Стас не потерял сознание.

То ли череп у него оказался покрепче и позакаленней, чем думали эти братки, то ли просто удар прошелся вскользь, что вероятней всего, но он почти все нормально видел и почти нормально соображал, только движения были заторможены. И все-таки в голове было не совсем свежо, а очень даже туманно и вдобавок подташнивало.

Стас закрыл глаза и притворился полностью потерявшим сознание. И почувствовал, что на самом деле начал его терять. По чуть-чуть. Понемножку.

Выпрыгивать одному против четырех, на их территории, да еще в тесноте, – эти подвиги удачи сулили мало. Такие классы рукопашного боя мог показывать только хронически улыбающийся Джекки Чан, да и то – в киношном варианте. А как он действует на самом деле – это Стасу было неизвестно. Да сейчас его этот вопрос занимал мало. Не сдохнуть бы. Или оклематься слегонца да погибнуть героически, если удрать не получится.

Стаса затащили через дверь в ресторан и поволокли по бетонной лестнице куда-то вниз.

– Какой тяжелый козел попался, – пропыхтел над ним грубый голос, и Стаса, несколько раз задевшего локтями и коленями о стену, наконец вволокли в какую-то комнату и бросили на жесткий пол.

Возникла тишина, затем негромкие шаркающие шаги, и на слух Крячко определил, что в комнату вошел еще один человек.

– Это он?

Голос пришедшего мужчины был приглушенным и спокойным. В нем чувствовались сила и уверенность.

– Да, шеф. Он самый, – ответил кто-то из присутствующих.

– Что-то на пижона похож. Курточка пижонская, сапожки пижонские… Вообще, по прикиду, – полный дешевый фраер, в натуре, – задумчиво проговорил первый голос. – Почему вы уверены, что это мент?

– Так сказал Павел, – ответил шефу тот же голос.

– Мало ли что ему покажется со страху, вашему Павлу, – проворчал шеф. – Что у него было в карманах?

После секундной растерянной паузы над Стасом наклонились и начали обшаривать его карманы.

– Вот, шеф.

Стас застонал и закачал головой, чувствуя, что одурение от удара с него сходит медленно и волнами. Тошнота же, наоборот, усилилась.

– Ни хрена себе, полковник из главного управления! – тихо присвистнул тот, которого называли шефом. – Да вы что, ребятки! Неужели такой человек сам пойдет на работу для сявок?! Это точно не мент! Сразу же видно! И ксива у него левая!

Снова вокруг Стаса образовалась тихая угрожающая пустота, тут же он почувствовал удар по голове и улетел.

Когда Стас очнулся, то первое, что он осознал, было жуткое неудобство от тяжести в затылке и от бесконечного холода.

Тяжело открыв глаза и осмотревшись, как смог, Стас увидел, что лежит он на запыленном бетонном полу, вокруг него бетонные стены, а на потолке… Крячко прищурился, поморгал и еще раз посмотрел, потому что свет был неяркий, и разглядел тоже бетон. И на потолке бетон.

Вспомнилась некстати фраза Иоанна Грозного из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Замуровали, демоны!»

Все это не утешило, не развеселило, однако нужно было порадоваться, что он еще жив, как кажется, и, поработав руками и ногами, Стас убедился – точно, жив и здоров.

Тоже, как кажется.

Приподнявшись сперва на локте левой руки, а затем и полностью встав на ноги, Стас схватился руками за затылок. Голова болела и, казалось, начинала трещать по всем своим швам от самого малого движения не только тела, но и мысли.

Упершись рукой в шершавую холодную стену, чтобы не качало, Стас осмотрелся более внимательно.

Как ему показалось, находился он на стройке. Двери в его помещении не было, а вместо нее был только дверной проем с грубыми неоштукатуренными краями.

Покачиваясь и отталкиваясь плечом от стены, Стас пошел к выходу, по привычке ощупывая карманы своей куртки. Сигареты оказались на месте.

Закурив и почувствовав себя психологически лучше, Крячко вышел на лестничную клетку и начал спускаться по лестнице вниз, продолжая лазать по карманам. Во внутреннем кармане он нашел удостоверение, вынул и просмотрел, – точно, его удостоверение. Его собственное, полковника Крячко.

Тут же Стас ощутил в правом боковом кармане пиджака пистолет.

Выдернув пистолет и затем магазин, Стас убедился, что на первый взгляд все нормально и все на месте. Понюхав ствол и не ощутив запаха гари, Стас безнадежно загрустил. Дело пахло откровенной подлянкой, если уж не пахло гарью. Для чего было возвращать ему пистолет?

Совсем уже сомневаясь и в реальности, и во всем на свете, Стас засунул руку в правый внутренний карман куртки и вынул оттуда свой сотовик. И он был на месте!

Стас нажал кнопку, телефон ожил и тут же скандально заверещал и зачирикал своим тренькающим сигналом.

– Да! – отозвался Стас, прикладывая телефон к уху и продолжая спускаться по лестнице.

– Ты где был, твою мать?! – заорал телефон голосом Гурова, и это сразу же примирило Стаса с окружающей действительностью. Все-таки есть в мире что-то стабильное, от чего можно отталкиваться, как от стены, чтобы не ощущать себя полностью потерянным. – Ты где находишься? Я весь день не могу до тебя дозвониться! Ты пьян? Стас!!

– Я тоже не могу до себя дозвониться, – сказал Стас и вышел из подъезда. Посмотрев на вечернее небо, он опустил глаза и невдалеке, на строительном пустыре, увидел свой «Мерседес», стоящий как ни в чем не бывало.

– Ну ни хрена себе, сказал я себе, – озадаченно пробормотал Стас и осмотрелся.

Он на самом деле находился в незнакомом районе и не соображал даже, где тут север, где юг, где – ближайшая трасса.

– Стас! – уже более-менее спокойным голосом позвал его Гуров. – Стас, все в порядке?

– В общем, да, только не совсем, – пробормотал Стас, снова начиная всматриваться в свой «Мерседес».

– То есть? Не понял! – терпения Гурова хватило ненадолго. Он снова заорал: – Ты будешь отвечать нормально или нет?! Ты точно трезвый?

– Точно, точно. Приеду, расскажу, только пока я не знаю, в какую сторону ехать. Но определюсь через пару минут. Ты где?

