Фил Страттон с отвращением фыркнул и опустил пачку фотографий Марка Уивера обратно в ящик ночной тумбочки. Чем дольше они обыскивали этот маленький домик, тем становилось яснее, что Морин была одержима воспоминаниями о Марке Уивере. Дом был превращен в алтарь его памяти. И вот теперь, в отчаянной попытке доказать свою любовь, Морин пересекла критическую черту, возможно надеясь воссоединиться с возлюбленным. Фил со вздохом вспомнил о том, как сам питал наивные надежды перед их недавним неудачным свиданием за ужином. Он воображал, что они с Морин станут отличной парой. Что ж, по крайней мере, он вовремя понял, что станет для нее лишь манекеном, заменяющим Марка Уивера. И все же он тогда не представлял себе, как далеко зашла ее мания.

Фил вышел из спальни Морин в гостиную. Кили сидела на краешке зеленого с розовым дивана и пила чай из пластиковой чашки, которую принесла ей молодая женщина-полицейский. Легкая чашечка прыгала у нее в руках.

— Вам лучше? — спросил Фил.

Она подняла на него глаза.

— Вроде бы немного легче.

— Миссис Уивер, не хотите ли вы рассказать мне, что привело вас сюда сегодня вечером?

Кили тяжело вздохнула.

— Я обнаружила… я только сегодня узнала, что мисс Чейз часто звонила моему мужу. Включая вечер его смерти.

Фил молча ждал продолжения. Кили подумала, не упомянуть ли о своих подозрениях насчет их любовной связи, но решила, что не стоит.

— Я просто хотела узнать, в чем тут дело, — сказала она, вызывающе вздернув подбородок.

— Ну, в чем тут дело, это не вопрос. Она была совершенно одержима им, — покачал головой Фил. — В спальне полно его фотографий. В шкафу… у нее все еще хранятся рубашки с его монограммой. Магнитофонные пленки. Целая картотека с образцами его почерка — все, что ей удалось собрать. У нее есть квитанции с кредитной карточки, по которой он расплачивался на заправочной станции, — вы можете себе такое представить? Она была буквально зациклена на вашем муже. Он когда-нибудь говорил вам, что она осаждала его звонками?

Кили покачала головой, и Фил задумчиво почесал свой гладко выбритый подбородок.

— Возможно, он не хотел вас беспокоить. Вы могли рассердиться, если бы узнали, что она его преследует.

Преследует?.. Волна облегчения нахлынула на Кили, когда до нее дошел смысл этого слова. Преследует! Ведь и в самом деле большинство телефонных звонков было от Морин к Марку, а не наоборот. Кили попыталась вспомнить, что говорила ей Бетси. Разумеется, если Морин звонила Марку по десять раз в день, это могло вызвать сплетни. Возможно, Марк чувствовал себя ответственным за помешательство Морин, винил себя в том, что бросил ее ради Кили. Может быть, он не хотел предавать поведение Морин огласке, чтобы не смущать ее.

Кили оглядела комнату. Все было на своих местах: ситцевые чехлы в оборочках, коврики, затканные цветами, засушенные цветочные лепестки в плоских чашах. Все указывало на то, что здесь живет женщина, привыкшая к порядку. Никаких следов тайной мании Морин, все улики были тщательно спрятаны. Вероятно, детектив Страттон прав: Морин преследовала Марка. Этим все объяснялось.

Кили содрогнулась, вспоминая, как увидела Морин в машине — обмякшее, боком съезжающее с сиденья тело. Она понимала, что ей никогда не изгнать из памяти жуткий, гротесковый образ Морин в свадебном платье, испускающей свой последний самоубийственный вздох под звук этих омерзительных записей. Господи, как страшно ей было прикоснуться к этим ледяным губам!

— Я пыталась ее спасти, — тихо сказала Кили.

— Я знаю. Служба спасения доложила мне о вашем звонке. — Страттон снова вздохнул. — Честно говоря, мне ее жаль. Она совершенно завязла в прошлом. Она не могла вернуть Марка и не могла продолжать жить без него. Я думаю, у нее была нездоровая фиксация в том, что касалось вашего мужа, и в конце концов она зашла слишком далеко.

