После того как мы с Ларочкой распили шампанское, она действительно подарила мне бурную незабываемую ночь, которую не смог бы забыть при всем желании! Что-то подобное этой ночи могло присниться лишь в самом кошмарном сне. Мало того, что Ларочка бесконечно трещала о прелестях самостоятельной независимой жизни, так еще умудрялась, чуть ли не ежеминутно напоминать о своем отце, разрисовывая в самых радужных красках и вознося его до небес, чуть ли не приписывая к лику святых.

– Мой отец не такой плохой, как ты о нем думаешь, – говорила Лариса таким голосом, будто оправдываясь.

– Ничего плохого о нем не думаю, – отмахивался я.

– Папулечка человек слова…

– Не сомневаюсь.

– Он никогда ничего не забывает…

– Наверняка так оно и есть. – Многие мечтают устроиться к нему на работу…

– Охотно верю.

– Тебе дьявольски повезло…

– Несказанно повезло. Я до безумия счастлив!

У меня уши сворачивались в трубочку, а она продолжала напевать многообещающие дифирамбы.

– Поживем, посмотрим, – отмахивался я, не предвидя ничего хорошего от столь нелицеприятной затеи связать дальнейшую судьбу с отъявленными уголовниками.

Я постоянно ощущал себя глупым мышонком, который пищал, но упорно лез в мышеловку за кусочком мягкого душистого сыра. Но даже в этом сравнении я во многом проигрывал несмышленому зверьку. Если несчастным грызуном вместо разума руководило чувство нестерпимого голода, то у меня, в свою очередь, все оставшиеся мозги попросту заплыли жиром. Впрочем, у меня, как никогда, появился шанс осуществить давнюю мечту. Теперь я действительно мог получить все и сразу! При этом мне не придется часами простаивать у заводского конвейера, чтобы в конечном результате принести домой нищенскую зарплату. У меня на горизонте маячили деньги. Большие деньги, которые могли сделать меня по-настоящему богатым, независимым человеком.

– С твоей первой зарплаты мы купим мне новую шубку… – лепетала Лариса, упоенная собственным себялюбием. – Скоро наступит осень, а там зима не за горами. У меня нет новой зимней обуви. Прошлогодние сапожки вышли из моды.

– Конечно, купим, – отвечал я, лежа в постели, тупо уставившись в потолок. – И сапожки купим, и шубку, и валеночки…

– А валеночки зачем? – не поняла Лариса.

– Затем, чтобы были!

– Тогда лучше золотые сережки и золотой перстенек с алмазами.

– Можно с алмазами, можно с бриллиантами.

– А может, заменим в гостиной телевизор?

– Конечно, заменим! Мы смотрим телевизионные программы в половину экрана, оттого что глаза разбегаются в разные стороны, так почему бы не купить новый домашний кинотеатр во всю стену?

Ларочка на мгновение задумалась.

– Да, ты, как всегда, прав! У нас большой хороший телевизор. Тогда купим все-таки перстенек и сережки.

Я посмотрел на нее, как на умалишенную.

– Кисонька моя, – вкрадчиво произнес я. – Ты подарила мне золотую цепочку и нательный крестик за баснословную сумму. На какие деньги ты рассчитываешь, чтобы я смог преподнести тебе достойный подарок?

– Тысяч на двести. В крайнем случае на сто пятьдесят, – не моргнув ресничками, сказала Лариса и, тут же глубоко вздохнув, подчеркнуто заявила: – Я ведь не дурочка, прекрасно понимаю, что сразу много не заработаешь. Всегда приходится начинать с какой-нибудь мелочи!

Я ненароком подумал о том, что либо моя жена в самом деле сумасшедшая, либо я, отправляясь в Тольятти, попал на Клондайк и нашел золотую жилу.

«Если первая зарплата под двести тысяч, то каковы будут премиальные?» – подумал я, тщетно пытаясь склонить Ларочку к любовным играм, только ради того, чтобы она замолчала хоть на какое-то время.

