– Александр Иваныч, это тебя! – Охранник гольф-клуба, сидевший у телефона, помахал зажатой в руке телефонной трубкой.

Инструктор Тимохин недовольно поморщился, но все-таки подошел. Принимая трубку, он недовольно заметил:

– У меня как раз занятия с группой начинаются. Народ капризный, опять нудеть будут. Кому это я понадобился?

– Говорит, тетка твоя, – ответил охранник, ухмыляясь. – Похоже, не врет. Голос не сказать чтобы молодой…

Тимохин озадаченно прижал трубку к уху. С теткой они практически не общались. Старуха его терпеть не могла. Чтобы позвонить ему, она должна была иметь более чем вескую причину. «Что там стряслось? – недовольно подумал он. – Попала в больницу? Попросит, чтобы любимый племянник за ней ухаживал? В любом случае хорошего ждать не приходится».

– Слушаю, – сказал он сухо. – Что случилось, тетя?

– Ага! – обрадованно воскликнула тетка. – Значит, ты уже вернулся из своей командировки? Я позвонила наудачу, вдруг, думаю…

– Что вы такое говорите? – сдерживая нарастающее раздражение, сказал Тимохин. – Какая командировка? Нет у меня никаких командировок! У вас, извиняюсь, крыша, что ли, поехала?

– Ты тетке не груби! Особенно в такой день! – отрезала старуха. – Для меня тоже было непросто позвонить такому ничтожеству, как ты. Но я смирила гордыню, потому что перед смертью мы все равны…

«Она точно сбрендила, – с тоской подумал Тимохин. – Все-таки придется нанимать старой дуре сиделку».

– Тетя, вы соображаете, что несете? – спросил он вслух. – С чего вдруг вы заговорили о смерти? И какой такой сегодня особенный день, что вы вдруг вспомнили про племянника? Уж не повеситься ли собрались?

– Хам ты был, хамом и помрешь! – гневно сказала тетка. – Похоже, ты ничего не знаешь, раз позволяешь себе такие выходки. А между прочим, все заботы по похоронам ложатся на мои старые плечи. Ты-то как всегда сбоку припека…

Тимохин нахмурился. Теткины намеки начинали его беспокоить.

– Я не понял, – сказал он. – Вы про что толкуете? Какие еще похороны?

– Значит, не знаешь! – трагически произнесла тетка. – Брат твой Николай трагически умер сегодня ночью. Его больше нет, дошло до тебя?

– Что?! – Тимохин дернулся так, что телефонный аппарат едва не свалился с тумбочки. – Колька умер? Как это случилось? Откуда вы знаете?

Он, бледнея, выслушал рассказ старухи, а потом железным голосом сказал:

– Значит, так. Никуда не собирайтесь. Похоронами я сам займусь. Объясните еще разок, как найти эту базу, и обрисуйте мне человека, который приходил к вам. Как же вы не помните его фамилию?!

– Вот еще, я буду запоминать фамилии! – гордо сказала старуха. – Мордастый такой, на борца похож, но говорит при этом культурно, не в пример тебе…

– Они там все на борцов похожи, – пробормотал Тимохин и бросил в трубку: – Ладно, не забивайте себе голову, разберусь сам!

– Неприятности? – с любопытством спросил охранник, когда Тимохин положил трубку на рычаг.

Инструктор посмотрел на него невидящим взглядом и не сразу понял, о чем его спрашивают.

– Чего?.. А в жизни разве бывает еще что-нибудь, кроме неприятностей? – с кривой усмешкой спросил он и добавил: – Короче, я ушел. В случае чего хозяину скажешь, что у Тимохина брат умер. Скоропостижно.

– Брат помер? – с уважением покачал головой охранник. – Это причина уважительная. Молодой, наверное? Сейчас молодые мрут, как мухи. Ложишься спать и не знаешь, утром встанешь или нет.

– Это точно, – сказал Тимохин, думая о чем-то своем.

