огда Алмаз вернулся домой, отец и мать уже сидели за столом и завтракали. Мальчик тихо пробрался на своё обычное место. Мать взглянула на сына, и, задержав на нём взгляд чуть дольше обычного, заметила:

— Отец, по-моему, Алмазу нездоровится.

— Разве? Не думаю, не думаю. Выглядит он бодренько. Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?

— Хорошо, спасибо, отец. Разве что голова немножко болит.

— Ну вот, говорю тебе! — в один голос воскликнули мать с отцом.

— Ребёнок совсем болен, — продолжала мать.

— Ребёнок вполне здоров, — произнёс отец.

И они оба рассмеялись.

— Знаешь, — заговорила вновь мама, — я получила письмо от сестры из Сендвича.

— А, из этого сонного царства! — заметил отец.

— Не ругайся на весь город, там живут хорошие люди, — попросила мать.

— Хорошо, хорошо, старушка, — отозвался отец. — Только едва ли там сыщется и пара приличных лошадей для экипажа, в этом благословенном месте.

— Чтобы попасть на небеса, людям не нужно экипажа, — да и кучера, кстати, тоже. Правда, я бы хотела отправиться туда только вместе с моим кучером. Так как быть с мальчиком?

— С каким мальчиком?

— С тем, что смотрит на тебя своими огромными глазами.

— Мама, разве у меня огромные глаза? — немножко испугался Алмаз.

— Ну, не такие уж огромные, — ответила мать. Вообще-то она очень гордилась красивыми глазами своего сынишки, только не хотела, чтобы он зазнался. — Не такие уж огромные, только не глазей во все стороны.

— Так что такое с мальчиком? — недоумевал отец.

— Говорю тебе, я письмо получила.

— Да, я понял. От твоей сестры, не от Алмаза же.

— Ну муженёк! Да ты, верно, встал сегодня не с той ноги.

— Я всегда встаю на обе сразу, — смеясь, ответил тот.

— Тогда послушай меня. Тётя зовёт его в гости.

— Так вот чего ты вдруг придумала, что он нездоров.

— Да нет же. Но, думаю, ему стоит поехать.

— Пусть едет, если сыщешь денег, — согласился отец.

— На это достанет, — ответила мать. Так было решено, что Алмаз отправляется в Сендвич.

Не стану расписывать все приготовления. Можно было подумать, что он отправляется в трёхмесячное плавание. Да и само путешествие не стоит нашего внимания — нас интересует лишь, что произошло дальше. На станции его встретила тётя, жизнерадостная женщина средних лет, и они мирно добрались до сонного царства, как назвал Сендвич отец. Город, и правда, был сонным, да что там — он был едва живым от старости.

Алмаз во все свои огромные глаза разглядывал причудливые старинные улочки, магазины и дома. Всё в городе было странным, ведь его покинул старый кормилец — море, и он остался лежать, точно выброшенная на берег старая устрица, покуда не рассыпется в пыль от дряхлости. А когда-то Сендвич был одним из пяти крупнейших портов Англии, но стал слишком заносчив, и море всё меньше и меньше с ним дружило. Оно потихоньку уходило прочь, пока наконец город не остался стоять в одиночестве высоко и далеко: он перестал быть портовым, а море больше не вспоминало о нём за ежедневными заботами о приливах и отливах. Городу ничего не оставалось, как заснуть и забыть о кораблях. Вот что случается с городами и народами, с мальчиками и девочками, которые думают: «Никто мне не нужен. Я и сам справлюсь».

В Сендвиче Алмаз быстро подружился со старушкой, которая держала магазин игрушек. Перед отъездом мама дала ему два пенса, и мальчик пришёл к ней в магазин что-нибудь себе выбрать. Тут они и познакомились. Выглядела она престранно, к тому же у неё совсем не было зубов, но Алмазу она понравилась, и хотя два пенса были давно потрачены, он частенько наведывался в её магазин.

Как-то после обеда он бесцельно слонялся по улицам. Стояла жара, мальчик сильно устал. Проходя мимо игрушечного магазина, он решил туда заглянуть.

