1:00 Р. М. Ленч.

Большая столовая.

Флетч припозднился и, подойдя к столу, протянул руку уже сидевшему за ним Роберту Макконнеллу.

– Боб, я извиняюсь. Давай выпьем. Позволь мне угостить тебя.

У Роберта Макконнелла отвисла челюсть, глаза вылезли из орбит, лицо стало белым, как мел. Макконнелл отпрянул от стола, вскочил и, как ошпаренный, вылетел из столовой.

Кристал Фаони смотрела на Флетча.

– Что это с ним? – пожал он плечами. – Я лишь хотел извиниться за то, что обвинил его в убийстве...

Фредди Эрбатнот после тенниса благоухала, как садовая роза. Свежая, чистенькая, она, несомненно, опять помыла колени.

Льюис Грэхэм занял одно из пустующих мест. Флетч пожал ему руку.

– Несете вздор? – пробурчал Грэхэм.

На телевидении Льюис Грэхэм играл ту же роль, что передовица – в газете. Седовласый, с длинной физиономией и узким подбородком, обычно с грустно-унылым выражением лица он ежевечерне отнимал у телезрителей девяносто секунд, со скоростью пулемета выстреливая в них комментарий к какому-либо событию дня или недели, позволяя гражданам Америки осознать, что без его высокоинтеллектуального комментария они никогда бы не разобрались в происходящем.

К сожалению, его коллеги читали «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост», «Атланта конститьюшн», «Лос-Анджелес таймс», «Тайм», «Ньюсуик», «Форин Эфеэз» и Старый завет, а потому могли точнешенько определить, откуда взяты те или другие факты или предположения, изрекаемые с экрана. Потому-то журналисты и называли Льюиса Грэхэма не иначе, как Ридерз дайджест эфира.

– Я не знал, где сесть, – объяснил Грэхэм свое появление за столом Флетча. – Полагал, что ленч для всех одинаков.

Кристал Фаони не отрывала взгляда от Флетча, даже когда тот сел.

– Играли мы на равных, – подала голос Фредди. – Шесть-четыре в вашу пользу, шесть-четыре – в мою, и семь-пять – в нашу.

– В мою, – поправил ее Флетч.

– То говорит ваш мужской шовинизм.

– В мою, в мою, – упорствовал Флетч.

– Это не чистая победа. Ваши руки и ноги длиннее моих.

– Особенность тенниса состоит в том, что кто-то должен выиграть, а кто-то – проиграть, – вмешался Льюис Грэхэм.

Кристал Фаони перевела взгляд на него.

– В теннисе всегда ясно, кто выиграл, – добавил Льюис Грэхэм.

– Где вы это вычитали? – поинтересовался Флетч.

– Я заказала тебе порцию цыпленка и салат, – сообщила ему Кристал Фаони.

– Благодарю за заботу. Но мне столько не нужно.

– То есть тебе хватит одного салата?

– С лихвой.

– Тогда цыпленка съем я. Мне, как ты понимаешь, неудобно заказывать себе две порции.

– Почему это неудобно?

– О, перестань, Флетч. Ты когда-нибудь спал с толстухой?

Грэхэм заелозил локтями по столу. Затронутая тема показалась ему излишне вольной.

– Я взвешиваю ответ.

– Такой вот, как я.

– Тяжелый вопрос.

Льюис Грэхэм откашлялся.

– А вы, похоже, привыкли к легким ответам. За ленчем (Флетч съел салат, Кристал – две порции цыпленка) разговор коснулся и убийства Уолтера Марча. Выслушав Льюиса Грэхэма, изложившего прочитанное в утренних газетах вкупе с цитатой из Ветхого завета касательно бренности человеческой жизни, Кристал оторвалась от тарелки, чтобы сказать: «Вы знаете, Уолтер Марч объявил о своем уходе на пенсию».

– Я этого не знал, – повернулся к ней Грэхэм.

– Объявил.

– И что? – хмыкнула Фредди. – Ему же было за семьдесят.

– Но произошло это более пяти лет тому назад.

– Мужчины относятся к уходу на пенсию со смешанными чувствами, – изрек Льюис Грэхэм. – С одной стороны, они осознают, что устали, и хотят напоследок насладиться жизнью. С другой, с содроганием думают о потери власти, вакууме, в котором окажутся после ухода на пенсию.

Кристал, Фредди и Флетч одарили Грэхэма короткими взглядами.

– Он объявил об этом публично? – спросил Флетч.

– О, да. При большом стечении народа. На открытии новой типографии «Марч ньюспейперз» в Сан-Франциско. Меня специально послали туда. Большое событие, знаете ли. Знаменитости, дамы, сверкающие драгоценностями, словно рождественские елки, моя газета не могла остаться в стороне. Роскошный был прием. Горы закусок, ветчина, паштет из гусиной печенки, разнообразные пирожные...

– Кристал, – оборвал ее Флетч.

– Что?

– Ты голодна?

– Нет, благодарю. Только что откушала.

– Тогда не отклоняйся от темы.