По узкой лестнице он поднялся на второй этаж корпуса, где занимал крошечную комнатенку. В Москве у него была однокомнатная квартира, но Тимохин предпочитал жить при гольф-клубе, чтобы не мотаться туда-сюда, а квартиру сдавал – двойная выгода.

Из окна комнатенки были видны угол зеленого поля с лунками и группа людей в белых рубашках, оживленно болтающих между собой. У ног некоторых лежали сумки с клюшками для гольфа. Тимохин мельком посмотрел на этих людей и стал собираться.

В его келье ничего не было, кроме узкой кровати и старого платяного шкафа, запыленного и облезшего так сильно, словно его поливали крутым кипятком. Тимохин запер входную дверь на ключ и, улегшись на пол, сунул руку под шкаф. Повозившись там, он вытащил плоскую коробку и какой-то увесистый, завернутый в тряпицу предмет.

Сев на кровать, Тимохин открыл коробку. В ней лежали деньги. Отсчитав нужную сумму, Тимохин сунул купюры в карман, а коробку отправил на прежнее место, в тайник. Затем он развернул сверток – там лежали пистолет и две запасные обоймы. Тимохин тщательно проверил оружие, хотя пистолет был в прекрасном состоянии и смазка еще не просохла. Убедившись, что все в порядке, он открыл шкаф и достал оттуда мешковатую куртку. Натянув ее на плечи, Тимохин спрятал во внутренний карман пистолет, а тряпку со следами оружейной смазки засунул под матрас. Теперь он был готов действовать. Ему оставалось только выбрать маршрут. Тимохин порылся в бумажнике, вытянул оттуда старую цветную фотографию и несколько минут задумчиво рассматривал ее. Потом, хмуря брови, запихал обратно.

Он никак не мог решить, с чего начать. Почти вплотную подойдя к окну, Тимохин опять сумрачно уставился на группу людей, дожидавшихся, когда он позовет их на очередной урок гольфа. Под лучами яркого солнца их белые одежды казались сверкающими.

«Сволочи! – подумал Тимохин, имея в виду, однако, вовсе не любителей экзотической игры. – А я еще этим ублюдкам наводку делал! Правда, Колька сам просил. Но ему-то это пользы не принесло. Царство небесное – вот и все, что он себе заработал. Подоплека-то ясна. Наворочали они дел в Алексеевском лесопарке, а расхлебывать пришлось Кольке. Говорил я ему, чтобы не доверял он этим жлобам. В бизнесе друзей нет и быть не может. Только они забыли, что Колька – моя родная кровь. Про это они не подумали, не приняли во внимание, а зря. Я вам, ребята, брата прощать не собираюсь. Есть такой закон, что за свои дела отвечать надо. Может, от писаного закона вы и отбояритесь, а от меня – вряд ли. Знать бы только точно, от кого Колька такую мучительную смерть принял. Потому что начинать с этого человека надо. Ладно, поеду-ка я на эту базу. Там должны знать подробности. Колька не сам туда попал. Он терпеть не мог всех этих баз отдыха и пикников на природе. Его туда кто-то привез силой. Вот мы и постараемся узнать, кто это был».

Из клуба Тимохин ушел незаметно. Если кто-то его и хватился, то уже когда его серая «девятка» выезжала со стоянки перед клубом, но тут уж Тимохин тормозить бы не стал ни за какие коврижки.

Через час он уже был в двух шагах от базы отдыха с мирным названием «Лазурный». О ее присутствии извещал синий с белыми буквами дорожный указатель. Дорога, которая вела к базе, терялась в густых зарослях серебристых ив. Тимохин притормозил на повороте, будто сомневаясь, туда ли он попал, но потом решительно повернул руль вправо.

Проехав метров сто, он загнал машину под раскидистую иву, постаравшись поставить ее так, чтобы машину не было видно с дороги, и вышел. В листве над его головой шуршал ветер, под ногами рябили солнечные пятна, из зарослей наплывал густой теплый воздух. В куртке было жарко, но Тимохин даже не расстегнул ее. Заперев машину, он неторопливо пошел дальше пешком.

