— Любовь вовсе не столь слепа, как принято думать. — Сидя в машине на стоянке у «Хижины лесоруба», Флинн взглянул на приборную доску. — Бензин почти на нуле, — добавил он. — Доедем до Беллингема, посмотрим, имеется ли там у них заправка.

Они медленно ехали вниз по склону холма. Коки заметил:

— Не знал, что Эрнст Клиффорд работает в отделе новостей на Ю-би-си.

— И что у него есть сестра, влюбленная в женатого и теперь уже, увы, покойного мужчину. — На небе, в прогалинах между облаками, появилось солнце. Долина и склоны гор слева от них тут же запестрели всеми красками осенней листвы. — Да, думаю, именно отсюда надо любоваться окрестностями. Я же говорил, отдохнуть несколько дней за городом тебе не повредит. А чем плохо? Тишина. Покой. Сухие французские тосты и безвкусная телятина на ленч. А также веселая компания. Трупы, которые перетаскивают с места на место на рассвете. Не соскучишься.

— А Эдвард Бакингем, — сказал Коки, — был губернатором штата, чья граница находится всего в полутора тысячах километров к северо-западу от нас.

— Вот как? То-то мне показалось знакомым его лицо. Видел в газетах.

— Причем избирался два раза подряд, чем исчерпал законные возможности для участия в новых выборах. Теперь, если захочет баллотироваться снова, придется выждать целый срок. Но поговаривают, что он все равно продолжает управлять штатом через своего друга, окружного прокурора, который в настоящее время является губернатором.

— Это хорошо, что хотя бы один из нас внимательно читает газеты… Честно говоря, я не большой любитель. Нахожу, что все эти истерические предсказания о неизбежности конца света, мягко говоря, преувеличены.

— А Филип Арлингтон — банкир, — сказал Коки. — И служит в настоящее время советником по экономике в Белом доме. Кажется, учился этой самой экономике в Йеле или другом подобном месте.

— Что-то он показался слишком кокетлив для банкира, — буркнул Флинн.

— Да, я тоже заметил шрамы. Пластическая хирургия. Причем, уверен, он прошел через несколько операций. Что ж… старость красит далеко не всех, в отличие от меня, Френки… — усмехнулся Коки.

— А Венделл Оленд является одним из главных партнеров в крупной юридической фирме, — сказал Флинн. — С виду совершенно дряхлый старикашка. И слишком уж убивается по поводу испорченного дождевика.

— Что странно, потому как в целом одеждой он пренебрегает. Наверняка держит свои шмотки где-нибудь в шкафу, под замком.

— А Лодердейл — судья, — сказал Флинн. — Причем уверен, абсолютно беспристрастно относится к полу подсудимого. Ему все едино, что тот носит — брюки или юбку.

— Пока еще не выяснил, кто такой этот Эшли. Вроде бы бизнесмен. Любитель ловить рыбку в мутных финансовых водах.

— Возможно, в его активы входит и «Хижина лесоруба». А Уэлер, чтоб ты знал, не какой-нибудь там секретарь или водитель, а адвокат Рутледжа. И три недели назад пытался удушить настольную лампу галстуком. Да, что верно, то верно: все мы жутко противоречивые создания.

Флинн въехал на автозаправку, состоявшую всего из одной колонки.

— Полный бак и самого приличного, что у вас есть, — сказал он заправщику в комбинезоне. — Желательно ванильного, если имеется.

— Ванильное кончилось, — ответил мужчина. — Может, желаете шоколадное или клубничное?

— Черт, — буркнул Флинн, обращаясь к Коки. — Похоже, в этом мире все люди работают не на своем месте.

Вслед за заправщиком он обошел машину.

— Славный выдался денек.

— Бывают и лучше. К примеру, на прошлое Четвертое июля погода была куда как лучше. Ни дождя, ни ветра. И на следующее Четвертое июля тоже будет лучше.

— Дождя не обещают?