— Можно, я посижу минутку вот на этой коробке? — спросил он, полагая, что хозяйка где-то рядом. Ответа не было, и он сел без разрешения. Вокруг него было множество игрушек: и дешёвые, всего за пару пенсов, и очень дорогие. Неожиданно до него донеслось тихое жужжание. Мальчик удивлённо оглянулся. Оказалось, что возле его уха крутится ветряная мельничка. Сначала Алмаз подумал, что это заводная игрушка, но нет, это была обычная свистулька с мельничкой на конце: начнёшь свистеть, мельничка станет крутиться. Фокус был в том, что в свисток никто не свистел, а мельничка крутилась без остановки — то быстрее, то медленнее, то снова быстрее.

— Что это может быть? — озадаченно воскликнул Алмаз.

— Это могу быть только я, — произнёс тоненький голос.

— А кто вы? — вежливо поинтересовался мальчик.

— Мне, право, стыдно за тебя, — отозвался голос. — Сколько же времени тебе нужно, чтобы сообразить, кто с тобой разговаривает? И сколько раз я смогу тебя провести, прежде чем ты научишься меня узнавать? Ты словно младенец, который не узнает свою маму в новой шляпке.

— Не такой уж я неразумный, милая Царица Северного Ветра, — произнёс Алмаз. — Ведь я тебя вообще не видел, да и сейчас не вижу, а вот голос твой узнал. Ты могла бы капельку подрасти?

— Ни на волосок, — ответил голос, принадлежавший самому крошечному созданию на свете. — Как ты здесь очутился?

— Я приехал в гости к тётушке. Милая Царица, а почему ты не пришла тогда за мной в собор?

— Как же не пришла, я отнесла тебя домой. Всю дорогу у меня на руках ты спал, и тебе снилось что-то про стеклянных апостолов.

— Правда? — воскликнул мальчик. — Я так и подумал, только хотел, чтобы ты мне сама об этом сказала. Ты утопила корабль?

— Да.

— И всех, кто на нём был?

— Не всех. Шесть или семь человек спаслись на лодке.

— А как же лодка не утонула в такой буре?

— Это было нелегко устроить. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы справиться с волнами. Стоит их как следует расшевелить — и потом не утихомиришь. Они пускаются шалить и играть в чехарду. Я едва с ними сладила. Но всё-таки лодка причалила к пустынному острову утром следующего дня.

— А что будет дальше?

— Не знаю. Я лишь выполняю повеления. Прощай.

— Ой, Царица, не уходи! Пожалуйста, не уходи! — закричал Алмаз, увидев, что мельничка крутится всё тише и тише.

— В чём дело, дитя моё? — спросила Царица, и мельничка снова пошла крутиться так быстро, что её крылья сливались у мальчика в глазах. — Что за громкий голос! А шума-то сколько! Что ты хотел? Дел у меня немного, но надо всё успеть.

— Возьми меня в страну за спиной северного ветра.

— Это непросто, — отозвалась Царица. Она надолго замолчала, и Алмаз решил, что она уже ушла. Но тут её голос раздался снова.

— Лучше бы Геродот молчал об этой стране. Много он понимал!

— Почему лучше бы молчал?

— Потому что тогда тот священник не рассказал бы тебе про неё и ты не захотел бы туда отправиться. Ладно, посмотрим, что можно сделать. Посмотрим. А теперь иди домой, дитя моё, ты выглядишь больным. Я тем временем попробую что-нибудь придумать. Не жди меня. Я должна поломать несколько игрушек старой Гуди, слишком уж она гордится новой партией. Двух или трёх будет вполне достаточно. Пора! Иди.

Огорчённый Алмаз встал, и, не сказав ни слова, вышел на улицу и побрёл к дому.

Вскоре выяснилось, что мама была права: в тот же вечер у мальчика разболелась голова и его уложили в постель.

Посреди ночи он проснулся. Узорчатое окно спальни растворилось, и полог на кровати Алмаза колыхался от ветра.

«Вот бы это была Царица Северного Ветра!» — подумал Алмаз.

Но окно быстро закрыли, и к кровати подошла тётушка. Она положила руку мальчику на лоб и спросила:

— Как твоя голова, милый?

— Уже лучше, тётушка.

— Хочешь попить?

— Да, пожалуйста.

Тётушка принесла Алмазу лимонада. Она умела так заботливо ухаживать за больными, что мальчик сразу почувствовал себя лучше. Он снова лёг, надеясь быстро заснуть. Но только он закрыл глаза, как новый порыв ветра распахнул окно. В то же мгновение Алмаз оказался окутан облаком волос Царицы Северного Ветра, а её красивое, бледное, точно луна, лицо склонилось над ним.

