Последний местный поезд останавливался в Бейланде в двадцать сорок семь. Когда Грег подошел к дощатому зданию вокзала, накрапывал мелкий дождь, а подсвеченные часы показывали ровно девять часов вечера. На станции было тихо, как на кладбище. Пассажиров на платформе уже не было, а сама станция на ночь запиралась.

Грег затаился в тени платформы, разглядывая автомобильную стоянку. Он разработал свой план заранее. Поскольку до утра здесь не остановится ни один поезд, можно надеяться, что и машины до следующего дня никто не хватится. Грегу же автомобиль понадобится всего на одну ночь.

Он внимательно разглядывал припаркованные машины, сосредоточенно потирая свое осунувшееся, но чисто выбритое лицо. С домом Кингменнов Грегу повезло. Хозяева действительно решили не подвергать себя тяготам ремонта и съехали на другую квартиру. Время от времени во двор заглядывал охранник, но пробраться внутрь труда не составило — на кухне не закончили менять оконные рамы, и Грегу было достаточно просто отодрать край пленочного покрытия и протиснуться внутрь. Не зажигая света, он принял душ и побрился, затем позаимствовал из гардероба брюки и спортивную рубашку. Когда в зеркале отразилась его исхудавшая фигура, казавшаяся в лунном свете еще более костлявой, Грег даже вздрогнул от неожиданности, но на переживания по поводу собственной комплекции времени не было. Грязную одежду он сунул в бак с грязным бельем, решив, что лучшего места не найти. Хозяева соберутся в прачечную не скоро, а больше никто сюда не заглянет. На всякий случай Грег захватил из ящика с инструментами, оставленного рабочими, отвертку, после чего незаметно выскользнул из дома и направился к станции.

Выбор машин на стоянке был невелик, и в конце концов Грег решил отдать предпочтение черно-серой «Тойоте», стоявшей во втором ряду. Во-первых, Грег неплохо разбирался в «Тойотах», даже занимался когда-то их ремонтом, а во-вторых, автомобиль был не новый и не привлек бы к себе излишнего внимания. Пожалуй, сойдет, решил Грег. Теперь следовало с уверенным видом пройти через стоянку — на всякий случай, чтобы не вызвать подозрения у какого-нибудь случайно оказавшегося поблизости полицейского патруля. Ни в коем случае нельзя метаться между машинами, пробуя по очереди открыть каждую из них. Подойти, быстро открыть дверцу, сесть, завести с помощью отвертки. Когда-то, еще в школьные годы, Грег подрабатывал на бензоколонке, и эта работа ему совсем не нравилась. Зато сегодня тот давний опыт оказался как нельзя более кстати.

Грег нервно оглянулся через плечо. Он уже заметил, что город буквально переполнен полицией. Это могло значить только одно — та пара утром все-таки его опознала. Сил на самобичевание не оставалось, главное было — сконцентрироваться на плане. Небрежной походкой Грег пересек стоянку. Мелкий дождик мочил его аккуратно расчесанные волосы, взятую у Кингменнов рубашку. Шанс был всего один — добраться до бара «У гавани» и попробовать хоть что-то выяснить. Конечно, надежды на успех мизерные, но все же это лучше, чем бездействие. Грег намеревался отправиться в соседний городок на машине, а затем вернуть ее обратно на стоянку. Владелец, который завтра приедет в Бейланд на утреннем поезде, даже не узнает, что его автомобилем кто-то воспользовался.

Грег подошел к «Тойоте» и дотронулся до ручки. В этот самый миг на стоянку с противоположной стороны медленно въехал полицейский автомобиль. У Грега внутри все сжалось. Полицейский открыл дверцу, в кабине у него зажегся свет. Окоченев от ужаса, Грег наблюдал, как патрульный что-то ищет в отделении для перчаток, потом выходит из машины. Вот он выпрямился в полный рост, лениво потянулся и заметил Грега, стоящего возле «Тойоты». Повинуясь безотчетному порыву, Грег помахал полицейскому рукой. Тот поколебался, ответил на приветствие и вынул из кармана рубашки сигарету. Сложил руки ковшиком, прикурил.

