На северную окраину Москвы Веселый вышел, когда уже начинало светать. Он смертельно устал и хотел спать. Всю ночь он пробирался проходными дворами, отсиживался в грязных углах и шарахался от каждой проезжающей машины. Менты устроили на него настоящую охоту. Может быть, так ему казалось, но, как говорится, береженого бог бережет. Теперь оставался последний бросок. Если он доберется до хаты, то сможет залечь там и хорошенько отоспаться.

Но это в том случае, если никто не опознал его ночью и если никто не знает, где он сейчас кантуется. За первое Веселый был почти спокоен, а второе неизбежно вытекало из первого.

Несмотря на усталость, он не торопился. Он жил сейчас в старом доме, принадлежавшем Хохлу, мелкому барыге, который по причине преклонного возраста практически отошел от дел и жил тем, что сдавал комнату людям, которым негде было приклонить голову. Правда, комнату он сдавал не первому встречному, а с разбором. Чтобы претендовать на эту убогую хибару, нужно было заручиться сначала определенными рекомендациями. Впрочем, хороших знакомых Хохла это не должно было волновать – они-то всегда находили у него приют. Веселый был именно хорошим знакомым.

Жить на отшибе было не слишком удобно, зато безопасно. Органы давно перестали беспокоить престарелого Хохла, видимо посчитав, что он окончательно вышел в тираж. В чем-то они были правы, в чем-то нет, но именно такое положение дел позволяло попавшим в затруднительное положение людям переждать сложные времена.

У Веселого не было ни прописки, ни регистрации. В Москву он вернулся на свой страх и риск, просто потому, что другие места ему не нравились. Ожидая, пока дела наладятся, он осел у Хохла. Возобновлять старые контакты не спешил – чрезмерная активность быстро бы привлекла внимание ментов.

Зато однажды, гуляя по Москве, он встретил человека, которым милиция никогда не интересовалась и которому Веселый был кое-чем обязан. Когда-то они жили в одном дворе. Леонид Иванович (так звали знакомого) был уже взрослым солидным человеком. Веселый был еще пацаном, гонявшим мяч на асфальте за гаражами. Леонид Иванович и теперь выглядел нормальным порядочным гражданином, умным и рассудительным, правда, уже битым жизнью, но не опустившимся, а, наоборот, заматеревшим и уверенным в себе. Только в глазах его были печаль и лихорадочный блеск, от которого Веселому делалось слегка не по себе.

Встретившись, они оба обрадовались. Все-таки кое-что их связывало, несмотря на разницу в возрасте и положении. Леонид Иванович вывел Веселого, тогда еще подростка, в большой футбол, приоткрыл ему дверцу в манящий мир славы и больших денег. И не его вина, что Веселый своим шансом распорядиться не сумел. Видимо, судьба каждого уже заранее расписана в каких-то секретных книгах, и внести исправления в нее невозможно.

Веселый все-таки два года поиграл в команде мастеров, и ему даже прочили большое будущее. Он уже начинал подбираться к первым ступенькам, которые вели на вершину карьеры, но тут на небесах кто-то вспомнил про книгу судеб, и жизнь Веселого пошла всмятку. В общем-то, все было обычно – ранняя самостоятельность, деньги, девушки, друзья, рестораны, скандалы, потом долги, потом… Пожалуй, он даже и не заметил, как его вышибли из команды и как его пригрели люди, которые научили его простой истине – оказывается, чтобы красиво жить, совсем не обязательно трудиться. Он оказался способным учеником. Новая жизнь была рискованной и увлекательной, и не было никаких обязательств.

Потом он сел первый раз – всего на полтора года. После этого он стал мудрее, злее и осторожнее. Довольно много воды утекло, пока он попался во второй раз. Но теперь и провести времени за колючей проволокой пришлось куда больше, чем в первый раз, и возвращаться на зону ему больше не хотелось. Он и решил для себя, что не вернется туда ни при каких обстоятельствах.