— Скорей, Алмаз! — произнесла она. — Мне представилась редкая возможность.

— Я болею, — ответил мальчик.

— Знаю, но на свежем воздухе всё пройдёт. Свежего воздуха там предостаточно.

— Так ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой?

— Да, хочу. Не бойся, ничего с тобой не случится.

— Хорошо, — согласился мальчик, вылез из постели и тотчас очутился на руках у Царицы Северного Ветра.

— Нам стоит поторопиться, пока не пришла твоя тётушка, — сказала Царица, устремляясь в раскрытое окно.

Как только Алмаз оказался в её объятиях, он почувствовал себя лучше. Стояла тёмная безлунная ночь, лишь редкие звёзды вспыхивали в просветах туч.

— Когда-то я вспенивала здесь волны, — заметила Царица. — Здесь, где пасутся сейчас коровы. Но скоро мы доберёмся и до волн. Вот и они.

Взглянув вниз, мальчик заметил белые гребешки на море.

— Понимаешь, Алмаз, — продолжала Царица, — я не могу отнести тебя в страну за моей спиной, потому что она лежит на Крайнем Севере, а я ведь не могу дуть на север.

— Почему не можешь? — спросил мальчик.

— Глупенький! — улыбнулась Царица Северного Ветра. — Если бы я дула на север, я стала бы Царицей Южного Ветра, а это всё равно, что один человек вдруг раздвоится.

— Как же ты попадаешь домой?

— Ты прав, я там живу, но хотя это мой дом, я никогда там не была. Я лишь сидела на пороге и слышала голоса, доносящиеся изнутри. А самой меня там нет, Алмаз.

— Бедная ты, бедная!

— Почему?

— Потому что тебя там нет.

— Не расстраивайся, мой славный малыш! Настанет день, и ты сам обрадуешься тому, что тебя нет. Но пока тебе этого не понять, и не пытайся даже, а то непременно придумаешь какой-нибудь вздор, а потом будешь мучатся.

— Хорошо, не буду, — согласился Алмаз.

— Вот и молодец. Всему своё время.

— Ты так и не рассказала, как ты попадаешь на порог своего дома.

— Самой мне это не сложно. Надо только согласиться, чтобы меня не было, и я уже там. Я ухожу в себя — и вот я сижу на пороге. Но ты понимаешь — или ты глупее, чем я ожидала — что вдвоём с тобой, а ты довольно тяжёлый, мы будем туда лететь столетия, а у меня мало времени.

— Бедная ты, бедная! — снова произнёс Алмаз.

— А теперь-то почему, малыш?

— Потому что тебе тяжело меня нести. Я бы стал легче, только не знаю, как.

— Милый ты мой глупыш! Если бы я захотела, я могла бы без труда подбросить тебя на сотню миль вверх. Ты становишься тяжёлым, только когда я возвращаюсь домой.

— Так ты летишь домой вместе со мной?

— Разумеется. Разве не за этим я пришла?

— Но всё это время ты летишь на юг, да?

— Конечно.

— Как же тогда мы попадём на север?

— Хороший вопрос. Увидишь сам. Подожди, вот только разгоню эти облака. Как же быстро они наплывают! Разгонять их — всё равно что высушить ручей. Наконец-то получилось! Видишь что-нибудь сейчас?

— По-моему, там далеко внизу плывёт лодочка.

— Лодочка! Это шхуна водоизмещением в две тонны. Капитан — мой добрый друг, он разумный человек и мастерски управляет судном. Я много раз ему помогала, только он об этом не догадывался и даже ворчал на меня, хоть я и делала всё, что могла. Благодаря мне он сейчас проплывает по восемьдесят миль в день прямо на север.

— Ему, наверно, приходится изрядно потрудиться, — заметил Алмаз. Он наблюдал за шхуной и обнаружил, что она плывёт против ветра.

— Конечно, приходится. Но как ты не понимаешь? Большего я не могу для него сделать. Я не могу превратиться в Царицу Южного Ветра. К тому же я даю капитану возможность проявить себя. Запомни, Алмаз, нельзя всё делать за тех, кого любишь, не оставляя им никакой работы. Это жестоко. Это значит, что мы думаем лишь о себе, дитя моё. Если бы я была Царицей Южного Ветра, он бы целыми днями только и делал, что курил свою трубку, да глупел.

