Дэн сел за руль, Кили указывала дорогу. Таким образом они очень быстро добрались до дома, в котором жил Уэйд, расположенного в самом бедном и убогом районе Сент-Винсентс-Харбора. Это было двухэтажное здание довоенной постройки с закопченным до черноты кирпичным фасадом. На первом этаже за пыльными витринами размещался магазин уцененной мебели. Магазин был открыт, пара покупателей бродила между лампами из неглазурованной глины, массивными кушетками и креслами.

Уговорив Дэна подождать ее в машине, Кили открыла дверь слева от витрин и поднялась по лестнице в тускло освещенный коридор на втором этаже. В коридоре было четыре двери. Надписи на первых двух свидетельствовали о принадлежности помещений мебельному магазину, на двух оставшихся были номера. Кили сверилась с адресом и, найдя нужную дверь, постучала. Ей никто не ответил, внутри не было слышно ни звука.

— Уэйд! — позвала она. — Вы здесь?

Лысеющий пожилой мужчина в роговых очках высунул голову из-за второй двери.

— Извините, — обратилась к нему Кили, — вы знаете человека, который здесь живет?

— Кто ж его не знает?! — проворчал старик. — Злобный сукин сын.

— Вы его видели в последнее время?

— Нет, — сказал старик. — И лучше бы он вообще не возвращался.

Кили не успела рта раскрыть, как он захлопнул за собой дверь. Она еще раз постучалась к Уэйду, но все без толку: в квартире никто не отвечал.

Подавленная, обескураженная, Кили спустилась вниз. В этот момент из-за двери, ведущей в мебельный магазин, в маленький вестибюль вышла длинноволосая блондинка с остреньким личиком в расстегнутой кожаной куртке темно-бордового цвета и черных сапогах на высоченных каблуках. Пробормотав: «Извините», она протиснулась мимо Кили, подошла к освещенным витринам и закурила сигарету.

Кили нерешительно подошла к ней.

— Простите, вы здесь работаете?

— Это магазин моего отца.

— Понятно, — кивнула Кили. — Видите ли, я ищу одного человека… Он живет тут, наверху. Вы его не знаете? Его зовут Уэйд Ровир.

— О да, я его знаю, — поморщилась девица.

— Вы его видели в последние дни?

— Нет, не видела. Но хотела бы повидать: он задолжал за квартиру.

— Вы не знаете, где он? — спросила Кили.

Девица покачала головой и заправила за ухо прядь светлых волос.

— Я с ним дружбы не вожу, если вы меня понимаете.

— Мне сказали, что его сегодня не было на работе.

— Небось опять угодил в кутузку. — Девушка вдруг прищурилась. — А вы-то кто? Вот уж не сказала бы, что у Уэйда есть такие знакомые.

— Нет, он… — Кили стала лихорадочно придумывать предлог. — Он нашел мой бумажник. Я просто хотела его забрать.

— А-а, — понимающе протянула блондинка и, запрокинув голову, выпустила струйку дыма. — Надеюсь, вы аннулировали кредитные карточки.

— Н-нет, — растерялась Кили, чувствуя, что ложь становится слишком запутанной.

— Вы уж меня извините, но это не слишком умно. Он, наверное, предложил вам какую-нибудь сделку?

— Ну… он упомянул о вознаграждении.

— Что ж, я думаю, вы можете проститься со своим бумажником. — Девушка выдохнула целое облако дыма, швырнула окурок в урну. — Он уже небось обналичил ваши карточки и теперь тратит денежки.

— Вы так думаете?

— Вы его не знаете. И мой вам совет: аннулируйте свои карточки, пока еще не поздно. Уэйд вам больше не позвонит. С тех пор как он здесь поселился, от него одни неприятности, — вздохнула она. — Наверху живет старик, мистер Варберо…

— Я его видела, — вставила Кили.

— Уэйд пробил дыру в его двери, потому что мистер Варберо попросил его уменьшить громкость музыки. Он вечно травит старика, а мистер Варберо боится на него заявить. Ведь этот Уэйд, оказывается, сидел!

Кили торопливо написала на листке из блокнота свое имя и протянула его девушке.

— Если он все-таки вернется, передайте ему, что я его искала, хорошо?

Девушка вскинула руки, давая понять, что не желает иметь с Уэйдом никаких дел.

— Бросьте ему в почтовый ящик. Номер три. Вон там. — Она указала на ряд проржавевших железных ящиков на стене. — Ну, мне пора. А карточки все-таки аннулируйте.

Кили, хмурясь, проводила ее взглядом, а затем вышла на улицу и направилась к машине.

— Ну и как? — спросил Дэн, когда она уселась рядом с ним.

— Он здесь живет, — Кили кивком указала на дом, — но никто не знает, где он. Дочка хозяина сказала, что он задолжал за квартиру и вообще ему нельзя доверять.

— В это я легко могу поверить. Что вы теперь собираетесь предпринять?

— Я не знаю, — вздохнула Кили.

— Вы готовы вернуться домой?