– Я у себя дома. Уже дома, Стас. А ты действительно уверен, что ты трезвый?

Мысль была интересной. Стас остановился, поднес руку ко рту, выдохнул воздух и понюхал его. Черт его знает, вроде подозрительным ничем не пахло.

– Кажется, да. Но полной уверенности уже нет. Я сейчас попробую подъехать и тогда кое-что расскажу. Есть, в общем, что поведать.

– Я уже понял, – проворчал Гуров, явно успокаиваясь. – Ты, кстати, что-нибудь слышал о превышении служебных полномочий и нежелательности неформальных отношений со свидетелями?

Стас нахмурился, спешно соображая, к чему это Лев Иванович начал напоминать обо всем этом.

– Если ты думаешь, что я завис у какой-то женщины, то, к сожалению, ты не прав, – сказал он. – К очень большому моему сожалению. Зависа не было.

– М-да? – очень недоверчивым тоном переспросил Гуров и заторопился: – Ну, в общем, приезжай, поговорим. А за руль лучше не садись в таком состоянии. А то еще что-нибудь забудешь. Где я живу, например. Или как меня зовут.

– Не забуду, – буркнул Стас.

Посмотрев на свой «Мерседес» с нехорошим подозрением, Стас решил последовать совету друга и не искушать судьбу еще раз. Приключений на сегодня хватало. И, кажется, даже с переизбытком.

Крячко кое-как отряхнул запачканную белесой цементной пылью куртку и брюки, засунул руки в карманы и побрел к трассе, видневшейся неподалеку. Он шел и думал, что вот сейчас, или минуту спустя, или две минуты спустя, но его «Мерседес» должен будет взорваться со страшным грохотом, раскидав в разные стороны железочки и пластмассочки. А в него самого, в Стаса Крячко, должны начать стрелять из-за какого-нибудь ближайшего угла.

Однако ничего подобного не произошло.

Стас дошел до дороги, остановил первую же машину, упал на заднее сиденье и назвал домашний адрес Гурова.

– Ну ты даешь, мужик! – восхитился водила, оборачиваясь и внимательно высматривая лицо Стаса в полумраке салона. – А ты знаешь, сколько тебе это будет стоить?

Стас вздохнул, вынул кошелек, наличие которого он уже проверил, и начал пересчитывать купюры, следя за выражением лица водилы. На счете «шесть» водитель посерьезнел, кивнул и развернулся.

– Так бы раньше и сказал, – словно нехотя заметил он. – А можно деньги вперед? А то… ну, в общем, всякое бывает. Время-то нынче какое, сами знаете.

– Знаю, – согласился Стас и передал деньги. Водитель, подняв ладонь, принял их, просмотрел и погнал машину.

Вскоре Стас, высматривая окрестности из окна, узнал, где он находится. Это был маленький непутевый городок с диким названием Долгопрудный.

Зазвонил сотовик. Водитель вздрогнул, взглянул на Стаса через зеркало заднего обзора и успокоился.

Снова звонил Гуров.

– Ну что теперь скажешь? Определился, на какой стороне Луны находишься?

– Определился, – спокойно ответил Стас, – я в другом городе.

– В каком?! – заорал Гуров. – В каком еще «другом городе»?! Совсем уже охренел, что ли?

Стас заметил, что водитель улыбается, прекрасно слыша голос Гурова.

– Наверное, совсем, – смиренно согласился Стас. – Я в Долгопрудном. А еду сейчас к тебе на патриотичном «Москвиче», свою телегу оставил рядом с новостройкой. Там еще напротив какой-то аттракцион расположился, вроде луна-парка, или что-то наподобие. Короче, красиво и для детей предназначено. И заборчик невысокий металлический.

– Ну и что? – не понял Гуров.

– Да я так просто, – ответил Стас. – Ты попросил бы ребят проверить мою машинку, вдруг там где-нибудь подарочек лежит, или к проводам зажигания подключен, или под днищем прилеплен. Всякие же шутники на свете есть.

– Понял, – быстро ответил Гуров. – Сейчас же позвоню. А сам ты как?

– В прекрасном расположении духа, – ответил Стас. – Ты знаешь, самое последнее воспоминание у меня такое… – Стас помялся. – Как бы тебе сказать, чтобы ты понял.

– Ты не тяни резину! Телись давай! – заорал Гуров, заподозрив, что Стас собирается шутить. Шутка означала бы, что Стас в полном порядке, но не раздражаться на его шутки Гуров уже не мог. Каждый имел свои привычки.

– Понимаешь ли, Лев Иванович… – раздумчиво проговорил Стас, максимально набивая цену своей предстоящей информации. – Последнее, что я помню, это то, что меня три раза пижоном обозвали, а потом – все, туман и амнезия. Только голова побаливает. И вот думаю я в сердце своем: а стоит ли вспоминать, что дальше-то было? Боюсь, понимаешь ли, травмы психологической. Может, оставить все как есть? Спокойнее будет, однако.

Водитель «Москвича» громко фыркнул и наклонился ниже над рулем.

Гуров помолчал, подумал, видимо, потом сухо сказал:

– Ну, приедешь, Стас, и поговорим. Обо всем. И об этом тоже. А к машине я пошлю, кого следует. Не волнуйся.

После этого он отключился, а Стас закурил и начал смотреть в окно. Вокруг него раскладывался вечерний город. И, кажется, это уже была Москва.

К дому Гурова они подъехали через полчаса, и Стас, ощущая внезапную непреодолимую усталость, пошатываясь, вышел из машины и побрел к знакомому подъезду, понимая, что доберется вот сейчас он до кухонного табурета в квартире у Льва Ивановича Гурова, сядет он на этот табурет и больше не встанет – уснет, и никакие гуровские крики и вопли его не разбудят. Да пусть хоть оборется дорогой товарищ полковник.

Гуров ждал Стаса у распахнутой двери квартиры. Он видел, как Стас вышел из «Москвича», и по походке определил: что-то и в самом деле не в порядке, не придуривается напарник.

Гуров не верил, что Стас пьян, слишком уж все необычно было аранжировано. Не в стиле Стаса.

– Что с тобой? – спросил Гуров, пропуская Стаса в квартиру.

Стас пожал плечами и начал стягивать с себя куртку.