Вскоре впереди показался полосатый шлагбаум, возле которого прохаживались двое – парень в камуфляже и милиционер в голубой форменной рубашке с кобурой на поясе.

– Приплыли! – недовольно пробормотал Тимохин. – Кругом менты! А людей между тем мочат на каждом углу.

Он не стал рисоваться и, пока его не заметили, свернул с дороги в ивовые заросли. Как он и предполагал, обойти шлагбаум не составило большого труда. Правда, дальше в кустах обнаружилась изгородь из колючей проволоки, но и она выполняла здесь скорее декоративную функцию, потому что метров через десять-пятнадцать кончалась, а в качестве заградительной полосы уже выступала сама природа – цепь кустов и деревьев, в листве которых неистовствовали целые полчища комаров.

Это, однако, не остановило Тимохина, и через десять минут он уже выбрался из зарослей, оказавшись неподалеку от симпатичного щитового домика, выкрашенного ярко-синей краской. За деревьями виднелись еще дома, и Тимохин понял, что он наконец-то у цели.

Был разгар дня, и можно было предполагать, что основная масса отдыхающих находится в это время на пляже. Такая ситуация была на руку Тимохину. Разговаривать он собирался со здешним начальством. Ему нужен человек, который бы знал точно, как и при каких обстоятельствах попал на эту базу Николай Тимохин.

Приняв самый беззаботный вид, на который он был сейчас способен, Тимохин обошел домик и побрел по выложенной песчаником дорожке, поглядывая по сторонам в поисках человека, который мог подсказать, где искать начальство. Вскоре навстречу ему попались две девушки в мокрых купальниках, которые и дали ответ на этот вопрос.

Тимохин двинулся в указанном направлении и вышел к дому, над дверью которого висела табличка с надписью «Администрация». На крыльце какой-то самоуверенного вида мужик в черных брюках и джинсовой куртке распекал за что-то худого парня в сером халате, перемазанном опилками.

«Кажется, это и есть Макарыч», – решил Тимохин, приглядываясь к сердитому мужику.

Девушки сказали, что именно Макарыч здесь самый главный.

Тимохин встал в тени большого дерева и, закурив сигарету, стал ждать, когда кончится воспитательная работа. Наконец мужик в джинсовой куртке махнул рукой:

– Все! Разговор окончен. Ступай и не появляйся, пока все не переделаешь. А будешь опять сачковать… Ну, ты меня знаешь!

– Аванс бы мне, Макарыч! – искательно произнес парень в опилках, вытягивая худую шею.

Макарыч сложил толстые пальцы в монолитный, бронзового цвета кулак.

– Аванс – это я могу! – многозначительно сказал он парню, поднося кулак к самому его носу. – Такой аванс выдам, что неделю чесаться будешь! Все понял или по слогам прочитать?

– Понял, Макарыч! – смирился собеседник и, вздохнув, поплелся с крыльца.

Макарыч посмотрел ему вслед, презрительно плюнул и по-хозяйски оглянулся по сторонам. Его взгляд и взгляд Тимохина встретились. На лице Макарыча появилась легкая тень. Он что-то хотел сказать, но потом передумал, повернулся и взялся за ручку двери. Тимохин бросил на землю окурок и быстро пошел к крыльцу.

Макарыч услышал шаги, посмотрел через плечо, но счел несолидным задерживаться и вошел в дом. Тимохин взбежал по ступенькам и тоже переступил порог.

И опять Макарыч никак не отреагировал. Он мельком покосился на незнакомца и с независимым видом ушел в боковой коридор. Тимохин двинулся туда же и увидел, что Макарыч вошел в кабинет.

Он открыл дверь без стука и остановился на пороге, сунув руки в карманы куртки. Макарыч, который в этот момент открывал холодильник, стоявший в углу, и бровью не повел. Лишь достав из холодильника запотевшую бутылку нарзана и откупорив ее ржавым ключом, Макарыч наконец снизошел до вопроса:

– Ищете кого-то?

