробьем запруду и спустим воду?

Катон, оглянувшись, посмотрел на свое рукотворное озеро, а затем равнодушно обронил:

— Разрешаю вам даже взорвать ее.

Уже дойдя до двери, обернулся снова и, мрачно усмехнувшись, добавил:

— Мне известно доподлинно, что вы там обнаружите непременно.

— Что именно, мистер Катон?

— Уйму пустых бутылок, — он закрыл за собой дверь.

Донован посмотрел на земляную насыпь в конце озера.

— Пожалуй, действительно проще взорвать ее. Пойду прикажу доставить необходимое, — с этими словами он торжественно удалился.

А Бен повернулся к Матхьюзу:

— Ну как, будем спорить?

Тот покачал головой:

— Ставлю пятьдесят против одного, что там мы найдем нашего Дэнни. И напомни мне, Бен, чтоб я никогда не пробовал насмехаться над твоей интуицией.

— Мне нравится, как постепенно все одно с другим сходится. Дэнни начинает с Друсилы Катон — она отвечает его замыслам. В конце концов логично предположить, что именно она подбросила ему идею, а он уж потом ее разработал. Однако выбранный жертвенный барашек тоже не ждал сложа руки, пока его остригут догола. Каким-то образом установил, где Дэнни оставил письмо, обеспечивающее его защиту. Итак, найдя письмо, убил Люсиль Бронсон, а на следующее утро заявился сюда, избавился и от сомнительной парочки. Очень остро-' умное решение — один труп запрятал, а второй подкинул нам, чтобы мы разбежались на все четыре стороны в погоне за Дэнни. И все равно, Венди, даже если бы не эта счастливая случайность, я непременно проверил бы, нет ли Дэнни на дне озера или где-нибудь в самодельной могиле на участке.

— А теперь куда?

— Выяснять, с кем за последние два года Друсила Катон подружилась настолько, что вытянула из него какую-то тайну, которую Дэнни использовал для шантажа.

В двенадцать тридцать пополудни служащий полиции штата надавил ладонью на небольшую черную коробку, и четыре заряда динамита, заложенные глубоко под глиняной плотиной, взорвались с приглушенным ревом — Бен ощутил даже, как нагревается земля под подошвами. Комья глины взлетели в воздух, и прежде чем они опустились назад, вода из озера хлынула сквозь пробитую в плотине брешь. Напирая, она расширяла пробоину и, все набирая скорость, вливалась в русло речонки. Бен наблюдал за уровнем воды по стенке бетонной пристани. Вода постепенно отступала, обнажая темный бетон, скрывавшийся раньше под поверхностью. У берегов стали появляться илистые участки дна. Чем больше расширялся прорыв в плотине, тем скорее шел отток воды из озера. Через двадцать минут все было кончено.

Стоя на пристани, они смотрели, как трое рослых полицейских, босые, в трусах, направляются по илистой грязи к трупу, застывшему метрах в двадцати пяти от берега. Голова направлена в сторону разрыва в плотине, лицо погружено в ил. Размокший голубой халат, прикрывавший лишь плечи и голову, течение протащило вперед, обнажив голое тело.

Полицейские склонились над трупом, один из них что-то делал с его ногами. Вскоре они направились назад к берегу: двое тащили тело, держа под мышками и за ноги, а третий нес перевязанные блоки шлакобетона. Положив труп на мол, они ушли, чтобы умыться и одеться.

— Бронсон? — спросил Донован.

— Нельзя ли немного смыть с него грязь? — попросил Бен.

Полицейский подтянул шланг, насколько позволяла его длина, и высокая струя воды вскоре дочиста отмыла лицо покойного.

— Да, это Дэнни Бронсон, — констатировал Мэтхьюз.

Донован склонился над трупом.

— Шесть выстрелов в голову, вы только взгляните. В жизни такого не видел. Калибр небольшой — вероятно, тридцать второй. Вот эти пять сделаны почти вплотную, с нескольких сантиметров. — Осторожно раскрыл халат. — А один возле сердца. Семь выстрелов. Судя по всему, из автоматического револьвера.

Выпрямившись, Донован посмотрел в сторону черного болота на месте бывшего озера:

— Если зашвырнул его в эту трясину, мы достанем. Двое ребят с металлоискателями прочешут ее за день. Конечно, такая работенка их не обрадует, но они ее сделают.

Бен, оглянувшись на дом, заметил, как оттуда торопятся трое. Впереди — Билли Салливан с широкой, мудрой, приветливой улыбкой на лице. Мужчина, поспешавший за ним, на ходу готовил фотокамеру.

