Ей потребовалось несколько минут, чтобы осмыслить этот факт.
Морин Чейз.
Кили вновь перебрала старые телефонные счета. Все эти звонки. Сотни звонков! И Марк никогда о них не упоминал. Они вообще почти не говорили о Морин. С какой стати? Марк уверял, что ему больше нечего сказать своей бывшей невесте. И тем не менее, судя по этим счетам, они поддерживали постоянную телефонную связь. Конечно, Морин занимала должность местного прокурора, а Марк был адвокатом. Но даже если им надо было обсудить судебные дела, зачем она звонила ему ночью или в выходные? Кили никогда не спрашивала у Марка, кто звонит ему домой. У него была большая практика; неудивительно, что ему приходилось заниматься делами даже по вечерам. Но, судя по количеству звонков от Морин, главным делом его жизни была именно она.
Кили попыталась вызвать в памяти лицо Марка, которого так хорошо знала, но он вдруг показался ей совершенно чужим человеком. На его совести лежало убийство, но он, судя по всему, чувствовал себя при этом вполне комфортно. А этот град ночных звонков от его бывшей невесты?.. «Был ли он хоть раз в жизни правдив со мной?» — спросила себя Кили. Боль пронзила ее, пока она перебирала в памяти свою короткую совместную жизнь с Марком. Она вдруг поняла, что абсолютно не знает, что представляла собой эта жизнь на самом деле!
Это было невыносимо — просто сидеть и гадать. Она должна точно знать. И есть один человек, который поможет ей узнать!
Дрожащими пальцами Кили набрала домашний номер Лукаса. Трубку сняла Бетси.
— Бетси, Лукас дома? — спросила Кили, еле сдерживая дрожь в голосе.
— Нет, он заходил только на минутку. Он получил твое сообщение, но у него не было времени перезвонить. Весь день у него были дела за городом, а потом он заглянул домой, но ему опять пришлось уйти на встречу с клиентом. Он тебе перезвонит, дай ему только перевести дух. Может, я могу чем-нибудь помочь?
Кили не знала, на что решиться.
— Да, возможно… Простите, если я покажусь вам излишне подозрительной, но… дело в том… В общем, я разбирала счета и обратила внимание на телефонные звонки. Мне показалось довольно странным…
— Да? — ободряюще переспросила Бетси.
— Дело в том, что я обнаружила огромное количество звонков от Морин Чейз. Похоже, никто, кроме нее, нам по сотовому не звонил. — Ответом ей стало тяжелое молчание. Щеки Кили вспыхнули жаркой краской. — Знаю, вы, наверное, думаете, что я сошла с ума. Стать ревнивой женой именно сейчас, когда Марка уже нет…
Бетси откашлялась, но не произнесла ни слова.
— Забудьте об этом, — заторопилась Кили. — Это звучит чудовищно. Простите, что побеспокоила вас…
— Нет, — тяжело вздохнула Бетси. — Нет, это не звучит чудовищно.
— Просто я хочу сказать, что теперь уже не важно, кому звонил Марк и кто ему звонил… верно?
— Ох, Кили, — снова вздохнула Бетси.
Такое глубокое сострадание прозвучало в ее голосе, что у Кили кровь застыла в жилах.
— Бетси, что вами? У вас голос какой-то странный.
— Кили… Я не хочу, чтобы ты плохо думала обо мне. Мы с Лукасом… мы ничего не знали наверняка.
Кили высоко вскинула голову, готовясь принять удар.
— Что вы имеете в виду?
— Ну… — протянула Бетси, — как ты сама говоришь, теперь это уже не имеет значения.
— Я хочу знать, — настойчиво сказала Кили.
— Конечно, я понимаю. — В трубке опять послышался вздох. — Хотела бы я тебя успокоить, да не могу.
— Вы хотите сказать…
— Ходили слухи, — неохотно проговорила Бетси. — Только слухи, больше ничего. Лукас не хотел в это верить, да и я не хотела. Но, похоже, кое-кто думал, что Марк и… эта женщина… — Кили ждала, затаив дыхание. — Я не хотела этому верить, — повторила Бетси. — Ведь не было никаких причин! Сколько раз я пыталась заговорить с ним об этом, и он начинал уверять, что очень счастлив с тобой. Что очень любит детей. И это было правдой! С тобой он был счастливее, чем за все время, что я его знала.