– Ищу, – кратко ответил Тимохин. – Вы тут главный?

Макарыч подошел к столу, взял стакан, дунул в него, наполнил нарзаном и с удовольствием выпил. Вытирая губы, поинтересовался:

– Пить будете? Взопрели небось в своей куртке, а?

– Я привычный, спасибо, – сказал Тимохин. – Так вы главный?

– Это вопрос философский, – заметил Макарыч. – Зависит от того, как посмотреть. Но если дело у вас не самое сложное, то вполне возможно, что и я главный.

– Дело у меня самое простое, – заявил Тимохин. – И я думаю, что лучше вас никто его не решит.

– Почему так думаете?

– Моя фамилия Тимохин. Вам это о чем-нибудь говорит?

Макарыч быстро и пристально посмотрел на него, а потом, нахмурившись, отвернулся на секунду к окну.

– Черт знает что! – сказал он с чувством. – Какая здесь благодать была, когда только закладывали базу, и ни одного отдыхающего даже на горизонте не видно было! Нет, видно, кончились эти славные денечки!.. Так вы кем доводитесь этому бедолаге, который нам, считай, весь сезон испортил? Нет, я ничего не хочу сказать – история неприятная, родственники убиты горем… Но вы и меня поймите – это только кажется, что никто ничего не видит и не замечает. Один расскажет, другой лишний раз напомнит, кто-то вообще в газету напишет. А люди скажут – «Лазурный»? Э-э, нет, туда мы не поедем, там люди мрут, как мухи… Все умрем, а жизнь все равно продолжится. Понимаете, о чем я?

– Меня это не интересует, – сказал Тимохин. – Думайте, как хотите, и говорите все, что вам угодно. У меня конкретный вопрос. Мой брат погиб у вас. Как мне сказали, утонул в реке. Мне до сих пор трудно в это поверить, но хорошо… Скажите лишь, каким образом он тут у вас оказался?

Макарыч покачал головой.

– Чудно! – сказал он. – Прокурорских нашивок я на вас не вижу, а говорите как прокурор.

– Нормально говорю, – возразил Тимохин.

– Может, для вас и нормально, а мне не нравится. И без вас тут было кому мозги полировать. А брат ваш в райцентре в морге лежит. Если тело забрать хотите – езжайте туда. Паспорт предъявите – вам выдадут.

– Тело пускай полежит, – хмуро ответил Тимохин. – Ему теперь торопиться некуда. Он свои дела уже доделал. Это у нас с вами одни проблемы. Вы вот так и не ответили на вопрос – как Николай к вам попал.

– Как попал, как попал? Нормально попал – как все. Приехал с путевкой, коттедж снял. Вот только даже переночевать не успел. В первую же ночь беда случилась. А как и что – это вы у следователя спросите в райцентре. Он все показания записывал. А меня от ваших вопросов увольте, ничего я не знаю.

– Ага, – сказал Тимохин странным тоном. – Так, значит?

Он медленным взглядом обвел стены, потолок, внимательно осмотрел стол и сделал один шаг вперед.

– Пожалуй, я все-таки выпью водички! – произнес он, протягивая руку к бутылке.

– А что? Пейте! – настороженно глядя на него, сказал Макарыч. – Вода не водка – много не выпьете…

Тимохин мгновенно подхватил со стола бутылку и, одним движением развернувшись, нанес удар донышком в нижнюю челюсть Макарыча. Тот всплеснул руками и, отшатнувшись, налетел на холодильник. Тот качнулся. В агрегате что-то щелкнуло и угрожающе загудело. Макарыч с размаху сел на пол. Глаза его закатились под самый лоб, но он нечеловеческим усилием заставил себя оттолкнуться от пола и попытался подняться. Зорко следивший за ним Тимохин ударил его ногой под ложечку и, дождавшись, когда Макарыч со стоном повалится на бок, наклонился к нему, сгреб за отвороты куртки, рванул на себя и опрокинул спиной на стол. Затылок Макарыча зловеще цокнул по пластиковой обшивке.