Через минуту полицейский обратит внимание на то, что Грег торчит возле «Тойоты», но почему-то в нее не садится. В полном отчаянии Грег дернул ручку и, не веря собственному счастью, услышал, как щелкнул замок. Машина оказалась не запертой! Это было просто невероятно. Грег закрыл глаза и мысленно поблагодарил Господа. Это было доброе знамение. Грег не слишком верил в божественные чудеса, но другого объяснения быть просто не могло. Он сел внутрь, одним поворотом отвертки включил двигатель. Все тело было покрыто липким потом, сердце чуть не выпрыгивало из груди. Грег включил фары, и полицейский прикрыл глаза, ослепленный ярким светом. Грег вырулил со стоянки и умчался в ночь. У него не было ни ключей от машины, ни водительских прав, он понятия не имел, кому принадлежит «Тойота», но все это сейчас не имело никакого значения.

Уолтер Ференс жевал бутерброд, тоскливо глядя на гравюру в рамке, висевшую над кухонным столом. Сегодня утром, когда он пил кофе, гравюра бухнулась на пол, перепугав его до смерти. Уолтер вспомнил, что сестра недавно предвещала это событие, и еще больше разозлился. Неприятно было сознавать, что Сильвия оказалась права. Ференс достал из ящика с инструментами молоток и гвоздь, но так и не собрался повесить гравюру как следует — пока пристроил ее на старый гвоздик. Надо будет закончить это дело до того, как вернется из клиники Эмили. Ну ничего, время еще есть. Курс антиалкогольного лечения продолжается по меньшей мере месяц.

После отъезда Эмили в доме стало очень тихо. Уолтер вспомнил, что так же тихо здесь было в детстве, когда он возвращался домой. Уроки у Уолтера кончались раньше, чем у Сильвии, и когда он приходил домой, там никого не было, кроме матери, а та вечно сидела у себя в комнате, заперев двери и закрыв шторы. Сестра рассказывала, что раньше, до смерти отца, в доме были слуги, но сам Уолтер этого не помнил. Он вообще не помнил своего отца, Генри Ференса. Главное воспоминание из детства — тишина. Маленький Уолтер подходил к двери матери, звал ее, но она никогда не откликалась. Мать вечно жаловалась на нездоровье. Иногда она не выходила из своей комнаты несколько дней подряд — во всяком случае, когда дома был кто-то из детей. Считалось, что хозяйством распоряжается Сильвия. Мать сказала, что по всем вопросам Уолтер должен слушаться сестру, а ее, несчастную больную женщину, по пустякам беспокоить нельзя. Сколько бы Уолтер ни умолял, дверь ее спальни неизменно оставалась закрытой.

Лейтенант резко поднялся и отнес тарелку в раковину. Он стоял у окна, смотрел на дождь, рассеянно потирая пальцем шрам на лбу. Не следовало девочке-подростку давать такую безграничную власть над маленьким братом. Уолтер взглянул на молоток. Интересно, это тот самый или нет? Он не помнил, чем прогневил сестру, за что она стукнула его по голове. Сильвия была сильнее, крупнее — все-таки разница в шесть лет, — и вызвать ее гнев было проще простого.

Эмили знала, что Уолтер всегда терпеть не мог свою сестру, хоть сам он жене никогда об этом не говорил. Просто сказал как-то раз, что Сильвия ненавидит, когда с ней в чем-нибудь не соглашаются. Эмили заступалась за его сестру, говорила, что на нее с раннего детства был возложен слишком большой груз ответственности, что она срывала на маленьком брате накопившееся напряжение. Уолтер не спорил — в этом не было никакого смысла. А что до Эмили, то она вечно выискивала оправдание для чужих пороков и недостатков. Уолтер не рассказывал жене, что в детстве не раз мечтал о том, как… Впрочем, неважно. Свои чудовищные планы мести он так и не осуществил, все это осталось в прошлом. И он, и Сильвия уже немолоды. Пусть живет.

В дверь резко постучали, и Уолтер вздрогнул. Сквозь стекло, покрытое дождевыми каплями, виднелось квадратное некрасивое лицо Филлис Ходжес. Она жестом попросила открыть дверь. Выражение лица у нее было возбужденное, почти отчаянное.