У Кили было такое чувство, будто ее ударили. Оглушенная словами Бетси, она опустилась на кухонный табурет.
— У него был роман? — еле выдохнула она.
— Кили, дорогая, ну зачем тебе теперь-то разрывать себе сердце? Зря я об этом заговорила.
— Нет, говорите. Я хочу знать.
— Учти, никаких реальных доказательств у нас не было. Просто между ними… как будто изменилась температура. Ну, я хочу сказать, он ведь ее бросил, чтобы жениться на тебе, и первое время отношения у них были просто ледяные. А потом… мы заметили перемену. Казалось, они… Но, может быть, они просто примирились с ситуацией и решили вести себя как цивилизованные люди…
— Мне надо идти, Бетси, — прервала ее Кили и повесила трубку, не дожидаясь ответа.
Через несколько минут в кухню бурей ворвался Дилан.
— Я снимаю этот бинт! — объявил он и начал сдирать пластырь, которым марлевая повязка крепилась к шее. — Во-первых, он чешется, и вообще он мне надоел. Все равно что носить объявление: «Этот придурок пытался себя убить и даже не смог довести дело до конца».
Кили ничего не ответила. Дилан помедлил, а потом размотал бинт, обнажив багровый шов, только-только начавший подживать. Он бросил бинт в мусорное ведро и нахмурился, глядя на мать. Она сидела у стола, уставившись в пространство. Он ждал, что она начнет протестовать, но она так ничего и не сказала.
— Что с тобой? — спросил он.
— Я… я не знаю, — покачала головой Кили. — Я пытаюсь кое-что понять.
— У тебя такой вид, будто ты пребываешь на планете Икс.
— Дилан, со мной все в порядке! — резко перебила его Кили. — Оставь меня в покое.
— Извини. — Дилан закатил глаза. — Я проголодался. Есть у нас что-нибудь на ужин? — Он открыл холодильник и заглянул внутрь. — Негусто, — протянул он, покачав головой.
— Сделай себе бутерброд. Прости, мне нужно о многом подумать.
Дилан взглянул на нее с осуждением.
— Надо было мне принять приглашение в китайский ресторан, — проворчал он и принялся рыться в холодильнике.
Соорудив себе бутерброд из сыра и остатков ветчины, Дилан сел за стол напротив матери, не зная, как еще привлечь ее внимание.
— Чего это у тебя такое паршивое настроение? — спросил он наконец. — Поцапалась с окружным прокурором? Что она сказала насчет папиного письма?
— Она отмахнулась от него.
— Отмахнулась? — возмутился Дилан. — Она лучше нас знает, что случилось? Или она не теряет надежды пришить это дело мне?
Кили заморгала, словно Дилан только что разбудил ее. В голове у нее начала складываться гипотеза. В конце концов, зачем ей вообще понадобилась распечатка телефонных звонков? Она хотела узнать, кто мог зайти к Марку в тот страшный вечер.
Эбби захныкала. Двигаясь как автомат, Кили вынула ее из стульчика, вытерла ротик и опустила на пол. Все это время ее ум яростно работал. Она вдруг все увидела в новом свете. Что, если Марк и Морин… возобновили свои отношения? Может быть, это Морин приходила к Марку в тот вечер? Может, они поссорились? Может, это Морин столкнула Марка в бассейн, а потом, не удовольствовавшись своей местью, решила свалить вину на Дилана?
«Да!» — сказала себе Кили. Все это выглядело довольно правдоподобно, вот только как ей это доказать? Полиция не станет ее слушать. Уэйд Ровир, судя по всему, исчез с лица земли. У нее не было ничего, кроме телефонных счетов и ее собственных подозрений…
— Мам, — окликнул ее Дилан, отправляя в рот листик салата, — так что она сказала?
— Это неважно, — с горечью ответила Кили. — Она лжет. Ни одному ее слову верить нельзя.
Дилан вдруг оттолкнул тарелку и ссутулился. У него сразу пропал аппетит.