Однако он еще не до конца сдался.

– Ты что делаешь? – прохрипел он, силясь вырваться из цепких рук Тимохина. – Да мне стоит одно слово крикнуть – из тебя котлету сделают! Пойдешь следом за братцем, шизофреник!..

Тимохин сдавил ему горло и, наклонившись к самому лицу, угрожающе произнес:

– Если ты, гнида, причастен к смерти моего брата – тебе не жить. И тебе не поможет, что ты тут самый главный и что менты у тебя на стреме стоят. А насчет того, что из меня тут кто-то может котлету сделать, – это ты глубоко заблуждаешься. Это я пришел сюда, чтобы разобраться со смертью своего брата, а я такой человек, что на полпути не останавливаюсь, даже если это путь в один конец. Заруби это себе на носу, гнида, и будь попроще.

Он полез за пазуху, медленно вытащил из кармана пистолет и медленно взвел курок. Макарыч вдруг притих и, точно завороженный, уставился прямо в черное дуло, которое было направлено ему в переносицу.

– Вот так-то лучше, – почти прошептал Тимохин и прижал пистолет к вспотевшему лбу Макарыча. – А сейчас полежи – тихо, как в колыбельке, пока я закрою дверь, чтобы нам никто не мешал…

Он задом попятился к двери и закрыл дверь на задвижку. Макарыч, лежа в нелепой позе на собственном столе, искоса следил за своим непредсказуемым гостем. На его нижней челюсти справа наливался страшный лиловый желвак.

Не выпуская пистолета из рук, Тимохин вернулся к столу и уселся на стул возле окна.

– Можешь сесть, – скомандовал он Макарычу, махнув пистолетом. – Вон туда, на середину комнаты. И будь паинькой, а то котлету сделаю из тебя я. Не сомневайся, у меня получится.

– Чего ты от меня хочешь, бешеный? – горбясь и шепелявя, спросил Макарыч. – Я, что ли, утопил твоего брата? Мне больше делать нечего! Он сам напился как свинья и полез в воду. А нянек у меня тут нет, чтобы за каждым алкашом ходили…

– Я уже предупредил, что словесный понос меня не волнует, – перебил его Тимохин. – Свои эмоции выказывай более впечатлительным людям. Меня интересуют конкретные вещи. Первое, каким образом попал сюда брат? С кем он приехал?

– С другом он приехал. По фамилии Белов. Хватит с тебя? Я сам этого человека видел впервые.

– Белов? – задумчиво проговорил Тимохин. – Не слышал про такого. Как он выглядит?

– Нормально выглядит. Мужик как мужик. Солидный, водки не пил ни грамма. Весь вечер в карты играл на веранде, пока твой братец по территории шмыгал.

– Играл в карты? Весь вечер? Кто может это подтвердить?

– Да я и могу. Мы вместе играли. Никуда он не отлучался, голову на отсечение даю. Потом, когда мы карты в очередной раз сдали, милиционер меня позвал. Отдыхающие крики на реке услышали. О помощи. Пошли искать и нашли тело в камышах. Он и не дышал уже. Ну, я паники поднимать не стал – пошел, сам убедился, а когда понял, что это дружок Белова, тогда только ему сказал.

– А он что?

– Что-что? Расстроился, конечно. Тут сразу следователь приехал, допрашивали всех, досмотр делали. Ну, этот Белов тоже со следователем разговаривал, вел себя спокойно. А когда все закончилось, уехал – уже утром. Естественно, какой же отдых после такого?

– Адрес его следователю известен? – живо спросил Тимохин.

– Само собой. Да он и у меня в книге записан.

Тимохин неожиданно встал, полез в карман. Макарыч напряженно следил за ним. Тимохин достал бумажник, а из него – фотографию.

– Смотри внимательно! Узнаешь кого-нибудь?

Макарыч склонил голову, долго всматривался в снимок.