Слепо уставившись на чайный пакетик, плавающий в чашке, Кили задумалась о Морин, которая продолжала безнадежно любить Марка после стольких лет. Все эти телефонные звонки! Должно быть, это очень лестно для мужчины — сознавать, что такая хладнокровная, властная, независимая женщина, как Морин Чейз, влюблена в него без памяти и не может избавиться от этого наваждения. И еще у нее в памяти поминутно всплывали слова Бетси: «Никаких реальных доказательств у нас не было… Мы ничего не знали наверняка».

«Конечно, не знали, — упрямо сказала себе Кили. — Потому что нечего было знать». С той самой минуты, как она прочла предсмертную записку Ричарда, ее точили сомнения по поводу Марка. Зачем он вообще проявил инициативу, зачем отыскал ее, зачем начал за ней ухаживать? Но он это сделал, они поженились, у них родился ребенок! Как же теперь она может сомневаться в его преданности ей или в его любви к Эбби? Марк так пылко ухаживал за ней, клялся, что жить без нее не может, неужели он мог возобновить отношения со своей прежней возлюбленной? Нет, Марк не мог так поступить. Это Морин его преследовала. Иного объяснения просто быть не могло.

— Я должен сказать, миссис Уивер… — заговорил Фил, прервав ход ее мыслей, — мне кажется, по отношению к вам и вашей семье… ну, словом… — Кили взглянула на него с любопытством. Фил набрал побольше воздуха в грудь. — Я начал об этом думать с недавних пор… У меня был ужин с окружным прокурором, и я начал думать, что, возможно, ее стремление обвинить Дилана в смерти вашего мужа вызвано… ее неудовлетворенными чувствами. Я начал сомневаться: уж не принимаю ли я участие в операции по сведению личных счетов?

— Вы пытаетесь извиниться, детектив? — спросила Кили.

— Этого я не говорил… — смутился Фил.

Кили горько усмехнулась.

— Я не собираюсь подавать в суд на вашу контору, если именно это вас волнует. Я понимаю, она давила на вас.

— Она действительно проявляла настойчивость… даже нетерпение в ходе расследования, — осторожно признал он.

— И все-таки моему сыну пошло бы на пользу, если бы вы объяснили все это ему лично, — предложила Кили. — Он тяжко пострадал от ваших действий.

— Кили!

Кили повернула голову и увидела Лукаса. Он стоял, опираясь на свою трость, в дверях коттеджа Морин.

— Слава богу, вы здесь!

Она с трудом поднялась и шагнула ему навстречу. Лукас обнял ее, притянул к себе.

— Ты в порядке? — спросил он. — Что случилось?

Лукас с тревогой вглядывался в ее лицо, и Кили почувствовала, что вот-вот расплачется.

— Я приехала с ней поговорить, — начала рассказывать она. — Я нашла ее…

Лукас принялся ее утешать.

— Все в порядке, — говорил он. — Все будет хорошо. Я отвезу тебя домой. Фил, вы не против, если я увезу миссис Уивер? Вы уже закончили допрос?

— Да, — кивнул Фил, — поезжайте. Мы, конечно, проверим ее рассказ, но это всего лишь формальность. Картина абсолютно ясна. В любом случае, я знаю, где ее найти, если появятся еще вопросы.

— Поверить не могу, — покачал головой Лукас. — Морин Чейз!

— Мы многого о ней не знали. Морин была чрезвычайно скрытной особой, — заметил Фил.

— Видимо, так, — вздохнул Лукас. — Идем, дорогая. Я отвезу тебя домой. — Он повернулся к Филу. — Вы можете послать кого-нибудь пригнать домой ее машину?

— Конечно, — кивнул Фил. — Я пошлю своего парня перегнать ее сегодня же. — Он обратился к Кили: — Я с вами свяжусь, миссис Уивер.

Лукас вывел Кили во двор к своему «Линкольну», открыл дверцу, и Кили послушно скользнула на переднее сиденье. Лукас обогнул радиатор и занял водительское место.

— Пристегнись, — строго велел он, садясь за руль. Кили покорно пристегнулась. — Полагаю, ты в шоке, — продолжал Лукас. — Это же ты нашла ее.