Слишком мало было на воле людей, которые бы его по-настоящему понимали. Леонид Иванович оказался приятным исключением. В компании с ним Веселый сумел выговориться впервые за много лет так, как не выговаривался ни с кем ни разу в жизни. Леонид Иванович не стал осуждать его, учить уму-разуму, он лишь заметил, что судьба принадлежит самому человеку и никаких небесных книг не существует – как ты решишь, так и будет. И еще он говорил что-то мудреное насчет относительности добра и зла. Вроде бы сам черт не разберет, где кончается одно и начинается другое.

Это рассуждение Веселому понравилось. И еще ему понравилось, что Леонид Иванович ни разу не выказал ему своего превосходства, ни разу не произнес ни одного слова осуждения. Он даже денег давал ему взаймы, не считаясь, входя в его сложное положение.

Но однажды Леонид Иванович огорошил его совершенно необычной просьбой. Веселый был удивлен, надолго задумался, но отказать Леониду Ивановичу не смог, хотя риск был велик, а выгоды никакой. К тому же Леонид Иванович впервые разговаривал с ним недомолвками, не торопясь раскрывать своих истинных намерений. Веселый понял только одно – Леонид Иванович хочет отомстить какому-то врагу. В суть конфликта он Веселого не посвящал, сказал только, что вратарь «Салюта» Шаповалов должен быть сурово наказан.

Веселый видел Шаповалова по телевизору, и тот ему не понравился. Вратарь он был неплохой, но как человек – сплошные понты и откровенная наглость. С такими манерами можно наживать по десятку врагов за день, так что неприязнь Леонида Ивановича к этому человеку была легко объяснима.

Удивителен был способ, каким тот намеревался наказать Шаповалова. Он предложил Веселому проникнуть в перерыв в раздевалку «Салюта» и поставить в сумку Шаповалова охотничий капкан. Обдумав это дело с профессиональной точки зрения, Веселый заявил, что способ крайне ненадежный и все может окончиться пшиком. Учитывая это, лучше поискать другой способ, потому что риск слишком велик. На это Леонид Иванович ему ответил, что волноваться за исход не стоит, ибо капкан должен явиться в первую очередь предупреждением, и главное даже не в капкане, а в красной карточке, которая должна ему сопутствовать. А что касается риска, то он все продумал, и риск будет сведен до минимума. Он изложил свой план, и Веселый, подумав, согласился попробовать, хотя затея ему откровенно не нравилась.

Гораздо больше пришелся ему по душе запасной вариант, который разрабатывал Леонид Иванович. В случае неудачи на стадионе он планировал проникнуть в квартиру Шаповалова и приготовить какой-нибудь сюрприз там – какой именно, он еще не решил. Со своей стороны Веселый сразу же внес предложение обчистить квартиру.

– Наверняка этот жлоб зашибает хорошие бабки, – пояснил он. – И барахла у него море. Такие, как он, за любую цацку удавятся. По-моему, это самое лучшее наказание, которое можно придумать.

И тут Леонид Иванович его поразил. Он буквально затрясся, побелел и впервые крепко отчитал Веселого. Сказал, что марать высокую цель не позволит, и запретил даже думать о краже.

Веселый про себя сильно удивился, что может быть высокого, когда подкладываешь людям капканы, но спорить не стал. Леонид Иванович был не в себе, в таком состоянии он был готов броситься на Веселого с кулаками, а драться с ним Веселый не мог – слишком он уважал этого человека. Чтобы сгладить конфликт, он согласился на первый вариант.

Они долго готовились. Леонид Иванович раздобыл план помещений стадиона, показал Веселому ходы и выходы, объяснил детали. Да он и сам еще не совсем забыл особенности спортивной жизни – не так уж многое в них изменилось. Решили, что Веселый проникнет в раздевалку под видом сантехника. Леонид Иванович знал, что на стадионе проблемы с водопроводом, и появление сантехника никого не удивит. Он вообще был прекрасно осведомлен о положении дел в футболе, хотя, казалось бы, давно отошел от активной деятельности. Где он теперь работает, Леонид Иванович не объяснял, а Веселый не спрашивал, считая такой вопрос неприличным. Если человек захочет – сам скажет.

Веселого он, однако, на произвол судьбы бросать не собирался. Предупредил, что будет разыгрывать роль настырного корреспондента, чтобы отвлечь охрану. Потом попросил Веселого раздобыть капкан.