— Значит, все было напрасно.
— Я бы так не сказала, — возразила Кили. — Мне это помогло. Помогло кое-что понять.
— Да, но… — Дилан покачал головой. — Она не видит никакой связи, так? Эта леди прокурор. Она по-прежнему во всем обвиняет меня?
— Я ей не позволю, — отрезала Кили.
— Ты ее не остановишь.
— Ты так думаешь? — Она внезапно поднялась на ноги. — Присмотри за Эбби. Мне нужно отлучиться ненадолго.
— Куда ты идешь? — встревожился Дилан. — Не делай глупостей, мам! Помни, что случилось тогда с твоей машиной.
— Я скоро вернусь, — пообещала Кили. — Запри дверь.
— Ладно, — буркнул Дилан, провожая ее взглядом.
Кили взяла жакет, сумку и ключи. Она готова была признать, что делает глупость. Эта женщина опасна. Но Кили была слишком взбешена и больше ничего не боялась. Пора дать Морин Чейз отведать ее собственного лекарства! Взывать к ее лучшим чувствам бесполезно. Она сделала все возможное, чтобы разрушить их жизнь, и теперь ее необходимо остановить.
Кили забралась в «Бронко», захлопнула дверцу и тронулась. Марк показал ей участок, на котором стоял дом Морин, когда они только переехали сюда, и Кили запомнила место. Всякий раз, когда ей случалось проезжать той дорогой, она вспоминала о Морин, хотя тогда даже не знала, как эта Морин выглядит. В те дни Кили думала, что обрела счастье за счет этой женщины, и чувствовала себя виноватой…
Хотя Кили знала, где искать дом, подъездную аллею к нему трудно было заметить в темноте. Она проехала мимо и слишком поздно поняла, что пропустила нужный поворот. Пришлось развернуть машину и вернуться. Наконец под колесами захрустел гравий; она медленно подъехала к дому Морин.
Трудно было поверить, что в этом доме обитает несгибаемая леди-прокурор. Кили ожидала увидеть современную железобетонную коробку, а увидела коттедж в старинном английском духе. В доме горел свет, но машины Морин нигде не было видно. Кили сказала себе, что это ничего не значит: за домом располагался маленький, увитый плющом гараж. Наверное, машина там.
Заглушив мотор, Кили вылезла из «Бронко». Сердце у нее отчаянно билось. Она пыталась подготовиться, заранее прорепетировать то, что скажет, но могла думать только о том, что Марк и Морин обманывали ее. Подойдя к двери, она постучала и огляделась по сторонам. Желтая луна низко висела в небе, сухие листья с шуршанием перекатывались по лужайке. Возле самого дома еще стояли засохшие и потерявшие окраску кусты гортензий. Маленький домик казался заброшенным. Кили поежилась, ожидая на крыльце. Никто не открыл дверь. Она постучала сильнее — по-прежнему никакого ответа. Выждав еще несколько минут, Кили окликнула Морин по имени. Ответа не было.
Кили поднялась на цыпочки и заглянула в окно. Перед ней была большая комната с камином и мягкими диванами, обитыми английским мебельным ситцем в цветочек. В комнате не было ни души, но это еще ничего не значило — в других комнатах дома тоже горел свет. Кили нахмурилась. Морин могла отлучиться, не выключив свет в доме. А может быть, она отправилась в магазин, или на свидание, или куда угодно. Но не исключено, что ее машина в гараже, а сама Морин в доме. Например, в душе? Или в спальне — музыку слушает через наушники?..
Хрустя по гравию каблуками своих коротких, по щиколотку, сапожек, Кили обогнула дом и подошла к гаражу. Она решила проверить, на месте ли машина Морин. Подойдя ближе, она услыхала приглушенные голоса, доносившиеся из темной коробки гаража. Кили остановилась, не веря своим ушам. Кому понадобилось встречаться за закрытыми дверями в темном гараже?
— Мисс Чейз! — громко позвала она. — Это Кили Уивер. Мне нужно с вами поговорить.
Она ожидала, что собеседники умолкнут, заслышав ее голос, но бормотание продолжалось без малейшей паузы.