– Потом, мой шалунишка. Потом. У меня такое возбужденное состояние. Я вся в эйфории.

– Но ведь ты обещала…

– Бурную незабываемую ночь? Какие пустяки. Взамен подарю тебе любвеобильное утро, наполненное нежностью и лаской!

– Ты обещаешь, что это утро действительно будет бурным и незабываемым? – поинтересовался я.

– Обещаю, обещаю… – скороговоркой выдала Лариса, с возрастающим восторгом продолжая расписывать прелести нашей будущей совместной жизни.

Вынужден констатировать тот факт, что Ларочка меня почти не обманула и насчет бурного незабываемого утра. Это утро действительно стало для меня таковым, правда, не совсем в том понятии, о котором я мечтал и на которое имел право рассчитывать, особенно после ее клятвенных заверений о пламенной и страстной любви.

– Через двадцать минут у твоего подъезда будет стоять машина, – заявил Грохотов, бесцеремонно позвонив на мой сотовый, при этом не сказав ни здравствуй, ни до свиданья!

– У нашего подъезда много машин, – успел подметить я.

– Это не твоя забота! Тебя знают в лицо, – рявкнул он, но тут же предостерегающе добавил: – Не забудь, что ты муж моей единственной дочери. Ты знаешь, что я от этого не в восторге, но тем ни менее ты мой зять. Веди себя как хозяин положения, а не как размазня. Парни, которые за тобой заедут, мои шестерки. Держи их в наморднике и на коротком поводке, словно цепных псов!

Он отключил телефон, не позволив мне задать ни единого вопроса. Впоследствии, проанализировав его короткую речь, я убедился, что количество отборного мата, извергаемое грубым голосом Василия Николаевича, явно превышало количество самых нормальных общепринятых слов. Но при всем желании я не мог отрицать тот факт, что, несмотря на его беспардонную грубость, Грохотов был человеком дела. К сожалению, это обстоятельство меня больше огорчило, чем порадовало. Если он был пунктуальным в таких незначительных мелочах, то наверняка держал слово при более серьезных обстоятельствах. Я до сих пор не забыл его угрозы, которые он воплотит в жизнь, если хоть раз посмею обидеть его единственную дочурку, не говоря о том, что предоставлю ей возможность скоропостижно скончаться. Так или иначе, я был вынужден отбросить в сторону или хотя бы отложить до более благоприятного времени мысли о том, что смогу за все обиды и унижения по полной программе рассчитаться со своей женой, которая постоянно следила за мной и держала под неусыпным контролем.

– Милая моя девочка, – притворно-нежным голосом сказал я, собравшись выйти из квартиры. – Звонил твой отец.

– И что он сказал?

– У нашего подъезда меня ждет машина.

– Зачем?

– Мы же договорились. Мне пора на работу. Твой отец действительно слов на ветер не бросает…

– Поцелуй меня, мой мальчик, – проворковала она полусонным голосом. – И не забудь погладить нашу кошечку.

Естественно, я не только поцеловал Ларису, но и покорно погладил чертову кошку, при этом в очередной раз испытал дикое желание придушить собственную жену и дать хорошего пинка этой бесхвостой твари.

Так или иначе, но я не заставил себя долго ждать и уже через несколько минут вышел на улицу. Возле нашего подъезда действительно стоял автомобиль. Я сразу обратил внимание на водителя и еще троих парней, теснившихся на заднем сиденье темно-синей «десятки». В некоторой степени я им даже посочувствовал. Они явно не подходили под габариты отечественной легковушки и чуть ли не вползали друг другу на колени. Как и подобает зятю крутого авторитета, я, не задумываясь, плюхнулся на свободное переднее сиденье возле водителя. В прямом смысле слова, собственным затылком я чувствовал недовольные взгляды моих первых подельников по криминальному бизнесу. Я сразу догадался, что если не всем, то одному из них явно стал рыбьей костью, застрявшей поперек горла. Благодаря Грохотову я занял чужое место и даже претендовал на чью-то должность, наверняка приносящую весьма внушительный доход. У меня отличная зрительная память, и поэтому я сразу узнал того крупного бугая, который в первые минуты моего пребывания в Тольятти тряс меня за ворот ветровки, требуя вернуть якобы присвоенные мной деньги. Я вспомнил, что со всей силы приласкал его коленом в пах и невольно ухмыльнулся. Было явно заметно, что и он тоже узнал меня, но сделал вид, будто мы с ним никогда раньше не встречались. Я решил ему подыграть и тоже не проявил излишних эмоций.