– Ну, узнаю, – с неохотой сказал он. – Братец твой тут… А вот и он, дружок его, – Макарыч ткнул в фотографию пальцем. – Белов…

Тимохин быстро поднес фотографию к глазам. Его смуглое лицо еще больше потемнело.

– Белов, значит… – мрачно произнес он. – Значит, Белов…

Макарыч с тревогой посмотрел на него.

– Что-то не так? – спросил он. – Я правду сказал. В руках паспорт держал. Черным по белому – Белов Виктор Ильич.

– Виктор Ильич, это точно, – кивнул Тимохин. – Но только не Белов. Тренев его фамилия, Тренев. Понял теперь, главный начальник?

Макарыч осторожно потрогал распухшую челюсть.

– Улавливаю, – сказал он. – Думаешь, он специально все подстроил? Но он никуда не отлучался, это я тебе верно говорю. Сидел за картами, как приклеенный. А брат твой туда-сюда мотался. Он еще к нам подходил, а Белов… Ну, Тренев, как ты говоришь, прогнал его. Иди, говорит, занимайся своими делами, не мешай людям. Он еще рассказывал, что они с твоим братом в одном доме живут, соседи, значит…

– Никогда они не были соседями, – резко сказал Тимохин и добавил с угрозой: – Уж где кто живет, я знаю!..

Он пристально посмотрел на Макарыча и демонстративно поставил пистолет на предохранитель.

– В общем, ты мне помог. Как говорится, всем спасибо. А знаешь, почему я тебе поверил? Потому что примерно так я себе все и представлял. Ты подтвердил мои подозрения. Но до конца я тебе все равно не верю. Если дальше выяснится, что ты все-таки имел отношение к смерти моего брата, я приду опять.

– Да ну не имел я никакого отношения! – нервно воскликнул Макарыч. – Ты что, глупый? Откуда я мог знать твоего брата и этого Белова? Тут сотни людей приезжают-уезжают… Кого я из них знаю? Это нереально – знать всех, даже при моей работе.

– Ну, молись, чтобы так оно и было, – сухо сказал Тимохин. – А я пошел – хочу еще кое на кого посмотреть.

– Спаси его бог, – серьезно сказал Макарыч. – Взгляд у тебя больно тяжелый, добрый человек!..

– Кому что отпущено, – ответил Тимохин. – Кому взгляд, кому толстый кошелек, а кому долгая жизнь. Тут уж ничего не попишешь.

Он шагнул к двери, но тут с обратной стороны кто-то сильно дернул за ручку. Один раз, другой… Тимохин и Макарыч напряглись оба. А в дверь уже барабанили.

– Эй, Макарыч! – раздался в коридоре требовательный мужской голос. – Ты дома?.. Вот черт! Нет его, что ли?

Тимохин оглянулся. На разбитом лице Макарыча было написано злорадство. Он пальцами изобразил на своих плечах погоны, а потом еще и шепнул, не в силах сдержать торжества:

– Наш милиционер!.. Лейтенант. Меня ищет.

Тимохин выразительно посмотрел на Макарыча и прошел мимо него к окну. Аккуратно распахнул раму и легко перебросил тело через подоконник. Спрыгнув в траву, он тут же побежал, держа курс на выход с базы. А сзади уже летел отчаянный крик Макарыча:

– На помощь! Скорее! На помощь! Держите его!

«Вот подонок! – подумал на бегу Тимохин. – Я же ему все объяснил. Но ему разбитая морда важнее смерти моего брата. Зря я его, в общем, не грохнул».

Однако жалеть было уже поздно. Тот лейтенант, о котором говорил Макарыч, сориентировался очень быстро. Оглянувшись через плечо, Тимохин увидел, как милиционер, теряя фуражку, скатывается на каблуках с высокого крыльца. К радости Тимохина, оружия у него в руках не было, но зато бегущий за ним лейтенант прижимал к уху трубку сотового телефона.