Свою ковбойскую шляпу Крячко положил на вешалку, пригладил волосы и нащупал на голове сзади крупную шишку.

– О! – сказал он, нагибаясь и стягивая сапоги. – Новая выпуклость на черепе появилась. Умнею, не иначе.

– Это тебе вряд ли грозит, – искренне засомневался Гуров. Он протянул руку, тоже нащупал шишку, присвистнул и пошел в кухню за аптечкой.

– Ты там не рухнешь в обморок? – крикнул он. – Подожди, я сейчас примочки приготовлю!

– А ты медсестричку тоже приготовишь? Мне требуется эта проце-дура, как не знаю что…

– Нет. Пока не приготовлю, – ответил Гуров из кухни.

– Тогда какой же смысл рухнуться в обморок? – Стас стащил оба сапога, залез в тапочки и тоже пошел в кухню. – Чтобы потом слушать твои крики? На фиг не надо. Если бы ты позаботился о болящем товарище и заранее пригласил бы соответствующий персонал, пусть даже и мед… А так… – Стас махнул рукой и сел на табурет. – А где твоя Мария? Я думал, она дома!

– На репетиции Мария, где же ей еще быть. – Гуров посмотрел на настенные часы. – Скоро поеду за ней. – Он приложил к шишке Стаса тампон, смоченный синеватой жидкостью. – Держи, пострадавший. Полегчает. Так в аннотации написано.

– Верю, верю аннотациям, – сокрушенно вздохнул Стас. – Что у нас на сегодняшний вечер? Чай или кофий?

– Ну и гости нынче пошли, – усмехнулся Гуров. – Тебе, я думаю, для начала сто граммов не помешает. А потом поговорим о чае с кофием. Не согласен?

Стас промолчал.

Гуров открыл холодильник, вытащил оттуда початую бутылку «Кристалла».

– Не помешает, – закивал Стас, – ой, как не помешает. Хотя и персонал не помешал бы тоже… А как же ты за Марией поедешь?

– Так и поеду, – ответил Гуров. – Я с тобой пить не собираюсь, у меня с головой пока все в порядке.

– Искренне радуюсь за вас, господин полковник, – ответил Стас, глядя, как Гуров нарезает хлеб и колбасу на разделочной доске. – Только позвольте вам заметить, что мне в моем скорбном положении даже двести граммов – это как водичка в жару. А триста – самая та доза, от которой…

– От которой ты и скопытишься, – оборвал Гуров треп друга. – Пей, закусывай, докладывай. И только после этого, повторяю, только после доклада, можешь рассчитывать еще на полстакана.

– Да я прямо сейчас на них и рассчитываю, – усмехнулся Стас. – А получу?

– Ты еще ничего не сказал, а торгуешься. Получишь!

– Еще раз поверю великому Гурову. Авось не обманет!

Стас выпил, начал жевать бутерброд, а Гуров заходил по кухне вперед-назад, ожидая, когда же Стас начнет рассказывать о своих делах.

– Ну, хватит жрать! – не выдержал Гуров, видя, что Стас слишком увлекся бутербродом. – Пока я буду ездить за Марией, можешь хоть весь холодильник обгрызть, снаружи и изнутри! Что случилось?

Стас в немногих словах обрисовал все, что с ним приключилось.

Гуров слушал, не перебивая, и только покачивал головой, осмысливая произошедшее.

Когда Стас закончил, Гуров помолчал, подумал и налил Стасу еще порцию в опустевший стакан.

– Ты глянь, неужто и Гурова проняло! – проговорил Стас. – Бывают же чудеса на свете! А мне говорили, что их нет! Врали, сволочи, как всегда! А я верил, наивная душа!

– Как оцениваешь свои приключения? – спросил Гуров, дождавшись, когда Стас снова выпьет.

Стас пожал плечами.

– Маниаки, Иваныч! Извращенцы! Уроды! – проговорил он с набитым ртом, поэтому его слова прозвучали скомканно и невнятно. Но все равно понятно.

Гуров усмехнулся.

– А если подумать?

– Ну, тогда в обратном порядке… Как я там говорил? Ах, да! Значит, на первом месте уроды, на втором извращенцы, ну и дальше по списку.

– Да, с тобой все ясно, – Гуров встал с табурета и прошелся по кухне. – Не звонили пока еще ребята, которых я послал посмотреть на твой «Мерс», но мне почему-то кажется, что не будет там взрывчатки. А вот какой-нибудь компромат наподобие тебя в голом виде с голыми же мужиками… – Гуров с удовольствием взглянул на вытянувшуюся физиономию Стаса. – Ну, шучу, шучу… Ты в таких делах не замечен, поэтому я думаю, что фотографии будут с бабами.

Стас передохнул с облегчением.

– Ну вот, это совсем другой расклад! За это и пострадать не так стыдно! А если еще парочка фотографий будет, где я с негритянкой, а еще лучше с двумя, то я на память их сопру! И пусть Петр хоть выговор объявляет – не отдам! Под расстрельную статью пойду, а свои фотографии с двумя негритянками не отдам – и все!

– Все шутишь!

– Нет, я плакать должен! – огрызнулся Стас. – Рыдать и бить себя в грудь! Был, типа, значит, в непотребном к соображению состоянии, потому как по головке грохнули! Смешно до коликов в желудке!

– Если не фотографии, то, возможно, еще что-то любопытное тебе подкинут. Вроде наркотиков, – продолжил Гуров.

– Не хочу наркотиков, – затряс головой Стас и взял третий бутерброд, – меня женщины устраивают больше. Верни предыдущий вариант!

– Ты так жадно ешь, что напоминаешь мне одного моего знакомого. Я с ним сегодня пообщался немножко в банке. Этот парниша жрал без перерыва почти два часа. Когда все кончилось у него в тарелке, мне показалось, что он сейчас скатерть начнет жевать.

– Ну и как? Начал? – деловито поинтересовался Стас.

– Не было скатерти на том столе! – ответил Гуров. – А то бы точно сжевал… Ну а по твоему приключеньицу мне представляется следующее. Ты, похоже, случайно, как оно у нас и бывает иной раз, наткнулся на совсем другое дело. Что-то вроде нелегальщины. Или из той же оперы… Тебя приняли не за того, кто ты есть на самом деле.