— Частная прогулка? — осведомился Билли. — Или можно присоединяться любому?

Донован, словно тяжелый танк, преградил гостям путь.

— В надлежащее время, джентльмены, я обещаю вам беседу со всеми возможными фактами, — загремел он с изысканной вежливостью. — Будьте любезны, вернитесь к стоянке, и я вскоре подойду к вам.

— Вскоре — это когда? — спросил Билли.

— Через десять минут.

— Это не Дэнни Бронсон, капитан?

— Был им когда-то, — отвечал Донован, оттесняя их к дому.

— Убит в кровавой перестрелке с лихими полицейскими?

— К несчастью, нет. Откуда вы узнали о здешних событиях?

— Один таксист решил, что располагает информацией ценой в пять долларов, капитан. Я заплатил ему, а потом сверился в отделе сержанта Викслера. Мы не собираемся осложнять вашу работу, но, полагаю, моя газета имеет исключительное право на публикацию.

— Через десять минут, — повторил Донован.

— Надеюсь, вы не допустите их к Катону, — заметил Бен, когда репортеры отошли.

— Двадцать минут назад он уехал. Официальное опознание произведет ее отец.

Донован приказал своим людям оформить протоколы осмотра трупа и позвонить окружному эксперту, а затем снова обратился к Мэтхьюзу и Викслеру:

— Кажется, все завязано в один узел, господа, — ваша история и мой случай. Вы получили доступ ко всей информации, которой я располагаю. Предлагаю поделиться со мной вашими заключениями. Скорее всего, убийца будет задержан в вашем городе.

— Просвети капитана, Бен, — сказал Мэтхьюз.

Викслер быстро изложил свои выводы, закончив следующим:

— Таким образом, либо это сообщник, решивший завладеть всей суммой, либо человек, которого собирались общипать. Я склоняюсь ко второму варианту. Придется искать мистера Икс. Кое-что предположить можно. Это человек, который в прошлом уже имел дело с Дэнни Бронсоном. Единственное знаем точно: речь идет о крупной операции, это не шантаж ради одной-двух тысчонок. И, насколько я понимаю, не из-за сведений, которые могли бы разрушить брак или лишить должности. Дело касалось чего-то гораздо худшего. Он оказался на краю пропасти, если решился на столь отчаянные убийства.

Донован кивнул:

— Вполне правдоподобно. Что из этого я могу подбросить нашей газетной братии? Или лучше — ничего?

— Сообщите им только факты. Никаких предположений, без комментариев. Бронсон жил здесь с той женщиной. Оба убиты.

Донован, протестующе расправив плечи, с вызовом посмотрел на Викслера:

— А что мы искали в озере?

— Осмотрев дом, вы, господин капитан, и ваши люди обнаружили доказательства того, что, возможно, имело место и второе убийство.

Мэтхьюз примирительно заметил:

— Бен еще не созрел для разговоров с журналистами, капитан. У него кошки скребут на сердце.

Донован кивнул:

— Не страшно, если я немного подпорчу свою репутацию. Хотелось бы только знать, Мэтхьюз, на каком я свете?

— Мы в одной лодке, — сказал Бен.

— Роубер иногда забывал об этом. — Оглядел Викслера. — Придется выгребать вместе.

— Благодарю вас, капитан, за то, что вовремя дали знать, — произнес Бен, — а теперь нам пора возвращаться.

Когда Викслер, Спенс и Мэтхьюз усаживались в машину, подошел Билли Салливан:

— Ну как, капитан станет пудрить нам мозги?

— Нет. Скажет правду.

— Можно я приеду к вам за остальной информацией, когда выслушаю его байку?

— Мы не сможем сообщить больше, чем скажет он.

— Знаете, — задумчиво произнес Билли, — если отыщется смекалистый литературный редактор, способный понять Донована, непременно отправлю его за интервью.

Мэтхьюз, захлопывая дверцу, бросил в окно:

— Парадом командует капитан.

— Если не будет ветра, — не остался в долгу Салливан.

Машина устремилась в город. Мэтхьюз предупредил шофера, что они торопятся, и тот, выжимая сто сорок, включил мигалку. Сирену пускал в ход лишь тогда, если путь оказывался занятым, и глухое гудение мгновенно заставляло водителей уступать дорогу.

Эл Спенс, обернувшись с переднего сиденья, с прыгающей сигаретой в зубах, заметил:

— Выглядите вы так, будто знаете, что станем делать дальше.

— Целый час ты помалкивал, Эл, — откликнулся Бен. — Может, есть подходящая идея?