— И заправку к тому времени тоже закроют. — На щеке у мужчины виднелось пятно, рак кожи. Интересно, подумал Флинн, знает ли он, что бреет каждое утро.

— И настроение в хорошую погоду получше, верно?

— Да, но только не на Рождество. На Рождество всегда приезжает тетя. Я ее ненавижу.

— Да и заправка, очевидно, закрыта, да?

— Лучше уж была бы открыта. Тогда бы я торчал здесь и меньше видел эту гадину.

Флинн указал на северо-запад, туда, где тянулись холмы и горы.

— Должно быть, красиво там в солнечный день.

— Должно быть. — Мужчина повесил шланг на место.

— А дорога туда есть?

— Наверное.

— Стало быть, сами там никогда не бывали? — Флинн посмотрел на показания счетчика и расплатился.

— Да кто ж меня туда пустит? Там секретный правительственный объект.

— Вот как?

— Да. Все отгорожено. Так всегда было. И на пушечный выстрел не подойти.

— Уверен, какие-нибудь шустрые ребятишки из местных наверняка могут проникнуть. В каждом заборе или изгороди всегда имеется дырка.

— Да вы что! Там даже кусачками проволоку не возьмешь! Все под током. Охранники и собаки за каждым кустом. Наверняка рано или поздно перетравят нас всех какой-нибудь гадостью. Или взорвут к чертовой матери!

— А вам бы того, конечно, не хотелось.

— Отчего? В принципе я не против. Но только не хочу, чтоб тетка меня пережила. Пусть помрет первой. А уж после нее — со всем моим удовольствием!

— Отчего это вы так не любите свою тетю?

— Да оттого, что эта заправка принадлежит ей.

— О… понимаю.

— Одна радость — чтоб заправиться, людям приходится делать крюк миль в восемь, не меньше, чтобы подъехать сюда.

— Что ж тут хорошего?

— Ну как же! Это означает, что я продам им больше бензина.

— А какая вам разница, сколько вы продаете бензина, раз колонка все равно принадлежит тете?

— Обсчитываю ее. Так, помаленьку.

Флинн уселся в машину.

— Знаешь, Коки, я был не прав. Оказывается, миром все же заправляют люди, находящиеся на своем месте.

На обратном пути по правую руку от дороги они вдруг заметили деревенскую таверну. Флинн прочитал вывеску: «Три красотки Беллингема». На парковочной стоянке у входа было полно автомобилей, фургонов, маленьких грузовичков.

— Должно быть, там подают чай, а к нему — пшеничные лепешки, — мечтательно произнес Флинн, сбавив скорость.

— Да это ж просто придорожная закусочная! Постоялый двор или мельница.

— Думаешь? Что ж, тогда нам сам бог велел заглянуть и спросить пшеничные лепешки.

Несмотря на неоновые лампы, мерцавшие под потолком, в помещении «Трех красоток Беллингема» царил полумрак. И глазам Флинна понадобилось какое-то время, чтобы привыкнуть к темноте. Этим воскресным утром почти все табуреты у стойки были заняты. Посетители, толпившиеся у бара, все до одного мужчины, пили виски и пиво и обменивались возбужденными возгласами, глядя на экран телевизора, где показывали футбольный матч.

За стойкой работали две женщины. Обе блондинки, в ямочках, приятного телосложения и молодые.

Вдоль одной из стен тянулся ряд кабинок. Там тоже сидели люди, и на каждый столик приходилось минимум по две женщины.

— Давай присядем у бара, — сказал Флинн.

— Вот это да! И дня не прошло, как расстался с женой, а уже пожирает глазами барменш, — заметил Коки.

— Разве можно винить в том человека, наглядевшегося на прелести судьи Лодердейла? — сказал Флинн.

Они нашли два свободных табурета, в самом конце стойки, подальше от телевизора.

— Кто выигрывает? — спросил Флинн у барменши.

— «Джетс». Шесть — ноль.

— «Джетс» выигрывают, — сказал Флинн Коки. — Хочешь на них поставить?