– Я слышал, за кого меня приняли, – грустно сказал Стас. – И уже доложил по команде. Повторить прикажешь?

– Прекрати, наконец, кривляться! – прикрикнул Гуров. – Тебя если и приняли за мента, то за мелкого.

– И коррумпированного притом, – добавил Стас.

– Не исключено. И повели себя соответственно. А когда посмотрели в твои документы, то поняли, что лоханулись. Опер из главка… Я так думаю, что после твоей идентификации у братков встал вопрос, а что же с тобой делать!

– Ой, к самому больному моменту подходишь, Лев Иванович! – простонал Стас. – Ради нашей дружбы, будь осторожен в предположениях!

Стас протянул руку, взял батон хлеба, лежащий на столе, отломил от него кусок и начал жевать.

– Подожди ты! – Гуров достал из холодильника и бросил на стол оставшуюся колбасу. – На, ешь прилично и содержательно!

– Дай тебе бог здоровья, добрый человек! – Стас отрубил приличный кусок колбасы и положил его сверху на свой ломоть хлеба. – Ну вот, – вздохнул он. – Теперь новая проблема: как все это в рот запихать!

– Сообразишь, – Гуров улыбнулся и сказал: – После того как тебя вывезли на это строительство и все вернули, этим ребяткам нужно было бы обеспечить такое положение вещей, чтобы ты не захотел возвращаться с разборками.

– Но не убили же, – заметил Стас. – Значит, точно скомпрометировали, суки!

– Или же предложили тебе взятку за моральный ущерб! – закончил Гуров.

Стас застыл с куском во рту, медленно дожевал и обиженно проговорил:

– Что же ты раньше мне этого не сказал?! В карманах ничего лишнего не было. Стало быть, в машину положили! Мог бы предупредить еще по телефону!.. – Стас помолчал и мечтательно спросил: – А как ты думаешь, операм из главка большие взятки дают? Я же все-таки полковник с хорошими характеристиками! У меня благодарности есть. Я даже в комсомоле был!

Зазвонил телефон у Гурова в кармане.

– Вот сейчас и узнаем, – сказал он, вынимая телефон и разворачивая его.

– Ты им скажи, – Стас помахал рукой, – пусть лучше пересчитают! Интересно же знать, сколько ты стоишь! Но все равно не доплатят! Я уверен!

– Да! – Сказал Гуров в телефон. – Да, я. Слушаю!

– А может быть, там, в «мерсе», и женщины были! – мечтательно проговорил Стас и постучал себя ладонью по лбу. – Никогда себе не прощу, что даже одним глазком не решился заглянуть! Э-э-эх!.. – он взглянул на посерьезневшее лицо Гурова и снова принялся жевать.

– Да, понял, – сказал Гуров в телефон. – А больше ничего не было?.. Вы уверены?.. Ну, пока. Удачи!

Гуров сложил телефон и весело взглянул на Стаса.

– Молчи! – потребовал тот. – Не трави душу, опер! Я знаю, что там были две топ-модели и два ящика шампанского! О, горе мне!.. Я не переживу такой правды! Лучше не рассказывай!.. Ну, ты что молчишь? Я долго буду ждать? Говори быстрей!

– Мне доложили, что у тебя в машине обнаружен махонький сверточек, – сказал Гуров, усмехнулся и сел на табурет. – А в сверточке…

– Ну! – спросил Стас. – Что там в сверточке? Ну, не томи!

– Деньги, Стасик, деньги там в сверточке! И сумма такая заманчивая… Пятьдесят тысяч!

– Что?! – заорал Стас. – Какой-то вонючий полтинник баксов мне?! Мне?! Ну все! – Стас протянул руку, помедлил и решился, взял весь остаток батона. – Я объявляю им войну не на жизнь, а на полное уничтожение к чертовой матери! Пятьдесят тысяч долларов полковнику главка! Обладателю почетного значка и двух почетных грамот от самого замминистра! Охамели! Совесть совсем потеряли на хер! Или они цен не знают! – Стас не выдержал и сам же и рассмеялся.

– Не долларов, Стас, не долларов, – сказал Гуров.

– Евро? – уточнил Крячко. – Тогда они полные свиньи! Да моя шишка на башке дороже стоит. На порядок дороже! Не меньше!

– Пятьдесят тысяч рублей, – медленно произнес Гуров, и Стас замер, осмысливая эти слова.

– Ну ни хрена… – задумчиво проговорил он.

– Вот именно. То же самое и я могу сказать, – Гуров взял пачку у Стаса и выбил себе сигарету. – Демонстративно низко оценили. Словно приглашают тебя еще раз зайти в это китайское кафе. И уже не просто так, а с полным набором проверок.

– И с ОМОНом, – хмуро добавил Стас.

– И с ОМОНом, – согласился Гуров.

– Персонал весь положить, менеджерам намять бока, директору побить морду, – заключил Стас.

Гуров молча кивнул.

– Слышь, Иваныч, а ты не наврал, – Стас внимательно взглянул на друга, – точно рубли положили?

Гуров еще раз молча кивнул.

– Это у них какая-то своя игра. И они явно ожидают, что с утра у китайцев начнется веселая жизнь, – решительно сказал Стас. – Вот ведь гады какие! Теперь придется не спать и думать: зачем им это нужно!

– Вот ты и думай, ты же умный, – Гуров взглянул на часы и пошел в коридор. – Я поеду за Марией, вернусь, если ничего не надумаешь, будем думать вместе.

– Угу, – проворчал Стас. – Если сунули такие смешные бабки, значит, точно ждут утречком с наездом. Зачем им это надо?

– Потом поговорим!

Гуров накинул на себя плащ и вышел, захлопнув дверь.

Стас посидел, подумал, пожал плечами и встал. Он подошел к разделочному столу, снял с него электрический чайник, налил в него воды и, поставив чайник на подставку, нажал кнопку.

– Китайцы еще эти, – пробормотал он. – По улице ходила большая крокодила… Увидела китайца и – хвать его за… ухо… Она! Она! Веселая была-а!

* * *

Утром, после короткого, но содержательного совещания все в той же кухне, было решено, что Стас сегодня занимается исключительно девушками, если ему так уж этого хотелось накануне.