— Не мешало бы узнать побольше о Бэрте Катоне. Жена ему наставляла рога, а он хоть бы что. Если бы моя Бетти выкинула подобное, я-то взорвался бы почище ракеты.

— Я его неплохо знаю, — начал Мэтхьюз. — Вы не поверите, как он изменился. Всегда слыл ловким, разбитным парнем, несмотря на жену — старую ведьму Этель. Когда женился на ней, занимался продажей страховых полисов и мелкой недвижимости. Ей родители отвалили очень приличное состояние. При первых сделках она его поддержала. Но было это уже чертовски давно. А потом он купил городскую свалку.

— Звучит шикарно, — заметил Спенс.

— Еще бы. Город от нее отступился, так как для расчистки и засыпки понадобилось бы страшно много средств. Катон стал владельцем участка, а затем чужими руками и с помощью чужих вложений превратил кучи мусора в золотое дно. Сначала расчищала компания, строившая дорогу, которая шла через свалку, затем туда завозил почву торговец овощами, рассчитывая купить потом землю для плантаций. Вся площадь была выровнена, благоустроена, разделена на участки для продажи. И тут Катон пронюхал, что «Вулкан» собирается строить завод в округе. Наш друг создает строительную компанию и начинает выпекать на участках домишки для рабочих. Их раскупали раньше, чем успевали построить. Вы же знаете этот район — теперь он называется Локвуд. И с той поры он пошел в гору, как танк. Хватался за любые сделки. Построил эту дачу, чтобы временами удирать от «Этель. Жил в полную силу, пил напропалую, гонялся за юбками. Я здесь побывал раза два на мужских вечеринках, которые он устраивал. Море выпивки и необузданного веселья. Правда, в последний год, когда вроде бы вскарабкался на самый верх, с везением что-то разладилось. После смерти Этель женился на Друсиле. Большие деньги, молоденькая жена-красотка, сплошные удовольствия. Вот он и стал забывать об осторожности, проявляя и беспечность, и наглость. А потом его делишками заинтересовалась налоговая инспекция, и тут уж стало не до веселья.

— Мошенничество? — спросил Бен.

— До суда дело не дошло. Но уличили в огромных неуплатах налогов. Насколько я понял, Бэрт имел громадную прибыль от разных операций с участками. И теперь, с опозданием в несколько лет, его отнесли к торговцам землей, а значит, то, что он считал прибылью, ему зачли как чистый доход. Следовательно, сумма налогов подскочила до неба. Бэрт сопротивлялся как мог, ничего не вышло. Ему основательно пустили кровь, как и его компаньонам. Правда, большинство из них отделались легко, потому что их доля в спекуляциях Катона была невелика. Но один из них, говорят, тоже оказался на грани краха — некий адвокат Вэрни.

Бен, повернувшись, уставился на Венди. Какое-то время оба не могли заговорить, так как взвыла сирена. Когда она утихла, Бен спросил:

— Пол Вэрни?

— Знаешь его?

— Я его знаю, — вмешался Спенс. — Он попался нам на глаза через Джонни Кифли. Когда мы выяснили, что Дэнни собирался кому-то передать конверт.

Бен чувствовал, как в нем опять поднимается волна знакомого, уже привычного азарта:

— Я, Венди, придаю большое значение всяким совпадениям.

— Постой, — прервал его Мэтхьюз. — Ведь этот Вэрни отказался взять у Дэнни конверт.

— Вэрни сказал Кифли, будто Бронсон вел себя настолько подозрительно, что он не захотел с ним связываться.

— Он и мне это говорил, — добавил Спенс.

— Он высокий? — спросил Бен у Спенса.

— Такой рослый мужчина. Высокий, без лишнего веса, даже костлявый, но сильный, с хорошими мускулами. Лет сорока, пожалуй. Страшно важный господин. Сидит за столом с таким видом, будто позирует для портрета на тысячедолларовой купюре.

— Обвел тебя вокруг пальца? — спросил Бен.

— Вполне возможно. Встретил очень приветливо. Красивый офис… и угостил меня чертовски доброй сигарой.

— Говорят, Бен, он слишком увертлив. Не один год проворачивал все дела с Бэртом Катоном.

— О'кэй, — сказал Бен, — еще один вопрос. Предположим, налоговые вычеты его сильно подкосили. Пойдем дальше и предположим, он придумал очень ловкий ход, как возместить потери. Но как, черт возьми, об этом могла узнать Друсила Катон, как могла выведать столько, чтобы Дэнни сумел воспользоваться информацией как оружием? Вэрни ухаживал за Друсилой, откровенничал с ней?