— Я всегда ставил на «Пэтриотс».

— Но с «Джетс» играют вовсе не «Пэтриотс». — На блузке, обтягивающей пышный бюст официантки, было вышито имя: «Алиса».

— Именно поэтому он всегда на них и ставит, — усмехнулся Флинн. — Что будешь пить, Коки?

— «Джеймсонс», — ответил Коки. — С водой. Без льда.

— А вы, сэр?

Флинн призадумался.

— Вообще-то, я только раз в своей жизни выпил. И мне не понравилось.

Алиса расхохоталась, потом вдруг решила, что Флинн вовсе не шутит.

— Так, значит, вам ничего?

— Полагаю, что чая на травах вы тут не держите?

— Какая отрава, что вы, сэр!

— Ничего. Я за него плачу, — сказал Флинн, кивком указав на Коки. — Надеюсь, это компенсирует тот факт, что я занимаю место.

Барменша подала Коки ирландское виски, и Флинн спросил ее:

— А где третья?

— Но вы же заказывали только одну!

— Да нет, я не о том. Третья красотка Беллингема.

— А-а… Дома, с детишками. Готовит обед.

— Так вы сестры, все трое?

— Ага.

— И чего это вас занесло сюда, таких молодых и красивых?

— Папа умер и оставил нам бар. Повезло, верно?

— Еще как повезло!

— Жак Крипер. Хоккеист. Помните его?

— Вроде бы умер совсем молодым.

— Да, можно сказать так. Но для такой игры, как эта, был уже староват. Просто удивительно, как еще дотянул до тридцати восьми. Так вы уверены, что не хотите чего-нибудь выпить, мистер?

— Лучше покурю. Внесу свой вклад в загрязнение среды и организма, — и Флинн принялся набивать трубку. — А что это за заведение такое, клуб «Удочка и ружье»? — Алиса уже собралась было отойти. — Проезжали и заметили у грязной дороги маленький такой указатель.

— Частный клуб, — ответила Алиса.

— А что, туристов туда пускают?

Девушка улыбнулась.

— Даже тебя не пустят, красавчик. — Она принялась мыть стаканы. — Это частное заведение, для очень богатых людей. Всегда было тут.

— И большое?

— Громадное. Занимает тысячи акров.

— Тут один человек сказал, там находится какой-то секретный объект.

— Кто сказал?

— Молодой парень. Работает на автозаправке.

— А, так это вы, должно быть, говорили с Хербом! Да не успел он в первый класс пойти, как его выставили из школы за тупость, так и не закончил. Полный идиот. И несет всякую чушь. Объект, кто ж в такое поверит! Только оттого, что там кругом проволока и охранники? Нет, время от времени кое-кто из местных начинает злиться, когда охота идет плохо. Возмущаться, что их не пускают во владения, где наверняка полно дичи. Грозятся взять их штурмом или поджечь. Ну или еще что-нибудь… Но никогда ничего такого не делают. Все это пустая трепотня.

Коки явно наслаждался своим виски.

— Наверняка клуб обеспечивает местных рабочими местами. За такими владениями требуется уход.

— Сроду не знала ни одного из наших, кто бы там работал. Небось привозят своих слуг из Нью-Йорка. Мы даже не видим никого оттуда. Должно быть, там у них полно разных припасов, свой бар, боулинг и все прочее. Только время от времени через город туда проносятся большие машины, вот и все, что мы видим. — Она выплеснула воду из стакана. — Словно какая черная дыра у нас тут образовалась.

Посетители дружно взревели. Мужчины орали и стучали кулаками по стойке. Перевернулась и упала пивная бутылка. Люди, сидевшие в кабинках, вскочили на ноги.

— «Джетс» заделали им двенадцать, — сказала Алиса.

Деньги переходили из рук в руки — в основном двадцати- и двадцатипятицентовики. Шум постепенно стихал.

— Хоть бы один сквитали. — Алиса неуверенно покосилась на Коки. — Небось охотиться сюда приехали?