– Поговори ты с этой Ольгой подушевней, – посоветовал Гуров. – Многого не жду от разговора, но по злобе своей она может что-нибудь ляпнуть любопытное, сама того не понимая.

– А с Нонной можно тоже подушевней? – робко спросил Стас, принимая из рук жены Гурова, Марии Строевой, давно уже попривыкшей к таким интермедиям, чашку с кофе. – Спасибо большое.

– А потом поедешь к Нонне, – согласился Гуров с предложением Стаса. – Только не увлекайся чересчур. Что-то мне глазки твои масленые не нравятся.

– Это потому, что я хорошо выспался, – заявил Стас. – И кормят меня здесь неплохо. Можно я буду к вам каждый день приходить кушать?

– Можно, – согласился Гуров. – Но чтобы каждый день была новая шишка.

– Ох, и кровопивец! – укоризненно покачал головой Стас. – Ну можно ли быть таким суровым? Я ведь только покушать попросил!

Мария села за стол и улыбнулась.

– Смотрю я на вас, ну, все как дети: ругаетесь, ругаетесь…

– Это все видимость, мираж, иллюзия, – сказал Стас и кивнул Гурову: – Подтверди!

Гуров кивнул.

– Эта Ольга уже, возможно, проинструктирована, – заметил Гуров, – но, может, они и не рассчитывают, что ты поедешь к ней, а не к ним. Эффект внезапности. Есть шанс, что сработает.

– Вот и поговорили, – вздохнула Мария. – Что за жизнь у меня с этим полковником!.. Тебе, Стас, еще кофе подлить?

Стас кивнул:

– Обязательно! Мне у вас нравится, ребята. И всегда нравилось.

– Не подлизывайся! – указал Гуров.

– И не думал даже! – фыркнул Стас. – А похвалить твою жену за хороший кофе – святое дело! Я был бы свиньей неблагодарной, если бы этого не сделал! Вот!

– Ну а я пойду знакомиться с братцем покойного банкира, – сказал Гуров. – Потом пообщаюсь с его вдовой. К этому времени мне должны подготовить бумажку про винишко: кто, где и откуда.

– А ты их пнул? Я про экспертов.

– Еще как пнул! – усмехнулся Гуров. – Сложность в том, что никто не знает, где Ветринов эту бутылку взял. Придется, с одной стороны, ждать информации от экспертов, ну а с другой – проверить весь его последний и предыдущий дни. Лористонов и Бурляев – охранники Ветринова – в один голос утверждают, что понятия не имеют, откуда взялась бутылка. Если им верить, то получается, что он ее где-то незаметно от всех взял, сунул в портфель и таскал с собой некоторое время. Зачем?

– А может быть, он того… – Стас покрутил пальцами в воздухе: – Принял противоядие и решил травануть Нонну?

– Проще ее было бы выгнать и… – Гуров улыбнулся, – и нанять другую. Новую, еще лучше качеством.

– Какое интересное имя – Нонна, – проговорила Мария и встала, ей уже пора было собираться. – У нас, помнится, была такая девушка, из какого-то училища, вроде практикантка, или кто-то хотел устроить, да не устроил. Очень плакала. Но – такая судьба.

– Я уже переговорил с утра с Петром, – Гуров тоже встал, и за ним потянулся Стас, – после обеда выкроишь время и приедешь в главк. Там твоя тачанка, кстати, и стоит.

– На штрафной стоянке, как будто это машина рядового правонарушителя! – Стас горестно взмахнул руками. – А к Петру – это для того, чтобы объяснительную писать? Рапорт со смачными подробностями? Теперь весь главк будет ржать надо мной! Все узнают, что меня хотели купить за три рубля!

Гуров ушел, Стас остался один, замолчал, пробормотал что-то и тоже вышел к нему в коридор.

– А как выглядела твоя Нонна? – крикнул Стас Марии, находившейся в комнате. – Моя – приятная брюнеточка с совершенно очаровательно пустой головой! Прямо с пустейшей! И в глазах у нее такая бездонная пустота, словно она их атропином закапала! Великолепная просто девушка! Мечта уставшего от жизни оперативника. А твоя какой была?

– Ты меня спрашиваешь? – отозвалась Мария.

– Ну а кого же еще я могу спрашивать? – искренне удивился Стас. – Не твоего же грозного Льва? Ему, к сожалению, глупые брюнеточки не нравятся!

– Почему «к сожалению»? – несколько брюзгливо отозвался Гуров. – Это как раз показатель моего неплохого вкуса.

– Мы скромные, – одобрил его Стас, – так и надо, так и держать, и все остальное прочее!

– Пошел ты!..

– Опять поругались, мальчики? – Мария, уже полностью одетая к выходу, вышла в коридор. – Теперь уже девушек не поделили!

– Это не ко мне, – Гуров повернулся и отпер дверь. – Это у него проблемы наметились.

– И не делили мы вовсе девушек, – ответил Стас, пропуская Марию вперед, – чтобы что-то делить, нужно что-то иметь. А из нас двоих девушку имеет только Лев Иванович. Вот такая печальная история.

– Кто же тебе мешает? – Мария вышла на лестницу, Стас – за ней, и оба они начали спускаться по лестнице.

Гуров запер квартиру и пошел за ними следом.

– Наверное, я еще не созрел, – повздыхал Стас. – Не вырос. Ростом не вышел!

– Каждому овощу свое время, – сказал Гуров, идя следом.

– Во-во! – согласился Стас. – И всегда у него припасена свежая умная мысль! Кладезь прямо-таки мудрости! Записывать скоро буду!

– Тебя давно сверху вниз не пинали? – спросил Гуров.

– Не помню, может, вчера это и проделали. – Стас рассмеялся и поднял указательный палец вверх. – И заплатили мне за это деньги!

– А по поводу Нонны, – сказала Мария, вспоминая вопрос Стаса, – ну что тебе сказать. Черненькая такая девочка. Неплохая девочка, искренняя, веселая, но для нашего ремесла не годящаяся совершенно.

– Не умеет, значит, притворяться, – понял Стас и испуганно ойкнул. – Пардоньте, вырвалось.