– Куда едем? – спросил водитель, обращаясь в пустоту.

Вернее сказать, он обратился ко всем сразу и в то же время ни к кому конкретно.

– Сначала на кладбище. Помянем правильных пацанов, потом махнем в Новый город. Проучим одного малахольного бизнесмена. Отказывается отстегивать бабки, – ответил мой «крестник» по привокзальной драке, сопровождая каждое слово пошлой нецензурной бранью.

Я мгновенно его осадил, желая показать, что теперь все решения буду принимать самостоятельно и без чьей-либо помощи.

– Может, сначала поинтересуешься моим мнением, куда и когда мы поедем?! – резко заявил я. – Или считаешь, Василий Николаевич Грохотов просто так назначил меня смотрящим…

Меня так и подмывало съязвить. Я еле сдержался, чтобы не спросить его о бильярдных шарах, которые резким ударом колена четко загнал в лузу. Не уверен, что он смог прочитать мои темные мысли, но его кислую физиономию перекосило так, словно он только что поцеловал бородавчатую жабу. Разумеется, он знал обо мне еще до того момента, как я вышел из подъезда, и наверняка понимал, что я был для него на недосягаемом расстоянии. Мой тесть стал для меня не только надежной опорой, но и выступал гарантом моей безопасности. Теперь, женившись на его единственной дочери, я мог позволить себе некоторую вольность.

– Ненавижу бессмысленные никчемные прогулки среди полузаброшенных могильных надгробий, – сказал я голосом, не терпящим возражений. – Меня не интересуют покойники, с которыми не был знаком при их жизни. Мне наплевать, какие у них гранитные плиты и как они чувствуют себя в сырой мрачной могиле.

Честно признаюсь, я даже испугался собственного высказывания. За такие слова, находясь в компании отпетых уголовников, можно было свободно получить пику в бок или удавку на шею.

– Там похоронены наши отчаянные братки, – огрызнулся мой «крестник».

– Ваши? – наигранно дерзко переспросил я, продолжая изображать из себя достойного родственника крутого авторитета, и в заключение заявил: – Не люблю просматривать чужие фотоальбомы. Ненавижу возлагать цветы на чужие могилы. Так что не будем напрасно терять время и сразу займемся делом.

Не знаю, куда меня понесло, но я отчетливо понимал, что мое поведение не пройдет для меня даром. Я даже не сомневался, что при первом удобном случае за пренебрежительное отношение к покойным браткам с меня спросят по полной программе. Однако в данный момент покровительство Грохотова было весьма ощутимым. Он наверняка предупредил своих шесте-рок, чтобы обходились со мной должным уважительным образом. Так или иначе, теперь у меня не было иного выбора. Встав на тропу войны, я уже не мог попятиться назад. Я должен был незамедлительно взять в руки всю власть, данную моим тестем. В противном случае мог угодить под чужую зависимость. Мне никоим образом не хотелось выступать в роли несмышленой телочки, которая со временем станет для этих парней хорошо откормленной дойной коровой. Разумеется, я ни на секунду не забывал о том, что, не будь Василия Николаевича, меня бы моментально вывезли за город и сожгли заживо, не пожалев ради такого случая канистру бензина. Чтобы не выдать себя и не показать, как у меня от чрезмерной бравады затряслись поджилки, я демонстративно развалился на сиденье и, не позволив никому опротестовать мое решение, тут же произнес:

– Не понял, в чем дело? Я не привык повторять дважды! По-моему, я уже сказал, что мы направляемся в Автозаводской район! Или меня здесь кто-то плохо слышит?