— Да, пожалуй, — подавленно кивнула она. — Просто не представляю, что мне теперь делать. Это была моя последняя зацепка.

Несколько минут они ехали в молчании. Потом Дэн заговорил:

— Скажите мне только одно. Что пообещал вам этот Уэйд? Что ему известно?

— Он сказал… Он сказал, что видел кого-то в моем доме в тот вечер, когда Марк погиб. Сказал, что он может опознать этого человека…

— За приличное вознаграждение, — закончил за нее Дэн.

— За приличное вознаграждение, — признала Кили.

— Мне кажется несколько странным… это его утверждение, будто он может кого-то опознать, — осторожно заметил Дэн. — Я хочу сказать, вы с ним вряд ли вращаетесь в одних и тех же кругах.

— Наверное, вы правы. Я просто хотела услышать, что он скажет.

— Могу я узнать, какую цену он запросил за эти сведения?

Кили вызывающе вздернула подбородок.

— Пять тысяч долларов.

— Пять тысяч долларов?! — воскликнул Дэн. — Да это же безумие! Надеюсь, вы не согласились на такую сумму?

— Послушайте, я не хочу об этом говорить, — нахмурилась Кили.

— А что, если он опять заявится к вам домой? — не отставал Дэн.

— Я с ним справлюсь.

— Почему вы не хотите обратиться в полицию?

— В полицию? — с горечью протянула Кили. — А может, лучше сразу к окружному прокурору? Она была помолвлена с моим мужем до того, как он познакомился со мной. И теперь она вознамерилась во что бы то ни стало отомстить нам… просто за то, что мы живем на этом свете. Дэн, поверьте мне, окружной прокурор и полиция изо всех сил стараются повесить убийство на моего сына.

— Может быть, есть какой-нибудь другой путь узнать правду? — задумчиво проговорил Дэн.

— Какой, например?

— Телефон. Телефонная компания регистрирует все входящие и исходящие звонки. Даже местные. Если бы вы могли узнать, кто звонил в ваш дом в тот вечер… Обычно люди звонят, чтобы предупредить о своем приходе. Или узнать, кому звонил Марк. Возможно, он пригласил кого-то…

— Я вас опередила на десять корпусов, — перебила его Кили. — Телефонная компания утверждает, что не регистрирует местные звонки.

— Но у полиции всегда есть записи!

— Вот и я им так сказала. А служащий телефонной компании утверждает, что полиция фиксирует звонки только в том случае, если клиент заранее просит поставить свой телефон на прослушку. Для выявления телефонных хулиганов или чего-то в этом роде.

— Что-то мне в это не верится, — покачал головой Дэн.

— Я тоже не поверила, — призналась Кили. — Но служащий телефонной компании сказал, что я смотрю слишком много «боевиков» по телевизору.

Дэн задумался.

— А как насчет сотового телефона? Уж они-то точно регистрируют все звонки, входящие и исходящие.

— Я позвонила в компанию, — вздохнула Кили. — Они ответили, что мне следует дождаться, пока пришлют счет, включающий эту дату. Мне казалось, что я сумела достучаться до той женщины. Я умоляла ее выслать мне распечатку звонков за тот день, и она вроде бы согласилась, но я до сих пор так ничего и не получила.

— Да, вы меня обскакали! — восхитился он. — Просто ума не приложу, чем еще я мог бы вам помочь. Я вижу, как вам тяжело. Увы, полицейское расследование — не моя специальность.

Кили покосилась на него.

— А чем вы занимаетесь? Вы вроде бы всегда дома.

— Верно, — улыбнулся Дэн. — Я домосед. Вообще-то я занимаюсь компьютерной графикой для своей прежней фирмы. Когда-то я работал в Балтиморе: костюм с галстуком и многочасовые пробки на кольцевой дороге. Когда Энни заболела, мне пришлось оставить работу, чтобы за ней ухаживать.

— Это было очень великодушно с вашей стороны, — заметила Кили.

Дэн пожал плечами.

— Она сделала бы то же самое для меня, — сказал он, глядя на дорогу. — А потом я как-то привык… Даже когда Энни умерла, я решил, что буду работать дома. Из всех наших детей со мной осталась только Николь, но она еще некоторое время будет нуждаться во мне.

— Я понимаю, — кивнула Кили. — Вы готовы на все ради ваших детей.

— Верно. — Дэн помедлил, но потом все-таки заговорил: — Знаете, я понимаю, что вы возмущены всей этой историей с Диланом и окружным прокурором. Я тоже был бы возмущен на вашем месте. Но все дело в том… Мне кажется, что этот Уэйд — мошенник.

Обхватив себя руками, Кили отвернулась к боковому окну, сделав вид, будто что-то внимательно разглядывает. На самом деле она видела лишь смутное отражение своего лица в стекле.

— Мне очень жаль, — продолжал Дэн, — но мне кажется, что этот мерзавец спекулирует на вашей беде. И я чувствую себя отчасти причастным — это ведь моя дочь навела вас на мысль о разносчике пиццы. Но, Кили, подумайте вот о чем. Вы во что бы то ни стало решили обнаружить таинственного визитера. А не вы ли сами заронили в голову Уэйду мысль о том, что ему было бы выгодно вспомнить, будто он видел кого-то в вашем доме?