Веселый никогда не увлекался охотой, но вопрос с капканом решился на удивление просто. Помог Хохол. У него на чердаке валялось полно всякой рухляди. Обнаружился там и небольшой пружинный капкан, у которого заедала пружина. Но это даже понравилось Веселому – появлялась надежда, что капкан не сработает от постороннего толчка, а достанет того, кому предназначен.

Показывал Леонид Иванович Веселому и Шаповалова, не столько даже его самого, сколько его сумку – огромную импортную сумку с ярко-красным тигром на кожаном боку. Спутать этого тигра нельзя было ни с каким зверем.

Веселого удивляло, с каким энтузиазмом и торжественностью готовился Леонид Иванович к своему «сюрпризу». Можно было подумать, что он готовит самое великолепное шоу на свете. Взгляд его сверкал вдохновением и еще чем-то таким, от чего Веселому становилось даже страшновато. Он начал задумываться, а все ли у Леонида Ивановича в порядке с головой.

Но тот был всегда собран, деловит и последователен. Готовя свои планы, не упускал из поля зрения ни одну мелочь. Веселый еще не видел сумасшедших, которые были бы настолько логичны и предприимчивы.

Можно сказать, план их сработал, но принес неожиданный результат. Веселый еще не видел Леонида Ивановича таким расстроенным, недовольным и злым. Он, что называется, завелся.

– Мы его достанем! – как попугай повторял он. – Сережа, ты уверен, что сможешь забраться в его квартиру?

– Легко, – с некоторым превосходством сказал Веселый. – Я же вам объяснял.

Квартира Шаповалова не была оборудована сигнализацией, на балконе не было решеток – толковому человеку раз плюнуть проникнуть в такую квартиру. Желательно только, чтобы хозяина не было дома.

Хозяин после матча поехал пьянствовать – они проследили его до самого ресторана. А когда стемнело, Леонид Иванович благословил его на новую миссию.

– Запомни, Сережа! – торжественно сказал он ему. – Мы не воришки, мы мстители. Тебе не нужно ничего особенного делать. Сегодня ты просто положишь ему на видное место вот эту красную карточку и уйдешь. Будь осторожен – никто не должен тебя видеть. А для Шаповалова это будет еще одним предостережением. Я думаю, это будет для него шоком. Он поймет, что мы везде, мы следуем за ним неотступно, мы следим за каждым его шагом. Ему придется изменить свою жизнь, иначе…

Леонид Иванович говорил долго и убедительно. Но Веселый его не слушал. Он прикидывал в уме, как лучше провернуть сегодня то, что он задумал. А задумал он как раз противоположное тому, что ждал от него Леонид Иванович.

Он проникнет в богатую пустую квартиру, нарушит неприкосновенность жилища ради того, чтобы положить на стол кусок красного пластика? Он не идиот. Он выполнит просьбу Леонида Ивановича, но заодно прихватит что-нибудь себе на память – золото, аппаратуру, деньги – все, что приглянется. Конечно, у Леонида Ивановича потом будут претензии, но победителей не судят, а когда он увидит, в каком шоке после кражи будет находиться его враг, он поймет, что Веселый был прав и лишиться добра для таких людей, как Шаповалов, – худшее наказание, какое можно придумать.

Наверное, все-таки стоило прислушаться к внутреннему голосу, который говорил Веселому, что день сегодня несчастливый и после первой неудачи может последовать и вторая, но он не прислушался. Он тоже завелся.

Теперь ранним зябким утром на унылой окраине, которая будто по ошибке задержалась в этом огромном городе, все виделось совсем по-другому. Наверное, Леонид Иванович мог быть доволен – враг его наказан очень серьезно. Скорее всего, в ворота он встанет не скоро. И на врачей придется потратиться. Но ему-то, Веселому, какой от всего этого кайф? Он в полной заднице. Барахло пришлось бросить, пришлось помахать кистенем, пришлось стрелять по ментам. Если бы не увесистая пачка стодолларовых купюр во внутреннем кармане, которую он обнаружил зарытой в песке пустого аквариума, то жизнь вообще казалась бы беспросветной. Этих денег может хватить надолго.

