— Вы будете кофе, не так ли?

— Мне он просто необходим.

Лакей, встретивший Флетча у дверей дома Теу да Коста, проводил его вниз, в маленькую семейную гостиную. Хозяин дома, в пижаме, легком халате и шлепанцах, сидел в удобном кресле и читал «У Глобу».

— Веселая ночь? — Теу сложил газету.

— Мы ездили в «Семь-ноль-шесть». С чечеточниками.

— Значит, вы совсем не спали.

— Не спал.

Теу кивнул лакею и тот удалился.

— А выглядите вы свеженьким. Словно после пробежки по берегу.

— Я успел побегать.

Озабоченное выражение пробежало по лицу Теу.

— Мне не хочется спать, — успокоил его Флетч.

— Присядьте, — Теу указал на соседнее кресло. — Вас что-то тревожит?

Флетч сел.

— Видите ли, я договорился позавтракать с одной моей знакомой, из Калифорнии. Когда я пришел к ней в отель, ее там не оказалось.

— Наверное, она пошла на пляж.

— Мы договорились о встрече за час до того, как я пришел в отель. Она, конечно, могла заснуть.

— Да, конечно. В Рио легко перепутать день с ночью. Особенно в преддверие карнавала.

Лакей принес две чашечки кофе.

Теу пригубил свою стоя.

— Мало кто знает, что Бразилия — второй в мире экспортер чая.

— Вы хотели поговорить со мной, Теу, — заметил Флетч после ухода лакея. — Как вы сказали, наедине.

— О том, что вы делаете.

— А что я делаю?

— Что вы собираетесь делать?

— Я вас не понимаю.

— Бразилия не является вашей родиной.

— Но мне здесь очень покойно.

— И что бы вы более всего хотели делать в этом мире?

— Сидеть на авениде Атлантика в Копакабана, есть шурраску, пить карану, смотреть на гуляющих бразильянок всех возрастов. Слушать, как играет на пианино Лаура. Изредка ездить в Байа. Бегать, плавать. Танцевать под барабаны. Любить людей. Я уже выучил несколько португальских слов.

— То есть вы намерены остаться в Бразилии?

— Я еще не думал об этом.

— Как давно вы здесь? Шесть недель?

— Около того.

— Вы купили машину. Встретили Лауру, — Теу отпил из чашки. — Разве у вас нет никаких планов?

— В общем-то нет.

Теу поставил чашку и блюдце на стол.

— Молодой человек должен иметь планы на жизнь. Вы — молодой человек. Насколько я понимаю, очень богатый. Привлекательный. Умный. Мы ведем общие дела, поэтому я знаю, сколько у вас денег. Мне не известно, где вы их взяли, но я уверен, что вы — не преступник.

— Благодарю.

— Я завел этот разговор, Флетч, потому что мне — шестьдесят, а вам еще нет и тридцати. Ваш отец живет не в Бразилии…

— Я ценю ваше участие.

— Нехорошо, когда молодой человек живет, не ставя перед собой какой-либо цели.

— Вы хотите сказать, что мне надо уехать из Бразилии, Теу?

— В Бразилии нелегко даже бразильцам, — Теу почесал затылок и рассмеялся. — Особенно бразильцам.

— Дело в Лауре, Теу? — Флетч смотрел ему прямо в глаза. — Отавью Кавальканти попросил вас переговорить со мной?

Теу насупился.

— В Бразилии такого не бывает. Мы очень терпимы.

— Отавью — нет.

Теу вновь рассмеялся.

— Отавью Кавальканти — один из самых больших либералов. Он столь либерален, что не может поехать в Нью-Йорк и прочесть там свои стихи.

— В чем-то он либерал. Когда же речь заходит о его дочери…

— А каково ваше мнение об Отавью?

— Он — великий ученый и поэт, который не отвечает на мои вопросы.

— Бразилию трудно понять.

— Отавью говорил с вами вчера вечером, Теу?

— Да, — признал Теу. — Говорил. Но меня заботит другое.

— Лаура положила лягушку под нашу кровать.

— Да, — кивнул Теу. — Отавью сказал мне. Вы знаете, что это значит?

— Теперь знаю.

— Видите ли, вы не понимаете Бразилии. Может, и не сможете понять. Так много пришло в нашу жизнь из древности. От наго и банту, еще больше от жоруба. Это надо чувствовать… — Теу помолчал. — Что вы делали до того, как приехали сюда? Были журналистом?

— Я работал в газете.

— Тогда вы должны подумать о том, чтобы снова начать работать в газете. Купите собственную маленькую газету, там, где вам хочется. Освойте современный коммуникационный уровень. Растите вместе с вашей газетой.

Флетч помолчал. Затем допил кофе.

— Теу, вы слышали эту странную историю о Жаниу Баррету? О том, что я был каким-то человеком, которого убили здесь сорок семь лет назад?

— Да, мне сказали вчера вечером. Я встревожился.

— Почему?

— Я встревожился, потому что вы можете не понять.

— Разумеется, я не понимаю. Может, вы мне поможете?

— Я уверен, что женщина… Как ее зовут?

— Идалина. Идалина Баррету.

— Я уверен, что эта женщина искренне верит в то, что говорит. Это не обман, не мошенничество. Никто не собирается посмеяться над вами, как вы предположили вечером.

Наверху загудел пылесос.

— Теу, вы сами можете в такое поверить? — спросил Флетч.

— Думаю ли я, что в вас переселилась душа Жаниу Баррету? — переспросил, улыбнувшись, Теу. — Нет.

— Фу! — шумно выдохнул Флетч.

— Дело, однако, в том, что вы не знаете, как вести себя в такой ситуации.

— А как я должен себя вести?

Теу надолго замолчал.

— Я тоже не знаю. Бразилия — одна из самых развитых стран мира… — он замолчал, не докончив фразы.

— Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, Теу, — Флетч встал. — Я обещаю подумать.

— Просто вашего отца здесь нет, и я…

— Я подумаю, как жить дальше.

Теу долго жал руку Флетчу.

— Эти чечеточники. Ваш отец огорчится, если вы так и останетесь чечеточником.