— Это было ужасно! Вы и вообразить не можете. Я пыталась ее спасти.

— Знаю, — рассеянно кивнул Лукас. — Мне сказал один из полицейских. Ты сделала все, что могла. — Поколебавшись немного, он спросил: — Зачем ты вообще к ней поехала?

Кили тряхнула головой, стараясь отогнать воспоминание о Морин. Потом она взглянула на изборожденное морщинами, но все еще красивое лицо Лукаса.

— Я узнала, что она все время звонила Марку.

— Они вели общие дела, — заметил Лукас.

— Это были не деловые разговоры.

Лукас удивленно поднял брови, глядя поверх рулевого колеса.

— Не представляю, о чем еще они могли говорить.

— Не надо, Лукас, я все знаю. Я говорила с Бетси. Она мне все рассказала.

— Что она тебе рассказала?

— О ваших подозрениях. Но это уже не важно. Детектив Страттон сказал мне, что Морин преследовала Марка.

Лукас промолчал.

— Спасибо, что пытались оградить меня, — сказала Кили.

— Не понимаю, о чем ты, — нахмурился Лукас.

— Все вы прекрасно понимаете! Вы думали, что он мне изменяет, и молчали, чтобы я не расстраивалась.

— Видимо, я вообразил то, чего не было. Я действительно не знал, Кили. Он со мной не делился, клянусь тебе.

— О, он умел хранить секреты, — согласилась Кили.

Они добрались до дома Кили. Лукас остановил машину и некоторое время молчал, глядя сквозь ветровое стекло на выложенный крупными каменными плитами фасад дома.

— Почему ты так говоришь? — наконец спросил он.

Кили заколебалась. Рассказать ему о предсмертном письме Ричарда, обвиняющем Марка в убийстве? Нет, это только расстроит его, заставит усомниться в сыне. А после самоубийства Морин все предстало перед ней в новом свете. Возможно, смерть Марка связана не с далеким прошлым, а с его довольно-таки мутным настоящим. Как бы то ни было, Морин больше нет, и никто ничего не должен знать.

— Да так… Это неважно, — ответила она. — Хотите зайти в дом?

— Если хочешь, — устало ответил он.

— Нет, я думаю, вам лучше вернуться домой.

Кили помедлила. Лукас тоже чего-то ждал, не сводя с нее глаз. Она, нахмурившись, спросила:

— Лукас, если бы вас преследовала влюбленная женщина, вы рассказали бы Бетси или держали бы это при себе?

— Если бы женщина преследовала меня, я, наверное, был бы так польщен, что рассказал бы всем газетам. — Глаза Лукаса озорно блеснули.

Кили улыбнулась и покачала головой.

— Я серьезно. Я понимаю, что ты хочешь сказать, дорогая, просто я не знаю ответа. Не мучай себя. Все кончено.

— Знаете, что я думаю? — медленно проговорила Кили. — Мне кажется, Морин была здесь в тот вечер, когда он погиб. Может быть, это она столкнула его в бассейн. Мы же знаем, она была… неуравновешенной. Может быть, она просто потеряла голову?

После минутного молчания Лукас ответил:

— Не исключено, что ты права. Боюсь, теперь мы никогда не узнаем правды.

— Верно, — вздохнула Кили, хотя в глубине души понимала, что не сможет удовлетвориться таким ответом.

— Кили? — с тревогой окликнул ее Лукас.

— Что?

— Ты должна выбросить это из головы. Самое главное, что теперь они отстанут от Дилана. Он в безопасности. Теперь, когда нет Морин, они оставят его в покое.

— Я знаю, — сказала Кили. — Слава богу.

— Теперь ты сможешь спокойно спать, — заметил Лукас.

Кили выдавила из себя слабую улыбку и помахала ему, пока он задом выезжал по подъездной аллее. «Лукас прав, — подумала она. — Морин была одержима. Ее смерть служит тому доказательством. Но она больше не может нам навредить. Ее безумной ревности можно больше не бояться. Дилан вне опасности. Только это и имеет значение».

В этот вечер перед сном ей было за что благодарить бога.