Но теперь у Веселого появились вопросы, и он хотел задать эти вопросы Леониду Ивановичу. Он уже не чувствовал в себе и следа прежнего уважения к этому человеку. После того, что случилось, ни о каком уважении речи и быть не может. После того, что случилось, люди разбираются – без скидок на старую дружбу и уважение.

И первый вопрос – откуда взялись менты? Сигнализации в доме не было. Проник он в квартиру без помех и свидетелей – в этом Веселый мог поклясться. Ни деваха, ни пьяный вратарь вызвать милицию не могли, это однозначно. В чем же дело?

Хуже всего, что менты эти не были обычным ночным патрулем. Это были матерые опера – без формы и предрассудков. Веселый ушел от них чудом – это он понимал отчетливо. Но такие менты могли прийти только по наводке. Кто же их навел? Об этом Веселый и хотел спросить у Леонида Ивановича.

Но прежде нужно было убедиться, что у Хохла его не ждет еще один сюрприз. Правда, Веселый никогда не говорил Леониду Ивановичу, где живет – это была не его тайна, – но мало ли что?

Он издали понаблюдал за домом Хохла и пришел к выводу, что там все чисто. Тем не менее он прокрался к дому с тыла и пролез через дырку в заборе. Хохол был дома один. Он нисколько не удивился растерзанному виду Веселого, даже головой не покачал.

– Слушай, старик, дело есть! – обратился к нему Веселый. – На миллион. Жалко, у меня мобилы нету, а то бы я тебя не стал кантовать. Ну, ничего, сделаешь все как надо – ставлю белую.

– Чего надо-то? – спросил Хохол, недоверчиво кося на него слезящимися глазами.

– Я тебе номерок дам, – объяснил Веселый. – Звякнешь одному человеку. Сначала попросишь Леонида Ивановича, а когда он возьмет трубку, скажешь, пусть приходит сегодня к двум часам.

– Сюда, что ли? – хмуро спросил Хохол.

– Не совсем. На пересечение Кольцевой и железной дороги, – пояснил Веселый. – Вон туда. И пусть идет по путям в сторону станции, на север. Я его встречу. Если он будет один, – добавил он.

– Это правильно, – закивал плешивой головой Хохол. – Это ты хорошо придумал насчет железной дороги. Если человеку не веришь – в дом не зови, это первое правило. А кто его зовет – сказать?

– Ничего не говори. Он сам поймет. Предупреди только, что это очень важно.

– Важно, ага, – снова кивнул Хохол. – А сам чего не позвонил? Мне ведь до ближайшего телефона теперь вон сколько пилить, а у меня колени не гнутся. Доживешь до моих годков, сам поймешь…

– На тебе на смазку твоих коленок! – сказал Веселый, вкладывая старику в ладонь сто рублей. – Только не ной! Раз не позвонил, значит, не мог. И сейчас звонить не буду. Выспаться мне надо. Короче, в два часа, запомнил?

Хохол, несмотря на свой преклонный возраст и слабость в коленях, все запомнил и поручение выполнил. Около часа дня он растолкал Веселого и, дыхнув на него свежим запахом водки, предупредил:

– Время подходит! Или дальше дрыхнуть будешь? Я ведь звонил, как ты велел. Сказал твой человек, что придет.

Веселый резко поднялся – сон как рукой сняло.

– Еще что сказал?

– Ничего больше не сказал, – пожал плечами Хохол. – И не спрашивал даже ничего. Ни единого слова. Сказал, будет в срок.

– Ладно, все нормально, – кивнул Веселый. – За мной бутылка.

Он умылся, переоделся в чистую одежду, сунул под куртку свой любимый кистень – пистолеты, свой и ментовский, он еще ночью утопил в пруду – и отправился на встречу с Леонидом Ивановичем. Хохол безразлично посмотрел ему вслед. Веселый не предупреждал его, чтобы держал язык за зубами – Хохол усвоил это святое правило еще в детстве.

Веселый миновал окраины, кустами прошел через пустырь, перебрался через шоссе и рощей направился к полотну железной дороги. Сейчас он ни о чем не думал – только внимательно вслушивался в шелест деревьев и звуки, доносящиеся с железной дороги. Его не должны были застать врасплох. Если Леонид Иванович снюхался с ментами, он и сейчас придет не один.