«Тревогу поднял! – сообразил Тимохин. – А-а, все равно… Пятерик мне при любом раскладе обеспечен. На попятную я из-за ваших амбиций, ребята, все равно не пойду…»

Они с милиционером бежали по тропинке среди каких-то цветущих кустов. Лейтенант уже спрятал мобильник в карман и прибавил скорости. Тимохин выхватил из кармана пистолет, круто развернулся и, наставив дуло на преследователя, гаркнул:

– Падай, сука, а то я тебя сам уложу!

Милиционер среагировал на этот окрик быстрее, чем новобранец на команду старика-сержанта. Любо-дорого было посмотреть, как он, обдирая локти, рыбкой метнулся в траву и исчез. Тимохин невольно даже улыбнулся. «Прямо по щучьему велению… – подумал он. – Оставили бы вы меня, ребята, в покое! Вот сделаю дело – сам к вам приду».

Чтобы сбить милиционера со следа, Тимохин рванул прямо через кусты. Жаркий воздух, наполненный тучами комаров, бил ему в ноздри, спина под толстой курткой истекала потом. В какой-то момент ему показалось, что он потерял дорогу. Остановившись, Тимохин озабоченно огляделся. Справа, в полусотне метров от него, слышались чьи-то тревожные возгласы. Тимохин понял, что дорога находится там.

Теперь он не спешил. Все равно лейтенант предупредил своих ребят у шлагбаума. Главное – успеть добраться до машины, пока не прибыло подкрепление откуда-нибудь из райцентра. Но даже в самом неблагоприятном случае здешняя милиция появится не раньше, чем через полчаса, а за полчаса он успеет многое. Просто нужно действовать осмотрительно и точно, не ломиться напропалую. До машины рукой подать. Дай только сесть за руль, а уж там он так покатит, что ни одна сволочь его не догонит.

Со стороны базы донесся шум автомобильного мотора, хлопнула дверца. Машина помчалась дальше.

«Перехватить хотят! – подумал Тимохин. – Держите карман, ребята! Это вам не шлагбаум на солнышке охранять!»

Он взял правее и неожиданно вышел на тропинку, едва заметную среди зарослей. Здесь он опять перешел на бег и вскоре увидел сквозь просветы в листве серую полоску асфальта. Добежав до конца тропы, он упал на землю и ползком выбрался на открытое место.

Он находился совсем близко от шлагбаума. Тот был поднят. Сразу за ним стояла легковая машина, из окошка которой выглядывала голова лейтенанта. Он разговаривал о чем-то со вторым милиционером. Рядом крутил головой охранник в пятнистой форме. Еще двое парней в майках и спортивных брюках озабоченно прохаживались по обе стороны дороги.

Переговоры были недолгими. Второй милиционер тоже сел в машину. Она сорвалась с места и покатила в направлении шоссе. Оставшиеся сбились в кучку и принялись оживленно обсуждать происшедшее.

Обойти их не составило большого труда. Хотя молодые люди изо всех сил изображали бдительность и грозно оглядывались по сторонам, пробирающегося за кустами Тимохина они не заметили. Слишком сильно они были возбуждены.

А он, пройдя вдоль дороги и скрывшись из поля зрения молодых людей, перебежал на другую сторону и углубился под тень серебристых ив. Его машина стояла на месте. Милиционеры слишком спешили, чтобы ее заметить.

Злорадно посмеиваясь, Тимохин сел за руль и запустил мотор. Через несколько секунд он уже выезжал на дорогу.

И в этот момент он увидел бегущих к нему со всех ног караульщиков. У них не было оружия, и передвигаться они могли только на своих двоих, и на что они надеялись, было не совсем понятно. Видимо, ими двигал охотничий азарт. Тимохин презрительно посмотрел на них из окна и нажал на педаль газа. Преследователи мгновенно отстали и, поняв тщетность своих усилий, постепенно остановились. Но один из них тут же достал из кармана мобильник и принялся что-то наговаривать в него, отчаянно жестикулируя. Тимохин понял, что теперь на шоссе его обязательно встретят. Он вытащил из кармана пистолет и положил рядом на сиденье. Он тоже завелся, и остановить его было невозможно.