— Если он разумный человек, то почему ворчит на тебя, когда ты ему помогаешь?

— Надо быть снисходительнее, — ответила Царица Северного Ветра, — иначе ты никогда не сможешь оценить человека по заслугам. Ведь ты понимаешь, что капитан может плыть на север только…

— Да, понимаю, — закончил Алмаз. — Только против северного ветра.

— Я начинаю думать, мой дорогой, что ты, и правда, глупенький, — сказала Царица. — Предположим, северный ветер стихнет. Что тогда будет?

— Ну как же, тогда корабль будет нести южный ветер.

— Так ты уверен, что когда нет северного ветра, дует южный? Вздор! Если бы я не дула, капитан вообще не смог бы плыть. Конечно, Царица Южного Ветра несла бы его быстрее, но она сидит сейчас на пороге своего дома, и если мой ветер стихнет, наступит полный штиль. Так что ты зря думал, что капитан может плыть на север только против северного ветра. Он плывёт туда как раз благодаря ему. Понимаешь теперь, Алмаз?

— Да, Царица. Какой же я глупый! Но я не хочу таким оставаться.

— Вот и молодец! Я понесу тебя на север на этом судне — одном из лучших, какие выходили в море. Вот, сейчас мы прямо над ним. Я буду дуть тебе навстречу, а ты будешь плыть мне навстречу, и всё будет, как мы задумали. Капитан не сможет плыть так быстро, как ему бы хотелось, но всё же он будет двигаться вперёд, и мы вместе с ним. Сейчас я опущу тебя на палубу. Видишь, перед румпелем — колесом, которое вон тот человек поворачивает то в одну сторону, то в другую, — такую круглую крышку, похожую на барабан?

— Вижу, — ответил Алмаз.

— Внизу под ней хранятся запасные паруса и разные снасти. Я сорву эту крышку и тут же опущу тебя на палубу, а ты быстро прыгай вниз. Не бойся, там не высоко, к тому же ты упадешь на парусину. Там будет мягко, тепло и сухо, только темно, но я всегда буду рядом, ты почувствуешь, как я качаю корабль. Укройся и засыпай. Яхта станет колыбелью в моих руках, а ты будешь младенцем.

— Спасибо, милая Царица. Мне нисколечко не страшно, — поблагодарил мальчик.

В мгновение ока они оказались у фальшборта, Царица Северного Ветра сбросила крышку с люка, и та с грохотом покатилась на подветренную сторону палубы. Алмаза тут же окутала темнота — он прыгнул в люк, как и наказывала ему Царица, и крышка вернулась на своё место. Ветер резко усилился, и мальчика отбросило к борту. До него донёсся голос капитана, потом громкий топот матросов у него над головой. Они спешили спустить лишние паруса. Мальчик на ощупь нашёл место поудобней, лёг и свернулся калачиком.

Дни шли за днями, Алмаз так и лежал на парусах. Он не чувствовал ни усталости, ни нетерпения, его сердце переполняла необыкновенная радость. Скрип мачты и рей, пение канатов и стук блоков при перемене курса сливались с рёвом ветра и глухими ударами волн. И сквозь все эти звуки Алмаз слышал, как журчит и что-то шепчет вода, струясь вдоль бортов шхуны, когда та скользила вперёд, кренясь то на один борт, то на другой — это было похоже на тихую, но величественную музыку, которую для него играла Царица Северного Ветра, чтобы он не устал на пути в страну за её спиной.

Мальчик окончательно потерял счёт времени. Иногда он засыпал, но и сквозь сон до него явственно доносились все звуки. Погода стала портиться. Всё чаще наверху возникала суматоха и слышался топот матросов, шхуна всё больше кренилась набок и с трудом рассекала ревущие волны, а те всё яростней на неё нападали. Вдруг раздался чудовищный шум. Крышку люка сорвало, и внутрь ворвался холодный колючий ветер. Вместе с ветром появилась огромная рука, она подняла Алмаза наверх. Мгновение — и шхуна осталась далеко внизу. На ней убрали все паруса, и она качалась на волнах, словно птица, сложив крылья. Чуть южнее шел большой двух- или трёхмачтовый корабль. К нему-то Царица и несла Алмаза. Это была германская шхуна, направлявшаяся к Северному полюсу.