– Умеет, как все мы, да только делает это непрофессионально, наигранно слишком, – рассмеялась Мария. – Я вспомнила! Ее через нашего худрука, через его друга, и еще как-то… в общем, через пятые-десятые руки, устраивал один делец. У него магазин на проспекте Мира. Он нас все фруктами угощал… Да, точно, это было прошлой зимой. И фамилия у него была самая зимняя. У меня визитка где-то валяется. Ветрин или Ветринов, кажется. А может быть, и Вьюгинов. От одной фамилии холодно становилось… Он, наивный, думал, что из-за фруктов мы такую… ну, не совсем понятную девочку устроим в театр.

– Вам не понятно, зато нам все понятно, – сказал Стас, переглянувшись с Гуровым.

Они втроем вышли на улицу.

– Планы меняются, – сказал Гуров, подходя к своей машине. – Придется мне немного подзадержаться в театре. Побегать за худруком.

– Чего ради? – удивилась Мария. Она задумалась и покачала головой: – Что? Попала я в цель со своим рассказом?

– Есть такое дело, – ответил ей Гуров. – Ваш худрук будет на месте?

– Кто ж его знает! А что тебе конкретно нужно?

– Узнать поточнее, кто именно привел к нему этого Ветринова. Если это он, что пока еще не факт. Ну ладно, – Гуров отпер «Пежо» и повернулся к Стасу: – Едешь?

– Нет, спасибо, я лучше пешком прогуляюсь – полезно проветриться для мышления.

– Было бы что проветривать, – усмехнулся Гуров.

Гуров с Марией уехали, Стас остался стоять около дома. Он был без машины, которая сейчас отдыхала на стоянке возле главка, и гордо отказался от предложения Гурова довезти его до нужного места. Одной из причин этого было то, что Стас пока и сам не знал, куда ему ехать.

Он вынул из куртки записную книжку, полистал ее и нашел листок с записанными телефонами Ольги. Номеров телефона было два. Один рабочий, а второй – домашний.

Стас подкинул на ладони монетку, и выпало, что звонить нужно на домашний телефон, что он и сделал.

Набрав номер Ольги, Стас долго слушал длинные гудки, идя по тротуару вдоль трассы.

Когда он уже решил отключиться, произошло соединение.

– Да, кто это? – услыхал он недовольный сонный женский голос. – Это ты, что ли, придурок?

Стас подумал и все-таки отключился, намереваясь не признаваться. Помня о том, что из себя представляет Ольга, он решил максимально сократить ей время на подготовку к встрече.

Позвонив в технический отдел управления, Стас по номеру телефона Ольги узнал ее адрес.

Тормознув такси, через полчаса Стас доехал до старого девятиэтажного дома, расположенного на Ленинградском проспекте.

Посмотрев на окна нужной ему квартиры – несложно было рассчитать, за какими именно живет Ольга, – Стас снова набрал ее номер.

Теперь уже Ольга ответила бодрее и приветливее. Значит, проснулась.

– Алло, вас слушают, – слегка напряженно сказала она и затаилась в ожидании ответа.

– Здравствуйте, Ольга, это полковник милиции Крячко вас беспокоит, – сказал Стас.

Ольга помолчала, наверняка спешно соображая, кто же он такой, и непозволительно нескоро отозвалась, рассыпаясь в любезностях и описывая свою радость по поводу звонка Стаса.

Она была готова встретиться и поговорить. Произнеся эти слова, Ольга вновь затаилась и стала ожидать, что же ей скажет Стас.

– Вы знаете, Ольга, – Стас закурил и еще разок с любопытством посмотрел на окна Ольгиной квартиры, – ведь сейчас проходит следствие, как вы понимаете, и мне нужно с вами переговорить конкретно в этом разрезе. Два варианта могу вам предложить: или я вызываю вас к себе повесткой, или мы с вами просто встречаемся и общаемся, как нормальные люди.

Стас помолчал, послушал в трубке ошарашенную тишину и весело закончил:

– Но, разумеется, мне бы хотелось встретиться с вами и просто пообщаться.

– Конечно, конечно, – засюсюкала Ольга, – и я тоже… ну, то есть, конечно, лучше просто поговорить.

– Замечательно, Оленька! Просто прекрасно! – легко подвел итог Стас. – Значит, я к вам подъезжаю прямо сегодня и прямо сейчас. Если у вас будет совсем уж мало времени, – добавил он, чтобы отсечь возможные отговорки по любому поводу, – то начнем мы у вас, а продолжим по дороге к вам на работу или куда вы можете пойти. Лады?

– Да… – растерянно проговорила Ольга. – Да, только вот…

Что она еще собиралась сказать, Стас не узнал, он уже отключился и закончил разговор.

Докурив сигарету, Стас культурно выбросил окурок в урну и вошел в подъезд дома, где жила Ольга.

* * *

Гуров подвез Марию к театру и вместе с нею зашел в высокие дубовые двери.

В вестибюле сморщенная тортилла со шваброй только бросила злобный взгляд на вошедших и сразу же отвернулась, убегая в дальний угол: с Гуровым ей ругаться не хотелось. Прецеденты уже бывали, и сыщик всегда выходил из схваток абсолютным победителем.

– Где найти вашего худрука? – спросил Лев Иванович Марию. – У себя в кабинете или…

– Да мы просто пойдем и посмотрим, – ответила Мария. – Должен быть там.

Они подошли к лестнице. Сверху прыжками через ступеньку спускался молодой артист, недаьно приглашенный в труппу из Казани.

– Здравствуйте, – проговорил он, поравнявшись, кивнул Марии, мазнул любопытным взглядом по Гурову и посторонился, пропуская их.

– Худрука не видел, Марат? – спросила Мария у артиста.

– Не-а, – Марат, высокий парень с замечательными черными волосами и слащавой улыбкой, развел руками, – не попадалось мне такое пока. – Он еще раз улыбнулся.

– Послушай меня, Марат. А ты помнишь, была у нас когда-то на просмотре такая черненькая девочка по имени Нонна, фамилии я ее, к сожалению, не помню.

– Никодимова, – вставил Гуров.

От парнишки так сильно разило какими-то сладкими бабьими духами, и весь он был настолько наигранный, неестественный и женственный, что захотелось дать ему в морду. И затем с удовольствием послушать, как этот паренек будет ругаться матом.

– Да, верно, верно, я и сама теперь вспомнила, – подхватила Мария, – Нонна Никодимова. Помнишь?