— Сомневаюсь. У Вэрни жена, правда, где-то в санатории. И сын — в какой-то частной школе. Насколько мне известно, женщинами никогда не увлекался. Думаю, к Друсиле был равнодушен.

— Он занимает в какой-нибудь компании ответственное положение, позволяющее присваивать чужие деньги? Или недвижимость?

— Не думаю. По крайней мере, серьезную, крупную сумму или недвижимость — нет.

— А налоги одинаковы для всех.

— Но как-то ведь он разбогател. И налоговые вычеты, как я слышал, составили жирный кусок.

— Пора и мне подбросить дровишек в дискуссию, — подал голос молчавший до сих пор Спенс. — Подумайте-ка вот о чем. Если Катон и Вэрни были близки, может, вместе нацелились на такое дельце, которое вылечило бы их болячки. Миссис Катон, возможно, узнала об этом от мужа и рассказала Дэнни.

— А почему он не прижал Катона? — спросил Бен.

— Потому что тот запросто мог отдать концы и оставить его с носом, — ответил Мэтхьюз.

— Не знаю, до чего мы так додумаемся, — проворчал Бен.

— Нам бы нужны хоть какие-то доказательства, — продолжал Спенс. — Положим, это был Вэрни. Хорошо. Но откуда он узнал о Люсиль Бронсон?

Бен немного помолчал, раздумывая, затем стал рассуждать вслух:

— От Джонни Кифли?… Минутку. Мы забываем о логике, слишком торопимся. Если мы считаем, что виновник — Вэрни, следует предположить, что в прошлый четверг Бронсон пришел к нему для того, чтобы припугнуть, прижать. А о конверте, который якобы хотел оставить на хранение, Вэрни выдумал.

— Что если приходил за выплатой?

Бен хлопнул ладонью по колену:

— Точно! Люсиль сказала мужу, что Дэнни приходил только раз. Кетелли нашел улики, доказывающие, что он был там дважды. Люсиль говорила мужу, что Бронсон оставил у нее деньги двадцать восьмого сентября. Свежие отпечатки могли быть оставлены в прошлый четверг. Предположим, что Дэнни при первом посещении оставил письмо с изложением того, что узнал о Вэрни. Потом долго обдумывал, как действовать. В прошлый четверг связался с Вэрни, урвал тысчонку и в тот же день оставил ее у Люсиль как деньги на черный день, если его план сорвется.

— А почему не взял деньги на дачу?

— Возможно, Друсиле захотелось удрать с ним вместе. Если он решил слинять один, было разумнее спрятать деньги в другом месте.

— Сплошные предположения, — заметил Мэтхьюз.

— Можно проверить, забирал ли Вэрни в тот день деньги из банка,— возразил Бен.

— У него в конторе есть сейф, — сообщил Спенс. -i Мог взять их оттуда.

— Как только вернемся, Эл, — сказал Викслер, — ты и Дэн Минз займетесь Полом Вэрни. Выясните, что он делал во вторник вечером и в среду утром. Я поговорю с Джонни Кифли.

— А я — с Бэртом Катоном, — отозвался Мэтхьюз.

Кифли превратился в опустошенного человека, сгорбленный призрак с запавшими глазами и равнодушной, безучастной речью. Викслеру пришлось потратить много времени, чтобы он вспомнил о разговоре с Вэрни, и еще больше — чтобы пересказал его содержание.

— Ну, теперь пойдем дальше, Джонни. Сначала Вэрни рассказал вам о конверте, а после этого вы говорили, где его мог оставить Дэнни?

— Наверное, так.

— Что вы сказали? Только точно.

— Ну-ну, Джонни! Что вы сказали?

— Я… сказал, если Ли Бронсон и его жена соврали, то я их крепко прижму.

— Вы сказали, когда вы их крепко прижмете?

— Кажется, сказал, что сразу.

— И тогда он вдруг случайно вспомнил те два имени?

— Да, сказал, что забыл о них, а сейчас вспомнил. И назвал мне. Я их разыскивал и…

— Не слышу, Джонни. Говорите громче.

— И потом вы меня забрали.

Бен продолжал задавать вопросы, но Кифли уже отключился и, казалось, ничего не слышит. Когда Бен потряс его за плечи, он не ощутил никакого сопротивления, Кифли вроде ничего не почувствовал, только пошевелил губами. Покидая камеру, Викслер оглянулся — Джонни Кифли громоздился серой кучкой на нарах, сжимая здоровой рукой покалеченную левую кисть, беззвучно шевеля губами…