— Настало время пересесть на другое судно, — объяснила Царица Северного Ветра. — А потом придётся нести тебя самой.

Ей удалось спрятать Алмаза среди аккуратно убранных корабельных флагов, и они поспешили дальше на север. Однажды ночью он услышал над самым ухом шёпот: «Алмаз, выходи на палубу». Он тотчас встал и на цыпочках выбрался наверх. Всё вокруг было для него новым и необычным. То тут то там за бортом плыли огромные глыбы льда, напоминавшие храмы, замки, скалы, а вдали простиралось синее море.

— Солнце заходит или встаёт? — спросил Алмаз.

— А как тебе больше нравится? Я сама всё время путаю. Даже если сейчас оно заходит, через минуту оно уже встанет.

— Какой чудесный свет! — воскликнул мальчик. — Я слышал, что в этих местах солнце всё лето не ложится спать. Мне мисс Коулман рассказывала. Наверно, солнцу так хочется спать, что даже его свет похож на сон.

— Дельное объяснение, — заметила Царица.

Несколько айсбергов дрейфовало к северу, и один из них подплыл совсем близко к кораблю. Царица подхватила Алмаза и в один прыжок перенесла на айсберг — громадную ледяную гору с острыми вершинами и глубокими трещинами. Почти сразу подул южный ветер. Царица Северного Ветра заторопилась к северной стороне айсберга, перешагивая через утёсы и расселины, — ведь айсберг никогда не был на юге, где тёплое солнце могло бы выровнять его поверхность. Царица пришла к пещере недалеко от воды, вошла внутрь, поставила Алмаза на пол, а сама устало опустилась на ледяной выступ.

Мальчик устроился рядом и долго восхищённо любовался цветом воздуха в пещере. Он был синим — ярким, сияющим и живым, ярче самого синего неба. Казалось, синева бурлит и сверкает — так переливается чернота, если закрыть глаза и слегка на них нажать. Когда же он взглянул на Царицу, то очень испугался: её лицо покрывала мертвенная бледность.

— Что с тобой, милая Царица? — спросил Алмаз.

— Ничего страшного. Просто я слабею. Не горюй, я легко могу это вынести. Царица Южного Ветра всегда приносит с собой слабость. Если бы меня не защищала прохлада ледяной стены, я бы, наверно, лишилась чувств. Но даже за ней, боюсь, я исчезну.

Алмаз с ужасом заметил, как Царица не то, чтобы уменьшалась, но делалась прозрачной, точно растворялась в воздушной синеве. Вот уже сквозь её сердце стало видно стену пещеры. Вскоре она исчезла, но ещё какое-то время мальчик видел её лицо, бледное, словно луна в предутренний час, и на нём — необыкновенно ясные глаза.

— Я ухожу, Алмаз, — произнесла она.

— Тебе больно? — спросил мальчик.

— Нет, хотя и неприятно, — прозвучало в ответ. — Это не важно, ведь скоро я оправлюсь. Я надеялась проделать весь путь с тобой, но не смогу. Не бойся. Продолжай путь один, всё будет хорошо. Я буду ждать тебя на пороге.

С этими словами её лицо растаяло, хотя Алмазу казалось, что он всё ещё видит сияние её глаз в синеве. Но это были небольшие впадины на ледяной стене. Царица Северного Ветра ушла совсем, и Алмаз бы, конечно, заплакал, если бы не верил ей безоговорочно. Мальчик остался сидеть в голубой пещере, прислушиваясь к говору воды, которая несла айсберг на север. Это было самое подходящее судно, чтобы плыть по течению, потому что подводная часть айсберга была в два раза больше надводной. А благодаря лёгкому южному ветру ледяная глыба двигалась ещё быстрее.