Время уже подходило к назначенному сроку, когда Веселый решил, что в лесу нет никакой засады. Он приблизился к железнодорожной насыпи и осторожно выглянул из-за деревьев. Сердце его забилось быстрее – внизу он увидел медленно бредущего по шпалам человека. Через минуту стало совершенно ясно, что это тот самый, кого он ждет. Когда между ними осталось не более двадцати метров, Веселый окликнул Леонида Ивановича. Тот поднял голову, всмотрелся и с непроницаемым лицом пошел навстречу Веселому.

Веселый еще раз быстро осмотрелся – кажется, все было чисто. Он отступил назад и, как только Леонид Иванович вошел в заросли, коротко поздоровался и пошел в глубь рощи.

Леонид Иванович, не задавая вопросов, последовал за ним. Они шли, хрустя ветками, около минуты. Наконец, выбравшись на поляну, где посреди травы чернело старое пятно от костра, Веселый повернулся и сказал:

– Ну что, поговорим, Леонид Иванович?

Тот очень серьезно посмотрел на него и согласно кивнул:

– Поговорим, если хочешь. И кто начнет?

– Да я и начну. Я ведь сейчас не здесь должен быть, Леонид Иванович!

– А где же?

– На нарах. Или у следователя на допросе. Чудом ушел. Удивлены?

– Да нет, почему же? – пожал плечами Леонид Иванович. – Просто не совсем понимаю, что случилось. Тебе не удалось попасть в квартиру?

– Ну почему же? В квартиру я как раз попал. Вот выйти оттуда оказалось не так просто. Менты меня там поджидали.

– Значит, квартира все-таки была на сигнализации?

– Сигнализация тут ни при чем. Это была засада, Леонид Иванович. Вот я и хотел спросить – откуда там могла быть засада?

Леонид Иванович прищурил глаза.

– Ты у меня спрашиваешь?! Почему тебе пришло в голову задать такой вопрос?

– А что мне еще могло прийти в голову? – хмурясь, спросил Веселый. – Вы меня послали в этот дом. А на выходе меня ждала засада. И от кого, по-вашему, менты могли знать, что я там?

– И ты решил, что от меня! – с негодованием воскликнул Леонид Иванович.

– Ничего я не решил. Я хочу, чтобы вы ответили на мой вопрос.

Леонид Иванович был несколько озадачен. Он развел руками.

– Ну-у, не знаю, Сережа! Ты подумай сам, если бы я хотел сдать тебя властям, разве бы я доверил тебе такое важное дело? Нет, конечно! И вообще, как ты мог подумать, что я стану заниматься подлостями? А милиция… Там не дураки. Кто-то, видимо, догадался, что мы повторим попытку. Надеюсь, ты не учудил там ничего лишнего?

Веселый заколебался. Ему не хотелось признаваться в содеянном, но в сложившейся ситуации Леонид Иванович имел право знать все. Положение было слишком опасным. Он вкратце рассказал, что произошло ночью.

Леонид Иванович сделался мрачен и смерил Веселого злым взглядом.

– Я ведь категорически запретил тебе брать вещи из квартиры! – сказал он тихим зловещим голосом. – Ты что, не понимаешь, что все испортил своими воровскими замашками!

– Что я испортил? – пренебрежительно фыркнул Веселый. – Я себе чуть судьбу не испортил, это точно. А вы тут при чем? Ваша хата с краю. А пахать на вас за так я все равно не буду, Леонид Иванович, хоть я вас и уважаю. Это я говорю прямо.

– Ну так! – провозгласил Леонид Иванович железным голосом. – Слушай внимательно и заруби себе на носу! Я попросил тебя о помощи, потому что решил, что в тебе еще осталась душа, что ты еще болеешь за наше общее дело, за великую игру…

– За футбол, что ли? – округлив глаза, спросил Веселый. – Да плевать я хотел на футбол! Пусть за него переживают те, кому за это бабки платят, а я с футболом давно покончил. У меня теперь другие игры, и вы мне не судья, Леонид Иванович!

– Ошибаешься, – сурово сказал Леонид Иванович, неожиданно вынимая из кармана пистолет. – Я – судья.