«Уходи отсюда!» — крикнул ей внутренний голос. Кили очень хотелось послушаться, но мысль о Дилане удержала ее. У него был такой подавленный вид, в голосе слышалась такая обреченность, так страшно выглядел багровый шрам на его шее! Робко подойдя еще на несколько шагов, она различила другой звук, раздававшийся из-за закрытых дверей гаража: ровное, однообразное гудение, почти заглушаемое бормочущими голосами.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что она слышит: в гараже работал автомобильный двигатель. Кили бросилась к боковой стенке и заглянула в окошко. Внутри было темно, но в лунном свете она различала силуэт автомобиля. Дверца с водительской стороны была открыта. Кили вернулась к старомодным двухстворчатым дверям, повернула ручку и приоткрыла на несколько дюймов одну тяжелую створку. В нос ей ударил удушающий запах выхлопных газов. Она отшатнулась, задержала дыхание и изо всех сил дернула дверь. Правая створка распахнулась, и целое облако газа окутало ее. Кили закашлялась и прикрыла лицо концом шелкового шарфа, повязанного у нее на шее. Теперь она ясно видела черный «БМВ». Из открытой передней дверцы свешивалось на пол что-то светлое.
Она помедлила. Вдруг это ловушка? Нет, вряд ли. Ведь Морин не могла заранее знать о ее приходе. Стоя в дверях, она отчетливо различала приглушенные голоса, и вдруг до нее дошло, что один из них принадлежит Марку. Голоса раздавались из машины. Значит, это запись. Морин и Марк шептались на магнитофонной пленке!
Кили прошиб холодный пот. Она попятилась, но убежать не смогла. Если в машине кто-то сидит… Распахнув вторую створку двери, Кили вошла внутрь и осторожно подобралась к открытой водительской дверце. Нос и рот она по-прежнему прикрывала шарфом.
За рулем сидела Морин Чейз. Ее руки бессильно свисали по бокам, голова откинулась на спинку сиденья, глаза были закрыты, как у спящей, кожа приобрела вишневый оттенок. К ее рыжим кудрям была криво приколота вуаль. На ней было кремовое атласное платье — подвенечный наряд с треном, свешивающимся на пол.
Кили еле удержалась, чтобы не закричать. Она протянула руку и коснулась неподвижного тела. Кожа Морин была смертельно холодна. Кили очень хотелось повернуться и убежать, навсегда изгнать из памяти жуткое зрелище, но это было невозможно. «Вдруг она еще жива? — сказала себе Кили. — Надо что-то делать!»
Задержав дыхание, Кили дотянулась до замка зажигания и выключила двигатель. Голоса на пленке оборвались на полуслове. Потом она подхватила Морин под мышки и, мучительно закашлявшись от удушающих газов, принялась вытаскивать ее из машины. «Ну давай же!» — мысленно торопила Кили, как будто безжизненное тело могло ей чем-то помочь. Кружевная вуаль зацепилась за переключатель скоростей и сползла с волос Морин. Тело ее казалось свинцовым. Кили не сомневалась, что Морин мертва, но все-таки выволокла ее наружу, подальше от этих смертоносных паров, и уложила на бурую высохшую траву рядом с увитым плющом зданием гаража. Голова Морин бессильно завалилась набок, ноги в домашних шлепанцах неуклюже раскинулись на траве.
«Не теряй головы! — приказала себе Кили. — Надо звать на помощь». Она трясущейся рукой нащупала в сумке сотовый телефон и набрала 911. Когда женщина-диспетчер ответила, Кили попыталась объяснить ей, что случилось, но ее голос то и дело прерывали рыдания.
— Помощь уже в пути, — заверила ее женщина. — Вы знаете, как делать искусственное дыхание?
— Нет, я не знаю! — простонала Кили. — Я только раз в жизни прошла курсы первой помощи…
— Я скажу вам, что нужно делать, — проговорил в трубке уверенный голос.
Кили рухнула на колени рядом с Морин, все еще прижимая к уху телефон. Следуя указаниям диспетчера, она склонилась над телом и прижалась губами к холодным, вишнево-красным губам соперницы.