– Ну да, я сам ее и приволок сюда, – спокойно сказал Марат. – Как же не помнить? До маразма мне еще далеко. Мне так кажется.

– Как это сам? – удивилась Мария. – Ведь я прекрасно помню, что ее представлял худрук!

– Это я выразился не совсем политкорректно, Мария, – мелко захихикал Марат. – Пардон, пардон, милль пардон. Я ее друга познакомил с худруком, а потом все и закрутилось.

– А друг был Ветринов? – спросил Гуров.

– Да, такая у него фамилия.

– А как вы с ним познакомились? Выступали у него в банке?

– В какой банке? – Марат на мгновение опешил, затем рассмеялся. – А ваш друг, Мари, шутник!

– Это мой муж. Его зовут Лев Иванович.

– Извините-простите, – Марат разулыбался и расшаркался. – Меня рассмешило, что вы так удачно овощной магазинчик Сашки Ветринова назвали банкой. Он как раз недавно там открыл рыбный отдел. Настоящая банка, вы абсолютно правы! Но познакомился я с ним в одном китайском ресторане. Он там вроде постоянно прописан. Или просто нравится кушать неизвестно что. Не знаю. Я лично заказывал там еду всегда очень осторожно.

Видя, что вопросы ему уже задавать не будут, Марат улыбнулся, поклонился и качающейся походочкой поспешил вниз.

– Ну, мы идем искать худрука? – спросила Мария у Гурова.

– Нет, уже не идем. Мотивация изменилась, – ответил тот. Сыщик не выдержал, развернулся и посмотрел вслед Марату. – А он дурак или просто «голубой»?

– Лев Иванович! Прекрати немедленно! – Мария шутливо хлопнула мужа по руке. – Он очень интересный артист! Марат со странностями, я не спорю, но как и всякий творческий человек. Это совершенно нормально. Даже естественно. Если он не будет играть в жизни, то станет и плохо играть на сцене.

– Ну, не знаю, не знаю. Я только видел, что вел он себя очень неестественно, но меня это не касается. В общем, общение с ним пошло на пользу, надо признаться. Поеду к Ветринову-младшему. Появился еще один повод с ним пообщаться.

– Ты заедешь за мной вечером?

– А сегодня что? Опять репетиция?

– Ты забыл? Сегодня спектакль! У нас работает приглашенный режиссер из Грузии. Махарадзе, знаешь такого?

Гуров покачал головой. Те двое Махарадзе, которых он хорошо знал, имели отношение только к постановке и режиссуре вооруженных ограблений. И до поры до времени неплохо с этим справлялись. Тоже ездили на гастроли в Москву и на одних из них попались.

– Созвонимся, – сказал Гуров жене. – Я тебя встречу, это безусловно.

Мария кивнула и медленно пошла по лестнице вверх, а Гуров поспешил вниз.

Вчера, разрабатывая связи Ветринова-старшего, Гуров не исключал, разумеется, возможности знакомства Нонны с братом ее любовника, но вот сейчас выяснилось, что их связи оказались даже значительнее, чем думалось вначале.

Почему именно Ветринов-младший привел Нонну в театр, а не его брат? Или младший братец у старшего служил кем-то вроде доверенного адъютанта? И так может быть. И по-другому. И по-третьему.

Гуров развернулся на своем «Пежо» в не совсем для этого положенном месте и поехал искать магазин Александра Ветринова.

Это заведение имело весьма оригинальное название «Гастрономия».

Поставив «Пежо» прямо напротив входа, Гуров зашел в открытую дверь магазина.

Это было вытянутое помещение, разделенное на три зала. В первом – был обычный набор товаров, во втором, – наверное, обещанная Маратом-неформалом рыба. Гуров подошел к продавщице и попросил показать ему кабинет директора.

– Да вон сами пройдите, – продавщица равнодушно скривила подкрашенный темной помадой рот и ткнула большим пальцем себе за спину, – там будет вторая дверь направо. Или третья. В общем, там. Разберетесь.

Гуров прошел между прилавками и углубился в слабо освещенный проход, сжатый с одной стороны металлической стойкой, заваленной товаром, а справа стояли узкие и плоские картонные ящики вообще непонятно с чем.

– Вам кого, мужчина? Кого ищете? – справа к Гурову выскочила низкая полная женщина с пышной прической на волосах, крашенных хной или луковой шелухой. Она мелкими злобными глазками пронзила сыщика, но, рассмотрев внимательнее, начала улыбаться. – Вы из какой организации? Вы по делу? А по какому?

– Мне нужен ваш директор, господин Ветринов, – ответил сыщик. – Он на месте?

– Александр Анатольевич? – переспросила женщина. – Он еще не подъехал. Вы не знаете, наверное, у него такое несчастье! Брат умер. Он, наверное, поехал по этим делам хлопотать. Такое несчастье, такое нес…

Женщина, не окончив фразу, кинулась в проход.

– Почему опаздываешь, а? – накинулась она на худую девчонку, запыхавшуюся, как видно, от быстрой ходьбы и только что вбежавшую в служебные помещения.

– Автобус… автобус опоздал, Светлана Владимировна, понимаете, там авария такая… – лепетала девушка, протискиваясь к двери в глубине небольшого коридорчика.

– Да у тебя каждый день что-то опаздывает! – зашипела на нее эта старая мымра и снова вернулась к Гурову со сладкой улыбочкой. – Я могу позвонить, узнать… – продолжила она. – Так по какому вопросу, вы сказали, пришли?

– По служебному, – Гуров ткнул в нос этой церберше удостоверение.

– А-а-а что это такое… – Светлана Владимировна потерялась совсем и только разводила руками и раскрывала рот, видимо, на какое-то мгновение разучившись говорить.

– Где кабинет директора? – спросил Гуров.

Светлана Владимировна показала пальцем влево и замотала головой.

– Там, – прохрипела она. – Там кабинет.

– Вот и пойдемте туда, – сказал Гуров, – не в коридоре же нам с вами разговаривать.

Светлана Владимировна засуетилась и загремела ключами, неясно откуда появившимися у нее в руках.

Она долго целилась ключом в замочную скважину, потом, когда попала-таки, долго крутила ключ то влево, то вправо, даже ударилась в дверь плечом и наконец открыла.