Спустя какое-то время мальчик вышел наружу, сел на край своего плавучего острова и стал смотреть в воду. Ослепительно белые края айсберга даже под водой сверкали так ярко, что его взгляд не мог проникнуть глубоко в зелёную бездну. Иногда ему чудилось, что из-под воды на него устремлён взор Царицы Северного Ветра, но, едва появившись, видение тут же пропадало. Он не знал, сколько прошло времени, всё было точно во сне. Когда Алмазу надоедала зелёная вода, он уходил в голубую пещеру, а когда уставал от пещеры, выходил любоваться окружавшим его синим морем. Море искрилось и переливалось на солнце, которое колесило по небу, но никогда не уходило за горизонт. Чаще всего мальчик смотрел на север, выглядывая, не показалась ли там земля. За время пути ему ни разу не захотелось есть. Зато он часто отламывал кусочки льда и сосал их, у них оказался очень приятный вкус.

Однажды, выйдя из пещеры, Алмаз заметил вдалеке сияющий пик, похожий на верхушку громадного айсберга. Льдина несла мальчика прямо на него. Пик поднимался всё выше и выше, за ним появились остроконечные горы и изрезанные хребты. Алмаз решил, что его путешествие близится к концу, и оказался прав. Горы стали совсем высокими, а у их подножия показалось побережье. Льдина вошла в небольшую бухту, окружённую скалистыми утесами. На вершинах лежал снег, а склоны были покрыты льдом. Айсберг тихо подплыл к каменному выступу. Алмаз сошёл на берег и без оглядки двинулся вверх по извилистой тропинке.

Взобравшись на кручу, мальчик очутился на широком, гладком ледяном плато, идти по которому было гораздо легче. Вдалеке причудливыми шпилями, башнями и зубчатыми стенами высилась ледяная гряда. Воздух был стылым и каким-то мёртвым: не было даже лёгкого дуновения ветра.

Прямо перед Алмазом в центре гряды зияла расщелина, ведущая в долину. Но когда мальчик подошёл поближе, пытаясь понять, эта ли дорога ему нужна, он обнаружил не расщелину, а женскую фигуру. Женщина сидела перед ледяной грядой, чуть подавшись вперёд и положив руки на колени, а её распущенные волосы доставали до земли.

— Так это же Царица Северного Ветра сидит у себя на пороге! — радостно произнёс Алмаз и поспешил к ней.

Вскоре он добрался до места. Женская фигура осталась сидеть неподвижно с поникшей головой и безжизненно замершими на коленях руками, точно статуя египетского храма. Вдруг Алмазу стало страшно, ведь она не шевелилась и не издала ни звука. Он был уверен, что это Царица Северного Ветра, но решил, что она умерла. Её лицо было белее снега, глаза напоминали синеву ледяной пещеры, а волосы висели, точно сосульки. Одеяние Царицы отливало зелёным цветом ледника, если смотреть на него с большого расстояния.

Мальчик подошёл к ней и испуганно заглянул в глаза. Прошло несколько минут, прежде чем он отважился заговорить. Наконец, сделав над собой усилие, он робко позвал дрожащим голосом:

— Царица Северного Ветра!

— Да, дитя мое, — ответила фигура, не поднимая головы.

— Милая Царица, ты больна?

— Нет. Я ожидаю.

— Чего?

— Когда меня призовут.

— Ты меня больше не любишь? — спросил Алмаз со слезами в голосе.

— Конечно, люблю. Только сейчас я не могу показать мою любовь. Она живёт глубоко в сердце. Я чувствую там её кипение.

— Что мне делать дальше, Царица? — Алмаз решил быть послушным, чтобы она поняла, как он её любит.

— А чего ты сам хочешь?

— Я хочу попасть в страну за твоей спиной.

— Тогда тебе надо пройти сквозь меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что сказала. Ты должен пройти сквозь меня, словно я — раскрытая дверь.

— Тебе же будет больно.

— Ни капельки. Больно будет тебе.

— Я не боюсь, если ты так велишь.

— Иди же, — произнесла Царица.

Алмаз решительно двинулся на неё. Подойдя вплотную, мальчик хотел прикоснуться к ней, но его рука встретила лишь холодный воздух. Он сделал ещё шаг. Внезапно всё вокруг сделалось белым, и холод обжёг его, точно огонь. Мальчик продолжал на ощупь пробираться сквозь белизну. Она всё больше сгущалась. Наконец она проникла в его сердце, и он лишился чувств. Я бы сказал, что он потерял сознание, только когда люди теряют сознание, они погружаются во мрак, Алмаза же поглотила белизна. Он упал без чувств, когда прошёл сквозь сердце Царицы. Но падая, он перелетел через порог и очутился в Стране Северного Ветра.