Уолтер открыл дверь:

— Привет, Филлис.

Она вихрем влетела в комнату.

— Уолтер! Как хорошо, что я тебя застала. А где миссис Ференс?

Уолтер нахмурился:

— Она нездорова.

— Ой, извини. — Филлис перешла на шепот.

— Да ее здесь нет. Она в больнице.

— Правда? Что-нибудь серьезное?

— Нет, — коротко буркнул Уолтер. — Что тебе нужно?

— Я была в управлении, но мне сказали, что ты отправился домой ужинать. Шеф, разумеется, видеть меня не пожелал. Ты знаешь, как он меня «любит».

В голосе Филлис было нечто, действовавшее Ференсу на нервы. Что-то требовательное, повелительное и в то же время жалобное. Противный голосок, ничего не скажешь. Филлис никогда не отличалась привлекательностью, даже в ранней юности. Во всяком случае, ему, Уолтеру, она никогда не нравилась.

— Вот я и не утерпела, прибежала прямо сюда.

— Что там у тебя стряслось?

— Я знаю, как найти свидетеля в деле об убийстве Эдди Макхью!

Уолтер захлопал глазами. Лицо Филлис раскраснелось от волнения, и сердце у лейтенанта дрогнуло.

— Мы даже не уверены, что это убийство, — бесстрастным голосом заметил он.

— Да ладно тебе, — отмахнулась Филлис. — Все знают, что это убийство.

— А мне кажется, что ты фантазируешь.

Он прислонился к шкафу, сложив руки на груди.

Филлис придвинулась к нему вплотную.

— Ты послушай, что я придумала. Рассказать?

— Валяй.

Находиться в такой близости от Филлис было неприятно. Уолтеру показалось, что он ощущает запах несвежего дыхания, хотя на самом деле ее голова находилась ниже его плеч.

— Кто, по-твоему, мог прикончить Эдди Макхью? — спросила Филлис и тут же сама себе ответила: — Я вижу два варианта. Во-первых, мог вернуться Ньюхолл и убрать свидетеля. Это не исключено. Ведь Эдди заявил на допросе, что видел, как Ньюхолл избивал Линду Эмери. Но вполне возможно, что Эдди выдумал это, желая угодить полиции. Второй вариант: а что, если Эдди видел в номере кого-то другого? Этот тип прочитал мою статью, занервничал и решил убрать Эдди.

Ну конечно, подумал с отвращением Уолтер, важнее твоей статьи ничего на свете нет. Вот ведь дура нахальная.

— Твои фантазии гроша ломаного не стоят, — раздраженно сказал он. — Все это чушь.

— Нет, не чушь! — выкрикнула Филлис. — У меня есть отличный план.

Что она так к нему прилипла? Сейчас Филлис была похожа на одну из многочисленных болонок Сильвии. Уолтер почувствовал, что его терпение на исходе.

— Извини-ка, — холодно сказал он.

Филлис отодвинулась совсем чуть-чуть, но не отстала:

— Я помню, я читала про это. Не сразу вспомнила, где именно, а потом порылась и нашла.

Она протянула лейтенанту клочок бумаги, на котором было записано имя какого-то доктора и адрес в Филадельфии.

— Что это значит?

— Машинист! — торжествующе объявила Филлис.

Уолтер нахмурился:

— О чем ты?

— Он говорит, что ничего не помнит, так? Говорит, что Эдди вылетел прямо перед локомотивом, взявшись непонятно откуда.

— Да, таковы его показания.

— Все дело в том, что машинист просто был в шоке, когда вы его допрашивали.

— Мы учли это. Сегодня машиниста допрашивали вновь. Он уже не в шоке, а показания те же самые.

— И тем не менее он перенес душевную травму, — с победоносным видом воскликнула Филлис. — Он ничего не помнит потому, что у него из-за шока блок в памяти. Ведь по сути дела, человека убил он. Не по своей воле, конечно, но это ничего не меняет.

— В принципе, да.