— Да, — кивнул Флинн. — Именно. Охотиться.

— Можете поселиться в «Хижине лесоруба». Иногда они тоже называют свой мотель клубом «Удочка и ружье», купаются в чужой славе.

— Видел, проезжали мимо, — сказал Флинн. — И что, приличный мотель?

Алиса засмеялась:

— Ой, нет, что вы! Люди говорят, сущая дыра! Иногда переночует там какой-нибудь загулявший торговец, а с утра уже бежит сюда, опохмеляться. И жалуется, что продрог до костей, такая там всегда холодрыга. Говорят, что вообще не понимают, как можно держать мотель в таком состоянии. Не топят. В окна дует. Ни бара, ни еды, но не успеешь отъехать, как тут же бросаются менять постельное белье. Мистер Карл Моррис, вроде бы ученый человек, преподавал в школе, так вот… он и есть владелец мотеля. Ученый, а не понимает, что бизнес так не делается! Да и построили его всего за неделю. Хотя, наверное, кое-какие деньжата этот Моррис все же зашибает. Как ни проедешь вечером мимо, у них на двери табличка: «Свободных мест нет».

— Алиса! — крикнул какой-то мужчина. — Негоже забывать старых друзей!

— Иду! — ответила она и вытерла руки полотенцем. — Да и учитель был никудышный. Выдал мне аттестат, а я так до сих пор и не знаю, что это такое, третий закон физики.

— Хаотичное движение частиц, — сказал Флинн. — Беспорядок, которому мы должны противостоять.

— Правда?

— Алиса! Твой братец Джо хочет выпить! И я тоже! Ты чего там застряла, а?

Сидя рядом с Коки у дальнего конца стойки, Флинн заметил:

— Ничего не скажешь! Ловко они устроились, черт возьми!

— За деньги все можно купить, — ответил Коки. — Даже уединение.

— Даже молчание и полную секретность, — добавил Флинн. — Улавливаешь разницу?

Коки поставил пустой стакан на стойку.

— Еще хочешь? — спросил Флинн.

Коки отрицательно качнул головой.

— Тогда пора возвращаться. Мне надо позвонить Гроуверу, узнать, что он еще там не выяснил.

Выстрел из ружья прозвучал совсем рядом с машиной.

Машина Флинна как раз проехала в ворота клуба «Удочка и ружье» и свернула влево по узкой дороге.

Флинн затормозил.

— Очень любопытно… Выходить будешь?

Приволакивая левую ногу по опавшей листве, Коки двинулся в лес вслед за Флинном.

— Не стреляйте! — крикнул Флинн. — Тут люди!

И увидел мелькавшую среди деревьев изгородь. Еще несколько шагов — и увидел человека, сидевшего на корточках возле этой изгороди.

На земле лежала молодая самка оленя. Тело вытянуто вдоль изгороди, голова неестественно свернута набок. Судя по тому, как взрыты были земля с листвой, животное бешено брыкалось.

За правым ухом чернело пулевое отверстие.

Хевитт поднял глаза на Флинна. К ляжке оленихи было прислонено ружье.

Глаза у Хевитта были продолговатые и темные.

Из-за спины Флинна показался Коки.

— Что, сломала шею, застряв в изгороди? — спросил Флинн.

Хевитт молча кивнул.

От ворот, зажав ружье под мышкой, к ним спешил охранник.

— Несчастное животное, — пробормотал Флинн. — Совсем еще молоденькая, наверное, весной родилась.

Хевитт встал, сунул ружье стволом вниз за пояс куртки и затянул его потуже.

И отстранил рукой подбежавшего охранника.

Затем, нагнувшись, взял олениху за передние и задние ноги и взвалил на спину.

Выпрямился, широко расставив кривоватые ноги. Голова оленихи безжизненно свисала вниз.

— Там, на дороге, у меня машина, — сказал Флинн. — Совсем рядом.

Но Хевитт с оленихой зашагал прочь от дороги, в глубину леса, точно не слышал.