Гуров все это время стоял молча и наблюдал за происходящим. Возможно, именно из-за этого гнетущего молчания Светлана Владимировна нервничала еще больше.

Кабинет директора был среднего размера комнатой, сильно вытянутой в длину. В нем было только одно окно в торце. Оно было забрано двойной решеткой самого грубого, но надежнейшего фасона. Перед окном стоял простой стол, за столом – креслице.

Еще в кабинете стояли несколько стульев, и это составляло весь набор мебели. Стены были крашеные, белые. Потолок подвесной, тоже белый.

Гуров прошел в кабинет и сел за директорский стол.

– Вы здесь какую занимаете должность? – спросил он у затрепетавшей Светланы Владимировна, скромно усевшейся на один из боковых стульев.

– Ад-дминистратор, – выговорила она. – Но я… я ничего не знаю, моя работа – только за порядком следить. Я даже накладные не подписываю… не все…

– Какие отношения у вашего директора были с его братом? – спросил Гуров.

– Х-хорошие, – убежденно ответила Светлана Владимировна. – Брат все же. Они часто встречались… И Анатолий Анатольевич здесь бывал. И еще люди из банка…

– Зачем? – спросил Гуров. – Что здесь могло понадобиться людям из банка? Магазин у вас – средний, как я вижу.

– Мы открыли третий отдел, элитный, – сказала Светлана Владимировна. – Получали кредит под ремонт и закупку товара… В общем, оформление бумаг и все такое прочее… А в чем дело, можно узнать? – Она осторожно заглянула в глаза Гурову и тут же отвела взгляд.

– Я вам все расскажу и на все вопросы отвечу, – пообещал Гуров, – только в другом месте, а не сейчас. Сейчас вы будете отвечать на мои вопросы.

– Да я же не против, – засуетилась Светлана Владимировна, – я же просто так, из любопытства.

– Расскажите мне о личной жизни вашего директора.

– Александра Анатольевича? – переспросила Светлана Владимировна и покраснела.

Это смотрелось так удивительно и неожиданно, что Гуров откинулся назад в креслице директора и усмехнулся. Эта тетка с крашенной под свеклу головой была, несомненно, влюблена в своего начальника. Обычная, в общем-то, история.

– Что же вы молчите? – спросил он.

– Ну что я вам могу сказать, – Светлана Владимировна нахмурилась, – вы же сами мужчина и понимаете все это получше меня… Ну, какая может быть личная жизнь… Александр Анатольевич не женат… А у нас в магазине работают разные девушки…

– Теперь понимаю… – Гуров подумал и начал уточнять: – Стало быть, получается, что ваш директор склонен строить свою личную жизнь по производственному признаку?

– Ну да. Так. Это я и имела в виду.

– А почему?

– Так меньше проблем и сложностей. – Светлана Владимировна улыбнулась и игриво потупила глазки. Гуров снова усмехнулся.

– Для кого меньше?

– Для него, для кого же еще! Для девушек проблем как раз больше, как вы сами понимаете. Если вы понимаете.

Гуров кивнул и спросил коротко:

– Принуждение?

– Нет, нет, – засуетилась Светлана Владимировна, – как вы могли такое подумать! Да и не рабство же у нас в конце концов! В двадцать первом веке живем. Я бы назвала это методом скрытой экономической стимуляции мотивации.

Гуров рассмеялся.

– Я понял, – сказал он. – Это вы демонстрируете, что учились на курсах менеджмента.

– На двух. И очень дорогих.

– Да плевать, – Гуров резко оборвал лирическую нить, впрягшуюся в ткань разговора.

Он уже понял, что когда Светлана Владимировна напугана и чувствует себя неуютно, то ее ответы получаются короче и информативнее.

Светлана Владимировна, только что расслабившаяся, снова напряглась.

– Как вы думаете… Или, точнее говоря, подтверждаете ли вы мою мысль, что Александр Анатольевич и своему брату помогал решать его личные проблемы? Используя все тот же метод стимуляции, или как вы его там назвали?

– Я, наверное, не совсем точно выразилась, – спохватилась Светлана Владимировна. – Наши девушки, имеющие желание продолжить дальше повышение своего карьерного и образовательного уровня, поступают в студию топ-стиля.

– Это еще что такое? – удивился Гуров. – Это здесь? Вместе с рыбой?

– Дело тут вот в чем. Есть студия топ-стиля, которая занимается подготовкой дам эскорта, пре-да-парте, ну и так далее. Студия известна за пределами Москвы, приезжают девушки из регионов. Первый месяц – обучение бесплатное, так сказать, пробное. Потом – или они начинают зарабатывать и оплачивать сами свою учебу, или, если их отчисляют, то устраиваются, как могут. Как умеют. Многие возвращаются по домам. Кто-то остается в Москве. У нас, в нашей сети магазинов, например.

– А у вас все-таки сеть магазинов?

– Ну да, только все остальные поменьше, чем этот, но тоже не маленькие. Этот – самый большой. Головной, так сказать.

– Фамилия Никодимова вам что-нибудь говорит?

– Нет, а должна?

– Нонна Никодимова, – повторил Гуров.

– Ах, Нонка! Ну да, я ее знаю. Талантливая девушка! – Светлана Владимировна закивала, радуясь, что справилась со сложным вопросом, оказавшимся совсем простым. – Она у нас начинала, потом ушла в студию, потом вернулась. Металась, в общем, но потом Александр Анатольевич помог ей устроиться в театр, я забыла его название, и она теперь актриса, да. Не так давно заходила… Неплохо выглядит, неплохо… Но я забыла, в каком театре она играет.

– В театре жизни.

– Что?

– Ничего, просто подумал вслух. А где, вы говорите, находится эта ваша студия? Может быть, ваш директор там?

– Может, и там, конечно, но Александр Анатольевич не часто там бывает. Он один из учредителей, а всего учредителей несколько человек… Но может находиться и там, я не знаю… Запишите адрес. Ресторан «Харбин»… Так, улицу я помню. Пречистенка. А номер дома забыла, к сожалению. Я не хожу по ресторанам. Ну вы найдете, проедете и увидите.

– То есть вы хотите сказать, что эта Нонна Никодимова работала в ресторане «Харбин»? – переспросил Гуров.

– На втором этаже, в студии. Но, может быть, и в самом ресторане какое-то время. Я точно не знаю этого.