– Марч воспользовался этим случаем, чтобы объявить о своем решении удалиться от дел. Сказал, что ему шестьдесят пять, он сам ввел порядок, согласно которому сотрудники корпорации, достигнув этого возраста, уходят на пенсию, и не считает возможным сделать для себя исключение, хотя теперь лучше понимает, что чувствуют те, кто достиг этого возраста. Силы-то еще есть, опыта не занимать, но закон есть закон.

– А мне-то казалось, что по его разумению установленным им правилам должны подчиняться все, кроме него самого, – ввернула Фредди.

– Так оно и было, – кивнул Льюис Грэхэм.

– Он даже сказал, – продолжила Кристал, – что распорядился перегнать яхту в Сан-Диего и ждет не дождется, когда сможет отплыть с женой в дальний круиз по островам южной части Тихого океана. Нарисовал такую идиллистическую картину, что у меня на глазах навернулись слезы. Закат солнца, надутые ветром паруса и он с женой, верным спутником жизни, на корме, взявшись за руки.

– Ему принадлежал большой катамаран, не так ли? – осведомилась Фредди.

– Тримаран, – поправил ее Грэхэм. – Три корпуса. Я однажды плавал на нем.

– Правда? – удивился Флетч.

– Довольно-таки давно. Назывался он «Лидия». Я полагал Уолтера Марча своим другом.

– И что произошло? – спросил Флетч. – Почему сорвался круиз? Тримаран дал течь?

Льюис Грэхэм пожал плечами.

– Не вижу в этом ничего удивительного, – заметила Фредди. – Многих начинает бить мелкая дрожь, когда приходит пора удаляться от дел.

– Он сказал, когда уйдет на пенсию, Кристал? Назвал конкретный срок? – Флетч не испытывал недостатка в вопросах.

– Через шесть месяцев. Тиографию открывали в декабре. Я четко помню его слова о том, что на юг они с Лидией поплывут в июне.

– Так и сказал?

– Именно так. Я сообщила об этом в газету. Все сообщили. Чтобы убедиться, достаточно заглянуть в архив. «УОЛТЕР МАРЧ ОБЪЯВЛЯЕТ ОБ УХОДЕ НА ПЕНСИЮ». Заголовок на первой полосе. А более всего в сложившейся ситуации радовало его то, что «Марч ньюспейперз» остается в надежных руках.

– Чьих же? – последовал естественный вопрос Флетча.

– Догадайся, – улыбнулась Кристал.

– Маленького мерзавца, – ответил Льюис Грэхэм. – Младшего.

– Я видела его сегодня утром, – сообщила Кристал. – В лифте. Выглядел он ужасно. Мертвые глаза на сером лице. Казалось, умер он, а не его отец.

– Его можно понять, – такая перемена в Младшем не удивила Флетча.

– А выражение лица у него было такое, словно он уже лежит в гробу. В лифте все молчали.

– Так почему же Уолтер Марч не ушел на пенсию, если объявил об этом? – Флетч оглядел своих собеседников. – Вот в чем вопрос.

– Потому что хотел стать президентом Ассоциации американских журналистов, – ответил Льюис Грэхэм. – Как видите, все ясно, как божий день. Очень хотел. Я это знаю наверняка.

Вновь на нем сошлись взгляды Фредди, Кристал и Флетча.

– Он хотел увенчать свою карьеру президентством в ААЖ. Говорил мне об этом давно. Лет восемь-десять назад. Просил поддержки.

– И вы обещали поддержать его?

– Разумеется. Тогда. Ему до пенсии оставалось несколько лет, мне – почти целое десятилетие. Тогда.

Официант налил всем кофе.

– Два или три раза его имя значилось в списке претендентов. Мое – ни разу. Но побеждал не он, – Грэхэм отодвинул от себя полную чашку. – До последнего года. Когда мы оба претендовали на этот пост.

– Понятно, – отозвался Флетч.

– Уолтер Марч и я в разных весовых категориях. У него есть своя корпорация, у меня – нет, – на бледных щеках Грэхэма затеплился румянец. – Первого января следующего года я должен уйти на пенсию. Так что до следующих выборов мне не дотянуть.

– А по уставу ААЖ пост президента может занимать только работающий журналист, – добавила Кристал.

– Совершенно верно, – кивнул Грэхэм. – Пенсионерам путь закрыт.

– Поэтому-то вы перестали полагать Уолтера Марча своим другом? – спросила Фредди. – Потому что на выборах стали соперниками?

– О, нет, – покачал головой Грэхэм. – Я уже старый, много повидал. Хорошо знаком с миром политики. И прекрасно знаю, что в предвыборных кампаниях все средства хороши. Я был тому свидетель. И не один раз, – он оглядел куда более молодых Фредди, Кристал, Флетча. – Да и вы многое видели. Но я никак не ожидал оказаться жертвой такой вот кампании.

Старший официант указал подошедшему к нему коридорному на Флетча.

– Наверное, все вы знаете, что Уолтер Марч содержал свору частных детективов.

Кристал, Фредди, Флетч промолчали. Грэхэм откинулся на спинку стула.

– Конец истории.

Коридорный остановился у стула Флетча.

– Вас просят к телефону, мистер Флетч. Не могли бы вы пройти со мной?

Флетч положил салфетку на стол. Встал.

– Я бы не посмел побеспокоить вас, – продолжил коридорный, – но звонят из Пентагона.