Лицо Кили вспыхнуло. Она попыталась вспомнить свой первый разговор с Уэйдом в пиццерии Тарантино, но у нее ничего не вышло. Она уже не помнила, как сформулировала вопрос. Неужели она сама подсказала ему путь к обогащению?

Поскольку она не отвечала, Дэн осторожно добавил:

— Эта женщина из мебельного магазина дала понять, что Уэйд, мягко говоря, не образец честности. Ну, это мы и сами знаем. Он пытается вымогать у вас деньги за некую информацию. А вы не допускаете мысли, что никого он на самом деле не видел? Что никакого визитера в доме не было?

— Что вы хотите сказать?

— Только одно: возможно, настало время оставить в покое Уэйда и заново пересмотреть ход событий. Ну хорошо, мы знаем, что полиция ошибается, подозревая Дилана в преступном умысле. Это просто исключено. Он не стал бы так поступать. Он хороший мальчик, просто… на него слишком много навалилось. Я не призываю вас сдаваться, но… вы твердо уверены, что ваше первоначальное предположение было ошибочным? Разве можно исключить, что Дилан чисто случайно оставил воротца открытыми? Это могло случиться с кем угодно. Может быть, он просто забыл, а потом, когда понял, к чему это привело, уже не смог признать свою ошибку? Это совершенно естественно. Он просто побоялся вам сказать.

Мысленным взором Кили увидела Дилана, бледного, утыканного трубками, с забинтованной шеей, лежащего на больничной койке. А потом она вспомнила его записку, соскользнувшую с подушки на пол в ее спальне. «Я запер ворота».

— Это был не Дилан, — твердо сказала она.

— Я понимаю, вам трудно такое допустить, но трагические случайности происходят сплошь и рядом…

У Кили лицо горело, словно он ее ударил. Дэн казался ей другом, человеком, которому она могла доверять, но вот и он говорит ей, что это безумие с ее стороны — верить родному сыну.

— А что бы вы сказали, если бы это была Николь и если бы это она отрицала свою причастность?

— Вы хотите сказать, допускаю ли я, что Николь могла бы… соврать, чтобы скрыть свою роль в подобном происшествии? Если оно имело столь страшные последствия? Да, я это допускаю, — ответил он. — Это нормальное проявление человеческой природы.

«Меня не интересует, что думаешь ты или кто-либо еще!» — сказала себе Кили. Автомобиль как раз свернул на их улицу. Ей не терпелось выскочить из машины и скрыться в доме — лишь бы оказаться подальше от него. Она уже открыла было рот, чтобы попросить его высадить ее у начала подъездной аллеи, но вовремя вспомнила, что Эбби осталась с Николь в доме Уорнеров, а ее собственная машина стоит на их подъездной аллее. Так что ей придется отправиться туда и притворяться дружелюбной.

— Кили, я это говорю не для того, чтобы сделать вам больно, — сказал Дэн.

Кили не ответила. Она порылась в сумке, вытащила из бумажника десятку для Николь и зажала ее в руке. Дэн въехал на свою подъездную аллею, вылез из машины и обогнул ее, чтобы открыть дверцу для Кили, но она его опередила: сама выбралась из машины, захлопнула дверцу и бросилась по дорожке к дому. Николь услыхала, как подъехала машина, и вышла на крыльцо, держа Эбби на руках. Эбби радостно залопотала, увидев маму. Кили потянулась к ней и прижалась холодной щекой к теплой розовой щечке дочери.

— Как мой ангелочек? — спросила она.

— Все хорошо, — улыбнулась Николь. — Входите.

— Нет, уже поздно, — сказала Кили. — Вот, держи.

Она протянула Николь деньги. Девочка стала уверять, что в этом нет необходимости, но Кили решительно настояла на своем. Николь поблагодарила и пошла в дом захватить пальтишко и куколку Эбби.

Дэн подошел к Кили и попытался заглянуть ей в глаза, но она отвернулась.

— Кили, — сказал он, — простите меня. Я не хотел вас обидеть. У меня и в мыслях не было! Меньше всего на свете я хотел бы причинить вам боль. Я просто не могу спокойно смотреть, как вы…

Он не договорил, потому что Николь вернулась на крыльцо с вещичками Эбби. Кили взяла их с вымученной улыбкой и повернулась к Дэну.

— Я очень ценю вашу помощь, — сказала она. — Большое спасибо вам обоим. Это было… так по-соседски!

Николь растерянно улыбнулась, а Дэн нахмурился. Не говоря больше ни слова, Кили вернулась к своей машине и отправилась домой. Мысль о том, что придется провести еще одну ночь в этом огромном пустом доме, наполнила ее сердце отчаянием. «Не думай об этом, — сказала она себе. — Ты должна быть сильной ради детей. Все остальное не имеет значения».