Я устремил негодующий взгляд на водителя «десятки».

– Без проблем, – поспешно ответил он, и тут же включив скорость, нажал на педаль акселератора.

Весь путь до вновь открывшегося продуктового магазина мы провели в гнетущей тишине. Лишь после того как покинули салон автомобиля, «крестник» по бильярдным шарам демонстративно отстранил меня в сторону и нравоучительно произнес:

– Насколько мне известно, ты новичок в нашем деле. Я войду первым, пацаны пойдут за мной. Не путайся у нас под ногами! Для начала лишь наблюдай и делай соответствующие выводы.

К моему искреннему удивлению, бизнесмен, который отказывался платить так называемую дань, не был солидным, умудренным жизненным опытом человеком. Ему было лет двадцать или чуть больше. По всей вероятности, он недавно вернулся из армии и еще не привык к гражданской несправедливости, наивно надеясь на что-то светлое и прекрасное. В его внешности не было ничего, что бы говорило о его атлетическом здоровье. Он был самым обыкновенным пареньком, ничем не выделяющимся из своих сверстников, но именно такие самоотверженные ребята в критической ситуации становились настоящими героями. Мельком взглянув в его честные бесстрашные глаза, я уже не сомневался в том, что он твердо верит в силу закона и не станет перед нами пресмыкаться. Он явно еще ни разу не был под прессом жизненных ситуаций и не имел ничего, кроме никчемных пустых амбиций. В глубине души я от всего сердца пожелал успеха в процветании его бизнеса, и даже испытал некоторое желание пожать его крепкую мужественную руку.

– Ты принимаешь наши условия или по-прежнему будешь артачиться? – нарушив ход моих благородных мыслей, злобно спросил мой «крестник».

– Проваливайте отсюда. Вы даже ломаного гроша от меня не получите, – решительно заявил паренек. – У меня законный бизнес. Я добросовестно оплачиваю налоги…

Он не успел договорить, как тут же получил сокрушительный удар в челюсть. Надо отдать должное моему «крестнику», он весьма умело орудовал кулаком. Я даже невольно вспомнил нашу первую встречу возле железнодорожного вокзала и был поражен тем обстоятельством, что смог уйти от него целым и невредимым. Тем временем второй из наших подельников встал у входа, чтобы не впустить внутрь потенциальных свидетелей нашей бандитской разборки, а третий мордоворот подставил нож к горлу юной продавщицы, которая наверняка совмещала сразу несколько должностей. Вероятно, она симпатизировала юному хозяину магазина и одновременно числилась кассиром, бухгалтером и даже уборщицей. К сожалению, эта девочка не была столь же храброй и самоуверенной, как ее потенциальный друг, радеющий за справедливость. У нее на глаза навернулись слезы, а на лице отразился неимоверный ужас. Глядя на нее, я сразу догадался, что она больше никогда не будет работать в этом продовольственном магазине. Вряд ли юный герой с разбитыми в кровь губами сможет предложить ей такой заработок, ради которого она согласилась бы рисковать своим здоровьем и собственной жизнью.

– Немедленно убирайтесь отсюда, если дорожите своей шкурой! – воскликнул паренек и неожиданно для всех нас достал из кармана газовый баллончик.

«Игрушка для отпугивания назойливых мух на загородном участке», – машинально подумал я.

Этот паренек мгновенно получил очередной удар в челюсть. Мой разъяренный «крестник», не колеблясь ни секунды, вытащил из-за пояса боевой пистолет. Он хладнокровно взвел курок и направил ствол к его виску. Я поспешно схватил его за руку и, возможно, тем самым спас жизнь нерадивому бизнесмену.

– Я тебя запомню. Мы еще встретимся… – произнес паренек, посмотрев отчаянным взглядом в мои глаза.

Несмотря на то что я не сделал ему ничего плохого, он почему-то обратился именно ко мне. Вероятно, принял меня за старшего. Впрочем, ведь так оно и было.