— Ну так вот, — повысила голос Филлис. — В Пенсильванском университете, в Филадельфии, есть доктор, специализирующийся именно на таких делах. Он гипнотизирует человека, и, находясь в этом состоянии, человек вспоминает то, что он видел. Я помню, как читала о таком же случае. Про машиниста метро. Побежала в библиотеку, поискала и нашла. Надо сделать так: отвезти нашего машиниста к этому доктору, пусть его там загипнотизируют, и тогда он вспомнит, что он видел на самом деле. Может быть, даже сможет дать словесный портрет и ориентировку.

То, что Филлис употребляла в своей речи полицейский жаргон, раздражало лейтенанта больше всего. Очевидно, девчонка считала, что имеет на это право, поскольку ее папаша тоже был полицейским. И еще Ференса бесило торжествующее выражение ее лица. Он заставил себя сосредоточиться на словах Филлис, представил себе, как все это будет дальше. Вот машинист, погруженный в транс, вспоминает случившееся. Он видит пульт управления локомотива, темную ночь, железнодорожный путь, человеческую фигурку в луче прожектора, еще одного, того, кто толкнул Эдди под колеса. Потом машинист открывает глаза, смотрит на лейтенанта Ференса, взгляд машиниста проясняется. Да, Филлис права. Это хорошая идея.

— Ну, что скажешь? — с гордостью спросила Филлис.

— Что ж, может сработать, — задумчиво произнес Уолтер.

— Вот и я так думаю! Знаешь, у меня есть предчувствие, что из этой истории получится отличная книга. Можешь быть уверен, что в предисловии я не забуду тебя поблагодарить. Так и напишу: «Дядя Уолтер», — поддразнила она Ференса, напоминая, как звала его когда-то в детстве.

— Спасибо, — серьезно поблагодарил Уолтер и спрятал бумажку с именем доктора во внутренний карман.

— Минуточку, — шутливо возмутилась Филлис, пытаясь залезть к нему в карман — совсем как ребенок, пытающийся достать у папы из кармана шоколадку. — Это моя идея. Я должна быть уверена, что буду в курсе событий. Ну и в документах, само собой, это тоже должно быть отмечено.

Уолтер легко отбросил ее руку и медленно подошел к столу, на котором лежал молоток и гвоздь.

— Стоп! — обиделась Филлис. — Я пришла к тебе, потому что надеялась на твою помощь. А ты пытаешься оставить меня в стороне.

Жалко, что все так получилось, думал Уолтер. Стен Ходжес был, в общем, неплохим парнем. Когда-то играли вместе в покер, ездили на пикники, веселились вместе. Филлис сама во всем виновата. Даже Стен вынужден был бы это признать, знай он все обстоятельства дела. Придется заткнуть ей рот. Эта история выходит из-под контроля. Если девчонка будет тявкать слишком громко и слишком долго, люди начнут к ней прислушиваться. Уолтер крепко взял молоток и обернулся к журналистке.

Филлис запнулась на полуслове и уставилась на него, пораженная выражением его лица.

— Зачем тебе молоток? — спросила она. — Ты что, запугать меня хочешь? Не выйдет.

Лейтенант Ференс ничего не ответил. Стекла его очков холодно поблескивали, взгляд был ровным и спокойным. Вид у Ференса был какой-то странный, даже пугающий. Филлис никогда в жизни его таким не видела. Она вжала голову в плечи, разом утратив самоуверенность. Пальцы Уолтера рассеянно поглаживали молоток.

— Ладно, оставь себе этот дурацкий клочок бумажки, — сказала Филлис, но еще не договорив, поняла, что несет чушь. Внезапно она почувствовала, что приходить сюда не следовало, ей угрожает смертельная опасность. Филлис не понимала, в чем дело, но чутье никогда еще ее не подводило. Она знала, что сейчас не время качать права и затевать ссору — нужно уносить ноги. Ни единого лишнего слова, ни единого жеста. Она повернулась и кинулась к двери, но лейтенант Ференс в два прыжка опередил ее и преградил ей путь.

— Эй, с дороги! — крикнула Филлис, но это было пустой бравадой.

Голос журналистки дрогнул от страха. Сделай же что-нибудь, мысленно приказала она себе. В следующий миг, догадавшись о том, что последует дальше, Филлис вскинула руки, но поздно — Уолтер со всего размаху ударил ее молотком по голове.